Текст книги "Охота на минотавра(сб)"

Автор книги: Николай Чадович

Соавторы: Юрий Брайдер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 54 (всего у книги 69 страниц)

Часть II
За царя

Основные действующие лица

Барков Иван Семенович– фривольный поэт, очередное воплощение странника в ментальном пространстве Олега Наметкина.

Екатерина Алексеевна– российская императрица.

Пугачев Емельян Иванович– донской казак, мятежник и самозванец.

Суворов Александр Васильевич– полководец.

Радищев Александр Николаевич– политический деятель, писатель.

Новиков Николай Иванович– политический деятель, масон.

Кулибин Иван Петрович– механик, изобретатель, монархист.

Крюков Михайло– дворянин, супермен, темная личность.

Пролог второй части

Река, полноводная, величавая и слегка грязноватая, как все истинные труженики, день ото дня и год за годом несла на себе в море много чего разного – и хорошего, и плохого.

К последней категории можно было отнести танкеры, оставлявшие за собой отчетливый радужный след, баржи, груженные новейшими пестицидами, шикарные яхты, оборудованные тайниками для перевозки наркотиков, разнообразнейший бытовой мусор, отходы химической промышленности, удобрения, смытые с окрестных полей, обрывки сетей, дохлую рыбу, фекалии, утопленников и просто лессовую взвесь, заставлявшую дельту мелеть и расширяться.

Но за все время своего долгого существования, включая эпохи войн, колонизаций, промышленного бума и сексуальной революции, реке не приходилось еще баюкать в своем лоне предмет, более опасный, чем этот самый обычный на вид прогулочный катер, носивший несколько странное для здешних мест название «Кудеяр».

Экипаж катера состоял из трех человек – двух белых и одного черного. Белые пили бурбон, главным достоинством которого была забористость, черный дежурил у руля. Впрочем, никакой дискриминацией здесь и не пахло – просто он был единственный, кто хоть что-то понимал в компасе и аксиометре. [74]74
  Аксиометр– указатель положения рулевого пера.


[Закрыть]

Белые, только что принявшие на грудь по стакану теплого бурбона и закусившие кукурузными хлопьями, негромко пели:

 
Было двенадцать разбойников,
Был Кудеяр-атаман,
Много разбойники пролили
Крови проклятых дворян…
Царь на разбойников гневался,
Поп им анафему пел,
Войско старалось стрелецкое,
Чтоб прекратить беспредел…
 

– Эх, славно! Что бы там наши атаманы ни трындели, а мне здесь нравится, – с чувством произнес нелегал Демьян Репьев, по документам числившийся жителем штата Оклахома Джекомом Джексоном. – На нашу Волгу весьма похоже. Возле Астрахани она столь же широкая. Берегов не видно. И небо такое же высокое. Загляденье!

– Возле Астрахани сейчас арбузы плавают. Во какие! – другой нелегал Митюха Дутиков, имевший карточку социального страхования на имя ветерана американской армии Ли Эша, изобразил руками нечто круглое, размерами превышающее спасательный круг. – А здесь только окурки да гандоны. Тьфу! – Он смачно сплюнул за борт.

– Да, довели народ до ручки баре тутошние, – понимающе кивнул Репьев. – Сначала казачество местное извели, чероков и команчей, а потом за муринов [75]75
  Мурин– негр.


[Закрыть]взялись. Непосильным трудом хотят приморить. Ничего, отольются душегубам слезы дяди Тома… Эй, Ларри! – обратился он к рулевому, природному американцу, черному, как деготь. – Ты про дядю Тома слышал?

– Ноу, – покачал головой Ларри, изучавший русский язык в знаменитой подпольной школе мирового казачества на Соловецких островах. – Нашего самого знаменитого дядю зовут Сэмом. Мы собираемся ему… как это…

– Глаз на жопу натянуть, – подсказал Репьев. – Ларри, а ты Поля Робсона знаешь?

– Ноу.

– Во даешь! Да это же самый голосистый американский певец.

– Самый голосистый американский певец – Элвис Пресли, – меланхолично ответил Ларри.

– Скажешь еще, что ты и Анжелу Дэвис не знаешь, – не унимался Репьев.

– Не знаю. А кто она?

– Самая красивая ваша баба.

– Самая красивая наша баба Мэрилин Монро. – Ларри мечтательно вздохнул.

– Все у вас тут перепуталось! – Репьев в сердцах махнул рукой. – Самолучших своих людей не знаете… Прибавил бы хода, а то не успеем к сроку.

– Нельзя, – покачал головой Ларри. – Речная полиция остановит.

– Ну и жизнь у вас! Не позавидуешь. Со всех сторон простой народ обложили. То дорожная полиция, то портовая, то береговая, то муниципальная, а сейчас вдобавок и речная. Да еще эти… которые за нами гонятся…

– Федеральные агенты.

– Они самые, голубчики. Как, спрашивается, рядовому человеку такую ораву ярыжек одолеть? Мы свою полицию еще в позапрошлом веке под корень свели. Будочников повесили, квартальных утопили, околоточных в капусту изрубили. И сразу порядок наладился. Живем не тужим. Чего и вам желаем.

– Согласен, – кивнул Ларри. – Полицейских надо убивать. Я имею к этому прирожденную склонность. За что и включен в список десяти самых опасных преступников страны.

– Ничего, когда все по-нашему выйдет, этими списками только подтереться останется. Охотники превратятся в дичь, а гонимые в гонителей, – заявил Дутиков, имевший философский склад ума.

– Хотелось бы в это верить.

– Хотелось бы! – фыркнул Репьев. – Верить – твой долг. Сомневающимся среди нас не место… Давай лучше закурим.

– «Мальборо» будешь?

– Слабоваты… Я лучше свои. Правда, всего десять штук осталось. – Репьев вытащил полупустую пачку сигарет «Дымок Кубани». – Хоть бы до Мемфиса на этих дотянуть…

За поворотом реки показался железнодорожный мост, похожий издали на огромную пилу, повисшую над водой. Ларри сбавил скорость и переложил руль влево, пристраиваясь к длиннющей очереди разнокалиберных плавсредств, направлявшихся в судоходный пролет.

– Что там за мешкотня такая? – Репьев, приложив к глазам бинокль, стал всматриваться в даль.

– Наверное, речная полиция досматривает суда, идущие на север, – спокойно пояснил Ларри. – Ходят слухи, что враги Америки собираются взорвать его.

– На хрена он сдался! – Дутиков опять сплюнул за борт. – Взрывать его – себе дороже. Риск большой, а ущерб копеечный.

– Не забывайте, что кроме нас у нынешней Америки существует немало других врагов. – Ларри принялся считать на пальцах: – «Союз белых граждан», «Черные пантеры», анархисты, техасские сепаратисты, японские реваншисты, мусульманские фундаменталисты, сионистские радикалы, экологические экстремисты, наркобароны, Ирокезская повстанческая армия…

– Ну и расплодилось у вас всякой заразы! – прервал его Репьев. – Как головастиков в теплом болоте.

– Всему виной демократия, – как всегда невозмутимо пояснил Ларри. – Разве у вас иначе?

– Ясное дело, иначе! В своей стране мы никакого экстремизма не допустим. Язву в зачатке лечат. К примеру, поджег малец скирду соломы, пусть даже нечаянно – нагайками его по мягкому месту, пока не обделается. Появилась у отрока тяга к нигилизму – в колодки на месячишко. А уж если кто против установлений дедовских взбунтуется или с Войсковым кругом не согласен – крюк под ребро и на солнышко. Там поневоле одумаешься. Порядок превыше всего.

– Почему тогда вас называют разбойничьим государством?

– А пусть себе клевещут… Между прочим, чтобы ты знал, в разбойничьих ватагах всегда самый строгий порядок поддерживался. Без ведома атамана никто баловаться не смел. Добычу на равные доли дуванили. Даже полонянок по справедливости делили. Чтобы распрей избежать. Потому-то и выстояли когда-то против несметных царских армий. Доказали всему миру, что такое есть вольный казак. И сейчас свою линию гнем. Почитай полмира под нашу дудку пляшет. Иерусалимское казачье войско весь Ближний Восток покорило. Забайкальские и корейские казаки у япошек лучшие острова оттяпали. И у вас скоро свои порядки заведем. Войсковой круг, атаманов и все такое прочее…

– Вряд ли ваши порядки подойдут нам, – возразил Ларри. – Здесь все по-другому будет. Афроамериканцы должны получить полное удовлетворение за долгие годы угнетения. Как моральное, так и материальное. Мы поселимся в домах, которые раньше принадлежали белым, а их самих заставим обрабатывать табачные и опиумные плантации. У меня будет целая дюжина самых дорогих автомобилей и пять белых жен. Вот что такое настоящая справедливость. Прямо скажу, вы для нас всего лишь временные попутчики.

– Болтай больше! – прикрикнул на него Репьев. – Когда батюшка Емельян Иванович власть брал, у него тоже попутчики появились. Образованные, в очках, с буклями. Потом наши прадеды этими самыми буклями сапоги чистили. Против идеи всеобщего казачьего братства никому не устоять. Мир маленький, в нем только одному атаману полагается быть. А лампасы на шароварах потом носи какие хошь – хоть голубые, хоть оранжевые, хоть в клеточку. И если, к примеру, всемирного атамана из ваших выберут, из муринов, спорить не будем. С нашим удовольствием подчинимся. Мавританское казачье войско, которое испанцев одолело, сплошь черномазое, зато герои какие!

Эта беседа продолжалась до тех пор, пока бригада речной полиции не закончила обследование сухогруза, находившегося непосредственно перед «Кудеяром».

– Мы следующие, – сказал Ларри. – Прикиньтесь пьяными. Только не забудьте достать из холодильника колотый лед. Человек, пьющий спиртное безо льда, может вызвать подозрение полиции. И не открывайте рты. Человек с гнилыми зубами вызывает еще большее подозрение.

– Эх, наделать бы этой сволоте сквозняков в шкуре! – мечтательно произнес Репьев. – Да жаль, поважнее дела имеются… Ну давай, за мировое казачество! – Он разлил бурбон по стаканам, а скудные остатки разбрызгал вокруг – для запаха.

Спустя четверть часа полицейский катер, своим общим хищным видом, а в особенности стремительными обводами корпуса весьма напоминавший кита-касатку, пришвартовался к «Кудеяру», и на его довольно запущенную палубу вступили вооруженные люди в форме. При себе они имели много мудреной аппаратуры и пару собак – одну огромную, как годовалый медведь, а вторую крошечную, размером с рукавицу.

Но еще вредней собак – и это ощущалось сразу – была сухопарая баба с детскими торчащими косичками. Такие зверушки, водившиеся исключительно в Америке, дабы доказать свое природное превосходство над мужчинами, способны были в тараканью щель залезть.

Командовал отрядом лейтенант – по местным понятиям шишка немалая. Жаль только, что его фамилию порыв ветра унес в сторону. Случись что – потом поминать некого будет.

Полицейские вели себя учтиво и сдержанно, все время говорили «плиз». Даже собаки старались зря не тявкать, хотя Репьев и Дутиков, старательно изображавшие пьяных, швырялись в них объедками.

Лейтенант, принимая от Ларри папку с судовыми документами, поинтересовался (по-английски, естественно):

– Почему такое странное название – «Куд-де-яр»?

– Это имя моей подружки, – ответил Ларри снисходительным тоном. – На языке великого африканского народа боромбо, прямым наследником которого я являюсь, оно обозначает «Очень симпатичная писька».

В другом месте за такие вольности можно было и на орехи схлопотать, но только не в Америке, кичившейся своей толерантностью. Лейтенант даже сделал вид, что оценил шуточку черномазого наглеца.

– Имеются ли на борту вашей симпатичной письки какие-либо предметы или вещества, запрещенные к ввозу на территорию штата Миссисипи? Наркотики, взрывчатые вещества, радиоактивные материалы?

– Я всего этого хуже огня боюсь, – охотно ответил Ларри. – Как только увижу парня, курящего марихуану, так сразу перехожу на другую сторону улицы.

– Что вы можете сообщить нам по поводу огнестрельного оружия?

– Внизу, в каюте, имеется парочка пистолетов. Заодно и лицензии на них.

– Вы можете удостоверить свою личность?

– А как же! – Ларри раскрыл бумажник, содержавший полный набор документов, включая водительские права, пять видов страховки, справку об уплате налогов и пропуск в читальный зал библиотеки Конгресса.

– Это ваши друзья? – Лейтенант указал на Репьева и Дутикова, которые в этот момент корчили полицейским страшные рожи.

– Попутчики… – Полубрезгливая улыбочка Ларри должна была означать: «И как вы только могли подумать, что гордый афроамериканец способен водить дружбу с подобной белой сволочью?»

– Почему они все время молчат?

– Пьяные, разве не заметно.

– Действительно. – Лейтенант потянул носом воздух. – Немного перебрали… Хотелось бы заодно взглянуть и на их документы.

Оба нелегала хотя ничего и не смыслили в английском, однако, заслышав знакомое словечко «документы», с готовностью предъявили свои фальшивые ксивы, изготовленные пензенской полиграфической артелью, в стенах которой отбывали пожизненный срок заключения все россияне, уличенные в подделке денежных купюр, почтовых марок, гербовых печатей, дипломов, удостоверений личности и других официальных знаков.

Документы пошли по рукам. Изучалась не только каждая буковка, а и каждая закорючка. Особенно усердствовала сухопарая стервоза – даже не поленилась куда-то по радиотелефону брякнуть. Впрочем, экипаж «Кудеяра» за свои бумаги не опасался. Они ни в чем не уступали настоящим и благополучно прошли уже с дюжину проверок.

Когда с процедурой взаимного знакомства (нельзя забывать, что полицейские представились первыми) было покончено, лейтенант вежливо обратился к Ларри:

– Нам хотелось бы осмотреть ваше судно.

– Сколько угодно. – Тот равнодушно пожал плечами. – Все двери и люки настежь. Если будете пользоваться туалетом, помойте за собой унитаз. Желательно антисептиком. Не хватало мне еще бацилл от полицейских набраться. Говорят, они у вас какие-то особые.

Досмотр проходил настолько скрупулезно, словно «Кудеяра» собирались запустить в космос.

Большая собака вынюхивала взрывчатку, маленькая – наркотики. Сухопарая полисменка повсюду совала штырь радиометра (наибольшее излучение, как выяснилось, исходило от пустой бутылки из-под бурбона). Кроме того, применялись магнитометры, спектрографы, тепловизоры, рентгеновские камеры и прочая научная амуниция, заменявшая американским сыщикам собственные глаза и собственный нюх.

Обыск, ничем не порадовавший своих инициаторов, уже подходил к концу, когда собачка-наркоманка неожиданно облаяла Репьева. Ответить ей тем же он по известной причине не мог и вынужден был симулировать крайнюю степень алкогольного опьянения, по-русски именуемую «вусмерть».

Поверив глупой моське, полицейские возрадовались, хотя чувств своих старались не проявлять. Репьева деликатно поставили на ноги и обыскали под дулами автоматов. Добычей бдительных копов стала та самая последняя (и уже уполовиненная) пачка «Дымка Кубани».

Тщательно осмотрев, ощупав и даже обнюхав взятую наугад сигарету, лейтенант в конце концов решился закурить. Хватило его всего на одну затяжку.

– Где вы раздобыли эту дрянь? – утирая слезы, спросил он.

– В Нью-Орлеане купили у кубинцев, – объяснил невозмутимый Ларри. – Это специальный сорт сигарет для борьбы с вредными насекомыми и грызунами. Стопроцентная гарантия. Видите, офицер, на пачке изображена дохлая крыса. – Он указал на довольно условный портрет кубанского национального героя Виталика Пидоренко, павшего смертью храбрых при освобождении ангольского казачества от португальских помещиков и бояр.

– Для человека это не опасно? – поинтересовался лейтенант.

– Наоборот, весьма полезно, – заверил его Ларри, однако сам затянуться не решился. – Изгоняет из организма всех глистов и других паразитов. Кроме того, весьма эффективно при себорее. Хотите еще одну сигарету?

– Нет, нет! – Лейтенант отчаянно замахал руками. – У меня нет глистов и себореи… Скажите, какого рода груз находится в трюме вашего судна? Мои люди затрудняются определить его истинное назначение. Хотя ясно, что некоторые детали изготовлены с применением сверхточных технологий. Все это вызывает законное подозрение.

– Насколько мне известно, это астрономическое оборудование, офицер. – Ларри с многозначительным видом ткнул пальцем в зенит. – Мои попутчики помешаны на созерцании звездного неба. Сейчас они ищут место, где воздух наиболее прозрачен. Возможно, это будут Скалистые горы или пустыня Мохаве. Там они собираются наблюдать редчайшее природное явление – затмение звезды Хреновина.

Последнее слово, само собой, было позаимствовано из русского языка.

– Такие ученые люди, а напиваются до скотского состояния. – Лейтенант неодобрительно покосился на Дутикова, пытавшегося справить малую нужду за борт и неосторожно задевшего струей женщину-полисмена.

– Это они делают для того, чтобы избежать перегрузки мозгов. Спиртное для них – то же самое, что охлаждающая жидкость для автомобильного двигателя. Увы, такова участь всех умников, к которым мы, хвала Господу Богу, не относимся.

– Можете продолжать движение… Только попрошу вас повесить на видном месте вот это. – Он передал Ларри свернутый в трубку плакат. – Здесь напечатаны портреты десяти самых опасных преступников, находящихся сейчас в федеральном розыске, а также даны их подробные приметы. Возможно, кто-то из этой дьявольской десятки встретится вам в Скалистых горах или в пустыне Мохаве. Головы первых пяти оценены в миллион, остальных – в полмиллиона. Хорошие деньги, не правда ли?

– Да, но на том свете курс доллара чрезвычайно низок… Любопытно было бы взглянуть на этих чудовищ. – Ларри развернул плакат.

– Лучше это сделать сейчас, чем на сон грядущий, – кивнул лейтенант.

Для Ларри было весьма отрадно убедиться, что сам он оценен в полновесный миллион, а Репьев и Дутиков, чересчур возомнившие о себе, всего лишь замыкают портретную галерею наиболее отпетых врагов американской нации.

Впрочем, никого из этих троих узнать по разыскным фотографиям было невозможно. В натуре имели место уже совершенно иные лица. Ларри успел сильно похудеть и обзавелся кудрявой бородкой, скрывавшей его главную примету – скошенный подбородок, а нелегалы, полгода назад оказавшиеся на обильных американских хлебах, наоборот, разъелись, как поросята, и сбрили вислые казацкие усы, представленные на фото.

Пока Ларри был поглощен созерцанием плаката, полицейские, прихватив аппаратуру и собак, спешно покидали «Кудеяр». Следующей их целью являлась огромная самоходная баржа, воздух над которой дрожал от жара, излучаемого свежеизготовленным коксом. Уж здесь-то лейтенанту и его команде было где разгуляться.

Сухопарая стерва не забыла прихватить с собой подозрительную бутылку, предусмотрительно помещенную в свинцовый контейнер.

«Кудеяр» двигался пусть и не быстро, но упорно. Остановки делались лишь для того, чтобы Ларри мог выспаться, а нелегалы – пополнить запасы спиртного. После инцидента у железнодорожного моста они с бурбона перешли на местный ром, продукт еще более забористый.

Спустя пару дней экспедиция достигла конечного пункта своего маршрута – веселого города Сент-Луиса, где для них заранее было зафрахтовано место на тихом, заброшенном причале.

Пока нелегалы, чьи лица от пьянства стали похожи уже даже не на поросячьи морды, а на свиные окорока, приводили себя в божеский вид, Ларри, воспользовавшись очередным комплектом фальшивых документов, снял три изолированные квартиры в одном и том же районе города, вблизи здешней достопримечательности – небоскреба Уэйнрайт-билдинг.

На плане города арендованные квартиры образовывали как бы треугольник с длиной сторон примерно в милю. Центром треугольника являлся знаменитый небоскреб, в котором, кроме всего прочего, размещались представительства крупнейших финансовых организаций страны.

Под видом мебели в квартиры завезли оборудование, доставленное в Сент-Луис на «Кудеяре». Ничего общего с астрономическими приборами оно не имело, как, впрочем, и со всей остальной техникой, созданной человечеством за последние две-три тысячи лет.

Фигурально говоря, это было ружье среди пращей и луков, аэроплан среди воздушных шаров, танк среди кавалерии, фугаска среди свечей и факелов. Можно было сказать и сильнее – это очередная, а возможно, и последняя ступенька на роковой лестнице, ведущей человечество к самоуничтожению.

Сие устройство, носившее кодовое название «Кондырь» (в честь достославного атамана Васьки Кондырева, зорившего персидских и турецких купцов еще задолго до Стеньки Разина), являлось плодом многолетнего подвижнического труда талантливейших физиков самых разных национальностей, лишь малая толика которых сочувствовала идеям мирового казачества, а другие были просто похищены из своих спален, лабораторий, бассейнов и автомобилей.

Репьев и Дутиков, ради такого случая прекратившие не только бражничать, но и принимать пищу, немедленно приступили к монтажу «Кондыря», что прежде уже неоднократно проделывали на тренажере – и в темноте, и в сокращенном расчете, и даже в водолазных костюмах.

Когда закончилась сборка, начался кропотливый и тонкий процесс наладки, также доведенный до автоматизма. Никто из нелегалов не знал, какую именно энергию будет генерировать «Кондырь» – оптическую, магнитную, гравитационную, парапсихологическую или демоническую, – но небоскреб Уэйнрайт должен был непременно оказаться в общем фокусе всех трех его излучателей.

На внутреннюю электропроводку надеяться не приходилось, а потому к подстанциям, питавшим лифты, скрытно проложили высоковольтные кабели. Фирма «Врата рая» установила новые входные двери – пуленепробиваемые и огнестойкие. Каждая квартира была обеспечена огнетушителями, кислородными масками, индивидуальными спасательными средствами и достаточным количеством самого разнообразного оружия. В общем, приготовления выглядели весьма зловеще.

Ларри, остаток своей жизни вознамерившийся провести в окружении богатства, комфорта, наркотиков и пяти белых жен, весьма интересовался эффектом, который должен был произвести «Кондырь». Что это будет – взрыв, землетрясение, смерч, частный случай Страшного суда или хитроумное изъятие наличности, хранящейся в сейфах небоскреба? Насколько велик окажется радиус поражения, если самое худшее все же случится? Не повлияет ли загадочное излучение на его, Ларри, мужскую силу?

– Мы и сами ничего толком не знаем, – честно признались нелегалы. – Но вашим мироедам мало не покажется. Это как пить дать. Белые почернеют, а черные побелеют.

– Раньше времени тут ничего не рванет? – Ларри с опаской покосился на хаотическую конструкцию, в недрах которой что-то гудело, пощелкивало и мигало. – Не хотелось бы погибнуть в расцвете лет да еще в двух шагах от осуществления мечты.

– Все бывает, – сказал Репьев, никогда не скрывавший суровую правду от товарищей по борьбе. – Однажды краем уха я слышал историю о нелегале Пашке Осипове, поставленном на вечное довольствие в почетной атаманской сотне. А это тебе не раз чихнуть! Там и Афонька Хлопуша, и Ванька Чика, и Максимка Шигаев числятся, самые первостатейные казачьи герои. Готовили его примерно, как и нас, только по сусанинскому плану.

– Это нелегалы-самоубийцы, что ли? – уточнил Дутиков, не отходивший от телевизора, транслировавшего круглосуточную программу новостей.

– Они самые, – кивнул Репьев. – Брали на этот курс наиболее отпетых ребят, проверенных в деле. Да и задания им выпадали – нашему не чета. Как, к примеру, пронести атомную бомбу в приемную английской королевы или на лужайку Белого дома? Правильно – никак. Дело заведомо невыполнимое. Но для настоящего казака преград быть не может. Ни в море, как говорится, ни на суше. Если тебя не пускают в нужное место вместе с бомбой, сам превратись в эту бомбу!

– Каким это, интересно, образом? – Гримаса перманентного недоверия весьма портила, в общем-то, располагающее лицо Ларри. – Проглотить ее разве что?

– Нет, конечно. Но принцип похожий. Наука все может. В том числе и превращать человека в бомбу. Для этого Осипову заменили берцовую кость. Вместо натуральной поставили искусственную, из немагнитного материала, внутри которой и размещался атомный заряд.

– А говорят, что атомная бомба величиной с автомобиль, – вновь усомнился Ларри.

– Это плутониевая, – пояснил Репьев. – У плутония или урана критическая масса – дай боже. А у радиоактивного вещества днепровия, а Америке он калифорнием зовется – всего-то несколько фунтов. Вся бомба размером не больше ручной гранаты. Такую не только в берцовой кости, а даже в заднем проходе спрятать можно. Пусковая кнопка находилась у Осипова в левой подмышке. Случайное включение вроде бы исключалось. Для этого предохранитель имелся. Короче, Осипов превратился в самоходную атомную бомбу, хотя обычная проверка выявить это не могла. Он и на авиалайнерах преспокойно летал, и в разные присутственные места был вхож, включая Ватикан и Центральную фондовую биржу Нью-Йорка… И все бы хорошо, но излучение этого проклятого днепровия-калифорния не лучшим образом повлияло на его детородный орган. Как говорится, меч превратился в плеть. В нужник сходить еще годится, но не больше. А Осипов, забыл сказать, до баб был завсегда дюже охочий. Как жаба до мошек. Приуныл он, конечно. Жизнь немила стала, хотя для сусанинцев она изначально гроша ломаного не стоит… Накануне одной весьма важной операции он попросил своих друзей-ученых о маленькой услуге. Дескать, иду на смерть ради торжества мирового казачества. Дайте в последний разок с какой-нибудь кралей оттянуться… Ученые пошли герою навстречу и вмонтировали в мошонку маленький насос. Включил его – и твое природное оружие к бою готово. Пусковую кнопку вывели в правую подмышку. Для нее предохранитель не предусматривался, поскольку даже самый большой стоячий член общественной опасности не представляет. Осипов испытал свою новую игрушку, остался весьма доволен и со спокойным сердцем отправился на задание.

– Сюда, в Америку? – поинтересовался Ларри.

– Нет, куда-то в Европу. Давно это уже было… Добравшись до места и слегка обустроившись, он затребовал себе самую дорогую тамошнюю шалаву. Никого из начальства при этом не предупредив. А шалава принимала клиентов в лучшем отеле города. Пятизвездочном. Типа «Хилтона». Имела номер из семи комнат с персональным бассейном. Ну и пошли они коней гонять! Там ведь жеребец кобылы стоил.

– Кончилось все, конечно, плохо, – догадался Ларри.

– Это как сказать… Хотя до оргазма дело не дошло. Что там такое случилось – в точности неизвестно. Не то Осипов кнопки перепутал, не то шалава его так неудачно приласкала, не то просто короткое замыкание произошло, да только наш герой прямо с ложа любви отправился на небеса. И не один, само собой, а в очень солидной компании.

– Ты про шалаву? – фыркнул Дутиков.

– Не только. На тот момент в отеле проходила какая-то весьма важная международная встреча. Не то конференция основных экспортеров нефти, не то конгресс по вопросу коллективной безопасности. Одних глав правительств не меньше дюжины собралось, а уж всяких там министров, банкиров и сенаторов – не перечесть. Плюс жены, любовницы, сопровождающие лица, журналисты. Вот так и получилось, что Осипов свое задание не только выполнил, но и перевыполнил. За что посмертно получил все положенное – именное казачье седло с позолоченной лукой, вечную славу и пенсион для родни.

– А шалаву-таки жалко, – пригорюнился Ларри. – Она бы, наверное, еще много удовольствия нашему брату принесла.

– Когда эта бандура сработает, – Репьев указал на готовый к действию «Кондырь», – сонмище шалав причинным местом накроется. Нашел кого жалеть…

– Парни, отпустили бы вы меня, – попросил вдруг Ларри. – Все, что мог, я для вас уже сделал. Теперь и без меня справитесь. И не надо мне всех обещанных денег. Согласен на половину.

– Нет, расчет только после полного завершения операции, – категорически заявил Репьев. – Уговор такой был. И не умоляй даже, казак черножопый.

– А скоро эта операция начнется?

– С часа на час ожидаем сигнала. Потому и от телевизора не отходим.

Однако следующий день принес дурные вести. Ларри, собиравшийся заглянуть на катер с целью забрать кое-какие личные вещи нелегалов, вернулся с пустыми руками.

По его словам, причал был оцеплен полицией, а целая армия экспертов разбирала «Кудеяр» буквально на кусочки. В отдельные пакетики складывалась даже грязь, набившаяся в щели палубы. Каждый клочок использованной туалетной бумаги просвечивали особой лампой. Вот уроды!

Шухер докатился и до города. По улицам шастали патрули на бронетехнике, а возле каждого мало-мальски значимого объекта появилась дополнительная охрана. Вертолетов в воздухе было больше, чем ворон.

Вскоре диктор телевизионных новостей постным голосом сообщил, что в городе объявился опасный международный преступник Демьян Репьев, он же Джек Джексон, несколько месяцев назад объявленный в федеральный розыск.

Потом последовали комментарии, интервью и рассказы очевидцев. Замелькали фотографии той самой сухопарой полисменки, которую едва не описал зловредный Репьев. Именно ей удалось обнаружить отпечатки пальцев знаменитого террориста. И где бы вы думали – на стекле пустой бутылки из-под бурбона. Недаром, видно, говорят, что все зло на земле – от женщин.

Выходить на улицу стало опасно, и троица забаррикадировалась в главной квартире, где был смонтирован пульт управления. Остальные комплекты «Кондыря» должны были управляться дистанционно.

В томительном ожидании прошли сутки. По телевизору показывали катер, снятый в самых разных ракурсах, и портрет Репьева, уже отретушированный. Заодно всплыли имена его соучастников – Митюхи Дутикова и Ларри Гилмора. Цена за каждого из нелегалов удвоилась, хотя никакой конкретной причины для этого пока не было. Заехать на побывку в Сент-Луис – это ведь еще не преступление.

Вскоре стал досаждать голод. Ларри порывался сходить за продуктами, но его не отпускали – еще сбежит. В конце концов, когда кишки нелегалов заиграли не то что марш, а едва ли не реквием, ему позволили созвониться с подругой, имевшей безупречную репутацию борца за попранные права афроамериканцев (основными из которых в ее понимании была сексуальная свобода и возможность безнаказанно употреблять наркотики). Подруга явилась с полной сумкой ширева, марафета, плана, презервативов, вибраторов, искусственных вагин и фаллоимитаторов. Сверху все это богатство прикрывала черствая пицца – одна на всех.

Звали чернокожую активистку предельно кратко – Зо. Ларри в сравнении с ней казался либералом, гуманистом и пуританином.

На грозный аппарат, слепо уставившийся в зашторенное окно, Зо не обратила никакого внимания. Если ее что и удивило, так это отсутствие у Репьева и Дутикова следов обрезания. Ей почему-то мыслилось, что казаки сродни мусульманам.

Ночь, начавшаяся как празднество разнузданной плоти, закончилась кошмаром. Как ни старались мужчины, а удовлетворить Зо не смогли, только зря распалили. В итоге ее просто выставили за дверь, что, как вскоре выяснилось, стало роковой, хотя и извинительной, ошибкой нелегалов.

Лишь после этого приступили к дегустации пиццы.

До полудня все дрыхли, как убитые, и едва не проспали экстренное сообщение, из которого следовало, что некая весьма разветвленная и влиятельная террористическая организация, базирующаяся в ряде регионов Европы, Азии и Африки, потребовала от стран так называемого свободного мира контрибуцию в размере ста миллиардов долларов золотом и драгоценными камнями.