Текст книги "Культура растафари"

Автор книги: Николай Сосновский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 24 страниц)

Ещё раз напомню, что Осей – не одинокий безумец, а авторитетный, признанный и почитаемый чёрными националистами автор. Вот ещё несколько примеров вульгарного почвенничества. Почти полностью на работах Ю. бен-Джоханнана, Дж. де Графт Джонсона, Дж. Джеймса и Ш.А. Диопа основывается философ из университета г. Нсукка (Нигерия) священник Инносент Чилака Оньевуеньи в брошюре «Африканское происхождение греческой философии». Хотя и сам Оньевуеньи известен в научном мире (по крайней мере, европейские, в т. ч. отечественные исследователи всерьёз упоминают его как представителя африканской философской мысли), и сама брошюра не рассчитана на массового читателя, по пафосу и духу её обоснованно можно отнести к вульгарно-мифо-творческому жанру. Брошюра целиком вторична, использует ходячие представления научно-мифологического национализма, но любопытна как пример их профанации и огрубления.

«Вопреки распространённым представлениям, – пишет автор, – именно африканцы цивилизовали Грецию, а вся Европа заимствовала цивилизацию уже у греков… С целостной культурно-исторической точки зрения, всё население Европы входит в разряд отсталых цивилизаций».[492]492
  Onyewuenyi I.C. African Origin of Greec Philosophy. Nsukka: Univ.of Nigeria, 1987, p.15


[Закрыть] Вновь перечисляются «чистокровные африканцы» Теренций, Тертуллиан, Клемент Александрийский, Ориген, Августин Блаженный, Септимий Север и другие из общепринятого набора уроженцев или жителей Карфагена, эллинистического или римского Египта, римской Киренаики, Нумидии, римской провинции Африка или Мавретания обычный приём состоит в объявлении их по меньшей мере мулатами.

Сверх того, утверждается, что «ещё до Египетской империи эфиопский генерал Ганг с тысячами африканских солдат совершил военную экспедицию в Азию и Индию, сделав их колониями. Именно в его честь была названа река Ганг». Греция, а также Малая Азия в течение многих веков были колониями Египта.[493]493
  Ibid., p. 28–29


[Закрыть]

Отцом медицины был вовсе не Гиппократ, а чёрный египтянин Имхотеп, построивший также первые пирамиды. Имхотеп – лицо историческое, но показательно противопоставление его Гиппократу как очень принципиальный вопрос.

В Египте существовал университет, известный как «тайная система», куда стекались ученики со всего света, в том числе из Греции (далее автор просто пересказывает книги Дж. Джеймса «Похищенное наследие» и Ю. бен-Джоханнана «Чёрный человек с берегов Нила», упрощая их и делая собственные смелые выводы: идеи ионийских философов о первовеществе были не новы, но заимствованы у «тайной системы» (кстати. примерно эти же представления обычны и у мистико-эзотерического круга европейских мыслителей, например, у Р. Штайнера, в частности, в работе «Тайная мудрость Египта»). Ранее там же, в египетской «тайной системе» якобы обучался Моисей, само же имя Моисей – это нечто вроде учёной степени, дававшейся всем кандидатам в жрецы и по-египетски означавшее «спасённый водою». Отсюда же происходит и школа элеатов. Сократ был казнён за проповедь иностранного учения – не чтил афинских богов и проповедовал новых, – т. е. обучал африканской философии. Диаграмма четырёх качеств и четырёх элементов, приписываемая Эмпедоклу, на самом деле – египетская. Учение Аристотеля частью заимствовано из «Книги мёртвых», частью – у жившего за тысячу лет до Аристотеля Ахнетона.

Наследником египетской учёности стал университет Санкоре в Тимбукту. Вообще представление о «древнейшем в мире» университете в Тимбукту Санокоре – популярно у африканских историков, хотя большинство африканистов считают, что Санкоре – это не университет, а мечеть и медресе при ней.

Представление же о том, что основы древнегреческой философии были почерпнуты в Египте, распространены очень и очень широко. Между прочим, известнейший политик Нигерии Н. Азикиве в юности, в 1935 г. опубликовал в «Эфрикэн Морнинг Пост» под псевдонимом Антар серию статей «Самородки африканской истории», где утверждал, что эпистемология греческой философии заимствована в Эфиопии.

Большинство из приводимых Оньевуеньи доводов имеют основание. Действительно, «древнее мистическое знание» не могло не влиять на философские представления, едва начавшие выделяться из мифологии, а влияние египетской мысли на греческую не исчерпывается «перетеканием» скорее даже не идей, а мифологем и образов, но, главным образом, как ведётся в истории культуры, проявляется в реакции на чужую систему мышления – в этом смысле без мысли Востока греческая философия действительно была бы невозможной. Но явилась она не заимствованием, а реакцией, где-то даже отрицанием «египетской мудрости». Главный порок работ Оньевуеньи и его единомышленников – не в том даже, что основное в философии – это не представления и образы, как пуповиной, связывающие её с мифологией, а в том трагическом перевороте в сознании, разделившем философию и мифологию, который принесло «осевое время», не затронувшее Древний Египет. Порок их – в том, что направлены эти работы на то, чтобы доказать отсутствие творческих способностей у всех культур, кроме собственной. Филиация идей рассматривается не как их противоречивое преображение в ходе диалога культур, а как злокозненный плагиат, который надлежит разоблачить и заклеймить.

Ещё резче это проявляется в брошюре нигерийца Нуарима Диалы «Теория превосходства чёрного интеллекта»,[494]494
  Diala N. Black Intelligence Superiority Theory. N.D.H.Pbl., Nigeria. 1989


[Закрыть] на основе лингвистического анализа доказывающей бoльшую гибкость мышления африканцев, служащую залогом того, что грядет «Рax Africana».

Показательный пример вульгаризации почвеннической мысли – в использовании Инносентом Оньевуеньи работы Дж. Роджерса «Негритянский дар Америке». Роджерс приводит примеры восприятия Африки как страны чудес в европейской культуре: цитируемая Плинием греческая пословица «Из Африки всегда что-либо новое», строка из шекспировского «Генриха IV» («Я говорю об Африке и радостях златых») и сентенция английского писателя XVII в. Томаса Брауна «Вся Африка с её чудесами – в нас самих».[495]495
  Rogers J.A. African Gift to America. The Afro-American in the Making and Serving the USA. N.Y.: J.A. Rogers. 1959. p. 17–19


[Закрыть] Оньевуеньи приводит тот же набор (разумеется, как общеизвестные истины, без ссылок на Роджерса),[496]496
  В почвеннической историографии это широко распространённый приём. И не из плагиата, а потому, что предполагается, что говорятся общеизвестные вещи, трюизмы, вводимые словами «как известно». Поэтому из сочинения в сочинение кочуют целые абзацы, подлинное авторство которых установить трудно – это требует полного знания всех источников без исключения.


[Закрыть] но делает из него уже тот вывод, что Африка извечно олицетворяла для косной Европы прогресс.[497]497
  Onyewuenyi I.C. African Origin of Greec Philosophy. Nsukka: Univ.of Nigeria, 1987, p.30


[Закрыть]

Авторитетнейший и популярнейший из вульгаризаторов исторической мифологии – пастор святилища Чёрной мадонны в Детройте, председатель Движения чёрных христиан и столп Чёрной теологии Альберт Клидж, сменивший имя на Джарамог Абебе Агйеман. Клидж специализируется на африканизации библейской истории. «Ныне мы понимаем, – пишет он, – что христианство – это наша религия, а Израиль был чёрной нацией. Ступайте и прочтите собственную историю в книге Дюбуа „Мир и Африка“. Все народы в этой части света были чёрными. Никоим образом Израиль библейских времён не мог быть белым народом… Отвергните белого Иисуса, который вас рвал на части. Забудьте вашего белого Бога. Помните, что мы поклоняемся Чёрному Иисусу, который был Чёрным Мессией. Конечно, Бог должен быть чёрным, если он создал нас по своему образу и подобию. Вы не можете пробудить достоинство в чернокожих, если они ежедневно преклоняют колена перед белым Иисусом и белым Богом. Мы собираемся обратиться к чёрным церквам: признайте исторический факт. Христианство – это наша религия».[498]498
  Cleage А.В. The Black Messiah. N.Y.: Sheed&Ward, 1968, p. 98–99


[Закрыть] «Поколения чёрных христиан, – пишет А. Клидж, – находят вдохновение в истории бегства народа Израилева из Египетского пленения, не осознавая, что библейская нация Израиля – это чёрная нация. Нынешние белые евреи были обращены в иудаизм после падения Иерусалима в 70 г. н. э., рассеявшись по Европе и Азии».[499]499
  Cleage А.В. Black Christian Nationalism. New directions for the Black Church. N.Y.: William Morrow & Co. 1972, р.3


[Закрыть] «Изобилуют исторические и антропологические свидетельства, доказывающие принадлежность Христа к чёрной расе… Исторически христианство – это религия чёрного человека, созданная на основе опыта Чёрного народа в Африке… Все великие религии мира вышли из глубокой духовности Чёрного народа».[500]500
  Ibid., p. 174–175


[Закрыть] Религиозные идеи Израиля, развитые Иисусом, как полагает Клидж, можно понять лишь в свете истории и культуры Африки. Моисей придал им законченную форму, заимствовав их из древних религий и из культуры Чёрной Африки. Да и сами древние евреи за годы, проведённые в Египте, стали чёрной нацией. Моисей, в частности, был типичным африканцем, женатым на кушитке (Числа. 12:1), дочери жреца Джетро. Чёрный цвет кожи самого Моисея Клидж доказывает хитроумным историко-детективным анализом деталей – совершенно в духе чивилихинской «Памяти». Используя древнюю мифологию, культуру и религию Чёрной Африки, передававшиеся от поколения к поколению в течение более, чем миллиона[501]501
  так!


[Закрыть] лет, Моисей постепенно создал религию Яхве, основанную на африканских представлениях о твopeнии, грехопадении и так далее.

Альберт Клидж осознаёт связь между исторической мифологией и культурным национализмом: «Мы поддерживаем культурный национализм, который служит нам, чтобы сосредоточить внимание на африканской истории и культуре, побуждает чёрных людей искусства искать вдохновения в славном прошлом Чёрного человека и его героической борьбе за свободу. Мы храним как сокровище нашу историю, ибо она содержит в себе ключ к нашей идентичности и нашему будущему».[502]502
  Ibid., p.205, 10


[Закрыть]

Интересны взгляды Клиджа на соотношение ветхозаветной и евангелической этики. Ветхий Завет – не имеющий себе равных документ Чёрной власти, основанный на племенной националистической этике. К сожалению, дальнейшее развитие этой этики Иисусом было извращено и фальсифицировано самозванным апостолом Павлом, который стремился к интеграции с белыми язычниками на манер М.Л. Кинга, Адама Пауэлла, Джесси Джексона и им подобных. Павел чванился своим римским гражданством, хотя сам-то был угнетённым чёрным иудеем. Отсюда и его рабская этика всеобщей любви и всепрощения, оправдывающая холопство и холуйство. Павел был первым Дядей Томом, подражать которому негоже.[503]503
  Ibid., p.3, 35–39


[Закрыть] Наоборот – следует, опираясь на историческую традицию, «преобразовать сознание чёрного народа, освободив его от ценностей белой культуры и от неосознанного принятия провозглашенной белыми неполноценности черных».[504]504
  Ibid., p.44


[Закрыть]

Чёрная церковь должна освобождать умы от психологической идентификации с белым обществом, надо вновь обрести скрываемые белыми религиозные истины, вспомнить, что чёрные – избранный Богом народ.[505]505
  Ibid., p.175, 239


[Закрыть]

В этой связи А. Клидж рассматривает «миф о Якубе» как перегиб, но перегиб закономерный и, к сожалению, необходимый для культурно-психологической самореабилитации, чтобы освободиться от культурной кабалы. Суть «мифа о Якубе» (ставшие частью «чёрной субкультуры» представления «Нации ислама», о том, что «белые дьяволы» – злополучный продукт эксперимента чёрного генетика Якуба. – Н.С.) Клидж видит в том, что люди не равны, каждая раса неповторима. Чёрная же раса выделяется среди прочих духовностью: «Белые не в состоянии постичь смысл любви, музыки или религии, т. к. они существуют на низшем, животном уровне, уровне насилия, материализма и индивидуализма».[506]506
  Ibid., p.94


[Закрыть] «Чёрный человек обладает культурой, противостоящей звериной белой культуре… В этом состоит новая чёрная культурная мифология, которая обнаруживается повсеместно, выражаясь в стихах, пьесах, художественном творчестве… Привлекательная для чернокожих, которых уже тошнит от всего белого, она. по сути, несостоятельна психологически. Она несостоятельна и социологически; она неверна с точки зрения основных принципов социологических исследований. Она несостоятельна антропологически и несостоятельна исторически. Но всё это её не опровергает. Эта культурная мифология остаётся важной реальностью в мышлении Чёрного народа. В учении достопочтенного Илайджи Мухаммеда она находит прямое выражение. Средний чёрный человек на улице верит в неё, не зная её происхождения… Эта новая чёрная культурная мифология важна для Чёрного народа в данный исторический момент, когда мы пытаемся порвать с нашей идентификацией с белыми».[507]507
  Ibid., p. 97–99


[Закрыть] К пропагандистам чёрной культурной мифологии в художественной культуре Клидж относит таких писателей и поэтов, как Маулана Рон Kapенги, Имаму Амири Барака (ЛеРой (ЛеРуа) Джонс), Дон Ли (Haki Madhubuti), Соня Санчес, Никки Джованни.

Рабби Хилу Парис – уроженец Эфиопии, фалаша, председатель Американского комитета в поддержку фалаша и член Ассоциации африканского историчекого наследия. Проживает он в США. На I съезде Чёрных христианских националистов в Детройте в 1972 г. Хилу Парис выступил с докладами «Африка и Библия» и «Африканское христианство и Чёрная мадонна». Х. Парис прослеживает (совершенно бездоказательно) связь между Африкой и другими древними центрами цивилизации. В Вавилоне он находит «племя эламитов африканского происхождения, поддерживавшее связи с древней Эфиопией»: Эфиопия же – первая христианская страна в мире. Африка дала миру первого европейского историка Ясона Киренского. Не все евреи ушли из Египта через Синай, часть их подалась в Ливию, это берберы. Доказывая, что старые мастера изображали Христа и Марию в соответствии с исторической правдой, т. е. африканцами, рабби Парис ссылается на икону Казанской Божьей матери. действительно очень тёмную из-за старения живописной поверхности.[508]508
  Ibid., Appendix, p. 265–279


[Закрыть]

С двумя докладами – «Африканской происхождение западных религий: с древнейших времён до 1640 г. до н. э.» и «Африканское происхождение Иудаизма, Христианства и Ислама» – выступил на этом же организованном А. Клиджем форуме известнейший среди чёрных националистов историк доктор Юсеф бен-Джоханнан, чьи работы были настольной книгой сторонников «Чёрной власти» и обильно издавались в 60-е. Его труды стоят, пожалуй, на первом месте среди рекомендуемых для чтения периодическими изданиями растафари и в статьях интеллектуалов «движения растафари».

В отличие от других историков-националистов, Ю. бен-Джоханнан не считает древних евреев «Чёрным народом», но напротив – плагиаторами. присвоившими себе африканское культурное наследие. Это понятно – автор ориентируется на мифологию «Чёрных мусульман». Но показательно для природы мифологического сознания, не только безразличного к противоречию, но цепко выхватывающего из поступающей информации всё, служащее укреплению его мировидения, и абсолютно глухого к опровергающим собственную картину мира сообщениям, то, что бен-Джоханнан с его выпадами против евреев – кумир «чёрных иудеев» растафари, не обращающих на антисемитские выпады никакого внимания. Не менее удивительно и другое – в написанной бен-Джоханнаном в соавторстве с двумя другими учёными по заказу федерального правительства популярной книге для юношества «Африка» нет и следа исторической мифологии это вполне объективный, без домыслов и натяжек очерк истории Африки. Согласно бен-Джоханнану, отцы всей религиозной символики в мировых религиях – пигмеи тва. Вообще же африканцы возводят свои высокие культуры к зинджантропу – праафриканцу, жившему за 1 750 тысяч лет до Адама и Евы. Ю. бен-Джоханнан опровергает «клевету» насчёт египетского плена иудеев: это евреи оболгали африканцев, у которых сами же заимствовали символику, идеологию, культуру и основы цивилизованности. На самом деле, как утверждает бен-Джоханнан. единственный зафиксированный в источниках «визит» азиатского народа в Египет – это вторжение гиксосов. Вот это-то и были древние евреи, позже затемнившие содеянные в Египте безобразия выдумками о пленении и бегстве (Исходе).[509]509
  Ibid. Appendix. р. 293–294; ben-Jochannan Y. African Origines of Маjor Western Religions. N.Y.:Alkebu-Lan. 1970.


[Закрыть] Плагиатор Соломон не писал своих притч, а присвоил их у фараона Аменхотепа.

Иудаизм произошёл якобы от культа Ра, а создатель первою монотеистической религии – Эхнатон. В Египте обучались мудрости Соломон, Сократ, Геродот и Христос, принадлежащие, следовательно, к африканской традиции. Не только Иудаизм и Христианство, но и Ислам – творение африканца, а именно раба-эфиопа Хадзарт-Билала ибн Рабата, наставника малограмотного Мохаммеда. Поскольку Пророк не умел читать, то Тору и Библию ему читал Билал. От него же Мухаммед узнал мудрость Африки. Пророк однажды якобы сказал даже: «Ислам – это не я. Он[510]510
  Билал


[Закрыть] – это Ислам». После Билала ислам совершенствовали выдающиеся африканцы Аль-Джахиз и Ибрахим Али Махди.

Все европейские царствующие семьи, включая Елизавету Английскую, через семейство Медичи имеют, как утверждает бен-Джоханнан, африканскую кровь.

Кстати, что касается ибн-Рабата, то вначале «Чёрные мусульмане» ничего о нём не знали и прочли о нём уже в 50-е годы в работах по исторической мифологии и с началом в это же время изучения подлинного Ислама. В результате Билал стал одним из центральных героев секты как «первый муэдзин», и даже самоназвание секты иногда обозначается как «билалиане».

Схожие взгляды на историю высказывает и один из наиболее радикальных чёрных националистов Дон Ли, директор чикагского Института позитивного образования, сменивший имя на Хаки Мадхубути: «Чёрный народ Чема и Куша (земли, которые позже были переименованы греческим словом Египет) первыми выработали сложную систему религии и знания, называвшуюся „таинствами“, которая также была первой системой Спасения. Африка, или же Акебу-лан,[511]511
  Мадхубути ссылается на «брата» бен-Джоханнана, «доказавшего, что Алкебу-лан – подлинное имя континента, известного ныне как Африка». Эта тонкость, как и вообще долгая дискуссия вокруг самоназвания чернокожих и самого континента, вообще имеет важное значение для националистического сознания как выражение противоположных культурно-психологических «Образов Себя».


[Закрыть] во времена славы Чема, за 4000 лет до Р. Хр., а то и ранее была синонимом слова „Чёрный“ …Важно тут то, что явление, которое сегодня описывают как греческую философию, на самом деле является египто-афро-чёрной философией, разработанной более чем за четыре тысячи лет до установления контактов с греками».[512]512
  Madhubuti Н.R. Enemies: the Dash of Races. Chicago: Third World Press, 1978, p.46


[Закрыть] Смертельный удар по чёрной цивилизации нанёс эллинизм и вторжение в Чёрный Египет при Птолемеях греческой культуры, куда более варварской: «Это был фатальный удар, приведший к превращению Чёрного Египта в Коричневый, а затем в Белый. Великие библиотеки Египта были разграблены Аристотелем и его преемниками, а великие книги после переделок были объявлены написанными Аристотелем и другими».[513]513
  Ibid., p.46


[Закрыть] Здесь Мадхубути опирается на известную монографию Ч. Уильямса «Разрушение Чёрной цивилизации», в которой за высосанной из пальца подробной историей величественной чёрной цивилизации мифических времён следует трагическая панорама двух– или даже трёхтысячелетней кропотливой работы белой расы по фальсификации или уничтожению её следов.

Мадхубути приводит множество работ, представляющих «правильную» историогафию африканской расы и выдвигает проект создания новой расовой идеологии на основе предложенного им списка, включающего упомянутых в данной работе авторов, а также множество других.

Очень красноречив, однако, следующий пассаж из первой главы в книге Хаки Надхубути. Несмотря на порочность позиции автора в целом (Мадхубути полагает, что «белая раса – величайший враг чёрной расы», а мулат – «намеренно созданный белыми враг чёрной расы»[514]514
  Ibid., p.47, 73


[Закрыть]) с этим его высказыванием нельзя не согласиться: «Я думаю, что одно из последних видов оружия, к которому прибегает европеец, – это легитимизация его мировидения взгляда на прошедшее и настоящее – в глазах небелых народов мира посредством того, что ошибочно именуется „всемирной“ историей. Белая всемирная история, как нас ей обучали, дала нам взгляд на мир не просто анти-чёрный в любом смысле, но по сути дела исключила напрочь позитивный образ чернокожих как функциональной части человечества… Ныне нам, в традициях Лео Хансберри, Дж. Роджерса, Картера Вудсона, Ч. Уильямса. Ш.А. Диопа. Дж. Джексона, Дж. Кларка, Г. Осеи, Ю. бен-Джоханнана. Э. Блайдена. Л.Беннетта, А. Томпсона к других[515]515
  лишь только список «первостепенной важности», приводимый Хаки Мадхубути в другом месте, включает 36 имён.-Н.С.


[Закрыть] нужно самим стать собственной историей. История для нас должна не только документально свидетельствовать о прошедшем, координировать усилия в настоящем и планировать будущее, но должна воодушевлять в нас свершение возможного и невозможного. История народа – это итоговая сумма того, что он собой представляет: в культурном, политическом, экономическом и научном отношении. Сегодня мы выступаем как побежденный и завоёванный народ, поэтому, более, чем когда-либо в нашей истории мы нуждаемся в атакующей истории – истории войны, подтверждающей документально нашу борьбу против белого господства на протяжение последних 5 000 лет».[516]516
  ibid., p.14


[Закрыть]

Обзор сочинений, развивающих культурную и историческуо мифологию, можно было бы продолжить – но это тема отдельной работы, да и число их огромно. Поэтому закончим на этом описание, тем более, что все они, несмотря на очень и очень разный уровень, оперируют oдними и теми же клише и представлениями, одним неизменным набором общих мест и штампов. Их отрывочное усвоение массовым сознанием превращает их в расхожие представления, придавая им прочность народного предрассудка. То же самое, впрочем, происходит и со штампами универсализма, рассмотрение которых тоже остаётся за рамками этой работы. В массовом сознании те и другие парадоксальным образом уживаются рядом: тирада далёкого от рефлексии человека по поводу волнующих его жизненных проблем – это переплетение тех и других штампов. Позволив себе сравнение из области отечественного массового сознания, напомним, что любой носитель подобного сознания сообщит вам, что большевики погубили страну, а при Сталине был порядок, что у русского человека никогда порядка не будет и работать он не умеет – и тут же что-либо в высшей степени шовинистическое. Господствующая среди африканской молодёжи установка на модернизацию уживается с обоими наборами общих мест (напомню, что и почвенничество, и универсализм – лишь два варианта модернизации), это же относится и к вестиндийской диаспоре. Несколько иная картина – у афро-американской молодёжи, где доминирующая установка на утверждение собственного достоинства определяет субъективную ориентацию на почвеннические штампы (да ещё на основе такой всё более иллюзорной почвы, как всемирная панафриканская общность) при реальной включенности в западную культуру. Это противоречивое единство передаётся стилем хип-хоп, подчёркнуто авангардным, ультрасовременным, немыслимым без компьютерной музыкальной и графической техники и лазерных эффектов, флуоресцирующих материалов и т. д. и одновременно яро националистическим. Именно в этом основная причина вытеснения стилем хип-хоп проникнутого архаизмом стиля раста-рэггей, а также резкого разделения сфер преимущественного влияния между ними: Вест-Индия. Британия, чья чёрная диаспора сохраняет реальную культурную обособленность) и Африка с преобладанием раста-рэггей и Северная Америка с преобладанием хип-хоп, причём интерес к растафари здесь сильнее у белой богемной молодёжи, чем у афро-американцев. Компромисс между двумя стилями был обретен в синтезе: «даб», раггамаффин, дэнсхолл, джангл и драм-н-басс соединили архаику и пафос рэггей с городским мегаполисным духом хип-хопа и даже с футуристическим авангардом техно и рэйва.

Смешение почвеннических и западнических штампов в сознании молодых африканцев иллюстрируется результатами проведённого мною эксперимента: трёмстам молодым африканцам были предложены штампы и общие места из того и другого набора, взаимоисключающие друг друга (конечно, для рефлексирующего, а не обыденного сознания), а также три варианта ответов о наилучшем пути развития африканской культуры:

1/Африке следует ликвидировать пережитки прошлого, мешающие прогрессу, и усвоить общечеловеческие ценности, воплощённые в культуре развитых стран Запада;

2/Африке следует выбирать лучшее из западной и родной культур, совмещая то и другое; 3/ у Африки собственная культура, которую ни в коем случае нельзя смешивать с иностранными, любое заимствование для неё губительно.

Первый вариант избрали единицы, две трети опрошенных избрали второй вариант и одна треть – третий. При этом самое поразительное, что между второй и третьей группами практически нет различий по поводу одобрения или согласия с клише из обоих списков, хотя они прямо противоречат друг другу. Мало того, даже избравшие первый вариант выражают согласие с почвенническими штампами.

Подобная противоречивость при явной перенасыщенности массового сознания информационной эпохи шаблонными формулировками из расхожего арсенала как почвенничества, так и западничества, служит основой нестабильности коллективных представлений, способности массового сознания – и это уже продемонстрировали события последних десятилетий, связанные с перепетиями аккультурации, – молниеносно метнуться из одной крайности в другую, при этом отнюдь не переживая ломки мировоззренческих стереотипов.

Помимо упомянутых в этой главе работ, источником, откуда черпается материал для шаблонных представлений растафари, служит многочисленный слой полусамодельных брошюрок – «националистический самиздат», – выходящих мизерными тиражами, но в совокупности оказывающих значительное воздействие на массовое сознание (можно уподобить эти книжечки кустарным изданиям по истории и личной жизни политиков и исторических деятелей, хлынувшим на отечественный рынок в первые годы «исторической гласности». Этот слой лубочной исторической литературы не исследован и даже не описан. Как уже упоминалось, по многочисленным свидетельствам,[517]517
  Simpson G.E. Some Reflections on the Rastafari Movement. // Phylon. The Atlanta Univ. Review of Race and Culture. Atlanta, 1985, vol. 4, #4, p. 289


[Закрыть] основу идеологии растафари, помимо учения М. Гарви, составили две пользовавшиеся ошеломительным успехом на Ямайке в 20-е гг. книги: Robert A. Rogers. The Holy Piby. Newark. 1924; Fitz B. Pettersburgh. The Royal Parchment. Scroll of Black Supremacy. Kingston, 1926 (на них основоположник растафари Хоуэлл основывался при написании своей опубликованной в 1930 г. книги «Ключ Обетованный»). Среди других упоминаемых в текстах растафари, исследованиях и высказываниях растаманов книг, воздействовавших на воображение братии, следующие:

Webb J.H. The Black Man, the Father of Civilization. Proved by Biblical History. Chicago: Fraternal Press, 1924: Idem. A Blackman Wfill Be the Coming Universal King: Proved by Biblical History. Chicago, 1918; Van Sertima I. They Came Before Columbus – The African Presence on Ancient America. N.Y.: Random House, 1976; Ullendorff E. Ethiopia and the Bible; L.: Oxf. Univ. Pr., 1973; Beardsley G.H. The Negro in Greek and Roman Civilization. A Study of the Ethiopian Type. S.l., 1929; Fahi-Kayoude R. Blackism. Lagos. 1965; Weil S. The Need for Roots. Boston: Beacon Press, 1950; Bennett N. Africa and Europe: from Roman Tribes to the Present. N.Y.: Africana Pbl. и множество других. Причём вовсе не все они принадлежат к разряду исторической мифологии – многие были использованы в этом качестве уже самими растаманами. Так, иные чисто академические труды использовались лишь фрагментарно. Среди возникшей в 1968 г. наиболее популярной среди молодёжи секты растафари «12 колен Израилевых», по свидетельству Т. Уайта, основополагающей исторической книгой почиталась вышедшая в 1930 г. работа историка-иезуита Джозефа Уильямса «Hebrewisms of West Africa – From Nile to Niger with the Jews» – «насыщенное, обильно документированное исследование…. описывающее распространение иудаизма и еврейской культуры в Африке. Используя Библию и другие религиозные тексты, а также предшествующие исторические работы, журналы, исследования и свои собственные наблюдения, Уильяме доказывает, что иудаизм был господствующей религией в Египте, Эфиопии, Сахаре и Западной Африке, предоставляя наукообразное подтверждение общепринятого среди растаманов убеждения в том, что они на самом деле являются чёрными евреями».[518]518
  White Th. Catch а Fiге. The Life of Bob Marley. L. etc.: Oninibus Press, 1991, p. 279–280


[Закрыть]

Весь этот поток литературы – научной, публицистической, откровенно шарлатанской и высокопрофессиональной, националистической и написанной белыми авторами, равнодушными или даже враждебными идеям чёрного национализма, адекватно или неадекватно усвоенной, – так или иначе стимулировал развитие в массовых представлениях упрощённых подобий теорий культурного национализма. В последние годы к нему добавилось огромное число самодеятельных сайтов в Интернете, открывших простор фантазии сотен энтузиастов.

Итак, «гуманистическое почвенничество» отличается от вульгарного, от которого, в свою очередь, рукой подать до уличного погромного шовинизма, вовсе не системой аргументации и не доказательностью выкладок: как мы видели, они почти не меняются более полутора веков, едва ли не превратившись в устойчивую формулу, кочующую из книги в книгу и, несмотря на разительную разницу в учёности и интеллекте между представителями первого и второго направления в почвенничестве, общим «научным методом» служит подтасовка (обычно невольная) и виртуозная интерпретация фактов. Собственно, исторические труды почвенников настолько стоят вне науки и имеют иную цель создание культурного мифа, – что упрёк в ненаучности, недостоверности и т. д. становится столь же неправомерным, что и упрёки в отношении собирателей мифов и сказок, легенд и преданий в том, что-де в собранных ими фольклорных материалах много неправды и неточностей в освещении исторических событий. Это сфера действия других критериев, что стыдливо признаётся в рассуждении о «правде страсти» и самими создателями исторической мифологии, особенно когда речь идёт об оценке творчества их коллег, а Сенгором даже возводится в добродетель. Лишь престиж научного знания, как ни парадоксально, наиболее высокий в малообразованных слоях, где оно сакрализуется. заставляет их выдавать своё художественно-историческое творчество за науку. Это примерно те же побуждения, что заставляют судить по критериям и законам научного знания совершенно иную сферу общественного сознания – философию, – а политических супостатов, особенно в слаборазвитых странах, рядиться в учёные-теоретики.

Что же до почвенников-гуманистов и вульгарных почвенников, то иногда вторые даже «научнее» первых. Так, лингвистические и семиотические выкладки Н. Диалы выглядят куда сложнее простодушных суждении Э. Блайдена. Отличие проявляется не в эрудиции и строгости мысли, хотя зависимость тут, конечно, есть, не в наукообразии, а в контексте рассуждений и в выводах: историческая мифология почвенничества служит либо утверждению идеи самоотверженного служения человечеству (Э. Блайден, Л. Сенгор, А. Мазруи), либо ксенофобии и идее естественной вражды рас и культур (М. Гарви, Г. Осей, И.Оньевуеньи, Х. Мадхубути, Н. Диала). Акценты здесь очень легко смещаются. В итоге «научно обоснованная» теория особенности и неповторимости своей культуры закономерно вырождается в иррациональный миф о её превосходстве и ничтожности всех других. При этом словесные формулировки, расхожие штампы, «топосы» почти не изменяются. Мало того, тексты мыслителей-гуманистов используются литераторами-шовинистами.

Последнее сегодня хорошо видно на примере отечественного почвенничества.

Возможно, одно из объяснений этой повсюду и во всех странах происходящей метаморфозы – в самой природе почвеннического мышления. в том, что, как подметил в одной из своих работ А.А. Игнатьев (кстати, наряду с цитируемой работой, автор довольно интересных теоретических работ по массовой культуре и рок-музыке), понятие нации определяет границы, в которых сохраняют единообразие наиболее устойчивые императивы поведения – миф и язык как источники наиболее массовых форм личностной идентичности и социального единства. В науке же универсальными императивами дискурса служат знание и рациональность. «По этой причине отношения между носителями национальных ценностей и ценностей науки всегда складываются конфликтным образом,[519]519
  В 1907 г. на торжественном обеде Э. Блайден произнёс следующий спич о превосходстве африканской культуры: «Наука – вовсе не последнее слово человечества. Она не может им быть. Она постоянно угрожает существованию могучих побегов, порожденных человечеством. Она вооружается до зубов против соседей. Её самые распространённые изобретения – это орудия смерти…. и человек желает знать, когда же всё это кончится и куда заведёт», (цит. по: Lynch Н. E.W.Blyden: Pan-Negro Patriot…. р.63


[Закрыть] а интеграция интеллектуалов в национальные общества оказалась долгим, трудным и, надо признать, безрезультатным процессом: по своим идеальным моделям дискурса это по-прежнему публика без корней, международные „перекати-поле“, которых с равным основанием можно рассматривать и как элиту, и как своеобразное маргинальное гетто».[520]520
  Игнатьев А.А. Ценности науки и традиционное общество (социокультурные предпосылки радикального политического дискурса). // «Вопросы философии». 1991, № 4, с. 5–6


[Закрыть]