Текст книги "Дневник москвича (1917-1920). Том 1"

Автор книги: Николай Окунев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 29 страниц)

Восемнадцатый год

«Молодой человек! Если записки мои попадутся в твои руки, вспомни, что лучшие и прочнейшие изменения суть те, которые происходят от улучшения нравов, без всяких насильственных потрясений.»

(А. С. Пушкин, «Капитанская дочка», гл. 6)

«Бедная страна отцов, созревшая для крови и для разгрома… Не торопись, грядущее!»

(Ш. деКостер, «Тиль Уленшпигель»)

3 января.Святки проходят при настоящей русской зиме. Морозы от 10 до 20 градусов. Сейчас вот, в полдень, задувает такая метелица, что свету Божьего не видно. С продовольствием еще хуже будет, – без заносов дело не обойдется. Писали до праздников, что в Петрограде свирепствовали такие метели, что остановилось трамвайное движение, а для расчистки улиц от сугробов введена всеобщая повинность, т. е. сами обыватели, будь то бывший тайный советник или просто конторщик, – должны вооружиться лопатами и метлами и бесплатно совершать такую работу, за которую простые рабочие получают теперь от 50 до 80 рублей в день…

Не хочется относиться к происходящему со всею серьезностью, ибо все «законодательство», все политические и общественные новости, при всей своей сложности и беспощадности, как-то, по существу, не серьезны. Думается, что все это ненадолго. Подумать только, что делается в России, если выхватить наудачу пять-шесть газетных новостей за один день!

1. В Москве Совет р. и с. депутатов образовал какую-то новую, «единую» власть исключительно из большевиков: Смидовича, Ломова, Муралова, Покровского, Усиевича, Игнатова, Рогова и Максимова.

2. Там же объявлено, что Председатель Московского революционного трибунала, т. е. «Верховный Московский судья», – Моисеев, оказался уголовным преступником (вором-рецидивистом).

3. Товарищ комиссара по министерству финансов (т. е. товарищ министра) Лапицкий арестован за пьянство и подозрение в мошенничестве, и арестован не какой-нибудь «контрреволюционной» властью, а своим же комиссаром-большевиком Роговым.

4. Некоторые командиры полков, получившие образование в академиях Генерального Штаба, боевые и усыпанные орденами, избраны по новым революционным правилам в ротные кашевары или в конюхи…

5. В Петрограде солдаты ворвались в здание Итальянского посольства и разгромили там винный погреб.

6. Была арестована в Петрограде Румынская миссия во главе с посланником Диаманди и только по требованию всего дипломатического корпуса, грозившего в полном составе покинуть Петроград, – Диаманди был освобожден из Петропавловской крепости, где пробыл целую ночь. Нарушены священные международные традиции, существовавшие между странами сотни лет. И нашим комиссарам хоть бы что: выпустить-то выпустили, но пригрозили, если румыны не освободят из-под ареста наших солдат (вероятно, правильно арестованных), то они еще и не то сделают с Румынской миссией. Одним словом – удержа нет, размахиваем дурацкими кулачищами направо и налево, ругаемся площадною бранью и ясно даем знать о «непрепятствовании нашему нраву».

Разве все это серьезно?

Несерьезно даже и то, что Австро-Германская делегация утруждает себя разговорами с нашей делегацией в Брест-Литовске… Серьезнее поступают японцы: по последним известиям, Владивосток занят ихними войсками. Командующий ими генерал потребовал от населения повиновения ему.

Предложение большевиков очистить от неприятельских войск Польшу, Курляндию и Литву и оккупированные острова Балтийского моря, конечно, категорически отклонено немцами. И это серьезно, а что будет в противовес этому, т. е. призыв в «священногвардейцы» изленившихся дезертиров и отбившихся от своей настоящей работы рабочих и составление из них какой-то грозной силы против несговорчивых немцев, это, конечно, в высшей степени несерьезно, но тем не менее крайне печально и безотрадно для бедной, в клочья разорванной и опошленной России.

4 января.Сегодня кроме «Социал-демократа» никаких газет не вышло, и будто бы не выйдут до 10 января. Почему – никто не знает. Все ждут опять нехороших событий. Оборони нас Господи!

† Умер мой сослуживец Людвиг Викентьевич Селицкий. Он служил у нас агентом в селе Кимрах и за время войны много потрудился в устроении там своих сородичей поляков-беженцев. Вечная ему память!

8 января.В Москве 5-го января была назначена мирная демонстрация в защиту Учредительного Собрания, но накануне еще – Муралов издал приказ разгонять демонстрантов даже вооруженной силой. Так оно и вышло – в собравшиеся толпы стреляли, где холостыми, где настоящими зарядами. Без кровопролития опять не обошлось, жертвы были, но откуда узнать – сколько их? выходили только «Социал-демократ» да «Известия с. и р. д.», а 7-го и сегодня и их не было.

По «Новой жизни» от 6-го числа видно, что Учредительное Собрание было открыто 5-го числа председателем Ц.И.К.с.с. и р.д. Свердловым, огласившим декларацию Совета народных комиссаров, которой требовалось признание их власти и утверждение декретов. Председателем Учредительного Собрания выбран В. М. Чернов, получивший 244 голоса, кандидатка большевиков № Спиридонова получила 163 голоса. Улицы, ведущие к Таврическому дворцу, были забаррикадированы и оцеплены. Мирные демонстрации в честь Учред. Собр. подвергались и там расстрелу со стороны красногвардейцев и советских войск. Убитых, по сведениям «Новой жизни», 15 чел., раненых около 100.

Об окончании 1-го заседания Учред. Собр. ничего пока неизвестно. «По техническим причинам мы не имеем возможности дать окончание заседания», так сказано в «Новой жизни». Вероятно, случилось самое скверное – Учред. Собр. разогнано, ибо там в большинстве оказались эсеры, признанные теперь тоже «контрреволюционерами».

Метко сказала в Петрограде солдатка старику-большевику, кричавшему против Учред. Собр.: «Ты, дед, шкурник, ибо теперь выгодно быть большевиком.»

Советами нар. комиссаров получены официальные сведения, что кроме японских крейсеров во Владивостокский порт вошел английский крейсер.

Учрежден еще какой-то «Чрезвычайный военный штаб» – «для защиты власти советов от всех покушений контрреволюционных сил». Начальником штаба Ф. Никонов.

В Москве вчера и сегодня ходят самые тягостные слухи о Петроградских событиях. Говорят об убийстве солдатами-большевиками Шингарева и Кокошкина. Говорят о том, что 5-го, 6-го, 7-го и сегодня в Петрограде стрельба, стычки и вообще грандиозная междуусобица. Ждут, что и в Москву перекинется этот ужас. Что делать? Да будет на все воля Божья!

9 января.† Действительно, Шингарев убит, и еще Кокошкин. Эти два бывших министра так много поработали для достижения того, чтобы русский народ был свободен, и вот сами пали жертвой от звериных рук освобожденных ими. И убиты не в Петропавловской тюрьме, а в больнице, убиты зверски – штыками и многочисленными выстрелами. Неужто убийцы были в своем уме? Если так, то потом они сойдут с ума, ибо нельзя поверить, что в их природе нет совершенно совести. С трагической кончиной Шингарева и Кокошкина кадеты лишились крупных и талантливых сил. Вечная память им! Да будут их предсмертные мучения вечным укоров политическим деятелям, добивающимся социализации мира вооруженной борьбой!

Также действительно, что жития Учредительного Собрания было только одна ночь… Оно закончилось в 5 часов утра 6-го января, а в 7 часов утра опубликован декрет о роспуске его. Самое собрание произошло в необычайной и крайне неприличной обстановке: 400 человек «публики» составляли исключительно большевики рабочие и солдаты, которые открыто грозили расстрелом и Церетели, и всем не нравящимся им ораторам. К утру подошел к председательской трибуне какой-то матрос и, хлопнув Чернова по плечу, предложил ему закончить заседание, «потому что караул устал»… Какой же караул нужен над избранниками Царя-народа?

В вышедших вчера и сегодня меньшевистских листках все-таки подчеркнуто, что Учредительное Собрание успело:

1/ Принять закон об отмене права собственности на землю в пределах Российской республики, 2/ обратиться к союзным с Россией державам с предложением приступить к совместному определению точных условий демократического мира, приемлемых для всех воюющих народов, и избрать из членов Учред. Собр. полномочную делегацию для переговоров о мире, 3/ объявить в России «Демократическую Федеративную республику».

В «Новой жизни» 7-го января напечатано, что в Петроградских больницах одного района находится более 200 раненых. Значит, там стреляли не на шутку…

Сегодня и там, и в Москве, не дай Бог, ожидается еще худшее. Объявлена демонстрация с лозунгом «За власть советов». Она рисуется «казенной», т. е. парадом солдат и красногвардейцев, всякие другие сборища («штатские») будут разгоняться всеми силами, т. е. пушками, пулеметами и ружьями. Вот сейчас, в 1 час дня, я сижу в конторе на Малой Лубянке и слышу уже такую стрельбу. Заглянул в окно, и по Малой Лубянке в панике бежит народ; видимо, его гонят с Лубянской площади. Да и не только «народ», но и солдаты, и красногвардейцы. Не поймешь, что делается… Не передрались ли уже солдаты с солдатами или красногвардейцы с красногвардейцами.

Собственно, сегодня эта демонстрация приурочена к годовщине 9 января 1905 года, когда рабочие шли к Зимнему дворцу, и расстреливались солдатами, тогда в такой же степени верными царю, как ныне Ленину.

На днях «Петроградский революционный трибунал» судил Пуришкевича как заговорщика и присудил его к 4-м годам принудительных общественных работ. На этом судьбище Пуришкевич и не оправдывал себя от приверженности к монархизму. Вообще своей душой не покривил. Речь его очень любопытна, но, к сожалению, длинна, и потому «увековечить» ее не могу.

Что же теперь будет дальше? Сколько времени ждали Учредительного Собрания и, несмотря на то, что оно в большинстве составилось из деятелей, по своим политическим убеждениям близко родственным к большевикам, все же оно признано «контрреволюционным», «буржуйским», и жалеть его нечего. Придется ждать всеисцеляющего времени, которое состарит и образумит «ветряную младость», остудит горячие головы и потихоньку разочарует «товарищей», очарованных сладкими речами Ленина, Троцкого и К°… Это будет неизбежно, но когда – чрез несколько месяцев, чрез несколько ли лет?.. И что теперь происходит в государственном строительстве: строится ли карточный дом, или на старом ветхом строении возводится грандиозная надстройка, которую не в состоянии выдержать на себе старое основание, или же тот фундамент, те устои попросту сейчас взрываются, разрушаются, чтобы дать место новой постройке, начатой заново, с самого фундамента.

…Как-никак, творится что-то необычайное, может быть, пробуют выстроить здание, начав его с верхнего этажа, а не с нижнего, и кто знает: может, оно так и нужно?!

Такому мелкому бытописателю, как я, не под силу «углубление» своего собственного критерия в происходящее историческое «действо», и мне больше всего хочется иногда отметить в своих записках что-нибудь «невеликое» – чисто житейское. Например, не могу утерпеть, чтобы не записать, что его величество Ленин-Ульянов присутствовал некоторое время в Учредительном собрании и в начале речи В. М. Чернова, продолжавшейся около 2-х часов, лег на полу в проходеоколо «ложи совета народных комиссаров» и так лежал до конца речи… Это сообщено «Новой жизнью», т. е. газетой Горького, который, как известно, шутить не любит.

В Москве и, я думаю, по всей теперь России завелись везде крепчайшие запоры, железные и деревянные ставни и, как в старину, в особенности для ночного времени, все так замкнуто, закрыто, заперто, нелюдимо, темно, что даже жуть берет… Впрочем, есть разница со стариной – тогда были верные сторожа, постукивающие в доски или дававшие знать о себе трещотками, а теперь их не слыхать и если они где есть – то сидят себе тоже за крепкими затворами и самое большое – опрашивают запоздавшего обывателя, свой ли он, и если «чужой», то ни за что его во двор или в крыльцо не пустят до утра.

Вообще зажили крепко, но тем не менее разбойных нападений такая масса, что всех выдающихся даже и не перечислить.

В Петрограде созывается «Всероссийский съезд анархистов» и одним из вопросов там будет: «об экспроприациях», т. е. дело клонится к тому, чтобы этот промысл был, так сказать, узаконен и неподсуден. И это, ко всеобщему ужасу, не анекдот: «Новая жизнь» отмечает, что в Петрограде много солдат уже не удовлетворяется программой большевиков и охотно слушает анархистские рацеи, а в Гельсингфорсе будто бы над морским матросским собранием уже реет черный флаг, эмблема власти анархистов. Ох уж эти матросы, эта «краса русской революции»! Кто были их отцы и матери? – неужто и у тех уже не было ничего святого в душе? Трудно поверить, что на службе морю непременно теряется вера в Бога. Напротив, там Божий промысл явленнее, чем на земле, не знающей таких стихийных бедствий, как море. Почему же они такие атеисты?..

12 января.Вчера и «буржуйные» газеты вышли. Попробую передать вкратце все самое важное, что есть в них и в «большевицких» газетах за последние дни. Начну с последних, т . е. с «Известий р.с. и к. д.». Они теперь печатаются в реквизированной типографии закрытого «русского слова» и по внешности – совсем «Русское слово». Во-первых, воззвание президиума советов «Всем!», где сказано, что «рудневцы и другие буржуазные партии и группы, уцелевшие остатки белой гвардии и контрреволюционного офицерства, не успевшие переправиться к Каледину… вооружились чем могли и расстреливали 9-го января шествие рабочих и солдат. На всех почти площадях и улицах шествие демонстрации было встречено обстрелом из домов и с крыш… Совет предпримет все, чтобы совершенно разоружить буржуазию, вырвать у нее всякую возможность нападать на рабочий класс… Пусть рабочий класс найдет в себе силы подготовиться к организованному отпору буржуазии. Буржуазия хочет гражданской войны в самых острых ее формах.Мы будем вести ее так, что навсегда отобьем у буржуазии всякое желание нападать на рабочих. Пусть усилит рабочий класс свою армию…Пусть будет готов рабочий класс во всякую минуту выступить, как один, против буржуазии.»

Дальше – ликующая рецензия об открытии 3-го Всероссийского съезда Советов р. с. и к. д. Это было в несчастном Таврическом дворце 10 января. Собралось 625 членов (почти все большевики). В заседании выступили с приветственными речами и иностранные социалисты – Платтен, Ниссе, Репштейн, Вильямс и Ри. Их, речи перемежались пением и музыкальным исполнением «Интернационала». Председатель от Украинского с.р. и с.д. Затомский рассказал, что у них теперь две рады, и похвалился, что вторая – социалистическая – победоносно сметает первую, буржуазную. Большой успех имел матрос Железняков, тот самый, который требовал, чтобы Учредительное Собрание разошлось. Он оказался «начальником охраны Таврического дворца». Парень очень решительный – пообещал умереть на своем посту, но не пустить назад Учредительное Собрание.

Убийц Шингарева и Кокошкина предписано во что бы то ни стало разыскать и предать суду. Бедный А. И. Шингарев и Ф. Ф. Кокошкин были серьезно больны и, кажется, сами большевики возмущены таким концом. Шингарев недавно овдовел и оставил 5 человек детей безо всяких средств. Вот вам и «буржуй»! Слава Богу, умерщвление их обошлось без штыков. Они убиты несколькими выстрелами. Еще раз помянем их со всею душевной скорбью. Да будут они небожителями!

Мирные переговоры опять прервались. Троцкий вернулся в Петроград.

В Австрии будто бы началось серьезное революционное движение. Большевики не на шутку ждут, что революция охватит своим пожаром весь мир. По «Известиям», 9 января в Москве вышли на улицу не менее 200.000 демонстрантов. Пусть так, но это уж не так грандиозно, как в былые времена, когда революционное единство подсчитывалось для Москвы чуть ли не в миллионах людей. Убитых и раненых «Известия» насчитывают не более 30 чел. Ну что же? Что так мало – тому всякий порадуется, и даже самый заядлый буржуй. Зачем же тогда писать такие страшные воззвания к борьбе с буржуями? Теперь посмотрим, что пишут «буржуи», хотя бы в одном «Утре России»: «Нет слов для того, чтобы выразить весь ужас, весь кровавый кошмар совершившегося. Дикий, бессмысленный расстрел мирной и безоружной демонстрации 5-го января в Москве, такой же расстрел в Петрограде, заранее спровоцированное и психологически подготовленное зверское убийство Кокошкина и Шингарева, сплошное систематическое издевательство над Учредительным Собранием с ружьями и револьверами ворвавшихся туда диких банд, натравленных на депутатов», и т. д…

Немцы сказали Троцкому, что если делегация не согласится на их условия, то ими «через неделю будет занят Ревель».

Большевик Бухарин в заседании Учредительного Собрания заявил: «Пускай господствующие классы и их прихлебатели дрожат пред коммунистической революцией. Пролетариям в ней терять нечего, приобретут же они весь мир.»

Члены Учредительного Собрания скрываются, т. к. начались их аресты.

Знаменитые «Гебен» и «Бреслау» наконец попались в лапы англичанам. Они пытались пройти из Дарданелл в Средиземное море, но наткнулись на мины. «Бреслау» затонул, а «Гебен» выбросился на берег и разрушен бомбами с английских гидроаэропланов.

5-го января во время уличных демонстраций случайно ранен сам М. Горький. «Что посеешь, то и пожнешь». (Это я говорю.)

О демонстрации 9-го января «Утро России» сообщает, между прочим, «панику усилили конные милиционеры, которые с криком «стреляют, спасайся!» соскакивали с лошадей и бежали в подъезды домов. Лошади без всадников мчались вместе с бежавшим народом… Появились толпы бегущих солдат и красногвардейцев с винтовками и без винтовок, со свернутыми знаменами… Первой поддалась панике Красная гвардия, среди которой имеется много подростков. Эти подростки испугались стрельбы и открыли беспорядочный огонь… Паника, охватившая манифестантов, была страшная. Красногвардейцы, солдаты и рабочие лавинами текли по проездам и переулкам, с обезумевшими лицами. Женщины плакали. Слышались проклятия по адресу манифестантов.» Один из таких эпизодов я видел на Малой Лубянке и, грешный человек, подумал: «А что если бы в Москву вдруг заявился эскадрон немецких гусар, что осталось бы от наших великих революционных завоеваний!?»

Бонч-Бруевич телеграфирует Крыленке, что на Западном фронте осталось на версту только 160 штыков. Остальные, стало быть, разбежались по домам, по сухаревкам, по советским заседаниям и автомобильным экспедициям. На фронтах товарищи-солдаты уже заторговали лошадями, пушками и пулеметами. Румыны приступили к захвату Бессарабии. Русские наступают на Яссы, румыны на Кишинев. Сам черт не поймет, что делается!

Казаки воюют с большевиками за рудники. Украинцы за Полтаву, Житомир и многие другие места. Трудно даже разобраться, кто кого одолевает и где идут бои. А в Екатеринославе будто бы большевики обложили состоятельных лиц на 3 млн. рублей, и требуют сбора их в трехдневный срок. В Одессе комиссары союза моряков и торгового флота объявили о национализации флота и в управление пароходствами посадили своих комиссаров, а кассы опечатали. Доберутся, значит, и до Волги, а в частности и до Москвы. Как бы вот «не опечатали» эти записки, единственное, кажется, мое состояние.

Вон он какой, Железняков-то! «Мы, – заявил он, – чтобы вконец сломить сопротивление противников Советской власти, готовы расстрелять не единицы, не сотни, а тысячи, если же понадобится, то и миллионы.» Товарищ Абрам! Уступи свое место Железнякову!

Троцкий в своей ответной речи на 3-м съезде Советов представителям иностранных социалистов обмолвился насчет Учредительного Собрания, что оно «было бы упразднительное, а не учредительное собрание».

Оренбургские казаки под предводительством Дутова, если верить «Утру России», выбивают большевиков из края.

В Владикавказе, в Грозном и вообще в этой округе забирают власть в руки чеченцы и гонят оттуда русских без различия партийности. Погоня против «погон» идет вовсю. Муралов приказывает всем солдатам следить за этим важным делом и срывать офицерские и чиновничьи погоны, и, кроме того, «предоставляет такое же право и всему гражданскому населению». На что на другое, а на такое скверное дело у нас найдутся палачи и в «гражданском населении».

15 января.Несколько дней стоит теплая погода (выше нуля на 1–2°) и, Боже мой, что делается на улицах! Такой грязи, таких ухабов, таких ям, такого безобразия даже на центральных московских улицах – я не видывал во всю жизнь не только в Москве, но и в провинциальных городах. Пешеходы осторожно пробираются по мостовым, совершенно игнорируя тротуары, доверять которым действительно невозможно, и ругательски ругают «свободу», приписывая только ей такое безобразие. Пожалуй, на этом партийных разногласий не будет.

В «наших газетах» на разные манеры пишется все об одном, что «все меньше и меньше остается от того государственного организма, который еще год тому назад назывался Россией. Одна за другой откалываются от этого одряхлевшего организма частицы. Первой откололась Финляндия, объявившая себя независимым государством. Ныне ее примеру последовала Украина.»

Учредительное Собрание, как и упраздненные большевиками городские думы, барахтается еще, заявляя, что оно живо. Чернов объявляет «всем гражданам России», что «Учредительное собрание, разогнанное штыками насильников и поставленное под самосуд, не умерло. Оно будет жить до тех пор, пока не выполнит великих задач, возложенных на него избравшим его народом… По призыву своего председателя, в день, указанный им, Учредительное Собрание вновь соберется, чтобы продолжать свою работу.» К этому обращению подписались кроме Чернова и секретаря собрания Вишняка 266 депутатов.

В Финляндии русские солдаты вмешиваются в управление страной, и отсюда – кровопролитные беспорядки на станциях Райвола, Мустамяки, Териоки и в Выборге. Сенат требует вывода русских войск.

А в это время «российский конвент», т. е. 3-й съезд Советов рабочих и солдатских депутатов упивается речами своих вождей, распевает свой «Интернационал» и грозит гибелью «буржуям». Так, например, Ленин восклицает: «Мы ничего не регламентировали, но добились того, что буржуазный эксплуатирующий класс чувствует себя в осаде, и эта осада продолжится до тех пор, пока буржуазия не будет вынуждена сдаться и капитулировать или погибнуть!» Меньшевик Абрамович в своей речи заметил, что большевики и его повесят, Ленин острит по этому поводу: «Я невольно, – говорит, – подумал про себя: не надейтесь – не так вы сильны! Смешны вы очень, чтобы применять к вам такие меры!» В конце этой речи Ленин сообщил реально неприятное для своих супротивников: будто бы петроградские банковские служащие предлагают уже начать переговоры о вступлении в должность в полном подчинении советской власти.

Спиридонова не отстает от воинствующего Ленина и говорит, что «пред нами дилемма: или нас задушат, или мы должны беспощадно сметать с пути все препятствия».

А Троцкий признался, что германцы согласны очистить наши 15.000 кв. верст, но хотят удержать за собой 200.000 кв. верст.

По последним известиям, Кишинев занят румынскими войсками. Русские части разоружаются. На Нижнем Дунае идут ожесточенные бои большевиков с румынами. Обстреливается Галац.

Украинская делегация накануне заключения самостоятельного мира с Австрией и Германией.

В петроградских газетах пишут, что в Москве 9-го числа пострадало от стрельбы 300–500 чел.

16 января.Сегодня вышло «Русское слово» под новым заголовком «Новое слово». Газета напечатана уже не в своей типографии, а у Мамонтовых, и размером куда меньше старых выпусков. Передовицы самые печальные, известия тоже безотрадные.

Совет народных комиссаров постановил:

1. Все дипломатические сношения с Румынией прерываются, Румынское посольство и все вообще агенты румынской власти высылаются за границу кратчайшим путем.

2. Золотой фонд Румынии (на сумму 1.207.000.000 руб.), хранящийся в Москве, объявляется неприкосновенным для румынской олигархии. Советская власть берет на себя ответственность этого фонда и передаст его в руки румынского народа.

3. Восставший против революции бывший главнокомандующий Румынским фронтом Щербачев объявляется врагом народа и ставится вне закона.

Троцкий уверен, что «румынская армия не будет сражаться с русскими солдатами, а направит острие своих штыков против румынской олигархии».

А что если и на тех, и на других, товарищ? Ведь нам не известно, кто солонее пришелся на вкус румынам: свои самодержцы или наши.

С 15-го января по постановлению Совета комиссаров вводится казенная монополия торговли золотом во всех видах, кроме изделий из золота. Предприятия по добыче золота обязаны сдавать его в казну по 32 р. за золотник. Изделия из золота весом более 16-ти золотников и золото в сыром виде, где бы оно ни находилось, должно до 15-го февраля быть передано в казну, и за него уплатят по 32 р., а непредставленное будет конфисковываться без вознаграждения.

Дело идет к содранию риз со святых икон. Почин уже есть: министерство призрения в лице госпожи Коллонтай (на днях сочетавшейся новым «гражданским» браком с тоже министром-матросом Дыбенко) заняло Александро-Невскую Лавру и выселяет оттуда монашествующую братию.

Погода не изменяется, а потому московские дороги и пути с каждым часом изменяются к худшему. Прямо опасно ходить: того и гляди ногу сломаешь или башку расшибешь. Такова жизнь московского обывателя, и особенно плохо нам, «буржуям»; автомобили возят только сановных товарищей (посмотришь – едет в нем солдатская шинель, а кто в ней – главнокомандующий какой-нибудь, командир ли полка или просто жулик-экспроприатор – конечно, не узнаешь), на трамваи тоже не попадешь – там полное солдатское засилье. Остаются извозчики, но их не так много, да и доступны они не всем. Трехверстное расстояние не меньше 10 руб., и куда бы вы ни поехали, кратчайшим расстоянием, – за что, бывало, платили двугривенный – теперь давай трешницу. Одним словом, худо со всех сторон. Многое множество людей совершенно искренне вздыхают теперь со словами: «лучше бы умереть!»

18 января.Финляндское буржуазное правительство низвергнуто, и там составился «совет народных уполномоченных» под председательством социал-демократа Маннера. Совет подчинен «главному совету рабочих». Ленин послал по поводу этого приветственную телеграмму.

Объявлена с 25 января демобилизация призывов 1904, 1905 по 1907 г. Одним словом, кому исполнилось 31 год, тех с военной службы увольняют.

В Петрограде арестовано несколько купцов гостиного двора за невзнос штрафа в 900.000 р. (за неуборку снега), и бедные богачи, из коих Карбасникову уже 70 лет, работают под командой красногвардейцев на улицах по сколке снега. По поводу французской революции сказано: «Цель демократии – добродетель, а средство ее – ужас!» По поводу нашей можно сказать, что и цель, и средства – все ужас!

Дневник московских происшествий за одно число: грабежей и краж наличными деньгами и вещами на 396.575 р., вооруженных налетов на частные квартиры – 7, вооруженных нападений на отдельных лиц, проезжавших и проходивших по улицам, – 5, угнан автомобиль, у другого сняты колеса, найдено два автомобиля, брошенных грабителями; увезено и унесено: на 100.000 мануфактуры, на 10.000 окороков, 10 ящиков ваксы, несколько ящиков ниток, 400 шт. хлебов, украдена масса паспортов, сняты с прохожих брильянтовые серьги, 3 золотых перстня, трое золотых часов, несколько пальто и шапка, расстреляно на улице два подозрительных лица, на Никитской улице была перестрелка из револьверов и винтовок, совершено крупное мошенничество, украдено 32.000 жалования милиционеров и т. д. и т. д. – и все это за один день! А сколько было незарегистрированных грабежей, краж и выстрелов, и не сочтешь, конечно, и это за такой день, когда обыкновенно говоришь, прочитавши газету, – «так, ничего особенного». Большевики забирают в свои руки и Киев и Одессу. Вообще, они теперь для внутренних «врагов» сила сильная, настойчивая, трудно с ними бороться и украинцам, и казакам, и так называемым «юнкерам». Пока «на ихней улице праздник».

20 января.По «Известиям…» в Берлине бастует 500.000 рабочих, в Рейнской области всеобщая забастовка, и вообще по всей стране революционное движение развивается. В Берлине образовался тоже совет р. и с. д. и выдвинул требование всеобщего демократического мира, всеобщего избирательного права, освобождения арестованных рабочих и их вождей и реорганизации распределения продуктов. Либкнехт освобожден от тюремного заключения.

Третий всероссийский съезд СРКД закрылся. Все декреты народных комиссаров он утвердил, а их самих признал не только временным, но – постоянным правительством. На закрытии опять был оркестр. «Интернационал» и «Марсельеза» повторялись многократно. Послесловие, конечно, сказал Ленин. По его словам, «Украина теперь верный друг Советской республики. Буржуазная рада свергнута, и на Украине власть перешла к Советам… Казаческая трудовая масса энергично борется с Калединым. В Финляндии началось освобождение трудящегося класса. Буржуазная белая гвардия выступила против рабочих, но финляндская буржуазия уже навсегда погибла… И мы видим, что мировая социалистическая республика растет. Недалеко ее торжество, когда победа трудящихся будет достигнута и социалистический переворот произойдет во всех странах. Буржуазия будет свергнута навсегда.»

Немцы сделали налет на аэропланах на Париж, и при этом убито 36 чел. и ранено 190 чел.

Итальянцы на плоскогорьи Ассиаго повели наступление, и как будто – успешно.

Патриарх «Московский и всея России» Тихон обратился «ко всем чадам православной Церкви российской» с посланием, начинающимся текстом из Апостола (Гал. 1,4): «Да избавит нас Господь от настоящего века лукавого». В нем он запрещает творящим «кровавые расправы» приступать к Тайнам Христовым, анафемствует их, если они по рождению своему принадлежат к Церкви православной, а «верных чад православной Церкви Христовой» заклинает не вступать с ними в какое-либо общение. В послании говорится, что обряды крещения, брачные «открыто объявляются ненужными, излишними. Святые храмы подвергаются разрушению, ограблению и кощунственному оскорблению. Обители святые (Александро-Невская и Почаевская) захватываются безбожными властелинами тьмы века сего и объявляются каким-то якобы народным достоянием.» Послание заканчивается призывом всем встать в защиту оскорбляемой и угнетаемой ныне Церкви и «если нужно будет, и пострадать за дело Христово».

То, что творят сейчас солдаты, при всей своей малоразвитости будто бы сознательно уразумевшие безнравственность войн и ненужность религий, – не явилось бы в таком всесокрушающем масштабе, если бы Милюков и К° были подальновиднее. Я уже говорил на этих страницах, что кадетская воинственность, даже после свержения царя требовавшая от солдат, чтобы они завоевали России Константинополь, приведет к отвращению масс от кадетской платформы, но не отметил, что кадеты все время свысока посматривали на русскую религию. Для них «попы», монастыри и все сопричастное с ними было ненужным, вредным, безнравственным и разоряющим народ. Теперь они спохватились уже, поняв, какую огромную силу они подточили, или «срыли», как это было пред войной в отношении крепостей, «срытых» в русской Польше по совету Вильгельма. Как бы пригодились теперь кадетам приверженцы церкви, но их (считая и себя в числе таковых), к глубокому прискорбию, осталось так мало. За последнее 15-летие было как-то стыдно рассказывать, что я, мол, хожу в церковь, говею, крещусь на церковь, люблю церковное пение и т. д., «черносотенником» считали за это. А вот все эти дни и в «Русск. ведом.» и в «Утре России» и в других «буржуазных» газетах уже запестрели статьи, что церковные деятели могли бы и должны вступить в защиту разрушаемой жизни, против анархии, против безверия и проч. Выходит, «что имеем – не храним, потерявши – плачем».