355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Николай Трублаини » «Лахтак». Глубинный путь » Текст книги (страница 15)
«Лахтак». Глубинный путь
  • Текст добавлен: 26 марта 2017, 17:30

Текст книги "«Лахтак». Глубинный путь"


Автор книги: Николай Трублаини



сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 37 страниц)

Глава XI

С юга пролетели кайры,3333
  Кайра – небольшая черная птица из семейства чаек.


[Закрыть]
вестники победного наступления весны. В море трескался лед, на острове темнел и оседал снег. За кайрами появились гаги, гагары, казарки, снеговая чайка, которую можно заметить на снегу только благодаря ее темным лапкам и черному клюву, трехпалая чайка с черными крыльями и редкая птица – розовая чайка.

Однажды солнце взошло над горизонтом и больше уже не заходило. Оно кружило по небу и, приближаясь к северу, все ниже и ниже, склонялось к горизонту. Над полюсом оно стояло ниже всего, а потом после полуночи двигалось на восточную сторону неба, поднималось кверху и через двенадцать часов занимало самую высокую точку. Но эта самая высокая точка была расположена так низко, что тень парохода была в три раза больше ее высоты.

С капитанского мостика можно было наблюдать движение льда и большие полыньи, которые появлялись то там, то тут. Но в том месте, где стоял «Лахтак», лед оставался неподвижным. Покрытое льдом море с задержанными мелью айсбергами, уперлось в берег острова и не поддавалось ни морским течениям, ни солнцу.

Несмотря на это, в жизни парохода многое изменилось. По приказанию Кара норвежцев зачислили в состав команды. Бентсен был назначен третьим штурманом, а Запару освободили от штурманских обязанностей. Норвежский боцман помогал Лейте, а Вершомет увлекался охотой. Имея полную команду, Кар нетерпеливо ждал, когда солнце наконец одолеет ледяное поле, пленившее пароход, и можно будет разогревать паровые котлы. Торба проводил целые дни в машинном отделении в ожидании этого торжественного момента.

Две недели шла борьба за жизнь Степы. Огромная потеря крови, рана около сердца, высокая температура…

Две недели он лежал без сознания. Только на третью неделю стало ясно, что Степа выживет. Через месяц он уже сидел на своей койке очень бледный, еще слабый, но разговорчивый, с веселыми глазами. Аппетит у него был прекрасный – он с удовольствием уничтожал котлеты из свежей медвежатины. Вершомет заботился, чтобы медвежатина регулярно поступала в камбуз, где теперь хозяйничал кок-норвежец.

Товарищи ежедневно навещали юнгу. Только ковылявший на костылях Ландрупп держался поодаль и никогда не подходил к Степе. Браконьер чувствовал, что все следят за ним и не доверяют ему. Лейте однажды сказал Кару:

– Выгнать бы его на остров, и пусть ковыляет к своему шкиперу! Пускай вдвоем бродят по острову до самой смерти. А не то еще пароход сожжет.

Но Кар не согласился с боцманом.

– Он там умрет раньше, чем ты думаешь, – ответил штурман. – А мы за него отвечаем. Остров же наш, советский, и мы тут представляем советскую власть.

Как раз после этого разговора у Кара появилась мысль поднять над островом красный флаг и этим окончательно закрепить остров за Советским Союзом.

Узнав об этом, Степа начал просить отложить праздник водружения флага до его выздоровления, потому что ему очень хотелось принять участие в этой церемонии.

Тем временем матросы сделали крепкий высокий флагшток, обитый жестью, и сшили большое красное полотнище, на котором Ковягин нарисовал серп и молот и написал: «СССР».

С каждым днем к Степе возвращалось здоровье. Прошло немного времени, и он уже сам смог выйти на палубу. Его поразили ласкающие краски полярной весны, ясный день, блестящий лед, свежий воздух, ставший значительно теплее, птицы, которые пролетали с острова в море, а потом возвращались обратно.

– Любуйся весной, братец, – поучительно сказал Запара, – потому что скоро придет унылое полярное лето.

– То есть как – унылое? – не понял юнга.

– Летом надо льдом почти всегда висит туман. Целый день на небе солнце, а за туманом его не видно. Летом Арктика – страна туманов. Редко-редко разгоняет их ветер, и только тогда сияют море, лед и острова в своей полной красе.

Степа прогуливался по палубе, ожидая Вершомета и Эльгара, которые охотились где-то на побережье острова. Для охотников наступило раздолье: в полыньях все чаще встречались нерпы и моржи, по льду и по берегу острова ходили медведи, на скалах гнездились тысячи птиц.

Но вот вернулись охотники. Сегодня их добыча состояла из десятка уток-морянок.

– Скоро, Степа, пойдем на охоту? – спросил Эльгар по-русски.

– Я еще немного слаб. Надеюсь, что это скоро пройдет, – ответил Степа по-норвежски, показывая, что он тоже кое-чему выучился у норвежца.

– Вот заговорил бы ты по-норвежски со шкипером Ларсеном в ту ночь, – пошутил Вершомет, – он бы и не стрелял в тебя. Кстати, сегодня мы видели его следы. Он спускался с холмов и дошел почти до самых прибрежных скал, вблизи нашего парохода.

– Воров и разбойников всегда тянет к тому месту, где они совершили преступление, – вступил в разговор Торба.

– Пусть только посмеет подойти!.. – нахмурившись, сказал Вершомет. – Нет, побоится! – уверенно добавил он.

Ларсеном на пароходе интересовались мало, и только Лейте приказывал вахтенным следить, не появится ли где-нибудь вблизи парохода браконьер.

30 апреля Кар известил экипаж, что на следующий день над островом Лунной Ночи будет поднят советский флаг. Первое мая экипаж «Лахтака» отпраздновал торжественно. Мачты парохода были украшены флагами расцвечивания. Целые сутки Торба, Шелемеха и Ковягин возились в кочегарке и в машинном отделении, наводя там порядок. Впервые за зиму все по-настоящему побрились и постриглись. На палубе вывесили стенгазету.

После вкусного завтрака все, за исключением вахтенных, сошли на лед и построились. Павлюк положил на плечо длиннющий флагшток. Зорин держал в руках красное полотнище. Вся команда готовилась к походу на остров. Впервые сходил на берег Кар. Где-то в глубине он скрывал тревогу, но не принять личного участия в водружении советского флага ему было нельзя. К превеликому удивлению почти всего экипажа, механик Торба отказался идти на берег. Он ссылался на свой ревматизм. Его хотели повезти на нартах, как это сделали со Степой, но он решительно отказался.

– Везти мальчика – это я понимаю, но такое старое пугало, как я… К тому же берег меня совершенно не интересует.

– А мне казалось, – удивленно сказал гидролог, – что у вас, напротив, было большое желание посетить остров.

Механик поглядел себе под ноги, пожал плечами и ничего не ответил.

Моряки стали в колонну, по три в ряд, и двинулись к острову. За колонной ехали нарты, в которых сидел Степа. Матросы по очереди тащили нарты. Хотя юнга и протестовал против того, что его везут, и несколько раз хотел вылезть на лед, чтобы идти вместе со всеми, но ему категорически запретили сделать это.

На острове, на ближнем холме, Кар приказал крепить флагшток. Он решил не отходить далеко от парохода.

Набрав камней, моряки сложили из них высокую пирамиду, а наверху установили флагшток.

После этого Кар стал, как на трибуну, на высокий камень и сказал:

– Остров Лунной Ночи объявляется территорией Союза Советских Социалистических Республик!

Лейте дернул за линь, и красный флаг поплыл вверх. Моряки громко закричали «ура», и, когда флаг остановился наверху флагштока, один за другим прогремело пять залпов из ружей. После первого же залпа Зорин и Шелемеха, молча, словно ожидая чего-то, обернулись к пароходу. Когда стихли выстрелы, моряки услышали гудок. Этот гудок был не очень громкий и все же он чрезвычайно взволновал моряков. Все удивленно посмотрели друг на друга, ничего не понимая.

– Для этого Торба остался на пароходе, – объяснил Зорин.

– А мы работали целые сутки в машинном отделении, – добавил Шелемеха.

Глава XII

На следующий день над островом промчалась последняя зимняя вьюга. А еще через день Вершомет и Эльгар отправились в очередной охотничий поход.

Тем временем на «Лахтаке» начался настоящий ремонт. Чинили каюты и камбуз, наводили порядок в машинном отделении и в кочегарке. Кар перевел команду с зимнего положения на летнее, то есть расселил моряков по каютам, потому что в твиндеке,3434
  Твиндек – внутреннее помещение парохода над трюмом.


[Закрыть]
где они зимовали, было слишком тесно и темно. Для этого переселения нужно было, помимо всего прочего, наладить паровое отопление. Когда Торба однажды сказал, что топлива мало, Кару пришло в голову добыть его на острове Лунной Ночи. На острове были нефть, плавник. Плавник, облитый нефтью и смешанный с углем, смог бы удовлетворить потребность «Лахтака» в топливе.

Но если плавник, лежавший не далее мили от парохода, можно было доставить туда, хоть и с большими трудностями, то доставить через весь остров нефть казалось абсолютно невозможным. Поэтому Кар решил не торопиться с переходом наверх. Впрочем, Торба догадывался, что капитан что-то надумал.

Оба охотника вернулись неожиданно быстро и без всякой добычи. В глазах Вершомета пылали гнев и возмущение. Никому ничего не говоря, он прошел прямо к Кару, вытащил из кармана изорванный кусок черной материи и бросил его на пол.

– Что случилось? – спросил Кар.

– Тот подлец, которого мы, к сожалению, оставили на острове живым, сорвал красный флаг и нацепил эту тряпку!

В глазах Кара вспыхнули зловещие огоньки.

– Сделать новое красное полотнище! – приказал он.

Лейте, узнав о хулиганстве Ларсена, пообещал поломать ему все ребра, когда он попадется, и только после этого спустить через клюз3535
  Клюз – отверстие в борту судна для выпуска за борт якорного или причального каната.


[Закрыть]
на якорной цепи в море и утопить.

Все были возмущены. Просили Кара послать их ловить бандита. Но Кар кратко ответил:

– Не нужно. Он сам придет сюда.

– Лучше пусть не приходит! – сказал Котовай.

– Почему? – спросил Торба.

– Потому что я не ручаюсь, что здесь с ним хорошо обойдутся, – ответил матрос. – Между ним и мною может произойти инцидент…

На следующий день Кар разделил команду на группы. Одна должна была хозяйничать на пароходе, а другая – перевозить с берега плавник.

Вершомет и Эльгар также сошли на берег и снова подняли над островом красный флаг.

Команда «Лахтака» единогласно постановила поставить возле флагштока часового. Сторожить должны были по очереди, каждый по двенадцати часов. Кар утвердил это постановление.

Тем временем началась нелегкая работа по перевозке плавника на пароход. Моряки отыскивали бревна, которые можно было разрубить, или кругляки, которые могли катиться по льду. Сделали ледяную дорогу и сани. Хотя на это ушло много времени, но все же удалось проложить санный путь между торосами. Сани сбили из досок. После этого начали возить плавник. Работа продвигалась медленно, но все же ежедневно перевозили по три-четыре тонны. Плавник возили почти месяц – до тех пор, пока солнце не испортило окончательно ледяную дорогу.

Зато теперь вся команда перебралась наверх, в каюты.

Хотя дорога на остров и ухудшилась, потому что на льду появилось много пресноводных луж, все же охотники и часовые регулярно посещали остров.

Как-то Эльгар встретился здесь один на один с Ларсеном. Шкипер не напал на охотника, не стал стрелять в него. Он помахал платком, который заменил ему белый флаг, хотя был такого же черного цвета, как и та тряпка, которую Ларсен вывесил вместо советского флага. Шкипер крикнул, что хочет поговорить.

– Брось ружье! – ответил Эльгар.

Ларсен бросил ружье на снег. То же самое сделал и охотник. Они сошлись безоружными. Ларсен протянул Эльгару руку, но тот не принял ее.

– Олаунсен, – сказал шкипер, – ты предал меня.

– Я не хотел становиться пиратом и платить черной неблагодарностью тем, кто спас мне жизнь.

– Ты забыл о блестящих перспективах, которые открылись бы перед нами, если бы мы захватили пароход. Ты, Карсен и Бентсен предали меня, Ландруппа и тайну золота.

Эльгар усмехнулся. По-видимому, Ларсен до сих пор не знал, что представляла собой его «золотая руда».

– У русских я научился одной пословице, – сказал охотник. – Они говорят: «Не все то золото, что блестит». То, что нашли вы с Ландруппом, – не золото. Ландрупп об этом уже знает.

Эльгар рассказал о пиритах все, что слышал от Запары.

– Как же тебе живется, шкипер?

Не отвечая на вопрос, Ларсен спросил:

– Скажи, там, наверное, думают, что это я ранил одного из советских моряков?

Эльгар нахмурился и резко ответил:

– А ты имеешь нахальство отрицать это?

– Я защищался.

– И поэтому вторично выстрелил в лежачего?

Шкипер снова помолчал.

– Он жив?

– Почему ты так думаешь? – заинтересовался Эльгар.

– Потому что я нигде не видел могилы.

– Да, он выздоровел и пользуется большой симпатией и любовью всех норвежцев. Это юнга.

– Скажи, как они думают выбраться отсюда?

– Одному из советских моряков удалось установить радиосвязь, и в конце лета сюда придет ледокол.

– Ледокол? Сюда?

Эльгар подтвердил свои слова кивком головы.

– А скажи, пожалуйста, что со мною сделают, если я явлюсь на пароход?

– Я думаю – они поступят по закону.

– Расстреляют?

– Нет, отдадут под суд.

– Слушай, – сказал Ларсен, – поговори с Каром. Скажи, что я уступаю ему все права на остров, золото и нефть. Ведь я первый их открыл и поэтому имею на них право. Кроме того, я уплачу ему десять тысяч крон, если он возьмет меня на свой пароход и высадит в первом же населенном пункте, не уведомляя власти о моих поступках.

– Наверное, из этого ничего не выйдет, – задумчиво сказал Эльгар. – Капитан Кар считает остров советской территорией, а по их закону все полезные ископаемые, кем бы они ни были найдены, принадлежат государству. Твои же кроны вряд ли его заинтересуют.

– У меня в банке в Осло есть двадцать пять тысяч, я отдам их Кару. Если он согласен, пусть поднимет над этим холмом белый флаг.

– Хорошо, я передам. Это солидная сумма, – согласился Эльгар. – Прощай, мне нужно идти.

Гарпунер повернулся, но не успел сделать и двух шагов, как Ларсен снова его окликнул.

– Что такое? – спросил Эльгар.

Ларсен вынул из кармана револьвер.

– Видишь, – сказал он, – я вооружен.

– Ну, и что же? – спросил Эльгар.

– Я не делаю тебе никакого вреда, – объяснил шкипер и спрятал револьвер в карман.

Гарпунер рассмеялся и сказал:

– А кто бы передал твои слова капитану Кару, если бы ты меня застрелил? – Он подошел к своему ружью, поднял его и, не оборачиваясь, пошел своей дорогой.

Услышав о двадцати пяти тысячах крон, Кар поднял брови и заметил с упреком:

– Вы должны были сказать ему, что советские моряки не продаются ни за какие деньги и не потакают преступникам.

– О! Гуд! – радостно воскликнул норвежец.

Глава ХIII

Приблизительно в километре от парохода виднелось свободное от льда море. Если бы «Лахтак» был там, Кар мог бы приказать развести пары и пустить в ход машину. Но ледяные тиски у острова не выпускали пароход. В кормовом трюме лежало сто килограммов аммонала и тридцать килограммов динамита. На них и возлагал надежды Кар, когда думал вывести «Лахтак» на чистую воду.

Он выжидал тот момент, когда край льда ближе всего подойдет к пароходу. В середине июня этот момент, по его мнению, наступил. Узнав о планах Кара, Бентсен предложил свои услуги в качестве подрывника. Плавая у берегов Гренландии и Шпицбергена, он уже не раз освобождал из ледяного плена шхуны и пароходы с помощью пороха и динамита. Правда, с аммоналом он еще не работал, но знал, что это вещество действует во льду лучше динамита.

В четырехстах метрах от парохода решили заложить первый фугас. Соблюдая шестидесятиметровые интервалы, заложили еще шесть фугасов. Два, ближайшие к воде, сделали из динамита, а остальные – из аммонала. Толщина льда была от двух до трех метров, увеличиваясь по направлению к пароходу. Для фугасов из аммонала пробивали дыры в полтора метра глубиной, клали туда пятикилограммовый заряд и заливали водой. Для динамита пробивали лед насквозь и спускали под лед заряды весом в двенадцать килограммов.

Пробивать дырки было нелегко. Приходилось не только бить ломами и пешнями, но и сжигать патроны с взрывчатыми веществами. Пока изготовили шесть фугасов, прошло несколько дней. Бентсен провел электрические запалы от фугасов к пароходу. С помощью Торбы он присоединил провода к аккумуляторной батарее с таким расчетом, чтобы фугасы взрывались один за другим с интервалом примерно в полсекунды. Первыми должны были взорваться динамитные фугасы, а потом аммоналовые.

Когда вся подготовительная работа была закончена. Бентсен отослал на пароход всех своих помощников. Он проверил в последний раз фугасы, запалы и провода и тоже возвратился на «Лахтак». Это были минуты напряженного ожидания. Успех или неуспех взрывов должен был определить, скоро ли моряки вернутся домой. Опасались также, чтобы взрывы не повредили пароход. Четыреста метров гарантировали полную безопасность, и все же нужно быть осторожными.

Кар приказал всем спрятаться в помещения. Он боялся, чтобы обломки льда, залетев на пароход, не ударили кого-нибудь.

В каюте радиста Степа под наблюдением Бентсена включил ток. В то же мгновение грохнул первый взрыв, поднявший вдали, на самом краю ледяного поля, столб воды и обломков льда. Почти одновременно рядом поднялся второй точно такой же столб, а за ним третий, четвертый, пятый, шестой. Четыре секунды гремела канонада. После шестого взрыва палуба содрогнулась, и в каютах зазвенела посуда. Град мелких обломков льда посыпался на палубу и на пароходные надстройки.

Сразу же после этого двери кают открылись, и оттуда высунулись головы моряков, с нетерпением и любопытством ожидавших удара пароходного колокола, который должен был сигнализировать об окончании взрывов.

Вахтенный медленно отбил сигнал. Все бросились к трапу, чтобы сойти на лед и посмотреть на результаты взрывов.

Но Бентсен позволил пойти вместе с ним только двоим морякам. Остальные должны были наблюдать на расстоянии приблизительно ста метров. В трехстах метрах от парохода Бентсен увидел, что в тех местах, где были фугасы, образовались выбоины диаметром в пять-шесть метров, в которых плавала ледяная крошка. От каждого такого места тянулось пять-шесть расселин. Ближе к морю расселины от одних взрывов перекрещивались с расселинами от взрыва других фугасов. Край ледяного поля метров на сто развалился совсем и потихоньку расползался под порывами северо-восточного ветра.

Но, даже если бы «Лахтак» и находился там, где взорвался самый далекий от него фугас, то и тогда он не смог бы выбраться собственными силами. Бентсен видел, что в тех местах, где лед трескался, необходим был еще целый ряд взрывов, чтобы пароход мог выйти на чистую воду. Кроме того, оставалось еще почти четыреста метров нетронутого льда. Для него нужны были взрывчатые вещества. Кар и Бентсен рассчитали, что, если экономно расходовать эти вещества, то их хватит, чтобы освободить «Лахтак». На то, чтобы пробить во льду новые дырки, ушло еще несколько дней. Теперь дырок сделали в несколько раз больше, чем нужно. Началась новая серия взрывов. Бентсен производил их по одному. Проверив результаты взрыва, он отыскивал наиболее подходящее место для закладки нового фугаса. Когда там не было заранее приготовленной дырки, приходилось ее пробивать.

Кар приказал разводить пары, чтобы быть готовыми использовать первый же удобный случай и выскочить из ледяной западни.

Торба, укомплектовавший свою машинную команду норвежцами, среди которых нашлись мотористы, поспешил исполнить приказ капитана.

Степа, ходивший уже без посторонней помощи, активно вмешивался во все дела на пароходе. Работать ему еще не позволяли, но он помогал матросам в разных мелочах, лазил в машинное отделение и кочегарку, где не могли обойтись без его услуг и советов, спускался на лед и наблюдал, как там готовили фугасы.

Мысль о давно ожидаемом плавании радовала всех.

После каждого взрыва сокращалось расстояние, отделявшее пароход от воды.

И вот наконец корпус судна задрожал, обломки льда засыпали корму и правый борт, а ледяные тиски, сжимавшие пароход, разжались. Около борта выступила вода.

Долго и протяжно гудел гудок. Гудел на полную силу своих паровых легких. Он извещал, что пароход готовится выйти в море, и звал последнего часового, стоявшего у красного флага. Последнюю вахту нес Котовай.

Кар и Бентсен искали его с помощью биноклей. Они видели, как с острова сошли на ледяное поле два человека, а не один. Обходя широкие проталины, перелезая через торосы, они спешили к пароходу. За этими двумя людьми наблюдали все, кроме машинной команды. Все догадались, что второй был шкипер Ларсен.

Вот оба пешехода приблизились к борту.

Впервые после долгого молчания зазвенел звонок машинного телеграфа, а в машинном отделении внимание Торбы привлекла стрелка, показывавшая на сектор «Готовьтесь».

– Пар, пар поднимайте! – крикнул Зорин в кочегарку.

Механик каждую минуту ожидал нового звонка, который передвинет стрелки на сектор «Малый вперед». И вот звонок прозвенел. Дрожащими руками механик дал пар. Медленно двинулись поршни, и заработала ходовая часть парохода.

За кормой под лопастями винта весело забурлила вода.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю