Текст книги "«Лахтак». Глубинный путь"

Автор книги: Николай Трублаини

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 37 страниц)

Глава VII

На следующий день Вершомет не пошел охотиться на остров. Вахтенный заметил в бинокль на льду двух людей, которые шли с острова. Пока ожидали гостей, Степа вытащил на палубу складную резиновую лодку, так называемый клипербот. Юнга достал его из боцманской кладовой. Этот клипербот в свое время перешел к Лейте от морского летчика, потерпевшего аварию при посадке. Летчик бросил разбитый самолет и спасся на клиперботе. Его подобрала шлюпка «Лахтака». История эта имела большую давность, и Лейте совсем забыл о лодке.

Теперь, с разрешения Лейте, юнга решил испробовать клипербот в открывшейся во льдах полынье. Захватив с собой лодку и весло, он пошел к полынье. Эрик Олаунсен, или, как теперь его называли, Эльгар, хотел сопровождать юнгу, но его задержал Запара.

– Не рекомендую, не рекомендую! – сказал метеоролог и отрицательно махнул рукой.

С юнгой пошел Шелемеха.

Вершомет посоветовал захватить ружье, и Шелемеха взял двустволку.

Черная холодная вода спокойно блестела, как стекло. Но, как только на воду спустили клипербот, покой водяной глади нарушился. Легкий челнок быстро скользил вдоль берегов.

С палубы парохода следили за лодкой и одновременно за тем, как по ледяному полю к пароходу приближались две человеческие фигуры.

На палубе никто не заметил того момента, когда на лодке началась тревога.

Внимание Степы и Шелемехи привлекло существо, которое высунулось из воды метрах в двадцати от клипербота и сразу же нырнуло обратно в воду.

– Что это? – спрашивали они друг друга.

Пожав плечами, Степа решил, что лучше держаться поближе ко льду. Но не успел клипербот дойти до края полыньи, как у самого резинового борта из воды высунулась толстая морда с маленькими злыми глазками, с щетинистыми усиками и двумя длинными клыками.

– Морж! – вскрикнул Шелемеха.

А Степа изо всей силы заработал веслом.

Кочегар поднял ружье и приготовился стрелять. Зверь снова спрятался в воду, и моряки почувствовали, как он задел спиною дно резиновой лодки. Шелемеха побледнел. Если бы клипербот перевернулся и они упали в воду, вряд ли удалось бы спастись от клыков огромного зверя. Морж снова появился в нескольких метрах от лодки. Кочегар выстрелил. Он видел, как пуля попала в воду рядом с моржом и как тот сразу же спрятался под водой.

– Попал? – спросил Степа, подгребая к льдине.

– Нет, – с сожалением ответил неудачливый стрелок.

В то же мгновение морж ринулся в атаку. Моряки успели выскочить на берег и вытащить клипербот. Но ружье, которое Шелемеха положил на льду, соскользнуло и покатилось в полынью.

Шелемеха схватился за голову.

– Чтоб ты лопнул, проклятый! – ругал моржа кочегар. – Меня же Запара убьет! Ведь убьет же!

А морж плавал в проруби, то погружаясь в воду, то всплывая, и со злым сопением посматривал на берег.

– Пойдем позовем Вершомета, – предложил юноша.

Шелемеха согласился – не оставалось другого выхода, как позвать охотника и повиниться в потере ружья. И они побежали к «Лахтаку».

Тем временем туда подошли гости с берега. На этот раз пришли Ландрупп и незнакомый еще экипажу «Лахтака» маленький широкоплечий норвежец. Он отрекомендовался:

– Карсен.

Карсен, как и Ландрупп, не знал ни русского, ни английского языка.

Дальше приятных улыбок, кивков головы и слова «товарису» разговор не шел. Зато норвежцы очень живо разговаривали с Эриком Олаунсеном. Морякам даже показалось, что норвежцы о чем-то спорили.

Внезапно возле проруби раздался выстрел. Все обернулись и увидели, как юнга и Шелемеха выскочили на лед и после минутной задержки побежали к пароходу.

– Неужели медведь? – Вершомет вскочил. – Или, может быть, нерпы испугались?

Но с парохода разглядеть что-либо было трудно, потому что почти половину полыньи закрывали торосы. Только когда прибежали «яхтсмены» (так прозвал Кар Степу и Шелемеху), выяснилось, в чем дело.

Запара горевал о ружье. Вершомет взял ружье и гарпун. Эльгар, по-видимому, понял, в чем дело, и заволновался. Он подошел к Вершомету, взял из его рук ружье и отставил его в сторону. Потом взял гарпун и что-то сказал по-норвежски, показывая, как он будет его бросать.

– Эльгар хочет убить моржа без ружья, гарпуном, и просит разрешить ему сделать это, – пояснил Степа, который раньше всех понял норвежца.

Глава VIII

Ландрупп и Карсен поддержали просьбу Эльгара.

– Он, наверное, профессиональный гарпунер-китобоец, – предположил Лейте.

– Возможно, – согласился Кар и добавил: – Теперь трудно встретить искусного гарпунера. С тех пор как стали применять пушку-гарпун, гарпунер стал артиллеристом и забыл старое ремесло.

Все с любопытством обступили Эльгара. Только Вершомет насупился: ему очень хотелось самому пристрелить моржа.

– Но как он туда дойдет? – заинтересовался Кар, показывая на Эльгара. – Ведь ему не следует утомлять ногу.

– А мы подвезем его на нартах, – предложил Степа.

– А морж тем временем убежит, – бросил с насмешкой охотник.

– А чтобы он не убежал, – вмешался в разговор Кар, – берите поскорее нарты и идите. Если Эльгар промажет, стреляет Вершомет. Вот вам и развлечение. Товарищ Торба, вы назначаетесь руководителем. Идти могут все, кроме вахтенного матроса.

Моряки двинулись к полынье. На пароходе остались только Кар и Котовай, стоявший на вахте. Шли тихо, чтобы не всполошить зверя. Гарпунера везли Павлюк, Шелемеха и Соломин. Эльгар протестовал против того, чтобы его везли на нартах, но моряки сделали по-своему.

Осторожно приблизились к полынье. За полсотни шагов от воды Эльгар сошел с нарт, взял в руки гарпун и попросил идти как можно тише.

Вершомет осмотрел свое ружье и приготовился стрелять, если гарпунеру не посчастливится.

Несколько минут никто не видел моржа. Но вот Степа тихонько свистнул.

Посреди полыньи, метрах в ста от края, появилась голова зверя. Он засопел и осмотрелся. Казалось, ничто его не встревожило, потому что он спокойно приблизился к ледяному берегу, где стоял Эльгар, и поплыл вдоль кромки льда.

К гарпунеру подошел Карсен.

Эльгар ждал, пока морж подплывет еще ближе, и понемногу заносил руку с гарпуном. Зверь спокойно подплыл вплотную ко льду и стукнул по нему своими клыками. Наступил подходящий момент для удара гарпуном.

Чтобы не помешать Эльгару, Карсен хотел присесть; приседая, он поскользнулся и полетел в воду. Всплеск воды и крик норвежца испугали моржа, и он сразу же нырнул.

Теперь в воде барахтался Карсен. Тяжелая одежда тянула его на дно. Норвежец изо всех сил колотил руками по воде, и это поддерживало его на поверхности. Он был в полутора метрах от льда.

– А глубоко здесь? – шепнул Торбе Запара.

Механик только сердито отмахнулся и крикнул:

– Эльгар!.. Бросай через него гарпун. Пускай хватается за веревку.

И Торба зажестикулировал, поясняя гарпунеру свои слова.

Но Эльгар стоял как остолбенелый, с высоко поднятым гарпуном в руке. Он нахмурился и, казалось, чего-то ждал.

Впереди всех оказался Вершомет. Он стал на корточки у воды и, протянув Карсену ружье, крикнул тем, кто стоял позади него:

– Держите!

Карсен протянул руки и коснулся было ружья, но, не успев еще сжать как следует приклад, вскрикнул и погрузился в воду. Одновременно на поверхности показалась спина моржа. Все поняли, что морж напал на человека.

В то же мгновение воздух прорезал гарпун, брошенный сильной рукой Эльгара. Тяжелое и острое оружие вонзилось в спину моржа. Зверь исчез, и линь, который Эльгар придерживал у своих ног, начал быстро разматываться.

Торба растерянно оглянулся. «Пропал человек!» – промелькнуло у него в голове. Его взгляд остановился на Степе. Юнга сидел на льду и надувал клипербот.

И вдруг Лейте с разгона бултыхнулся в воду. На льду лежали его валенки и кожух. Никто не заметил, когда он успел раздеться.

Вслед за Карсеном и моржом он исчез под водой. Секунд через пятнадцать Лейте выплыл, таща за собой норвежца. В это время клипербот уже был на воде, и Степа, оттолкнувшись веслом от льдины, подплыл к отважному моряку. Пловец, ухватившись одной рукой за лодку, а другой поддерживая норвежца, поплыл на буксире.

Через полминуты юнга подбуксировал спасителя и спасенного ко льду. Вершомет и Павлюк легли на край льда и вытянули Лейте и норвежца. Остальные держали в это время Вершомета и Павлюка за ноги.

– Лейте! – закричал Запара. – Бегом на пароход! Изо всех сил! Полстакана спирта и приготовь теплую постель. Скорее!

Лейте не стал ждать. Чувствуя, как тело его покрывается ледяной коркой, он во весь дух помчался к пароходу.

Запара подскочил к Карсену. Норвежца подняли и начали трясти, держа его спиною кверху. Вытряхнув из него воду, сделали ему искусственное дыхание. Он был жив. Дюжина рук подхватила спасенного, и моряки поспешили на пароход. Впереди бежал Запара, размахивая руками.

Он спотыкался, падал, поднимался и бежал дальше. Позади всех плелся на своих ревматических ногах Торба. Взволнованный всем происшедшим, механик не заметил, что возле полыньи осталось два человека.

Это были Эльгар и Вершомет. Они не сводили глаз с линя, который медленно разматывался. Из воды показалась голова смертельно раненного зверя. Он хрипел.

Выстрелом из ружья зверя прикончили и начали подтягивать ко льду.

Глава IX

– Одним словом, у нас целый лазарет для островитян, – шутил на следующий день Кар, разговаривая на капитанском мостике со своими помощниками.

– Ну, как здоровье этого Карсена?

– Дней через пять будет совершенно здоров, – ответил Запара. – Ничего страшного. Получил доброго тумака. Тулуп его спас.

– Отто Рудольфович, вчера, когда норвежец тонул, наш метеоролог спросил: «А тут глубоко?» Я думал, он нырять хочет, – рассказывал Торба.

– Эх, Дмитрий Петрович, – покачал головой капитан, – вам ли это спрашивать? Забыли вы, что это наша специальность – знать, где какие глубины. То-то вас никто и не называет гидрологом, а только метеорологом.

– Хорошо, что не ветродуем,2828
  Ироническое прозвище плохих метеорологов.


[Закрыть] – пошутил Лейте.

– И в самом деле, – поддержал Запара.

Все засмеялись.

– Нет, я не об этом, – также весело ответил Запара, – я про гидрологию. Ведь можно провести исследования в полынье, взять так называемую гидрологическую станцию.

Увлекшись этой идеей, Запара сразу же принялся ее осуществлять. Он позвал своего помощника Степу, попросил Лейте, Вершомета и других товарищей помочь ему.

Нужно было перетащить к полынье ручную лебедку – вьюшку и закрепить ее на льду. Кроме того, перевезти разные геологические инструменты.

Некоторых инструментов у Запары не было, и Торба с Зориным делали их кустарным способом в машинном отделении.

Запара хотел проводить наблюдения на протяжении суток. Работы предвиделось немало.

С помощью товарищей он перенес к полынье все инструменты.

Весь экипаж помогал гидрологу, даже Эльгар.

Карсен лежал на койке, а Ландрупп еще накануне вернулся на остров.

В том самом месте, где охотились на моржа, теперь стояла прочно закрепленная лебедка и лежали инструменты гидролога.

Прежде всего измерили глубину. Лот показал тридцать один метр.

Больше всего времени отняло измерение температуры на разных глубинах и добывание оттуда проб воды. Эта работа дала Запаре наиболее интересный материал. Батометры работали исправно – опускались в глубину, забирали там воду и автоматически закрывались, после чего их поднимали наверх. Показания глубоководных термометров удивили гидролога.

– Ничего не понимаю, – сказал Запара, – откуда такое быстрое повышение температуры?

Конечно, никто не мог объяснить это гидрологу.

Затем решили проверить, нет ли здесь какого-нибудь течения.

Хотя поверхность воды была абсолютно спокойна и брошенные в воду льдинки не двигались, это еще не значило, что вода так же спокойна и на глубине.

Вертушка Экмана-Мерца должна была это выяснить.

– Дмитрий Петрович, – обратился к гидрологу юнга, – если не ошибаюсь, вертушку рекомендуется применять только на глубине свыше двадцати пяти метров. А здесь только на шесть метров глубже.

– Это потому, что тот, который составлял инструкцию, думал, что вертушкой можно пользоваться только с борта парохода. Конечно, если измерения делаются с парохода, то на малой глубине на магнитную стрелку компаса вертушки влияет железо, из которого сделан пароход. Мы же сейчас на значительном расстоянии от парохода и можем не бояться этого влияния.

Степа прикрепил к тросу вертушку. Чтобы ее не снесло течением, он привязал к ней снизу тяжелую железную гирю.

Вертушку медленно спустили в воду на нужную глубину. Запара пустил «почтальона», то есть маленькую гирьку, которая, скользя по тросу, толкает вертушку и освобождает заторможенный пропеллер. Почувствовав по состоянию троса, что вертушка начала вращаться, гидролог нажал кнопку секундомера.

Движение воды определяли на тех же глубинах, на которых измеряли температуру и брали пробы. Через каждые десять минут вертушку вытаскивали и смотрели на показатели. На глубине десяти – пятнадцати метров нашли течение, которое шло в направлении к острову. На глубине же в двадцать пять метров и до дна в совершенно противоположном направлении шло другое течение.

– Открытие мирового значения! – закричал Запара и объяснил своим товарищам, что от острова в море идет теплое течение, а с моря к острову холодное. – Вы понимаете? – продолжал он. – Сверху холодная вода, а внизу теплая. Это потому, что при температуре в четыре градуса вода имеет наибольший вес и, если продолжать ее охлаждение, она становится легче. Парадокс! Единстственное вещество в мире с таким свойством! Но два столь противоположных течения на такой небольшой глубине у этого острова, в Полярном море, – это тоже парадокс!

Оставалось проверить, изменяются ли движение и температура воды в этих течениях на протяжении суток. Для этого нужно было завершить наблюдения суточной гидрологической станции, которые обычно производятся в течение двадцати пяти часов. Все наблюдения, кроме добывания воды с глубины, проводятся ежечасно, добывание же воды – через каждые три часа.

Только на исходе следующего дня Запара закончил свои наблюдения. Чрезвычайно утомленный и взволнованный, он возвратился в свою каюту. Не менее утомлен был и Степа, который также не отходил от полыньи целые сутки. В результате наблюдений было установлено, что течение не было постоянным. Оно наблюдалось трижды в течение суток и ни разу дольше двух часов. Чтобы разгадать тайну этого течения, гидролог решил, как следует выспавшись, повторить наблюдения. Степе также захотелось узнать причины этого явления. Юнга думал о том, как бы практически иопользовагь это движение воды. Но как? Придумать он ничего не мог. К тому же очень хотелось спать. После суток работы на морозе в висках звенело от усталости.

Глава X

Проснувшись, Степа не сразу открыл глаза. Одеяло приятно согревало, в ногах и руках еще чувствовалась усталость.

«Меня словно избили», – подумал юнга.

Полежав еще минутку, мальчик приподнялся.

В кубрике он не увидел никого, кроме больного Карсена. Из столовой через фанерную перегородку слышалось несколько голосов. Оттуда в кубрик заглянул Шелемеха.

– А, товарищ юнгидр, проснулись? – весело спросил кочегар. – Там профессор Запара собирает своих ассистентов. За кормой лед треснул. Здоровенная полынья и совсем новое течение. Я думаю, что миль пятнадцать в час. Предлагаю запаковать тебя в батометр и опустить на дно для исследований.

– Нет, ты серьезно? Новая полынья? – вскочил Степа.

– Да, да! – стараясь говорить густым басом, уверял Шелемеха. – Запара уже с час ожидает тебя. Будить не хотел, а теперь говорит: «Хватит ему пухнуть от сна», – и послал меня к тебе.

Степа тут же бросился в столовую. Там он застал всех в сборе. Гидролог что-то разглядывал в своем блокноте.

– Дмитрий Петрович! Вы меня звали? Новая полынья? Я сейчас…

– Да, да! – сказал Запара, не отрываясь от блокнота.

– А ты выскочи на палубу, – посоветовал Соломин. – Такая щель!.. Чудо! И погода чудесная…

– С тех пор как начал плавать, только второй раз наблюдаю такую, – серьезно сказал механик.

Запара приложил палец ко лбу и нахмурился. Степа не заметил, что у некоторых его товарищей смеялись глаза, а что другие были слишком уж серьезны. Он схватил шапку, меховую куртку и, на ходу одеваясь, бросился на палубу.

Когда юнга скрылся за дверями, в столовой раздался громкий хохот. Услышав его, Кар высунулся из своей каюты. Он не знал, в чем дело.

А юнга, открыв наружные двери, остановился в изумлении. Резкий ветер залепил ему лицо снегом. Вокруг гудела полярная вьюга. Над дымовой трубой завывал ветер, мачты содрогались, а натянутые тросы звенели. Преодолевая ветер, Степа с трудом закрыл двери.

«Тоже мне шутки!» – рассердился юнга. Он постоял с минуту на палубе. Ветер продувал сквозь мех и пробирал до костей. Но вот в Степиной голове возникла идея… «Погодите же!» – сказал он, мысленно обращаясь к шутникам.

С выражением испуга на лице, весь в снегу, юнга влетел в столовую.

– Вахтенный напал на медведя! Медведь! Медведь! Быстрее!

Услышав крик, все вскочили с мест и бросились к оружию. Вершомет и Соломин с ружьями, остальные с ломами и топорами выбежали на палубу. За столом остался только Торба. Подняв руку, механик покачал пальцем перед носом и сказал, обращаясь к юнге:

– Меня не купишь! – Лицо его сияло.

– Ай-я-яй! – услышал Степа и, обернувшись, увидел в дверях капитанской каюты Кара.

Штурман покачал головой, усмехнулся и, притворив двери, исчез в каюте.

С палубы возвращались взволнованные охотники.

Степа сел возле механика, ожидая защиты, если команда начнет ругаться.

Но, кроме Лейте, никто не сердился. Только старый боцман начал отчитывать юнгу, говоря ему, что так пугать нельзя.

– Таких молодцов, как ты, я бы порол. Понимаешь? Ты знаешь сказку про пастуха, который кричал: «Волк!» Два раза кричал. Два раза к нему прибегали на помощь, и оказывалось, что он обманывал. А когда волки действительно напали и он закричал, никто не обратил на это внимания. Подумали – снова врет.

– Во-первых, – ответил Степа, – теперь побои отменены, а во-вторых…

– Правильно, – кивнул головой боцман.

– …во-вторых, – продолжал юнга, – нужно было слушать, что я кричал. Вот механик понял и сидел спокойно. В-третьих, если один раз обманут, что лед треснул, второй раз обманут, то на третий раз, когда он в самом деле треснет, никто не поверит. В-четвертых, я не собираюсь больше обманывать. Наконец, пятое – физкультура – вещь очень полезная и нужно уметь не только плавать и нырять, но и бегать.

– Прошу без намеков, – притворно обиделся Лейте.

– А как же вы, Дмитрий Петрович, обманули меня? – спросил Степа Запару.

– Я, Степочка, не хотел. На самом деле я предлагал сказать, что остров затонул, но со мной не согласились.

– Эх ты, чучело! – обратился к юнге Шелемеха. – Ты же спал тридцать шесть часов. А твоя очередь кашу варить на камбузе. Нужно же было тебя каким-то образом разбудить? Мы уже думали, что у тебя сонная болезнь или летаргический сон.

– Да, браток, – вмешался в разговор Торба, – рекорд побил: тридцать шесть часов проспал.

– Да ну? – Юнга недоверчиво обвел глазами всех присутствующих. Посмотрел на часы и календарь: было восемь часов утра, а на календаре – двадцать девятое число, а он лег в пятом часу вечера двадцать седьмого.

Юноша еще раз обвел товарищей пытливым взглядом. Сзади всех сидел Эльгар. Норвежец, по-видимому, догадывался, о чем разговор, потому что тоже смотрел на календарь и, когда глаза юнги встретились с его глазами, сощурился и еле заметно кивнул головой: «Нет».

– А знаете, какой сон снился мне все эти тридцать шесть часов?

– Какой?

– Снилось, что наш старший помощник освободил меня на целых три дня от дежурства на камбузе и назначил дежурить того, кто шутит с календарем.

– Молодец, Степа! Правильный сон ему приснился! – сказал Кар, подходя к столу.

Капитан обратился к Торбе:

– Как вы думаете? Мне кажется, совершенно верно.

– Ну конечно!.. – И механик закашлялся. – Но только в том случае, если он скажет нам, кто именно сорвал листок календаря.

– Пускай, – решил Кар, – угадывает до трех. С таким расчетом: если сразу угадает – на три дня освобождается от дежурства; если со второго раза – на два дня, с третьего – на один. Не угадает – пойдет дежурить.

– Хорошо, – согласился механик. – Ну, начинай.

– Шелемеха, – крикнул Степа, показывая пальцем на кочегара, – марш на камбуз! – Он был уверен, что угадал.

Но общий смех всех моряков, в том числе и Шелемехи, показал ему, что он ошибся. Пришлось думать еще раз. Степа внимательно осмотрел всех. «Соломин, не иначе. Что-то смотрит в сторону».

– Васька, – показал Степа на матроса.

Снова конфуз. Не угадал.

– Что-то не совсем удачный у тебя сон, – издевался Лейте. – Ты с ним и одного дня не заработаешь.

– Лейте, – с отчаянием в голосе сказал Степа.

– Не угадал! Пропало! – закричал Шелемеха. – Календарь испортил…

– Стой, стой! – выскочил вперед Ковягин, прикрывая рот Шелемехе. – У меня есть предложение: пусть попробует еще раз. Если угадает, я буду дежурить за него. Не угадает – он за меня. Все равно я должен его сменять.

– Хорошо, – согласился Степа.

У него появилась уверенность, что это Ковягин.

Никто не протестовал. Все стихли. Юнга собрался уже назвать того, кто внес предложение, но на всякий случай еще раз оглядел всех. Его глаза снова встретились с глазами Эльгара. Норвежец, по-видимому, давно ожидал этого. Он едва заметно повел бровями, показывая на Торбу.

– Гм… гм… – замычал Степа, думая: «Не может быть. Оскандалюсь, пожалуй…» И, набравшись смелости, крикнул: – Механик!

Все зааплодировали.

– Угадал! – сказал механик, смеясь больше всех.

Недоволен был только Ковягин.

День начался весело.

– Товарищи, – сказал Зорин, вставая на стул. – Есть предложение выпустить стенгазету и посвятить ее нашей встрече с норвежцами. Капитан обещал пригласить норвежцев к нам в гости.