Текст книги "Открытие Норильска"

Автор книги: Николай Урванцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

Погода явно портится. Приметы плохие. Вчера вечером много летали и сильно на лету кричали гагары, свистели пищухи, чайки с воды ушли на сушу и сидят притихшие. Снег повалил гуще, похолодало. Пришлось опять вернуться в палатку, залезть в спальный мешок и спать. Проспал долго, встал, вышел и поразился окружающей обстановкой. Вместо лета – зима. Кругом все бело, на деревьях пласты снега. Птиц не видно и не слышно, все мертво, и только речка еще живет, журчит по камням. А ведь сейчас июль, самый теплый месяц на севере, середина его лета. Однако эта метаморфоза длилась недолго. Ветер стал меняться, снег начал быстро таять. Подождал немного и отправился в маршрут вверх по Деме. Борта и русло оказались целиком сложены базальтовыми лавами и их туфами. Осадочных пород тунгусской свиты нигде не видно. Вернулся обратно, сварил обед, отдохнул и решил ребят не ждать, а поехать на «ветке» посмотреть южный берег озера. Палатку и вещи оставил. С собой взял винтовку, топор, плащ, котелок да немного крупы и сухарей. В палатке оставил записку, что еду вдоль южного берега на восток и прошу все оставленное взять с собой. Пока плыл под защитой широтного колена берега, все было спокойно, но, как только выбрался на меридиональное широкое плесо озера, меня встретил свежий ветер, дующий вдоль озера с востока, и крутая боковая волна. К ней моя, с низкими бортами, долбленая ветка была вовсе не приспособлена. Мелькнула мысль вернуться обратно, но упрямство пересилило. Плыву дальше, ветер крепчает, на гребнях волн появились белики, стали заплескивать мою скорлупку. Можно утонуть, до берега километра три, вода холодная, не выплыть. Решил попробовать плыть галсами: то в разрез волны, то вдоль нее. Так, жонглируя веслом, постепенно, наконец, добрался до берега весь мокрый, вконец измученный. Спички по обычаю были спрятаны в шапке, развел большой костер, обсушился, попил крепкого чаю и поплыл дальше. До восточного берега добрался уже далеко заполночь, никого не встретив. Видно, ребята нашли что-то интересное и задержались.

Здесь долина сузилась до километра, а озеро – и того менее. Берега и склоны почти на треть поросли еловым лесом, что создает сумеречное освещение. Не видно ни палатки, ни людей. Поднялся по склону повыше и еще раз внимательно все осмотрел в бинокль. Нет ничего, только в глубине долины за озером как будто мерцает огонек. Взял винтовку и осторожно, покрикивая, пошел туда. Подошел, вижу – горит небольшой костерок, на нем на прутке печется хариус, а людей нет. Нет поблизости и чума. Видно, люди испугались и скрылись. Походил кругом, приглашая выйти, но так никто и не показался. После мне долганы говорили, что то был «дикий» человек. Оказывается, в те времена в глубине гор, по озерным долинам встречались люди, жившие самым первобытным образом. К русским они никогда не выходили и только у долган выменивали на пушнину порох, свинец и простейшие предметы обихода.

Вернулся обратно и близ устья Деме встретился с Павловским и Рожковым. Они были у палатки, нашли записку, все забрали и поехали меня искать. Они рассказали, что нашли еще ряд выходов вкрапленных руд норильского типа. Вернулись мы по северному берегу озера. Всюду выступают только базальтовые лавы и их туфы, попеременно сменяющие друг друга. Лавы, как более стойкий материал, на выходах образуют ступени, придающие склонам гор террасовидный облик, но это, конечно, не террасы, как может показаться с первого взгляда. Уклон вся лавовая толща имеет на восток, где выступают самые верхние ее горизонты. А нижние с подстилающей тунгусской угленосной серией и рудоносными диабазами могут встретиться только в западной части озера. Поэтому решили осмотреть еще и озеро Глубокое, особенно его западную часть. Эвенки называют его Омук, но почему-то у долган это название не привилось. Впрочем, и название Глубокое тоже не подходит. Оно много мельче Ламы, глубин больше 50 м там не встречается. Чтобы попасть на оз. Глубокое, надо вернуться на Мелкое, найти там протоку в Глубокое и ею подняться до озера. Протока оказалась в отличие от Ламской узкой, с быстрым течением и каменистым галечным дном. Ее мы назвали поэтому тоже Глубокой. Поднялись мы с большим трудом. Во многих местах наш старый, изношенный мотор не выгребал и приходилось ему помогать веслами. На одном перекате и этого не хватило. Ребята высадились, взялись за бечеву, я правил, помогая мотором. На озере нас встретил лобовой с востока штормовой ветер. Пришлось спешно искать какую-либо бухточку под ветром для укрытия. Чтобы полнее охватить площадь, решили разделиться. Каждый будет осматривать свой участок берега озера с долинами ручьев и речек, в него впадающих. По вечерам обмениваемся наблюдениями и намечаем маршруты на следующий день. Диабаз с бедным сульфидным оруденением попадается нередко, но более богатого не видно. Во всяком случае вся эта территория заслуживает серьезного внимания и в дальнейшем потребует детальных крупномасштабных геологических съемок.

В один из маршрутов с Павловским произошел случай, который мог для него окончиться неприятностью. Я и Рожков из маршрутов уже вернулись, сидим у костра, варим обед, ждем запоздавшего. Вдруг видим, мчится наш Евгений Владимирович и кричит: «Спасайся, кто может!» – и падает в изнеможении у костра. Мы вскочили в тревоге и спрашиваем: «В чем дело?» – «Медведь!»

Схватили винтовку, ружье и помчались вверх по ручью, откуда прибежал Павловский. Отправился и он, вместе обошли все кругом. Медведя и след простыл. Вернулись к палатке, и Е. В. Павловский рассказал, что с ним случилось. Шел он по борту верхней террасы ручья, смотрел обнажения, записывал. Присел в одном месте на камень, чтобы сделать зарисовку, поднял голову и видит: на другой стороне лога по террасе спокойно шествует медведь, отворачивает лапой камни, что-то ковыряет, выискивая себе еду. Мы все время сидим на кашах да на сухарях, ни мяса, ни рыбы со времени отъезда не видели, а тут медвежатина да еще осенняя, жирная. Вот Евгений Владимирович и решил ее добыть. Карабин у него был японский с пулями 6 м/м, тонкими, как карандаш, в сплошной оболочке. Стрелял он, видимо, наспех, не по месту, не убил. Медведь к нему. А тут как раз второй патрон в магазине застрял, в ствол не лезет. Вот наш Павловский и пустился наутек. Медведь, по-видимому, все же был ранен, борта террасы тут крутые, до своего врага медведь сразу добраться не мог. Охотник успел удрать. Мы на другой день еще раз обошли вёю долину, искали следы крови, жалели, что нет с нами собаки, но никаких признаков подбитого медведя не нашли.

Уже половина сентября. Обследованием оз. Глубокого закончились наши работы текущего года по изучению геологии Норильских гор. Впоследствии, в 40-х годах, между оз. Глубокое и Кета на речке Имангде при детальных геологических съемках было найдено медно-никелевое месторождение уже с достаточно высоким содержанием металлов. Найдены были также руды и по р. Микчанде, впадающей в северо-западную часть оз. Лама. Теперь там ведутся крупные разведочные и буровые работы.

Отсюда, с оз. Глубокого, вернулись на базу при истоке р. Талой (Норильской) из Мелкого озера и решили к Часовне добираться не пешком, а плыть на лодке, хотя по этому участку реки из-за быстрин и порожистости никто не плавал. Течение нас мигом домчало до устья Рыбной, временами скорость доходила до 15 км/час, но глубины, по-видимому, везде достаточные, лодка нигде не задевала дна.

В Норильске новый просторный склад уже выстроен, только крыша вместо теса пока покрыта желобником. Геофизики, кроме старых аномалий, выявили ряд новых, но все они по площади невелики, хотя и интенсивны в центральных частях. Лепешинский говорит, что это могут быть просто намагниченные от природных электрических разрядов участки диабазов, как известно, содержащих среди составляющих минералов магнетит. В Норильске долго задерживаться не стали. Павловскому и Рожкову надо торопиться в Москву для сдачи экзаменов и защиты дипломного проекта. С нами уходят также группы Лепешинского и Григорьева, которые на зимовку тоже не остаются. Идем все, конечно, пешком, олени есть только под груз.

На третий день пришли в Дудинку. Здесь уже поставлен большой дом для экспедиции и второй поменьше. Заканчивается возведение и ряда служебных помещений: лаборатории, мастерской, гаража и др. Корешкову с Пальковским пришлось много поработать, чтобы все это закупить, разобрать, доставить и здесь снова собрать. Два дома для Норильска в разобранном виде лежат отдельно, подготовленные к отправке. Рейсовый караван для сбора рыбаков на низ уже ушел. В ближайшее время придет еще пароход с грузом до Дудинки. На нем и прибудут наша экспедиция, ее техническое оборудование, тракторы и пр.

В конце сентября пришел, наконец, пароход с экспедицией в полном составе.

От Геолкома для наблюдения за буровыми работами приехал инженер

Е. Г. Багратуни. Елизавета Ивановна осталась в Ленинграде кончать последний курс и сдавать государственные экзамены в Медицинском институте. Пароход подвел к берегу грузовой лихтер, и плотники сразу стали ладить бревенчатые козлы и прочный настил, чтобы свести на берег трактора, за чем неослабно следил старший механик И. И. Трайченко и вся тракторная бригада. Они бывшие военные, служили под командой Павла Сергеевича на Архангельском фронте. Водители мне понравились, решительные смелые ребята, с ними можно идти в поход по бездорожью на тракторах. Подобралась и хорошая буровая бригада во главе со старшим мастером Словцовым. Всех их пригласили с Урала. Буровые станки надо будет отправлять в Норильск в первую очередь, чтобы начать бурение на выявленных аномалиях. Их геофизики отметили вехами. Оленей у нас недостаточно, и я посоветовал Павлу Сергеевичу принять в экспедицию на договорных началах М. Горкина с его оленями. Он с этим согласился.

Благополучно спустили на берег и трактора, хотя хлопот с этим делом было немало. Козлы оказались слабоватыми и начали было сдавать, когда один из тракторов въехал на помост неточно посередине. Но Трайченко – молодец, быстро выправил положение. Видно, что он человек бывалый. У тракторов сельскохозяйственных нет хорошо закрытых кабин, на двух есть брезентовые, открытые спереди навесы, на третьем нет и этого. Сиденья неудобные, штампованные из железа седла на пружине. Для дороги в Норильск придется все это переделывать. Грузовые прицепные сани, построенные на заводе транспортного оборудования в Москве по проекту профессора Ветчинкина, громоздки и тяжелы. Они хороши для ледовых дорог, но никак не для снежного бездорожья на се вере. У них вместо копыльев поставлены низкие деревянные арочные дуги, которые будут бороздить снег. Полозья хотя и массивные, но узкие, тоже будут глубоко оседать.

Выгрузку закончили за два дня. Капитан торопит, боясь штормовой погоды, которая может выбросить лихтер на берег. Поэтому весь груз наспех сложили тут же на берегу, с тем чтобы сразу же начать перевозить его наверх в склад. Как только выгрузились, пароход сразу же взял лихтер на буксир и ушел. Больше ему в Дудинке делать нечего. Мы же принялись за перевозку. Земля уже подмерзла, обледенела, выпало немного снега, и на сани можно было грузить тонны две-три. Еще не успели все вывезти, как ночью пришел с севера шторм, вода в Енисее поднялась и стала подтапливать все, что еще осталось на берегу. К счастью, это были преимущественно бочки с горючим и смазочным да различное буровое оборудование. Продовольствие и все, что боялось воды, помня прошлогодний аврал Корешкова, вывезли в первую очередь. Но и горючее тоже надо спасать. Бочки катает прибоем у берега, бьет их о камни. Пришлось людям лезть в воду, ловить их в волнах и выкатывать подальше от полосы прибоя. Пытался было принять в этом деле участие и Павел Сергеевич, но мы его сразу же увели в дом, просили его никуда не отпускать. Не дело начальнику лезть в ледяную воду, когда в этом нет никакой необходимости. Мы с Трайченко, Корешковым быстро все сделали и без его участия. В продовольственный паек участников, как и ранее, включен спирт, так что можно согреться после ледовой ванны.

Вот и начало октября. Речки и озера в тундре уже замерзли, стала и Дудинка. Один Енисей еще не замерз, но забереги по краям стали широкими. Гуси, утки, конечно, все улетели, только на реке держатся одинокие чайки. Стоит то полярное предзимье, когда снегу еще нет и отправляться с грузовым аргишом рано. Ездили несколько раз на лодке вниз по Енисею на рыболовецкий участок «Левинские пески» за рыбой, но там тоже затишье: летняя путина кончилась, зимняя не начиналась, так что рыбы и самим хозяевам не хватает.

Наконец, выпал снег, и мы стали собирать аргиш в Норильск. Поведет его М. Горкин. Повезем буровые станки с оборудованием, разборные буровые вышки и листовое железо на крыши. Всего наберется груза около 10 т. Поедем я, Словцов с буровой бригадой, чтобы без задержки начать работу. В Норильск доехали быстро, олени свежие, и пурги пока нет. Выгрузили все на площадке, и Горкин ушел на Часовню к долганам, чтобы на ягельниках дать отдых и подкормить оленей. Со Словцовым и другими мастерами обошли участки магнитных аномалий к наметили места закладки первых четырех скважин. Остовы и щиты вышек придется втаскивать наверх лебедкой и ставить после того, как будут пробиты шурфы и поставлены кондукторы. Помня по прошлому году, как много неприятностей причиняла потеря воды и ее замерзание, привезли с собой быстросхватывающий цемент для укрепления кондуктора и соль для промывочного рассола скважин. Со всеми этими делами прожил в Норильске больше недели и уехал, когда первая скважина забурилась. Сборка вышек оказалась делом нетрудным, и буровики остались ими довольны. Отепляться вышки будут камельками на угле, думаю, что работать нам будет не холоднее, чем в прошлом году.

Вернулся в Дудинку и стал готовиться к первому санному походу на тракторах в Норильск. Опыта в этом отношении ни у кого еще не было. В 1904 г. Э. Шеклтон взял в свою антарктическую экспедицию колесный автомобиль с четырехцилиндровым двигателем воздушного охлаждения. Попытка применить машину к снежному бездорожью оказалась неудачной. Колеса буксовали, глубоко застревали в снегу, и машина была брошена, пройдя несколько миль. В 1910 г. Р. Скотт, учтя опыт Шеклтона, взял в поход к Южному полюсу, кроме собак, трое автосаней гусеничного типа. Одни при выгрузке провалились под лед и утонули, другие в маршруте 1911 г. прошли ко бездорожью 72 км и вышли из строя вследствие лопнувшего цилиндра, а на 109-м километре по той же причине были оставлены и третьи. Машины эти груза несли немного. Вот все, что мы знали о работе транспорта в полярных условиях. Это, по существу, были только рекогносцировочные поездки, мы же собирались осуществлять крупные перевозки на санях грузоподъемностью по нескольку тонн.

Обсудив вопрос, решили отправиться в путь всеми тремя машинами, каждая с прицепом груженых саней так, чтобы в случае нужды их можно было оставить и прийти другим на помощь порожним трактором. Пойдем через Косую, Дорожное озеро и р. Амбарную – тем же путем, каким ходят аргиши в Норильск, и в этом, как мы поняли потом, была наша ошибка. Оленьи аргиши ходят низинами, где снегу много, а нам нужно было идти возвышенностями, где снегу почти нет. В качестве проводника возьмем Максима Щукина, того, что работал со мною в прошлом году на буровой вышке. Он к механизмам привык и их шума не боится. А другие, подойдя к трактору, осматривают его с любопытством, но лишь водитель включит гусеницы, мотор загремит и трактор тронется с места, как все кидаются без оглядки в разные стороны, кто куда. Сиденье с передней машины сняли и поставили лавочку на двоих, чтобы Максим, сидя рядом с водителем, мог ему указывать направление, куда надо следовать. Сделали навес из брезента для защиты от ветра хотя бы сзади и с боков. Для ночевок берем на прицепе большой нартяной чум, где оборудовали нары на 6 человек, поставили печку и стол. Охлаждать двигатели будем смесью воды, денатурированного спирта и глицерина.

Для испытания выехали на одной порожней машине вместе с И. И. Трайченко в тундру за Дудинку. Без прицепа трактор идет ровно даже в лощинах, где снегу успело нанести на метр и более. Но мерзлые бугры и кочки, которыми обычно изобилует тундра, тяжело отзываются на ходе машины. Благодаря слабой подрессорке ее сильно бросает из стороны в сторону, так что водителю надо крепко держаться, чтобы не свалиться. Лед на озерах оказался еще недостаточно прочным, особенно у берегов с непромерзшим грунтом. От веса машины он ломается, машина оседает в воду так, что приходится выбираться задним ходом. Поэтому, опасаясь еще слабого льда на реке Дудинке, решили идти не по ней и Богадинскому озеру, а севернее, через р. Косую. В путь тронулись 4 ноября. Пойду я, на передней машине с лавочкой Трайченко со Щукиным, на второй – водитель Мазуров и на третьей – Семин. Впереди, прокладывая дорогу остальным, пошел трактор с облегченным прицепом. На нем лежат бочки с горючим и смазочным, запасные части и продовольствие – всего 2,6 т, а сзади – нартяной чум; считая вес саней в 1 т, нагрузка трактора 4,4 т. Второй трактор тянул сани с грузом строительных материалов весом 4 т, третий, идущий уже по промятой колее,– 5 т.

Участок до р. Косой оказался наиболее трудным для движения из-за обилия логов, ручьев и речек. Лога оказались занесенными глубоким снегом, еще не успевшим окрепнуть от морозов. В таких местах узкополозные, тяжело нагруженные сани зарывались в снег доверху, арочные дуги грудили перед собой валы снега, так что машины глохли, не в силах преодолеть сопротивление снежных гряд. Приходилось переднему трактору отцепляться и сначала пробивать колею иногда в несколько приемов, а потом уже выводить сани. На подъемах силы одной машины не хватало. Надо было двум, а то и всем трем сцепляться тросом цугом и по очереди выводить сани на бугор. Усилие тяги при этом было столь велико, что иногда рвался вчетверо сложенный полудюймовый (12 мм) трос и лопалась 5/8 дюйма (15 мм) цепь. Конечно, такая операция отнимала много времени, и подчас короткого зимнего дня только и хватало, чтобы преодолеть лишь один глубокий лог, пройдя всего 100– 200 м пути. Жаль, что я не смог встретиться с Ветчинкиным и рассказать ему об условиях, при которых придется работать тракторам. Надо было деревянные арки саней заменить железными из углового или коробчатого железа, сделать их выше и существенно уширить полозья. При форсировании снежных заносов выявился ряд конструктивных недостатков машин, затруднявших движение по бездорожью. Ленты гусениц были вооружены высокими трапецевидными шпорами, удобными для работы на пахоте, но здесь в заносах они не помогали тяге, а только зарывали машину глубже в снег. Ведущие шестерни при этом забивались снегом, так что он, прессуясь, превращался в лед, заполнявший углубления для зубцов в самой гусеничной ленте. Отверстий для выдавливания льда тут не было. Благодаря этому гусеницы постепенно растягивались так, что срезались их натяжные болты. Приходилось останавливаться, натягивать свалившуюся ленту и ставить новый болт. Иногда вместо болта рвались ушки гусёничных звеньев, сами звенья или болты соединений. В этих случаях часто обнаруживался брак в литые металла: раковины до 2-З мм в изломах.

Вскоре запас натяжных и связных болтов иссяк. Пришлось остановиться и ждать проезжающих на оленях людей. Это бывало часто, так как мы стоим на караванном пути в Дудинку. Вскоре такой случай подвернулся, и я вместе с Трайченко уехал в Дудинку, где в мастерской изготовили новый запас болтов. Всего за дорогу в Норильск было порвано 26 болтов гусеничных тяг, З гусеничных звена и 2 натяжных гусеничных болта.

Дорога от Косой до оз. Дорожного была ровнее, глубоких заснеженных логов здесь нет, зато много торфяных бугров и ям, теперь уже крепко промерзших. Здесь выявились и другие дефекты конструкции. Радиаторы были расположены сзади моторов, а не спереди, как обычно. Стоят они высоко перед водителем, сильно сокращая его поле зрения. Из-за радиатора он не видит дорогу перед гусеницами, а только то, что есть в 8-10 м впереди. Препятствия он своевременно объезжать не может. Благодаря этому трактор идет очень неровно, его качает и бросает из стороны в сторону, и весь путь напоминает езду на лодке в бурю. Резкие сотрясения, толчки и удары болезненно отражаются на всей машине. Начали ломаться диски сцепления, рессоры, особенно коренной лист передней рессоры, стали рваться латунные всасывающие и нагнетательные трубки циркуляционной помпы водяного охлаждения. Все это сильно задерживало наше продвижение. Тут мы поломали 12 дисков сцепления, 2 коренных, 1 средний лист передних рессор, пришлось сменить все трубки циркуляционных помп.

Сильные морозы также вызывали целый ряд задержек, хотя поломок по этой причине не было. Особенно сказывались на работе низкие температуры (ниже -30^о). Прежде всего до чрезвычайности затруднялся пуск мотора после ночевок. Их долго нужно было прогревать паяльными лампами. На прогрев и пуск трех моторов затрачивалось 5-6 часов. Масло в моторах, несмотря на прогрев, было все же столь вязким, что провернуть двигатель за пусковую рукоятку можно было только втроем, да и то с трудом. Картер, где находилось застывшее масло, защищен снизу бронированным кожухом с очень маленьким смотровым окошечком, недоступным паяльной лампе. К тому же масло и жидкое горючее, скоплявшееся на дне кожуха, представляли грозную опасность в пожарном отношении. После пуска мотора нужно было прогревать масло, застывшее во фрикционных передачах и ведущем механизме лент, путем длительной обкатки каждого из тракторов вперед и назад. При температурах около -40° и ниже и это оказалось невозможным. После запуска двигателя при попытке включить гусеницу начинал буксовать конус сцепления или глох мотор, е будучи в состоянии преодолеть вязкость застывшей в шестернях смазки. При таких морозах из топлива, несмотря на его предварительную фильтрацию, начинает кристаллизоваться белая снегоподобная масса, вероятно бензол. Она забивала фильтры бензобаков и карбюраторов. Конструкция их такова, что жиклеры и фильтры недоступны для прямой очистки. Приходилось карбюраторы целиком снимать, разбирать и прочищать. Эта разборка голыми Руками мелких деталей на морозе и ветре представляла мучительную операцию. При всякого рода остановках остальные машины вынуждены работать вхолостую. Даже 10-минутная остановка так охлаждала двигатель, что его завести без предварительного прогрева было невозможно. Все это вызвало непомерный расход горючего, так что за время перехода израсходовано 114 пудов (1867 кг) бензина. 25 пудов (410 кг) газолина и 32 пуда (524 кг) керосина. Двигатели работали на смеси из двух частей бензина и одной части керосина или газолина.

В Норильск прибыли 8 декабря, так что в пути машины провели 34 дня, из них ходовых было 20 дней, а 14 дней машины стояли из-за ремонта, отсутствия запасных частей, сильной пурги и морозов. Из 20 дней собственно чистого хода было не более 50 ч, остальное ушло на протаптывание дороги в снежных забоях, вытаскивание застрявших саней и пр. В Норильск было доставлено 9 т строительных материалов, что позволило быстро закончить возведение третьего жилого дома.

К Новому году вся экспедиция собралась в Норильске. В первом доме поселился Багратуни и я, во втором Корешков, Клемантович, Словцов, врач Гуделис, бухгалтер Жулев, техник Пальковский и др., в общежитии – буровая и горнопроходческая бригады и остальные. В штольне, в 25 м от устья, решили задать поперечную рассечку, с тем чтобы вскрыть шлиру во всех направлениях и тем полностью выяснить ее форму и структуру. Пробы теперь отсылаем в Дудинку, где начала работать наша пробирная и химическая лаборатория. Отбираем на анализ и керн буровых скважин. Работают три буровых станка. Пока идут только вкрапленные руды с невысокими содержаниями металлов.

Воспользовавшись присутствием тракторов, решили добыть и вывезти из угольных штолен больше угля, чтобы обеспечить топливом жилье и в Норильске, и в Дудинке. Дорогу по Угольному ручью очистили от валунов еще прошлый год, так что пройти там машинам можно без опаски. Добыли и вывезли в несколько приемов кубометров 30 хорошего угля и сложили в штабель на площадке у домов.

Тракторы требуют солидного ремонта и переборки. Здесь это сделать трудно, мастерская маленькая, токарного станка нет, да и запасные части все в Дудинке. Поэтому в ближайшее время они уйдут в Дудинку, за– хватив на каждых санях по 2-3 т угля. М. Щукин оказался человеком весьма сообразительным и в технических вопросах. Провожая караван, он видел, как тяжело работают машины вследствие совершенно неприспособленных для бездорожья саней. Мы с ним в пути много толковали по этому вопросу и пришли к заключению, что здесь нужны не сани, а те же оленьи нарты, но размером больше, грузоподъемностью 50-60 пудов (1 т). Они должны иметь более широкие полозья с колеей в ширину гусениц трактора и более высокие борта. Их можно цеплять к трактору цугом нарты по четыре, так что можно в случае нужды расчаливать и вытаскивать поодиночке. Четверо таких нарт Максим в компании о другими долганами на Часовне сделали и теперь пригнали их на оленях в Норильск. Попробуем один трактор запрячь цугом в такие нарты, нагрузив их углем.

В путь тракторы вышли 5 января. Два первых вели сани, нагруженные углем пудов по 200 (3 т) каждые. Третий шел сзади, имея поезд из вновь сделанных нарт. Учтя приобретенный опыт, мы теперь решили не придерживаться оленного тракта, проложенного по низинам, а стали выбирать более возвышенные участки, избегая подветренных, забитых снегом склонов. Все же, несмотря на эти предосторожности, в ряде мест приходилось расцеплять сани и трактором без прицепа пробивать дорогу. 8 января дошли до Амбарной, пополнились оставленным там горючим, и пошли дальше до озера Вологочан. За ним началась низменная тундра с глубоким снегом во впадинах, обойти которые невозможно. Пришлось часто расцепляться, порожним прокладывать дорогу, а уже потом выводить поочередно и сани. При этом рвались, как и ранее, предохранительные болты гусеничных тяг, а иногда и ушки звеньев. Не дойдя до оз. Дорожного, где на западной стороне есть запас горючего, пришлось остановиться, так как топливо в баках на исходе. Придется ждать, пока не подвезут на оленях хотя бы одну бочку бензина. Его доставили быстро, но разразившаяся пурга задержала на три дня. При заводке моторов перед отправкой обнаружилось, что у одного лопнул картер. Пришлось его снять и положить в сани с тем, чтобы увезти в Дудинку и там отремонтировать. Трактор же оставим пока здесь. Потом привезем исправный мотор на оленях, поставим и уведем в Дудинку. Сани и порожние бочки тоже оставили. Уголь переложили на вновь сделанные нарты. Они пока что идут хорошо, почти не зарываясь в снег. 18 января добрались до оз. Дорожного, пополнились горючим и пошли дальше. В дороге от тряски потек один из радиаторов.

Пришлось остановиться и снять его для ремонта. Пайку трубок можно делать только в теплом помещении нартяного чума. Работу закончили быстро, но на другой день ударил такой мороз, что ни завести мотор, ни тронуть трактор с места было нельзя. Дров здесь нет. Для отопления чума пришлось пользоваться деревом порожних керосиновых и масляных бочек. Морозы и пурга с жестоким северным ветром бушевали весь конец января, так что в путь удалось тронуться только 30-го. Уже вблизи Дудинки на крутом ухабе лопнула передняя рессора одного из тракторов, но нам уже не хотелось останавливаться на ремонт, и, скрепив ее накладками, мы осторожно дошли до Дудинки 4 февраля. В пути, таким образом, пробыли 29 дней, из них ходовых было 12, остальные падали на стоянки из-за сильных морозов, пурги, нехватки горючего и ремонта.

Этот первый у нас в Советском Союзе, да и во всем мире, опыт перевозки многотонных грузов по бездорожью показал, что она вполне осуществима при условии учета целого ряда факторов, как климатических, так и конструктивных. Сильные ‘морозы и пурга требуют, чтобы машины были оборудованы хорошими, герметически закрытыми кабинами, предохраняющими водителя от всех превратностей погоды. Лобовое стекло должно иметь подогрев, устраняющий обмерзание. Смазочные масла как самого двигателя, так и всех ведущих механизмов должны иметь малую вязкость при низких температурах. Все детали, требующие осмотра и чистки, должны располагаться так, чтобы быть легко доступными для осмотра, не требуя съемки всего агрегата. Гусеницы и ведущие шестерни должны быть сконструированы так, чтобы снег в них не прессовался, свободно высыпался при движении. Дорога, если она будет постоянной, например путь из Дудинки в Норильск, должна быть предварительно обследована и хорошо обвешена. Она не должна иметь крутых перевалов и глубоких ложбин.

Все эти условия позднее, в 1932 г. были учтены при постройке вездеходных полугусеничных машин НАТИ-2 для моей экспедиции по разведке нефти в Хатангском заливе. С этими машинами была построена полярная станция на островах Самуила (ныне острова «Комсомольской правды»), велась разведка нефти на полуострове Юрунг-Тумус бухты Нордвик и пройден маршрут вокруг северной части Таймырского полуострова протяжением почти в тысячу километров. Машины во всех случаях работали успешно и только в очень сильную пургу, когда видимость сокращалась до 1– 2 м, работу приходилось временно прекращать.

Летом 1926 г., как только стаял снег и сбежали вешние воды, я отправился в маршрут вдоль северо-восточного края Норильского плато до того места, где мы в прошлом году с Павловским и Рожковым в бинокль видели охристые осыпи. На всем протяжении в склонах гор обнажаются в сложных взаимоотношениях пластообразные и более крупные тела диабазов, расчленяя осадочную угленосную толщу па отдельные горизонты.

Охристые осыпи в действительности оказались продуктом разрушения диабаза, содержащего гнезда и вкрапления сульфидов такого же состава, что и на горе Рудной. Есть довольно крупные гнезда, желваки которых размером до полуметра и более попадаются в осыпях подножия. Отобрав образцы и пробы для анализа, вернулся домой. Там рассказал о находке Павлу Сергеевичу, показал отобранные при осмотре образцы, более свежие отправили в Дудинскую лабораторию для анализа. Вскоре пришел ответ, что содержание металлов в рудах этого нового месторождения примерно такое же, как и на горе Рудной. Я решил взять палатку, продовольствие недели на две и отправиться изучать месторождение на месте. Ходить туда и обратно пешком из дома довольно тяжело, да и времени на это уйдет немало. Со мной в качестве коллектора пойдет студент Московской горной академии М. Новиков. Вместе со своим товарищем, тоже студентом, Кургиным они ведут описание и опробование керна буровых скважин. Нагрузив трех лошадей вьюками, отправились к месту работ в конце июня, когда Лиственницы еще только что стали распускаться и комаров было мало. Выгрузились около самого обнажения у осыпей охряков, выбрали хорошее сухое место у ручья, разбили палатку, растянули над ней тент от дождя, словом, устроились на долгое житье. Новиков оказался живым, расторопным парнем, вполне подходящим для полевой работы. На геологической съемке он в первый раз, и его многому придется учить. Топографической карты для этого участка, конечно, нет. Придется делать ее визуально одновременно с геологической съемкой. Мы так и разделились: Новиков поведет глазомерную топографическую съемку в масштабе 10 м в 1 см, измеряя расстояние шагами, а где надо, то и мерной лентой, высоты же – барометром. Я буду осматривать выходы пород, их описывать, брать образцы и эти точки наносить на планшет, который поведет Новиков.