Текст книги "Два года на северной земле"

Автор книги: Николай Урванцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

Домой прибыли 28 мая утром, пройдя за маршрут 1118,9 км в 45 дней, из которых в пути были 32.

Дома все благополучно. Несмотря на недостаток собак, вследствие чего далеко и много ездить не приходилось, Журавлев добыл целых 12 медведей, из них 10 у дома и только 2 на Голомянном. У молодых сук Альфы и Тайги и их мамаши Сучки появились целых 16 щенков. Живут все вместе дружно, только воруют щенят друг у друга, причем каждой хочется захватить побольше. Теперь к осеннему сезону собак у нас будет больше, чем вначале, при приезде. «Бить не перебить и ездить не переездить», по словам Журавлева. И все молодежь, да какая! Ходившие с нами в маршрут 8-месячные щенки работали изумительно, значительно превосходя старых собак в выносливости, а некоторых даже в силе. Петух так тот, пока отпрягали и сажали остальных на прикол, успевал передраться со всеми раз по пяти, как будто перед этим он совсем и не работал.

На Голомянном Журавлев выстроил охотничье-промысловый фанерный домик, с небольшим двориком-загородкой для собак. За отсутствием материала стены ординарные, поэтому в зимнее время там будет не теплее, чем в палатке. Сейчас же, если подтапливать печку, по его словам, свободно можно сидеть раздевшись.

Погода неважная, начинается пурга, это задерживает наш выезд в последний, по счету пятый маршрут.

1 июля погода, улучшилась, и мы выехали сначала на базу Серпа и Молота, а потом уже в обход острова Пионер, если это остров, в чем еще следует убедиться.

Продовольствия берем с собою «а 10 дней, да еще пополним запасы «а складе. Едем попрежнему вдвоем.

Курс взяли на перемычку острова Среднего, а с него прямо на гору Серпа и Молота. Сразу от острова пошли довольно сильно торошенные однолетние льды. Впрочем торосы почти полностью забиты снегом, так что ехать можно без особых затруднений. Через 15 км лед пошел многолетний, старый. Таким образом, прошлый год его вдоль островов С. Каменева выламывало, но в глубине пролива Красной армии он стоял, образуя припай по линии мыс Крупской – полуостров Парижской Коммуны.

К базе – главному депо – приехали уже вечером. Невзломанные льды шли вплоть до него. У большого валуна на левом берегу речки лежит еще около 100 банок пеммикана собакам, а на правом 25 банок, 2 бидона керосина, ½ ящика галет и цинковый ящик трехлинейных патронов. Сверх этого мы привезли с собою и оставили ½ ящика галет и 1 бидон керосина, так как Георгий Алексеевич собирается сюда приехать на весь июль для сбора зоологических и ботанических материалов.

На другой день выехали на северо-запад через пролив Красной армии к острову Пионер и поехали вдоль его берега на север и северо-запад.

Километров через пятнадцать стало ясно, что это действительно остров, четвертый по счету в архипелаге Северной Земли и самый маленький, как и подобает пионеру. От острова Комсомольца он отделен проливом, названным нами Юнгштурм, шириною от 4 до 12 километров. Льды в нем невзломанные прошлогодние.

На другой день прошли пролив и остановились на мысе Буденного, где нужно определить астрономический пункт, так как в прошлогоднем маршруте он был сделан недостаточно точно. У мыса, сложенного известняками и имеющего около 20–30 м над уровнем моря, льды однолетние, довольно сильно торошенные. Между ними гладкие поля, несомненно полыньи, замерзшие позднее, до ½ км и более в поперечнике. На запад в 5 км видна полоса воды, довольно широкая и еще увеличившаяся во время нашей стоянки.

5 июля благодаря ясной, тихой и теплой погоде наблюдения удалось провести по всем требованиям астрономической науки. По гладким полям «пайдам» бродят медведи. Один, заметив палатку, направился было к ней, но, почувствовав опасность, скоро повернулся и живо удрал подальше. Другой, не обращая на нас внимания, долго ходил по льдам, выискивая нерпичьи залежки. За недостатком времени мы их не трогали.

По завершении астрономических наблюдений поехали дальше. Поджатые к берегу у мыса торошенные льды вскоре отошли, отделяясь многолетним припаем в 2–3 км шириною. Здесь на куче старых полуобтаявших торосов заметили медведицу с медвежонком, которые сладко спали, пригретые весенним солнышком. Звери были совершенно неподвижны, так что мы долго рассматривали их в бинокли, недоумевая, живые ли они, или дохлые. Только в полукилометре, заслышав шум полозьев, мамаша, наконец, проснулась, соскочила и бросилась наутек.

Несколько дальше, километрах в четырех отсюда, на гладком и ровном поле в несколько километров шириною захватили молодого медведя, караулившего у лунки нерпу. Мы довольно долго гнались за ним на собаках и уже почти настигали, как подошли спасительные торосы, в которые зверь живо и улизнул. Это была бешеная азартная скачка. Медведь несся впереди не более как в 40–50 м., смешно тряся своим жирным мохнатым задом, а за ним с подвыванием и визгом мчались наши осатанелые упряжки. Можно было бы стрелять, но нам хотелось загнать зверя живьем, как это однажды сделал Журавлев. Если бы не торосы, вероятно это удалось бы, так как миша под конец начал явно выдыхаться. Сидя на санях, я заснял, с риском вылететь на толчках, всю эту сцену на кинопленку аппарата «Кинамо-автомат».

Обогнув остров с запада, заезжаем в глубокий залив, принятый ранее, прошлый год, за пролив. Назвали его заливом Калинина. С юга он ограничен полуостровом, причлененным к суше лишь узким низменным лерешейком едва в километр шириною. Сравнительно недавно этот участок представлял отдельный островок, и лишь недавно, благодаря общему поднятию всего архипелага, причленился к острову Пионер, составив с ним одно целое.

Лагерем стали в глубине залива Калинина. Здесь по берегу уже довольно много проталин. Много следов леммингов, а еще больше валяется их дохлых. Повидимому зверьки поражены какой-то эпизоотией. Опасаясь за собак, мы строго следили, чтобы они не поедали трупов, и немедленно привязали, как только разбили лагерь. 7 июля, обогнув полуостров, выехали на южную сторону острова Пионер и, проехав вдоль его на восток, сомкнулись с первоначальной точкой маршрута. За день со съемкой прошли 76,1 км, побив свой предыдущий рекорд.

Ледниковый купол, расположенный на этом острове, здесь нигде не подходит к берегу, образуя правильное сферообразное тело, внутри, но не в центре, а в северо-восточном углу. Высота купола около 300 м над уровнем моря, толщина льда в центральной части вероятно 150–200 метров.

Сомкнувшись с начальной точкой нашего маршрута, мы этим закончили его и тем завершили наши двухлетние работы по съемке и изучению Северной Земли. В дальнейшем эту работу следует продолжить в отношении как детализации, так и углубления отдельных вопросов. Но это уже дело будущего. Мы же свою задачу предварительного общего исследования как будто выполнили.

На небе, доселе ясном, появились зловещие чечевицеобразные облака, предвещающие пургу, потепление, а в связи с поздним временем может быть и дождь. Не желая застрять по прошлогоднему, немного отдохнув, собрались и отправились домой на острова С. Каменева, куда и приехали благополучно 8 июля в 14 часов.

ГЛАВА XII

Возвращение домой. Появление белух у Голомянного. Гуси у дома. Хозяйственные работы. Охота на Голомянном. Киносъемка медвежьей охоты. Вскрытие льдов. Гнездовье гусей. Последняя охота. Сборы к отъезду. Встреча с «Сибиряковым». Приход «Русанова». Отплытие. Постройка станции на мысе Челюскина. Полет на Северную Землю. «Русанов» снова на Северной Земле. Возвращение в Архангельск.

Облака не обманули, на другой день погода резко испортилась. Все небо обложило свинцовыми тучами, задул резкий юго-запад, потеплело, пошел сначала мокрый снег, а потом дождь. К вечеру температура +3°,0, шторм с юго-юго– запада, сильный дождь. Мы сидим в комнате, мирно попиваем чай, покуриваем, не обращая внимания на погоду. Теперь она нам не страшна.

Вечером с острова Голомянного вернулся Журавлев, уехавший туда еще до нашего приезда, и сообщил, что там льды взломало и много чистой воды. Видел несколько стад белух, шедших к северу. Это сообщение очень интересно. Прежде всего белуха как животное, дышащее легкими, никогда не ходит в невзломанные льды, где нет разводьев и ей нельзя вынырнуть, чтобы перевести дыхание. Далее – в зимнее время белуха держится в Баренцово море у кромки неподвижных льдов, а затем, по мере их вскрытия, мигрирует дальше к востоку.

Присутствие у Голомянного белух свидетельствует, что в настоящее время льды Карского моря до Новой Земли и Земли Франца-Иосифа уже взломало. Следовательно прогноз в отношении навигации в Арктике нынче очень благоприятен.

Погода несколько улучшилась, дождь прекратился, но тепло попрежнему. Снег сильно раскис, напитался водою и уже не держит саней. Bo-время мы кончили маршрутную работу.

Послал просьбу в Ленинград Астрономическому институту сообщить мне величины координат солнца и их изменение в дни, когда производились нами астрономические наблюдения. Эти величины, эфемериды солнца, даются в астрономических календарях, но когда мы уезжали сюда в 1930 году, можно было достать календарь лишь на 1931 год, да и то в английском издании. Без знания же эфемерид невозможно вычислить точно координаты астрономических пунктов, а значит нельзя и нанести на карту результаты съемочных работ нынешнего года.

Погода все та же. Сегодня, 12-го, видели несколько стай гусей, летевших на север и восток по направлению к Северной Земле. Прошлый год мы видели первых гусей 16-го, на 4 дня позднее, и притом в проливе Шокальского, на полградуса южнее. Здесь же, на островах С. Каменева, гусей прошлый год не видели совершенно. Это свидетельствует, что лето нынешний год будет теплее прошлогоднего.

Ушаков с Журавлевым уехали на охоту на Голомянный. Построенный на его северном мысу домик размером 3X3 м позволяет жить теперь там с комфортом. У железной печки можно обогреться и обсушиться, а на койках спокойно выспаться.

Верх нашего острова уже полностью обтаял, и, привлеченная этим, на него невдалеке от дома села стайка гусей, из которой я убил двух. Через два дня вернулись охотники. Воды на Голомянном стало еще больше. Много нерп и зайцев. У домика на припае убили двух медведей.

В ожидании сообщения эфемерид проявляю фотопластинки, заснятые в маршрутах, переписываю геологические дневники и перечерчиваю планшеты топографической съемки.

Ушаков с Ходовым понемногу принялись за уборку. Сейчас моют с мылом выкрашенные в белую краску стены и потолок в доме. За зиму они изрядно подзакоптели и от ламп и от табаку. Журавлев почти все время пропадает на Голомяином. Собак теперь много, и он может ездить сколько и куда захочется. Вот и отводит душу. В лагуне появилась вода и начала подтапливать мой кабинет для научных занятий – магнитную будку. Пришлось в срочном порядке копать через снежный забой в горле лагуны канаву, чтобы спустить воду в приливную трещину.

Дорога очень испортилась, на морском льду вода и снег вместе и порознь, повсюду в больших порциях. Ездить невозможно, нужно ждать, когда снег стает, а вода сбежит в полыньи и прибрежные приливные трещины. Журавлев по случаю распутицы засел дома. Бреет сало с белушьих шкур и складывает его в порожние бочки из-под керосина и бензина. Погода ясная и теплая, почти все время держится +2° – +3°. Пользуясь этим, между домом и радиостанцией наверху острова натянули тросы и развесили на них сушить медвежьи шкуры. Зрелище получилось весьма внушительное, так как их набралось более 70 штук. Всего же, считая медвежат и добытое в маршрутах, нами убито около сотни медведей.

Июль. Погода попрежнему на удивление ясная, солнечная и теплая +3°, +4°. «Как в Крыму», шутим мы и ходим по-летнему без шапок в одних рубашках.

Снег исчезает прямо на глазах. На острове его уже нет, да и на морском льду тоже остается немного. Зато воды разливанное море.

Сегодня днем, выглянув из окна дома, увидел идущего по льду пролива от острова Среднего крупного медведя. Подпустив его шагов на полтораста, дружным залпом положили зверя на месте. Это наш сотый по счету медведь. Оказался крупным и жирным самцом.

К половине июня вода со льда начала быстро сбегать и скоро опять стало возможно ездить.

Ушаков с Журавлевым по этому случаю уехали на «дачу» на Голомянный, я же засел срочно за вычисления астрономических пунктов, так как телеграмма с эфемеридами из Ленинграда, наконец, пришла.

Охотники вернулись через три дня. Убили моржа одиночку, двух гусей казарок и гагу самца.

Закончив вычисление астрономических пунктов, которых нынешний год было немного, – всего 5, поехал, чтобы от дохнуть от кабинетной работы с Журавлевым на охоту на Голомянный. На льду пролива воды почти не осталось. Много нерпичьих продухов, около которых спят, пригревшись на солнышке, нерпы. Одну из них, зазевавшуюся, мимоходом застрелил Журавлев, «прихватить на корм собакам», по его словам, хотя мяса на Голомянном лежит наверное уже не меньше двух тонн. Такова уж его ненасытная охотничья натура. Пропустить добычу он не может, это свыше его сил.

У Голомянного от мыса к северу и вплоть до острова Пионер видна чистая вода без единой льдинки. Между Средним и нашим островом прижало северным ветром ломаные льды. На них Журавлев немедленно усмотрел медведя, но ехать к нему на собаках нельзя, так как льды битые с разводьями. Тогда я остался на берегу наблюдать за зверем, а Сергей помчался к домику за промысловой лодочкой. Вскоре он вернулся, оставил собак на мое попечение, а сам пошел к зверю, таща за собою лодочку на веревке. Кроме киля у нее по бокам поставлены небольшие полозки-кили, так что по снегу и льду она идет беспрепятственно, тем более что и весит-то не более 40 килограммов. Медведь продолжал меланхолически бродить, выискивая и вынюхивая нерпичьи лунки и залежи. Заметив подкрадывающегося к нему Журавлева, он в свою очередь начал его скрадывать, принимая, очевидно, за нерпу, которую искал все время. Было интересно наблюдать, как охотники подбирались друг к другу по очереди, прячась за торосы и осторожно выглядывая. Наконец, сошлись шагов, вероятно, на сто. Тогда Сергей смело вышел и направился к зверю, который сначала остановился в недоумении, пораженный нахальством «нерпы», а затем, поняв опасность, кинулся наутек, но тут же ткнулся от меткой пули. Журавлев, быстро сняв шкуру и разделив тушу на части, на что он великий мастер, перетащил добычу в два приема к саням, которые я подогнал к месту охоты, насколько это было возможно. Погрузив добычу на сани, доставили ее к домику. Стоит он на самом промысловом месте, в 100–150 м от крайней северо-западной оконечности острова, где всего дальше держится открытая вода. Внутри помещения стоит стол, печка, две койки, одна над другой, по стенам ряд полок, висит рукомойник. Печка топится плавником, который кое-где можно собирать по косам и отмелям наших островов, и зверовым салом. На север, запад и восток в стенах прорезаны небольшие окошки, позволяющие наблюдать море на все стороны. Стекла окон могут отодвигаться, так что при желании можно стрелять, не выходя из помещения. Дверь, обращенная внутрь острова, выходит в загородку, где можно держать собак, чтобы они не бегали и не пугали лаем приходящих медведей.

Внутри помещения достаточно просторно, площадь 3X3 м позволяет без особых стеснений разместиться двоим. Если обшить домик вторым слоем фанеры и засыпать промежуток опилками да постелить потолок, выйдет хорошее теплое помещение, в котором при нужде можно даже жить зимою. А для периодических приездов на промысел и желать лучшего ничего нельзя. Наши преемники получают прекрасное наследство. Лишь бы не лепились ездить на охоту, а без свежего мяса не останутся.

Поджарили на сковородке на печке медвежьи бифштексы, напекли лепешек и напились чаю – лучше не надо. Журавлев, как хозяйственный человек, навез сюда всего: посуды и всякого продовольствия вплоть до муки и конфет чуть не на месяц. Наевшись, легли спать. Несмотря на то, что печка не топилась, в помещении достаточно тепло, чтобы спать без мешка под одним полушубком.

На другой день Сергей пошел высматривать нерп и зайцев, а я отправился на базар ледяных чаек в средней части острова посмотреть его и поснимать на кино.

Чаек здесь несколько тысяч штук. Гнезда устроены прямо на земле, на поверхности отдельных возвышенностей, где суше, в углублениях неровностей почвы и между камнями. Гнезда расположены очень густо, иногда на квадратный метр приходится до десятка и больше. Сейчас период насиживания и вывода птенцов. В ямках, выстланных пухом, лежат 1–3 довольно крупных темно-зеленых с черными крапинками яйца. Кое-где уже вывелись птенцы. В противоположность своим ослепительно белым родителям они серого цвета. Белые перья появляются лишь потом, полностью отрастая только ко второму году.

Птенцы встретили меня не очень враждебно. Сразу было видно, что с человеком они совершенно не знакомы и потому мало пугливы. Пока я еще шел, чайки галдели и крутились стаей над головой, норовя ударить крылом или клюзом, но потом, когда я сел на камешек, очень быстро все успокоились и рассеялись по своим гнездам, иногда настолько близко, что до птицы можно было свободно достать рукой.

Закончив фотографирование и киносъемку, вернулся обратно в охотничий домик. В море чисто, с севера идет крупная зыбь, около мыса шумит сильный прибой. Очевидно льдов нет на значительном пространстве. На мятых льдинах между островами зверя совершенно не видно, лаже нерпы куда-то скрылись. Однако Журавлев решил еще пожить здесь 2–3 дня. «Охотника час кормит», утверждает он – и не без основания. Я же, отдохнув и напившись чаю, пошел обратно домой, по пути осматривая обнажения и собирая образцы. На базу пришел уже ночью, обремененный обильным количеством каменного материала, так как во многих местах в береговых обрывах в известняках нашлась богатая фауна, преимущественно кораллов и строматопор.

Припай и здесь, у дома постепенно обламывается. Сейчас его ширина не превышает 4–5 километров. Дальше – открытое море.

Из Ленинграда от Института Севера, теперь переименованного в Арктический ииститут, получено сообщение, что суда «Русанов» и «Сибиряков» выходят из Архангельска 26-го. «Русанов» доставит сюда смену и запас продовольствия, затем заберет нас и пойдет к мысу Челюскина для постройки там полярной станции. Начальником на судне Р. Л. Самойлович.

«Сибиряков» под начальством О. Ю. Шмидта намерен пройти сквозным путем во Владивосток в одну навигацию, то есть проделать то, что до сих пор никому еще не удавалось. По пути «Сибиряков» зайдет к нам, а затем пройдет одним из проливов в море Лаптевых, пополнится в устьи реки Лены в бухте Тикси углем, откуда уже двинется на прямую до Берингова пролива.

Журавлев вернулся через три дня. Больше ничего он не видел, даже нерп. В море льда, по его словам, нет попрежнему, хотя прижимные северные ветры дуют уже много дней подряд. Сергей полагает, что к северу от Голомянного есть еще нам неизвестные острова, которые и задерживают подгоняемые ветром ледяные поля. Иначе трудно представить, куда делись льды Арктики.

Пасмурно, временами туман, ветер сменился на южный. От кромки припая против дома доносится рев морского прибоя. Если такая погода простоит 2–3 дня, припай у нас разломает полностью.

Сегодня была интересная киносъемка. Ушаков увидел у дома на припае медведя, пригласил Журавлева, и они вдвоем вместе с собаками быстро его окружили. Слегка раненый зверь, опасаясь от преследования, залез в небольшую полынью, где и отсиживался. Меня об этом оповестили, и я примчался, вооруженный кинамо и несколькими кассетами. Медведь, довольно почтенных размеров, плавал в проруби, по временам нырял, отфыркивался и злобно шипел на окружавших собак. Впереди всех суетился, конечно, Ошкуй. Когда зверь нырял, ом даже совал голову в воду, чтобы узнать, куда вдруг исчез медведь. После фотографирования плавающего и ныряющего зверя решили вызвать его из воды, чтобы снять на льду во всей красе. Но сделать это оказалось не так-то просто. Чувствуя опасность, медведь никак не хотел вылезать. Тогда мы начали бомбардировать его снегом и осколками льда. Одна из глыб, удачно брошенная Ушаковым, попала зверю прямо в нос, это очевидно вывело его из себя, и он полез на лед. Метрах в шести стоял, снимая, я, а по бокам с винтовками наготове – мои товарищи. В момент, когда медведь уже вылез на половину, кончился завод пружины автомата. Пока я ее закручивал снова, зверь уже почти вылез, так что этот отрезок охоты из съемки выпал.

Когда аппарат заработал снова, медведь выкарабкался, отряхнулся от воды и кинулся на нас. Едва ли, впрочем, у него были агрессивные намерения. Скорее всего тут виною были собаки, наседавшие сзади. Мы же стояли неподвижно и потому казались менее опасными. Впрочем, каковы были истинные медвежьи намерения, выяснять было некогда. Когда зверь был уже в 2–3 шагах от меня, поднялась с обеих сторон поспешная стрельба, медведь кувырнулся мертвый и подкатился под ноги, так что пришлось посторониться. Все это произошло, как потом было видно по киноленте, в несколько секунд, мне же, снимавшему, показалось, что вся эта процедура длилась довольно долго, не меньше минуты.

Потом товарищи смеялись, что во время завода пружины, когда медведь вылезал, я кричал ему «постой, постой, подожди минутку», но, возможно, это они просто подтрунивали над моими киноувлечениями.

Ночью южный ветер сменился на северный, взломанный прибоем лед припая стало разводить и постепенно выносить в море. К утру осталась лишь прибрежная полоса километра в полтора шириною. Дальше чисто. Днем ветер дошел до силы шторма. Припай оторвало по приливной трещине и унесло.

Теперь всюду до берега чисто. Стоят только кое-где на мели нагромождения торосов, намятые еще в феврале во время сильного напора льдов.

Итак нынешний год море вскрылось и лед вынесло у дома 19 июля, а в прошлом году это событие случилось лишь 13 сентября, то есть почти на два месяца позднее. Разница существенная.

Через два дня шторм стих. Спустили шлюпку, наладили мотор и поехали на осмотр берегов. В море всюду чисто, лишь кое-где плавают одинокие мелкие льдинки. Прямо поразительно. У берегов местами видны остатки припая да примелившиеся зимние нагромождения торосов. У Голомятого чисто. Лишь между ним и островом Средним, упираясь в соединяющую косу, набит ломаный лед. На нем теперь чернеют лежащие туши нерп, зайцев и как будто даже морж. На обратном пути забрали гостившую на чаяшном базаре Попадью. Она исчезла из дому уже недели две. Мы ее считали погибшей, предполагая, что ее унесло с припаем, когда последний оторвало.

К дому проехали проливом между нашим островом и Средним. Льда здесь тоже нет. На восток от острова Среднего, по направлению к Северной Земле льды тоже взломало, но еще не вынесло. Всюду видны многочисленные черные точки – лежащие нерпы и зайцы. Если (бы мы оставались еще на зимовку, заготовить мясо сейчас было бы весьма легко.

По ручью на берегу острова встретили пару гусей-казарок с пятью довольно уже крупными пуховыми птенцами. Очевидно птицы здесь гнездовали. Факт интересный, свидетельствующий, что в благоприятные годы гуси могут забираться очень далеко на север, вплоть до 80° широты.

Заканчиваю обработку материалов. Геология уже вся приведена в порядок. Образцы завернуты в бумагу и уложены в чемоданы. Пункты вычислены. Сейчас занят составлением карт, надеюсь, что к приходу судов успею их закончить, и мы сможем продемонстрировать результаты наших двухлетних трудов.

Ушаков с Журавлевым поехали на шлюпке на охоту на восточную сторону острова Среднего, где между ним и Северной Землей имеются ломаные льды. Мы видели прошлый раз с вершины острова Среднего, что там лежит много зайцев и нерп и, стало быть, промысел должен быть хорошим. Пловучих льдов нынешний год мало, а ластоногие нуждаются в периодическом отдыхе и потому, естественно, должны там скопиться в порядочном количестве.

Я остался заканчивать карты.

Наши охотники вернулись через три дня и привезли целую шлюпку – более тонны – мяса. Убили четырех зайцев и двух медведей. Все на пловучих льдах. Да еще двух зайцев на воде, но последних не успели загарпунить, и они утонули. В общем нашим преемникам, считая и лежащее у охотничьей избушки на Голомянном, останется в наследство не менее двух тонн мяса. Это на первое время, пока они не осмотрятся и не ориентируются в обстановке, более чем достаточно.

Путники рассказали много интересного. Они проехали вдоль острова Среднего на юг и проливом между ним и полуостровом Парижской Коммуны вышли к Северной Земле. Льды и здесь оказались всюду взломанные, крупнобитые с широкими разводьями. На льдинах по своему обычаю у самого края, чтобы свалиться при малейшей опасности в воду, лежали, греясь на солнышке, нерпы и зайцы. Поставив мотор на самый тихий ход, с прикрытым глушителем, охотники подъезжали к зайцам вплотную. Те, видя белую шлюпку с темными неподвижными фигурами сидящих в ней людей, принимали ее за грязную льдину и только таращили глаза, прислушиваясь к непонятному рокочущему шуму приглушенного мотора. На льду в поисках добычи бродили и медведи. Последнего убили у шлюпки, к которой он подошел сам на зов Журавлева. Дело было так. Охотники, набив достаточно мяса, стали уже собираться в обратный путь, как вдруг заметили идущего невдалеке по льдине медведя. Шутки ради Сергей начал кричать: «Эй, эй, приятель, иди сюда!»– и, к их изумлению, зверь повернул и пошел к шлюпке. Пока они сидели на банке и курили трубки, он неукоснительно подвигался к ним, по-видимому чем-то крайне заинтересовавшись. По временам зверь останавливался, чтобы присмотреться, а главное – принюхаться, но ветер был неудобный, как раз от него, так что ничего подозрительного учуять он не мог, зрением же медведи похвастать не могут. В минуты медвежьей нерешительности Журавлев покрикивал: «Ну что же ты, иди, иди!». Дело кончилось тем, что мишка подошел метров на сто и, конечно, был застрелен, хотя в результате шлюпка оказалась до-нельзя перегруженной.

Август. На море чисто, даже отдельных льдинок не видно. Трудно поверить, что еще месяца два назад все было сплошь заковано в ледяную броню.

Начинаем постепенно собирать имущество. Выбрав ясный солнечный день, свернули и затюковали в кипы по пять штук медвежьи шкуры. Набралось всего 74 штуки. Себе выбрали по ларе, какие кому приглянулись. Я взял медведя, убитого мною зимою у магнитного домика по сигнализации, и еще одного.

Карты в карандаше закончил, сейчас тороплюсь вытянуть в туши, и тогда все будет сделано. Пароходы могут приходить.

Сегодня с Новой Земли из Маточкина Шара получена информационная телеграмма О. Ю. Шмидта. «Сибиряков», идущий сквозным северо-восточным проходом, вышел из Архангельска 28 июля и 1 августа прошел Матшар. На Диксоне, где будет пополняться углем, рассчитывает быть 6-го, и этот расчет более или менее точен, так как, по сведениям воздушной разведки, в Карском море льды очень слабые.

«Русанов», который нас будет снимать, вышел 30-го. На нем судовым врачом едет моя жена. Едет также и жена Георгия Алексеевича.

Туман, пасмурно, ветер преимущественно северный и северо-восточный. Появились белухи. Сегодня довольно крупное стадо прошло мимо нашего мыса. Несмотря на то, что мяса более чем достаточно, Журавлев не смог удержать охотничьего пыла, стрелял и убил двух. Однако достать их не удалось. Пока спускали шлюпку, туши уже унесло ветром в море, где из-за тумана мы их найти не смогли, хотя колесили кругом часа два-три.

6-го «Сибиряков» и «Русанов» пришли на Диксон, но иностранного угольщика с углем для них пока еще нет, вероятно прибудет в ближайшие дни.

10-го он, наконец, прибыл, а 11-го в 20 часов оба ледокола вышли сюда. Так как льдов почти нет, или они всюду очень слабые и разреженные, то суда пойдут без задержки. Прибытия их к нам нужно ждать 14—15-го, не позднее.

Пора собирать имущество. Впрочем у нас его не очень много. Коллекции уже уложены. Остались лишь личные вещи да научные приборы и инструменты, которые взяты во временное пользование у разных учреждений.

Пользуясь отсутствием льда и спокойной погодой, произвели промеры глубин в проливе около нашей базы. Оказывается, сюда морские суда могут заходить совершенно свободно. Например, против магнитного домика всего в расстоянии 50 м от берега глубина достигает 15 метров. Грунт – глина. Таким образом здесь судно может спокойно стоять и выгружаться, защищенное от всех ветров, между тем как там, где стоял два года тому назад «Г. Седов», это возможно лишь в штилевые погоды или при ветрах северных румбов.

Сегодня 12-е. Пароходы идут полным ходом. Льда ими пока нигде не встречено. Вот тебе и Карское море, и Арктика! Вечером имели с судами радиотелефонную связь. Ходу им осталось всего 195 миль. Завтра можно ждать их появления в нашей «гавани».

Вещи у всех уложены, карты у меня готовы, и мы чувствуем себя в некотором роде уже гостями.

Сегодня мне еще пришлось взять на себя тяжелую миссию – перестрелять всех наших инвалидов. Особенно жаль было Ощкуя. Есть он самостоятельно уже давно не может.

В последних маршрутах весною этого года мы его кормили болтушкой, для чего в банке таяли собачий пеммикан, разбавляя его водой до консистенции сметаны, а он этот корм суслил сквозь небольшую щель пасти, которую ему еле удается раскрывать. Собака так к этому корму привыкла, что, когда начинали в первую очередь кормить собак, она не обращала на это никакого внимания. И только потом подходила к входу в палатке и умильно ждала своей порции.

Здесь дома ее тоже кормили специально или пеммикановой болтушкой, или мелко нарезанными кусочками мяса.

Конечно, если бы мы остались и еще на зиму, то, помня его усердную работу, продолжали бы кормить и заботиться об Ошкуе. Но едва ли это будет делать следующая смена, для которой «Ошкуй» лишь пустой звук. Они постепенно забудут его кормить, и бедная собака окажется обреченной на медленную голодную смерть. Отвел я Ошкуя к обрыву и оказал ему последнюю услугу, а море похоронило его труп.

Ночью 13-го «Сибиряков» из-за тумана стал на якорь примерно в 30 милях от нас, не вполне уверенный в своем местонахождении. Пользуясь нашим радиопеленгаторным приемником Телефункен и составленной картой, мы определили их нахождение, сообщив по радио координаты стоянки судна и румб, по которому лежит станция. Судно снялось с якоря, и вскоре в расходящемся тумане показались его неясные абрисы милях в трех.

В ожидании, мы еще накануне все тщательно побрились, подстригли друг друга и вынули свои лучшие городские «праздничные» костюмы, считая бороды, грязные, засаленные костюмы и длинные нечесаные волосы признаком дурного тона тех квази-полярников, которые щеголяют и гордятся этим как неоспоримым доказательством их арктического стажа.