Текст книги "Ваше благородие"
Автор книги: Николай Стариков
Жанры:
Боевики
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 35 страниц)
II
Поздним вечером Бодров прибыл для представления начальнику штаба по случаю своего назначения. Штаб размещался в построенном до войны небольшом здании школы. На первый взгляд, здание казалось нежилым, в закрытых ставнями и зашторенных окнах – ни огонька. Но стоило переступить порог, становилось ясно, что здесь кипела работа. Несмотря на поздний час, хлопали двери, торопливо передвигались по коридору люди в штатской одежде и военной форме. Дежурный по штабу сопроводил прибывшего до двери, на фанерной полоске которой значилось «Учительская», отдал честь и удалился. Не будучи робкого десятка, Сергей тем не менее в нерешительности постоял перед входом, вспоминая порядок представления старшему начальнику, негромко постучал.
Сидевший за столом полковник отодвинул от себя телефонный аппарат, внимательно посмотрел на прибывшего, отметил про себя: «Похож на офицера». Под этим он понимал прирожденных военных, имевших должностной и личный авторитет среди подчиненных и сослуживцев. Первый связывал с профессионализмом, дисциплинированностью; второй – с внешним видом, волевыми качествами, способностью располагать к себе, предсказуемостью поведения. К тому же на основе богатого опыта работы с людьми полковник интуитивно определял, действительно ли перед ним офицер. Сергей с первого взгляда был признан «действительным».
Начальник штаба улыбнулся вошедшему, встал из-за стола, пожал руку, сел за маленький столик, придвинутый перпендикулярно к большому, кивком головы указал место против себя, предложил папиросу.
– Спасибо, не курю, – ответил Сергей.
– Похвально, похвально. А я никак не отрешусь от вредной привычки. Слышал, будто Менделееву принадлежат слова: «…бросить курить нетрудно, сам много раз делал это». То же самое могу сказать о себе.
Полковник чиркнул зажигалкой, с удовольствием затянулся.
– Вам фамилия Менделеев известна? – спросил он.
– Знаком по школьной программе с его периодической таблицей.
– Мой дальний родственник.
– У меня нет знаменитостей в роду. Сплошь рядовые казаки, участники всех войн, которые вела Россия последние столетия.
– Это не менее важное родство. Казаки сформировали Россию от берегов Волги до Тихого океана, они и защитники ее на важных этапах истории.
Зазвонил телефон. Начальник штаба взял трубку, сдвинул брови к переносице, отвечал кратко: «Так-так, ну это еще посмотрим. В курсе. Ну, хорошо».
Пока полковник неторопливо говорил по телефону, Сергей успел отметить добродушное и приветливое лицо хозяина кабинета: прямой нос, темные брови, полные губы, крутой подбородок, зачесанные назад волосы с сединой, приветливая улыбка.
– Штабная работа нравится? – спросил полковник после короткого раздумья.
– Не совсем, – откровенно признался Сергей.
– Что так? – сгустил он сетку морщинок вокруг глаз.
– У меня что-то не очень со штабными получается.
– Зря! Штаб – основной орган руководства войсками в боевой обстановке и повседневной жизни. Здесь, – полковник ткнул указательным пальцем в крышку стола, – замышляется все то, что потом делают подразделения части, соединения. Из вашего личного дела мне известно, что лейтенанту Бодрову год назад пришлось прошагать от Северского Донца по Украине до Волги.
– Довелось!
– Вот там тогда штабы не работали, а целые части и соединения – кто во что горазд. Потому и шагали войска сотни километров по пыльной степи, громыхавшей днем и ночью от разрывов бомб и снарядов, даже не зная толком, куда идти. Позорное для России время!
Разговор вновь прервал телефонный звонок. Теперь полковник выслушал очередного собеседника молча и лишь в конце разговора сказал свое «Ну, хорошо».
– А со штабными придется поладить, народ тут достоин этого, – сказал он, поджав губы.
– Почему мне сразу оперативное отделение? Это ведь фундамент штаба. Не хотелось бы выглядеть белой вороной.
– Оперативное отделение, как бы это поточнее выразиться, – мозговой центр, а не фундамент. Здесь анализируется вся поступающая информация, в соответствии с намеченной операцией вырабатывается замысел, готовится проект решения приказа на ее осуществление, организуется управление силами и средствами. Начальник оперативного отдела во главе каждого направления работ лично формулирует ответственные пункты приказов. Самое главное, он – центральная фигура в претворении замыслов в жизнь.
– Могу оказаться, как говорят, не в своей тарелке.
– Во-первых, из-за этого «главного» вас назначили на должность. По нашим данным, у вас богатый опыт участия во многих, как их называют, чекистско-войсковых операциях, опыт руководства оперативно-боевыми и разведывательно-поисковыми группами, вы лично находились в боевых порядках групп блокирования, поиска, окружения, оцепления. Так что окажетесь в «своей тарелке» и даже на коне. Во-вторых, при оперативном управлении Юго-Западного фронта создаются краткосрочные курсы подготовки офицеров штабов к работе в условиях ведения наступательных операций. Вам предстоит пройти обучение на курсах по организации штабной работы и оперативного отделения в частности.
Хозяин кабинета прошел к громадному сейфу в углу, вынул графин, поставил перед Сергеем. Из ящика малого стола появились нарезанные ломтики хлеба и сала на отполированной фанерной подставке.
– Надо обмыть ваше назначение. Нам придется работать вместе. Всякое будет, хорошее и плохое. Давайте за дела хорошие.
Выпили по полстакана разведенного спирта. Сергей закусывать постеснялся.
– Как к этому зелью относитесь? – кивком головы полковник показал на графин.
– Выпью с удовольствием пятьдесят-сто грамм. В больших дозах водка мне неприятна.
– Похвально, похвально! Мне не нравятся люди, жаждущие выпить просто так. Другое дело в веселой компании, на свадьбе, например.
– Мне на свадьбе быть не пришлось.
– У вас все впереди! Не то что нам, старикам.
– На старика вы совершенно не похожи, товарищ полковник.
– У старших офицеров в нашем штабе принято обращаться по имени-отчеству. Называйте меня Николаем Михайловичем, фамилия моя Волынов. Как вас зовут, я знаю.
– В моей роте старший был Василий Волынов.
– У меня брата так зовут, командует взводом во внутренних войсках.
– Не иначе он!
– Конечно, – возобновил полковник разговор об учебе, – неплохо бы поехать в академию. В этом году в Военной академии имени Фрунзе открыт факультет войск НКВД. На первый курс набрано сто пятьдесят офицеров в возрасте до тридцати пяти лет, имеющих командный стаж не менее двух лет или боевой опыт более шести месяцев. Приказом Наркомата внутренних дел СССР от двадцать седьмого февраля этого года военные училища переведены на двухгодичный срок обучения курсантов, существуют ускоренные курсы Высшей офицерской школы войск НКВД, эвакуированных в Алма-Ату. С первого июля этого года все военные академии Советского Союза переведены на довоенные сроки обучения. О чем это говорит? – задал вопрос Николай Михайлович и тут же сам ответил на него: – Наступили иные времена. Красная Армия пойдет теперь только вперед. Как работать штабам, оперативным отделениям в новых условиях, об этом пойдет речь на курсах. А академия от вас не уйдет. Для нее вы подходите в полной мере.
Начальник штаба вышел в коридор, пригласил Сергея следовать за ним.
– Здесь размещается ваше отделение, – указал он пальцем на соседнюю дверь, – на вызов далеко бегать не придется.
Николай Михайлович представил Бодрова группе офицеров, поднявшихся из-за школьных парт, затем провел его за невысокую фанерную стенку, отделявшую небольшое пространство от классной комнаты.
– Ваш кабинет, – сказал полковник и молча удалился.
– Сергей осмотрелся. В отсеке размещались двухтумбовый стол с двумя полевыми телефонными аппаратами, пять табуреток, коричневого цвета этажерка, узкая железная кровать, аккуратно заправленная байковым одеялом. Едва успел оглядеться, резко зазвонил один из телефонов.
– Майор Бодров, слушаю вас, – ответил он в трубку.
– Это связь со мною, – послышался голос Николая Михайловича, – второй телефон подключен к коммутатору фронта. Как понравился кабинет?
– Нормально, работать можно.
– Впредь представляться не следует. Телефон личный.
Разговор закончен. В дверном проеме возникла фигура молодого бойца с широкой улыбкой на лице.
– Ваш ординарец, Данила Дмитрич, – представился он, – Дмитрич – фамилия такая.
Сергей удивленно посмотрел на вошедшего. Он знал, что ординарцы полагались в Красной Армии всем категориям строевого командного состава от командира роты и выше.
– Ваша должность приравнена к строевой, – прервал раздумья смышленый красноармеец.
«Курсы» размещались в просторной землянке с маленькими на уровне грунта окнами. По периметру внутри землянки рядами стояли длинные столы, сделанные из врытых в землю попарно столбиков с прибитыми поверх стругаными сосновыми досками. С двух сторон каждого из столов размещались скамейки такой же конструкции. Помещение служило столовой для офицерского состава штаба и одновременно аудиторией для проведения совещаний, занятий. Курсантами было всего восемь офицеров Юго-Западного фронта: по одному из двух гвардейских, трех общевойсковых, одного авиационного объединений, представителей политического управления и войск НКВД по охране тыла.
Если смотреть в направлении «амбразуры», откуда выдавалась пища, получалась столовая, стоило повернуться в другую сторону, где висела большая свежевыкрашенная школьная доска, землянка становилась учебным классом. Слева от доски стоял переносной стол, справа небольшая фанерная трибуна, на которой был закреплен отлитый из гипса раскрашенный герб СССР. Стены сплошь увешаны лозунгами, призывами, карикатурами на Гитлера и его окружение.
По распорядку дня для курсантов ежедневно отводилось восемь часов занятий по расписанию и два часа самостоятельной подготовки. Дополнительно в конце дня один-два часа отводились на изучение и анализ обстановки на фронтах, дебаты о вероятном развитии событий на ближайшее время и перспективу. Ведущими предметами обучения стали: основы теории военной науки, военная стратегия, оперативное искусство и общевойсковая тактика, практические занятия по штабной культуре, составлению оперативной сводки, подготовка к действиям в составе оперативной группы.
Для чтения лекций по стратегии военного и оперативного искусства из Военной академии им. М. В. Фрунзе прибыли генерал-майор в годах и полковник, оба с брюшком, седовласые, хотя полковник был значительно моложе.
После вступительного слова начальника штаба Юго-Западного фронта генерал-лейтенанта Ф. К. Коржаневича и восьми часов лекций первого дня занятий голова Сергея с непривычки гудела сильнее, чем за целый день работы на рынке в Белых Журавлях. Лекторы, сменяя друг друга, говорили деловито и доходчиво, но уже на третьей паре часов Сергей стал периодически отключаться. Тем не менее о чем говорили преподаватели академии, он успевал записывать чуть ли не дословно. К концу лекций незаметно появилось «второе дыхание».
Когда началась самоподготовка, Бодров с удивлением обнаружил, что его спецблокнот, начатый только что, на четверть заполнен; у соседа по столу всего-навсего пара страниц исписано крупной скорописью.
Этим соседом оказался представитель политуправления фронта. Просматривая свои записи, он сначала изредка, а потом все чаще и чаще заглядывал в блокнот Сергея, затем предложил читать конспекты совместно.
– Не получается у меня конспектирование со слов, – сокрушался он, – мысли теряются, остаются обрывки фраз. Помогай, сосед!
– Прошу, садитесь рядом.
– Зовут меня Михаил Романович, по фамилии Квингов, как видите, подполковник.
Сергей назвал себя.
«Военная стратегия есть составная часть, высшая область военного искусства, включающая теорию и практику подготовки страны, ее вооруженных сил к войне, ведение войны и стратегических операций…» – читали каждый про себя новоиспеченные знакомые, тесно прижавшись плечом друг к другу.
Как ни старался Сергей записывать лекции подробнее, его конспект, тем не менее, изобиловал обрывками мыслей, сокращенными словами: «…В первом периоде Великой Отечественной войны, когда стратегической инициативой владел противник, наша военная стратегия решала задачи обороны… изматыванием… упорным сопротивлением… Стратегическая оборона в 1941 году организовывалась вынужденно в ходе наступления противника… в 1942 году – заблаговременно…
– Вы не знаете, где была заблаговременно подготовлена оборона нашего фронта? – спросил Михаил Романович.
– Мне не пришлось таковую видеть. Плохо подготовленную встречал.
«…Крупным достижением военной советской стратегии в первом периоде стало осуществление стратегического контрнаступления под Москвой зимой 1941/42 года, а в 1942– 1943-м под Сталинградом».
– Мне довелось воевать под Сталинградом, – сказал Сергей.
– А мне под Москвой.
«Оперативное искусство, – продолжили чтение лекций курсанты, – составная часть военного искусства, теория и практика подготовки и ведения операций армейскими и фронтовыми объединениями… Важнейшей проблемой оперативного искусства явилось определение основных направлений ударов противника и сосредоточения сил для их отражения…»
– По-моему, термин «оперативное искусство» не совсем подходящий для военного дела, – сказал Квинтов.
Сергей недоуменно пожал плечами.
– Что есть искусство как таковое? – задал вопрос собеседник и сам же ответил: – Это отражение реалий в художественных образах, то есть литературных, живописных, музыкальных и других. Практика организации и проведения военных операций как-то не вяжется с искусством. Лектор говорит, такое понятие существует лишь у нас.
– Как бы вы сформулировали его?
– Умение связывается с практикой, способностью человека сделать то, что другому не под силу. Потому более обоснованно «оперативное искусство» именовать «оперативным умением».
– Не берите в голову. «Незачет» схлопочете, если начнете полемику с преподавателем на эту тему. Когда придет время для раздумий, ваше предложение стоит вспомнить.
Перед ужином новые знакомые уже вместе прогуливались вокруг землянки, обмениваясь ничего не значащими фразами. Проехал проулком «студебекер». «А что, если отец?» – подумалось Сергею. Вспомнилась недавняя скоротечная встреча с семьей, улыбнулся при мысли о Димке. «Как он там?»
– Чему так ласково улыбнулись?
– Сына вспомнил. На душе потеплело.
– Большой?
– Нет, маленький еще.
– А я не успел обзавестись, хотя жена есть.
– А у меня нет жены как таковой. Так уж получилось. Не по-людски, конечно. После войны разберемся.
– Как, по-твоему, – перешел подполковник на «ты», – война скоро закончится?
– От Орла до Берлина более полутора тысяч километров. Если подолгу будем топтаться на одном месте, как сейчас, понадобятся годы для преодоления этого расстояния.
– В скором времени обстановка изменится. Пойдем вперед быстрым шагом не только по своей земле, но и по Германии. Аукнется еще немцам их вероломство.
– Попривыкли мы к обжитым местам. Хорошие землянки, ухоженные дорожки, посыпанные песком…
– Заградотрядовцы старались.
Теперь выразил удивление Сергей, но Квинтов пояснил:
– Нет для заградотрядов работы, когда немцы обороняются. Народ там сильный физически, а бездействие способно разложить самого хорошего бойца. Заградотряды используются для благоустройства и охраны штабов фронта и армий.
– Расформировать их надо.
– Не мы их создавали. У соседей наших заградотряды свои задачи выполняют, хотя случаев проявления прямой трусости фиксируется очень мало. Теперь не сорок первый и даже не сорок второй, стрелять некого.
– Заградотряды не стреляли, они задерживали, останавливали угрозой применения оружия, были случаи, когда вели огонь поверх голов больших групп бегущих, чтобы припугнуть их. В редких случаях расстрелы перед строем струсивших людей проводились, а чтобы стрелять в бегущих – этого не было. Бегали за передним краем многие: посыльные, подносчики боеприпасов, связисты, раненые, санитары, перемещались группы бойцов для маневров. Откуда заградотрядам знать, кто бежит и зачем. Их задача – задержать беглеца и доставить командиру, а не убивать.
– А как же приказ Сталина, который требовал истреблять на месте паникеров и трусов?
– «На месте» означает перед строем. Именно так делалось, – ответил Сергей.
– Больно уж детали знаешь, приходилось встречаться? – настороженно поинтересовался Квинтов.
– Был командиром отдельного заградотряда войск НКВД.
После ужина перед курсантами выступил начальник оперативного управления штаба фронта, познакомил со сложившейся обстановкой на Курской дуге, в полосе обороны Юго-Западного. Из его выступления следовало, что наши войска на Ольховатском направлении приостановили продвижение немцев на Курск, встречают они упорное сопротивление в своем стремлении захватить Ольховатку.
– В самый бы раз начать наступление, – сказал представитель гвардейской армии.
– Выделенные для наступления войска фронтов к сражениям не привлекаются, как и резервы Ставки. Когда станет очевидным, что ударные группировки врага обескровлены, войска Центрального и Воронежского фронтов двинутся вперед. Наш фронт на занимаемых рубежах тоже долго не задержится.
– Нас с планами наступательных операций познакомят? – опять поднялся гвардеец.
– Вам выдадут крупномасштабные карты с нанесенной обстановкой сегодняшнего дня. Порассуждайте о целесообразном направлении наступления Юго-Западного, о ближайших и последующих задачах армий и дивизий, направлении главного и вспомогательного ударов. Найдите свое место и определите задачи вашим силам во фронтовых операциях.
«Я уже начальник штаба войск НКВД фронта? – пришла мысль. – Мне как-то не по себе сразу перескочить с батальона на фронтовые масштабы».
– …в зависимости от обстановки дивизии второго эшелона армии располагаются в семи-двенадцати километрах от линии фронта…
«Но там же строит боевые порядки первая линия войскового заграждения. Надо учесть».
– …Срок представления своего мнения – одна неделя. Более или менее приемлемые будут нами рассмотрены.
Рабочий день Сергея закончился поздно вечером. Едва вошел в кабинет, появился Николай Михайлович. Он выслушал отчет о лекциях, сказал:
– Очень даже кстати материал. В скором времени нам предстоит поломать головы о рубежах службы заграждения. Как будут развиваться события, одному богу известно, но следует быть в постоянной готовности успешно решать задачи в любой обстановке. Появились на этот счет мысли?
– Надо подумать.
– Начальнику оперативного отделения надо бы соображать быстрее, коли он ведущее звено в «мозговом центре», – по-доброму улыбнулся полковник. – В первую очередь на ваши плечи ляжет груз по организации охраны порядка и особенно безопасности в тылу наступающих армий. Каким образом станете решать задачи? У нового человека мысли часто бывают оригинальными.
– Надо бы сформировать мобильный отряд оперативного назначения с достаточным количеством сил и материальных средств для решения любой задачи, – осмелел Сергей, понимая заранее несбыточность своей идеи.
Однако вместо ожидаемой вежливой улыбки увидел, как полковник молча сдвинул густые брови.
– Хорошо. Подумайте в перерывах между занятиями, как такой отряд создать, какой должна быть его организационная структура. Кандидатура командира для него есть – это ваш предшественник. Посоветуйтесь со своим помощником капитаном Шикериным Вячеславом Александровичем. У него голова набита цифрами, мастер обобщать количественные разведданные, наносить обстановку на карты, составлять схемы; эдакий талант в штабной работе.
Самое бы время отдохнуть, расслабиться, но надо знакомиться с Шикериным. Благо, что тот всего-навсего за перегородкой.
В кабинет вошел высокий худощавый, с правильными чертами лица капитан, доложил о прибытии. Подсел по приглашению к столу. Выслушал.
– Какие задачи предстоит решать мобильному отряду?
– Любые, вытекающие из оперативной обстановки.
– Я могу рассчитать конкретную оперативно-боевую операцию или боевые действия в определенных условиях, «любую» не приходилось.
– Я имею в виду самые сложные, тогда все другие сами собою впишутся в расчет.
– Кто противник?
– От шайки дезертиров до крупных остаточных диверсионных групп или десантов противника численностью в пару сотен человек, находящихся на площади четыре-шесть квадратных километров.
– Много нужно сил и средств!
– Вячеслав Александрович, обоснуйте необходимый минимум. Максимум нам никто не дает, это гарантированно.