355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Николай Носов » Невероятные истории. Сборник рассказов и повестей » Текст книги (страница 1)
Невероятные истории. Сборник рассказов и повестей
  • Текст добавлен: 26 сентября 2016, 18:14

Текст книги "Невероятные истории. Сборник рассказов и повестей"


Автор книги: Николай Носов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)



Рассказы

Мишкина каша

Один раз, когда я жил с мамой на даче, ко мне в гости приехал Мишка. Я так обрадовался, что и сказать нельзя! Я очень по Мишке соскучился. Мама тоже была рада его приезду.

– Это очень хорошо, что ты приехал, – сказала она. – Вам вдвоём здесь веселей будет. Мне, кстати, завтра надо в город поехать. Я, может быть, задержусь. Проживёте тут без меня два дня?

– Конечно, проживём, – говорю я. – Мы не маленькие!

– Только вам тут придётся самим обед готовить. Сумеете?

– Сумеем, – говорит Мишка. – Чего там не суметь!

– Ну, сварите суп и кашу. Кашу ведь просто варить.

– Сварим и кашу. Чего там её варить! – говорит Мишка. Я говорю:

– Ты смотри, Мишка, а вдруг не сумеем! Ты ведь не варил раньше.

– Не беспокойся! Я видел, как мама варит. Сыт будешь, не помрёшь с голоду. Я такую кашу сварю, что пальцы оближешь!

Наутро мама оставила нам хлеба на два дня, варенья, чтобы мы чай пили, показала, где какие продукты лежат, объяснила, как варить суп и кашу, сколько крупы положить, сколько чего. Мы все слушали, только я ничего не запомнил. «Зачем, – думаю, – раз Мишка знает».

Потом мама уехала, а мы с Мишкой решили пойти на реку рыбу ловить. Наладили удочки, накопали червей.


– Постой, – говорю я. – А обед кто будет варить, если мы на реку уйдём?

– Чего там варить! – говорит Мишка. – Одна возня! Съедим весь хлеб, а на ужин сварим кашу. Кашу можно без хлеба есть.

Нарезали мы хлеба, намазали его вареньем и пошли на реку. Сначала выкупались, потом разлеглись на песке. Греемся на солнышке и хлеб с вареньем жуём. Потом стали рыбу ловить. Только рыба плохо клевала: поймали всего с десяток пескариков. Целый день мы на реке проболтались. К вечеру вернулись домой. Голодные!

– Ну, Мишка, – говорю, – ты специалист. Что варить будем? Только такое, чтоб побыстрей. Есть очень хочется.

– Давай кашу, – говорит Мишка. – Кашу проще всего.

– Ну что ж, кашу так кашу.

Растопили плиту. Мишка насыпал в кастрюлю крупы. Я говорю:

– Сыпь побольше. Есть очень хочется!

Он насыпал полную кастрюлю и воды налил доверху.


– Не много ли воды? – спрашиваю. – Размазня получится.

– Ничего, мама всегда так делает. Ты только за печкой смотри, а я уж сварю, будь спокоен.

Ну, я за печкой смотрю, дрова подкладываю, а Мишка кашу варит, то есть не варит, а сидит да на кастрюлю смотрит, она сама варится.

Скоро стемнело, мы зажгли лампу. Сидим и ждём, когда каша сварится. Вдруг смотрю: крышка на кастрюле приподнялась, и из-под неё каша лезет.

– Мишка, – говорю, – что это? Почему каша лезет?

– Куда?

– Шут её знает куда! Из кастрюли лезет!

Мишка схватил ложку и стал кашу обратно в кастрюлю впихивать. Мял её, мял, а она будто пухнет в кастрюле, так и вываливается наружу.

– Не знаю, – говорит Мишка, – с чего это она вылезать вздумала. Может быть, готова уже?

Я взял ложку, попробовал: крупа совсем твёрдая.

– Мишка, – говорю, – куда же вода девалась? Совсем сухая крупа!

– Не знаю, – говорит. – Я много воды налил. Может быть, дырка в кастрюле?

Стали мы кастрюлю осматривать: никакой дырки нет.

– Наверно, испарилась, – говорит Мишка. – Надо ещё подлить.

Он переложил лишнюю крупу из кастрюли в тарелку и подлил в кастрюлю воды. Стали варить дальше. Варили, варили – смотрим, опять каша наружу лезет.

– Ах, чтоб тебя! – говорит Мишка. – Куда же ты лезешь?

Схватил ложку, опять стал лишнюю крупу откладывать. Отложил и снова бух туда кружку воды.

– Вот видишь, – говорит, – ты думал, что воды много, а её ещё подливать приходится.

Варим дальше. Что за комедия! Опять вылезает каша.

Я говорю:

– Ты, наверно, много крупы положил. Она разбухает, и ей тесно в кастрюле становится.

– Да, – говорит Мишка, – кажется, я немного много крупы переложил. Это все ты виноват: «Клади, говорит, побольше. Есть хочется!»

– А откуда я знаю, сколько надо класть? Ты ведь говорил, что умеешь варить.

– Ну и сварю, не мешай только.

– Пожалуйста, не буду тебе мешать.

Отошёл я в сторонку, а Мишка варит, то есть не варит, а только и делает, что лишнюю крупу в тарелки перекладывает. Весь стол уставил тарелками, как в ресторане, и всё время воды подливает. Я не вытерпел и говорю:

– Ты что-то не так делаешь. Так ведь до утра можно варить!

– А что ты думаешь, в хорошем ресторане всегда обед с вечера варят, чтоб наутро поспел.

– Так то, – говорю, – в ресторане! Им спешить некуда, у них еды много всякой.

– А нам-то куда спешить?

– Нам надо поесть да спать ложиться. Смотри, скоро двенадцать часов.

– Успеешь, – говорит, – выспаться.

И снова бух в кастрюлю кружку воды. Тут я понял, в чём дело.

– Ты, – говорю, – всё время холодную воду льёшь, как же она может свариться.

– А как, по-твоему, без воды, что ли, варить?

– Выложить, – говорю, – половину крупы и налить воды сразу побольше, и пусть себе варится.

Взял я у него кастрюлю, вытряхнул из неё половину крупы.

– Наливай, – говорю, – теперь воды доверху.

Мишка взял кружку, полез в ведро.

– Нету, – говорит, – воды. Вся вышла.

– Что же мы делать будем? Как за водой идти, темнота какая! – говорю. – И колодца не увидишь.

– Чепуха! Сейчас принесу. Он взял спички, привязал к ведру верёвку и пошёл к колодцу. Через минуту возвращается.

– А вода где? – спрашиваю.

– Вода… там, в колодце.

– Сам знаю, что в колодце. Где ведро с водой?

– И ведро, – говорит, – в колодце.

– Как – в колодце?

– Так, в колодце.

– Упустил?

– Упустил.

– Ах ты, – говорю, – размазня! Ты что ж, нас уморить голодом хочешь? Чем теперь воды достать?


– Чайником можно.

Я взял чайник и говорю:

– Давай верёвку.

– А её нет, верёвки.

– Где же она?

– Там.

– Где – там?

– Ну… в колодце.

– Так ты, значит, с верёвкой ведро упустил?

– Ну да.

Стали мы другую верёвку искать. Нет нигде.

– Ничего, – говорит Мишка, – сейчас пойду попрошу у соседей.

– С ума, – говорю, – сошёл! Ты посмотри на часы: соседи спят давно.

Тут, как нарочно, обоим нам пить захотелось; кажется, сто рублей за кружку воды отдал бы! Мишка говорит:

– Это всегда так бывает: когда нет воды, так ещё больше пить хочется. Поэтому в пустыне всегда пить хочется, потому что там нет воды.

Я говорю:

– Ты не рассуждай, а ищи верёвку.

– Где же её искать? Я везде смотрел. Давай леску от удочки привяжем к чайнику.

– А леска выдержит?

– Может быть, выдержит.

– А если не выдержит?

– Ну, если не выдержит, то… оборвётся…

– Это и без тебя известно.

Размотали мы удочку, привязали к чайнику леску и пошли к колодцу. Я опустил чайник в колодец и набрал воды. Леска натянулась, как струна, вот-вот лопнет.

– Не выдержит! – говорю. – Я чувствую.

– Может быть, если поднимать осторожно, то выдержит, – говорит Мишка.

Стал я поднимать потихоньку. Только приподнял над водой, плюх – и нет чайника.

– Не выдержала? – спрашивает Мишка.

– Конечно, не выдержала. Чем теперь доставать воду?

– Самоваром, – говорит Мишка.

– Нет, уж лучше самовар просто бросить в колодец, по крайней мере возиться не надо. Верёвки-то нет.

– Ну, кастрюлей.

– Что у нас, – говорю, – по-твоему, кастрюльный магазин?

– Тогда стаканом.

– Это сколько придётся возиться, пока стаканом воды наносишь!

– Что же делать? Надо ведь кашу доваривать. И пить до зарезу хочется.

– Давай, – говорю, – кружкой. Кружка всё-таки больше стакана.

Пришли домой, привязали леску к кружке так, чтоб она не переворачивалась. Вернулись к колодцу. Вытащили по кружке воды, напились. Мишка говорит:

– Это всегда так бывает. Когда пить хочется, та к кажется, что целое море выпьешь, а когда станешь пить, так одну кружку выпьешь и больше уже не хочется, потому что люди от природы жадные…

Я говорю:

– Нечего тут на людей наговаривать! Тащи лучше кастрюлю с кашей сюда, мы прямо в неё воды натаскаем, чтоб не бегать двадцать раз с кружкой.

Мишка принёс кастрюлю и поставил на край колодца. Я её не заметил, зацепил локтем и чуть не столкнул в колодец.

– Ах ты, растяпа! – говорю. – Зачем мне кастрюлю под локоть сунул? Возьми её в руки и держи крепче. И отойди от колодца подальше, а не то и каша полетит в колодец.

Мишка взял кастрюлю и отошёл от колодца. Я натаскал воды.

Пришли мы домой. Каша у нас остыла, печь погасла. Растопили мы снова печь и опять принялись кашу варить. Наконец она у нас закипела, сделалась густая и стала пыхтеть: пых, пых!..

– О! – говорит Мишка. – Хорошая каша получилась, знатная!

Я взял ложку, попробовал:

– Тьфу! Что это за каша! Горькая, несолёная и воняет гарью.

Мишка тоже хотел попробовать, но тут же выплюнул.

– Нет, – говорит, – умирать буду, а такую кашу не стану есть!

– Такой каши наешься, и умереть можно! – говорю я.

– Что ж делать?

– Не знаю.

– Чудаки мы! – говорит Мишка. – У нас же пескари есть!


Я говорю:

– Некогда теперь уже с пескарями возиться! Скоро светать начнёт.

– Так мы их варить не будем, а зажарим. Это ведь быстро – раз, и готово.

– Ну давай, – говорю, – если быстро. А если будет, как каша, то лучше не надо.

– В один момент, вот увидишь.

Мишка почистил пескарей и положил на сковородку. Сковородка нагрелась, пескари и прилипли к ней. Мишка стал отдирать пескарей от сковородки ножом, все бока ободрал им.

– Умник! – говорю. – Кто же рыбу без масла жарит!

Мишка взял бутылку с подсолнечным маслом. Налил масла на сковородку и сунул в печь прямо на горячие угли, чтоб поскорее зажарились. Масло зашипело, затрещало и вдруг вспыхнуло на сковородке пламенем. Мишка вытащил сковородку из печки – масло на ней пылает. Я хотел водой залить, а воды у нас во всём доме ни капли нет. Так оно и горело, пока все масло не выгорело. В комнате дым и смрад, а от пескарей одни угольки остались.

– Ну, – говорит Мишка, – что теперь жарить будем?

– Нет, – говорю я, – больше я тебе ничего жарить не дам. Мало того, что ты продукты испортишь, так ты ещё пожар устроишь. Из-за тебя весь дом сгорит. Довольно!

– Что же делать? Есть-то ведь хочется!

Попробовали мы сырую крупу жевать – противно. Попробовали сырой лук – горько. Масло попробовали без хлеба есть – тошно. Нашли банку из-под варенья. Ну, мы её вылизали и легли спать. Уже совсем поздно было.

Наутро проснулись голодные. Мишка сразу полез за крупой, чтоб варить кашу. Я как увидел, так меня даже в дрожь бросило.

– Не смей! – говорю. – Сейчас я пойду к хозяйке, тёте Наташе, попрошу, чтобы она нам кашу сварила.

Мы пошли к тёте Наташе, рассказали ей все, обещали, что мы с Мишкой все сорняки у неё на огороде выполем, только пусть она поможет нам кашу сварить. Тётя Наташа сжалилась над нами: напоила нас молоком, дала пирогов с капустой, а потом усадила завтракать. Мы все ели и ели, так что тёти Наташин Вовка на нас удивлялся, какие мы голодные были.

Наконец мы наелись, попросили у тёти Наташи верёвку и пошли доставать из колодца ведро и чайник. Много мы провозились и, если бы Мишка не придумал якорёк из проволоки сделать, так бы ничего и не достали. А якорьком, как крючком, подцепили и ведро и чайник. Ничего не пропало – все вытащили. А потом мы с Мишкой и Вовкой сорняки на огороде пололи.

Мишка говорил:

– Сорняки – это чепуха! Совсем нетрудное дело. Гораздо легче, чем кашу варить!

Дружок

Замечательно нам с Мишкой жилось на даче! Вот где было раздолье! Делай что хочешь, иди куда хочешь. Можешь в лес за грибами ходить или за ягодами или купаться в реке, а не хочешь купаться – так лови рыбу, и никто тебе слова не скажет. Когда у мамы кончился отпуск и нужно было собираться обратно в город, мы даже загрустили с Мишкой. Тётя Наташа заметила, что мы оба ходим как в воду опущенные, и стала уговаривать маму, чтоб мы с Мишкой остались ещё пожить. Мама согласилась и договорилась с тётей Наташей, чтоб она нас кормила и всякое такое, а сама уехала.

Мы с Мишкой остались у тёти Наташи. А у тёти Наташи была собака Дианка. И вот как раз в тот день, когда мама уехала, Дианка вдруг ощенилась: шестерых щенков принесла. Пятеро чёрных с рыжими пятнами и один – совсем рыжий, только одно ухо у него было чёрное. Тётя Наташа увидела щенков и говорит:

– Чистое наказанье с этой Дианкой! Каждое лето она щенков приносит! Что с ними делать, не знаю. Придётся их утопить.

Мы с Мишкой говорим:

– Зачем топить? Они ведь тоже хотят жить. Лучше отдать соседям.

– Да соседи не хотят брать, у них своих собак полно, – сказала тётя Наташа. – А мне ведь тоже не надо столько собак.

Мы с Мишкой стали просить:

– Тётечка, не надо их топить! Пусть они подрастут немножечко, а потом мы сами их кому-нибудь отдадим.

Тётя Наташа согласилась, и щеночки остались. Скоро они подросли, стали бегать по двору и лаять: «Тяф! Тяф!» – совсем как настоящие псы. Мы с Мишкой по целым дням играли с ними.

Тётя Наташа несколько раз напоминала нам, чтоб мы раздали щенков, но нам было жалко Дианку. Ведь она станет скучать по своим детям, думали мы.

– Зря я вам поверила, – сказала тётя Наташа. – Теперь я вижу, что все щенки останутся у меня. Что я буду делать с такой оравой собак? На них одного корму сколько надо!

Пришлось нам с Мишкой браться за дело. Ну и помучились же мы! Никто не хотел брать щенков. Несколько дней подряд мы таскали их по всему посёлку и насилу пристроили трех щенков. Ещё двоих мы отнесли в соседнюю деревню. У нас остался один щенок, тот, который был рыжий с черным ухом. Нам он больше всех нравился. У него была такая милая морда и очень красивые глаза, такие большие, будто он всё время чему-нибудь удивлялся. Мишка никак не хотел расставаться с этим щенком и написал своей маме такое письмо:

«Милая мамочка! Разреши мне держать щеночка маленького. Он очень красивый, весь рыжий, а ухо чёрное, и я его очень люблю. А я тебя всегда буду слушаться, и буду хорошо учиться, и щеночка буду учить, чтоб из него выросла хорошая, большая собака».


Мы назвали щеночка Дружком. Мишка говорил, что купит книжку о том, как дрессировать собак, и будет учить Дружка по книжке.

Прошло несколько дней, а от Мишкиной мамы так и не пришло ответа. То есть пришло письмо, но в нём совсем ничего про Дружка не было. Мишкина мама писала, чтобы мы приезжали домой, потому что она беспокоится, как мы тут живём одни.

Мы с Мишкой в тот же день решили ехать, и он сказал, что повезёт Дружка без разрешения, потому что он ведь не виноват, раз письмо не дошло.

– Как же вы повезёте своего щенка? – спросила тётя Наташа. – Ведь в поезде не разрешают возить собак. Увидит проводник и оштрафует.

– Ничего, – говорит Мишка, – мы его в чемодан спрячем, никто и не увидит.

Мы переложили из Мишкиного чемодана все вещи ко мне в рюкзак, просверлили в чемодане дырки гвоздём, чтоб Дружок в нём не задохнулся, положили туда краюшку хлеба и кусок жареной курицы на случай, если Дружок проголодается, а Дружка посадили в чемодан и пошли с тётей Наташей на станцию.

Всю дорогу Дружок сидел в чемодане молча, и мы были уверены, что довезём его благополучно. На станции тётя Наташа пошла взять нам билеты, а мы решили посмотреть, что делает Дружок. Мишка открыл чемодан. Дружок спокойно лежал на дне и, задрав голову кверху, жмурил глаза от света.

– Молодец Дружок! – радовался Мишка. – Это такой умный пёс!.. Понимает, что мы его везём тайком.

Мы погладили Дружка и закрыли чемодан. Скоро подошёл поезд. Тётя Наташа посадила нас в вагон, и мы попрощались с ней. В вагоне мы выбрали для себя укромное местечко. Одна лавочка была совсем свободна, а напротив сидела старушка и дремала. Больше никого не было. Мишка сунул чемодан под лавку. Поезд тронулся, и мы поехали.

* * *

Сначала всё шло хорошо, но на следующей станции стали садиться новые пассажиры. К нам подбежала какая-то длинноногая девчонка с косичками и затрещала как сорока:

– Тётя Надя! Дядя Федя! Идите сюда! Скорее, скорее, здесь места есть!

Тётя Надя и дядя Федя пробрались к нашей лавочке.

– Сюда, сюда! – трещала девчонка. – Садитесь! Я вот здесь сяду с тётей Надечкой, а дядечка Федечка пусть сядет рядом с мальчиками.

– Не шуми так, Леночка, – сказала тётя Надя. И они вместе сели напротив нас, рядом со старушкой, а дядя Федя сунул свой чемодан под лавку и сел рядом с нами.

– Ой, как хорошо! – захлопала в ладоши Леночка. – С одной стороны три дяденьки сидят, а с другой – три тётеньки.

Мы с Мишкой отвернулись и стали смотреть в окно. Сначала всё было тихо, только колеса постукивали. Потом под лавкой послышался шорох и начало что-то скрестись, словно мышь.

– Это Дружок! – зашептал Мишка. – А что, если проводник придёт?

– Ничего, может быть, он и не услышит.

– А если Дружок лаять начнёт?

Дружок потихоньку скрёбся, будто хотел проскрести в чемодане дырку.

– Ай, мамочка, мышь! – завизжала эта егоза Леночка и стала поджимать под себя ноги.

– Что ты выдумываешь! – сказала тётя Надя. – Откуда тут мышь?

– А вот послушай! Послушай!

Тут Мишка изо всех сил стал кашлять и толкать чемодан ногой. Дружок на минуту успокоился, потом потихоньку заскулил. Все удивлённо переглянулись, а Мишка поскорей стал тереть по стеклу пальцем так, чтоб стекло визжало. Дядя Федя посмотрел на Мишку строго и сказал:

– Мальчик, перестань! Это на нервы действует.

В это время сзади кто-то заиграл на гармошке, и Дружка не стало слышно. Мы обрадовались. Но гармошка скоро утихла.

– Давай будем песни петь! – шепчет Мишка.

– Неудобно, – говорю я.

– Ну, давай громко стихи читать.

– Ну, давай. Начинай.

Из-под лавки раздался писк. Мишка закашлял и поскорее начал стихи.

 
Травка зеленеет, солнышко блестит,
Ласточка с весною в сени к нам летит.
 

В вагоне раздался смех. Кто-то сказал:

– На дворе скоро осень, а у нас тут весна начинается!


Леночка стала хихикать и говорить:

– Какие мальчишки смешные! То скребутся, как мыши, то по стеклу пальцами скрипят, то стихи читают.

Но Мишка ни на кого не обращал внимания. Когда это стихотворение кончилось, он начал другое и отбивал такт ногами:

 
Как мой садик свеж и зелен!
Распустилась в нём сирень.
От черёмухи душистой
И от лип кудрявых тень.
 

– Ну, вот и лето пришло: сирень, видите ли, распустилась! – шутили пассажиры.

А у Мишки без всякого предупреждения грянула зима:

 
Зима!.. Крестьянин, торжествуя,
На дровнях обновляет путь;
Его лошадка, снег почуя,
Плетётся рысью как-нибудь…
 

А потом почему-то всё пошло шиворот-навыворот и после зимы наступила вдруг осень:

 
Скучная картина!
Тучи без конца.
Дождик так и льётся,
Лужи у крыльца.
 

Тут Дружок жалобно завыл в чемодане, и Мишка закричал что было силы:

 
Что ты рано в гости,
Осень, к нам пришла?
Ещё просит сердце
Света и тепла!
 

Старушка, которая дремала напротив, проснулась, закивала головой и говорит:

– Верно, деточка, верно! Рано осень к нам пришла. Ещё ребятишкам погулять хочется, погреться на солнышке, а тут осень! Ты, миленький, хорошо стишки говоришь, хорошо!

И она принялась гладить Мишку по голове. Мишка незаметно толкнул меня под лавкой ногой, чтоб я продолжал чтение, а у меня, как нарочно, все стихи выскочили из головы, только одна песня вертелась. Недолго раздумывая я гаркнул что было силы на манер стихов:

 
Ах вы сени, мои сени!
Сени новые мои!
Сени новые, кленовые, решётчатые!
 

Дядя Федя поморщился:

– Вот наказание! Ещё один исполнитель нашёлся!

А Леночка надула губки и говорит:

– Фи! Нашёл что читать! Какие-то сени!

А я отбарабанил эту песню два раза подряди принялся за другую:

 
Сижу за решёткой, в темнице сырой,
Вскормленный в неволе орёл молодой…
 

– Вот бы тебя засадить куда-нибудь, чтоб ты не портил людям нервы! – проворчал дядя Федя.

– Ты не волнуйся, – говорила ему тётя Надя. – Ребята стишки повторяют, что тут такого!

Но дядя Федя всё-таки волновался и тёр рукой лоб, будто у него голова болела. Я замолчал, но тут Мишка пришёл на помощь и стал читать с выражением:

 
Тиха украинская ночь.
Прозрачно небо, звезды блещут…
 

– О! – засмеялись в вагоне. – На Украину попал! Куда-то ещё залетит?

На остановке вошли новые пассажиры.

– Ого, да тут стихи читают! Весело будет ехать.

А Мишка уже путешествовал по Кавказу:

 
Кавказ подо мною, один в вышине
Стою над снегами у края стремнины…
 

Так он объехал чуть ли не весь свет и попал даже на Север. Там он охрип и снова стал толкать меня под лавкой ногой. Я никак не мог припомнить, какие ещё бывают стихи, и опять принялся за песню:

 
Всю-то я вселенную проехал.
Нигде я милой не нашёл…
 

Леночка засмеялась:

– А этот все какие-то песни читает!

– А я виноват, что Мишка все стихи перечитал? – сказал я и принялся за новую песню:

 
Голова ль ты моя удалая,
Долго ль буду тебя я носить?
 

– Нет, братец, – проворчал дядя Федя, – если будешь так донимать всех своими стихами, то не сносить тебе головы!

Он опять принялся тереть рукой лоб, потом взял из-под лавки чемодан и вышел на площадку.

Поезд подходил к городу. Пассажиры зашумели, стали брать свои вещи и толпиться у выхода. Мы тоже схватили чемодан и рюкзак и стали пролезать на площадку. Поезд остановился. Мы вылезли из вагона и пошли домой. В чемодане было тихо.

– Смотри, – сказал Мишка, – когда не надо, так он молчит, а когда надо было молчать, он всю дорогу скулил.

– Надо посмотреть – может, он там задохнулся? – говорю я.

Мишка поставил чемодан на землю, открыл его… и мы остолбенели: Дружка в чемодане не было! Вместо него лежали какие-то книжки, тетради, полотенце, мыло, очки в роговой оправе, вязальные спицы.

– Что это? – говорит Мишка. – Куда же Дружок делся?

Тут я понял, в чём дело.

– Стой! – говорю. – Да это ведь не наш чемодан!

Мишка посмотрел и говорит:

– Верно! В нашем чемодане были дырки просверлены, и потом, наш был коричневый, а этот рыжий какой-то. Ах я разиня! Схватил чужой чемодан!

– Бежим скорей обратно, может быть, наш чемодан так и стоит под лавкой, – сказал я.

Прибежали мы на вокзал. Поезд ещё не ушёл. А мы забыли, в каком вагоне ехали. Стали бегать по всем вагонам и заглядывать под лавки. Обыскали весь поезд. Я говорю:

– Наверно, его забрал кто-нибудь.

– Давай ещё раз пройдём по вагонам, – говорит Мишка.

Мы ещё раз обыскали все вагоны. Ничего не нашли. Стоим с чужим чемоданом и не знаем, что делать. Тут пришёл проводник и прогнал нас.

– Нечего, – говорит, – по вагонам шнырять!

Пошли мы домой. Я зашёл к Мишке, чтобы выгрузить из рюкзака его вещи. Мишкина мама увидела, что он чуть не плачет, и спрашивает:

– Что с тобой?

– Дружок пропал!

– Какой дружок?

– Ну, щенок. Не получала письма разве?

– Нет, не получала.

– Ну вот! А я писал.

Мишка стал рассказывать, какой хороший был Дружок, как мы его везли и как он потерялся. Под конец Мишка расплакался, а я ушёл домой и не знаю, что было дальше.

* * *

На другой день Мишка приходит ко мне и говорит:

– Знаешь, теперь выходит – я вор!

– Почему?

– Ну, я ведь чужой чемодан взял.

– Ты ведь по ошибке.

– Вор тоже может сказать, что он по ошибке.

– Тебе ведь никто не говорит, что ты вор.

– Не говорит, а всё-таки совестно. Может быть, тому человеку этот чемодан нужен. Я должен вернуть.

– Да как же ты найдёшь этого человека?

– А я напишу записки, что нашёл чемодан, и расклею по всему городу. Хозяин увидит записку и придёт за своим чемоданом.

– Правильно! – говорю я.

– Давай записки писать.

Нарезали мы бумаги и стали писать:

«Мы нашли чемодан в вагоне. Получить у Миши Козлова. Песчаная улица, № 8, кв. 3».

Написали штук двадцать таких записок. Я говорю:

– Давай напишем ещё записки, чтоб нам вернули Дружка. Может быть, наш чемодан тоже кто-нибудь по ошибке взял.

– Наверно, его тот гражданин взял, который с нами в поезде ехал, – сказал Мишка.

Нарезали мы ещё бумаги и стали писать:

«Кто нашёл в чемодане щенка, очень просим вернуть Мише Козлову или написать по адресу: Песчаная улица, № 8, кв. 3».

Написали и этих записок штук двадцать и пошли их по городу расклеивать. Клеили на всех углах, на фонарных столбах… Только записок оказалось мало. Мы вернулись домой и стали ещё записки писать. Писали, писали – вдруг звонок. Мишка побежал открывать. Вошла незнакомая тётенька.

– Вам кого? – спрашивает Мишка.

– Мишу Козлова.

Мишка удивился: откуда она его знает?

– А зачем?

– Я, – говорит, – чемодан потеряла.

– А! – обрадовался Мишка. – Идите сюда. Вот он, ваш чемодан.

Тётенька посмотрела и говорит:

– Это не мой.

– Как – не ваш? – удивился Мишка.

– Мой был побольше, чёрный, а этот рыжий.

– Ну, тогда вашего у нас нет, – говорит Мишка. – Мы другого не находили. Вот когда найдём, тогда пожалуйста.

Тётенька засмеялась и говорит:

– Вы не правильно делаете, ребята. Чемодан надо спрятать и никому не показывать, а если придут за ним, то вы сначала спросите, какой был чемодан и что в нём лежало. Если вам ответят правильно, тогда отдавайте чемодан. А так ведь вам кто-нибудь скажет: «Мой чемодан» – и заберёт, а это и не его вовсе. Всякие люди бывают!

– Верно! – говорит Мишка. – А мы и не сообразили!

Тётенька ушла.

– Вот видишь, – говорит Мишка, – сразу подействовало! Не успели мы записки наклеить, а люди уже приходят. Ничего, может быть, и Дружок найдётся!

Мы спрятали чемодан под кровать, но в этот день к нам больше никто не пришёл. Зато на другой день у нас перебывало много народу. Мы с Мишкой даже удивлялись, как много людей теряют свои чемоданы и разные другие вещи. Один гражданин забыл чемодан в трамвае и тоже пришёл к нам, другой забыл в автобусе ящик с гвоздями, у третьего в прошлом году пропал сундук – все шли к нам, как будто у нас было бюро находок. С каждым днём приходило все больше и больше народу.

– Удивляюсь! – говорил Мишка. – Приходят только те, у которых пропал чемодан или хотя бы сундук, а те, которые нашли чемодан, преспокойно сидят дома.

– А чего им беспокоиться? Кто потерял, тот ищет, а кто нашёл, чего ему ещё ходить?

– Могли бы хоть письмо написать, – говорит Мишка. – Мы бы сами пришли.

* * *

Один раз мы с Мишкой сидели дома. Вдруг кто-то постучал в дверь. Мишка побежал отворять. Оказалось, почтальон. Мишка радостный вбежал в комнату с письмом в руках.

– Может быть, это про нашего Дружка! – сказал он и стал разбирать на конверте адрес, который был написан неразборчивыми каракулями.

Весь конверт был усеян штемпелями и наклейками с надписями.

– Это не нам письмо, – сказал наконец Мишка. – Это маме. Какой-то шибко грамотный человек писал. В одном слове две ошибки сделал: вместо «Песчаная» улица написал «Печная». Видно, письмо долго по городу ходило, пока куда надо дошло… Мама! – закричал Мишка. – Тебе письмо от какого-то грамотея!

– Что это за грамотей?

– А вот почитай письмо.

Мама разорвала конверт и стала читать вполголоса:

– «Милая мамочка! Разреши мне держать щеночка маленького. Он очень красивый, весь рыжий, а ухо чёрное, и я его очень люблю…» Что это? – говорит мама. – Это ведь ты писал!

Я засмеялся и посмотрел на Мишку. А он покраснел как варёный рак и убежал.

* * *

Мы с Мишкой потеряли надежду отыскать Дружка, но Мишка часто вспоминал о нём:

– Где он теперь? Какой у него хозяин? Может быть, он злой человек и обижает Дружка? А может быть, Дружок так и остался в чемодане и погиб там от голода? Пусть бы мне не вернули его, а только хоть бы сказали, что он живой и что ему хорошо!

Скоро каникулы кончились, и пришла пора идти в школу. Мы были рады, потому что очень любили учиться и уже соскучились по школе. В этот день мы встали рано-рано, оделись во все новое и чистое. Я пошёл к Мишке, чтоб разбудить его, и встретился с ним на лестнице. Он как раз шёл ко мне, чтобы разбудить меня.

Мы думали, что в этом году с нами будет заниматься Вера Александровна, которая учила нас в прошлом году, но оказалось, что у нас теперь будет совсем новая учительница, Надежда Викторовна, так как Вера Александровна перешла в другую школу. Надежда Викторовна дала нам расписание уроков, сказала, какие учебники будут нужны, и стала вызывать нас всех по журналу, чтоб познакомиться с нами. А потом спросила:

– Ребята, вы учили в прошлом году стихотворение Пушкина «Зима»?

– Учили! – загудели все хором.

– Кто помнит это стихотворение?

Все ребята молчали. Я шепчу Мишке:

– Ты ведь помнишь?

– Помню.

– Так поднимай руку!

Мишка поднял руку.

– Ну, выходи на середину и читай, – сказала учительница.

Мишка подошёл к столу и начал читать с выражением:

 
Зима!.. Крестьянин, торжествуя,
На дровнях обновляет путь;
Его лошадка, снег почуя,
Плетётся рысью как-нибудь…
 

Он читал все дальше и дальше, а учительница сначала смотрела на него пристально, потом наморщила лоб, будто вспоминала что-то, потом вдруг протянула к Мишке руку и говорит:

– Постой, постой! Я вспомнила: ты ведь тот мальчик, который ехал в поезде и всю дорогу читал стихи? Верно?

Мишка сконфузился и говорит:

– Верно.

– Ну, садись, а после уроков зайдёшь ко мне в учительскую.

– А стихи не надо кончать? – спросил Мишка.

– Не надо. Я и так вижу, что ты знаешь.


Мишка сел и принялся толкать меня под партой ногой:

– Это она! Та тётенька, которая с нами в поезде ехала. Ещё с нею была девчонка Леночка и дяденька, который сердился. Дядя Федя, помнишь?

– Помню, – говорю. – Я её тоже узнал, как только ты стихи стал читать.

– Ну, что теперь будет? – беспокоился Мишка. – Зачем она меня в учительскую вызвала? Наверно, достанется нам за то, что мы тогда шумели в поезде!

Мы с Мишкой так волновались, что не заметили даже, как занятия кончились. Последними вышли из класса, и Мишка пошёл в учительскую. Я остался ждать его в коридоре. Наконец он оттуда вышел.

– Ну, что тебе учительница сказала? – спрашиваю я.

– Оказывается, мы её чемодан взяли, то есть не её, а того дяденьки. Но это всё равно. Она спросила, не взяли ли мы по ошибке чужой чемодан. Я сказал, что взяли. Она стала расспрашивать, что в этом чемодане было, и узнала, что это их чемодан. Она велела сегодня же принести ей чемодан и дала адрес.

Мишка показал мне бумажку, на которой был записан адрес. Мы поскорей пошли домой, взяли чемодан и отправились по адресу.

Нам открыла дверь Леночка, которую мы видели в поезде.

– Вам кого? – спросила она.

А мы забыли, как звать учительницу.

– Постойте, – говорит Мишка. – Вот тут на бумажке записано… Надежду Викторовну.

Леночка говорит:

– Вы, наверно, чемодан принесли?

– Принесли.

– Ну, заходите.

Она привела нас в комнату и закричала:

– Тётя Надя! Дядя Федя! Мальчики чемодан принесли!

Надежда Викторовна и дядя Федя вошли в комнату. Дядя Федя открыл чемодан, увидел свои очки и сразу надел их на нос.

– Вот они, мои любимые старые очки! – обрадовался он. – Как хорошо, что они нашлись! А то я к новым очкам никак не могу привыкнуть.

Мишка говорит:

– Мы ничего не трогали. Все ждали, когда хозяин отыщется. Мы даже везде объявления наклеили, что нашли чемодан.

– Ну вот! – сказал дядя Федя. – А я никогда не читаю объявлений на стенах. Ну ничего, в следующий раз буду умнее – всегда буду читать.

Леночка куда-то ушла, а потом вернулась в комнату, а за ней бежал щенок. Он был весь рыжий, только одно ухо у него было чёрное.

– Смотри! – прошептал Мишка. Щенок насторожился, приподнял своё ухо и поглядел на нас.

– Дружок! – закричали мы.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю