Текст книги "Реликвии правителей мира"

Автор книги: Николай Николаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

Меч Сида

Согласно хроникам, легендарный испанский воин Родриго Диас де Вивар жил в 1040–1099 гг., во времена реконкисты. Родриго Диас происходил из бедной, но благородной семьи. Он был ближайшим советником и военачальником короля Кастилии Санчо, но при Альфонсе VI, когда выдвинулась на первое место не кастильская, а леонская знать, часто оказывался в немилости и несколько раз подвергался изгнанию, во время которого служил военачальником у графа Барселоны Беренгария, а затем у мусульманского правителя Сарагосы.

В соответствии с историческими хрониками Родриго Диас де Вивар жил во второй половине XI в., когда в Испании шла борьба с арабскими завоевателями, где их называли маврами.

Родриго Диас совершил много подвигов. Сидом, т. е. повелителем, его прозвали враги-мавры.

Меч Сида, который в соответствии со средневековой традицией имел собственное имя – Тисона, был выкован арабскими мастерами в XI в. Он был захвачен рыцарем в бою.

Испанская знать, постоянно затевавшая междоусобицы, не прекращала интриг против рыцаря. Его оклеветали перед королем и отправили в ссылку.

Тогда Сид, собрав вокруг себя родственников и друзей, сам, без кбролевского приказа, двинулся на врага. Он отвоевал у мавров практически все восточное побережье страны, включая главный город Валенсию.

Последней битвой Сида оказался бой против мавров именно за Валенсию. В том бою, умирая от ран, он приказал привязать себя к седлу и вывести впереди воинов. Увидев, что Сид по-прежнему в строю, полчища мавров бросились наутек. Так легендарный рыцарь одержал свою последнюю победу.

И вот недавно меч легендарного испанского средневекового рыцаря был продан за 1,6 млн евро, сообщил представитель Музея армии Испании.

«Меч, называемый Тисона, который, по преданию, некогда принадлежал Сиду и хранился до недавнего времени в нашем музее, продан его владельцем маркизом де Фальсесом Хунте (региональному правительству) провинции Кастилья-и-Леон», – рассказал сотрудник мадридского музея.

Он пояснил, что Тисона будет отныне храниться в кафедральном соборе города Бургоса, где покоятся останки рыцаря и его жены Доньи Химены.

«Маркиз вначале предложил купить историческую реликвию министерству культуры Испании, а после отказа – провинциальной Хунте, которая заплатила за меч 600 тыс. евро, поскольку остальную сумму – миллион – заплатили предприниматели Бургоса», – сказал представитель музея.

О подвигах Сида повествует народный эпос, в том числе «Песнь о моем Сиде», 800-летие которой отмечено в Испании.

Байёнский ковер

Ковер из Байё – памятник искусства раннего Средневековья, это вышитый тканый гобелен размером 50 смх 70 м, изображающий сцены подготовки норманнского завоевания Англии и битвы при Гастингсе. Создан в конце XI в. В настоящее время гобелен выставлен в специальном музее в городе Байё, в Нормандии, и относится к национальному достоянию Франции.

Самое раннее письменное свидетельство о ковре содержится в описи имущества кафедрального собора Байё, датированной 1476 г. Имя создателя этого шедевра не установлено. Согласно традиционной точке зрения, ковер был вышит по приказу королевы Матильды, жены Вильгельма Завоевателя, ее придворными ткачихами. Во Франции ковер известен как «Ковер королевы Матильды».

В XX в. была выдвинута другая гипотеза: заказчиком ковра мог быть Одо, епископ Байёнский, брат и один из ближайших соратников короля Вильгельма I.

В качестве подтверждения этого тезиса обычно приводят следующие факты: на ковре изображены трое из служилых людей епископа, чьи имена также содержатся в Книге Страшного суда; ковер хранился в соборе Байё, построенном Одо; возможно, ковер создавался именно в то время, когда велось строительство собора (1070-е гг.), и, наверное, предназначался для его убранства.

В случае если заказчиком ковра действительно был епископ Одо, его авторами, вероятно, были английские ткачи, поскольку основные земельные владения епископа находились в Кенте. Это косвенно подтверждается тем, что некоторые латинские названия на ковре являются производными от англосаксонских, а растительные красители, использованные при создании ковра, были широко распространены именно в Англии.

Существует предположение, что авторами ковра из Байё были монахи монастыря Св. Августина в Кентербери.

Ковер вышит на льняном полотне шерстяными нитями четырех цветов: фиолетового, голубого, зеленого и черного. При вышивке применялись техника тамбурной строчки, техника стебельчатого шва, а также простой «набор».

Ковер был обнаружен в конце XVII в. в Байё, где он по традиции раз в год выставлялся в местном соборе. Первые репродукции ковра были опубликованы в 1730-х гг. Бернаром де Монфоконом. В период Великой французской революции некоторые республиканцы из Байё хотели сделать из ковра покрытие для повозки с военной амуницией, но один из адвокатов, понимавший ценность ковра, спас его, предоставив другую ткань. В 1803 г. Наполеон вывез ковер в Париж с целью пропаганды планируемого французского вторжения в Англию. Однако, когда план вторжения провалился, ковер возвратили в Байё. Там он и хранился в свернутом виде, пока его не захватили представители германской организации «Аненэрбе». Большую часть Второй мировой войны ковер провел в подземельях Лувра.

Сегодня ковер выставлен в специальном музее в Байё, причем, чтобы избежать ухудшения состояния этого произведения искусства, он помещен под стекло, а в комнате поддерживается специальное слабое освещение.

Изображения, вышитые на ковре, рассказывают историю норманнского завоевания Англии. События разворачиваются в хронологическом порядке и представлены последовательными сценами: отправка Гарольда королем Эдуардом Исповедником в Нормандию; его пленение людьми Ги, графа Понтье, и освобождение герцогом Вильгельмом; клятва Гарольда Вильгельму и его участие в осаде Динана; смерть Эдуарда Исповедника и коронация Гарольда; появление кометы, предвещающей несчастье, над дворцом Гарольда; приготовления Вильгельма к вторжению и путь его флота через Ла-Манш; и, наконец, битва при Гастингсе и гибель Гарольда.

Авторы ковра отразили нормандскую точку зрения на события 1066 г. Так, англосаксонский король Гарольд изображен лицемерным, а норманнский герцог Вильгельм – решительным и смелым воином.

Часть ковра длиной около 6,4 м не сохранилась. На ней, вероятно, изображались события после битвы при Гастингсе, в том числе коронация Вильгельма Завоевателя.

Ныне этот гобелен-документ принадлежит к наиболее популярным экспонатам собора в Байё. К сожалению, шерстяные нитки в течение столетий несколько выцвели. Однако цвета все же можно различить. Гобелен рассказывает, что почти каждая доска обшивки норманнских кораблей, которые участвовали во вторжении в Англию, была окрашена другим цветом. Не менее резкими цветовыми контрастами отличалась окраска парусов и щитов. Следует заметить, что в противоположность этому с внутренней стороны все щиты были белыми. Если щиты были повернуты внутренней стороной, это означало, что норманны приближаются с мирными намерениями. Впрочем, так случалось весьма нечасто, да и то использовалось иной раз лишь как коварная уловка.

Декларация независимости США

Этот исторический документ, в котором британские колонии в Северной Америке объявили независимость от Великобритании, был принят единогласно II Континентальным конгрессом 4 июля 1776 г. в Филадельфии, штат Пенсильвания. День принятия (но не подписания) Декларации независимости, 4 июля, празднуется в США как День независимости. Декларация стала первым официальным документом, в котором колонии именовались «Соединенными Штатами Америки».

5 сентября 1774 г. в Филадельфии был созван I Континентальный конгресс, в работе которого приняли участие представители 12 колоний (Джорджия не участвовала). Конгресс направил королю послание, требовавшее отмены законов, нарушающих интересы колоний, и объявлял бойкот английским товарам вплоть до полной отмены дискриминационных актов.

Но так как английский парламент и король Георг III отвергли требования конгресса, вооруженный конфликт стал неизбежным. Можно сказать, что созыв I Континентального конгресса и принятые на нем решения стали, по существу, первыми проявлениями совместной, организованной деятельности американских колоний.

Именно тогда были заложены основы для их дальнейшего объединения, закрепленные на II Конгрессе принятием решения об организации совместных военных действий. Уже в ходе войны окончательно созрело стремление вести борьбу вплоть до полного отделения от метрополии и получения колониями статуса независимых государств.

15 мая 1776 г. по предложению Самюэля Адамса конгресс официально санкционировал образование независимых от Англии штатов. Конституции штатов расширяли демократические права населения. Почти повсеместно были приняты билли о правах, которые провозглашали свободу слова, совести, собраний, неприкосновенности личности и т. д.

Следует добавить, что принятие новых конституций во всех штатах знаменовало собой важных шаг революционного значения. Эти конституции уничтожали привилегии земельной аристократии, запрещали взыскивать фиксированную ренту и ликвидировали другие пережитки феодализма. Политическая власть перешла в руки национальной буржуазии и плантаторов.

Колонии объявили себя республиками-штатами, а 1 июля 1776 г. законодательным собранием Виргинии была принята так называемая Виргинская декларация прав, которая явилась первой декларацией в истории американского народа. Эта декларация охватывала весь круг идей, обосновывавших отделение от Англии и образование демократической республики. Она говорила о защите «жизни, свободы и собственности».

Самым важным в работе II Континентального конгресса является принятие 4 июля 1776 г. Декларации независимости Соединенных Штатов Америки. Проект декларации поручили подготовить комиссии из пяти членов конгресса в составе Томаса Джефферсона, Джона Адамса, Бенджамина Франклина, Роджера Шермана и Роберта Ливингстона. Однако полномочия по созданию проекта декларации были переданы в руки Томаса Джефферсона, который 17 дней (с 11 по 28 июня) работал над ее текстом, не прибегая к помощи научных трактатов, памфлетов и коллег по комитету. Проект Джефферсона с незначительными редакционными поправками Дж. Адамса и Б. Франклина 28 июня был представлен конгрессу как «Декларация представителей Соединенных Штатов Америки, собравшихся на Генеральный Конгресс». 19 июля конгресс изменил название: «Единогласная декларация тринадцати объединенных Штатов Америки». Обсуждение проекта декларации началось в первых числах июля и продолжалось три дня. В ходе обсуждения в него были внесены изменения, в частности, был изъят раздел, который осуждал рабство и работорговлю. Он был вычеркнут в угоду Южной Каролине и Джорджии, которые никогда не пытались ограничивать ввоз рабов, а напротив, намеревались продолжать работорговлю. Из 1800 слов документа члены конгресса выбросили около четверти текста, было заменено несколько фраз и слов и сделано две вставки. Слова были заменены на более приемлемые, в ряде случаев более точные и менее эмоциональные. Декларация была одобрена 2 июля.

Провозглашенные декларацией принципы в наименьшей степени отвечали и интересам национальной буржуазии, которая выступала в союзе с плантаторами против старых, колониальных порядков и господства тесно связанной с метрополией колониальной аристократии. Национальная буржуазия была заинтересована в революционных преобразований для того, чтобы смести со своего пути барьеры, мешавшие ее продвижению к власти. В этом отношении показателен и состав депутатов, подписавших Декларацию независимости. Вечером 4 июля декларация была удостоверена подписями президента конгресса Дж. Хэнкока и секретаря Ч. Томаса. Три четверти подписавших нажили свои состояния на торговле и контрабанде. В целом из 56 подписей 13 принадлежали купцам, 8 – плантаторам, 28 – адвокатам, которые, в свою очередь, были купцами, плантаторами либо непосредственными представителями тех или других, и 7 – представителям различных профессий. Следует отметить, что делегация Нью-Йорка в голосовании не участвовала из-за отсутствия у нее необходимых полномочий и присоединилась к общему мнению только 15 июля.

19 июля 1776 г. конгресс распорядился, чтобы декларация была «должным образом переписана крупными буквами на пергамене под заголовком "Единогласная декларация тринадцати Соединенных Штатов Америки" и подписана всеми членами Конгресса». По первоначальному, печатному варианту, утвержденному 4 июля, была создана каллиграфическая копия документа.

Каллиграфическую работу поручили помощнику Чарльза Томсона, Тимоти Мэтлэку. Этот рукописный вариант текста был подписан представителями всех тринадцати колоний 2 августа 1776 г.

Известие о единогласном принятии декларации всеми колониями – Соединенными Штатами Америки – настигло короля Великобритании Георга III 10 сентября.

Оригинал декларации, хранившийся в Библиотеке конгресса, в декабре 1952 г. был перевезен в здание Национального архива США на Конститьюшн-авеню в Вашингтоне и наряду с подлинниками Конституции США и Билля о правах представлен для обозрения в выставочном зале.

Голубой «Маврикий», или Сокровища возвращаемые и невозвратимые

Вскоре после объединения Германии советская сторона передала немецкой архивные музыкальные записи, попавшие к нам после Второй мировой войны и представляющие большую культурную ценность. Таков был жест доброй воли – один из многих, сделанных Советским Союзом в отношении немецкого народа после передачи ему в 1955 г. спасенных в обстановке военной разрухи и отреставрированных в нашей стране полотен из коллекции Дрезденской картинной галереи. Однако судьба многих произведений искусства и других художественных ценностей, принадлежащих немецкому народу и попавших в руки союзников, в первую очередь американцев и англичан, после разгрома гитлеровского рейха остается до сих пор неизвестной…

Что ни говори, а бывают еще чудеса на свете. Двадцать лет назад Германия неожиданно снова стала единой.

Четыре державы-победительницы вернули ее суверенитет. И вот из Сейфов и тайников стали извлекаться ценнейшие сокровища нации, которые с 1945 г., с конца войны, считались потерянными навсегда.

Правда, в обеих частях Германии были энтузиасты, которые занимались поисками пропавших художественных ценностей, не веря официальным заявлениям, будто все коллекции музеев либо погибли в сумятице последних недель войны, либо сгорели в бункерах, штольнях, пещерах или замках в первые послевоенные месяцы. Например, Клаус Гольдман, большой знаток всего, что связано с эвакуацией музейных ценностей, в течение ряда лет занимается по поручению фонда «Прусское культурное наследие» розыском пропавших сокровищ из музеев и прусских дворцов. Его отчет вместе с собранными документами в свое время власти Западного Берлина просто положили под сукно, не пожелав портить отношения со своим американским патроном: ведь слишком много следов вело за океан.

А в прежней ГДР поисками припрятанных сокровищ с особой настойчивостью занимался Пауль Энке, бывший служащий Государственного архивного управления; после его загадочной смерти (может быть, не без участия штази) эстафету принял публицист Гюнтер Вермуш. Но и у него были связаны руки – Политбюро ЦК СЕПГ не решалось беспокоить друзей на Востоке.

С тех пор как существуют войны, победители всегда пользовались правом захватывать трофеи – художественные ценности, исторические памятники и документы, дорогостоящее оборудование, библиотеки, драгоценности, золото и серебро. Во время Второй мировой войны национал-социалисты довели грабеж художественных ценностей до небывалых масштабов. Особенно пострадали Советский Союз, Франция и Голландия, а в конце войны и союзная Италия. Гитлер «изымал» произведения искусства для задуманного им имперского музея в Линце, его паладин Геринг по собственной инициативе собрал целую художественную галерею. Специальная команда Розенберга систематически прочесывала музеи, библиотеки, дворцы и виллы богатых евреев. Даже министр иностранных дел фон Риббентроп имел свой собственный батальон, в задачи которого входило исключительно хищение художественных ценностей.

В последние годы войны, когда англо-американские бомбардировщики стали бомбить немецкие города, трофеи нашли укрытие в штольнях, подвалах старинных замков и в подземных цехах, производивших боеприпасы и вооружение.

За армиями союзников, которые в начале 1945 г. с запада и востока вошли на территорию германского рейха, неотступно следовали специальные команды по спасению произведений искусства. Они должны были не дать нацистам уничтожить награбленное, а также позаботиться о припрятанном культурном достоянии самой Германии.

В августе 1943 г. американский президент Франклин Рузвельт назначил «Комиссию по охране и спасению художественных и исторических памятников в Европе» (комиссия Робертса). А к июню 1944 г., к моменту высадки англо-американских войск, было приурочено создание совместной организации по спасению художественных ценностей MFAA (Памятники, произведения искусства и архивы). Она принялась за дело во всеоружии. С помощью специальной литературы, искусствоведов-эмигрантов и секретных служб эта организация заимела карты, списки и каталоги и получила удивительно точное представление о коллекциях и персонале музеев, библиотек и архивов, а также информацию о подземных хранилищах произведений искусства.

Сотрудники MFAA – ученые, директора музеев, архитекторы – хорошо знали, что искать, и были несказанно удивлены, когда выяснилось, что их опередила другая команда: офицеры военной контрразведки. Они уже успели вскрыть и перерыть все ящики, заодно прихватив и инвентарные описи. А вслед за ними шли специальные команды, которые по этим описям и брали, что нужно.

Итак, похитители художественных ценностей опередили спасателей. Говоря о «похитителях», мы нисколько не преувеличиваем, хотя немцам, учитывая их собственные грехи, и трудно упрекать в подобных вещах своих патронов и друзей. К концу войны, когда стал известен истинный масштаб немецких преступлений и в отношении к побежденным возобладало чувство ненависти и мести, союзники не очень-то считались с требованиями морали.

Поначалу западные державы собирались вместе с русскими создать международный орган, который мог бы взять под свое попечительство все культурное достояние Германии и добиться определенного баланса между требованиями о возмещении ущерба, которые предъявляли пострадавшие европейские нации, и культурными потребностями побежденных. Но договориться о деталях им так и не удалось.

После победы Советский Союз стал постепенно убеждаться в том, что его ограбили дважды: сначала немцы, а затем западные союзники. Американцы наложили лапу приблизительно на 80 процентов немецких ценностей, русские, англичане и другие делили между собой остатки.

В последние недели войны немецкие власти по железной дороге, на грузовиках и баржах переправили в Центральную Германию, на калийные шахты, расположенные к западу от Эльбы, огромные ценности, чтобы они не попали в руки Красной армии. В конце 1945 г., когда американцы и англичане освободили временно оккупированные ими части советской зоны, русские выяснили, что их союзники прихватили с собой не только золото и платину, промышленное оборудование, чертежи, патенты и массу специалистов, но и значительную часть художественных ценностей.

Из перечня претензий, который маршал Жуков составил для Сталина на Потсдамской конференции, мы узнаем, например, что из калийной шахты «Бернтероде» в Гарце американцы вывезли 250 ценнейших картин, 48 гобеленов и три ящика с драгоценностями прусского трона. А из тюрингской шахты «Меркерс» исчезли все картины берлинских музеев, сотни тонн золота Рейхсбанка и около четырех вагонов иностранной валюты.

Шахта «Меркерс» в середине апреля 1945 г. попала в заголовки мировой прессы. 12 апреля, когда в Центральной Германии еще бушевали бои, на шахту прибыли сам генерал Эйзенхауэр и другие высшие офицеры, поспешившие к этому Эльдорадо. Здесь хранилось золото Рейхсбанка и сокровище Вельфов – немецкого феодального рода, «самая красивая женщина Берлина» – египетская Нефертити и множество ценнейших картин.

Полковник Б. Бернстайн, финансовый советник верховного главнокомандования союзнических армий, действовавший по поручению американского правительства, вспоминает: «Я никогда не забуду, как стоял в этой сырой, промозглой шахте, а вокруг меня были картины – картины Ренуара, Дюрера, Ван Дейка, Рембрандта…»

Военные репортеры сообщили тогда, что освободители совершенно случайно натолкнулись на это золото в шахте, им якобы сказали о нем подневольные французские работницы. Это сообщение можно спокойно отнести к категории дезинформации с целью замести следы. В действительности профессор Раве и советник Рейхсбанка Вик, отвечавшие за перевозку сокровищ, по всей форме передали их американцам. Офицеры, отвечавшие за сохранность произведений искусства, сразу поняли, что картины и золото не могут храниться в калийной шахте. И уже в середине апреля на грузовиках, под усиленной охраной все это было переправлено во Франкфурт-на-Майне и спрятано в сейфах филиала Рейхсбанка, а потом, когда был готов специальный сборный пункт в Висбадене, перевезено туда.

До 7 апреля 1945 г. на Запад было отправлено в общей сложности 9 тыс. ящиков из берлинских музеев. И далеко не всё вернулось обратно.

К. Гольдман, которому удалось восстановить маршрут эвакуации до мельчайших подробностей, обратил внимание на то, что зачастую «пропадало» самое уникальное, ценное и невосполнимое.

Англичане были недовольны, и не без причины. Ведь еще до прихода англичан в отведенные для них районы американцы вывезли оттуда во Франкфурт несколько тонн предметов искусства, эвакуированных немцами из Берлина и хранившихся на соляной шахте «Граслебен» под Хельмштадтом. О том, что там осталось, рассказывает офицер английской команды по спасению произведений искусства Роберт Чарлз, который 10 августа 1945 г. спустился в шахту на глубину 430 м: «Ящики с документами из архивов Ганновера, Бремена, Брауншвейга, Дюссельдорфа, Данцига, Ревеля, Кенигсберга, со всех концов Северной и Восточной Германии были вскрыты, кругом валялись документы, карты, кипы рукописей, книги». Чарлзу сказали, будто ценности разграбили бывшие рабочие, угнанные из оккупированных стран и после капитуляции тысячами слонявшиеся по западным зонам без цели. Но это – еще одна дезинформация, на какие столь богата история. Ведь именно шахта «Граслебен» охранялась строже, чем любое другое хранилище. Вокруг здания шахты стояли даже американские танки.

Что же происходило на шахте «Граслебен» в действительности? Специалист по архивам Кей Фримут педантично зафиксировал все даты: 14 апреля агенты военной контрразведки нашли киноархив рейха, прихватили описи и арестовали пять человек. Никто до сих пор не знает, кто это был и что с ними стало. Можно лишь предположить, что эти пятеро отвечали за передачу ценностей. Как и в других случаях, эти немцы (некоторые из них, видимо, имели членские билеты нацистской партии) способствовали махинациям с произведениями искусства. Вслед за агентами секретной службы появляется специальная команда и вывозит киноархив рейха (как дорого наши любители кино дали бы за него сейчас!), часть архива и по сей день хранится в Библиотеке конгресса в Вашингтоне (а по какому, собственно, праву?).

Лишь в конце апреля на шахте «Граслебен» появляется наконец Ламонт Моор, офицер из американской команды по спасению художественных ценностей. Он обнаруживает 89 городских архивов, несколько библиотек, ценности из польских церквей и 2 тыс. ящиков с экспонатами берлинских музеев. В мае он на трех грузовиках перевозит во Франкфурт около 140 ящиков. Но картин из берлинской Национальной галереи и след простыл!

Англо-американская команда под названием «Операция золотой кубок», специальная группа, занимавшаяся поисками картотек нацистской партии и архивов правительства рейха, тоже не находит никаких картин, зато уйму вскрытых ящиков.

В июне, когда шахта находилась уже под охраной англичан, на ней вспыхивает пожар. Официальная версия: во время уборки на кинопленку упала лампа. Но поскольку пленка уже тогда хранилась в металлических коробках, и это объяснение тоже можно отнести к категории сознательной дезинформации. Роберт Чарлз не испытывает подозрений при виде «ужасного зрелища». «В углу возвышается груда брошенных как попало картин из Национальной галереи, их около сотни, лишь кое-где они прикрыты картоном… Отдельные картины застеклены, те, что лежали с краю, навсегда погибли от жары, дыма и соли». Это катастрофа! Огонь вряд ли причинил бы такой ущерб, если бы картины хранились должным образом – в ящиках в специальной оберточной бумаге…

Картины из Национальной галереи были, видимо, кем-то сначала похищены, а затем возвращены в «Граслебен». Служители берлинских музеев вряд ли стали бы сваливать в углу как попало свои самые ценные картины, тут потрудились другие, непосвященные люди. Директор шахты, во всяком случае, рассказывал: «Большую часть хранившихся ценностей уже забрали – их вывозили представители то одних, то других официальных инстанций. Часть просто разворовали… Нам говорили, что процентов десять всех картин прихватили с собой американские военные». Два английских офицера из той же команды заявили несколько лет спустя: «Из 6800 ящиков, доставленных из "Граслебена" в Целле (на английский сборный пункт художественных ценностей), больше половины оказались уже вскрытыми».

Фримут считает, что англичане в угоду своим американским союзникам инсценировали пожар в шахте, чтобы таким образом скрыть похищение 109 картин. Ведь в их руки попала опись хранившихся произведений искусства, которую составил реставратор Вернер Чирх, бесследно исчезнувший в 1945 г. Согласно этой описи, 109 картин не хватает. Считается, что они сгорели в башне в Фридрихсхайне, на которой стояли зенитные орудия. Но профессор Карл Вайкерт, руководивший тогда эвакуацией картин, документально утверждает, что вся Национальная галерея была переправлена на Запад. Куда же делись остальные картины?

Утверждают, что в зенитной башне в Фридрихсхайне, где в мае 1945 г. на глазах у русских огонь полыхал по всем этажам, якобы сгорели еще 417 картин из берлинского Музея кайзера Фридриха. Но, по данным профессора Вайкерта, они тоже были отправлены на Запад. В ноябре 1945 г. генеральный директор государственных музеев Отто Кюммель рассказывал, что русские обнаружили в выгоревшей башне остатки от зажигательных фугасов. Английские специалисты по спасению произведений искусства высказали предположение, что пожар должен был «скрыть следы хищений», – тот же вывод, к которому пришел и Фримут в отношении пожара на шахте «Граслебен».

В ту прекрасную и ужасную весну пожары полыхали не только в «Граслебене» и Фридрихсхайне. Так, на рудниках в Штасфурте, где наряду с другими ценностями хранилось около 600 картин из магдебургского Музея кайзера Фридриха, после прихода американцев в апреле 1945 г. случилось два пожара. Тем, кто шел по следам исчезнувших сокровищ, удалось разыскать одного 82-летнего свидетеля, который рассказал о странных вещах. После пожара, уверяет он, в шахту не разрешили спуститься ни одному немцу. Но на фотографиях тех дней трудно обнаружить следы пожара: зафиксированы лишь груды обрушившейся породы, среди которой лежат картонные коробки, из вскрытого ящика торчит войлок. А между тем на рынках картин в последние годы не раз появлялись произведения из магдебургской коллекции, одну картину продали в Данию. Тогдашний директор магдебургского музея сбежал на Запад вместе с англичанами…

В конце сентября 1945 г. в гессенской деревне Вольприхаузен в результате пожара произошел взрыв на шахте «Виттекинд», там наряду с боеприпасами хранилась библиотека Геттингенского университета, в результате погибло 360 тыс. книг. В той же штольне, за труднопроходимым нагромождением породы, находилась, как предполагает Георг Штайн, любитель, занимающийся поисками пропавших сокровищ, и знаменитая Янтарная комната, похищенная нацистами в Советском Союзе.

Установить достоверные причины пожаров не удалось. Одни ссылались на небрежность, другие обвиняли во всем иностранных рабочих. Но возникает вопрос: кому было выгодно замести следы? Подозрительны некоторые несуразности и исправления дат, обнаруженные Клаусом Гольдманом в описях эвакуированных из Берлина ценностей.

Еще в сентябре 1948 г. союзникам было сообщено, что хранителям немецких музеев удалось спрятать от победителей некоторые ценности: «Часть из них хранится в тайниках по сей день». Это утверждение актуально и сегодня. Сейчас, когда союзники отказались от своих прав и нет оснований опасаться переговоров о мирном договоре с Германией, в рамках которых бывшие ее противники могли бы снова выдвинуть свои претензии, вполне возможно, что часть сокровищ снова появится на свет божий из тайных хранилищ и складов, из монастырских подвалов.

Что касается многих уникальных коллекций и других художественных ценностей, то подозрение по-прежнему падает на американцев и русских. Уже за месяц до капитуляции Германии американцам, видимо, удалось захватить все крупнейшие собрания ценностей, библиотек и архивы, причем под предлогом сбора трофеев в «общий союзнический котел». Но как только Потсдамская конференция приняла решение о разделе Германии, «наместник» Вашингтона в американской оккупационной зоне генерал Л. Клей тут же получил долгожданное разрешение на отправку в США немецких произведений искусства. Эдвин Полей, уполномоченный по репарациям, предложил пока помалкивать о планах их использования, а всем остальным сказать, что они вывозятся лишь в целях обеспечения лучших условий хранения.

1 августа госсекретарь Джеймс Бирнс дал именно такое разъяснение своим коллегам из Москвы и Лондона – Молотову и Бевину: в Германии, заявил он, не хватает хранилищ для предметов культуры.

Это была явная ложь. Американские офицеры из службы спасения произведений искусства обеспечили ремонт крупных зданий, картины размещались в хорошо проветриваемых помещениях. Уголь на зиму был запасен. Поэтому, когда в начале ноября генерал Эйзенхауэр по указанию президента Трумэна приказал сборному пункту в Висбадене немедленно подготовить для отправки в Америку 200 картин из Берлинской картинной галереи, офицеры были просто шокированы. Директор нью-йоркского музея «Метрополитен» Френсис Тейлор по каталогу отобрал картины из Музея кайзера Фридриха. И добавил к ним две картины из собрания Национальной галереи, видимо, в угоду Эйзенхауэру. Сопровождать груз по маршруту Париж – Гавр – Нью-Йорк поручили Ламонту Моору из группы спасения художественных ценностей.