Текст книги "Человек без прошлого"

Автор книги: Николай Раков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц)

Даже Клест, пытавшийся уклониться в первоначальный период от изучения языка, с нетерпением и жаром помогал в освоении истории Сгона.

Для полного понимания ситуации Дин добился от Фенчвара объяснения еще нескольких непонятных ему обстоятельств.

Спустя несколько лет после Черного дня сгонцы установили, что вены, ранее безжалостно истребляемые, обладают уникальной способностью передавать зрительную информацию. Принимать такую информацию отчего-то могли только слепые. Однако чтобы мысленный посыл зверя был четким, он должен был длительное время находиться рядом со своим хозяином. Если раньше охота на вена расценивалась как подвиг, то после того, как выявили его способность быть глазами слепого, убийство животного было приравнено к убийству человека и каралось смертной казнью. Вены не размножались в неволе, и охота велась за их немногочисленным потомством. Маленький вен стоил громадных денег, и его мог купить для своего сына или дочери только состоятельный сгонец.

Аналогичные, как сказал бы любой представитель Федерации, паранормальные способности приобрели в результате Черного дня еще два вида животных. Одним из которых были болы – летающие ящеры. Но этот вид не поддавался дрессировке и одомашниванию. Существовала даже поговорка. Упрямый как бол. Такое выражение, высказанное в адрес сгонца, свидетельствовало о крайней неуступчивости и агрессивности его характера. Поднимался даже вопрос о поголовном уничтожении этих летающих тварей. Их нападения на людей были бессмысленны и крайне жестоки. Пойманного человека болы медленно разрывали на части, при этом зверь не торопился прикончить жертву, а, казалось, с удовольствием наблюдал за ее агонией. Юмы же, наоборот, были чем-то вроде земных домашних кошек. Небольшой пушистый зверек любил устраиваться у человека на плечах и в ряде случаев даже сопровождал своего хозяина на официальных приемах. Ценность юма была в том, что он был идеальным лекарем. Энергетика зверька снимала головную боль, лечила суставы и даже ряд внутренних заболеваний. Юмы жили не долго, но отдавали себя без остатка своему хозяину.

Природа не терпит пустоты. Она отняла у большинства сгонцев зрение, но она же и компенсировала этот недостаток, предоставив им помощников.

Дину вдруг пришла мысль, что в человеческом социуме происходит то же самое. В период, когда еще не была создана Единая Федерация планет, у каждого государства планеты был свой враг. Но вот они объединились, врагов, кажется, не стало, но на арену вышли экстремизм, терроризм, пиратство. Всегда, везде и во всем есть противостояние. Нельзя познать, что такое добро, если не знаешь зла.

В государственном устройстве Пража имела место двойственность власти. Во главе государства стоял гремун – император, но его власть не была абсолютной. Первым советником гремуна был представитель официальной церкви – посет, имеющий право отменять распоряжения, указы и приговоры императора. Фактически таких случаев история Пража не знала. Если они и были, власть не выносила своих разногласий в народ. В связи с главенствующей ролью церкви все, даже малозначительные мероприятия и празднества не обходились без ее одобрения, освещения и участия. Общество Пража было набожным. В каждом доме имелся священный угол, в котором совершалось утреннее и вечернее благодарение, в первую очередь – церкви.

Последние факты из своей повседневной жизни Фенчвар выкладывал без видимого удовольствия, опасаясь того, что десантники могут задать те же вопросы генералу и это может привести для него к негативным последствиям. Фенчвар не был набожным человеком, что в свою очередь свидетельствовало о наличии на Праже прослойки прагматиков и атеистов.

Само общество Пража, как и других четырех стран Сгона, было кастовым. Касты подразделялись по уровню экономического состояния, но даже разорившийся член более высокой касты не терял своих привилегий и власти, если занимал государственную должность. Повелением императора, за особые заслуги, гражданин мог перейти в более значимую касту, но при этом должен был сменить свое имя. Формально внешний лоск и антураж представителя более высокой касты мог не отличаться от члена более низкой, но его имя говорило все. Только император и члены его семьи могли носить имена, состоящие из десяти букв гонского алфавита. Представители следующей касты только из восьми – и дальше по убывающей на один порядок. Представители самой низкой касты немов носили имена, состоящие всего из четырех букв. Только церковнослужители для обозначения своей принадлежности к касте имели приставку «ден», хотя практически не снимали своих ритуальных одежд и были узнаваемы в любое время. В период войны с киммерийцами их значимость в объединении усилий общества еще более возросла. Ужесточились и требования к соблюдению ритуалов.

Десантники поняли: вот почему Фенчвар время от времени отлучался, якобы уходил на доклад к генералу. Фактически он принимал участие в коллективных молитвах. Наверняка в каждом воинском подразделении находился свой капеллан, который не только строго следил за соблюдением ритуалов, но и являлся контролирующим глазом и руководящей рукой церкви.

Семь дней понадобилось десантникам, чтобы с помощью Фенчвара получить основы знаний по истории Сгона. После первого дня, проведенного в креслах, с предельной умственной нагрузкой, учитель заметил их крайнюю усталость и прервал урок. Уже находясь у двери шлюза, он повернулся:

– Пойдемте со мной. Я думаю, вам надо немного размяться. Выглядите вы неважно, а это должно пойти вам на пользу, – проговорил он.

Под предводительством Фенчвара они прошли по тоннелям и оказались в довольно большой пещере, войдя в которую любой мужчина сразу понимал, что он попал в тир. Фенчвар снял с себя куртку, просторную рубаху, и десантники впервые увидели раздетого сгонца. Фигура была по-мальчишески худощава, но каждая мышца рельефно прорисовывалась под кожей.

К обоим предплечьям были пристегнуты уже знакомые десантникам плоские коробки арбалетов. Встав напротив мишеней на расстоянии около семидесяти метров Фенчвар, не поднимая рук, просто согнув их в локтях, сделал по выстрелу из каждой арбалетной системы.

Расстояние до мишеней было достаточно большим. Стрелы арбалета – не больше десяти сантиметров. Полумрак зала не давал возможности увидеть результаты стрельбы. Разминая плечи, Фенчвар ушел с рубежа ведения огня. Подойдя к стоящему в зале столу, взял с него пояс и застегнул на своей тонкой талии. Десантники увидели, что это фактически земная разгрузка, только для ношения холодного оружия. Из гнезд пояса, как в привычном патронташе, выглядывали рукоятки метательных ножей. На внешней стороне бедер ремнями крепились уже знакомые контейнеры с сюрикенами. Вновь выйдя на рубеж, стрелок проверил кистями рук высоту крепления контейнеров, постоял несколько секунд, концентрируясь на выполнении предстоящего упражнения, и начал неожиданный для зрителей танец. Резкими движениями метатель перемещался то вправо, то влево, ведя стрельбу из арбалетов. Сокращая дистанцию до цели, сделал несколько кувырков вперед, не переставая стрелять. Поражение велось сразу по четырем мишеням, располагавшимся справа, слева и впереди него.

Приблизившись к условному противнику на расстояние тридцати метров, Фенчвар все повторил вновь, но снарядами уже были сюрикены. Танец завораживал и завершился на расстоянии пятнадцати метров от мишеней стремительными полетами ножей. Когда боезапас стрелка иссяк, он поклонился на три стороны зала и вернулся к ошеломленным зрителям под их аплодисменты.

– Этим жестом, – пояснил Дин Фенчвару, – у нас выражают крайнюю степень восхищения.

– Не хотите ли попробовать? – спросил тот, указав на мишени. – Это поможет вам снять напряжение после трудного дня.

– С огромным удовольствием, если вы нам поможете, – ответил на предложение Альбрайт. – Но сначала хотелось бы посмотреть на результаты стрельбы, чтобы потом сравнить с первыми попытками учеников.

– Прошу. – Фенчвар сдвинулся в сторону, уступая дорогу к мишеням.

Результаты метателя впечатляли. Четыре мишени были утыканы смертоносным металлом. Зонами поражения в основном были голова, плечи, низ живота и область колен ростовых мишеней.

– В грудь стрелять из кистевого арбалета практически бесполезно, – пояснил стрелок результаты поражения мишеней. – Это очень крупная зона и обычно у бойца хорошо защищена нагрудником. Руки практически не защищаются, так как плечевые накладки резко снижают результаты стрельбы. Бедра тоже защищены, но если навешать слишком много, то вместо бойца ты превращаешься в мишень. Защитой в основном является грамотное перемещение в ходе боя.

Дин и Руг были не новичками во владении холодным оружием. Им приходилось метать и ножи, и сюрикены. Стреляли они и из арбалетов, но это оружие было вспомогательным, не постоянного применения, а уж такой арсенал, который навешал на них Фенчвар, вообще сковывал движения. Отстреляв арбалетные системы, ученики сократили расстояние до мишеней на бросок сюрикенов и ножей. Тут они чувствовали себя более уверенно, и дело пошло несколько лучше. При проверке результатов стрельбы оказалось, что каждый попал в мишень стрелой только по одному разу. Дистанция для метания ножей и сюрикенов у десантников была в полтора раза короче, а результативность по сравнению с Фенчваром в два раза хуже. Половина сюрикенов при выпадении из обойм просто не попала метателям в руки. Учитель покачал головой, но успокоил землян тем, что если они захотят потренироваться, то результаты быстро появятся. Может, гости хотят попробовать ножевой бой?

Таким вещам в центре подготовки учили. Но каждый из друзей продержался против Фенчвара не более двух минут, получив чувствительные прямые и мягкие скользящие удары в жизненно важные органы учебным пластиковым клинком.

Поражение было абсолютным. Не вызывало ни малейшего сомнения, что подготовка десантников в работе с холодным оружием достаточно слаба. Руг приуныл, а Дина разобрала нешуточная злость, и он предложил Фенчвару рукопашную схватку без оружия.

Сгонец улыбнулся и стал в позицию. На этой планете явно не знали, что такое универсальная боевая система, впитавшая в себя все лучшие достижения национальных боевых стилей нескольких планет. Дин, будучи поклонником единоборств, где только мог собирал нетрадиционные приемы и связки, совершенствовал и оттачивал свой собственный стиль. Он вошел в раж и перестарался. Пришлось Фенчвару перенести несколько увесистых шлепков по щекам и еще с десяток минут фокусировать глаза и приводить в порядок свой вестибулярный аппарат, а Дину извиняться.

Тренировка закончилась обещанием обеих сторон поделиться секретами своего мастерства и посещать зал в конце каждого дня.

Соревновательный азарт захватил мужчин, и если первая часть ежедневной тренировки не пользовалась успехом, то вторая собирала даже некоторое количество зрителей. По базе, видимо, прошел слух, что инопланетник с невиданной легкостью добивается победы в рукопашном бою. Кроме Фенчвара свою сноровку на Альбрайте попробовала парочка денов. Но результат был один: полное поражение.

Фенчвар предложил провести схватку на палицах и выиграл поединок. Дин не остался в долгу и безоговорочно выиграл бой на шестах. Схватка на саблях не выявила явного победителя, так как в течение двух лет Альбрайт командовал абордажной командой, и оружие с длинным клинком было основным в боевой работе абордажников.

Казалось, престиж десантников был восстановлен, но на пятый день тренировок в зал вошел низенький высохший слепой старик. Он сел в стороне от спарингующихся Альбрайта и Фенчвара, скрестил перед собой ноги, опустил голову и положил руки ладонями на пол. Старик слушал схватку. Когда тренировка закончилась и противники уже разошлись, старик, обращая на себя внимание, пристукнул ладонями по толстому, похожему на резину покрытию зала, встал и неторопливо пошел в сторону Альбрайта. Фенчвар тихо предупредил Дина:

– Осторожно, это ден Сарон.

Было непонятно, то ли он предупреждает десантника об опасности, то ли просит не наносить сильных ударов.

Ден Сарон сделал знак рукой Фенчвару отойти, а другой рукой поманил десантника. Альбрайт стал медленно приближаться, а потом обходить старика слева, держа дистанцию. Он атаковал первым, начав с волчка под ноги старика, ниже уровня голеней. Ден Сарон запрыгнул на ударную ногу десантника, одной своей ногой проехался на ней, нанося второй удар в голову противника. Альбрайт успел уклониться и, прокрутившись вокруг собственной оси, другой ногой попытался достать старика в область поясницы, но тот в высоком кувырке ушел от удара.

Признанный победитель зала трижды падал под ударами, казалось, невесомого тела ден Сарона. Дин сам дважды достал старика, который с честью выдержал удары, но был вынужден разорвать дистанцию. В очередной раз сбив десантника с ног, ден Сарон скрестил руки на груди поклонился в сторону Альбрайта и медленной походкой покинул зал. Десантник только покачал головой в спину уходящему противнику.

Уважение, с которым Фенчвар подошел к Альбрайту, свидетельствовало о том, что он, фактически проиграв схватку, завоевал абсолютное поклонение сгонца. Оказалось, что десантник провел бой с бывшим пятикратным чемпионом планеты по боям без оружия, впоследствии ушедшим в монастырь по неизвестным причинам.

В Дине всегда был силен дух бойца, и если уж он считал себя в чем-то хорошим специалистом, то, увидев более высокий уровень подготовки соперника, всегда упрямо стремился превзойти его.

Не желая оставаться побежденным, Альбрайт попросил разрешения у Фенчвара забрать с собой из зала деревянную палку из плотной древесины. На следующий день он пришел в зал с двумя нунчаками. Это оружие не было знакомо на Сгоне, и сколько Фенчвар ни старался, меняя оружие, он ничего не мог поделать с Дином. За этой схваткой наблюдал, а точнее слушал ее и ден Сарон, как обычно тихо войдя в зал и сев в стороне. Альбрайт подарил нунчаки Фенчвару и позже со слов последнего узнал, что ден Сарон начал осваивать, а точнее разрабатывать свою технику работы с этим достаточно сложным оружием.

До самого последнего дня пребывания на базе десантники, даже урывая время от сна, овладевали техникой использования оружия сгонцев. Фенчвар даже сказал, что никогда не видел людей, так быстро постигающих эту науку, и подарил каждому по боевой разгрузке с полным комплектом смертоносного металла.

Семь дней, проведенные с Фенчваром за изучением истории Сгона, существенно продвинули десантников в изучении языка. Появилась значительная разговорная практика.

Видимо, сгонец доложил об этом генералу, потому что на восьмой день они вновь были приглашены в уже знакомый кабинет.

Глава девятая

В которой появляется шпион, торгуются и больше ничего не происходит.

Кабинет генерала с момента его последнего посещения десантниками несколько изменился. В углу, между стеллажами книг, стоял низкий круглый столик, вокруг которого были расставлены три кресла.

Десантники и Фенчвар приветствовали генерала, вышедшего из-за стола навстречу гостям.

– Прошу присесть, – сделав жест в сторону угла для переговоров, предложил хозяин кабинета. – Разговор наш будет достаточно долгим. Вы, Фенчвар, можете быть свободны.

Генерал прошел к гостевому столу, и трое мужчин одновременно опустились в кресла.

– Не желаете ли попробовать жели? Прекрасный вкус. Двадцатилетняя выдержка. Надеюсь, на вашей планете есть что-то подобное.

Десантники уже знали, что жели – это очень дорогое вино Сгона, и согласно кивнули.

Генерал Горнбат разлил в стаканы вино и сделал паузу в разговоре. Пока гости неторопливыми глотками оценивали качество напитка, он наблюдал за ними поверх своего стакана, как бы примериваясь к чему-то и оценивая десантников.

– Ну как?

– Прекрасно, генерал, но мы надеемся, что вы пригласили нас не для того, чтобы совместно распить этот божественный напиток, – сказал Дин.

Горнбат рассмеялся.

– Что бы вы сейчас мне ни сказали, но после этой фразы от вас за парсек чувствуется военная кость. Сразу берете тима за хвост.

– У нас говорят быка за рога. Но вы правы, генерал. Мы действительно военные и не собирались это скрывать.

– Я рад, что не ошибся. Нам будет проще понять друг друга.

Горнбат вновь взял короткую паузу и отпил из стакана. Видимо, в этот момент он либо принимал окончательное решение, либо думал, с чего начать разговор.

– Теперь вы знаете нашу историю. Знаете, кто такие броки и как Сгон потерял свою независимость. В начале нашего разговора я хочу вернуться немного назад, а потом, с вашего позволения, мы обсудим сегодняшний день.

Весь вид и позы десантников говорили о том, что они само внимание.

– Сначала я хочу извиниться перед вами за, казалось бы, холодный прием и молчание, которое вы терпеливо переносили целые сутки после спасения моего отряда в котловине. На Праже существует ритуал, что тот, кто выжил в битве, сутки хранит молчание по погибшим в ней. В это время он общается с ушедшими товарищами. Желает им легкого пути в том мире, куда они ушли, и ищет свою вину в том, чего он не сделал для того, чтобы соратники остались живы. Мог ли он в момент битвы отдать свою жизнь взамен их жизней. Поверьте, после таких размышлений солдаты очень часто кончают жизнь самоубийством, не прощая себе допущенную в бою ошибку, в результате которой погиб товарищ. Дают клятву погибнуть в следующем, уничтожив как можно больше врагов или подставив грудь под пулю, предназначавшуюся рядом идущему бойцу. Этот ритуал делает нашу армию непобедимой. С точки зрения военного такой анализ, даже без учета установленного ритуала, как вы сами понимаете, тоже очень полезен. Он дает возможность не совершать подобных ошибок в будущем или обращает внимание на слабость собственной подготовки и заставляет бойца ее совершенствовать.

– Спасибо, генерал, что вы все нам объяснили, – воспользовавшись секундным молчанием Горнбата, проговорил Дин. – Но, честно говоря, этого не требовалось. Выходя в космос, нельзя не учитывать особенностей психологии разумных существ на разных планетах. Мы не торопимся осуждать или обижаться. Мы стараемся понять.

Генерал благодарно склонил голову.

– Судя по вашим словам, вы уже столкнулись в космосе с другими разумными расами и сотрудничаете или воюете с ними. Мне все это очень интересно, но сейчас я вынужден тушить пожар в своем доме и пока не должен смотреть в другую сторону. У нас еще будет время поговорить и на эту тему. Я хочу прояснить для вас еще один вопрос нашей истории, а потом мы перейдем к сегодняшнему дню. Фенчвар вам рассказывал, как броки, я надеюсь, в последний раз совершили обман, и мы потеряли двадцать пять тысяч подготовленных бойцов. Так вот, все они остались живы. Брокам нужна была своя армия. Закрывшись на территориях энергостанций, они не могли управлять планетой. Вы прекрасно знаете закон войны: пока нога пехотинца не ступила на вражескую территорию, она не является захваченной. Они могли предъявить еще один ультиматум, потом еще, но управлять жизнью целой планеты – нет. Их только какая-то несчастная сотня. Они не бессмертны, как я думаю, но они почти победили Сгон. Мы все скоро окажемся в их руках, и это будет конец. Наши солдаты – стойкие подготовленные бойцы и теперь они воюют на стороне врага. Как киммерийцы это сделали, ни я, ни наши ученые сказать не можем, но они это сделали. Если следовать строгой хронологии, то через десять суток после того, как пятитысячные передовые отряды остались изолированными на территориях энергостанций, они и вышли оттуда в полном составе, но это уже были солдаты врага. Тут выявился еще один обман. Все вышедшие бойцы получили свет. Они были зрячими. С самого начала киммерийцы утверждали, что операции по возвращению зрения очень сложные, длительные, что аппаратуры для их проведения мало, а тут пятьсот человек в день получали зрение. Мы сделали обоснованный вывод: целью киммерийцев с самого начала был захват Сгона.

Броки все очень правильно рассчитали. Снабжение станций продуктами питания происходило раз в месяц. Кроме самих киммерийцев на каждой из станций трудилось до пятисот человек наших ученых и техников. У каждой из станций постоянно находился небольшой отряд наблюдателей. Вышедшие из ее стен солдаты без труда захватили их и, разоружив, под конвоем переправили на станцию, где они были превращены в рабов. После этого ренегаты двинулись дальше. Целью был урожай, который к тому времени был собран. Говоря кратко, за неделю рейда вся область лишилась продуктов питания. Пока собирался отряд, способный остановить этот грабеж, бандиты, по-другому их не назовешь, скрылись за стенами цитадели. Все это продолжается и сейчас. Неожиданный налет, захват заложников, необходимого оборудования – и почти без потерь возврат на базу. Мы не можем держать длительное время в одном месте, близко от станций, большое скопление войск. Броки наносят удар своим оружием, а потом высылают отряды. Сейчас вокруг станций многокилометровые мертвые зоны, а для их машин, две из которых вы уничтожили в той котловине, такие расстояния не преграда. С каждым днем захватчики становятся все сильнее, а мы все беспомощнее.

Когда вы впервые появились, я задал себе вопрос. А не являются ли эти инопланетники союзниками броков? Не задумана ли здесь новая подлая операция против моей планеты? Я ответил на этот вопрос отрицательно. Не потому, что вы спасли мой отряд, и не потому, что противник ничего не выигрывает, внедрив вас в сопротивление. Просто он уже выиграл войну, эффективно применив другие методы. Зачем нужно выдумывать что-то новое? До полной капитуляции осталось год-два, не больше. Все живые сгонцы станут послушными животными и даже не осознают этого, так как не останется живых, помнящих, что такое свободный Сгон. Теперь, когда вы практически все знаете, я задаю вам вопрос: поможете ли вы нам? Как ни высокопарно это звучит, но, возможно, вы наша последняя надежда, и если это так, то в ваших руках сотни миллионов жизней.

– У нас есть одна просьба, генерал, – медленно проговорил Дин, обдумывая, как бы безобиднее сформулировать свое обращение.

– Я готов выполнить все, что в моих силах.

– Мы должны убедиться, что вся информация, полученная от вас, не страдает некой однобокостью.

– Иными словами, вы хотите сказать, что мы вам преподнесли версию событий, устраивающую только нас. Мы хорошие, а противник плохой. Броки принесли нам счастье, а мы по своей темноте от него отказываемся и даже хотим уничтожить благодетелей.

– Ваши слова почти отражают суть поставленной просьбы, и вы не должны обижаться.

– Понимаю и не обижаюсь.

– Рад это слышать, но как военный военному все-таки объясню свою позицию. Прежде чем ввязаться в бой, командир любого подразделения проводит разведку либо пользуется разведданными, позволяющими ему грамотно и желательно без потерь выполнить поставленную задачу.

– Это аксиома, а информацию вы уже получили.

– Полностью с вами согласен, но информация получена не из моего источника. Я или мои солдаты не видели все собственными глазами. У нас на одной из планет, в те времена, когда еще не знали огнестрельного оружия, был военноначальник, требовавший докладывать ему поэтапно, сначала лишь то, что видели его разведчики, потом о том, что слышали их уши, что сообщили захваченные языки, и только если он спрашивал – свои выводы, сделанные за весь период поиска. Разведгрупп посылалось несколько, и только после многократной сверки всех полученных из разных, независимых источников данных делался какой-то вывод. И второе, генерал, – видя, что ему пытаются возразить, заторопился Дин. – Поймите нас правильно. Мы можем стать третьей стороной в этой войне. Но нас всего двое. По нашим действиям будут судить обо всей нашей многомиллиардной цивилизации. Кто знает, не станут ли эти действия камнем преткновения в контакте с другим народом или последней каплей в новой, но уже межгалактической войне.

– Признаю, что так далеко я не заглядывал. Вы хотите своими глазами увидеть и получить информацию со стороны. Как вы себе это представляете? Уж не хотите ли сходить к брокам и спросить о положении дел на Сгоне?

– Я думаю, генерал, до этого не дойдет. Уже сейчас я могу предложить несколько приемлемых для вас вариантов.

– Но для этого вам нужно покинуть базу?

– Вы абсолютно правы.

– Покинуть базу не получится.

– Кто нам может помешать? Неужели вы?

– Я, конечно, тоже, как заинтересованное лицо, стремящееся сохранить ваши жизни. Но в данном случае виновен не я, а сложившаяся ситуация.

– Поясните.

– Насколько я знаю, киммерийцы полагают, что уничтожили ваш корабль со всем экипажем. Вас нет на планете. Если бы это было не так, то сейчас они начали бы массовые экспедиции и облавы, но они ничего такого не делают. Режим работы станций не изменился. Наши базы ни в одном из секторов не подвергаются нападению, а следовательно, вас не ищут и не пытаются уничтожить. Уничтожать некого. Если бы это было не так, на вас бы уже велась охота по всему Сгону, как в старые времена на венов. Волноваться не о чем.

– А может, они ждут точного целеуказания, чтобы нанести один-единственный, но верный удар?

– Это возможно, но маловероятно. Мы хорошо их изучили. Они действуют подло, но всегда с позиции силы. В отношении нас тактика прямая, но действенная, и она их не подводила. Какая им разница, уничтожить одну базу или сразу все базы в секторе.

– Готов согласиться с вами. Но что нам мешает тихо и незаметно провести свою разведку.

– Вот тут зумом выступаю я. Как только мы погрузились в той злосчастной котловине в вашу машину, у меня сразу родился план и я стал приводить его в исполнение. Мы пришли на законсервированную базу. Она находится далеко от центров активной борьбы и потому не использовалась. Знать о ней захватчики не могут. Она выстроена и использовалась денами для воспитания и обучения будущих служителей нашей церкви. На территории базы была только ее охрана, насчитывающая всего двадцать человек. Я вновь, сразу после нашего появления, объявил карантин базы. Без моего согласия в эти тоннели никто не может войти, а самое главное выйти за их пределы.

– Но мы-то можем.

– Вы не можете этого сделать в первую очередь. Из-за вашего присутствия и объявлен карантин. Вас я выпустить не могу по той причине, что вы нужны мне живыми. Двое суток на планете вы оставались невидимыми для броков. Это большое везение. То, что вы проявили себя на семнадцатой базе, для противника еще не доказательство появления новой силы на Сгоне. Это мог быть кто-то из сгонцев. Вы уничтожили в котловине два стенла. Но при благоприятных условиях мы их раньше тоже уничтожали. Так что вас нет. Я не могу дать вам проводника, поскольку среди нас есть предатель. Я не могу вызвать проверенного человека с другой базы, потому что у меня нет связи. Я по той же причине не могу послать связного. Все на базе знают о вашем присутствии, и это может стать достоянием киммерийцев. А о том, что среди нас есть предатель, я знаю точно. Когда вы спасли нас в котловине, мы проводили эвакуацию по причине раскрытия нашего местонахождения.

– Но почему вы уверены, что предатель пошел с вами и не погиб, когда на вас напали болы? Может, он ушел с другой группой?

– Все может быть. Я ни в чем не уверен, но не имею права ошибиться.

– Как же вы работаете в таких условиях, без связи, без доверия друг к другу?

– Пять лет броки возвращали свет сгонцам. Теперь мы уверены, что они зомбировали всех, кто попадал к ним в клинику по своей воле. Проводили подобное с теми, кто находился просто рядом с ними. На операцию к ним попал даже член императорской семьи, племянник самого императора Морношинара. Наша контрразведка то и дело выявляет агентов киммерийцев среди сгонцев, не приближавшихся к ним. Значит, эти бедняги похищались броками. Единственная каста, полностью отвергшая свет из рук киммерийцев, это дены. До настоящего времени нам неизвестно ни одного факта их зомбирования. Но и на это я не стал бы сейчас полагаться.

– В таком случае, какие варианты у нас есть?

– Вариант у нас один. Найти агента броков. В этом состоит моя вторая к вам просьба. Только двум людям на этой базе я могу доверять, и эти двое вы.

– А вы, естественно, третий человек, который вне подозрений?

В ответ на последнюю фразу Альбрайта Горнбат молча пожал плечами и с безразличным видом сделал глоток из стакана.

– Как вы все это себе представляете? – после недолгого молчания спросил Дин.

– Честно говоря, в этом вопросе я полностью полагаюсь на вас. Вы можете даже не сообщать мне способов своего расследования. Единственное, чего я у вас прошу, это представить доказательства, что указанный вами человек является агентом броков. Я обоснованно полагаю, что вы обогнали нас не только в техническом развитии, а поэтому можете использовать те знания, которые нам недоступны.

– Спасибо, генерал, за вашу доброту и доверие, – наконец-то вмешался в разговор молчащий на протяжении всей беседы Клест.

– Если бы я был богат, – произнес в ответ Горнбат и, видя, что десантники его не поняли, пояснил: – Есть у нас такая поговорка. Смысл ее в том, что если тебе нужна твоя правда, то свою правду ты можешь купить. – Видя, как его гости переглянулись, генерал пожал плечами и добавил: – Извините за отступление. Вырвалось. Не удивляйтесь, в каком обществе живем, таковы и поговорки. У вас, конечно, все не так, но появись я там, думаю, было бы чему удивляться и что порицать. Но давайте вернемся к нашему делу. Боюсь, что моих денег нам для оплаты правды не хватило бы. У нас, как, наверное, и у вас, жизнь для каждого бесценна.

– Тут вы правы, генерал. У нас могут продать душу, но продать жизнь – нет. Иногда, как и у вас, ее просто отдают за правду, – проговорил Дин.

Видя, что руководителей потянуло на философию, в разговор вновь вмешался нетерпеливый Руг:

– Давайте решать, с чего мы начнем наше расследование. Я предлагаю начать с изучения всех подозреваемых. И в этом деле, генерал, нам понадобится ваша помощь.

– Да, я, конечно, дам краткую характеристику каждому из моих людей. В отношении денов придется полагаться на информацию старшего из них. Но если бы все было так просто, я не привлекал бы вас к этой проблеме. Я надеюсь не только на ваши знания, а в первую очередь на то, что нам кажется очевидным, а вам режет глаз.

– Вы можете дать нам информацию о способах связи уже выявленных агентов и о способах связи, применяемых сопротивлением вообще? – спросил Дин. – Меня также интересуют способы выявления зомбированных, применяемые вашей контрразведкой.