Текст книги "Человек без прошлого"

Автор книги: Николай Раков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 24 страниц)

Выслушав напарника, Дымов, отложив в сторону автомат, тряхнул за плечо связанного пленника.

– Рассказывай, кто и зачем приказал нас захватить? Что за посланника вы ждете? Будешь молчать, посажу на термомину и зажарю целиком.

– Не трогай ты его. Все равно ничего не скажет. Он пешка в этой игре. Приказали – сделал. И чем здесь тебе могут помочь такие сведения? Отдыхай, за нами скоро придут.

Ожидание продлилось больше часа, когда сверху раздался спокойный уверенный голос и над краем колодца появилась голова человека.

– Сейчас вам сбросят веревку, привяжите оружие. Кстати, автоматы не заряжены.

На дно колодца упала тонкая прочная веревка с привязанным на конце куском пластика.

Дымов отсоединил магазин автомата. Он действительно был пуст.

– Кто-то очень хорошо осведомлен о моих способностях, – произнес Дин. – Мы с тобой очень ценные пленники. По мнению здешних товарищей, должны дожить до встречи с их начальством. Мне это все больше начинает не нравиться.

Когда автоматы были привязаны и подняты наверх, последовала новая команда – освободить захваченного заложника, – что и было выполнено Дымовым.

В колодец вновь была спущена веревка, и по приказу сверху освобожденный пленник, тщательно обыскав Дымова, пропустил ее конец у него под мышками и затянул узел на груди. В несколько секунд журналист был поднят наверх. Аналогичная операция была проведена с Дином. Когда его голова появилась на уровне пола коридора, он увидел, что на него направлены четыре ствола парализатора и встречающая команда настроена очень решительно. Ему предложили раздеться, предложив взамен грязный комбинезон, после чего под усиленным конвоем проводили в уже знакомую камеру. Дымова в камере не оказалось. В целях безопасности их решили разделить и держать отдельно, как понял Дин.

Сутки до встречи с посланником для пленника тянулись мучительно долго, но все имеет свой конец.

Когда в очередной раз на двери загремели засовы, Дин, сидя на своем ложе, обхватив руками согнутые колени, повернул голову.

В помещение вошел невысокого роста человек, фигура которого была скрыта широким, длинным плащом, а голову вместе с лицом скрывал глубоко надвинутый капюшон. Когда дверь за гостем закрылась, он поднял руки и откинул его с головы.

Чего только Дин не ожидал от встречи с посланником, но только не этого. Перед ним стоял улыбающийся ден Сарон.

Альбрайт вскочил со своего ложа, кинулся к старику. Схватив его за плечи, он, все еще не веря своим глазам, всматривался в знакомые черты лица. Монах в свою очередь обхватил своими небольшими сухими руками предплечья Дина.

Так они и стояли с минуту, рассматривая друг друга.

– Вот и встретились, – первым нарушил молчание старик.

– Куда ты пропал? – от волнения хриплым голосом произнес Дин.

– Не торопись. У нас есть время поговорить, – ответил ден Сарон. Отпустив руки Дина, прошел и сел на край его постели. Альбрайт устроился рядом, поджав, как и монах, под себя ноги.

– Рассказывай, – проговорил он.

Старик задумался, собираясь с мыслями.

– После твоей схватки с тем человеком в двигательном отделении корабля ты потерял сознание, и я перетащил тебя в челнок. Ты сам настраивал автоматику, и, как только мы стартовали, почти сразу корабль взорвался.

– Подожди. Не торопись. Какая схватка в двигательном отделении? Какого корабля? Я ничего не помню.

Монах настороженно посмотрел на Дина, а потом протянул свои руки к нему, положив их на кисти рук десантника, лежащие на коленях.

– Помолчи, – сказал ден Сарон, опуская голову.

Несколько минут старик не двигался, погрузившись в транс. Сначала у Дина стали покалывать руки, потом покалывание перешло на плечи и голову, начавшую слегка кружиться. Вскоре это прошло. Голова стала легкой. Пропало ощущение опоры под собой.

Монах убрал руки и покачал головой.

– Я не был до конца уверен, но теперь знаю точно, – задумчиво произнес он. – Тот человек был очень опасен. Он заблокировал твою память. Скажи, с какого момента ты не можешь вспомнить, что с нами происходило?

Легкость во всем теле прошла. Дин отчетливо слышал и воспринимал, что говорил ему монах.

– Я помню, как мы вышли на берег и стали приближаться к стене базы броков на Сумалине. Дальше, сколько я ни мучился, не могу ничего вспомнить.

– Сейчас не думай об этом. Если хочешь, я тебе все расскажу, но это не поможет тебе вернуть память. Отсюда мы отправимся к Домаге, он поговорит с тобой, и тогда ты вспомнишь все.

– Кто такой Домага? И кто эти люди, захватившие нас? Они говорили о посланнике. Это, насколько я понимаю, ты?

– Я твоя тень и я посланник Домаги. Все трудности позади. Успокойся и слушай. Я все расскажу тебе с момента нашего выхода на берег Сумалина.

Мы незаметно добрались до стены и, забросив кошку, поднялись наверх. Сверху хорошо была видна посадочная площадка со стоящим на ней челноком. Вокруг не было ни души, и мы беспрепятственно подобрались к нему и проникли внутрь по пандусу грузового отделения. Увидев внутреннее устройство, ты быстро сориентировался, и мы спрятались в каком-то тесном помещении. Там пролежали несколько часов, до тех пор пока челнок не взлетел. Когда закончилась перегрузка, мы выбрались из отсека и захватили управление, оставив в живых только одного из пилотов. Экипаж челнока состоял из таких же, как ты, людей, все в нем было тебе знакомо. Я понял, что они твои враги, и поэтому не убил тебя. Ты объяснил мне, что как и на Сгоне, так и у вас есть плохие и хорошие люди. Именно плохие захватили и поработили Сгон. Они являются врагами всех остальных людей твоего мира, и мы должны сделать все, чтобы их уничтожить. Когда челнок был принят на борт кораблем, мы разделились. Необходимо было захватить живыми как можно больше членов экипажа, так как без их помощи мы не могли улететь в твой мир. Корабль был небольшим, с экипажем всего в пятнадцать человек, и нам пришлось убить всего троих. Закрыв в разных каютах экипаж, мы долго летели, а ты разговаривал с этими людьми и ходил по кораблю. Потом, как ты сказал, мы пришли в точку перехода и полетели вместе устанавливать заряд на челноке. Ты объяснил мне, как пользоваться скафандром и управлять челноком. Это было просто.

Когда мы вернулись, ты сказал, что это специальный корабль и на Сгоне броки должны узнать о его взрыве. Что и как ты делал, я не знаю, но корабль разделился на две части. Когда ты подорвал заряд, то на одной из этих частей мы проникли в твой мир. Вторая часть, по твоим словам, должна была взорваться в мире Сгона, чтобы этот взрыв увидели броки и решили, что мы погибли. Наше появление в твоем мире ожидал другой большой корабль. Мы не могли с ним драться и победить. Ты ушел что-то делать с двигателями, а я остался ждать у челнока. Время ожидания кончилось, и я пошел за тобой. Ты дрался в отсеке с одним из своих соплеменников. Дрался вяло, не убедительно. У нас не было времени. Я подстрелил его, и ты, склонившись, начал о чем-то с ним говорить, потом покачнулся и упал. Я еще раз выстрелил и потащил тебя в челнок. Ты бредил, говорил, что мы немедленно должны улетать. Я помнил, как управлять челноком, и как только мы покинули на нем корабль, произошел взрыв. Наш корабль взорвался и повредил тот, что нас ждал.

Челнок тоже был поврежден взрывом, и я не знал, куда он движется. Тебе становилось все хуже и хуже, и ты потерял сознание. Я надел на тебя скафандр и не знал, что делать дальше. На том экране, по которому видно, что рядом есть другие корабли, я увидел, что к нам кто-то летит. Включив на твоем скафандре сигнал аварии, я оставил тебя в космосе. Двигатель челнока работал. Я не знал, друзья или враги к нам приближаются. Когда мы ставили заряд для перехода в твой мир, ты сказал, что второй заряд, имеющийся на челноке, надо во что бы то ни стало сохранить. Если он пропадет, то мы не сможем вернуться на Сгон. Управляя челноком, я отлетел подальше в сторону, где летало много камней. Я спрятался среди них и стал наблюдать. К тебе прилетел маленький корабль и взял на борт. Тогда я тоже на одном из камней оставил челнок и в скафандре вылетел туда, где оставил тебя. Включив аварийный сигнал, я надеялся, что его увидят те, кто забрал тебя, и вернутся за мной, но они почему-то меня не заметили. Я уже думал, что умру, но меня все же подобрал другой корабль. Я не знал вашего языка, и, когда они начали спрашивать, откуда я и как сюда попал, я жестами объяснил, что корабль взорвался и я ничего не помню. Они отвезли меня на планету Гишер и поместили в больницу, где меня хотели лечить, но я сбежал. Надо было на что-то жить и искать тебя. Я не знал языка и обратил внимание на нищих. Они есть и у нас на Сгоне. Я стал нищим, но оказалось, что в вашем мире нищие, как и у нас, объединены в свой клан. Меня схватили на улице и привезли в один из подвалов, где решили наказать. Чтобы это было более интересно, я должен был умереть в схватке.

Мне пришлось убить троих. Я не хотел этого делать, но меня заставили. Больше никто не хотел со мной драться. И тогда меня привели к Домаге. Этот человек – верховный жрец нищих и может отнимать или возвращать разум. Он говорил со мной несколько часов. Потом я говорил с ним. Домага не может соврать потому, что я бы это сразу узнал. Он сам для себя и не является ни нашим другом, ни нашим врагом. Домага сделал меня своим посланником в секторе, и я сразу стал тебя искать. Через клан я искал тебя по всей Федерации. Мои люди узнали тебя, как только ты появился на Протосе, и вот мы снова вместе. А теперь ответь мне. Ты что-нибудь вспомнил после моего рассказа?

– Нет, – отрицательно покачал головой Дин. – Теперь я знаю, что и как происходило. Почему мы все сделали именно так, как сделали, но по-прежнему не могу вспомнить, кто я, где мои родители и кто они.

– Твой дух украден. Не беспокойся. Домаго – сильный жрец, и твой дух будет тебе возвращен.

– Что мы будем делать дальше? – спросил Дин.

– Я вижу твой дух, но не могу вернуть его тебе. Завтра мы полетим на Ниму, к Домаге, и все будет хорошо.

– У меня тут друг. Он должен лететь с нами.

– Нет. Твой друг останется здесь, и за ним присмотрят. Когда твой дух будет с тобой, тогда, если захочешь, он присоединится к тебе. Пойдем, у нас не так много времени, – закончил ден Сарон, набрасывая на голову свой капюшон.

Они вышли из камеры. Вчерашние охранники при появлении в дверях монаха низко склонили головы. Он махнул вдоль коридора рукой, и охрана в одно мгновение превратилась в эскорт господина. Часть нищих быстрым шагом двинулись вперед по коридору, остальные сопровождали, осуществляя охрану сзади.

Поднявшись по лестнице, до которой в момент побега Дин и Дымов не добрались всего нескольких метров, они вошли в кабину лифта, доставившую их на поверхность.

Двери открылись в огромный захламленный ангар, куда слабо проникал свет через приоткрытые ворота и дыры в металлической кровле. Выйдя на площадку перед воротами, группа двинулась к выходу. В этот момент створки ворот сомкнулись, и ангар осветился. Все резко повернулись, почувствовав опасность. Двигаться вперед было некуда. Боевики, сопровождающие монаха и Дина, быстро рассредоточились. Стволы их автоматов настороженно двигались из стороны в сторону, выискивая цели. В том, что они попали в ловушку, никто не сомневался.

Из-за огромного, покрытого ржавчиной стального кожуха вышел человек и, не обращая внимание на направленное на него оружие, неторопливо стал приближаться к стоящим у ворот.

Ден Сарон, что-то коротко бросив окружающим его людям, прошел между цепью охраны вперед. Дину ничего не оставалось, как последовать за монахом. Остановившись у него за плечом, он прикидывал, кто это может быть: полиция, «Эмигот» или «Дьяволы ночи». Его личность стала в Федерации настолько популярной, что и шага нельзя было ступить без сюрпризов чрезмерно любопытных сограждан, относящихся к различным слоям общества.

Но подходивший человек по одежде и повадкам не подходил ни под одну из известных Дину категорию охотников, хотя что-то в нем было знакомое.

Приблизившись на пять метров, он остановился напротив ден Сарона и Дина, внимательно оглядев их с ног до головы.

– Господин Дин Альбрайт, если угодно Зен Корниш или Роб Киляйнис, – с легкой усмешкой сказал он, – вам привет от капитана Усатова и Бориса-мусорщика.

Только после этих слов Дин сообразил, что такую уверенную походку и сдержанную силу он отмечал в членах экипажа «Вепря».

– Это друзья, – проговорил он в спину ден Сарона и вышел вперед.

– Больше никто не передавал мне привет? – проверяя незнакомца, спросил он.

– Вы знаете, Дин, если бы не одна белокурая девица, то, возможно, наша встреча состоялась бы несколько позже. Она подняла такой шум, что, как мне кажется, даже ничего не боящийся Ждан готов был передать ей командование «Вепрем», лишь бы ее утихомирить. Любящая женщина иногда страшнее взвода абордажников, – с усмешкой закончил неизвестный и представился: – Зовите меня просто Куница.

Он махнул рукой, и на площадку стали выходить из разных углов его люди с опущенными автоматами и бластерами в руках.

– Нам нужно о многом поговорить, – продолжал русский. – Ведь вы все равно хотели уезжать. Машина подана, а в порту стоит мой корабль. Думаю, что там нашей дружеской беседе никто не помешает.

Ден Сарон посмотрел на Дина, молчаливо ожидая его решения.

– Я принимаю ваше предложение. – И обращаясь к монаху, продолжал: – Мы больше сюда не вернемся. Прикажи своим людям привести Дымова.

Жестом руки посланник отдал распоряжение, и двое из его охраны быстро скрылись в нагромождениях металлических конструкций.

Как с той, так и с другой стороны своих руководителей охраняли профессионалы. Дин даже не заметил, как в ангаре перед воротами остались всего трое, он с монахом и Куница.

Перед воротами, на улице, их ждал мощный восьмиместный «Хуммер», и не успели еще они устроиться в его вместительном чреве, как в салоне вслед за ними появился журналист.

– Привет честной компании, – поздоровался он, устраиваясь на сиденье. – Я уже думал, что мне вынесли приговор, поместив в одиночку. – Тут Дымов заметил, что в салоне сидят незнакомые ему люди. – Представил бы меня нашим попутчикам.

– Скорее, это мы попутчики этих господ, – ответил Дин. – Тебя, насколько я понимаю, здесь все знают, господин Дымов. Это, – он указал на монаха, – тот самый ден Сарон, о котором я много тебе рассказывал. С этим господином мы познакомились несколько минут назад. Его зовут Куница, и он друг капитана Усатова. По его приглашению мы сейчас направляемся на корабль, где нам предстоит обсудить наши дальнейшие планы.

– Очень приятно, господа. Как я вижу, здесь собралась неплохая компания. Может, наконец нас перестанут бить по головам и мы сами начнем проделывать что-то подобное.

– Вполне возможно, что так и придется сделать, – негромко ответил Куница, занятый своими мыслями.

Дымов хотел продолжить разговор, но Дин сжал его колено рукой, давая понять, чтобы словоохотливый журналист помолчал.

До космопорта они добрались без происшествий и в качестве гостей капитана корабля были пропущены на территорию посадочной площадки.

Устроившись в кают-компании, четверо мужчин какое-то время хранили молчание. Каждый собирался с мыслями, чтобы, задавая вопросы друг другу, представить полную картину создавшегося положения.

Первым слово на правах хозяина взял Куница.

– Господин Альбрайт, – начал он, – чтобы избежать возможного неправильного понимания нашего вмешательства в ваши дела, хочу сразу пояснить. Вами была оказана неоценимая услуга экипажу нашего корабля. Свобода никогда не забывает как хороших, так и плохих дел, совершенных в ее отношении и в отношении ее свободных граждан. Мы несколько ошиблись в вашей оценке, и в настоящее время наши пути могут разойтись.

– Что вы хотите этим сказать, капитан? – спросил Дин.

– Если вы готовы меня выслушать, то я начну, но предупреждаю, что мое сообщение может утомить вас.

– Мы внимательно вас слушаем, – проговорил десантник.

– Несколько дней тому назад нами была получена информация, что некий Дин Альбрайт, межпланетный авантюрист, в недалеком прошлом захватил алмазы, принадлежащие клану «Дьяволы ночи», на сумму в пятьсот миллионов федов. У Свободы к «Дьяволам» есть свои претензии, но это не тема сегодняшнего разговора. Мне была поставлена задача перехватить подлинного Дина Альбрайта и принять меры по обнаружению захваченных им ценностей. Когда для уточнения необходимых сведений мы появились у Бориса-мусорщика, нас там ждал сюрприз в виде небольшой команды, в грубой форме хотевшей получить ту же информацию.

После наших настойчивых просьб незваные гости сообщили, что являются сотрудниками службы безопасности концерна «Эмигот» и им поручено отследить и ликвидировать вышеупомянутое лицо. При этом они сознались, что ликвидация Альбрайта никак не связана с историей похищения камней трехлетней давности. По своей природе я очень любопытен и решил выяснить для себя: чем же таким ценным обладает этот человек, что могущественный концерн устраивает за ним охоту даже не в одном секторе? К каким-то конкретным выводам я так и не пришел, но установил, что документы на имя Дина Альбрайта получил человек, случайно обнаруженный в космическом пространстве.

В связи с неизвестными мне обстоятельствами у этого человека наблюдается временная амнезия, однако он по-прежнему прекрасно владеет собой, не является новичком в проведении различных силовых мероприятий и успел оказать услугу одному из кораблей Свободы. Мое любопытство было сильно подогрето сообщением, полученным от капитана Усатова. В качестве благодарности мы решили подстраховать Альбрайта. Вскоре вновь убедились, что данный господин может в одиночку решать свои проблемы. Он в очередной раз почти ушел из засады, организованной на него людьми из «Эмигота», но был перехвачен неизвестной нам организацией.

Теперь, насколько я понял, вышеупомянутый Альбрайт не является человеком-одиночкой, а за ним стоит организация, и, не желая, мы вмешались в ее деятельность. Мне бы не хотелось быть навязчивым, но если вы, господа, объясните мне, что хочет «Эмигот» от Альбрайта, я буду вам очень признателен. Если же нет, то в этом случае вы просто можете рассчитывать на мою помощь.

– Ну что ж, капитан, – взял слово Дин, – на откровенность надо отвечать откровенностью. Я бы не хотел приписывать себе никаких заслуг в деле оказания помощи экипажу «Вепря». Вы знаете, как я туда попал и фактически вызвал огонь на ни в чем не повинных людей своим присутствием на борту. Мы вместе спасались и вместе победили. Вы знаете, почему меня преследует полиция и клан дьяволов, но я до сих пор не знаю, за что меня так не любят люди из «Эмигота». Буквально на ваших глазах я был захвачен людьми моего друга ден Сарона. В тот момент я еще не знал, что нахожусь в руках друзей, но сегодня, как видите, все выяснилось. Это не моя тайна, и ответить вам я не могу. Мы с Дымовым действительно хотели попасть к Борису, спасшему мне жизнь, и выяснить некоторые обстоятельства моего появления на заправке. Но в этом сейчас нет никакой необходимости. Уже слишком много людей знают, что у меня амнезия, не дающая вспомнить существенные обстоятельства моего недалекого прошлого. Возможно, именно в нем скрывается интерес, проявляемый ко мне «Эмиготом». Так что и в этой части я не смогу удовлетворить ваше любопытство. Если ваши слова отражают действительное желание помочь мне, то я прошу подбросить нас с ден Сароном на Ниму, где я хочу найти ответы на поставленные вопросы. Если же нет, то я приношу извинения за то, что внес некоторое беспокойство в вашу жизнь, и продолжу свое путешествие.

– Вот это поговорили, – воспользовавшись паузой, вставил свое слово Дымов. – Признавайтесь честно, кто из вас заканчивал дипломатическую академию? Не хватает только вежливых поклонов и вручения верительных грамот. Если это заразно, то подождите продолжать, я лучше вас покину.

Кроме ден Сарона, все остальные весело рассмеялись.

– Ладно, друзья, – подавив смех, сказал Куница. – Давайте переберемся в кают-компанию, откушаем нашего хлеба с солью и чего еще там господь послал, – предложил капитан.

Никто не стал возражать, и все в сопровождении Куницы двинулись снять пробу с русской кухни.

После более чем плотного ужина Дина с ден Сароном поместили в двухместной каюте. Монах был молчалив и задумчив. Уже в который раз его жизнь вновь должна была круто измениться, и Дин тоже отчетливо понимал это.

– Ден Сарон, – обратился он к старику, – ты чем-то расстроен?

– И да, и нет. Я узнал твой мир, и теперь, когда встретился с тобой, мне стало грустно. Все простые люди, которым трудно живется, хотят верить, что есть мир, где можно ничего не бояться, спокойно жить и растить детей. Где не надо искать справедливость, потому что она просто есть. Они говорят, мне не повезло, но я радуюсь, что повезло другим. И они действительно рады этому. И существуют другие люди, у которых есть все, но они хотят быть богами, решать судьбы себе подобных и не нести ни за что ответственность. Это неправильно. Тогда и у меня появляется желание если и не стать богом, то решать за него вопросы, им не замеченные. Восстановить справедливость и знать наверняка, что она есть.

Я рассказал о тебе Домаге. Он выслушал меня и сказал, что ты человек, ищущий справедливость для других. Вот почему мне грустно и радостно одновременно. Ты проживешь трудную жизнь, но несмотря ни на что будешь уверен, что справедливость и счастье есть. Они достались другим, а ты просто пытался сделать их чуть-чуть больше. Я рад, что я рядом.

– Что это, старик, тебя потянуло на философию? – смущенно спросил Дин, обнимая монаха за плечи. – Судьба распорядилась так, что один делает одно дело, а другой – другое. Невозможно понять, что такое добро, не познав зла. Ты прав, временами мне кажется, что я счастлив. Судьба благосклонна ко мне. Я занимаюсь тем, к чему она меня призывает. Есть много миров, все они различны. Но мне кажется, что для всех разумных существ счастье одно и то же. Оставим это. Ты лучше скажи, не предсказал ли великий Домаго наше будущее и не сказал ли он тебе, кто я.

– Да, он сказал, что знает, кто ты, но скажет это только тебе.

– Так вот просто, – произнес Дин. – Давай ложиться спать. Как считаешь, ничего, если мы появимся на Ниме на корабле капитана Куницы?

– Все будет хорошо, – ответил старик, ложась на спину и закрывая глаза.

Нима встретила их проливным дождем.

Капитан Куница не стал сажать на планету свою «Мглу». И в космопорт Дина с монахом доставил челнок корабля.

Через таможенный терминал и стойку планетарного контроля прошли два лощеных джентльмена, прибывшие по вызову компании «ГрадАнт» для переговоров, связанных с поставками перерабатывающего оборудования. Нима являлась одной из сельскохозяйственных планет сектора, и ее столица Умана, куда прилетели два представителя концерна «Муни», отличалась от других столиц простотой архитектуры и некоторой архаичностью нравов ее жителей.

Прибывших встречали. Скромно одетый клерк компании провел их по полупустому залу космопорта и усадил в машину, ожидающую гостей. Он также вручил им при посадке в автомобиль небольшую папку деловых бумаг.

Представительский, но далеко не первой свежести «Памут», выехав с прилегающей к космопорту территории, устремился к столице в редком потоке машин.

Салон автомобиля отделялся от водительской кабины непроницаемым стеклом, которое было поднято. Пассажиры сидели рядом на заднем сиденье. Два боковых дивана были пусты. Посередине салона на полу стояли две небольшие потертые сумки, не гармонирующие с салоном и его обитателями.

Когда машина проехала последний полицейский пост перед въездом в город, ден Сарон наклонился вперед и подтянул обе сумки к своим ногам.

– Переодевайся, – бросил он, открывая одну из них, и стал вынимать содержимое довольно неприглядного вида. На свет появились штаны грязно-коричневого цвета, мятая, вся в пятнах куртка с капюшоном, неопределенной формы головной убор, грязный шарф и стоптанные тупоносые, в трещинах ботинки. Дин не стал задавать вопросов и тоже склонился над сумкой, получив свою долю таких же обносок. Деловые костюмы уважаемых граждан были брошены на пустующие диваны, и через несколько минут в салоне сидели двое бродяг. Из кармана своей одежды монах достал тюбик с пастой. Выдавив себе на руку часть его содержимого, сначала хорошо растер его, а потом стал активно натирать свое лицо, шею и грудь. Дин повторил проделанные монахом манипуляции, и его лицо, руки и шея приобрели нездоровый, землисто-серый оттенок. Маскировка была закончена.

Автомобиль уже двигался по оживленным улицам окраин, когда попал в небольшую пробку. Двигавшаяся в нескольких метрах впереди «Памута» машина сбила перебегавшего улицу нищего. Мужчина, одетый в рваное, грязное хламье, почти не пострадал. Он уже сидел на дороге перед радиатором сбившей его машины и размазывал по лицу текущую из носа кровь.

Водитель автомобиля не растерялся и свернул в ближайший переулок, не желая стоять в ожидании освобождения проезда. Он прекрасно знал город, так что автомобиль начал петлять по переулкам и проходным дворам. Но все же его капот уперся в кучу кирпича и другого строительного мусора во дворе подлежащего сносу дома. Машина стала выезжать, разворачиваясь задним ходом, и половина ее корпуса скрылась в проеме разрушенной стены.

Как только автомобиль въехал в развалины, ден Сарон, ухватившись за спинку заднего сиденья, откинул ее, открыв темнеющий проход в багажник. Ни секунды не задерживаясь, нырнул в темноту головой вперед. Дин последовал за монахом. Крышка багажника была уже открыта, и пассажиры, выбравшись в разрушенное помещение, бесшумно захлопнули ее, прильнув в полумраке к ободранной до кирпича стене. «Памут», обдав их запахом отработанного горючего, скрылся.

Двое бродяг некоторое время оставались недвижимыми, чутко прислушиваясь к окружающему их пространству. Вокруг стояла не нарушаемая ничем тишина.

Если бы Дин мог видеть, то очень бы удивился, что после того как «Памут» покинул развалины, сиденья боковых диванов в салоне поднялись, и из-под них появились двое мужчин, быстро переодевшихся в брошенные костюмы, они чинно расположились на заднем сиденье, оглядев себя в зеркало и поправив прически. Машина остановилась у отеля, где приезжим представителям концерна Муни были зарезервированы номера.

Убедившись, что их появление в развалинах осталось незамеченным, бродяги оторвались от стены и пошли в глубь развалин. Около получаса они петляли в лабиринтах полуразрушенных зданий, перебираясь через кучи разбитого кирпича и прочего мусора, пока ден Сарон не спустился по лестнице одного из них в подвал. В руке монаха появился фонарь, и спутники двинулись дальше, пока не добрались до канализационного люка со сдвинутой крышкой. Спустившись по металлическим скобам колодца и хлюпая ногами по мелким лужам, они долго шли по затхлому тоннелю. Путешествие закончилось в подвале одного из зданий, где их появление было замечено десятком нищих, расположившихся в живописных позах вдоль стен. Видимо, хорошим тоном в местном обществе считалось отсутствие проявления любопытства, и на вновь появившихся собратьев не обратили внимания. Вскоре свет, пробивавшийся с улицы в подвал, начал бледнеть, наступал вечер, и нищие потянулись к выходу. Ден Сарон с Дином присоединились к компании. Выйдя на грязную улицу, она быстро распалась на мелкие группы, растворившиеся в темноте переулков.

Монах шел к одному ему известной цели, уверенно лавируя среди старых трех-, четырехэтажных зданий. Наконец они вышли на небольшую площадь, мощенную булыжником. На другой ее стороне стояла маленькая церквушка. Двери храма были открыты, и из них на улицу пробивался слабый желтоватый свет горевших в глубине свечей.

Миновав входные двери, монах с Дином прошли в молельню, где сидело не больше пяти десятков прихожан, внимательно слушавших проповедь священника, одетого в серый, скрывающий фигуру монашеский наряд. Они устроились на одной из задних пустующих скамеек, и Дин стал прислушиваться к словам, звучавшим с амвона. Акустика помещения была очень плохой, неразборчивое звучание стало действовать на десантника убаюкивающе. Он пару раз стряхивал с себя надвигающееся на него расслабление, пока незаметно для себя не провалился в сон.

Очнувшись, Дин почувствовал себя абсолютно отдохнувшим. Оглядевшись, увидел, что находится в маленькой комнате, где по стенам, на выступах стояло множество горящих свечей. Под ним было деревянное кресло, а напротив него в таком же кресле сидел священник, похожий на того, что читал проповедь.

– Я Домаго, – проговорил церковнослужитель приятным мягким голосом, пристально вглядываясь Дину в глаза. – Один из моих посвященных попросил меня помочь тебе. Скажи, что движет тобой? Чего ты добиваешься в этом мире? Что может принести тебе покой? Если ты хочешь, я могу дать тебе его.

– Покой мне не нужен, святой отец, и вы это прекрасно знаете. Я, как и вы, пытаюсь добиться в этом мире, в меру своих сил, немного справедливости. А движет мной чувство долга, необходимость борьбы за эту справедливость, но почему я должен за нее бороться – не знаю. Таким, наверно, родился.

– Какое тебе дело до других людей? До их пороков, до их мучений и смерти. Чем ты можешь помочь многодетной матери, сегодня не накормившей своих детей, живущей хотя бы в соседнем городе или на соседней улице? Зачем тебе знать и думать о них? Думай о себе, о своем благополучии. Путь, на который ты вновь хочешь стать, это дорога лишений, тяжелого труда. Он не будет даже заметен, не принесет благодарности, а может принести смерть.

– Мне кажется, святой отец, что с этого пути я и не сходил. Сейчас я просто прошу вернуть мое прошлое, и, каким бы оно ни было, я увижу освещенную им дорогу в будущее. Вы правы, если взять на себя ежеминутную боль миллиардов, не выдержит никакое сердце. Каждый живет в своем мире, ограниченный кругом его общения, интересов, обстановки. Я хочу и стремлюсь сделать так, чтобы мой мир стал немного лучше. Уверен, что есть миры Михаилов, Джонов, Жаков и что они в свою очередь так же, как и я, хотят сделать свои миры более добрыми и счастливыми. Мы сделаем, сколько сможем и успеем. А вы, святой отец, и вам подобные, вырастите новых Джонов и Михаилов. Если бы вы сами думали по-другому, то мир захлестнули бы хаос и тьма.

– Но способы, которыми ты перестраиваешь свой мир, согласись, порой слишком жестоки. Ты берешь на себя функции судьи и палача, подменяешь собой творца.