Текст книги "Четвёртый раунд"

Автор книги: Николай Крамной

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

– Ну думайте, думайте, – разрешил незнакомец, направляясь в дом. – А водку, между прочим, надо холодной пить, – заметил он уже в дверях. – Ничего ты, Фомич, я вижу, не усваиваешь. А ещё другим собираешься советы давать, как жить.

– Это что за фрайер? – изумлённо спросил Дуплет, когда шаги мужчины затихли где-то в глубине дома. – Ты ж в законе, Дед, кассу когда-то воровскую держал, толковища вёл! А вьёшься, как шестёрка.

– Тише, ты, дурак! – с неожиданной яростью набросился на него Фомич, с опаской поглядывая на открытую в дом дверь. – «В законе... кассу держал...» – передразнил он Дуплета. – Кому он сейчас нужен, твой закон? Касса... – с нескрываемым презрением опять повторил он. – Это там, в зоне, такие, как мы – люди. А здесь – дерьмо! Здесь свои законы... И пожёстче, чем у нас с тобой были. И те шестьсот тысяч, которые я для корешей берёг, для него, – кивнул он в сторону двери, – тьфу! Закрой свой музей! – окончательно вышел из себя Фомич. – Распахнулся. Кому тут нужны твои купола с колоколами? Думаешь, кто-нибудь понимает, что они означают?

Дуплет обиженно засопел, но пуговицы на рубашке застегнул, кроме одной, самой верхней, закрыв на мощной груди густую татуировку. Фомич, наполнив рюмку, опрокинул её в себя одним махом, отдышался и спокойно сказал:

– А ведь прав, как всегда: пойло тёплое, а не водка. Эх, Лёша, Лёша, – неожиданно подобрел Фомич, – если б мне сейчас заново жизнь начать. Я бы её прожил по-другому! Как люди живут. Как вот этот... фрайер, – горько усмехнулся он. – Да ты знаешь, кто это?

– Кто? – проникся невольным уважением к незнакомцу Дуплет.

– Кто, кто... Ему только мигнуть стоит, и нас с тобой живьём в асфальт закатают! Вот кто! И милиция рядом будет стоять, смотреть, как тебя, дурака, закатывают!

– Заливай! – не поверил Дуплет.

– Ладно, – решил не вдаваться в дальнейшие подробности Фомич. – Покрутишься на воле немного, может, и поймёшь что-нибудь. А нет – придётся опять в те края возвращаться. Таким людям, как мы с тобой, трудно всё заново начинать. Ну, я-то намного раньше тебя вышел и сразу в хорошие лапы попал. Потому и живу до сих пор по чистой. И денег больше имею, чем раньше. А этого дерьма, – показал он пальцем на недопитую бутылку, – хоть...

– Фомич! – раздался голос из глубины дома. – Зайди на минуту!

К столу Степан Фомич вернулся каким-то строго-торжественным и заметно протрезвевшим.

– Идём со мной, – обратился он к задумавшемуся Дуплету. – Сам зовёт... Смотри, – предупредил он, – понравишься – будешь жить, как король! Нет – придётся из города сматываться и побыстрее. Свободных конкурентов он не любит! Лишнего не болтай, – подтолкнул его Фомич в спину, – а слушай больше.

* * *

Игорь Сергеевич сидел без пиджака в кресле возле низенького столика и пил из запотевшего стакана минералку. Но галстук не снял, а лишь ослабил узел и расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке. «Значит, отдыхать ложиться не будет, – мысленно отметил Фомич, знавший привычки своего шефа. – Куда-то ещё собирается ехать. Или ждёт кого-то...» Вошедшим в комнату Фомичу и Дуплету он садиться не предложил, хотя рядом стояли два свободных кресла, а тахта возле стены была таких размеров, что там вполне разместилась бы приличная компания.

Дуплет попробовал выдержать спокойный, изучающий взгляд хозяина комнаты и – не смог: серые глаза Игоря Сергеевича стали наливаться холодной синевой, а тонкие губы сжались в узкую полоску. «Ну его к гадам, – подумал Дуплет, отводя взгляд в сторону, – а то и допить не дадут.»

– Как тебя зовут? – спросил Игорь Сергеевич, поставив стакан на поднос.

– Лёшкой, – буркнул Дуплет, недовольный исходом немой дуэли.

– Ну-у... это несолидно, – поморщился хозяин. – В таком возрасте... Ты же не мальчик.

– Можно Дуплетом звать.

– А это уж совсем никуда не годится. Ты же не в зоне. Так что все клички оставь в прежней жизни, если, конечно, хочешь новую начать, – посоветовал Игорь Сергеевич. – А если назад туда вернуться собираешься, то нам с тобой говорить не о чем. Как, Степан Фомич?

– Вы, Игорь Сергеевич, не обращайте внимания на эти мелочи. Одичал он немного. За девять лет и собственное имя забудешь. А так он парень надёжный, не подведёт.

– Подведёт – с тебя первого шкуру снимут, – жёстко сказал хозяин дома Фомичу. – За твою рекомендацию.

Помолчал, допил пузырящуюся воду из стакана и задал Дуплету очередной вопрос:

– Что делать умеешь?

– Всё! – с готовностью ответил тот. И не врал. За многие годы, проведённые в различных колониях, приходилось Дуплету осваивать десятки профессий, и не как-нибудь, а основательно: за невыполненную норму полной лагерной пайки не выдавали.

Игорь Сергеевич придерживался на этот счёт иного мнения.

– Всё – значит, ничего! – убеждённо сказал он. – Но это даже и к лучшему. У меня ты будешь дворником. Фомич тоже с этого начинал.

– Метлой махать? – обиженно спросил Дуплет, собираясь обложить этого фрайера отборным матом. – Так для этого «шестёрки» есть.

– Да нет, – встал Игорь Сергеевич из кресла. – Метлой у меня есть кому махать. Это ещё заслужить нужно. А дворник должен убирать то, что мне мешает иногда в жизни. Дошло?

– Я ему втолкую, Игорь Сергеевич, – поспешил на помощь своему другу Фомич. – Он парень такой, что с полуслова всё понимает.

– Что-то не заметил этого качества. Ну ладно. А работать ты будешь пока в ресторане, – подошёл хозяин дачи вплотную к Дуплету. – Кем – скажут.

– У меня прописки нет, – мрачно сказал Дуплет. – И вообще никаких документов, кроме справки об освобождении.

– Это не твоя забота, – отмахнулся от такой мелочи Игорь Сергеевич. – Отдай свою справку Фомичу, я ему потом скажу, что дальше делать. Будет у тебя паспорт с пропиской. И чтоб я больше не видел тебя с закатанными рукавами! Мне лишняя реклама ни к чему. Степан Фомич! Возле дома стоит машина, скажи шофёру, пусть отвезет вас в город, в магазин. Ты знаешь, в какой... Одень и обуй его там поприличней, – кивнул хозяин дома в сторону Дуплета. – И галстук – обязательно! Дашь ему тысяч пятьдесят пока...

– У меня есть деньги, – хвастливо сказал Дуплет, раскатывая рукава рубашки.

– ...на мелкие расходы, – не обратил внимания на это заявление Игорь Сергеевич, – и отвезёшь потом в Вишенки к Васильевне. Пусть пока там поживёт. Так как тебя зовут? – в очередной раз спросил он Дуплета.

– Алексей Дмитриевич, – неуверенно ответил тот.

– Хорошо! – одобрил Игорь Сергеевич. – Со временем привыкнешь, ещё и обижаться будешь, если тебя Лёшкой назовут. Ну, и последний совет: будешь пить – придётся распрощаться. Сразу со всем... А будет у тебя многое, это ты сам увидишь. Не сразу, но будет. Всё, идите, ко мне скоро должны прийти.

«Вот тебе и фрайер! – восхищённо думал Дуплет, выходя из комнаты. – Почище любого «пахана» будет: и ксивы даёт, и жильё, и деньги...» Вспомнив, как он сам распределял в зоне лучшие места на нарах среди приближённых, брезгливо поморщился: «Мелочь!» Проходя через веранду, покосился на оставшуюся закуску и выпивку, но предлагать Фомичу задержаться возле стола не стал: совет хозяина дома ещё звучал в ушах.

* * *

– Нет у нас в городе старшего лейтенанта с такой фамилией, – сказал Кирикову начальник отдела кадров, тщательно просмотрев картотеку. – Я и без картотеки это знал, – с едва проскальзывающей ноткой хвастовства сказал подполковник. – И смотрел больше так... чтоб сомнений у тебя не вызывать. А то бы ты прямо от меня к начальнику управления с жалобой пошёл. Так ведь?

– Наверное, – неопределённо протянул капитан.

– Ну, чтобы ты окончательно успокоился, посмотрим ещё в одном месте.

Подполковник выдвинул из стеллажа ещё один узкий ящичек. Карточек в нем было намного меньше, чем в первом.

– Здесь у меня те, кто ушёл из органов по разным причинам, – пояснил подполковник. – Так... Жимко... Этот по инвалидности. Жогин есть. Уволен два года назад. А может, тебе фамилию неправильно назвали?

– Да вроде бы правильно. В журнале у них так записано.

– В журнале, – презрительно сказал подполковник. – У нас, бывает, в паспорте такое напишут, что потом сами до истерики хохочут. И метрика перед глазами лежит!

– А адрес этого... Жогина, у вас есть? – спросил капитан.

– Адрес? Есть, конечно. Да ведь неизвестно, живёт он теперь там или нет. На бумагу, запиши на всякий случай.

– А за что его уволили? – спросил капитан, пряча в карман бумажку с адресом.

– За то, что служил не так, как положено, – недовольно ответил подполковник. – А за что конкретно – тебе знать не надо. Если прикажут, могу и личное дело дать ознакомиться.

– Фотографию хоть покажите, товарищ подполковник, – взмолился капитан.

– Это пожалуйста: на, смотри, – вынул начальник отдела кадров фотографию из бумажного кармашка на обложке папки.

На капитана смотрел симпатичный мужчина в форме, но без головного убора. Волосы зачёсаны назад и, видно, были очень густыми. Глаза вот только подвели: маленькие и настороженные.

– Ну что, похож на того, кого ты ищешь?

Капитан мысленно сравнил изображение на фотографии с неизвестным в сером костюме, на которого указывал Барков, затем с мелькнувшим в дальнем конце больничного двора у «скорой» мужчиной и уверенно сказал:

– Похож... И очень!

* * *

Магазин «Восток» открылся через два дня. Наличие товара точно сошлось с учётными данными в документах, хранившихся в кабинете директора.

– Нам жульничать ни к чему, – с оттенком лёгкой обиды сказал Шуртов, открывая в присутствии Друяна магазин. – У кого ж мы воровать будем? Сами у себя? В госторговле, там – да! Сумел – значит твоё. А здесь – можешь уносить домой хоть всё. Пожалуйста, воруй! Самому же и платить придётся. Коллективная ответственность! Прошу! – картинно распахнул старший продавец дверь. – Посмотрите, может, выберете себе какой-нибудь сувенир.

Выбор в магазине был богатый. Внимание Друяна привлёк шахматный столик. Он давно мечтал приобрести где-нибудь по случаю хорошие шахматы. Те, что продавались в магазинах культтоваров, его не интересовали. Стандартные штамповки из дешёвой пластмассы или, в лучшем случае, аляповатые поделки из сосны, покрытые мутным лаком. Сейчас он видел перед собой шахматы своей мечты.

Изящный низенький столик, инкрустированный различными породами дерева, был покрыт светлым лаком и имел два выдвижных ящичка для фигур. Это было настоящее произведение искусства неизвестного мастера. Чёрные и красные фигурки ручной работы в безмолвии выстроились друг против друга в ожидании сигнала к атаке. Величественный король благосклонно выслушивал последние советы своей молодой супруги; кони, горделиво поджав свои породистые морды, напряглись перед первым прыжком, а офицеры с осиными талиями уже взялись за рукоятки шпаг и готовы были отправить свою пешечную гвардию в бой.

– Сколько стоит эта безделушка? – небрежным тоном поинтересовался следователь.

Старший продавец так же небрежно назвал цену. Она была фантастически огромной, и Сергей Викторович невольно стал подсчитывать в уме, сколько ему нужно работать, отказывая семье в самом необходимом, чтобы приобрести эти шахматы.

– И находятся покупатели на такие вещи? – спросил он у Шуртова.

– Этот столик практически продан, – ответил тот. – Его обещал забрать один профессор, даже задаток давал, но мы не взяли. Должен зайти на днях. Гонорар какой-то ждёт, что ли...

– Да-а... Цены у вас... как из сказок Шехерезады, – пошутил следователь.

– Так ведь и вещи оттуда же! – откликнулся продавец. – Возьмите любую из них: хоть ковёр, хоть мебель – только ручная работа. Ведь им через несколько лет вообще цены не будет. Зачислят в антиквариат. Вот, пожалуйста, занавеска декоративная на дверь. Чепуха, казалось бы, а сделана из игл дикобраза. Экзотика! И берут за милую душу! Я вам так скажу, – доверительно перегнулся Шуртов через прилавок, – кооператор всегда будет обгонять государственную торговлю.

– Ну, не всегда, – не согласился Друян, – и не во всём.

– Нет-нет, не спорьте, – загорячился Шуртов. – Кооператорам не нужны согласования с различными главками, утверждения смет и планов, и прочая бумажная канитель. Пришла хорошая идея в голову, обсудили быстренько между собой и – будь здоров! – товар уже на прилавке. Пошла вещь, – поставят на конвейер, нет – снизят цену. Оперативность нужна! – назидательно поднял Шуртов указательный палец вверх.

– А вы товары только из Средней Азии получаете? – спросил Сергей Викторович.

– Только оттуда! – подтвердил Шуртов. – Хотели еще с кубачинцами договор заключить на кувшины, кубки, подносы, браслеты – не разрешили.

– Почему? – удивился Друян.

– Они работают с драгметаллами, – пояснил старший продавец. – А это монополия государства. Всю продукцию обязаны сдавать в сеть ювелирторгов. Пойди завари кофе! – приказал он своему помощнику, который явно не знал, чем заняться, и томился, опёршись о прилавок. Тот с явным облегчением ушёл в подсобку.

– Из местных изделий, – продолжил разговор Шуртов, – нам брать для продажи тоже нечего: какие-то рушнички предлагают, глиняные игрушки, горшки расписные. Вы возьмёте такие вещи в современную квартиру? То-то же! – не дождавшись ответа от следователя, сказал Шуртов. – А всё дело знаете в чём?

– В чём?

– В терпении! У славян его нет, не было и не будет! Возьмите вот хоть этот ковер, – подошел Шуртов к стене. – Ведь тут на квадратном сантиметре сотня узелков завязана, – отогнул он край висящего ковра и показал его обратную сторону. – Это ж какое терпение надо иметь? Какую любовь к своему делу! А главное – уверенность, что твой труд не пропадет даром, он кому-то нужен, где-то эту вещь ждут. А мы привыкли так: взял бревно, топор, тюк-тюк – и получай! А что?

– Что? – невольно заразился его возбуждением Друян.

– Дрова, вот что, – раздраженно ответил Шуртов. – А кого сейчас дрова интересуют? Сейчас век электричества. Да, цены у нас приличные! – с вызовом сказал Шуртов. – Но ведь ни одна вещь не залёживается!

– А у вас там что: специальные мастерские? – спросил Друян.

– Нет. Местные умельцы выполняют наши заказы по договорным ценам. Бывает, и чисто случайно на какой-нибудь шедевр наш человек натолкнётся. Как вот, например, на этот шахматный столик. Он ведь кооперативу тоже не даром достался. Там, на рынках, не дураки торгуют, и торопиться им некуда. Ему на базаре сидеть – одно удовольствие.

И тут Друян увидел на прилавке письменный прибор из орехового капа. Почти точную копию того, который он видел на письменном столе у главврача в психиатрической больнице.

– А вот этот прибор у вас один или ещё был такой же? – спросил Сергей Викторович.

– Нет, больше не было. Особенностью нашего магазина является и то, что все продаваемые вещи изготовлены в единственном экземпляре. У-ни-ку-мы! Вы не найдёте здесь двух ковров с одинаковым узором или двух подносов с похожим рисунком чеканки. Тут простой расчёт: единственный экземпляр всегда стоит дороже, чем серийный. Просто – и эффективно!

– А вот я видел у вас в документах накладную: «Шкуры диких кошек». Три штуки. Они-то должны были быть похожими.

– Только на первый взгляд! – живо возразил продавец. – Количество полос или пятен никогда не совпадает. Да и их расположение...

– А цена одинаковая... – задумчиво сказал Друян. – И продали вы их почему-то не по ценам вашего магазина: по тридцать тысяч рублей за шкурку. Вы не помните, каким кошкам, конкретно, принадлежали шкурки? Я имею в виду... ну... породу, что ли.

– Я не специалист по мехам, – смутился Шуртов. – Наверное, камышовый кот или тугайный. Никогда не был в Азии и точно сказать не могу.

– А цвет шкурок какой?

– Ну, такой, знаете, бурый, с крапинками.

– С крапинками, значит? – насмешливо спросил Друян. И тут же огорошил старшего продавца: – Зато я был в Азии! И не один год. Камышовый или тугайный кот – это одно и то же! И шкуру его никто не купит: слишком вид невзрачный. Модницам он не нужен – да и не слышали они об этих котах! – а в виде декоративного украшения – ростом они не вышли. Так что вы подумайте, какие шкуры были. Может, вспомните, когда встретимся в следующий раз. Заодно, может быть вспомните, кому вы их продали. Случайные покупатели сюда ведь редко заглядывают: зарплата не позволяет. И ещё один вопрос: этот профессор, который хочет купить шахматный столик, он в морге не подрабатывает?

– Почему... в морге? – окончательно растерялся Шуртов.

– Просто я подумал: может, он патологоанатом? Ну, и... в свободное время. Сейчас это даже модным стало – унижать себя не престижными формами труда. В газете вон писали недавно: одному дипломату надоели бесконечные международные переговоры, плюнул он на эту канитель и организовал кооператив.

– Не знаю. Не спрашивал, – сухо сказал пришедший в себя Шуртов. – Но если вам это так интересно, – язвительно добавил он, – я постараюсь узнать.

– Если не трудно – узнайте, – направился Друян к выходу. – А я попробую это уточнить по своим каналам...

– А кофе? – растерянно сказал Шуртов вдогонку.

Поиски и находки

– Мы с тобой, Денис, зашли в тупик, – пришёл к неутешительному для них выводу Друян. – Не совсем, правда, но стоим у входа в него. И самое паршивое, что мы не знаем, в какую сторону свернуть, чтобы не попасть туда.

– Да, – согласился с ним Кириков, – с такой наглостью и продуманностью со стороны преступников мне давно не приходилось встречаться. Всё расписано, как по нотам. До минуты! И, главное, ни за что толком не зацепишься. Дураку ясно, что все четыре убийства связаны между собой теснее некуда, а первопричину не найдёшь.

Сидели они на скамье, в сквере, возле длинного шестиэтажного дома, куда приезжали в надежде застать Жогина, бывшего старшего лейтенанта милиции, адрес которого капитану дали в управлении кадров. Служебную машину Кириков отпустил.

– Может, мне подождать вас? – спросил на всякий случай шофёр.

– Не надо, езжай, – легкомысленно махнул рукой капитан. – Мы тут долго будем.

– А почему ты решил, что долго? – спросил его Друян, когда они в лифте поднимались на четвёртый этаж.

– Если застанем, хочу с ним в неофициальной обстановке сначала поговорить. Посмотрю, что он петь мне будет. А если его дома не окажется, буду ждать, пока не придет. Хоть до утра.

Ждать до утра не пришлось. Дверь квартиры открыли сразу, после первого же звонка, и встретившая их немолодая, симпатичная женщина обрадовалась приходу следователей как родным братьям, которых не видела долгое время.

– Вот молодцы! – радостно пропела она, не дав им сказать ни слова. – Аркадий! – закричала она в гулкую пустоту квартиры. – Маляры пришли обои наклеивать! Проходите, проходите, – радушно пригласила она капитана и Друяна. – А мы сомневались, что вы вовремя придёте. Да ещё соседи наговорили про вашу фирму. А вы точно: шесть часов – и тут! Как военные!

– Правильно, наверное, вам наговорили, – пришел наконец в себя капитан. – Мы хоть отчасти и военные, но не маляры.

– А кто? – угрюмо спросил появившийся из комнаты Аркадий. Одет он был в старые пижамные брюки и выцветшую майку. Питанием, судя по всему, жена его не обижала.

– Я – из уголовного розыска, – ответил капитан. – А он – следователь прокуратуры.

– А что случилось? – приглушённо спросила женщина. – С ордером у нас всё в порядке, а...

– Жогин Юрий Семёнович здесь живёт? – перебил её капитан.

– Это, наверное, тот товарищ, который здесь жил раньше? – спросил Аркадий. – Ну да, – припомнил он, – так мне говорили. Но теперь его тут нет. Выехал.

– Когда же он успел? – растерялся Денис Николаевич.

– Да вы проходите в комнату, – догадалась наконец пригласить их хозяйка. – Правда, у нас беспорядок везде. Вчера вечером только въехали. Ещё и вещи не все перевезли. Так... Самое необходимое. Мужу позвонили на работу, давай, говорят, въезжай немедленно, если хочешь квартиру получить. Хамство какое: восемь лет ждали, ещё и погоняют. Даже квартиру не дали осмотреть. Сейчас я из кухни табуретки принесу. От прежнего жильца остались.

Из дальнейшего разговора выяснилось, что уезжал Жогин, видимо, в спешке, так как даже часть мебели бросил на произвол судьбы.

– Мы тоже не знаем, как быть, – жаловалась хозяйка, – мебель теперь такая, что, если со старой квартиры сюда везти, рассыпаться может. Да ещё по этажам тащить. Может, продать на месте за сколько дадут, а новую купить? Так и купить негде, – загоревала раньше времени хозяйка.

– А куда он выехал? – спросил Друян, не разделяя её забот.

– Соседи говорили, что у него родственник где-то умер и дом ему оставил. Ну, он квартиру бросил и уехал.

– В хороших краях, очевидно, дом оставили ему, если он решил в таком городе квартиру бросить, – зло заметил капитан.

Он подозревал, что никакого умершего родственника скорее всего не было, а спешный отъезд Жогина вызван другими, более важными причинами. Наследство можно принять не ранее чем через шесть месяцев, а для того, чтобы похоронить близкого человека, не обязательно бросать квартиру. То же самое думал и Друян.

– Значит, не знаете, куда он уехал... – в раздумье проговорил капитан.

– Не знаем, – слаженным дуэтом отозвались супруги. – Может, он кому-нибудь из соседей говорил, а мы его даже не видели. А что он натворил? – с нездоровым любопытством спросила хозяйка.

– От алиментов скрывается... – равнодушно пояснил капитан, поднимаясь с шаткого табурета.

Соседи, опрошенные в некоторых квартирах, ничего нового не добавили. Видели, что человек уезжает, а куда – неизвестно.

– В Молдавию он покатил! – уверенно сказала одна старушка из тех, что постоянно сидят возле подъездов и все знают.

– А вы откуда знаете? – спросил её Сергей Викторович. – Разговаривали с ним?

– А зачем мне с ним разговаривать? – пренебрежительно сказала старушка. – Я через стенку от него живу и всё слышу. Он, как выпьет, сейчас берёт гитару и одну и ту же песню поет: «Что за ветер в степи молдаванской...» Значит, тосковал человек по тем краям. А это уж, видно, припекло: бросил всё и уехал.

– Ну спасибо, – унылым голосом поблагодарил капитан всезнающую старушку.

Теперь вот они сидели с Друяном в скверике, под густой каштановой кроной, накрывшей тенью не только их скамейку, но ещё и порядочный кусок зеленого газона. Обоим было ясно, что их опередили на несколько ходов и отыгрываться теперь будет нелегко. И виноваты в этом временном проигрыше они сами. Этот эпизод со старшим лейтенантом, сопровождавшим «скорую», был оттеснён на задний план более важными, на их взгляд, событиями, и они не торопились им заняться. Более того, они сомневались в целесообразности поиска этого неведомого милиционера, против которого и обвинений-то никаких конкретных нет, – так, одни подозрения. Теперь эти сомнения полностью рассеялись. Человек, не чувствующий за собой никакой вины, не будет столь поспешно уезжать из города, бросив квартиру, которую в наше время получить не так-то просто.

– Ошибку он допустил, – прервал молчание Друян. – Не надо было ему уезжать. Если он даже и сопровождал Любченко в «скорой», то теперь этого никто не докажет. Свидетелей-то нет! Один был, и того убрали. И искать, где он работал, бесполезно, если даже и найдем, это ничего не даст. Ключ лежит не там.

– А где? – спросил Денис Николаевич.

– Нужно точно знать, за что убили Любченко. Кому он мешал, и почему там оказался. Тогда всё встанет на свои места, – ответил следователь.

– Вообще-то я знаю, где работал Жогин, – спокойно сказал капитан. – И искать особенно не надо. Может, под другой фамилией или не был там оформлен. Ну, это выяснить не трудно.

– Где? – удивлённо посмотрел на товарища Друян.

– В психиатричке... Это его я видел возле «скорой» во дворе больницы. Далековато, правда, было, как следует я тогда его не рассмотрел, а теперь точно знаю: и тот человек, и неизвестный, на которого указывал Барков, и этот бывший старший лейтенант Жогин – одно и то же лицо. Интересно, что их связывать может? – задумчиво спросил сам себя капитан. – Патов – главврач, кандидат наук, а этот бывший гаишник, к тому же чем-то замаранный... В отделе кадров мне, правда, не сказали, за что его уволили. Но за хорошие дела со службы не попросят.

– А я, Денис, думаю вот о чём: какое отношение главврач этой больницы имеет к магазину «Восток»? Я у него видел на столе письменный прибор из капа. Ему цена многие тысячи рублей. Конечно, он себе может позволить купить такую вещь. Да ещё если за счёт больницы. Но дело не в этом: точно такой прибор стоит в магазине для продажи. Может, в мелочах чем-то и отличается. А Шуртов утверждает, что второго такого прибора у них не было. Почему? Не хочет, чтобы мы знали о его знакомстве с Патовым? Если боится, то чего?

– А что такое кап? – спросил капитан.

– Сразу видно, что ты бесплатное образование получил, – улыбнулся Друян. – Это нарост или наплыв на стволе дерева. У него на срезе фактура очень красивая. Да ещё если он с ценной породы дерева взят... Так вот, у главврача прибор из орехового капа изготовлен. Я в Средней Азии жил и кое-какие поделки из такого материала видел. Ореховый кап ни с каким другим не перепутаешь.

– Может, и он там бывал, мы же его не спрашивали, – обронил капитан. – Какое отношение прибор имеет к этому делу?

– А вот какое: Любченко забрали в психушку из конторы магазина. Теперь уж сомнений нет, что оттуда. Но почему забрали? Что он там делал? Кто позвонил в больницу, чтоб за ним приехали? И почему так поспешно убили? Я, конечно, не отрицаю, что сумасшедшие на всё способны. Но почему именно его? Ведь до этого у них таких случаев не было! А в кармашке пиджака у директора магазина почему-то номер телефона городского морга оказался. Зачем он ему понадобился? Не мог же он предвидеть своей смерти и заранее место там себе заказать? – мрачно пошутил Друян. – Теперь этот спешный отъезд Жогина. Куда он поехал – это не секрет. Я смотрел в магазине накладные на товар. Кооператив у них в Самарканде. Можно, конечно, дать телеграмму и встретить его там, но мы этого делать не будем: никаких серьёзных обвинений мы ему пока предъявить не можем. Только всполошим всех компаньонов.

– А почему ты решил, что он поездом поехал? – спросил капитан. – Мог и самолётом, только по другим документам.

– Мог, – согласился Друян. – Но они попусту рисковать не будут. И так наследили достаточно. Они чувствуют, что мы напали на след, потому и отправили его отсюда. Мы вот что сделаем: у меня там друг работает в уголовном розыске... Майор Усманов. Мы с ним несколько дел вместе раскручивали. Позвоним ему, сообщим всё, что нам известно, и, если там Жогин появится, он с него глаз не спустит. А здесь пока что наблюдение организуем.

– За кем? – спросил капитан.

– За Шуртовым и за больницей. Ну... и надо искать тех, кто директора магазина убил. Это люди из другой компании. Что-то они не поделили между собой.

– Опять к начальству с просьбой идти, – поморщился капитан, – начнёт ныть: «И так сотрудников не хватает. Я в твои годы. На твоём месте.»

* * *

Заведующая гастрономом при встрече с Друяном не выказала ни наигранной приветливости, ни особого волнения. Припрятанного дефицита на складе магазина не было, товара без накладных – тоже. Да и продукты в последнее время получали такие, что прятать их для знакомых и своих сотрудников не имело смысла: мороженая рыба и колбаса дешёвых сортов. Иногда – масло в пачках. А узнав, что именно интересует следователя, совсем успокоилась и пригласила Друяна для разговора в свой кабинет.

– Ребята попались хорошие, – рассказывала она Сергею Викторовичу. – Работают безотказно, не пьют, а главное – на руку чисты.

– Совсем не пьют или только на работе? – спросил Друян.

– После работы не знаю, а в магазине я их выпившими не видела. Для нашего дела это главное. Мы им вначале разные проверки устраивали, – призналась заведующая. – Склад ведь у нас большой, закоулков много, за всем не уследишь. Бери, что хочешь, и выноси под халатом на улицу.

– Ну и как, прошли они проверку? – улыбнулся Друян.

– Полностью! Я их уговаривала в заочный институт поступить. Или хотя бы в техникум. Кое-какие знакомства у меня есть, – скромно сказала заведующая, – помогли бы ребятам. Не хотят!

– А почему, не спрашивали?

– Спрашивала. Стыдно, говорят, торговать. А мешки и ящики таскать на плечах не стыдно? – с искренним удивлением спросила она следователя, ища у него поддержки.

– А Любченко у вас давно на работу не выходит? – перебил Сергей Викторович словоохотливую заведующую.

В тёмных глазах завмага мелькнула растерянность, но тут же пропала, уступив место наигранной озабоченности.

– Вы знаете, с ним что-то непонятное. Я вначале думала, что он болен, позвонила в общежитие, а комендант говорит, что его там уже несколько дней не видели. Спросила ребят, которые с ним в одной бригаде работают, плечами пожимают и всё. В торг я пока ничего сообщать не стала.

– Почему?

– Ну... у нас такое положение... за прогул премию со всего коллектива снимают. Подожду ещё немного, может, появится. Тогда отработает.

И запоздало сообразив, что следователь прокуратуры не будет приходить в магазин без веской причины, спросила:

– Что-нибудь серьёзное случилось? Может, мне собрание коллектива провести? Осудить поступок или на поруки взять. Как вы посоветуете?

– А ребята из той бригады сейчас здесь? – вместо совета спросил Друян.

– Да, сегодня их смена. Позвать сюда?

– Не надо. Я, пожалуй, поговорю с ними где-нибудь в другом месте. А то и мы вам будем мешать работать, и они себя будут чувствовать скованно. Помогите мне их только найти.

– Пойдёмте, – с готовностью поднялась заведующая с места и, проведя следователя в складское помещение, легко понесла свои пышные формы между штабелями ящиков и пирамидами мешков.

* * *

Известие о том, что с ними хочет поговорить следователь, оба грузчика встретили внешне безразлично. И именно это наигранное безразличие наводило на мысль о том, что бывшие боксёры ждали такого визита, внутренне подготовились к нему и согласовали между собой нужные им показания. Люди, не чувствующие за собой никакой вины, будут вести себя иначе. Их, в первую очередь, заинтересует, зачем они понадобились следователю. Эти – ни плотный, с покатыми плечами Толя Таран, ни сухощавый, жилистый Витёк Галей – не спросили ни о чём.

Побеседовать решили во дворе.

– Там и покурить можно и мешать никто не будет, – сказал бригадир грузчиков Таран.

– Давайте во дворе, – согласился Друян.

Устроились на пустых ящиках, сложенных у стены, с тыльной стороны магазина. Но откровенного разговора не получилось: товарищи Любченко сдержанно отвечали на вопросы следователя, курили сигарету за сигаретой и терпеливо ждали окончания явно тяготившей их беседы. Чувствовалось, что парни чего-то боятся и, чтобы ненароком не проговориться, на все вопросы неизменно отвечали: «Не знаем...» И только к концу беседы настороженность у ребят понемногу уступила место спокойствию, но до полной откровенности было ещё далеко. Они охотно рассказали Друяну свои спортивные биографии, с обидой поведали о том, что как только они перестали добиваться блестящих результатов на ринге, с ними сразу же без сожаления распрощались и забыли об их существовании. Вот и пришлось идти работать грузчиками.