Текст книги "Похитители"

Автор книги: Николай Крамной

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

Глава 3

В свои тридцать с небольшим лет капитан Стрекалов не был расположен к тому, чтобы верить в чертовщину. Он по собственному опыту знал, что жизнь иногда выкидывает такие фокусы, какие не увидишь и в цирке.

И неискушенному человеку остается только широко раскрыв рот отвесить от удивления нижнюю челюсть. А если хорошенько поразмыслить, то рано или поздно найдешь разгадку удивительному случаю и поймешь, что перед тобой не чудо, а вполне заурядное явление. То же самое было и с непонятным исчезновением Шарфиной из морга. Начинать разгадку случившегося тут нужно от входной двери: такие сложные импортные замки, какие поставлены в квартире Зои Федоровны, обыкновенной отмычкой не откроешь. Тем более не оставив никаких следов. Придя к такому выводу, капитан решил все же с утра разыскать Нину Злотову, бывшую домработницу Шарфиной. Не может же она без всякой видимой причины жить у подруги несколько дней. И, странно, что мать, даже не зная, где именно находится ее дочь, не проявляет никакого беспокойства.

К небольшому книжному магазину, где работала мать Нины Злотовой, капитан приехал вскоре после его открытия. За широкими деревянными прилавками, тянущимися по периметру стен, скучали две продавщицы среднего возраста в одинаковых фирменных халатах. Несколько ранних покупателей неторопливо просматривали книжные новинки, выложенные на прилавок. «Вот черт! Я ведь не знаю, кто из них Злотова, – подумал капитан. – Вчера к ней мой оперативник ездил». Подойдя к ближайшей продавщице, которая была не занята с покупателями, Григорий Петрович негромко спросил:

– Как мне увидеть Ирину Матвеевну?

– Это я, – едва улыбнувшись, ответила продавщица. – Что вы хотели спросить?

– Мне надо с вами поговорить, – обрадовался капитан безошибочности своего выбора. – Я из милиции, – достал Стрекалов из кармана удостоверение. – Вчера к вам мой сотрудник заходил, – напомнил он.

– Заходил, – кивнула Ирина Матвеевна.

– Спрашивал насчет моей дочери… Я же ему сказала, что она у кого-то из подруг. Обещала мне позвонить, но что-то молчит. Наверное, зайдет к концу дня сюда ко мне. Сколько же можно гостить? А может, уже дома, – отвела мать Нины взгляд в сторону.

«Врет! – убежденно подумал Стрекалов, наблюдая за смущением женщины. – Потому и в глаза не смотрит».

– А мы не могли бы поговорить с вами в подсобке? – спросил капитан, заметив, что ближайший покупатель прислушивается к их разговору.

– Почему же не можем? Пожалуйста, – неохотно согласилась Ирина Матвеевна. – Вон там у нас откидная секция, – показала она. – Идемте, я вам открою. И, обратившись к своей напарнице, попросила:

– Зина! Побудь одна: мне с товарищем ненадолго в подсобку пройти надо.

– У вас одна дочь, Ирина Матвеевна? – задал капитан продавщице вопрос, когда они сели в конторке у небольшого письменного стола.

– Одна, – ответила собеседница.

– И вы ее, конечно, очень любите? – продолжил Стрекалов.

– Свой ребенок, кого же мне еще любить?! – с недоумением посмотрела продавщица на капитана.

– Обманываете! – огорошил Злотову капитан. – Какая любящая мать будет спокойно работать несколько дней, не зная толком, где ее дочь? Да еще после таких событий… Любая женщина на вашем месте давно бы подняла на ноги всех соседей и милицию, а вы… – помедлил капитан, – спокойно ходите на работу и молчите, делая вид, что у вас в семье все в порядке. Знаете, я буду вынужден вас задержать и допросить как следует, – предупредил капитан.

– За что меня задерживать? – испуганно спросила Ирина Матвеевна.

– За что? Я подозреваю, что с вашей дочерью случилось что-то нехорошее, а вы намеренно скрываете это.

– Да вы что?! – охнула продавщица. – Я же мать! – заплакала Ирина Матвеевна.

– Плакать не надо, – поморщился капитан, – я вас ничем не обидел. Единственное, что я хочу узнать: где Нина?

– Зачем она вам вообще понадобилась? – утирая слезы, спросила продавщица. – В чем вы ее подозреваете?

– Абсолютно ни в чем! – искренне заверил капитан собеседницу. – Но мне с ней надо обязательно поговорить. Она единственный человек, который может нам многое рассказать о жизни Шарфиной и помочь найти преступников.

– Вот этого мы с ней и боимся! – призналась Ирина Матвеевна.

– Чего вы боитесь? – не понял Стрекалов.

– Найдете вы грабителей, потом на суде заставите ее выступить свидетельницей. А тогда что? Ходи и жди, пока тебе кто-нибудь в толпе нож в бок сунет?

– Но ведь она не присутствовала при ограблении! – возразил капитан. – О чем ей свидетельствовать? «А вообще-то еще неизвестно: запасные ключи были только у нее», – смущенно подумал он.

– Все равно, – упорствовала мать Нины. – Назовет вам знакомых Шарфиной, которые у нее часто бывали, а они вдруг окажутся виноваты… Вот тебе и свидетельница!

– Хорошо, – встал капитан со стула. – Я вам обещаю, что в любом случае она не будет свидетельницей. А сейчас мне надо с ней поговорить. Все равно мы ее рано или поздно найдем, – продолжил Стрекалов. – Только тогда уже будем с ней разговаривать как с подозреваемой.

– В чем ее подозревать? – в очередной раз испугалась Ирина Матвеевна. Немного поколебавшись, спросила: – Вы с машиной?

– Да, – кивнул Григорий Петрович. – Недалеко от вашего магазина стоит.

– Ну, идемте, – решилась продавщица. – Я с вами проеду, покажу, где она спряталась. Она у моей двоюродной сестры живет. Идите, я сейчас подойду, только напарницу предупрежу.

– Вы скажите адрес, я сам проеду, – предложил капитан.

– Она не откроет никому, кроме меня, – ответила Ирина Матвеевна, распахивая дверь подсобки.

* * *

Капитан Стрекалов уже открыл дверцу машины, собираясь подождать Злотову за рулем, но внезапно раздумал. Внимание его привлекла светлая «волга», стоявшая неподалеку, в салоне которой со скучающим видом сидели двое молодых мужчин. Григорий Петрович вспомнил, что эта «волга» все время держалась сзади, пока он ехал в книжный магазин, а теперь ее пассажиры явно дожидаются его. «Значит, они меня пасли от самого райотдела! – с досадой подумал он. – А теперь им интересно, куда я дальше поеду». Вынув из кармана пиджака блокнотик, капитан демонстративно записал номер «волги» и, подойдя к открытому окну передней дверцы, сдержанным тоном сообщил ее пассажирам:

– Если вы сейчас поедете следом за мной, гарантирую крупные неприятности. Лучше будет, если вы уедете отсюда первыми.

Сказал это, даже не нагибаясь к открытому окну, и зашагал обратно к своим служебным «жигулям». Сев за руль, с удовлетворением увидел, как мимо на малой скорости проехала светлая «волга» с неизвестными преследователями и вскоре растворилась в транспортном потоке улицы.

…Разговор с Ниной Злотовой поначалу не вязался: смущенная неожиданным приходом капитана, девушка была скована, на вопросы Стрекалова отвечала скупо и неохотно. Но постепенно разговорилась, интонация утратила холодок отчужденности, а во взгляде перестала сквозить настороженность.

– Нет, я никого из знакомых Зои Федоровны не знаю, – отвечала девушка. – Они называли по телефону свои фамилии, когда просили передать трубку Шарфиной, но я их не запоминала. Мне это было ни к чему…

– А когда они приходили к ней домой? – задал очередной вопрос капитан. – Не открывали же вы дверь кому попало…

– Она обычно давала мне список, кого сегодня ждет и на какое время. Потом я отдавала эту бумажку ей, – ответила Нина.

– А к чему такая предосторожность? – удивился Григорий Петрович. – Она что, кого-то боялась?

– Не знаю, – пожала девушка худенькими плечиками. – По-моему, нет. Просто не хотела, чтобы к ней приходили все, кому вздумается. Многие ведь считали, что она занимается лечением рака или… других болезней… Мужских, – смутилась девушка. – Ведь к ней в основном мужчины приходили, – пояснила она. – И еще не старые – лет сорока, пятидесяти… Особенно соседи злились, – припомнила Нина. – Чужих, говорили, лечит, а своих не хочет, потому что стыдно большие деньги брать. Видели, в прихожей плакатик висит? – улыбнулась Нина. – Это ей знакомый художник его написал, а я на стенку повесила.

– А художник у вас часто бывал? Какой он из себя?

– Худой! – рассмеялась Нина. – Длинный и худой. Волосы светлые и все время рассыпаются в разные стороны, – припомнила девушка приметы неизвестного художника. – Наверное, мыл их часто, – предположила она, – вот они и не держались. И взгляд у него какой-то странный: в себя смотрел.

– В себя? – удивился капитан.

– Это я так сказала. А вообще-то… Вот разговариваешь с ним и вдруг замечаешь, что он тебя совсем не видит, а думает о чем-то другом, точно свои мысли со стороны рассматривает. Зовут его Владимир Михайлович. А вот фамилию не знаю, – извиняющимся тоном закончила Нина.

«Вообще-то она, наверное, знахарством занималась, – подумал капитан о Шарфиной, вспомнив, что водном из шкафов книжные полки были набиты многочисленными холщовыми мешочками с неизвестными травами. – Но помогала она только избранному кругу лиц. Вот только кому?»

– Ладно, – решил капитан перейти к другой теме. – Скажите, почему у вас с Шарфиной было только два комплекта ключей от входных дверей? Обычно их бывает три. Может, мы их не нашли? – предположил Стрекалов. – Или вы один комплект утеряли?

– Никто ничего не терял, – возразила Нина. – Их с самого начала было два. Нам мастер новые замки врезал и сразу два комплекта дал. Зоя Федоровна еще спросила его: «А если одни ключи потеряются, как тогда быть?» – «Придете, – сказал, – ко мне, я вам за час новые сделаю».

– Придете ко мне? – переспросил капитан. – А где он живет?

– Где живет, не знаю. А работает… У него недалеко от центрального рынка небольшой киоск есть, он там разными замками и запорами торгует. И ключи какие хочешь делает. Там у него верстак небольшой, инструмент всякий… – рассказывала девушка. – Клиентов всегда тьма!

– Так-так, – ненадолго задумался капитан. – А почему вы решили замки поменять? Старые ненадежные были?

– Почему? Хорошие были замки… А потом вдруг начали заедать: крутишь, крутишь ключ, а замок не откроешь. Главное – сразу оба отказали.

«Значит, к ней кто-то и раньше пытался влезть, – подумал капитан, – но отмычки не подошли. Или нарочно замки испортили». Но высказывать свою догадку вслух не стал. Вместо этого попросил разрешения закурить.

– Курите, пожалуйста, – разрешила девушка. – Только вот пепельницы, наверное, нет: тетя без мужа живет. Я вам сейчас какое-нибудь блюдце из кухни принесу, – поднялась Нина с места.

– Не надо, – остановил ее капитан. – Потерплю… Я вообще-то редко курю.

– Смотрите сами, – села опять девушка за стол. – Зачем же терпеть? Мне нетрудно.

– Давайте лучше договорим о замках, – предложил капитан. – Как вы все-таки нашли этого мастера? Не сам же он к вам пришел. Или вы случайно на его киоск наткнулись?

– Почему случайно? Зое Федоровне подсказали, где найти мастера, который может вставить хорошие замки.

– Ага! – удовлетворенно воскликнул капитан. – Кто подсказал?

– Я не знаю, – ответила Нина. – Кто-то позвонил Зое Федоровне и сказал, что слышал о ее трудностях с замками. И продиктовал адрес мастера. Только предупредил, что он берет очень дорого.

– Да-а, интересно… Значит, этот мастер сразу дал вам только два комплекта ключей. А мы думали, что где-то есть третий. Ну ладно, – поднялся он со стула, – два так два… Вообще-то вы еще тут пока поживите несколько дней, – посоветовал Стрекалов, вспомнив о светлой «волге» и двух неизвестных мужчинах, сидевших в ней. – А я заеду к вашей матери, скажу ей, чтобы она пока сюда не ходила. Нет, вам ничего не грозит, – поспешил успокоить Нину капитан, – просто здесь спокойнее. А то Шарфину многие знали, а люди любопытны: надо не надо, а обязательно с расспросами пристанут. А здесь никто надоедать не будет.

– Я слышала, что Зоя Федоровна исчезла из морга? – нерешительно спросила Нина, тоже поднимаясь из-за стола.

– Как исчезла? Кто вам сказал? – наигранно изумился капитан.

– Тетя говорила… А ей – кто-то на работе. Врут, наверное?

– Конечно, врут! – горячо заверил собеседницу Стрекалов. – Я же вам только что сказал: Шарфина многим известна, а вокруг таких людей всегда небылицы плетут. Придумают тоже: исчезла! – фальшиво хохотнул капитан.

На обратном пути к райотделу Григорий Петрович завернул к центральному рынку и без труда разыскал киоск, витрина которого была увешана многочисленными замками различных конструкций. В одном из верхних углов витрины была закреплена табличка:

По желанию заказчика

Мастер производит

Врезку замков.

Оплата – договорная.

Внутри киоска, возле небольшого слесарного верстака, что-то мастерил высокий, сутулый мужчина лет шестидесяти. Под большим красноватым носом – седая щеточка усов. «Так это Сизарь! – узнал капитан старого рецидивиста. – Его фотографий и отпечатков пальцев только в школьных музеях нет. Но он же давно завязал… И не его это специальность – книгами промышлять. Придется дать задание проверить его», – решил капитан, направляясь к машине.

В райотделе Стрекалова ждала новость, которая сразу заставила его забыть о Нине Злотовой, ключах и неизвестной «волге».

– Вам, товарищ капитан, надо сразу ехать на Юбилейную, – встал навстречу ему дежурный. – Подполковник Ларин с бригадой недавно туда выехал.

– А что там случилось? – насторожился Стрекалов.

– Участковый утром зашел проверить одиннадцатую квартиру – печати сорваны, дверь не заперта, а в квартире труп женщины. Соседка Шарфиной убита. Чего ее туда понесло? – удивленно спросил сам себя дежурный.

– Вот черт! Не было печали… – развернулся капитан к выходу. – Да! – вспомнил он, возвращаясь к столу дежурного. – Проверь пока через ГАИ, кому принадлежит «волга» с этим номером, – подал капитан дежурному листок из блокнота.

* * *

Проснулся Сергей Викторович рано. Несколько минут полежал в кровати с закрытыми глазами, перебирая в памяти события вчерашнего дня, затем решительно встал и направился в ванную. На кухню, к завтраку, вышел свежевыбритым, с ясными глазами, но непривычно молчаливый. Ел мало и неохотно, явно пересиливая себя, а вот крепко заваренного кофе попросил жену налить вторую чашку.

– Ты пойдешь сегодня на службу, – мягко спросила жена, – или, может, позвонить, что ты заболел?

– Чем? – спросил Друян, жадно глотая душистый напиток.

– Вчера ты хорош был, отец! – с юношеской развязностью заметил сын с противоположного конца стола. – Что вы обмывали? Наверное, какого-нибудь крупного мафиози прищучили?

– Кирилл! – одернула сына Зоя Александровна. – Тебе пора собираться в институт.

Покончив с немудреным завтраком, Сергей Викторович позвонил на квартиру Рымову и сообщил ему, что прямо с утра, не заезжая в прокуратуру, отправится в университет, чтобы встретиться с профессором Головиным.

– Вы договорились с ним о встрече? – спросил прокурор. – А то получится так, что ты приедешь в университет, а Головин занят на лекциях.

– Нет, нет, все договорено, – успокоил шефа Друян, хотя на самом деле ни о чем с профессором не договаривался. Но, по мнению следователя, чтобы получить ответы на свои вопросы, ему не потребуется много времени, и договариваться о такой мелочи заранее было необязательно.

Сергею Викторовичу повезло: после первой академической пары у профессора было в расписании «окно», и он, прикинув что-то в уме, быстро разыскал пустующую аудиторию. Раскрыв дверь, по-хозяйски пропустил следователя вперед и, легко неся свое большое, несколько грузноватое тело, удовлетворенно заметил:

– Ну вот, тут нам никто не помешает.

«Лет за пятьдесят, – искоса оглядел его Друян, – а выглядит моложе. И седины почти нет», – мысленно позавидовал следователь густой профессорской шевелюре темно-каштанового цвета.

– Вы, наверное, слышали, Эдуард Филиппович, что у Шарфиной неприятности? – спросил Друян, когда они сели у преподавательского стола.

– Слышал, – кивнул Головин. – Но что-то мало верю в случившееся.

– Что ее обокрали? – уточнил Друян. – Так это точно: я сам с оперативниками в квартире был.

– Нет, – с досадой поморщился профессор. – Тут у меня никаких сомнений. Но вот ходят слухи, что ее убили, а она ожила и исчезла из морга. Это как понимать? – вопросительно посмотрел Головин на следователя.

– Глупости! – отрезал Друян, понимая, что он не готов к такому началу беседы. – Во-первых, она не была убита, хотя судмедэксперт и не обнаружил у нее никаких признаков жизни.

– Простите, – смущенно перебил профессор следователя, – мне такая формулировка не совсем понятна: «не была убита, но без признаков жизни».

– Видите ли, – занервничал Сергей Викторович, – рядом с ней обнаружили шприц странной конструкции, а на локтевом сгибе – след укола. Мы подозреваем, что ей ввели в вену сильный наркотик, который вызвал глубокий обморок. Потому врач вначале и подумал, что Шарфина мертва, – неохотно стал посвящать следователь собеседника в детали дела.

– Значит, она все-таки ушла из морга? – с плохо скрываемой радостью уточнил Головин.

– Ушла, – вынужден был признать Друян. И, по-моему, напрасно. Надо было дождаться врача, а…

– Ну да, дождаться! – иронично отозвался Головин. – Еще неизвестно, как дело бы повернулось до его прихода. А так – жива!

– Эдуард Филиппович! Я вас только очень прошу…

– Не беспокойтесь, – понял профессор Друяна с полуслова. – О нашем разговоре никто не узнает. Сплетен и без меня хватает.

– Хватает, – вяло согласился следователь. – Потому я и пришел к вам, чтобы вы нам помогли скорее распутать это дело.

– Чем смогу… – скромно пообещал Головин.

Серые прищуренные глаза профессора в сетке мелких морщин смотрели на Друяна с насмешливым выжиданием, как бы спрашивая: «Чем же я могу вам помочь? Вряд ли что из этого путное выйдет. Раз уж вы не смогли отличить живого человека от мертвого… Если Бог ума не дал, своим не поделишься!»

– Не могли бы вы назвать мне людей, с которыми Шарфина была наиболее близка? – спросил Друян.

– Она ни с кем не была близка, – не задумываясь, ответил профессор. – Со всеми знакомыми поддерживала одинаково ровные отношения. Причем, если они этого хотели, – подчеркнул Головин. – Сама она в гости ни к кому не ходила и себя не навязывала.

– Может, я не так вопрос задал, – виновато сказал Сергей Викторович. – Кто у нее часто бывал? Может, она в разговоре об этом упоминала?

– Трудно сказать, – наморщил Головин лоб. – Я бывал, но не слишком часто. Еще, наверное, Камышин, – неуверенно продолжил профессор.

– А это кто? – поинтересовался Друян, записывая фамилию.

– Владимир Михайлович? – откинулся на спинку стула Головин. – По образованию он философ, но не работает.

«Еще бы! – мысленно воскликнул следователь. – Если работать, то когда же думать?»

– Немного рисует, – продолжал собеседник, – но это больше для себя. Дизайном балуется… Случается, и за плату. Иногда печатает статьи в журналах. Причем высказывает в них весьма оригинальные мысли! – восхищенно качнул кудлатой головой профессор.

– А где он живет? – спросил Сергей Викторович.

– Вот этого не скажу: я у него ни разу не был. Только иногда сталкивался с ним у Зои Федоровны. Думаю, он там часто бывал.

– Ладно, разыщем мы его как-нибудь. Теперь меня интересует такой вопрос: вы знакомы с библиотекой Шарфиной? Можете нам подсказать, что именно пропало?

– Навряд ли… Я с ее книгами знаком, как бы это поточнее сказать, визуально, что ли… Приходилось держать в руках некоторые книги, но как называется каждая… Нет, тут я не смогу помочь, – решительно сказал Эдуард Филиппович. – Не по Сеньке шапка! – усмехнулся он. – Моего знания английского и арабского там бы явно не хватило. Я хоть и читаю курс «Религии мира», но санскрита и тибетского языка, к сожалению, не знаю. А она свои книги вывезла в основном из буддийских храмов. Как уж их ей отдали, не берусь судить.

– А сама она знала тибетский и санскрит?

– Я думаю, в совершенстве. Кроме того, владела английским и монгольским. Как бы иначе она могла много лет жить и работать в Индии и Непале? И зачем бы тогда ей нужны были эти книги?

– Давайте попробуем зайти с другой стороны, – решил Сергей Викторович. – Кого, по-вашему, могли эти книги заинтересовать? Ведь их через букинистический магазин не сбудешь, да и с рук не продашь.

– Это верно, – задумчиво ответил Головин. – Настоящий ученый на преступление не пойдет, – стал рассуждать сам с собой профессор. – Он бы просто обратился к Зое Федоровне за консультацией. Я думаю, их похитили по чьему-то заказу, чтобы потом вывезти за границу. Там их легче продать: многие музеи и библиотеки существуют на средства частных фондов. И купить редкие экземпляры книг для них не проблема.

– Еще один вопрос: вы не можете мне подсказать, хотя бы предположительно, где сейчас Зоя Федоровна?

– Самый легкий вопрос! – улыбнулся Головин. – Если я не знаю, кто к ней был ближе всех, как я могу сказать, где она? Могу только заверить, что не у меня! Что-нибудь еще? – спросил Головин, посмотрев на часы. – А то у меня скоро очередная лекция.

– Почему вы рекомендовали Шарфиной именно Нину Злотову?

– Во-о-он что… – протянул Эдуард Филиппович. – Тут все просто: человеку надо доучиться, а жить не на что. Куда же ей, разнорабочей идти? Вот так сразу – с высот мысли и по колено в грязь? Так человека и сломать недолго, – хмуро заметил Головин, вставая со стула. – А тут как раз Зоя Федоровна пожаловалась мне, что хотела бы взять к себе приходящую домработницу, но не может подобрать надежного человека. Я и порекомендовал ей Злотову… Она у меня на курсе лучшей студенткой была! Возникновением нетрадиционных религий интересовалась. А что, – спохватился профессор, – вы ее в чем-то подозреваете?

– Пока ни в чем, – заверил его Друян.

– И то слава Богу! – облегченно вздохнул Головин, подавая на прощание следователю широкую, крепкую ладонь. – Заходите, если возникнут еще какие-нибудь вопросы.

* * *

– Ты что, на заседании ученого совета у них был? – раздраженно спросил Рымов следователя, когда тот приехал в прокуратуру. – Я уже в университет хотел звонить… Так кому? Ректору? – зло спросил сам себя прокурор.

– Что-нибудь случилось, раз я вам срочно понадобился? – излишне резко спросил Друян.

– Случилось… Три убийства, вот что! И все из той же цепочки: с квартирой Шарфиной связаны.

– Кого там убивать? – удивился Сергей Викторович. – Квартира заперта и опечатана. «Наверное, Шарфина вернулась домой с кем-нибудь из сопровождающих, а их…» – мелькнула у Друяна мысль.

– Ты садись, – предложил, несколько остывая, прокурор. – Хочешь к столу, хочешь на диван.

Следователь сел к столу, напротив Рымо-ва, и выжидательно посмотрел на него, не торопя с продолжением начатого разговора.

– Картина в кабинете у Шарфиной какая-нибудь была? – задал неожиданный вопрос Константин Григорьевич. – А то капитан Стрекалов не помнит, судмедэксперт говорит, что это вообще не его дело, а участковый спрашивает меня: «А где она висела?»

– Была, – утвердительно кивнул головой следователь. – На ней пастух был изображен… Сидел возле костра.

– Не знаю, пастух или кто другой, – раздраженно переложил прокурор на столе папки. – Только эта картина оказалась возле дверей комнаты на даче Сбитнева. А сам хозяин дачи и его гость сидели в креслах застреленными. У каждого по две пули… Стреляли, видно, в упор. В грудь и в голову.

– Сбитнев, Сбитнев… – старался следователь вспомнить, где он слышал эту фамилию. Но, порывшись в тайниках памяти, признался: – Нет, не помню такого. А второй кто?

– Личность второго пока что не установили, а документов у него при себе никаких не было. В карманах немного денег и разная мелочь. По внешности – не из славян: темноволосый, курчавый… И Сбитнев у нас нигде не проходил, так что ты напрасно напрягаешься, – насмешливо заметил прокурор. – Передали данные твоему другу Кирикову, может, что-нибудь удастся выяснить.

– Если открыли опечатанную дверь и унесли у Шарфиной картину, а потом она оказалась на даче у Сбитнева, значит, эти люди и книги забрали? – выдвинул свою версию Друян.

– Возможно, – согласился с ним прокурор. – Осталось только выяснить пустячок, – язвительно продолжил он. – Какие люди? Те, которых убили, или те, что стреляли? И второе: кто убил женщину в квартире Шарфиной?

Друян промолчал. «Слишком много событий за такой короткий строк, – подумал он. – И все связаны между собой». – А кто обнаружил Сбитнева с его гостем? – спросил Сергей Викторович прокурора.

– Сосед по даче, – неохотно ответил Константин Георгиевич. – Пришел попросить какую-то запчасть для машины. «Жигули» хозяйские стоят во дворе, дверь открыта. Поднялся наверх, ну и…

– Вы сами ездили на место происшествия?

– А кто же еще? – с обидой отозвался Рымов. – В оба места… Кинулся, а никого под рукой нет: все в разгоне. Пришлось с собой стажера брать. Ездил сам, а дело придется вести тебе, – сказал прокурор. – Дробить его по частям нечего. Потом еще кого-нибудь в помощь дам.

«Кому же еще вести? Конечно, мне, – отрешенно подумал Друян. – На одного потом и дохлых собак легче вешать».

– С чего собираешься начинать? – оторвал Рымов своего подчиненного от невеселых мыслей.

«Черт его знает! – чуть не бухнул Друян. – Ни свидетелей, ни подозреваемых. А тут еще эта женщина… Чего ее в квартиру Шарфиной понесло? Может, услышала там шум и решила узнать, кто пришел? Гадай теперь!» – Прежде всего свяжусь со Стрекаловым, – начал следователь излагать наметки своего плана. – Все с ним согласую, а то мы будем одну и ту же работу два раза делать. К тому времени Кириков, может быть, что-нибудь подскажет… И надо срочно к одному знакомому Шарфиной заглянуть. Может, у него удастся что-то новое узнать. Мне его фамилию профессор Головин дал. Только его адреса он не знает, – с досадой сказал Друян. – Придется у Стрекалова помощи просить.

– Давай, Сергей Викторович, разворачивайся, – ободряюще сказал прокурор, беря трубку зазвонившего телефона. Выслушав неизвестного собеседника, хмуро сообщил следователю: – Только что передали из лаборатории: отпечатки пальцев на картине и на книжных шкафах Шарфиной полностью совпали. А вот кому они принадлежат, неизвестно. Не состоит на учете их хозяин.

* * *

Адрес Владимира Михайловича Камышина оперативники капитана Стрекалова разыскали быстро.

– Я тоже с тобой к нему проеду, – решил капитан, пряча бумажку с адресом в нагрудный карман пиджака. – Хочется посмотреть на него… А то мне домработница Шарфиной пыталась про него рассказать, но почему-то у нее это не получилось. И плутать не придется, – улыбнулся Стрекалов. – Я ведь город, как собственный карман знаю, а вы в прокуратуре больше с бумагами возитесь. И машины у тебя под рукой нет: будешь с троллейбуса на трамвай перескакивать. А у меня хоть и старенькие «жигули», но свои, – стал капитан убирать бумаги со стола в сейф. – Кстати, почему тебе машину не дают?

– Не знаю, – пожал плечами Друян. – Наверное, не положено.

– Чепуха! – отмел Стрекалов такой довод, запирая сейф. – «Важняк», и не положено? Хочешь, я тебя научу, как машину достать?

– Как?

– Вот, например, осудили кого-нибудь с конфискацией имущества, – начал капитан излагать простейший способ приобретения машины. – А у него приличная тачка. Нужно договориться с кем надо, чтобы ее оценили по нулям, а потом, не дожидаясь аукциона, перечислить за нее деньги. Кто прокуратуре откажет? Заметив, что следователь недовольно скривился, язвительно спросил: – Что, воспитание не позволяет закон стороной обойти?

– Вроде этого… А ты свои «жигули» таким макаром отхватил?

– Таким… А как же иначе быть? – искренне удивился капитан. – Я же не себе лично, а для дела. Или ждать, пока государство побеспокоится, и пешком во все концы города мотаться? У нас в райотделе две машины по штату были: у начальника и дежурная для опергруппы. А теперь четыре! – хвастливо заявил Стрекалов. – Одна у меня и еще одна в отделе экономических преступлений. И приобрели мы их как списанные на запчасти. А что сделаешь? Ладно, поехали, – двинулся капитан к дверям.

Художник Камышин жил в старом кирпичном доме почти на окраине города. Сергей Викторович с капитаном, не обнаружив звонка, постучали в хлипкую, давно не крашенную дверь.

– Открыто! – донесся мужской голос из глубины квартиры.

Тут же послышались мягкие, торопливые шаги, и в проеме распахнутой двери возник худой, высокий мужчина старше сорока лет, с зачесанными набок волосами. Одет Камышин был по-домашнему: в светлую, простенькую рубашку с закатанными рукавами и выцветшие джинсы. На ногах – тапки без задников.

– Заходите, – радушно пригласил он. – Я вас еще вчера ждал.

– Вчера? – изумился Друян. – Вы ведь даже не спросили, кто мы? Как же вы могли ждать?

– А зачем спрашивать? – усмехнулся Камышин. – И так видно… У меня на таких друзей глаз наметан. И потом… рано или поздно, вы бы ко мне пришли. Так что…

– Интересно! – качнул головой капитан, проходя вслед за хозяином квартиры в комнату. – Но все же давайте познакомимся. Это Сергей Викторович Друян, следователь прокуратуры, а я…

– Я знаю, как вас обоих зовут, – перебил капитана Камышин. И, переводя разговор, смущенно улыбнулся: – Вот с мебелью у меня неважно. Холостяк. Так что выбирайте сами, кому где удобней сесть.

Капитан выбрал себе место за столом, стоявшим у окна, а Друян опустился в старое кресло рядом с диваном, который, очевидно, служил Камышину и постелью. На нем хозяин квартиры и устроился, выжидающе посматривал на своих гостей.

– Сами рисовали? – начал разговор капитан, разглядывая небольшой лист ватмана, закрепленный на стене возле стола.

На его белом поле тянулась четкая цепочка босых, разлапистых ступней, небрежно прорисованных черной тушью. Вверху листа – выполненная плакатным шрифтом надпись: «РУССКИЕ ИДУТ!»

– Сам, – нехотя ответил Владимир Михайлович, поправляя на голове рассыпающиеся светлые волосы. – Заказал один журналист заставку к своей статье, я ее прочел, сделал эскиз, а в редакции почему-то испугались и не взяли его. Даже аванс назад не потребовали. А другого я рисовать не стал, – нахмурился Камышин. – Зачем? Я, например, содержание той статьи вижу так. Не нравится, ищите другого художника.

«С характером!» – мысленно отметил Сергей Викторович и, в свою очередь, задал вопрос:

– А откуда вы знаете, как нас зовут? И почему вы ждали нас?

– Мне Зоя Федоровна сказала, что вы у нее после ограбления в квартире были, – обыденным тоном ответил Владимир Михайлович. – Ну, думаю, мимо меня они не пройдут. Все равно им кто-то скажет обо мне.

– Когда она вам сказала? – едва усидел в кресле следователь.

– Позавчера, – ответил хозяин квартиры. – После обеда ко мне пришла, посидела, а вечером ушла.

– Куда? – с надеждой в голосе спросил капитан.

– Не знаю, – пожал худыми плечами Владимир Михайлович. – Она не говорила, куда пойдет, а я спрашивать не стал. Неудобно как-то… Если человек молчит, значит, на это есть причины. И вообще… – обвел он взглядом свое однокомнатное жилище. – Ей тут нельзя было оставаться.