Текст книги "Похитители"

Автор книги: Николай Крамной

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

Николай Крамной
Похитители

Глава 1

С недавних пор Зоя Федоровна стала замечать, что к ней незаметно подкрадывается старость: она все чаще с нетерпением ожидала наступления вечера, чтобы остаться наедине с тишиной, своими мыслями и прошлым. Днем этого сделать не удавалось: часто звонил телефон, а у дверей квартиры вечно толпилась очередь желающих излить ей душу. Знакомый художник, которому она как-то пожаловалась на своих многочисленных посетителей с их бредовыми жалобами, написал небольшой плакатик с шутливым текстом, а домработница Нина повесила его на стенке в прихожей:

ОТ НЕИЗЛЕЧИМЫХ БОЛЕЗНЕЙ РЕЦЕПТОВ НЕ ДАЮ, МОЛОДОСТЬ НЕ ВОЗВРАЩАЮ И БЕССМЕРТИЯ НЕ ДАРЮ.

– Цену набивает, стерва, – не стесняясь присутствия домработницы, вполголоса заметил кто-то из посетителей, прочтя это предупреждение. – Лучше бы о расценках предупреждала: сколько и за что… А то идешь и не знаешь, хватит у тебя денег или нет.

О подобных высказываниях Зоя Федоровна догадывалась, но, помня заповедь тибетских отшельников: «Каждый человек достоин того, чтобы его выслушали», – относилась ко всем посетителям с одинаковым вниманием. И хотя больше пяти-семи человек в день она не принимала, к вечеру от нервного напряжения чувствовала себя безмерно уставшей и опустошенной. Наконец, дождавшись заветного часа, отпускала домработницу Нину, отключала до утра телефон и задергивала на окнах плотные шторы, предвкушая несколько часов блаженного одиночества и тишины.

Сегодняшний вечер не был исключением. Оставшись одна, Зоя Федоровна заперла дверь, бесцельно прошлась по всем комнатам, проверяя привычный порядок вещей, и, закончив обход в кабинете, облегченно вздохнула: дневная суета осталась позади, и наконец-то можно без помех отдаться своим мыслям. Она зажгла в высоком старинном подсвечнике свечу, выключила верхний свет и опустилась в глубокое кресло, стоявшее возле небольшого столика. Издали могло показаться, что в массивном кресле сидит задумавшаяся девочка-подросток с большими серыми глазами, которая, однажды удивившись необъятности мира, так и не смогла погасить в себе с годами этого удивления. Ее сухое смуглое лицо было почти не тронуто морщинами, а щуплая, худощавая фигурка, обтянутая короткой черной юбкой и голубой трикотажной блузкой с короткими рукавами, говорили о том, что хозяйка квартиры не привыкла к излишествам в еде. Возраст женщины выдавали только коротко стриженные, выбеленные временем волосы.

Зоя Федоровна обвела взглядом застекленные шкафы с плотными рядами книг и остановилась на небольшой картине, висевшей справа от нее. На скальной площадке, среди голубовато-лиловых громад гор, освещенный пламенем небольшого костра сидел на корточках старый отшельник. Тело старика было прикрыто шкурой какого-то животного, взгляд с надеждой и мольбой устремлен на дальнюю гряду гор, заснеженные вершины которой были облиты пурпуром – то ли светом восходящего после холодной ночи долгожданного солнца, то ли несказанным светом над страной вечной благодати. Шамбала… Мечта, к которой она шла всю жизнь, но так и не сумела дойти. То, что это не удалось не только ей, служило плохим утешением.

Зоя Федоровна глубоко вздохнула и, нажав под крышкой столика потайную кнопку, выдвинула ящичек, из которого достала небольшую серебряную арку, опирающуюся своими концами на массивный восьмигранник с выгравированными на нем непонятными знаками. На ободке арки, в ее верхней точке, застыло печальное женское лицо. Взгляд женщины был устремлен вниз, на свисающую из-под купола тонкую цепочку, на конце которой был закреплен голубоватосерый агатовый шар. Хозяйка кабинета бережно поставила арку на темную полировку стола, дождалась, пока потревоженный шар перестанет раскачиваться и замрет в неподвижности, а затем откинулась в кресле и стала сосредоточенно всматриваться в светящуюся точку на шаре, отражавшем пламя свечи. Вскоре шар начал медленно поворачиваться вокруг своей оси, и Зоя Федоровна почувствовала, что ее тело постепенно становится невесомым и втягивается вслед за поворотом шара под арку. Еще немного душевных усилий, и она окажется по ту сторону серебряного полукружия – в прошлом – среди полузабытых друзей, наставников духа и загадочно-грозных громад Гималаев. Можно, если сильно захотеть, заглянуть и в будущее. Для этого достаточно было повернуть арку другой стороной к себе, где был выгравирован красивый юноша, стоящий в раздумье у развилки дорог. Зоя Федоровна делала это иногда по просьбе посетителей, но очень редко, стараясь заглядывать не особенно далеко в гущу грядущих событий. Кто знает, по какой из дорог вздумается красивому юноше вести любопытного и что их ждет за ближайшим поворотом?

Шар начал вращаться быстрее и вдруг, словно остановленный чьей-то невидимой рукой, внезапно вновь застыл на месте, а маленький язычок пламени свечи изогнулся в сторону открытой двери кабинета. Очнувшись от своих мыслей, Зоя Федоровна напряглась в кресле и начала вслушиваться в тишину квартиры, ставшую вдруг почему-то враждебной. Некоторое время она неподвижно сидела, стараясь уловить малейший постоянный шорох в соседних комнатах, но все было тихо, лишь изредка потрескивал выровнявшийся язычок пламени свечи. «Показалось, – облегченно вздохнула хозяйка кабинета. – Никого там нет и быть не может: ключи от квартиры только у меня и Нины. А чужой бесшумно не войдет: надо взломать три замка». Но вставать из кресла, чтобы окончательно развеять свои страхи и подозрения почему-то не решалась. Хотя и понимала, что надо выскочить в соседнюю комнату, распахнуть балконную дверь, и с высоты третьего этажа громко позвать людей на помощь. Интуиция подсказывала ей, что этот путь еще свободен. Пока она раздумывала, пламя свечи опять резко качнулось в сторону и вытянулось длинным коптящим язычком. И хотя в квартире по-прежнему стояла гнетущая тишина, Зоя Федоровна поняла, что опасность затаилась уже по ту сторону портьер, у самого порога кабинета, и в любой момент может перешагнуть через него. Она предвидела этот шаг, но не знала точно, когда это произойдет. Времени для раздумий больше не оставалось. Достав из нагрудного кармана блузки короткую толстую иглу, Зоя Федоровна отщелкнула ногтем желтый колпачок, нащупала в локтевом сгибе пульсирующую нить вены и проколола ее иглой. Затем, набрав полную грудь воздуха, дунула на пламя свечи.

* * *

Павел Романович, стоя у стола, наспех просматривал привезенные к нему на дачу книги, интуитивно определяя их ценность по внешнему виду: толстые тома в добротных кожаных переплетах, тронутые печатью времени, бережно откладывал в одну сторону стола, тонкие, в картонных обложках, небрежно бросал в другую. Просматривать текст, хотя бы бегло, было бесполезно: санскрита, на котором были написаны большинство книг, он не знал, а тибетский алфавит, встречавшийся в некоторых томах, вообще видел впервые. Все отобранные книги были рукописными, с красочными миниатюрами и виньетками, выполненными яркими красками, которые, несмотря на явную древность, сохранили свежесть и сочность оттенков. Наконец сортировка книг была окончена.

– Вы что, все подряд брали? – недовольно спросил Павел Романович двух парней, молча сидевших на диване, стоявшем в простенке между окон.

– Почему подряд? – с легкой обидой отозвался один из них. – Сначала отобрали толстые тома в старых переплетах, потом видим, место еще в багажнике есть, прихватили и эти, – кивнул он в сторону книг в картонных переплетах. – Как ты и приказывал…

– А в других комнатах книг не было? – уточнил хозяин дачи, глядя на своих собеседников выпуклыми коричневыми глазами.

– Вроде бы нет… Да мы особенно и не искали, – откровенно ответил парень. – Эта ведьма седая хоть и мертвая в кресле сидела, а только отвернешься к шкафу, кажется, что она тебе сейчас на спину прыгнет, – невольно поежился рассказчик. – Если бы мы ее сами прикончили – другое дело. А так… Зашли в смежную комнату, видим через портьеры, что в кабинете свет горит. И вдруг – погас! Мы выждали немного – тихо все. Прошли ощупью туда, зажгли спичку, потом включили свет, а она сидит в кресле готовая. Перед ней на столике свечка и какая-то ерундовина на подставке: арка, а внутри шар стеклянный на цепочке висит. Маятник, наверное, – предположил парень. – Но на часы не похоже.

– Почему же вы не прихватили эти… часы с собой? – с досадой спросил Павел Романович.

– А зачем? – удивился белокурый собеседник. – В игрушки мы с Сашкой давно уже не играем – возраст не тот, – покосился он на своего товарища. – А лишнюю улику с собой тащить… – махнул рукой рассказчик. – Да на них и циферблата даже не было. Это я так думаю, что шар вместо маятника, а вообще-то черт его знает, для чего эта игрушка на столе стояла.

– Интересное все-таки совпадение, – задумчиво сказал Павел Романович, садясь к столу. – Вы зашли в квартиру, подошли уже к кабинету, и тут она внезапно умирает. А перед этим гасит свечу…

– Может, она услышала нас и с перепугу того? – предположил темноволосый крепыш Сашка. – Старая женщина… Ночь… Тишина в квартире. И тут…

– Как же: с перепугу! – презрительно перебил его хозяин дома. – Эта баба в таких местах бывала, куда вас на аркане не затащишь: всю Азию пешком прошла. Не-е-ет, – убежденно протянул Павел Романович, – тут что-то другое…

– Ничего там другого не было, – раздраженно возразил Сашка. – Что мы, «жмуриков» не видели? И Юрка у нее пульс щупал. Никаких признаков! Слушай, а она, случайно, не наркоманка была? – высказал Сашка неожиданную догадку.

– По-моему, нет. А почему ты так решил? – удивился Павел Романович.

– Ты же сам говорил, что она по Азии бродила. Могла там к наркотикам и привыкнуть, – привел Сашка веский, на его взгляд, довод. – Плевое дело! Там этой дряни на каждом углу: колись, сколько влезет. А у нее на столе как раз игла какая-то лежала с желтой головкой. Рядом со свечой. Может, дозу не рассчитала?

– Какая еще игла? – насторожился Павел Романович. – Шприц?

– Нет, игла, – качнул головой собеседник. – Только я такую первый раз увидел: короткая и толстая.

– Та-а-ак… – с угрожающими нотками в голосе протянул хозяин квартиры. – Теперь уже игла появилась.

И, уперев локти в столешницу, положил подбородок на ладони. Глядя на своих помощников немигающим взглядом темных глаз, решал, что ему делать дальше: избить их сейчас или отложить это до более удобного случая. Нормальные с виду ребята, без вывертов, обоим по двадцать лет, идут без боязни на любое дело, а вот насчет сообразительности – туговато. Все время рядом поводырь нужен. А ведь оба заочно в институте учатся. «Деньги учатся! – мысленно поправил себя Павел Романович. – А они в кабаках с девками пропадают». Подавив в себе приступ раздражения, с притворным равнодушием спросил:

– Больше ничего интересного там не заметили?

– Нет, – неуверенно ответил светловолосый Юрий. – В том кабинете, кроме книжных шкафов и стола с креслом, ничего и не было. Картина, правда, небольшая на стене висела, – припомнил он.

– Картина? – выпрямился на стуле Павел Романович. – А что на ней изображено?

– Да ерунда какая-то… – беспечно отмахнулся Юрий. – Дикарь голый сидит возле костра, греется. А кругом – горы.

– Сам ты дикарь! – не выдержал Павел Романович. – Надо было ее снять и сюда привезти. Это могло быть знаешь чье полотно?

– Чье? – зло спросил Юрий.

– А-а-а… Ладно, – с досадой сказал хозяин, понимая, что имя художника ни о чем не скажет его помощникам. – Надо было самому мне с вами ехать, – запоздало пожалел он.

– Так чего же ты зевал? – с насмешкой и издевкой спросил Юрий, не обращая внимания на толчки своего напарника, сидевшего рядом. – Место свободное в машине было, надо было поехать. Сам там и разобрался бы, что брать, а что оставить. Заодно на эту ведьму поближе бы посмотрел… Пульс у нее пощупал.

– Ты не очень-то остроумничай! – повысил голос Павел Романович. – Я сам знаю, когда мне ехать, а когда нет. Несите эту макулатуру назад в машину, – показал он на груду книг в картонных переплетах. Сложите их в мешок, туда же пару кирпичей и – в реку. Пусть рыбы просвещаются, – усмехнулся он, вставая со стула. – Кирпичи возьмете из штабеля возле гаража, – подсказал он помощникам. – А то будете искать…

– А с деньгами как? – спросил Юрий. – Мы с Сашкой на мели…

– С деньгами? – переспросил хозяин дачи, задумчиво глядя то на груду старинных фолиантов, то на своих мускулистых подручных, стоявших возле дивана с хмурыми лицами. – С деньгами сложнее… Поторопимся – прогадаем. Сегодня приглашу одного друга, пусть посмотрит книги, оценит, а потом уже пойдем к тем, кто этот товар заказывал.

– Я чувствовал, что с этими букварями проблемы будут, – тоскливо сказал Сашка, взъерошив ладонью темную прическу. – Мы, Павел Романович, еще за ключи не расплатились, напомнил он главарю. – Обещали отдать деньги и ключи, как только опробуем их… А этот мастер, Сизарь, берет не на бутылку, ты сам знаешь.

– Знаю, – полез в карман пиджака Павел Романович. – Я вам пока немного из своих дам, только смотрите не загудите, – предупредил он. – У нас еще работы много…

– Не маленькие, сами знаем, – повеселели парни. – Мы прямо от тебя в диетическую столовую двинем, – насмешливо сказал Юрий. – Обезжиренного молока давно не пили, – засмеялся он.

* * *

За двадцать с лишним лет работы в милиции майор Кириков насмотрелся всякого и вполне искренне полагал, что теперь его трудно чем-нибудь удивить. Последний раз он удивился, когда оставил оперативнорозыскную работу и пришел сюда заведовать следственно-аналитическим отделом при областном управлении МВД. Приводя в порядок картотеку преступников, рассматривая многочисленные фотографии, Денис Николаевич не переставал удивляться капризам природы, которая наделила закоренелых рецидивистов внешностью мыслителей, а прожженные аферистки выглядели на снимках невинными школьницами, которые впервые узнали на уроке биологии, откуда берутся дети. При виде фотографии молодого мужчины, похожего на пианиста в момент наивысшего духовного подъема, майор Кириков окончательно растерялся. В картотеке мужчине была дана краткая и емкая характеристика: людоед.

«В наше время?! – ошарашенно думал Денис Николаевич, разглядывая интеллектуальное лицо молодого мужчины. – И с такой внешностью? Вот тебе и все учение Ломброзо…[1]1
  Чезаре Ломброзо (1835–1909) – итальянский психиатр и криминалист.


[Закрыть]» Он долго размышлял, куда ему поместить фотографию этого «музыканта», и, не придумав ничего лучшего, решил завести новый раздел – «особо редкие преступления», надеясь в глубине души, что ему не придется пополнять этот ящичек в картотеке новыми фотографиями. С тех пор он с невозмутимым видом выслушивал от товарищей по службе любые истории, как бы дико они ни звучали, а выслушав, равнодушно ронял: «Бывает…» И уж меньше всего Денис Николаевич ожидал, что в очередной раз его удивит давний друг Друян, работавший следователем по особо важным делам. С тех пор как Кириков оставил оперативно-розыскную службу, они с ним стали реже встречаться, но при каждом удобном случае обменивались новостями.

Сегодня Сергей Викторович пришел в кабинет к Кирикову явно не для того, чтобы болтать о пустяках с другом или вспоминать годы безвозвратно ушедшей молодости. Служебный день у обоих только начался, настенные часы в кабинете майора лишь недавно пробили девять; к тому же вид у следователя был настолько озабоченный, что Денис Николаевич сразу догадался: Друян пришел к нему не просто поговорить, а по какому-то неотложному делу. Поздоровавшись, Сергей Викторович сел за стол напротив Кирикова и, положив перед собой служебную папку, задал неожиданный вопрос:

– У тебя в картотеке про оборотней и привидения ничего нету?

Спросил Друян об этом тоном человека, безмерно уставшего в поисках правильного ответа на мучивший его вопрос, но вместе с тем не утратившего надежды выйти с чьей-нибудь помощью из тупиковой ситуации.

– Про кого-о? – удивленно вскинул брови Денис Николаевич. – С чего это вдруг тебя на чертовщину потянуло? – спросил Кириков, озабоченно разглядывая друга. – Других дел нет?

Внимательно оглядев следователя, он несколько успокоился: взгляд серых глаз Друяна как всегда был ясным, сидел он на стуле спокойно, не дергаясь без причины из стороны в сторону, серый костюм отлично отглажен, а в воротнике светлой рубашки аккуратный узел неброского галстука. Нет, все, как обычно… Вот только упрямый завиток волос – «телячий зализ» – возле левого виска начал седеть. С юмором у Друяна тоже всегда все было в порядке, и шутить так неуклюже он бы не стал.

– Что у тебя случилось, Сергей? – участливо спросил Кириков.

– Если откровенно, то я и сам не знаю что… Сказать кому-нибудь постороннему – не поверят. Я даже и в прокуратуре пока об этом молчу.

Бесцельно постучав кончиками пальцев по лежащей перед ним папке, Сергей Викторович каким-то тусклым голосом сообщил:

– Труп у меня вчера пропал, Денис, вот что… Женский. И не просто пропал, а сам ушел. Из морга… И неизвестно куда.

К такому сообщению Денис Николаевич был явно не подготовлен: нервно хохотнув, он потянулся к пачке сигарет, лежавшей у телефона, затем, закурив, оглянулся зачем-то через левое плечо, в сторону окна, и, наконец, ненадолго задумался, осмысливая услышанную новость.

– Та-а-ак… Ты посиди немного, я сейчас… – попросил Кириков.

Он встал из-за стола, прошел к двери кабинета и запер ее изнутри на ключ. Затем открыл сейф, стоявший у окна и достал из его глубины початую бутылку коньяка и стакан. Наполнив его до половины, подал следователю: – Пей!

– Ты, наверное, думаешь, что у меня приступ белой горячки? – усмехнулся Друян, машинально беря стакан. – Или что-нибудь вроде этого…

– Ничего я пока не думаю, – слегка поморщился майор. – Но… раз труп ушел, порция коньяка тебе не повредит. Меньше горечь утраты будет, – снова нервно хохотнул Кириков.

– А ты? – для приличия спросил следователь, поднося стакан ко рту. – Или второго стакана нет?

– Я-то с какой стати с утра прикладываться буду? У меня пока все друзья на месте, – повел Кириков рукой в сторону выдвижных ящичков картотеки.

Спрятав остатки коньяка в сейф, Денис Николаевич отпер дверь, сел на свое место и, закурив сигарету, предложил:

– А теперь рассказывай. Только не торопись! – попросил он. – Тут любая мелочь важна.

– Теперь торопиться некуда, – обреченно вздохнул Сергей Викторович, расстегивая «молнию» на папке. – И незачем… Я к тебе, откровенно говоря, зашел, чтобы ты мне помог какую-нибудь правдоподобную версию придумать насчет этого трупа. Может, думаю, у него в картотеке какие-нибудь казусы хранятся вроде этого… А то ведь ты знаешь, в каких я отношениях с начальством, – продолжал Друян, роясь в папке.

– То, что меня в ранге до «важняка» повысили и в городскую прокуратуру перевели – ерунда! – убежденно сказал он. – Это они одной рукой мне пряник дали, а в другой за спиной кнут держат. Выжидают момент, когда им побольней обжечь можно будет. Для них такой случай – находка! – достал наконец Друян из папки какую-то фотографию. – Как только доложу о пропаже трупа, тут мне и каюк! Хорошо, если просто уволят… А могут перед этим в психушку послать на обследование. Как того санитара из морга…

– Какого еще санитара? – отложил Кириков недокуренную сигарету в пепельницу.

– Ты же просил не торопиться, – напомнил майору следователь. – Вот пойдем до него, я скажу – какого… Тебе не приходилось встречаться с этой женщиной? – спросил Друян хозяина кабинета, подавая ему через стол фотографию.

– Нет, – уверенно ответил Кириков, внимательно рассмотрев черно-белую карточку сидящей в кресле хрупкой женщины с закрытыми глазами. – Волосы у нее крашеные? – уточнил Денис Николаевич, возвращая фотографию.

– Нет, седая, – безучастно ответил следователь. – Ты не смотри, что она на фотографии молодо выглядит, ей уже за пятьдесят перевалило. Точнее – пятьдесят три.

– Так это она… из морга пропала?

– Она, – подтвердил Сергей Викторович. – Шарфина Зоя Федоровна… Занималась этнографией восточных народов, философией буддизма, астрологией и… еще какой-то чертовщиной! – раздраженно перечислил Друян. – Попутно занималась психотерапией и гомеопатией. Но это уже не для всех, а только для избранных по рекомендациям знакомых.

– Как же ее убили? – поинтересовался Кириков.

– А кто говорит, что ее убили? – удивленно воскликнул следователь. – Ограбили – да! Два шкафа с книгами очистили. Еще в двух – выборочно несколько томов взяли.

Все остальное – на месте. Так, по крайне мере, домработница говорит…

– Так был труп или нет? – начал сердиться майор, закуривая очередную сигарету. – А то мне эта чертовщина не совсем понятна: никого не убивали, а труп из морга исчез.

– Сейчас я тебе все подробно расскажу, как ты просил, – пообещал Друян, пряча фотографию в папку, – а ты мне подскажешь, был труп или нет. Застегнув шапку, добавил: – И где его теперь искать?

* * *

Первой обнаружила труп Зои Федоровны приходящая домработница Нина, открывшая утром двери квартиры своими ключами Она и позвонила в милицию. Друян приехал на место происшествия, когда там уже трудилась целая бригада: фотограф, судмедэксперт и начальник уголовного розыска из райотдела с незнакомым Друяну помощником. Участковый, стоя на лестничной площадке, о чем-то беседовал с соседями потерпевшей. Обычная картина… Осматривая в сопровождении домработницы трехкомнатную квартиру, Сергей Викторович не мог отделаться от ощущения какой-то неуютности, граничащей со смутной тревогой, хотя рядом, в кабинете хозяйки, находились люди.

– Дети у нее есть? – спросил Друян у домработницы.

– Какие дети? – удивленно посмотрела на следователя девушка. – У нее и мужа-то никогда не было…

– Ну, для этого муж необязателен, – обронил Друян, проходя в спальню. – Было бы желание…

– Желания у нее, по-моему, тоже не было, – холодно ответила домработница.

«Похоже, что так, – мысленно согласился с ней Сергей Викторович, осматривая огромную пустую спальню, в которой, кроме узкой деревянной кровати с маленьким ковриком на полу и платяного шкафа, больше ничего не было. – Ложе не для любовных утех: на такой кровати и одному-то тесно.»

– А кем она работала? – продолжал расспросы Друян, распахнув створки шкафа и рассматривая висящую на вешалках одежду. – Вернее – где?

– Нигде, – ответила Нина. – Она все время что-то писала, иногда печатала… Машинка у нее в нижнем ящике книжного шкафа стоит. Потом куда-то отпечатанное отвозила. Наверное, в редакции, – предположила она. – Но днем она редко этим занималась: посетители мешали. А после обеда садилась в кабинете и писала.

– Какие посетители? – поинтересовался Сергей Викторович, внимательно глядя на высокую девушку с темными вьющимися волосами, свободно падавшими на плечи. «Если она не работала, то на что жила? Д еще и домработницу держала! – думал следователь. – За «спасибо» никто работать не будет. Тем более – такая девушка».

– Разные… – ответила Нина. – Я их никого не знала. Позвонят ей, обычно, перед ужином, и, если согласится, они на следующий день приходят. В основном мужчины приходили, – дополнила свой рассказ домработница. – Иногда женщины. Но те – редко. Многие мужчины на своих машинах приезжали.

– Они сами об этом говорили? – усмехнулся Друян, вспомнив, что они находятся на третьем этаже.

– Зачем мне об этом говорить? – слегка обиделась Нина. – Возишься на кухне, посмотришь в окно, и весь двор виден.

– Понятно, – двинулся Сергей Викторович к дверям. – Она что, лечила их чем-нибудь?

– Не знаю, – пожала плечами девушка.

– Беседовали они обычно в кабинете, меня она туда во время бесед не пускала. Даже когда я уборку там делала, она из кабинета не выходила.

– А посетители какого возраста были – молодые, старые? – безразличным тоном спросил Друян, останавливаясь в столовой возле большого продолговатого стола с зеркальной полировкой. Вдоль него были расставлены дорогие, мягкие стулья с темнозеленой обивкой.

– Сказать, чтобы очень старые… – слегка задумалась девушка. – Всякие бывали… Но в основном далеко за тридцать.

– А как вы с Зоей Федоровной познакомились? – спросил следователь. – Откуда вы узнали, что ей домработница нужна?

– Я в университете училась, – опустила взгляд девушка. – На философском… Через два года должна была закончить. А тут отец умер, помогать некому… – вздохнула Нина. – Мать продавцом в книжном работает. Здорово не разгонишься… Хотела бросить университет, а профессор Головин отсоветовал. «Возьми, – говорит, – академический отпуск на год, подработаешь денег, а потом учебу закончишь». И дал мне записку к Зое Федоровне. Ну, она меня и взяла к себе домработницей.

«Дожились! – мысленно изумился Друян.

– Философ – в прислугах! А вообще-то… Работают же за границей дочери миллионеров на каникулах посудомойками, и – ничего. Познают цену деньгам на практике. А нам до сих пор все это в дикость».

– Ну и как, – не удержался Сергей Викторович, – удалось вам что-нибудь скопить? Я это к тому спрашиваю, что ведь она сама не работала. Так вы говорили…

– Не работала – это ее дело, – сердито сузила глаза девушка. – Но платила она мне хорошо… Не обижала. Мне два месяца оставалось доработать, а в сентябре я бы в университет вернулась. Она обещала мне помогать, только чтоб я по субботам приходила к ней убирать и готовить. Да вот не пришлось… – погрустнела Нина.

Друян не понял, чем были вызваны нотки огорчения в тоне Нины: то ли ей было жаль ушедшую из жизни хозяйку дома, то ли она была расстроена тем, что эта внезапная смерть лишила ее возможности получать за труд приличные деньги.

– Еще один вопрос: вы говорили, что ей часто звонили, а телефона я нигде не вижу.

– Их даже два, – слегка улыбнулась девушка. – Один – в прихожей. Он за дверью на стене висит. Второй – на кухне. А в комнатах телефона нет. Наверное, чтоб не отвлекать от работы, – предположила Нина.

– Ладно, – решил на время прекратить расспросы Друян. – Посмотрим, как дела в кабинете идут. Пойдемте со мной, может у кого-нибудь еще вопросы возникнут.

Войдя в кабинет пострадавшей, Сергей Викторович сразу понял, что ход расследования по какой-то причине застопорился. Участковый с лейтенантскими погонами сидел теперь возле лакированного столика и бездумно вертел в пальцах шариковую ручку, рассматривая серебряную арку с голубоватым шаром. Перед лейтенантом лежал едва начатый лист протокола, а судмедэксперт и два оперативника стояли с растерянными лицами возле глубокого кресла, в котором лежала погибшая хозяйка квартиры. Возле опустошенных книжных шкафов топтались двое мужчин пенсионного возраста, безуспешно старавшихся придать своим лицам умный и значительный вид, не подозревая, что благодаря этим усилиям они похожи на двух забулдыг, пытающихся вспомнить, куда они по пьянке засунули ключи от собственной квартиры. «Опять каких-то идиотов участковый нашел, – недовольно поморщился Друян. – Хоть бы раз нормальные понятые попались…»

– А мы вас ждем, Сергей Викторович! – явно обрадовался судмедэксперт, увидев вошедшего в комнату следователя. – Посоветоваться надо в одном деле…

И, отведя Друяна к окну, вполголоса, так, чтобы не слышали понятые и домработница, несколько смущенно сообщил:

– Я, Сергей Викторович, в тупике. Впервые встречаюсь с таким случаем: не могу определить причину смерти. Даже приблизительно! Да и вид у нее какой-то… – покосился судмедэксперт в сторону кресла. – Не похожий на умершую.

– Ты думаешь, что говоришь? – строго спросил Друян. – Не похожий… – иронично повторил он. – Перед ней же шприц миниатюрный лежит, – напомнил следователь. – Какую еще тут причину искать?

– Шприц лежит, – нехотя согласился судмедэксперт. – И след укола в вену возле локтевого сгиба есть. Но признаков трупного окоченения нету! – подчеркнул врач. – Тебе это понятно?

– Может, мало времени прошло с момента смерти? – предположил Друян. – Мы же не знаем, когда ее ограбили. Возможно, перед самым приходом домработницы. И лето сейчас… Жара стоит.

– Жара… – иронично повторил судмедэксперт. – Ну и что? – пожал плечами врач. – Я могу уверенно определить, что человек мертв, через несколько минут после его кончины. А мы с тобой находимся тут уже около часа, да пока сюда доехали… И потом: если в той игле, – кивнул он в сторону стола, – был какой-то яд, то он наверняка из группы сильнодействующих. Не будут же преступники сидеть возле нее и ждать, пока она скончается? А тут ни по губам, ни по кожным покровам не видно, что ей яд вкололи. И вообще тут что-то не так… – безнадежно махнул рукой врач.

– Что именно? – начал раздражаться следователь.

– Да все! – тоже вспылил судмедэксперт. – Я, конечно, не следователь, – сделал он оговорку, – но мне непонятно, почему она в такой позе? Ни следов сопротивления, ни конвульсивных судорог… Как будто спокойно заснула. И второе: почему прислали именно тебя? Нет, ты не думай, я ничего против тебя не имею, – заторопился с объяснениями врач. – Не один год вместе работаем… Но… ты же теперь «важняк», а тут – рядовое ограбление с непонятным убийством. Или ты что-то знаешь, да молчишь? – с надеждой спросил он. – А, Сергей Викторович?

– Наверное, под рукой больше никого не оказалось. Начальству виднее, кого куда посылать, – обронил Друян, понимая, что судмедэксперт во многом прав.

И, посылая его сюда, прокурор города заранее предвидел, что расследование будет не из легких. Только откуда он мог это знать? Значит, были какие-то другие причины, заставившие прокурора послать сюда следователя по особо важным делам.

– Ваша хозяйка всегда посетителей у себя принимала? – спросил Друян домработницу, стоявшую у притолоки двери. – Или ездила к кому-нибудь на дом по приглашению?

Этот вопрос Сергей Викторович задал, вспомнив о записке профессора Головина.

– Иногда за ней машина приходила, – ответила Нина, – а через час-два назад привозила. А куда она ездила – не знаю.

– Давайте в протоколе напишем: предположительная причина смерти – отравление неизвестным ядом, – предложил следователь судмедэксперту. – А я пока этот шприц в лабораторию спецам сдам, пусть понюхают, чем там пахнет.

– Что же мне с трупом делать? – задумался врач. – Я его, наверное, отправлю пока в морг, только прослежу, чтобы в холодильную камеру не положили, а где-нибудь отдельно пристроили. Это ненадолго: проконсультируюсь кое с кем, дождусь, что анализ содержимого в шприце покажет, а тогда… Но все равно придется кого-нибудь из коллег пригласить: у самого рука не поднимется вскрытие делать, – смущенно признался он. – Сейчас десять утра, – посмотрел врач на часы, – после обеда буду знать точный диагноз. Раньше не обещаю, – беспомощно развел руки в стороны судмедэксперт.