Текст книги "Избранные произведения. В.2-х томах. Т. 1. Стихотворения. Песни"

Автор книги: Николай Доризо

С. С. Смирнову

1

 
На завьюженном Севере,
Без друзей,
                    без наград,
Жил,
            лишенный доверия,
Одинокий солдат.
Был он пулею стрижен,
Был осколком задет,
Только орденских книжек
У рубцов его нет.
Мы считали,
                       что этот
Русский воин
                       в бою
Нашу Родину предал
На переднем краю.
Об одном мы не знали:
Что над мрамором плит
Не солдат безымянный —
Он из бронзы отлит.
В том же самом движенье,
С той же связкой гранат,
Как в далеком сраженье,
Где был ранен солдат.
Мы несли ему лилии,
Но,
           недвижен и строг,
Он свой адрес,
                             фамилию
Подсказать нам не мог.
И, оставшись на свете
Без родного полка,
Виноват был в анкете,
В бронзе —
                      прав на века!..
 

2

 
Человек
               искал героев Брестской крепости,
Как старатель золото искал,
Все легенды расспросил в окрестности,
Имена по буквам собирал.
В казематах
                        надписи выпытывал,
Письма слал по дальним адресам
И нашел
                героя позабытого,
И ему сперва поверил сам.
Доказал,
               что намертво контужен
Тот герой,
                     пред кем мы все в долгу,
Только тело в шрамах,
                                                 а не душу
Отдал в плен вошедшему врагу.
 

3

 
Мой товарищ,
                         жил он недалече.
Заседали в клубе мы одном.
Я его, бывало, не замечу,
А теперь все думаю о нем.
Найдены
                тобой
                            герои Бреста.
Ордена
                 заслуженно горят.
Но средь них
                          одно
                                     пустует место,
Так займи же ты его – солдат!.
А в моей судьбе
                             была ли веха
Или только гладкие пути?
Спас ли я
                    вот так же
                                         человека?
А ведь мог, наверное, спасти!..
 

1957

Т. Рымшевич

 
«Любимая, далекая,
Дочурка черноокая,
Нежно мишку укрой,
Вот окончится бой,
Твой отец вернется домой…»
 
 
В сорок втором, еще мальчишкой,
Однажды ночью наугад
Про девочку с тем самым мишкой
Сложил я песню для солдат.
Гармонь сорок второго года,
Как мог, твой звук я повторил,
Как мог, письмо продолжил чье-то
И чью-то грусть удочерил.
Не знал в тот год я рифмы модной,
Чеканных граней мастерства,
Но были от беды народной
Взрослей меня
                             мои слова.
 
 
«Любимая, далекая,
Дочурка черноокая,
Нежно мишку укрой,
Вот окончится бой,
Твой отец вернется домой…»
Писал я с болью эти строчки,
Я – не отец и не поэт.
С тех дней
До дня рожденья дочки
Еще мне жить пятнадцать лет.
О ней не ведал я в ту полночь —
Хоть день прожить бы на земле!
Я был юнцом, но старшим в помощь
Отцом
                  считал себя в семье…
Уж как-то так случилось это,
Что я забыл о песне той —
Для искушенного поэта
Негож язык ее простой.
И вдруг сегодня – что за чудо! —
Звучит по радио она.
И дорога она кому-то,
И до сих пор еще нужна.
 
 
О ней сегодня письма пишут,
Как бы о девочке своей.
Под городской и сельской крышей
Она жила среди людей.
Но потеряв меня когда-то,
Она до нынешнего дня,
Как дочь пропавшего солдата,
Искала столько лет меня!
 

1970

 
С тех времен,
                        не таких уж далеких,
Здесь осталась,
                              как пепел костра,
Сиротливых,
                      ничейных,
                                               безногих
Детских туфелек пыльных гора.
Пострашнее потех Тамерлана.
Обнаженной горы черепов,
Эта явь
                или сон мой,
                                         как рана,
Эта горка худых башмаков…
Есть гостиница в Бухенвальде
Для туристов из разных стран.
Комфортабельные кровати.
Танцплощадка и ресторан.
В холл спускаюсь
                             бессонно,
                                               сутуло.
Чья-то музыка из-за угла
Непонятным весельем хлестнула,
Как холодной водой обдала.
Вы скучаете здесь?
Не скучайте!
До утра радиола орет.
В Бухенвальде,
в самом Бухенвальде
Англичанки танцуют фокстрот.
Что ж! Живите спокойно и сыто.
Но, послушайте,
                               именно здесь
В безмятежности вашего быта
Что-то очень опасное есть.
Англичане,
                    французы,
                                             ирландцы!
Не забудьте о них, неживых!
Как бы вы не оставили в танце
Гору туфелек
                              легких
                                            своих!
 

1962

 
Нагой дикарь в набедренной повязке,
Тысячелетья не читал он книг,
Читает он своих закатов краски,
Любой оттенок замечая в них.
Он понимает запахи и звуки,
Движенье трав, звериный хитрый след,
Пигмей – наследник дедовской науки,
Которой тоже, может, тыщи лет.
В своем лесу он знает все листочки,
Дитя природы, с детства он постиг,
Быть может, величайшую из книг,
В которой мне
Не прочитать и строчки.
Я не расист. Не буду им вовеки.
Я, как о брате, думаю о нем.
Да, он дикарь
В моей библиотеке,
Но я
           дикарь
В его лесу родном.
 

1972

 
Не писал стихов
И не пишу, —
Ими я, как воздухом,
Дышу.
Им я, как себе,
Принадлежу.
Под подушкой утром
Нахожу.
Не писал стихов
И не пишу, —
Просто я себя
Перевожу
На язык понятных людям
Слов,
Не писал
И не пишу стихов.
Можно ли профессией
Считать
Свойство
                      за обиженных
Страдать?
Как назвать
                       работою,
Скажи,
Неприятье подлости
И лжи?
Полюбить товарища.
Как брата, —
Разве это
Специальность чья-то?
Восхищенье женщиной своей,
До рассвета
Дрожь тоски по ней.
Как назвать
                      работою,
Скажи,
Это состояние души?
Я и сам не знаю,
Видит бог,
Сколько мне прожить
Осталось строк…
Нет такой профессии —
Поэт,
И такой работы
Тоже нет.
 

1971

Андрияну Николаеву

 
О космос!.. В той далекой звездности
Я не был – грешный и земной,
Но – черт возьмн! – летали в космосе
Стихи, написанные мной.
Их Николаев взял в ракету,
Чтоб на досуге почитать,
И двести с лишним раз планету
Им выпал жребий облетать.
На миг явившись к нам по вызову,
Ответив центру на сигнал,
Он томик мой
                        по телевизору
Земному шару
                          показал.
Мой век, не знающий предела…
Когда, в какие времена
Случалось так, чтоб залетела
Книжонка
                     в космос
Хоть одна!
Пишу, как будто сказку выдумал,
Как будто волю дал мечте,
Мне б даже Пушкин позавидовал,
Верней, не мне —
Той высоте.
В одном мое большое бедствие,
Одной встревожен я бедой —
Как мне добиться соответствия
Моих стихов
                         с той высотой?
 

1971

 
Писал стихи, опаздывал.
Их так ждала редакция!
Попался том Некрасова,
И с ним не смог расстаться я!
 
 
Своих стихов не хочется.
Померкло их значение.
Нет бескорыстней творчества,
Чем вдохновенье чтения.
 

1961

 
Он в этот день писал свою «Полтаву»,
Он был полтавским боем оглушен.
Любовь мирскую, бронзовую славу —
Он все забыл: писал «Полтаву» он.
 
 
Всю ночь ходил по комнате в сорочке,
И все твердил, все бормотал свое.
И засыпал на непослушной строчке
И просыпался на плече ее.
 
 
Вдруг за спиною двери загремели,
И в комнату заходят господа:
– Вас ждет Дантес, как вы того хотели.
Дуэль сегодня или никогда!
 
 
Что им ответить, этим светским сводням?
И вдруг он стал беспомощным таким…
– Потом! Потом! Но только не сегодня,
Я не могу сегодня драться с ним.
 
 
Они ушли. А он кусает губы.
– Ну, погодите, встретимся еще! —
И вновь в ушах поют «Полтавы» трубы,
И строки боем дышат горячо.
 
 
Летят полки на приступ, как метели,
Ведомые стремительным пером…
В рабочий день не ходят на дуэли
И счеты с жизнью сводят за столом
 
 
…Мы побеждаем. Нами крепость взята.
Победой той от смерти он спасен.
Так было бы, я в это верю свято,
Когда б в тот день писал «Полтаву» он.
 

1963

 
Нет, жив Дантес. Он жив опасно,
Жив, вплоть до нынешнего дня.
Ежеминутно, ежечасно
Он может выстрелить в меня.
Его бы век назад убила
Священной пули прямота,
Когда бы сердце, сердце было
В нем,
А не пуговица та!
Он жив, и нет конца дуэли,
Дуэли, длящейся века,
Не в славной бронзе,
В жалком теле
Еще бессмертен он пока.
Бессмертен
                      похотливо,
                                                жадно,
Бессмертен всласть,
Шкодливо, зло.
Скажите: с кем так беспощадно
Ему сегодня повезло?
Он все на свете опорочит
Из-за тщеславья своего.
О, как бессмертно он хохочет —
Святого нету для него!
Чье божество, чью Гончарову,
Чью честь
Порочит он сейчас?
Кого из нас он предал снова,
Оклеветал кого из нас?
Он жив. Непримиримы мы с ним.
Дуэль не место для речей.
Он бьет. И рассыпает выстрел
На дробь смертельных мелочей.
Дантесу – смерть.
Мой выстрел грянет
Той пуле
              пушкинской
                                         вослед.
Я не добью – товарищ встанет.
Поднимет хладный пистолет.
 

1960

 
Как девочка, тонка, бледна,
Едва достигнув совершеннолетья,
В день свадьбы
                                 знала ли она,
Что вышла замуж
                               за бессмертье?
Что сохранится на века
Там, за супружеским порогом,
Все то, к чему ее рука
В быту коснется ненароком.
И даже строки письмеца,
Что он писал, о ней вздыхая,
Похитит
              из ее ларца
Его вдова.
Вдова другая.
Непогрешимая вдова —
Святая пушкинская слава,
Одна
            на все его слова
Теперь имеющая право.
И перед этою вдовой
Ей, Натали, Наташе, Таше,
Нет оправдания
                             живой,
Нет оправданья
                             мертвой даже.
За то, что рок смертельный был,
Был рок
                 родиться ей красивой…
А он
           такой
                          ее любил,
Домашней, доброй, нешумливой.
Поэзия и красота —
Естественней союза нету.
Но как ты ненавистна свету,
Гармония живая та!
Одно мерило всех мерил,
Что
        он
               ей верил.
Верил свято
И перед смертью говорил,—
Она ни в чем не виновата.
 

1971

Я памятник себе воздвиг нерукотворный…

 
Как мог при жизни
Он сказать такое?
А он сказал
Такое о себе.
Быть может, в час
Блаженного покоя?
А может быть, в застольной похвальбе?
 
 
Уверенный в себе,
Самодовольный,
Усталый
От читательских похвал?
Нет!
Эти строки
С дерзостью крамольной,
Как перед казнью узник,
Он писал!
 
 
В предчувствии
Кровавой речки Черной,
Печален и тревожно одинок:
«Я памятник воздвиг себе нерукотворный…» —
Так мог сказать
И мученик
И бог!
 

1965

 
Мне всегда не хватает минуты.
Утром, вечером из-за нее
Я нелепо ломаю маршруты,
Как щепу о колено свое.
 
 
Я кручусь сумасшедшею белкой
В циферблате железного дня;
Я спешу за минутною стрелкой.
Но уходит она от меня.
 
 
В лихорадочной этой погоне
Гаснут запахи, звуки, цвета.
И Толстого крестьянские кони
Обгоняют мои поезда.
 

1965

* * *

 
Популярность шумна и
                                          изменчива.
По натуре она такова.
Только слава —
                                надежная женщина,
Но она
            не жена,
                            а вдова.
 

1963

* * *

 
Пусть крошатся,
                            как в пальцах мел,
                                                                года
И пусть
            не так уж много
                                        их осталось.
В нас что-то
                        не стареет
                                             никогда,
И, может, потому
                               страшна
                                                 нам старость.
 

1969

* * *

 
Мелькнет такое
                                в проблесках зрачка
Или в морщинке,
                                 вычерченной тонко,
Что я
            в ребенке
                                    вижу старика,
А в старике
                         вчерашнего ребенка.
 

1969

* * *

 
Скрытая зависть —
Ненависть,
Злобное мщенье.
Явная зависть —
Это почти поклоненье.
 

1972

* * *

 
Работа
              зависти
                                 мешает.
Она
         спасает нас
                                        от зла.
Из всех на свете пчел
                                         не жалит
Лишь
          меда полная
                                    пчела.
 

1971

* * *

 
Скрывай от всех
                                   свои печали,
На людях
                     мрачным не бывай.
От всех скрывай их.
Но вначале
От самого себя
                            скрывай.
 

1973

МАТЕМАТИКА ЖИЗНИ

 
Даже бедой
                    не спеши
                                    пренебречь.
Жизнь —
                как решенье задачи.
Из неудачи
Сумей ты извлечь
Корень удачи.
 

1973

* * *

 
Для старых поэтов,
Которым всю жизнь
Не везло,
Опасен почет
И опасны награды,
Как хлеб
Для дистрофика
После голодной блокады,
Опасно
Признанье,
Когда оно поздно пришло.
 

1965

* * *

 
О, как нам часто кажется в душе,
Что мы, мужчины,
                                  властвуем,
                                                          решаем.
Нет!
          Только тех мы женщин выбираем,
Которые
                нас выбрали
                                           уже.
 

1969

* * *

 
У всякой ревности,
                                    ей-богу, есть причина,
И есть один неписаный закон:
Когда не верит
                              женщине
                                                 мужчина,
Не верит он не ей, —
                                      в себя
                                                     не верит он.
 

1969

* * *

 
Хотите совет?
Ему нету цены.
Пусть он вам послужит
Надежною службой.
Когда вам завидуют —
Будьте сильны,
Тогда даже зависть
Становится
                         дружбой.
 

1958

* * *

 
Как много фамилий,
Как мало имен!
Поэтов у нас
                      изобилие.
И как нелегко
                         перейти Рубикон,
Чтоб именем
                        стала фамилия!
 

1969

* * *

 
Не знаю,
Сколько жить еще осталось,
Но заявляю вам,
Мои друзья, —
Усталость
Можно отложить
На старость,
Любовь
             на старость
Отложить
                    нельзя.
 

1974

* * *

 
Уж так положено:
Сперва
Цветы,
             объятья при отъезде,
Но вот
                все сказаны слова,
А твой состав
                         стоит на месте
И ты,
             как лишняя строка
В законченном стихотворенье,
Из-за спины проводника
Выглядываешь в отдаленье,
Как будто
                  в чем-то виноват
Перед друзьями
                             и родными,
Как будто все
                          уже хотят,
Чтоб ты скорей
                              расстался с ними…
Как старый скряга
                                 мотовства,
Боюсь
            успеха
                          на вокзале,
Чтоб все хорошие слова
При жизни
люди мне сказали.
Еще не тронулся состав
В свою
             нездешнюю сторонку…
Не торопись, мой друг,
Оставь
Хоть слово доброе
                                    вдогонку.
 

1969

Елене Сергеевне Булгаковой

 
Мало
           иметь
                         писателю
Хорошую жену,
Надо
               иметь
                             писателю
Хорошую вдову.
Мне эта горькая истина
Спать не дает по ночам.
«Белая гвардия» издана,
Вышли «Записки врача»,
«Мастер и Маргарита»,
«Бег»,
«Театральный роман»…
Все,
              что теперь знаменито,
Кануло б в океан.
Вы понимали,
                         с кем жили.
Русский поклон вам земной!
Каждой
                строкой
                                      дорожили
В книжке его записной.
В ящик
             слова
                              запирали,
И от листа
                      до листа
Эту державу
собрали,
Словно Иван Калита.
Тысячи подвигов скромных,
Подвигов
               ваших
                           святых,
Писем,
               лежавших в приемных
У секретарш занятых.
 
 
Собрана
                вами
                          держава,
Вся,
           до последней главы.
Вы
            и посмертная слава —
Две его верных вдовы…
 

1968

Бесо Жгенти

 
В небе древнего Рустави
Звезды
              женственно
                                         блистали.
– Здесь родился Руставели! —
Нам сказали старики.
В честь его отцы нам дали
Рог
          по кругу
                         «Цинандали».
Здесь родился Руставели,
Сделал первые шаги!
А потом в садах Кварели,
Где рассвета акварели:
– Здесь родился Руставели, —
Встречный горец нам сказал.
Он сказал так убежденно,
Одержимо и влюбленно:
– Здесь родился Руставели! —
Что я спорить с ним не стал.
А в селениях Месхети
Нам сказали даже дети:
– Здесь родился Руставели. —
Всюду слышим весть одну,
Широка она,
                       раздольна.
И подумал я невольно:
«Нет!
            Родился Руставели
На моем родном Дону!»
Ты не спорь со мною,
                                          Жгенти,
Может, где-нибудь
                               в Ташкенте:
– Здесь родился Руставели! —
Кто-то скажет про него.
Ну, а все же, в самом деле,
Где ж родился Руставели?
 
 
Там родился Руставели,
Где мы так хотим того!
 

1962

 
В тишине уснувшего вагона
У меня спросил старик сосед:
– Кто вы по профессии? —
                                                 Смущенно
Я молчал —
                    признаться или нет?
Мне казалось,
                          назовусь поэтом,
Будто славой щегольну чужой,
Ни по книгам
                         и ни по газетам
Вдруг меня не знает спутник мой.
– Ваша как фамилия? —
                                               он сразу
Спросит оживленно,
                                       а потом:
– Как?
              Признаться, не встречал ни разу,
С прозой как-то больше я знаком!..
 
 
В этот вечер
                       (да простит мне муза
Ложь необходимую сию)
Я назвал себя
                             студентом вуза,
Грустно скрыв профессию свою.
Скрыл – и зубы стиснул от обиды,
Подмывало дать другой ответ, —
Я ведь не сказал бы
                                   «знаменитый»,
Я б ответил скромно:
                                      – Я поэт, —
Это не трудов моих оценка —
Ведь сосед не скрыл, что агроном.
Хоть с его я славой не знаком.
Агроном,
                   а тоже не Лысенко.
 
 
На вагонной полке плохо спится,
Долго говорили мы впотьмах:
Я, робея,
                   о сортах пшеницы,
Он о Маяковском,
                                     о стихах,
Моего любимого поэта
Наизусть всю ночь он мне читал,
Волновался, требовал похвал,
Будто сам он сочинил все это…
 
 
Мы с ним вышли на перрон московский,
Долго я глядел соседу вслед.
Мне бы так писать,
                                       как Маяковский,
Чтоб ответить скромно:
                                          – Я поэт!
 

1953

 
Гулять, обедать – просто так
В часы протяжного покоя.
А белый лист – как белый флаг
Опять проигранного боя.
Рванись, строка, из-под пера,
И разогрей сердцебиенье
Моя счастливая пора,
Мой отдых до изнеможенья!
 

1958

 
Да разве их, умерших, славят?
Вот что я думаю о славе:
Не мертвым памятники ставят —
Живым, работающим с нами.
 
 
Есенин только начинается,
Блок вновь становится поэтом…
Поэзия – она читается,
Как будто пишется при этом.
 

1959

 
Две старушки —
                           мать и дочь,
Седенькие,
                    старенькие.
Не поймешь,
                         кто мать,
                                          кто дочь,
Обе стали маленькими.
 
 
Доживают век вдвоем
Тихо,
         однозвучно
И стареют
                    с каждым днем
Обе,
         неразлучно.
 
 
Из-под шляпок
                           букольки —
Беленькие стружки.
Покупают бублики
В булочной старушки.
 
 
Как же так?
                     Я замер вдруг,
Недоумевая.
Ведь одну
                     из двух старух
Родила другая.
 
 
Нянчила и нежила,
Умывала личико,
Заплетала
                    свежие
Детские косички.
От простуды берегла.
Это ж было,
                         было…
 
 
Женихов разогнала,
Так ее любила.
 

1968

 
Прошу
             как высшее из благ,
Прошу,
как йода просит рана, —
Ты обмани меня,
                                но так,
Чтоб не заметил я обмана.
Тайком
             ты в чай мне положи,
Чтоб мог хоть как-то я забыться,
Таблетку той снотворной лжи,
После которой легче спится.
Не суетой никчемных врак,
Не добродетельностью речи
Ты обмани меня,
                                 но так,
Чтоб наконец я стал доверчив.
Солги мне,
                   как ноябрьский день,
Который вдруг таким бывает,
Что среди осени сирень
Наивно почки раскрывает.
С тобой так тяжко я умен,
Когда ж с тобою глупым стану?
Пусть нежность женщин всех времен
Поможет твоему обману.
Чтоб я тебе поверить миг,
Твоим глазам,
                        всегда далеким.
Как страшно
                      стать вдруг одиноким,
Хотя давно я одинок.
 

1970

Дочке моей Леночке

 
Вот стоишь ты
В пальтишке из драпа…
Только речь моя
Не о тебе.
Сочиненье ка тему
«Мой папа»
Было задано
Третьему «Б».
Тема очень проста
И понятна,
А в тетрадках
Пустые листки,
И молчат
Отрешенно, невнятно
Даже первые ученики.
Хоть бы слово одно
Или фраза!
Почему же их нет,
Этих слов?
Оказалось,
Почти что полкласса
На отшибе растет.
Без отцов.
Не погост,
Что солдатами вырыт,
Не война,
Что в смертельной крови…
Сколько их развелось,
Этих сирот,
Этих маленьких сирот любви.
Самолюбий,
Характеров схватки.
Да, любовь – это бой,
Не парад, —
И с пустыми листами тетрадки,
Что на траурных партах лежат.
Вот стоишь ты
В пальтишке из драпа —
Боль моей неспокойной души.
Сочиненье на тему «Мой папа»
Что б там ни было,
Слышишь,
Пиши!
 

1965