Текст книги "В Индии"
Автор книги: Николай Черкасов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)
Когда мы прощались с большой, полуторатысячной аудиторией, зал стоя приветствовал посланцев Страны Советов. Один из студентов воскликнул на хорошем русском языке: «Да здравствует дружба народов Индии и Советского Союза!»
Интересный прием устроил для нас секретарь министерства иностранных дел Индии г. Кришна Менон. Мы поехали к нему. В комнате сидели национальные музыканты и гости. Вошел главнокомандующий индийской армией генерал Кариара, человек очень высокого роста, с небольшой сединой, в смокинге.
Хозяин представил нас своей супруге, одетой в красивое сари. Сам он был в наглухо застегнутом черном сюртуке и снежно-белых легких брюках.
Завязался общий разговор. Слуги зажгли камин, и приятное тепло наполнило комнату, согревая нас в этот вечерний час.
После ужина, прямо на полу, на ковре и на подушках, разместились музыканты во главе с Равиндра Шанкаром, братом знаменитого балетного артиста Удау Шанкара, искусством которого мы восхищались в Калькутте.
Я приготовился слушать классическую индийскую музыку, с интересом разглядывая музыкантов и инструменты. Большой басовый инструмент одного артиста своим грифом почти достигал потолка. Этот инструмент был настроен в одной тональности и не изменял ее в продолжение всей игры. Рядом сидели флейтисты и барабанщики, а посредине сам Равиндра Шанкар с большим инструментом «ситар» в руках, напоминающим нашу гитару, но с двумя грифами и многочисленными колками. Вступление начали барабанщики, извлекавшие из своих инструментов звуки, то похожие на шелест ветра, то более громкие, напоминавшие приближение грозы. Шанкар, искусно перебирая пальцами по струнам, начал играть минорную мелодию. Звук его «ситара» вибрировал наподобие гавайской гитары, то приглушенно, то очень резко. Как только артист попадал в другую тональность, может быть и случайно, он сразу же возвращался к первоначальной, чтобы не нарушить гармонии. Флейты и барабаны своим аккомпанементом создавали красивый и стройный ансамбль.
Шанкар – музыкант-импровизатор. Он играет большие музыкальные фразы, и его мелодию подхватывает весь ансамбль. Из плавных ритмов Шанкар переходит в убыстренные, и барабанщики резкими ударами подчеркивали эти ритмы, в такт им покачивая головами.
Индийцы и мы с наслаждением слушали музыку.
После выступления оркестра играли только солист и барабанщик, показывая оригинальные переходы от медленных темпов к убыстренным.
Все присутствующие горячо аплодировали музыкантам. Когда я беседовал с Равиндра Шанкаром о его искусстве, он сказал:
– Да, это импровизация, на ней основана наша индийская классическая музыка. Ее очень любит наш народ. Однако она доступна лишь немногим…
Когда я заметил, что все исполнение проходит в одной гармонии, что было бы гораздо интереснее перейти в другую, потом в третью гармонию и потом вернуться к первоначальной, Шанкар ответил:
– К сожалению, мы вынуждены импровизировать в очень узких рамках тональности.
В зале стояло пианино светловато-коричневого тона, никак не подходившее к общему красивому убранству комнаты. Хозяин дома попросил меня что-нибудь сыграть на пианино.
С волнением сел за пианино и начал играть то место из оперы Мусоргского «Борис Годунов», в котором великий композитор так изумительно воспроизводит звон колоколов. На присутствующих моя игра произвела большое впечатление, и, как мне потом говорили товарищи, национальные музыканты пристально следили за моими руками и пальцами, переглядываясь друг с другом. Затем исполнил два отрывка из оперы Римского-Корсакова «Снегурочка» и в заключение сыграл сон Раймонды из балета Глазунова.
Я волновался, никогда у меня не было публичных музыкальных выступлений, играть мне приходилось лишь дома, к тому же в последние годы я совсем забросил занятия музыкой из-за недостатка времени. Но, видимо, чувство большой ответственности помогло мне сосредоточиться, и я не допустил грубых ошибок, а мелкие погрешности, наверно, не дошли до слушателей.
Мне аплодировали, благодарили, и когда создалась непринужденная и веселая атмосфера, я показал несколько хорошо знакомых мне фокусов с «исчезновением» пальцев, с «удлиненной» рукой. Фокусы у гостей имели большой успех.
Наше пребывание в Индии подходит к концу. Нам советовали познакомиться с достопримечательностями Индии – древним городом Джайпуром – и посмотреть известный памятник индийского зодчества мавзолей Тадж-Махал в Агре.
К Джайпуру едем по хорошему шоссе. Обгоняем большое стадо слонов с погонщиками. Слоны возвращаются из Дели после парада в честь празднования Дня Индийской республики. Слоны уже идут восемь дней и все никак не дойдут к себе в Джайпур.
Подъезжаем к полуразрушенному и почти необитаемому древнему городу, раскинувшемуся на холмах. Город опоясан высокими крепостными стенами с большими сторожевыми башнями. Джайпур – столица князей Раджастана, в прошлом – область наиболее упорного сопротивления иноземным завоевателям Индии, приходившим с севера. Проехав древний мертвый город, через большие ворота попадаем в средневековый. Жизнь здесь кипит. Направо и налево масса магазинов, торговля идет на лотках, просто на земле. Дома причудливой архитектуры, выкрашенные в яркорозовый цвет, кажутся сделанными из картона, настолько они легки на вид. На самом же деле все дома каменные. На стенах нарисованы различные картины на военные темы: бегут воины, медленно ступает слон, несущий какого-то полководца. Многие дома украшены фресками. Воинственная стенная живопись никак не вяжется с мирными трудовыми буднями Джайпура.
В древнем городе, показав на одно из строений за крепостной стеной, нам рассказали сильно нас взволновавшую историю. В этом здании хранятся несметные богатства местного магараджи. Два раза в год, чтобы умножить богатство своих предков, туда отправлялся сам магараджа в сопровождении слуги, который нес новые драгоценности, награбленные феодалом: бриллианты, золото, бесценные изделия старинных мастеров. По тайным лабиринтам магараджа проходил в хранилище вместе со слугой, но возвращался оттуда… один. Слуге-индийцу не полагалось выносить оттуда тайны…
Средневековые нравы в среде индийских богачей продолжают существовать.
Многие наши личные наблюдения и выводы подсказывали нам мысль, что в Индии, где так бережно охраняют многочисленных священных животных и птиц, жизнь человека еще не стала священной.
Подъезжаем к центральной площади города. Налево от нас большой, длинный розовый минарет. В воздухе парят сотни и сотни ястребов, несущих «санитарную службу». Здесь торговые ряды с лавками, в которых продают хлеб, мясо, рыбу и прочую снедь. Ястребы кружатся как бы большой воронкой, возвышающейся до двухсот метров от земли и сужающейся вниз.
Заворачиваем направо. Такая же большая улица с домами, окрашенными в розовый цвет, с пестрой, яркой толпой, с выкриками торговцев, большим количеством пешеходов, автомобилей, автобусов и арб, в которые запряжены волы.
На высоком холме еще один дворец древнего Джайпура. Это величественное здание, в котором в древние времена жили магараджи. Огромные дворы с террасами, выполненными в мавританском стиле, гаремы. На мужской половине редкие по красоте залы, сделанные из мрамора, с хорошо сохранившимися фресками. Солнечные лучи проникают в эти залы через яркие цветные окна. Во дворце теперь музей, и услужливые гиды подробно объясняют, где, что и как было.
В квадратном дворце большой бассейн, в нем купались жены магараджи. Неподалеку небольшие молельни, где происходили богослужения. В одном из зданий устроен другой бассейн – здесь купался сам магараджа.
Пород позади. Машина останавливается в ущелье. Наверху расположены древние постройки. Приближаемся к первой. Здесь большой открытый бассейн для женщин Поднимаемся выше – бассейн для мужчин. Проходим вверх еще ступенек пятьдесят. Здесь третий бассейн – для священных обезьян. Тут же храм обезьян, и люди поклоняются этим животным.
К нам подбегает мальчик. Высоким гортанным голосом он выкрикивает какие-то звуки и одновременно подбрасывает вверх крупу. Откуда ни возьмись, на площадку прыгают обезьяны – десятки, сотни. Животные подбирают крупу, напоминающую нашу кукурузу, кричат, визжат, дерутся. Они живут здесь в расщелинах скал, и при появлении туристов мальчишки-индийцы, чтобы заработать, начинают свою демонстрацию.
Обезьяны-матери бегают вместе с детенышами, и уморительного вида малыши цепляется руками за шерсть своей мамаши, сидя у нее под животом.
Когда кормление закончилось, обезьяны быстро разбежались. Сейчас зима, им холодно. Я обратил внимание на крышу обезьяньего храма: животные сидели на ней парами, тройками, обнимая друг друга и греясь.
Спускаемся вниз. У бассейна для женщин, стыдливо озираясь, как бы ее кто-нибудь не увидел моется полураздетая индианка; ее прикрывают подруги. Люди верят, что омовение в этом священном бассейне приносит исцеление от недугов и счастье.
Спускаемся ниже. Направо и налево от дороги два храма. Войти туда можно с разрешения жреца, но надо снять обувь. За особую плату туристам позволяют посмотреть богослужение и послушать, как поют жрецы. Мы даем деньги и входим в храм. Жрецы, стоя перед каким-то божеством, проделывают движения, отдаленно напоминающие гимнастические, падают на пол храма, опять поднимаются, что-то бормочут…
Мы снова в городе. Вот ряд, где торгуют парчовыми изделиями, серебряными и золотыми лентами, вплетаемыми в ожерелья из цветов. Продают разных цветов национальную обувь с парчовыми украшениями, с загнутыми кверху носками. На прилавках хозяйственные, текстильные и обувные изделия, какие-то предметы из железа, из слоновой кости – в общем все, что необходимо в быту и для украшения жилищ. На небольших жаровнях торговцы подогревают разные кушанья, в воздухе стоит чад. Немного дальше торговец продает длинненькие палочки-свечи, они тлеют и распространяют в воздухе приятный аромат. Здесь же, сидя на мостовой, торгуют разложенными на платке орехами, сладостями, фруктами.
Приехав в гостиницу, мы увидели, что весь дворик отеля наводнен торговцами, принесшими образцы своих изделий.
Один торговец разложил перед нами платки, салфетки, скатерти с тончайшей вышивкой по краям и углам, искусно выполненные мастерицами. Одному из наших товарищей понравилась скатерть с национальным узором.
Торговец сказал:
– Эту скатерть индианка вышивала три месяца. Купите ее. Стоит она совсем недорого.
Действительно, человеческий труд в Индии ценится очень дешево. В этом мы убеждались не раз.
Мы побывали в лавочках кустарей, которыми славится Джайпур. Здесь родина резьбы по слоновой кости. На прилавках лежат броши, ожерелья из нанизанных на проволоку маленьких слоников, из искусно вырезанных роз, серьги с причудливыми узорами, ножи, статуэтки богов. Любуемся шахматами удивительно тонкой резьбы: король и королева восседают на слонах под балдахинами; у слона очень четко сделаны складки кожи, клыки, хобот. С большим искусством выточены офицеры на верблюдах, воины-пешки, шагающие вперед с натянутыми луками…
Отвечая, сколько стоит та или другая вещица, хозяин достает сантиметр и измеряет количество слоновой кости, пошедшей на изготовление интересующего вас предмета, – то же самое, что мы уже видели в лавке с изделиями из серебра. Труд и высокое, подлинно художественное мастерство кустаря почти не принимаются в расчет. Больше того – в премию покупателю хозяин дает маленький, напоминающий горошину футлярчик. Что это? Владелец лавки открывает искусно сделанную крышку, и на прилавок падает что-то вроде засохшей крошки белого хлеба. Через любезно поданную лупу мы видим, что это не крошка, а маленькое изображение слона, с глазами, хоботом, клыками, ногами. Тончайшая работа, которую надо рассматривать в лупу! Какие же руки и глаза должен иметь талантливый мастер, чтобы создать такую вещицу? И она стоит гроши, если ее дают в премию при покупке нескольких безделушек. Труд мастера, простого человека, совершенно обесценен.
Нам показывают шары из слоновой кости. В одном шаре вертятся следующие шары, всё меньших размеров, но они не вложены друг в друга, это сделано особыми приспособлениями из одного куска слоновой кости. Раскрыть верхний шар невозможно, так же как нельзя из него вытащить второй, так же как из второго шара нельзя вытащить третий, а из третьего – четвертый. Но через небольшие отверстия видно, как все они крутятся. Как это сделано – просто непонятно.
Таких замечательных художественных кустарных изделий, созданных талантливым индийским народом, мы видели очень много.
Из Джайпура едем в Агру, чтобы осмотреть знаменитый мавзолей Тадж-Махал. Слева и справа от дороги небольшими стайками важно прогуливаются павлины. Некоторые птицы раскрыли свои красивые многокрасочные хвосты, подобные огромным веерам.
Дорога становится все хуже, въезжаем в сплошной песок. Но вот машина попадает на что-то твердое. Оказывается, из каменных плит уложены своеобразные рельсы для автомобилей. Думаю: а как же разъехаться, если появится встречная машина? Значит, какая-нибудь должна завязнуть в песке? Как раз навстречу мчится автомобиль. Наш водитель притормозил, чуть-чуть отъезжая в сторону. Благополучно разъехались, и колеса опять въезжают на «рельсы».
Показалось какое-то селение. Прямо на дороге, загородив ее своими арбами, у костра сидят индийцы и греются. Люди почти голые, и только их головы обмотаны белой материей. Шофер останавливает машину, просит оттянуть арбы в сторону, чтобы мы могли проехать.
Поздно вечером въезжаем в Агру, ночуем в гостинице. Утром едем в Тадж-Махал, который находится в сорока минутах езды от города.
Въезжаем во двор с большими террасами. За ними еще ворота. Отсюда открывается вид на замечательное творение великих зодчих Индии. Мавзолей Тадж-Махал сделан из белоснежного джайпурского мрамора, и если смотреть на него из-под темной арки ворот, кажется, будто он растворяется в воздухе, настолько легки и красивы формы этого изумительного здания.
Тадж-Махал напоминает собой мечеть с куполом, вокруг которой по углам возвышаются легкие остроконечные башенки-минареты. От ворот и до самого мавзолея идет узенький бассейн, наполненный водой. Через каждые пять метров в бассейне фонтан. По краям бассейна длинные ряды стройных кипарисов.
В восхищении останавливаемся на полпути к мавзолею, любуемся строгой гармонией, легкостью и красотой здания. Тадж-Махал в переводе означает «бриллиант-дворец». Двадцать тысяч рабов Шах-Джехана в течение семнадцати лет создавали это редчайшее произведение искусства. Могущественный Шах воздвиг его в память своей любимой красавицы жены. Мы пытались выяснить имена зодчих, но это нам не удалось – о них никто ничего не знает. Рассказывали, что гениальные архитекторы были умерщвлены, чтобы они не повторили в другом месте подобное величественное строение…
Еще задолго до поездки в Агру наши индийские друзья рекомендовали нам осматривать Тадж-Махал только ночью, при лунном свете. Мы осматривали днем, стояла пасмурная погода, и на фоне дымчатого неба Тадж-Махал выглядел удивительно легким, словно ажурным строением, и все его очертания казались невесомыми, он как бы сливался с небом.
Внутренний вид мавзолея также поражает каждого, кто впервые переступает его порог. Большой зал из белого, как сахар, мрамора. Когда разговариваешь здесь, под куполом раздается гул, как и в пещерных храмах Аджанты и Эллоры. В полной тишине я взял высокую ноту. Следим по стрелке секундомера. Звук медленно замирает, все удаляясь, и затихает через пятнадцать и даже двадцать секунд. После этого я проинтонировал ступени мажорного трезвучия сверху вниз, и здесь, в условиях такого замечательного резонанса, они объединились и зазвучали торжественным аккордом. Звук постепенно угасал, словно исчезая в белом мраморе, мы следили по секундомеру – это продолжалось двадцать одну секунду. Не думается, чтобы гениальные зодчие специально предусмотрели возможность создания такой акустики.
За мраморной, словно кружевной стеной стоят саркофаги Шах-Джехана и его жены.
Пользуясь рабским трудом и несметными богатствами, Шах-Джехан обессмертил свое имя за счет истинных создателей этого величайшего творения архитектуры, гениальных сынов индийского народа.
Недалеко от Тадж-Махала внизу протекает «священная» река Джумна.
Видим, в воде что-то копошится.
– Смотрите, смотрите, крокодил!..
К сожалению, нам не повезло. Крокодил мелькнул в воде и исчез. Если бы была солнечная погода, мы увидели бы, как крокодилы вылезают на берег погреться.
У выхода из мавзолея нас обступают торговцы, продающие альбомы с видами Тадж-Махала, дворцов и храмов Агры. Тут же, на небольших подставках, маленькие макеты Тадж-Махала. Внутри вставлена электрическая лампочка, и весь макет, если включить свет, становится прозрачным.
Спускаемся к реке Джумне. В воздухе почему-то чадно. Не понимая, в чем дело, подходим к самому берегу и видим здесь костры. Это «крематорий». Вокруг костров толпятся мужчины-родственники и друзья умерших. Женщин на похоронах нет: им не полагается присутствовать при сжигании мужчин. Вот к реке несут на бамбуковых носилках еще одного покойника. Сопровождающие поют торжественную песню. Тело покойника покрыто дешевыми цветными материями, голова обернута белой тканью. Носилки опускают на землю, мертвеца несут к реке и погружают в волны. Затем тело снова кладут на носилки, и часть сопровождающих принимается колоть большие поленья, которые продаются тут же на берегу. Для одного костра их надо купить на шестнадцать рупий. Когда все готово, перекладывают тело на землю. Бамбуковые носилки ломают и вместе с дровами укладывают вокруг трупа. Дрова перемежаются с прутьями: каждый родственник и друг покойного кладет в костер прутик – так, как у нас бросают в могилу горсть земли.
Родственники и друзья окружили костер. Добродушные, покорные люди. Без печали и слез, в спокойной и торжественной обстановке проходит обряд похорон. Когда догорит костер, большими метлами сметают пепел в реку, а очищенное место поливают водой. Когда вода впитается в землю, на место сожжения из небольшого кувшинчика льют молоко. Мы присутствовали на похоронах неимущего человека. Богатых покойников сжигают на особой площадке перед каменным зданием с изображением какого-то божества.
Итак, мы осмотрели Тадж-Махал, величественный памятник архитектуры, памятник любви и преданности богатого человека своей жене, а рядом с мавзолеем увидели захоронение простых людей, бедняков, прах которых поглотят воды «священной реки»…
Нам еще предстоит осмотреть дворцы и храмы Акбара в окрестностях Агры, в тридцати милях от города.
Машина подъезжает к большому холму. Мы поднялись вверх на сто пятьдесят ступеней, прежде чем попасть в главный дворец и в храмы. Осмотр дворца и крепости Акбара с красивыми залами, бассейнами и другими служебными помещениями не произвел на нас особенно большого впечатления. Ничто не могло затмить красот Тадж-Махала.
Утомленные большим путешествием и множеством впечатлений, поздно вечером мы вернулись в Дели.
Наступил день отъезда. Наш самолет должен был улететь из Дели в девять часов вечера.
Проезжая по старому Дели, в последний раз как бы прощаемся с жизнью и бытом народа Индии. Снова видим коров, спокойно лежащих на тротуарах и мостовых, и пешеходов, бережно обходящих этих животных. В последний раз встречаем людей в индийских национальных костюмах, у многих из них разрисованы лбы. Это означает, что они поклоняются какому-то определенному богу и в честь этого бога делают знаки на лбу: авось, индийцу повезет, его жизнь станет лучше и красивее… Проходим мимо рядов тружеников-кустарей, склонившихся за своей кропотливой работой.
Видим людей, услужливо сходящих с тротуара – представителей касты «неприкасаемых». Так и хочется остановить бедного индийца, пожать ему руку и сказать: зачем ты сбегаешь на мостовую? Ведь ты подлинный хозяин своей родной земли, представитель огромнейшего народа.
Сорок дней мы провели в Индии, которую называют страной чудес. Мы были первой делегацией, представляющей в этой великой стране киноискусство Советского Союза. В нашу задачу входило не только познакомиться с искусством дружественного нам индийского народа, но и рассказать ему о миролюбивом народе нашей Страны Советов.
Мы познакомились с величайшими творениями искусства древней Индии – пещерными храмами Эллоры и Аджанты, Тадж-Махалом в Агре, дворцами Джайпура, памятниками Мадраса и Дели, с достопримечательностями Калькутты и Бомбея. Только высокоодаренный, талантливый народ, выдвинувший из своей среды столько гениальных художников-самородков, мог создать эти изумительные произведения зодчества.
А разве не заслуживает самой серьезной поддержки работа таких блестящих мастеров драматического искусства, как Бхадури в Калькутте и Притхви Радж в Бомбее? С горечью они рассказывали нам, что те пять театров, которые имеются в Калькутте, да несколько передвижных актерских групп Ассоциации народного театра просто влачат полунищенское существование. А ведь выдающиеся актеры-энтузиасты Бхадури и Притхви Радж могли бы умножить славу талантливейшего индийского народа.
Много одаренных артистов и режиссеров встречали мы и в киностудиях Индии. К сожалению, лишь единицы из них ставят фильмы, которые оказывают помощь их народу. Большинство же лишено возможности создавать такие кинокартины средствами своего искусства, показывать правду своему народу, раскрывать ему глаза на явления, происходящие в стране.
Танцевальное искусство Индии, культура которого своими корнями уходит в глубокую древность, находится на необычайной высоте. Знакомство с блистательными танцовщиками Удау Шанкаром, Сохан Лалем и другими мастерами национального балета говорило нам о многообразии и богатстве самих танцев, а также о поистине виртуозной технике их исполнителей. Но и танец по-настоящему не культивируется в этой стране, его деятели не получают поддержки от государства. Опыт лучших мастеров национальной хореографии не изучается, не обобщается, нигде не фиксируется.
То же самое можно сказать и о творчестве художников Джамени Роя в Калькутте и Чаудри Роя в Мадрасе. Их стремление создать произведения, показывающие труд простого народа, его быт, его жизнь, не встречают поддержки со стороны правящих кругов страны.
Деятели советской кинематографии были взволнованы и растроганы по-настоящему горячим и искренним приемом, который им оказывали и представители различных кругов индийской интеллигенции и народ, везде, где бы ни проходили наши встречи.
Фестиваль советских фильмов привлек к себе внимание самых широких слоев индийской общественности. Деятели искусства, представители интеллигенции, прогрессивных организаций своим отношением к нам красноречиво доказали, что Индия живо интересуется всем происходящим в стране социализма. На скромных встречах и на публичных митингах иногда иносказательно, а чаще без всяких прикрас раздавались гневные, полные ненависти слова по адресу английских и американских империалистов. Национальное и социальное самосознание народных масс Индии, проклинающих своих поработителей, неизменно и быстро растет, распространяется все шире.
И самое главное, что нас радует и волнует, это твердое убеждение, вынесенное нами за время нашего сорокадневного пребывания в Индии, что в лице великого и талантливого индийского народа, в лице многих и многих миллионов его тружеников Советский Союз имеет верных друзей. Это люди, стремящиеся к миру, борющиеся за мир!
Воспоминания о путешествии по Индии, о встречах с ее деятелями искусства, представителями народа, воспоминания о великолепных памятниках древнего искус ства и лучших современных произведениях долго будут жить в наших сердцах.
Мы верим, что дружба великих индийского и советского народов будет укрепляться и в дальнейшем и наши культурные связи помогут еще большему взаимному ознакомлению и обогащению.
Прощаясь с индийскими друзьями, мы выразили надежду, что увидим их в качестве дорогих гостей у себя на родине, в Советском Союзе.
Прошло почти восемь месяцев со дня нашего возвращения из Индии. По приглашению советских кинематографистов к нам с ответным визитом приехала большая группа деятелей индийского кино и театра. Мы с Пудовкиным с нетерпением ждали их. От имени москвичей Пудовкин приветствовал индийских друзей в столице Советского Союза, а я, как ленинградец, встречал их в своем родном городе.
Стоит не очень теплая, «ленинградская» осенняя погода. На Московском вокзале собралась большая группа работников киностудий, театральные деятели, музыканты, художники.
К перрону подходит поезд. Мы сразу видим своих друзей. Одеты они не в свои красивые национальные костюмы, а в теплые пальто, закутаны шерстяными шарфами.
Мой взгляд встречается со взглядом седого, благородной внешности человека. Это руководитель индийской делегации, известнейший прогрессивный режиссер и драматург Маноранджан Бхаттачария. Он быстро идет нам навстречу, протягивает руки, восклицая: «О мистер Черкасов! Здравствуйте, мой дорогой старый знакомый!» И Бхаттачария сердечно раскрывает мне свои объятия.
Из вагона выходит президент Ассоциации индийского народного театра госпожа Дурга Кхота, одна из первых женщин Индии, ставшая киноактрисой и блестяще сыгравшая более ста ролей в различных фильмах А вот и Нимай Гхош, талантливый прогрессивный кинорежиссер, автор фильма «Обездоленные», уже хорошо ныне известного советским зрителям. В составе делегации и великолепный комедийный артист Кришнан, и режиссеры Субрахманьян, Мукхерджи, киноартистка и исполнительница народных танцев г-жа Матхурам, представитель киноорганизации г. Колхаткар и другие.
Мне выпала честь первым приветствовать наших дорогих индийских гостей в Ленинграде и высказать радость по поводу их прибытия в славный город Ленина, колыбель Великой Октябрьской социалистической революции.
Растроганные теплой встречей, с ответными словами выступают М. Бхаттачария и артист Кришнан. Очень хорошо сказал Кришнан:
– Всю свою творческую жизнь я посвятил тому, чтобы смешить людей, так как я играю комические роли в фильмах индийской кинематографии. Но сейчас я смотрю на встречающих нас деятелей искусств Ленинграда, вижу, что они уже улыбаются и их смешить не надо. Мы, граждане далекой Индии, покрывшие несколько тысяч километров, чтобы приехать к вам в Советский Союз, и теперь в Ленинград, видим в ваших улыбках большое дружелюбие, ласку и тепло, которое нас так согревает.
Кришнан немного поморщился, съежился, и все сразу почувствовали, что ему холодно. Затем блаженная улыбка озарила его лицо, и все присутствующие, в том числе и индийцы, не могли удержаться от смеха. Так замечательно блестящий комик в какое-то мгновение сыграл мимическую сценку, показывающую, как он согрелся от наших улыбок, от нашей ласки…
В тот же день индийские мастера искусств посетили киностудию «Ленфильм». С большим интересом гости осматривали студию, ее цеха и мастерские, задавали много вопросов о работе над фильмами, беседовали с режиссерами, артистами. После осмотра студии все прошли в один из павильонов. Шла съемка одного из эпизодов художественно-биографического фильма. Режиссер Г. Козинцев приветствовал индийских коллег от имени участников съемочной группы. Затем кинооператор попросил всех стать перед аппаратом и снял на пленку беседу индийских и ленинградских деятелей кино. Несколько ленинградских режиссеров и артистов обратились к своим друзьям из Индии с приветственными речами. Ответные слова привета и благодарности высказали и все индийские мастера искусств. Сцена встречи и речи были также зафиксированы на пленку.
Несколько дней гости осматривали достопримечательности Ленинграда, его дворцы, музеи, памятники. Они побывали в театрах, слушали оперы, смотрели балеты, которые их совершенно очаровали. Индийские друзья знакомились с работой различных культурных учреждений Ленинграда, ездили туда, куда желали, беседовали с теми людьми, с кем им хотелось встретиться.
После торжественного приема в честь индийской делегации, устроенного студией «Ленфильм», был дан обед. Я приветствовал деятелей кино Индии, высказав большое удовлетворение, что они могли приехать к нам и самым подробным образом познакомиться с тем, как живут и трудятся на благо мира советские кинематографисты, деятели искусств и весь советский народ в целом. Я говорил о том, что этот приезд уже навсегда сблизил нас, советских деятелей кино и мастеров кинематографии Индии.
М. Бхаттачария рассказывал нам о своих впечатлениях от поездки по Советскому Союзу. Он с восхищением говорил, что его самого и его соотечественников поразили чудесные возможности духовного и культурного развития, которые предоставлены народу в Советском Союзе, Он говорил о тех изумительных условиях для творчества, которыми располагают советские мастера искусств.
– Когда мы вернемся в нашу страну, – сказал М. Бхаттачария, – мы будем долго и много рассказывать своим друзьям о том, что видели у вас, мы вечно будем помнить горячий прием, который нам всюду оказывали советские люди.
Артистка Матхурам, с которой мы познакомились в Бомбее, сказала:
– Наша жизнь похожа здесь на сказку. Я присутствую, как Золушка, на чудесном празднике жизни в Советском Союзе.
В заключение слово было предоставлено мне. Я говорил о том, что прежде Индия для многих из нас была далекой и недоступной страной, и, казалось, очень трудно завязать дружбу с деятелями искусств Индии.
Побывав в гостях у индийских кинематографистов, мы с Пудовкиным обрели многих друзей в Дели, Бомбее, Калькутте, Мадрасе и других городах. Нас также согревали улыбки и Маноранджан Бхаттачария, Притхви Раджа, и Мулк Радж Ананда, и Нимай Гхоша, который показал нам тогда свою картину «Обездоленные». А вот сегодня мы видим многих из своих старых индийских знакомых у себя, в среде советских кинематографистов в Ленинграде. Дружбу создают трудовые люди. И начало большой дружбы между деятелями искусств Индии и Советского Союза должно стать основой вечных дружеских отношений, основой борьбы за мир и дружбу между народами. Ни несколько тысяч километров пути, которые проделали мы с Пудовкиным и наши индийские друзья, ни высокие горы Гималаев, разделяющие нас территориально, не могут помешать проникновению в Индию правды о великом, многонациональном, но едином Советском Союзе. Мы убеждены в том, что индийские кинематографисты будут правдиво рассказывать своему народу о том, что они видели у нас, в стране социализма. Мы убеждены в том, что вслед за этими делегациями последуют новые. И в этом мы видим залог большой дружбы между нашими великими народами, дружбы, которая будет шириться и укрепляться и никогда не угаснет.
