Текст книги "В Индии"
Автор книги: Николай Черкасов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)
Днем была назначена первая большая пресс-конференция с журналистами Бомбея. Нас пригласили в губернаторский павильон Крикет-клуба, помещающийся в огромном стадионе. Здесь же шикарный ресторан, посещаемый знатью. Трибуны стадиона с удобными креслами имеют навесы Этот стадион предназначен главным образом для игры в крикет, пользующейся большой популярностью среди местной знати.
По краям поля – трек. Сейчас там тренируются велосипедисты. Они приготовились у старта, раздается выстрел пистолета, и спортсмены мчатся по кругу. Публики на стадионе почти нет, трибуны пусты.
Поднимаемся на верх стадиона, в небольшой зал. Там приготовлены столы и кресла, нас ждут представители бомбейской печати, деятели индийской кинематографии.
Вице-председатель Комитета по проведению фестиваля советских фильмов в Бомбее кинопромышленник г. Вадия представил нас журналистам. Нам с Пудовкиным стали задавать многочисленные вопросы.
Мы говорили о подлинной демократии, существующей в нашей стране, о содружестве многочисленных наций, больших и малых, пользующихся одинаковыми правами, о расцвете культуры и искусства в советских республиках.
Количество вопросов все увеличивалось. Что такое социалистический реализм? Каковы взаимоотношения режиссера и актера? Могут ли актеры сыграть в кино и театре именно те роли, которые им хотелось бы, или приходится играть то, что им предлагают?
Большой интерес вызвали наши рассказы о проблемах кино и театральной драматургии, о заказе новых произведений и т. д.
Пресс-конференция прошла с большим успехом и была широко отражена в печати.
О нашем пребывании в Бомбее очень много писалось, тогда как в Калькутте печать хранила заговор молчания, давая лишь небольшие информации.
Мы уходили, продолжая беседовать с корреспондентами и деятелями искусства. Наши ответы их особенно интересовали потому, что Бомбей является крупнейшим в Индии центром киноиндустрии.
Позже в честь советской делегации и нашего посла был устроен прием у одного из членов Комитета по проведению кинофестиваля г. Бха-Бха, родственника и соучастника в делах индийского миллионера Та-Та.
На приеме присутствовали председатель Комитета судья Чагла, многие члены Комитета, брат хозяина, ученый Бха-Бха, сестра премьер-министра Кришна Неру, представители многих киностудий.
Г-н Бха-Бха живет в роскошном особняке. Он показал нам большую коллекцию редчайших произведений искусства, много картин. Завязалась непринужденная беседа, нам опять задавали множество вопросов о советском театре, кино, о жизни в Советском Союзе. Одна общественная деятельница спросила, ставятся ли у нас пьесы Шекспира? Я ответил, что перед отъездом в Индию в ленинградском Театре драмы им. Пушкина начал работать над образом Мальволио в комедии «Двенадцатая ночь». Огромное впечатление на всех произвели мои слова о том, что Советский Союз является второй родиной Шекспира, что наш народ любит произведения великого драматурга, что у нас они ставятся чаще, чем в самой Англии, и исполняются примерно на сорока языках народов Советского Союза.
Один член Комитета, внимательно слушавший мой рассказ, подошел и спросил:
– Скажите, пожалуйста, у вас все такие сердечные люди?
Нам не трудно было ответить на его вопрос, потому что он касался не столько нас, сколько нашего народа – качеств русского, советского человека: его доброты, трудолюбия, гостеприимства, горячего сердца и искреннего стремления к миру со всеми народами. Мы оба хорошо знаем эти качества и потому могли ответить обстоятельно. Выслушав нас, гость воскликнул: «Ну, тогда у нас должна быть вечная дружба с Советским Союзом!»
Впоследствии наши новые знакомые, индийские деятели искусства, говорили нам: мы просили, чтобы в Индию приехали именно Пудовкин и Черкасов. Но ведь вместо них могли командировать кого-нибудь другого. Однако приехали те, кого мы просили. Мы поражены тем, что каждый в Советском Союзе имеет свою индивидуальность, что люди не подстрижены под одну гребенку, как об этом часто пишут у нас в Индии.
Возвращаясь домой после приема, мы решили заехать посмотреть берег Аравийского моря, бухту «Ворота в Индию» и иллюминированные корабли, так как был День индийского флота. Издали, с набережной, мы увидели два небольших иллюминированных военных корабля. Я ожидал большего, привыкнув в праздничные дни в Ленинграде, на Неве, наблюдать зрелища куда более внушительные и эффектные. Начал разглядывать контуры триумфальной арки «Ворота в Индию». Обходил ее со всех сторон, и когда узнал, что эти ворота выстроены в 1911 году англичанами, перестал рассматривать их. Немало богатств индийского народа они вы-везли через эти «ворота».
На другой день утром отправляемся осматривать окрестности Бомбея. Нас привозят в местечко Джуху. Тут находится популярный среди местного «высшего общества» ресторан, который могут посещать и индийцы. Оказывается, в этой стране до сих пор есть рестораны и пляжи, куда не пускают коренных жителей. Вход туда разрешен, видите ли, только европейцам, только «белым». С террасы ресторана видна небольшая полянка с подстриженным газоном. По краям стоят большие зонты, защищающие отдыхающих от солнца. В плетеных креслах перед столиками сидят мужчины и женщины в купальных костюмах. Большинство в синих очках, предохраняющих от палящего солнца, на женщинах кепи с темными козырьками. За некоторыми столиками – люди, бесцеремонно задравшие ноги. Ба, да ведь это американцы! Подобные картины я видывал и в Италии и во Франции…
Неподалеку от парка расположились фокусники, акробаты, индийцы с обезьянами. Они ждут только знака и сейчас же готовы показать любое представление. Сидят заклинатели змей с небольшими коробками. Они играют на дудках, время от времени похлопывают ладонью по крышке коробки, откидывают ее, и оттуда высовываются кобры. Рядом индиец на веревочке держит мангуста – это животное, среднее между крысой и белкой, с длинным хвостом. Мангусты защищают от нападения змей.
Некоторые индийцы на головах держат корзины с кокосовыми орехами. Может быть, кто-нибудь из отдыхающих захочет освежиться приятным соком кокосового ореха? Я обратил внимание, что на песке напротив террасы совершенно темный от загара индиец в коротких трусиках и в какой-то куртке делает акробатические движения. Он блестяще «крутит» боковое сальто без рук. Потом быстро крутится на одном месте, поражая своей ловкостью и отличной тренировкой. Сделав какой-нибудь трюк, акробат отдает честь, приставляя руку к непокрытой голове. Этому унизительному жесту их научили англичане, и в Индии весь обслуживающий персонал при встрече отдает «честь». Вслед за этим жестом акробат протягивает руку и просит подаяния.
В кинотеатре Эксцельсиор назначен торжественный митинг. Бомбейский комитет по проведению кинофестиваля советских фильмов пригласил на митинг премьер-министра Индии г. Неру.
Кинотеатр находится в центре Бомбея. Подъезжая к нему, мы увидели огромную толпу, которую едва сдерживают полицейские. Из окон окружающих домов высовываются головы любопытных. Царит необычайное оживление.
Подъезжает машина, и из нее выходит г. Джавахарлал Неру в сопровождении своих ближайших сотрудников. Премьер-министр одет в белый наглухо застегнутый сюртук, на голове у него белая полотняная шапочка. В петлице его сюртука красная гвоздика. Г-н Неру здоровается с послом Советского Союза К. Новиковым, который представляет ему Пудовкина и меня.
Направляемся на сцену. В центре развеваются государственные советский и индийский флаги. Председатель Комитета фестиваля судья г. Чагла под аплодисменты зрителей представляет собранию членов советской киноделегации. С краткими речами выступают представители Комитета фестиваля, киностудий. Затем несколько слов сказали В. Пудовкин и я.
Моя первая фраза о том, что нам, советским актерам и мне лично, никогда не приходилось призывать своих зрителей со сцены или с экрана к убийствам, грабежу, разврату и всякого рода насилию, была встречена зрительным залом взрывом аплодисментов.
– Советским людям, – говорил я, – чуждо чувство ненависти, расовой или религиозной нетерпимости. Наши народы живут благородными идеями мира, дружбы и глубокого уважения ко всем нациям, большим и малым.
И эти слова вновь были покрыты аплодисментами.
– Учась у своего народа, мы являемся в то же время его воспитателями, «инженерами человеческих душ». Мы с радостью отдаем свой труд советскому кино и театру, создавая произведения искусства, отвечающие думам и запросам своего народа. По фильмам, которые мы ставим, будущие поколения смогут изучать нашу великую Сталинскую эпоху, эпоху борьбы за счастье человечества во всем мире.
И снова зал гремел восторженными аплодисментами.
Митинг закончен. Мы прошли в вестибюль кинотеатра. Молодежь, окружив нас, просила дать автографы, и мы, по мере сил, писали, писали… Затем нас пригласили в бельэтаж кинотеатра.
Первым был показан отрывок из фильма Пудовкина «Жуковский». Переводили с русского языка через микрофон прямо из будки киномеханика. Потом началась демонстрация отрывков из картин, в которых я снимался за последние двадцать лет.
Демонстрация эстрадного танца «Пат, Паташон и Чарли Чаплин», который я вместе со своими друзьями исполнял в ранней молодости, вызвала в зрительном зале смех и аплодисменты. Так же весело восприняла публика отрывки из фильмов «Горячие денечки», «Дети капитана Гранта» и «Остров сокровищ». В последнем я играю одноглазого пирата Билли Бонса.
Когда же стали показывать эпизоды из фильма «Депутат Балтики», где я исполнял роль профессора Полежаева, сестра премьер-министра Кришна Неру спросила:
– Когда же появится мистер Черкесов в этом фильме? Ведь тут, кроме старика, никого нет…
С большим вниманием зрители просмотрели отрывки из фильмов «Петр Первый», «Ленин в 1918 году» и «Александр Невский». Последний фильм хорошо знаком зрителям Индии, так как он демонстрировался здесь в дни фестиваля.
В фильме «А. С. Попов» большое впечатление произвела сцена, когда в минных классах впервые в мире был принят сигнал аппаратом беспроволочного телеграфа.
Затем был показан отрывок из фильма «Мусоргский» – монолог Стасова на суде. Многие зрители и тут меня не узнали. Показ закончился отрывками из фильма «Иван Грозный», также уже знакомого индийцам.
Бомбейская печать посвятила нашему пребыванию в городе множество статей. Может быть, этому содействовало и то, что первый же публичный прием, который был организован Комитетом по проведению советского кинофестиваля, стал газетной сенсацией, так как этот митинг посетил премьер-министр, вернувшийся в тот вечер из Лондона.
Газета «Атом» по поводу гостеприимства, оказанного нашей киноделегации, писала, что наш приезд «уничтожит долларовый занавес», созданный вокруг Индии, и что теперь, как никогда прежде, «вашингтонские патриоты» совершенно растерялись. Советский кинофестиваль уничтожит все преграды, созданные между искусством и культурой двух великих добрососедских стран.
И дальше:
«Бомбей устроил советским гостям необыкновенный прием. Это может послужить уроком для тех, кто ставит палки в колеса советско-индийских дружественных отношений».
Президент Ассоциации индийской кинопромышленности г. К. Моди подтвердил стремление индийских киноорганизаций к укреплению культурных связей с Советским Союзом, заявив, что «советское киноискусство выполняет большую миссию в отношении нашей промышленности и нашего народа».
Бомбейская буржуазная печать вольно или невольно, но ясно и отчетливо выразила отношение к нам со стороны индийской общественности.
Одной из любопытнейших оказалась статья, напечатанная в журнале «Блиц ньюс мэгэзин» под названием «Итак… «красное пугало» – вовсе не пугало!!!»
«Есть сказка, – пишет автор этой статьи, – о лондонском ребенке, который никогда не видел темнокожего человека. Он подозрительно разглядывал индийца из Южной Индии, боязливо подошел к «черной вещи», ткнул пальцем в ребро, чтобы удостовериться, что это живое существо, а не набивное чучело. И когда индиец закричал в знак протеста, ребенок воскликнул в вое торге: «Мама! Оно говорит!»
«Подобно этому, в течение последних двух недель, – продолжает автор статьи, – много тысяч взрослых детей матери-Индии, начиная с премьер-министра и до скромных работников индийских киностудий, обозревали «красное пугало» на близком расстоянии. Они подходили к нему со смесью любопытства и тревоги, похлопывали его, чтобы знать, из чего оно сделано, и затем ошеломленно и восторженно восклицали о своем открытии, что не только «оно говорит», но и улыбается, смеется, и ест, и пьет, и думает, и чувствует совершенно так же, как и все мы.
Короче, В. Пудовкин и Н. Черкасов своим приездом доказали, что «красное пугало» – вымысел разгоряченных мозгов империалистов, фанатичных ненавистников России и тех, кого у нас принято называть «вашингтонскими патриотами».
И далее:
«Кинорежиссер и актер, благодаря своим теплым, искренним и предельно гуманным личностям, в две недели сделали больше для уничтожения «красного пугала», чем многие статьи и памфлеты. Этот пугающий образ «красного пугала», с помощью и под руководством реакционной американской прессы и голливудских фильмов, хорошо известен… и визит Пудовкина и Черкасова был наиболее плодотворен именно в уничтожении всех этих клеветнических иллюзий».
Далее журнал писал:
«На самой первой пресс-конференции, данной советскими кинодеятелями, Пудовкин и Черкасов произвели огромное впечатление на всех присутствующих журналистов своим остроумным и дружеским собеседованием и умением парировать, ответить на любой, даже самый каверзный вопрос. Один из моих коллег, – пишет журналист, – заметил: «Но они говорят вовсе не как коммунисты…» «Я не знаю, является ли кто-либо из них членом коммунистической партии – возможно, Черкасов, так как он член советского парламента, – но ясно, что оба они хорошие марксисты».
Вслед за этим абзацем в журнале была помещена моя фотография с подписью:
«Николай Черкасов, артист, марксист, гуманист»…
За сорок дней нашего пребывания в Индии нам немало пришлось выслушать гневных слов о деятельности «вашингтонских патриотов», как здесь саркастически принято называть американцев и англичан, а также сотрудничающих с ними индийских прихлебателей. Эти «вашингтонские патриоты» пытались сорвать и кинофестиваль.
Надо сказать, что как только в Индии стало известно, что в Калькутте и Бомбее организуются комитеты по проведению фестиваля советского фильма – а это было еще в сентябре 1950 года, – англо-американские круги, обеспокоенные ростом популярности советского искусства и, следовательно, страны социализма, начали бить тревогу. В комитеты по проведению фестиваля входили работники искусства, кинопромышленные круги, прогрессивные деятели и даже верховные судьи провинций, возглавлявшие комитеты. «Патриоты» разослали всем членам комитетов фестиваля специальные закрытые письма, брошюры, напечатанные на стеклографе, в которых предостерегали их от участия в проведении этого фестиваля. В этих письмах, наряду с потоками гнусной клеветы на Советский Союз, его народ и мирную политику, говорилось:
«Что вы делаете! Вы хотите пустить сюда, в Индию, коммунизм! Ведь то, что вам предлагают в советских фильмах, не искусство, а политика и пропаганда».
Но это «предостережение» не возымело действия, на которое рассчитывали империалистические клеветники. Несмотря на запугивания, индийские деятели не отказались от своего плана проведения фестиваля и приглашения в Индию деятелей советской кинематографии. Эти провокационные письма вызвали резкое осуждение со стороны самых различных кругов индийской общественности, в частности верховного судьи г. Чандера. Его сообщение о том, что «вашингтонские патриоты» стремились сорвать проведение фестиваля советского фильма, вызвало бурю негодования.
И еще – что чрезвычайно приятно было читать нам в газетах Индии, – это строки о том, что поездка представителей советского искусства доказала, что можно построить мост доброй воли и взаимопонимания между двумя великими народами.
И действительно, мы являлись посланцами советского народа в дружескую Индию, привезшими продемонстрировать свои произведения киноискусства и рассказать о мирном созидательном труде советского народа. И нам было очень радостно от сознания, что широкие массы Индии, ее прогрессивная интеллигенция и деятели искусства именно так и восприняли наш приезд.
Уже три недели мы в Индии. Все наше время расписано по часам: встречи с индийскими кинодеятелями, работниками театра, художниками, посещение киностудий, просмотр индийских фильмов, ознакомление с достопримечательностями и памятниками старины. Мы сильно уставали, недосыпали. Но стремление как можно больше узнать о жизни дружественного нам великого индийского народа всегда побеждало усталость.
Хорошее впечатление на нас произвела Государственная студия документальных фильмов. Нам были показаны документальные фильмы «Поездка премьер-министра Неру в Ладан» (район Тибета), фильм о древнем городе Джейпуре и цветной фильм о Кашмире. Эти фильмы сделаны с узкопрофессиональной точки зрения хорошо, работа кинооператоров и режиссеров превосходна, но они нас не совсем удовлетворили. В фильме о Джейпуре мы увидели торжественное шествие слонов в день какого-то праздника. Я тут же вспомнил картину Верещагина, которую видел в Калькутте в Виктория-мемориале. Картина нашего соотечественника почти с документальной точностью воспроизвела величественное шествие этих могучих животных.
В фильме о Джейпуре были показаны и народные танцы, которые с блистательным искусством исполняются индийцами. Туда же были включены и различные процессы работы мастеров художественных народных промыслов, которыми так славится Индия. Но с экрана, к сожалению, не прозвучало ни слова о том, что труд талантливых художников из народа обесценен. А насколько он обесценен, я расскажу позже.
Фильм о Кашмире – цветной, на узкой шестнадцатимиллиметровой пленке. В нем хорошо показаны красоты и богатства этой провинции, многочисленные каналы, гонки на лодках, картины величественной природы. Но в фильме не отражена современная ожесточенная борьба за Кашмир между Индией и Пакистаном. Борьба истощает обе страны, и это лишь наруку англо-американским империалистам, искусно разжигающим ее.
В фильме о Ладане мы увидели буддийские храмы, священные танцы, исполняемые в гигантских масках, музыкантов с огромными трубами и т. д.
За один час мы совершили интересное путешествие по нескольким провинциям Индии, но в индийских документальных фильмах мы не видели жизни великого народа, талантливого и трудолюбивого.
И когда мастера документального кино попросили нас высказать свои замечания по поводу их работ, то мы рассказали им о советской кинохронике, о том, как она правдиво и убедительно отражает в фильмах подлинную жизнь и быт своего народа.
Друзья предложили нам осмотреть Бомбей. Мы ездим по городу, рассматриваем интересные здания, прислушиваемся к говору многоязычной, чрезвычайно колоритной толпы в различных национальных одеждах.
В европейской части города множество больших магазинов с вывесками на различных языках. В английских магазинах мало публики, часто на их витринах видишь плакаты о распродаже всех товаров в связи с ликвидацией дела.
В старом городе шумно. Вдоль тротуаров, перед магазинами идет бойкая торговля с рук, с лотков. В витрине одного магазина рассматриваем прекрасно выполненные кустарные изделия, разные предметы из серебра. Заходим в магазин. Здесь продаются кольца, бусы, стаканы, ожерелья, целые чайные сервизы. Многие украшения и предметы домашнего обихода сделаны очень искусно, тонко, с большим мастерством. Их выделывают деревенские кустари, занимающиеся своим промыслом целыми семьями.
Нас удивило, что продавцы, прежде чем назвать цену вещи, кладут ее на весы и взвешивают. Оказывается, изделия ценятся не по качеству выполненной и очень часто исключительно талантливой работы, а по весу серебра и его сегодняшнему курсу! Большое, грубо сделанное украшение или серебряный стакан стоят во много раз дороже, чем вещицы меньшего размера, удивляющие тонкостью и изяществом отделки.
В магазин входят состоятельные горожанки. В ярких сари, в широких шароварах, они садятся на подушки, разложенные на полу, и продавцы услужливо подают им различные бусы, кольца, браслеты. Индийские женщины кольца носят не только на пальцах рук, но и на пальцах ног. Сидя на подушках, примеривают их. Глядя в зеркальце, они вставляют маленькие запонки-украшения в сделанную для этого дырочку в носу. Мы узнали, что индийская женщина владеет только тем, что на ней надето – на голове, на шее, в ушах, на руках и ногах. Все остальное принадлежит мужу.
Нам советуют поехать осмотреть «Башни молчания» на Малабарском холме – крематорий парсов. Европейцы туда не допускаются, и только из большого расположения к нам индийские друзья устраивают эту экскурсию. Едем по набережной Бомбея, поднимаемся на большую гору. Отсюда открывается чудесный вид на Бомбей и сияющий вдали залив Аравийского моря.
По дороге рассказывают, что выходцы из Ирана «парсы», покинувшие свою родину несколько столетий тому назад, – потомки огнепоклонников. Они принесли сюда, в Индию, свои обычаи и сохраняют их до сих пор. В частности, сохранился особый обычай хоронить покойников.
Машина заворачивает за большую каменную ограду и попадает в просторный двор. По каменной лестнице поднимаемся дальше и попадаем в тенистый парк. Навстречу выходит индиец-парс в национальной одежде. Он приветствует нас и предупреждает, что здесь воспрещается курить и нельзя фотографировать.
В глубине парка высятся огромные светлосерые башни. На башнях сидят хмурые, зловещие грифы.
По своему верованию, парсы не могут «осквернять» грешным телом ни землю, ни огонь, ни воду, ни воздух. Поэтому их мертвое существо должно раствориться в другом живом организме.
Парс подводит нас к большому макету «Башен молчания».
– Вот сюда, на плоские крыши башен, – поясняет он, – кладут тела умерших. Носильщики удаляются, и тотчас стаи хищных грифов набрасываются на трупы. Проходит десять-пятнадцать минут, и от покойника остается только скелет. Бренные останки человека падают в глубокий колодец. Их обильно посыпают известью, и палящее тропическое солнце превращает все это в прах, смываемый потом проливными дождями…
Потрясенные рассказом и зрелищем, мы долго стоим у древнего «крематория». Я спрашиваю:
– А живых людей трогают грифы?
– Нет.
Смотрю на грифов, сидящих на голой ветке большого дерева.
– А почему нет листьев на этом сучке?
– Там, где садится гриф, умирает все живое…
После паузы наш гид добавляет, что когда умирает парс, его семья мажет лицо покойника каким-то бальзамом. Приводят собаку. Если пес лизнет лицо, значит на том свете покойнику будет хорошо, и все родные счастливы. Если же собака лицо не лизнет – это большое горе для семьи…
Мы прощаемся, благодарим гида-парса и в мрачном настроении садимся в машину.
Едем осматривать «Висячий парк». Висячим он называется потому, что под ним находится огромное водохранилище бомбейского водопровода. В парке подстриженные газоны, по бокам ровные барьеры из зелени, на которых высятся сделанные также из зелени фигуры слонов, верблюдов, гигантских попугаев. Это каркасы животных и птиц, искусно спрятанные под пышной растительностью.
Из «Висячего парка» видны «Башни молчания». И хотя мы от них довольно далеко, но все еще различаем страшные черные точки на стенах и на деревьях – грифов…
На обеде у Каранджиа, редактора двух распространенных в Индии газет «Блитц» и «Атом», встречаемся с известнейшим писателем Мулк Радж Анандом, автором романа «Кули», хорошо знакомого советским читателям.
Три месяца писатель пробыл в Советском Союзе, но, к сожалению, ничего не написал о своем пребывании в нашей стране.
В ответ на мои слова о массе впечатлений, полученных в Индии, Мулк Радж Ананд рассказывает мне, как в Москве он не терял ни одной минуты. Знакомясь с жизнью советской столицы, ее достопримечательностями и театрами, он просмотрел множество спектаклей в лучших московских театрах.
Одна из крупнейших индийских кинофирм, Даймонд Пикчерс, устроила грандиозный прием, на котором присутствовало около двух тысяч работников кинопромышленности и деятелей искусства. Возле студии собрались толпы народа. По дорожке, застланной красной материей, мы прошли метров триста, а впереди, обгоняя нас, бежали десятки фото– и кинорепортеров. Духовой оркестр исполняет бравурный марш. Под большим тентом, который подпирают толстые бамбуки, в креслах и на скамьях сидят знаменитые актеры, режиссеры, композиторы, писатели. Нас проводят в президиум. Направо – советский флаг и портрет товарища Сталина, налево – индийский флаг и портрет г. Неру. Все присутствующие стоя приветствуют советского посла и нашу делегацию.
С большой дружеской речью выступил известнейший индийский артист кино и драмы Притхви Радж. Он представляет нам выдающихся деятелей культуры, киноартистов, режиссеров.
Затем на трибуну поднимается писатель Мулк Радж Ананд. В руках у него огромный кожаный свиток. В свитке адрес-приветствие от четырнадцати творческих и прогрессивных организаций Бомбея. Этот адрес, говорящий о мире, о глубокой симпатии индийского народа к Советскому Союзу и сочувствии к его мирной политике, представляет большой интерес.
«Мы ждали вашего приезда в наш город и были счастливы, когда узнали, что вы наконец приехали, – говорится в начале адреса. – Мы хотели встретить вас и дать вам почувствовать любовь, которую испытываем по отношению к вам, и преклоняемся перед вашим искусством».
«Для нас вы не иностранцы из далекой страны, – говорится в адресе. – Мы видели много прекрасных фильмов, в которых вы принимали участие. Некоторые из нас по экрану уже давно знакомы с вами, и мы стремимся в своей работе брать пример с вас. Но нам необходимо было увидеть вас, мастеров советского искусства, чтобы получить то вдохновение, которое в мире искусства может дать только личный контакт. И потому, хотя мы и знали вас по вашим великим трудам, теперь память о нашей встрече будет долго вдохновлять нас, а слова, которые вы произносили, станут ключом к пониманию разных жанров искусства.
Мы – представители старой цивилизации, потерявшей себя во мраке и смуте, порожденной колониальным рабством. Усилиями многих поколений наших соотечественников мы дошли до понимания необходимости сбросить ярмо империализма во всех его проявлениях и вновь подняться юной нацией. В культурных мероприятиях, которые являются фундаментом каждой цивилизованной жизни, мы хотим учиться у вас, представителей такой же древней нации, ставшей вдруг молодой.
Мы понимаем, что вы – представители страны, которая показала, что́ человек может сделать, если он этого захочет, в содружестве с другими людьми, – создать новое общество, где любовь человека к человеку и счастье всего народа стало возможным благодаря мирному труду и созиданию жизненных ценностей.
Мы знаем также, что ваша страна показала, как люди могут изменить себя и преобразить свою землю при правильном применении науки. Мы ценим то, что в области искусства и культуры ваша страна внесла огромную лепту и доказала, что книги, картины, статуи, фильмы и театральные постановки не являются украшением тщеславия некоторых привилегированных индивидуумов, а являются средством к счастью, к развитию эмоций и установлению контроля человека над самим собой и над природой.
Мы приложим большие усилия к тому, чтобы впитать в себя пример, данный нам героическим народом СССР, его артистами и работниками умственного труда – «инженерами человеческих душ», как вы их называете. Мы надеемся, что толчок, который мы получили от вашего присутствия среди нас, даст нам возможность еще глубже узнать достижения советской культуры и впитать в себя те знания, которые вы можете нам дать.
Горячо верим, что результатом личного контакта между нами и вами, представителями великой советской культуры, явится крепнущая дружба между нашими народами Мы знаем, что вы оба поддерживаете ту борьбу за мир, которая охватила сейчас весь земной шар, борьбу против угрозы атомной войны. Такие выдающиеся люди, как вы, являющиеся слугами человечества, должны понимать необходимость сохранения мира, и вы, мы в этом уверены, будете вести дело сплочения сил, борющихся за мир. Надеемся, что ваш приезд в нашу страну предшествует следующим приездам. Мы надеемся, что и другие представители советской интеллигенции приедут в Индию в ближайшем будущем и этим окажут содействие в развитии мировой культуры. Мы хотели бы, чтобы представители нашей индийской интеллигенции поехали к вам с ответным визитом. Узы личной дружбы с братской интеллигенцией Советского Союза сделали бы возможным постоянный обмен знаниями между обеими странами».
Чтение приветственного адреса писатель Мулк Радж Ананд закончил словами:
«Пусть процветает дружба между народами Индии и СССР! Пусть дружба и солидарность поведут к единению сил в борьбе за мир и процветание! Пусть светит всем нам солнце счастья!..»
Мы чувствовали искренность этого приветствия. Оно неоднократно прерывалось громом аплодисментов тысячной аудитории, его поддерживали люди, сидящие с нами, передовые представители индийского народа.
Мы горячо благодарим за простые и сердечные слова привета, за теплую встречу. Говоря о борьбе за мир и дружбу с народами, которую ведет весь наш народ, я сказал, что у каждого советского человека, в том числе и у нас, деятелей искусства, есть увлекательные творческие планы. Советские деятели искусства вместе со всем советским народом подписались под Стокгольмским воззванием, единодушно одобрили решение Второго Всемирного конгресса сторонников мира в Варшаве и продолжают неустанно бороться за мир. Нам приятно узнать, что народы Индии разделяют нашу точку зрения и также хотят мира и дружбы. А это желание двух великих народов является непобедимой силой. И снова гром аплодисментов.
Сидели более тысячи людей с удивительно красивыми глазами. Они согревали нас своей улыбкой, лаской, обаянием. И я, не выдержав, сказал:
– Мы никогда не забудем ваших красивых глаз – мужских, женских и детских.
Снова овация.
– Мы никогда не забудем той искренности и тепла, с каким вы встречаете и приветствуете нас, посланцев страны социализма. Мы постараемся ответить тем же, когда у себя на родине, в Советском Союзе, будем принимать посланцев вашей великой и дружественной нам страны.
Нас просят пройти в сад. Играет духовой оркестр. Пудовкину и мне предлагают посадить в этом саду деревья-манго. В земле подготовлены ямки. Раскалывается глиняный горшок, в котором произрастает молодое дерево с самым благородным плодом Индии. Деревце сажают в ямку. Пудовкину подают большой серебряный кувшин с водой, и он поливает деревце, у которого устанавливается большой плакат с надписью: «Дерево имени Пудовкина». Разбивают другой горшок и в соседнюю ямку сажают манговое «дерево имени Черкасова». Из серебряного кувшина я поливаю свое дерево. Оркестр исполняет гимн Советского Союза, потом звучит государственный гимн Индии.
