Текст книги "Закат. Re_Animation"

Автор книги: Николай Кетов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

Но, что интересно– формирование личности вновь происходит не по пограничному типу. Это по сути феноменальное открытие, но признание его как такового, ставит по удар всю современную психологию, построенную на работах Гюндерсена, Фрейда и Кохута. В результате рождается новая личность при сознательной работе субъекта. Именно такая, каким он хочет быть. Но изменить её уже нельзя. При попытке любого самовоздействия человек сходит с ума или перерождается… Перерождается в новый тип личности, который он назвал гедеоническим, потому что человек, прошедший преобразование отрицает все социальное, и благодаря развитым ранее умственным способностям начинает судить… Пока правда не встречались суды между двумя гедеонами да и изучить их не было возможности. В сети информация о их существовании отсутствует, так что все что можно узнать, только из уст автора открытия. Как ни странно, его они не судят, хоть и презирают. Умственные способности сопоставимы с индиго, получившими должный уход в должной среде.

– А разве все обладают такими умственными способностями?

– А если бы у вас была возможность добавить себе немного мозгов, вы бы ей не воспользовались? Так и они– ставили себе планку на максимум. А теперь живут отшельниками – уходниками, чтобы не причинять людям вред, или же наоборот работают тенями и следят за своим правосудием. Это в зависимости от конфигурации социализации и коммуникативности. Я не знаю насколько они умны и способны ко всякому телекинезу, но от пуль они умирают и от электричества тоже.

– А что были случаи? Вы же недавно говорили о том, что мистики не существует?

– Да были. Один такой решил посмотреть о чем я думаю. А я, как вы помните, нейроинжинер. Я дал ему доступ, но и сам покопался у него в мозгах. Ему это не понравилось…

– А разве вы можете читать мысли?

– Я нет. Он медиум, а я лишь управляю собой. Если хотите я в своем сознании поставил зеркало, которое отражало его состояние, в моменты когда он следит за мной. Потом я понял, что он просек мою уловку и я стал перемещать свое сознание в системе, но не быстро, а медленно со скоростью человеческого шага. Он следовал за мной на расстоянии. В конце я сам был крыше здания, а свое сознание переместил вниз на камеру наружного наблюдения, на уровне человека. Охранник просто стоял и курил, как на него напал неизвестный, который тут же отлетел на два метра после прямого попадания с винтовки разрывным патроном в голову.

– А как вы?… – не успел закончить Марс.

– Камера была на уровне охранника, он следил за моим сознанием, и из моих «глаз» выглядело так как будто я охранник, который к счастью, не пострадал. Поэтому он и подумал что это я, который маскируется под охранника. Сразу скажу, что да – сознание может находиться на разных уровнях с телом и сохранять связь. Как в компьютерных играх. Разрывные патроны нужны потому что я не знаком с их способностями к регенерации. Зато я узнал, что они все каким то образом связаны. Потому что после убийства этого, на мой след вышел другой. Но ему я уже не дал «подключиться» к себе, просто отследил сигнал и потом в его лесной домик ударила молния.

– Молния?

– Да, молния. Я не управляю погодой, я управляю техникой. С соседнего высоковольтного столба сорвался провод, который попал на его дом.

– А как это?

– Перебоями напряжения я расплавил проводку, конечно при помощи моих любимых дроидов перерезал два проводка.

– А когда вы были на здании, вас камеры не заметили?

– Хехе, камеры… А как вы думаете настолько ли сложно настроить камеры, подключенные к жестким дискам для автозаписи, на воспроизведение части записи, тем более что они статичны? Иными словами то, что происходит с людьми видно, а те пиксели, где нахожусь я – заменяются на одноименные по координатам пиксели минутами ранее, где они пустуют, таким образом создается иллюзия невидимости, построенная на окклюзии части содержащейся информации. Впрочем это для вас не так важно. Вам сейчас важнее много слушать, и много смотреть, чтобы ваша память дефрагментировалась и восстанавливалась. Объяснять не буду, вы сами просто начнете вспоминать все. Но постепенно…

Крон, одевший шапку ушанку и небольшой рюкзак кивнул на панель, которая служила дверью и натянул кожаные перчатки, скорее демонстративно. Потому что при всей его прагматичности так натягивать перчатки не имеет смысла. Ему явно нравилось удивлять. И он пользовался моментами, когда собеседник смотрел ему в рот.

Марс последовал за ним. Дверь открылась, следом открылась еще одна дверь, задняя дверь закрылась, открылась третья холодный ветер со снегом ударил в лицо. Снег своей колкостью ущипнул нежную кожу лица, которая провела слишком долго в парниковых условиях с идеальным климатом. Каждая снежинка будто обжигала, обновляя рецепторы и принося удовольствие от восприятия разной температуры. Тот самый кайф, который испытываешь в бане или при контрастном душе, только в разы более яркий.

– Мы же только что видели другую погоду?

– Другая погода в другом месте. Вы знаете, какие методы практиковались в Советско-Германском государстве?

– В Советско-Германском?

– Да. Это термин одного моего хорошего друга-историка. Мне этот термин очень нравится.

– Вы имеете ввиду послевоенное ФРГ?

– Самое что ни на есть военное. Война была индикатором. Создается впечатление, что эти государства были враждебными, так оно и было, и в то же время они были единым. Они были полем войны других государств. Разборкой вождей. Как инь и янь. У каждого государства были свои принципы в которые входила ненависть к инородному. И к своему. К своей истории. Каждая власть переписывает историю, но у них, я про Советско-Германское государство, были свои ходы и методы, которые сроднили их алхимическим браком. Титан не может жить без войны против другого титана, он теряет смысл. После победы над Германией, мистический враг был создан в лице Запада, но он перестал быть врагом сразу же и стал манящим запретным плодом. Все вроде бы критиковали политику капитализма, праздновали дни рождения вождей, но мысленно рвались в страну запретных видеомагнитофонов, журналов и музыки. Советское общество породило свою гибель, убив своего брата-сиблинга-симбионта. Это как сиамскому близнецу самовольно попытаться удалить другое «я».

– Вы хотите сказать что им нужна была вражда?

– Или адекватный противник, это было бы лучше. Если бы они слились воедино, не было бы идеологической шизофрении. Правда и это было бы ненадолго, потому что вместе они бы еще быстрее покорили безумный мир, который их породил. Зато закат был бы общемировым. И все бы вместе начинали с нуля, а не как в 90ые с фальшстарта. Некоторые еще до сих пор на старте стоят, парализованные. Но дух садизма, порожденный ими до сих пор живет в сердцах людей.

Так вот, к методам. – обернулся Крон. – Они брали в солдаты мальчишек до 17 лет. Всё вранье, про то что сами шли. Никто не шел. Всех забирали, всех убивали и всем присваивали посмертные ордена, говоря что они «шли защищать товарищей». Так же как и с заводами. Заводы работали в три смены, потому что если не выполнить приказ и трехсменный план, то становишься врагом родины.

Были конечно и те, кто по своей воле работал на износ, и шел на войну, подделывая возраст, но таких были единицы из всего союза. Детей использовали для самых провальных операций – для того чтобы враг потратил пули перед наступлением основных войск. Смертность в бою была 80 %, остальных раненых брали в плен обе стороны. Эксплуатировали. Можно сказать это был обмен рабами. С невысоким, но тем не менее стабильным КПД. Цифра редко менялась. Обе страны эксплуатировали «врагов народа» – политзаключенных, которые у каждой страны были собственные, для формирования своей мощи. Но так как любая система стремится к стабильности, её эта стабильность и разрушает вступая в резонанс сама с собой.

Образуется антисредний класс в рабочих государствах среди тех «рабочих», которые занимают вышележащие должности. Был такой интересный психиатр Чезаре Ломброзо, он называл анархистами – социалистов. Объяснения в этом, надеюсь не нужны. А потом социалисты, пришедшие к власти в обоих государствах подменили смысл. Обе страны были рабоче социалистические. Только одна страна стремилась к интеграции народов, а другая к дезинтеграции. Кто победил-сказать сложно. Потому что поражение любой стороны означало поражение второй. Победил Запад. Третья сторона, которая пока еще стоит. Но уже ветхо. Хе-хе. Несмотря на все усилия.

Они шли по морозной заснеженной сельской дороге между одиноких домиков, в редких окнах которых горел свет. Было неясно о каких методах он спросил и к чему начал этот разговор, но и так всё выглядело слишком странным, чтобы отвлекаться на какие-то детали.

Крон свернул к одному из домиков и, прокашлявшись на пороге открыл дверь. Марс молча следовал за ним хвостом, усваивая новую информацию.

– Вечер! – сказал Крон.

– Добрый! – послышалось с кухни.

Крон стал раздеваться и сделал жест следовать его примеру.

Они прошли на кухню. На кухне сидел человек в черном балахоне, лица не было видно, но морщинистые пятнистые руки, обхватывающие стакан с дымящимся чаем говорили о пожилом возрасте хозяина.

– Это он? – спросил хозяин, не поднимая глаз и не открывая лица. Голос его был низкий и приятный, в нём чувствовалась какая-то сила и уверенность, которая сразу располагает к себе.

– Да. – ответил Крон, светясь от радости, в которой прослеживалась его нескрываемая гордость.

– Значит удалось… – Налей ему чай, если он хочет.

Крон кивнул, и не смотря на то, что собеседник не увидел этого жеста и, не спрашивая согласия налил из жестяного чайника кружку заварного чая, потом взял вторую и налил себе.

– Расскажи ему о себе. Я его подготовил по дороге.

Старик прочистил горло и опустил стакан, явив свои жилистые потемневшие кулаки, усеянные веснушками. Он сжал их и начал:

– Мое имя тебе мало чего даст, но можешь звать меня Егором. Я знаю что ты обо мне думаешь. Первое мнение такое всегда: старик, скучный, неинтересный, больной, слабый, возможно сумасшедший. Но я не знаю, уважаешь ли ты человека, который привел тебя. Если да – то знай, что он уважает меня и у него, наверное, на то есть основания. В свою очередь я могу сказать, что я уважаю его… И тебя, он много говорил о тебе. Но речь не об этом.

– Я защищал наших солдат в Ливии. Этот конфликт ты еще должен был застать до своей… смерти…

– Россия не принимала участия в Ливийском конфликте. – перебил Марс. – наверное. – добавил он.

– Хорошо, что ты ставишь все под сомнение. Но это здесь не уместно. Поставь лучше под сомнение то, что ты слышишь по телеящику. – сказал Егор и крепче сжал кулаки. На левом запястье красовалась выцветшая, расплывшаяся татуировка с именем Егор, каким то знаком и цифрой 44. Могучий Старик, в котором не было ничего пенсионерского, как в большинстве случайных доживальцев, как будто почувствовал его взгляд или понял по молчанию и прокомментировал:

– 44 это год службы, а не часть, как ты мог подумать.

– Так сколько же вам тогда было лет? Простите за бестактный вопрос… – тут же поправился Марс.

– Семь.

– Хах, – , усмехнулся Марс, но тут же поймал строгий взгляд Крона. И утих.

Старик не подал вида и продолжил:

– Знак, который ты видишь это знак потерянного батальона, как его прозвали в народе. Сейчас его и правда все забыли… Потому что не осталось носителей памяти. Все погибли… Все кроме одного… Я сбежал. Сбежал с поля боя. И теперь я расплачиваюсь за смерть своих товарищей. – на рассохшийся стол капнула слезинка. Старик подвинул на её место железную кружку с почерневшими царапинами на бортах.

– Я был совсем мальчишкой. Те ощущения невозможно передать. Страх, который мы испытывали и радость, которую нам внушали. Мы прочесывали леса, брали высоты. Это воспринималось как игра. Как казаки-разбойники… Каждый день теряя старых друзей и получая новых взамен. Я был самый везучий. Я прожил пол года на войне. А потом сбежал… Чего бы ты не делал в жизни Тебе не понять, что испытал я в своем первом бою. Бой мы выиграли почти без потерь. Но разве это был бой… Нам дали задание зачистить лес от прячущихся немцев. Мы их нашли, в тот бой у нас даже были ружья с патронами, такие тяжелые для нас… Мы их убили. Когда мы подошли мы увидели что это такие же дети… Совсем как мы. Только немецкие. На них были тюремные робы. У них были завязаны рты. Когда мы гнались ночью – было невидно. Страх парализовал все человеческое. Нам внушили либо мы врага – либо враг нас. А это оказалась просто охота. Нас тренировали убивать. Убивать беззащитных. У них даже были связаны за спиной руки. Их специально вывезли, чтобы научить нас убивать. Было тяжело, многим стало плохо от вида первой крови. Через день нас послали на убой – из 40 человек погибло 36. Самые смелые погибли. Те кто шёл впереди… Но задание мы выполнили. В награду за это нам разрешили присвоить то, что найдем у падших врагов… Пожрать – чего нам еще хотелось! Начальство разобрало побрякушки и оружие. А мы вчетвером смогли по-человечески поужинать. Еда не лезла в глотку, но мы понимали, что такая возможность может больше и не предоставиться… – прервался перевести сбившееся дыхание Старик.

– И по сей день я спасаю наших ребят из подобного…

– Что и сейчас есть такое? – удивился Марс.

– Это движение по эксплуатации действует со времен революции, только сейчас всё стало более жестоко и бесчеловечно. Теперь детей накачивают дурью, как псов, ищущих наркотики, подсаживают на них. Собака бросается, когда чует дурь не потому что эту дурь ненавидит… И чтобы получить следующую дозу им нужно выполнить приказ. Естественно, что они не могут отказаться от того, что они не смогут достать…

– А как же вы их спасаете…

Старик кивнул на Крона.

– Состав наркотиков нереально подделать в домашних условиях, другие наркотики – то есть попытка слезть их убивают. Потому что в состав метанаркотиков входят вещества, парализующие дыхание при приеме других известных наркотических веществ. Никакого кайфа от них нет. Сознание не затуманивается. Но ломка от них адская. У людей ощущения, что вся их кровь кипит. Если долго не принимать, то начинаются жуткие боли во всех внутренних органах с кровотечениями. Организм начинает разрушать сам себя в попытках достать из запасенных материалов хоть каплю дряни, в кратчайшие сроки. У них есть персональные коробочки, так называемые кейсы. Они помещаются в карман. Каждая коробочка содержит запас вещества. Разблокировать коробочку может только начальство у которой есть контроль над ней. При попытке самостоятельно вскрыть её, она нейтрализует действие наркотиков. Таким образом наркотик они получают только после того как командование одобрит выполнение объективы операции. Это генетический наркотик и для каждого он индивидуален, так что не может один человек взять кейс другого и закинуться. Это избавляет их от братоубийства. Живут они правда не больше 10 лет. После 10 лет начинается расщепление личности и они приходят в боевую негодность и за сим устраняются. Им просто перекрывают доступ.

– Если это генетический наркотик, они что расшифровали генокод человека? – прервал Марс.

– Только ту часть, которая им необходима для управления. Это чуть больше одной миллиардной. – уточнил Крон. Егор кивнул и продолжил.

– Мы не можем найти центр управления, так как это не государственная организация, и использует она свой неизвестный Крону алгоритм кодирования, как он говорит. Поэтому приходится спасать локальные очаги появления. Он убрал руку в балахон и достал металлический шар. Это позволяет перепрограмировать организм. Но для этого нужно, чтобы человек поверил и воспользовался. Ты уже видел наверное такие. Сложность состоит в том, чтобы подобраться к ребятам, находящимся в центре огня.

– А они сами не помнят, как их туда доставили?

– Об этом их руководство тщательно заботится. Они не помнят ничего кроме приказа. Наркотик аннигилирует витамины группы В, оставляя ровно такое же количество, которое нужно для памяти приказа. Мозг у них работает не лучше калькулятора. Но именно из-за того что этот наркотик генетический и работает как программа, он и поддается такому исцелению. Правда они стреляют по всем, кто приближается и кто не состоит в их памяти как союзник или нейтральный прохожий. Для этого сначала приходится уничтожать их цели. Потому что после того как цель задания уничтожена, есть около двух минут до того, как они опять придут в боевую готовность. Но вы не думайте, мы и не собираемся вас впутывать в свои дела, как прошлые… Кхм знакомые. – прокашлялся Старик, он как и Крон явно знал больше о нём, чем он сам.

Я не собираюсь вам демонстрировать свой арсенал и свои навыки, ваше дело верить мне или верить СМИ. Может я еще один сумасшедший старик, который носится по переходам в шапке из фольги и боится инопланетного воздействия. Спасибо тебе…

– За что? – спросил Марс. Старик не ответил. Крон уже собирался и сделал жест ему, следовать его примеру.

– Спасибо вам… – робко сказал Марс, не понимая ничего, допил чай, постоял немного и стал одеваться. На стол опять упала капля.

Они молча вышли на улицу и побрели обратно. Было неясно – неужели этому дедушке, если поверить в его слова нужно было просто выговориться? Или он о чём-то недоговаривает? Может быть они думают, что я слаб и что неспособен воспринимать информацию выше определенного объема? Или его оскорбили мои сомнения? – Думал Марс.

– Разве это может быть правдой?

– А разве это должно быть неправдой? – парировал Крон.

– Справедливо. Но как же получается, что его просто не найдут и не прихлопнут?

– Зачем тварям гонятся за Хищником? У них своя паства, уйдут одни – наберут других. А рисковать раскрытием своего местоположения они не хотят.

– Его зовут Хищник?

– Да, так его прозвали.

– Так он же совсем старик…

– И что? Старик это тот кто умен и умел, а не тот кто стар. Можно стариком и в 14 лет быть, а можно и вовсе не стать.

Они подошли к небольшой избе. На улице стоял хороший крепкий мороз. Метель утихла. Зайдя внутрь, они повернули в кладовку. Стена с инструментами тут же поднялась и открыла проход, сделав шаг в темноту открылась следующая дверь, предыдущая закрылась. Когда они выходили, он даже и не запомнил этого места. Настолько он был поражен и восхищен зимой и снегом.

– Это что пятое измерение? Как в маленьком доме открывается такое пространство? – спросил Марс. – И почему инструменты в кладовке не падают от открытия-закрытия дверей.

– Потому что внешний вид дома – бутафорский. Все инструменты в кладовке приклеены. Если бы мы посмотрели на себя тепловизором с высоты крыши, то мы находимся в печке. Она внутри полая.

Ноги спружинили, словно при остановке лифта. Открылась третья дверь, ведущая в уже знакомую комнату. Крон прошел и стал раздеваться.

– Устали? Хотите отдохнуть?

– Вовсе нет. Я же несколько месяцев спал! Только я пока мало чего понимаю.

– Сейчас уже ночь…

– В смысле?

– Хотите лекцию по истории от моего друга?

– Ле-кцию… – протянул Марс.

– Эта лекция вовсе не скучная и повернет ваше сознание на 90 градусов.

– А почему выбрана цифра 90? Не 180 не 360?

– 360 градусов это цифра «официальных» историков. Они просто заставляют вас крутится на месте, в рамках незнания. 180 градусов это цифра оппозиционных историков, которая заменяет одни вещи на прямо противоположные. А 90 градусов это часть поворота, которая оставляет вам свободу – вернутся в начальное положение или отвергнуть его.

– Становится интереснее.

– Тогда раздевайтесь и присаживайтесь.

Комната преобразовалась и открыла проход в «саркофаг» Марса.

Когда он вернулся, по видеосвязи уже весело разговаривали Крон и милый дедушка с бородой, больше похожий на классического психиатра или полковника, хранящего секрет комбинации специй.

– Добрый день… Вечер. – поправился Марс.

– Добрый-добрый. – ответил человек и помахал рукой. – Я Дмитрий Валерьевич. Вы можете не представляться, о вас у меня и так уже сложилась прекрасная история.

– Интересно, какая?

– Личная история у каждого о каждом своя. Общая лишь общая история, простите за каламбур. – протараторил он.

– Милый старикан. – подумал Марс.

– Начну с вопроса, назовите самую большую колонию из когда-либо существовавших или хотя бы примерное её местоположение.

– В Африке, наверное где-то.

– Промах! – хихикнул Дмитрий Валерьевич.

– А что же тогда? – спросил Марс.

– Китай.

Крон молча стоял, облокотившись на стену и улыбался.

– Разве Китай когда либо был колонией?

– Именно. Он был Российской колонией до 1885 года. До окончания Франко-китайской войны. В Китае хоть и было мобилизовано почти в два раза больше солдат чем во Франции, их потери были в два раза больше. Из-за отсутствия командования. – он сделал паузу и глотнул воды из бутылочки.

– Тремя годами позднее Россия конечно смогла вернуть себе некоторые права, связанные в частности с экономическими путями и некоторыми территориями, но Китай уже разрывали на части Европейские страны.

– При всем уважении, мне эта версия кажется абсурдной. – сказал Марс.

– Это понятно. Нелегко принять что-то новое. Но вот задайте себе вопрос, почему на протяжении всей стены, бойницы направлены к Китаю, а не к внешнему миру, от варваров которого они якобы защищались? Почему стена разделяет Китай на много маленьких «резерваций»? Почему та страна, которая изобрела порох, тут же отдала секрет нового сверхоружия в Европу? Кто бы мог с луками и копьями противостоять огнестрельному оружию и бомбам, пусть и не столь совершенным, как сейчас? Почему на территории нынешней России и СНГ находят буддийские артефакты?

– Может наоборот тогда Китай завоевал Россию или что там тогда было, княжества, как иго? – предположил Марс.

– Сопоставьте это с другими факторами и подумайте, почему тогда мифические китайцы-захватчики не везли к себе домой славянские трофеи, и в Китае их не обнаруживают? А что по вашему такое иго?

– Татаро-монгольское. Захватчики.

– Позволю тогда себе перейти на уличный язык, чтобы вызывать меньше вопросов. Иго это скорее кореша княжеской братвы, которые участвовали в разборках как наемники. Потом братва одумалась и объединилась. Ровно как и в 90. История может повторятся. Надеюсь, вас не смущает мой сленг, который я себе сейчас позволил?

– Вовсе нет. Меня больше смущают данные…

– Данные можно опровергнуть или принять только при помощи других данных, возможно, более полных. В третьем веке до нашей эры Ин Чжэн возглавил Китай. Но разве мог бюрократ, а он именно таким и был возглавить и объединить между собой все китайские государства? В его память конечно сделали известную гробницу с терракотовой армией. Все говорят о его величии, но его династия Цинь прервалась тут же после его смерти. Тут же началась новая династия Хань…

– А что это за династия Цин?

– Я прощу вам вашу оговорку, но мне она режет ухо. Цин это другая династия, которая была с 17 по 20 век. Династия Цинь же жила практически только во время его правления. И мало чем отличалась, кроме объединенной экономическо-бюрократической политики. А перед кем отчитываться-то?! – возбужденно вскрикнул дедушка.

– Не знаю… – сказал Марс.

– Я чувствую что вам не очень интересно. Я не в обиде. Я думаю, нам стоит закончить сегодняшний разговор. Историю переписывали и переписывают тысячу раз. Доброй ночи. – сказал Дмитрий Валерьевич и выключил связь.

– Хе-хе! Не расстроился? – положил Крон руку на плечо Марсу.

– Да нет, просто странно как-то… Я его точно не обидел?

– Да кто ж знает? Он хотел дать тебе информацию к размышлению – вот и думай.

– Я чувствую себя, или точнее сказать что я переживаю дежавю. С чем это может быть связано?

– А с чем связано дежавю?

– С ощущением повторения.

– Вот и ответ на вопрос. Я бы советовал вам поспать, часиков двадцать.

– 20? Зачем?

– Я думал, что вы начнете с вопроса «Как?», но отвечая на вопрос зачем – чтобы запастись энергией. Глядишь и жамевю переживете. – ехидно усмехнулся Крон.

– А как? Я столько не сплю.

– Не спали. Сейчас вы можете спать ровно столько сколько захотите. – сказал Крон и кинул Марсу диск, который, очевидно играл роль как и «шар».

– Спасибо…

Крон тут же вышел из комнаты. Марс посидел немного в внешне холодном помещении с серыми металлическими стенами, сжал диск и подумал о двадцати часах сна.

Конечно, после комы приятно узнавать что-то новое, но когда в тебя резко пытаются запихнуть целую библиотеку или даже библиотеки – становится как-то не по себе. Любую информацию приятно принимать условными порциями, как и пищу. Да, порции раз от раза и от человека к человеку могут отличаться. Но почему кто-то решил, что я должен принять его слова просто так, без объяснений? Я вижу человека в первый раз и он сходу мне что-то рассказывает. Один благодарит непонятно за что, другой обижается? Кто вообще я и в какие игры со мной играет память? Судя по всему, по тому как я рассуждаю, какими категориями я оперирую я– врач. Хотя могли ли мне дать память врача?

Нет, всё же человек более комплексно устроен нежели птица. Но какие-то отрывки знаний у меня действительно сохранны, а какие-то словно выпали. Я читал про такие случаи, но пережить их самому… Хотя, ради своего сохранения организм действительно способен отказываться от многого как осьминог, пожирающий свои щупальца чтобы не умереть от голода в плохой сезон. Насколько же приятно быть…

Марс открыл глаза, он лежал на кушетке, а рядом, спиной к нему стоял Крон.

– Что со мной произошло? Как я здесь оказался?

– А! вы проснулись.

– Я точно помню, что сидел на том стуле. Вы меня перенесли?

– Вам нужно поработать с вашей паранойей, вы сами себя перенесли. Мне не нравится ваш тон – это первое. В состоянии сомнамбулизма человек может ходить и совершать действия. Вы в состоянии «автопилота» доставили себя на кушетку, как на наиболее привычное место сна. Хотите чего-нибудь поесть?

– Нет, я бы хотел посмотреть в зеркало.

– Всегда пожалуйста.

От стены на вытянутых поршнях выехал блок, перевернулся зеркальной стороной и остановился напротив сидящего на кушетке Марса.

Он стал всматриваться на свои исписанные узором руки и лысую голову.

– Я себя не узнаю. Это последствия?

– Скорее, это причина. Вам нужно было изменить облик, чтобы жить.

– Вы сделали мне пластическую операцию?

– Вы сами сделали, ваше мозг способен заботится о выживании тела, это как инстинкт избегание негативной среды. А когда мозг обладает доступом к самому себе, это вообще превосходит все ожидания.

– Сам к себе, это как?

– Слышали про йог? Принцип тот же. Если вам ничего не нужно, предлагаю пройтись. – сказал Крон, при этом фраза выглядела не как предложение.

Одевшись, они вышли на улицу. Дождь со снегом размыл деревенскую дорогу, по которой свободно шатаясь шел вдалеке мужик в резиновых рыбацких сапогах по пояс.

– Все эти люди, всё происходящее со мной, то как строится общение абсолютно нереалистично, будто я герой какой-то компьютерной игры, причем не главный персонаж, который движет сюжет, а рядовой NPC, от которого игроки получают какие-то задания в стиле «поговорите с …».-Думал Марс.

Свет редких оконцев освещал изрытую ямами дорогу, по которой можно проехать только на УАЗиках или на Мародере. Из-за туч вышел обгрызенный круг луны, сильный ветер разгонял тучи. Звезды на небе появлялись и исчезали, далеко на высоте летел самолет, помигивая сигнальными огнями.

Крон шел молча, как-будто давая Марсу время подумать над чем то. Они вышли на дорогу, которая шла через поле, покрытое неровными сугробами. Поле в ближайшие месяцы должны были облагородить и засеять.

– Кстати говоря, у меня для вас есть сюрприз. – сказал Крон, выдержав паузу.

– Какой? – взволнованно произнес Марс.

Ответа не последовало. Они шли, обступая лужи и колдобины. Дорога была скользкой и был шанс упасть лицом в грязь, но они оба шли уверенным и твердым шагом.

– Какой сюрприз? – повторил вопрос Марс и сам тут же понял, что ответа не последует.

Заместо ответа Крон свернул с дороги в поле. Они шли в кирзовых сапогах, проваливаясь в рыхлый снег, смачиваемый дождём.

В темноте стало еле отличимо какое-то движение. По мере приближения стало заметно, что человек танцует в темноте. По тонкости и отточенности движений стало понятно, что это девушка. Под светом луны в темноте, в руках блеснула сталь. Девушка танцевала с шашками. Марс не испугался, он понимал, что на смерть его вряд ли поведут.

Девушка, похоже заметила их. Она остановилась, убрав шашки в ножны, которые располагались по бокам её шинели, обтянутой поясом. Волосы были светлые, точно цвет узнать было нельзя из-за недостатка освещения. Во время танца волосы кружились вокруг головы, сейчас они были намокшими, из-за погоды, но очень пышными и живыми. Чёрные брови поблескивали от капелек воды. Она улыбалась, даже почти смеялась.

– Значит это правда! – радостно вскрикнула она. На ногах у нее были красивые сапоги, похожие на те, что носили казачки.

Крон остановился. Марс встал, рассматривая девушку, которая очаровала его своим видом, он вглядывался в её милое, светящееся лицо. Она сорвалась с места и обняв его, припала к его щеке.

– Спасибо, спасибо, спасибо… – шептала она. Марс почувствовал как по его щекам потекли её теплые слезы. Давно забытое ощущение мягкой, упругой, тёплой кожи с каким-то едва уловимым особенным ароматом пьянили его. Он стоял как вкопанный, внутри него что-то происходило. Мысли путались. Он обнял девушку и она еще сильнее вжалась в его объятия.

Незнакомка казалась ему очень знакомой, но он её не помнил. Хотя он чувствовал, что должен помнить. Это состояние вводило его в смятение. Он как немощный старик, прикованный к кровати, к которому пришли родственники и, получив наказ от врачей говорят с ним хоть о чём-то. Он уже не может говорить и с трудом понимает о чём пытаются ему рассказать, но он слышит отдельные слова из предложения и понимает, что они что-то должны значить. Он чувствует, что слова «паровоз», «огород», «Мурка», которые его сознание выцепляет из разных предложений должны ему что-то напомнить, должны донести до него что-то. Скорее всего нечто приятное, чем любящие родные хотят его порадовать в последние моменты. Это ужасно, когда не можешь узнать близких тебе людей и когда они понимают это. Но они могут видеть огонёк в твоих туманных глазах, который теплиться, когда они произносят слова, которые когда-то тебе были очень близки. Вспомнив тёплые подушечки на лапках любимой кошки из деревни ты улыбаешься. Они плачут. Собрав свои силы ты смог вспомнить то, что почувствовал. И ты радуешься даже не приятному воспоминаю, а тому, что смог вспомнить.