Текст книги "Секреты Советской Латвии"
Автор книги: Николай Кабанов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)
(По материалам Государственного архива Латвии.2525
ГАЛ. Ф. 101. Оп. 36. Д. 74.
[Закрыть])
***
В годы развитого социализма ходила такая острота: основным средством передвижения советских туристов является танк. Неправда ваша! Самым что ни на есть массовым по числу и по географии было пребывание за рубежом наших моряков.
Ведь советский торговый флот был одним из крупнейших в мире, а Латвийское морское пароходство боролось за звание передового. К примеру, Вентспилсский порт в 1972 году получил Юбилейный почетный знак ЦК КПСС, Президиума Верховного Совета СССР, Совета Министров СССР и ВЦСПС (профсоюзов). «Ирбитлес» и «Плявиняс», «Лариса Рейснер» и «Каунас» – сейчас эти корабли уже порезаны «на иголки». А сорок лет назад они ходили в чемпионах по выполнению плана и – валютной! – прибыли.
Задним числом придумана сомнительная аксиома: мол, латышей в море не брали – не доверяли. Однако направленный в ЦК КПЛ под грифом «секретно» отчет о работе пароходства за 1972 год подписали начальник ЛМП Ю. Авот и секретарь парткома А. Атслед-зиныи. В документе можно прочесть, к примеру, что 1-го помощника капитана теплохода «Ессентуки» звали Дарзниек А.Э., 1-го помощника «Яниса Райниса» – Битениек Э.А. (экипаж последнего корабля подарил обкому Компартии Чили портрет Ленина).
Но вот что еще более интересно – так это характер информации, собранной моряками и переправленной высшему партийному руководству. И то, чем занимались наши в портах.
«По сообщению первого помощника капитана mix “Арагви” тов. Варламова Я.И. в порту Буэнос-Айрес (Аргентина) работники нашего консульства, во избежание возможных неприятностей, рекомендовали не дарить литературу рабочим и местным жителям, разрешили вручать только открытки и значки. Отмечены случаи усиления полицейско-таможенного режима в голландском порту Флиссинген и в порту Грейнджмаут (Сев. Шотландия)».
Характерно, что ищут местные силовики – алкоголь и сигареты, причем в Шотландии обыску подверглась даже группа матросов на берегу. Вашему автору пришлось оказаться в данной ситуации... спустя 30 лет, в Стокгольме, у пришвартованного парома «Ильич».
Данные из-за «железного занавеса» шли по разным каналам:
«Лоцман порта Антверпен Фастер при выводе mix “Сиваш” в море рассказал, что теперь на китайских судах сняты портреты Мао, различные лозунги и цитаты, а моряки судов не носят значков с изображением Мао. По словам Фастера, когда капитан одного из индийских судов перед швартовкой узнал, что впереди будет стоять судно КНР, то категорически потребовал отшвартовать его к другому причалу, сославшись на то, что китайцы способны учинить любую провокацию».
В отчете ЛМП приводятся десятки примеров дружеского общения жителей капстран и моряков из Латвии. Однако, как говорят – доверяй, но проверяй:
«В порту Роттердам последнее время наши суда активно посещает Абрахам Метселаар, 50-52 лет, проживающий поул. Ханснстраат, 85с, по его словам, член Компартии Нидерландов с 1947 г... Охотно рассказывает о себе. Заявляет, что любит советских людей, хочет способствовать укреплению дружбы с ними и с удовольствием посещает советские суда. При себе имеет список судов СССР, в который занесено около 50 названий судов различных пароходств. Касаясь положения в КПН, Метселаар отметил, что теперь положение в ней улучшилось, так как прокитайская группировка потеряла свое влияние, а ее члены из партии исключены. Нами приняты меры по изучению личности этого частого гостя советских судов».
А вот отец и сын Кранц в шведском порту Седерхамн подозрений не вызвали:
«Они хорошо осведомлены о достижениях нашей страны по освоению космоса, знают всех космонавтов, известных хоккеистов. Положительно отзывались о характере русского человека, борьбе нашего народа за мир».
Танкер под знаковым именем «Абрене» впервые из кораблей СССР в 1972 году пришел в мавританский Порт-Этьен, приняв на борт 300 тонн рыбьего жира. Местные жители, поднявшиеся на борт, «впервые видели пианино и с восторгом трогали клавиши».
«А затем до отхода судна сидели на берегу, провожая наших моряков. Моряки танкера наглядно убедились еще раз, какие плоды приносит колониализм: селение запущено, хижины ветхие и без мебели, на обед рабочие получали по списку горсть арахиса и маленький стаканчик какой-то жидкости».
На судах Латвийского пароходства в 1972 году с удовольствием показывали иностранцам кино. Хитами сезона были «Освобождение», «Война и мир», «Сыновья уходят в бой» и «Джентльмены удачи». Пользовались спросом значки с Владимиром Ильичом, и книжки другого Ильича – «Ленинским курсом». Разбирали и брошюру «О чем умалчивают в Пекине».
...Сейчас государственные мужи, и целый Институт Латвии ломают головы – как бы обеспечить узнаваемость нашего независимого государства. А ходи под красно-бело-красным флагом столько судов, сколько было 40 лет назад у ЛМП и баз траулерного флота – вот реклама бы стране была. Демонстрировали бы где-нибудь в тропиках блокбастер о героях 1919 года «Стражи Риги», латышские народные сакты аборигенам раздавали.
***
Именно Латвии принадлежит честь открытия для СССР... Канарских островов. В 1975 году Испания свергла франкистский режим – и впервые почти за тридцать лет туда смогли попасть советские люди. С 5 сентября 1976 по 14 сентября 1976 года в Восточной Атлантике работал большой рыболовецкий траулер «Афанасий Никитин».
Рейс был удачным во всех отношениях. Кроме успешного выполнения собственно промысловых задач, выраженных во внеплановой добыче живья на 113 %, выпуска товарной продукции на 124 % и кормовой рыбной муки на 150 %, что составило совокупную прибыль в 760 тысяч рублей вместо 390 тысяч запланированных, экипаж решал и скрытые задачи. О чем повествует «Специальное донесение», отправленное 1-му секретарю Октябрьского райкома КПЛ Карпову Н.А. от 1 помощника капитана А. Лобана. Еще до выхода в море замполит получил задание районного комитета на «изучение режима и обстановки в порту и городе Лас-Пальмас (Канарские острова, Испания)». Получив сообщение от подотчетной ему территориально парторганизации Рижской базы траулерного флота, райком переслал его в ЦК КПЛ под грифом «Совершенно секретно»!
Что же такого интригующего было на 8 листах, аккуратно исписанных перьевой ручкой? А, прежде всего, то, как воспринимался советский труженик моря за границей, а еще в стране НАТО, и совсем недавно – «фашистской». Но все оказалось просто:
«В порту и в городе обстановка для свободного общения наших моряков с иностранными гражданами вполне благоприятная. Торговля в городе развита очень широко за счет мелких частных магазинов, которые ориентируются в основном на советских моряков. Продавцы во многих магазинах могут объясняться на русском языке, хорошо осведомлены о дефицитных товарах ширпотреба в Советском Союзе и знают рыночные цены. Основной упор в настоящее время делается на продажу таких товаров, как мохер, кримплен, косынки, малогабаритные зонты, кошельки и др. При этом часть товаров продается с производственными дефектами, а мохер изготавливается на синтетической основе с добавлением 15—20 % натуральной шерсти.
Владельцы отдельных магазинов заказывают этикетки на русском языке с обозначением «Мохер королевский». Большинство товаров закупается в Японии, Гонконге, Китае, США и латиноамериканского производства. Отдельные товары изготавливаются частными мастерскими в Лас-Пальмасе и штамп ставится: “Сделано в Японии”, “Сделано в США”».
По оценке тов. Лобана, в Лас-Пальмасе наиболее хорошо овладел русским языком персонал таких торговых центров, как «Космос», «Севастополь», «Одесса». «Население города, и в особенности торговые работники, широко информируются о подходе советских судов в порт за несколько дней». Местные встречают БМРТ под красным флагом уже на внешнем рейде – «с целью обмена дешевых спиртных напитков на цветные металлы (латунь, бронзу, медь, ртуть)».
Пользуются интересом у «маклаков» освобожденной Испании и промтовары Made in USSR – фотоаппараты, транзисторные приемники, часы. «Одновременно нелегально распространяют порнографические издания».
Подумать только: в Лас-Пальмасе наш «деревянный» приобрел достоинство полноценной конвертируемой валюты: можно расплачиваться советскими деньгами достоинством от 10 рублей и выше!
«На советскую валюту, в том числе и на чеки ВТБ, можно в частных магазинах купить даже дорогостоящие вещи, такие как современные магнитофоны и радиоприемники. В одном из промтоварных магазинов ко мне подошел продавец и предложил продать советские деньги, достал из ящика стола большую пачку денег достоинством 100 руб., но попросил подождать, пока в магазине никого не будет. Я согласился “продать” при условии, что он объяснит, куда дальше уходят советские деньги. Но продавец всячески уходил в сторону от ответа, а потом сказал: “Не знаю, я сдаю в банк Лас-Пальмаса за соответствующее вознаграждение”».
А в автомагазине продавец похвастался, что у него грузины покупают запчасти за рубли!
Не упускали канарцы и валюту несуществующих государств:
«В Лас-Пальмасе скупаются в неограниченном количестве и денежные знаки буржуазной Латвии достоинством в один лат и выше в металлической чеканке. Деньги, как правило, вывозятся членами экипажей судов... Используются и почтовые отправления, следующие на промысел».
Вот, скажем, на БМРТ «Дзинтарземе» пришла бандероль: журнал «Звайгзне», а в нем пакетик с 15 серебряными монетками в лат достоинством! Партком оказался на высоте: «Деньги были изъяты и по приходу судна в порт переданы в сектор загранкадров».
Бдительный тов. Лобан обратил внимание райкома на то, что кроме «экономического и морального ущерба государству» из-за утечки советской валюты и притока контрабанды в Латвию, «в магазинах одновременно с торговлей ведется и сбор сведений о Советском Союзе». Вот, например, в магазине «Одесса» был разбитной продавец, называвший себя Юра:
«Он хорошо осведомлен об условиях работы и оплаты труда моряков советского рыбопромыслового флота, знает, в каких районах Мирового океана работают наши суда, командные должности на судне, в каком количестве выплачивается иностранная валюта членам экипажа...»
Ну точно – резидент!
Разумеется, первичная организация «Афанасия Никитина» боролась за «облико морале», как могла. На берег уходили группы увольнения из 3—4 человек под началом комсостава; была установлена «круглосуточная партийная вахта»; проведены партийные и профсоюзные собрания. И – пронесло! Но это только на отдельно взятом траулере в одном рейсе. В документах ЦК КПЛ хранится не один документ о побегах, совершенных именно во время стоянок в Лас-Пальмасе латвийскими моряками. Причем, как правило, славянского происхождения. Бывало, впрочем, что через несколько месяцев, они просились обратно.
(По материалам из Государственного архива Латвии.2626
ГАЛ. Ф.Ю1.0П. 41. Д. 86.
[Закрыть])
***
В начале 1970-х годов бриз разрядки завеял и над Балтикой. В авангарде этого процесса шагало Королевство Швеция. И без того признавший де-юре и де-факто статус республик Советской Прибалтики, Стокгольм при социал-демократическом премьер-министре Улофе Пальме стал дружественным Москве. А тут – на тебе – в Ригу собираются трое туристов по фамилии Пальме!
Информация по пребыванию в Латвии родной сестры премьера Нильзен-Катарины Пальме2727
Нильзен-Катарина Пальме – 1920 г.р., куратор социального обеспечения Каролинской больницы Стокгольма. – Прим. авт.
[Закрыть] жены двоюродного брата Барбро Пальме2828
Барбро Пальме– 1912 г.р., уроженка Тарту пенсионерка. – Прим. авт.
[Закрыть] и двоюродного племянника Томаса Пальме2929
Томас Пальме – 1944 г.р., сотрудник научно-технического отдела МИД Швеции. – Прим. авт.
[Закрыть] была направлена секретарю ЦК КПЛ А. Дризулу3030
Здесь и далее имена собственные приводятся по оригиналу цитируемых документов. – Прим. авт.
[Закрыть] от начальника Управления по иностранному туризму при Совете министров ЛССР Э. Ратниека 15 августа 1974 года под грифом «секретно». Шведская неформальная делегация сама «просила, чтобы сообщение об их пребывании в Латвии не появилось ни в печати, ни в радиопередачах».
Шведы относились к своей поездке как к сугубо личной – ведь дед У Пальме был, что называется, здешним. Балтийский немец Волдемар фон Книерием родился в Петербурге, стал первым (!) доктором экономических наук в России, много лет работал ректором Рижского политехникума, в Первую мировую эвакуировался в Москву, но потом вернулся в Латвию, где до смерти в 1935 году и жил в собственном доме на углу Гертрудес и Базницас. Его дочь вышла замуж за шведа – отца У Пальме.
До II Мировой войны сам Улоф Пальме с сестричками частенько бывал в Латвии – у мамы здесь сохранялось имение Скангале около станции Доде (Цесисский район).
Многоопытный Э. Ратниек сразу вычленил «слабое звено» в этой троице: это Барбро Пальме:
«Ее муж Свен Улрих Пальме – известный историк, придерживается прогрессивных взглядов. Неоднократно бывал в Советском Союзе, в 1973 году возглавлял делегацию шведских историков в г. Таллин. Не раз подвергался критике в правой буржуазной печати, особенно за резко написанную им для газеты “Стокольм-тиднинген”рецензию на книгу известного антисоветчика Бруно Калниня “История и государственный строй СССР”, изданную в 60-х годах, как учебник для студентов. В статье говорилось, что в этой книге “больше субъективного антисоветизма, чем науки”. Профессор возмущался тем, что ее автор не использовал ни одного советского источника».
Шеф «Интуриста» делал вывод:
«Прибытие в республику К. Пальме, по всей вероятности является своего рода выяснением дальнейших возможностей посещения Латвийской ССР членами ее семьи... Трудности со временем не позволяли исполнить заветную мечту. “Но Улоф от нее не отказался”, – заявила она».
В доказательство этого приводится и интерес У Пальме к советскому корреспонденту АПН в Стокгольме, латышу Николаю Нейланду:
«Премьер-министр интересовался, как в настоящее время выглядят Цесис, Rode, Валмиера и высказал желание побывать в Латвии с неофициальным визитом, без широкой огласки, чтобы показать жене и детям места, где он бывал в детстве. По его словам, сейчас настало время...»
Николай Васильевич, по воспоминаниям ветеранов КГБ, был чекистом под «крышей» МИДа:
«Однако не дремали и шведские секретные службы. В 1982 году ему была закрыта виза на въезд в Швецию, немного позже и в Норвегию. Шведские газеты эти случаи отражали, называя Н. Нейланда шпионом и агентом КГБ».3131
Кто в действительности Николай Нейланд? // Диена. 2002.5 фев.
[Закрыть]
Прибыв поездом из Таллина, гости попали в радушные объятия «прикрепленного» Н. Нейланда, специально приехавшего из Стокгольма, а также переводчицы Швалковской. «Интурист» выделил им персональную машину – за наличный расчет. Дам заселили в «люкс» отеля «Рига», дипломата Т. Пальме – в «полулюкс». Дали послушать органный концерт в Домском соборе. Потом – по собственной инициативе! – пошли визитеры в Дом работников культуры (Малая гильдия):
«В этот вечер были танцы и пускали в него только по пригласительным билетам. Гости объяснили, что они шведские туристы, им очень хочется осмотреть здание, узнать, как веселятся рижане. Тогда их пригласили на вечер».
Наутро путешественники отправились по местам молодости обеих фру – в Цесисский район (обычно закрытый для иностранцев!), где на соседнем с имением Скангале хуторе Калачи был, как на диво, открыт дом-музей поэта Вейденбаума. И на тебе:
«Оказалось, что заведующая музеем Ливия Лейте, 1912 г. рождения, хорошо помнит семью профессора Кни-рием, его внуков, а также прибывшую Катарин, которую в то время все звали Кайса. Воспоминания растрогали г-жу К. Пальме».
Следующая, после поездки в Юрмалу, встреча со старым знакомым – главным зданием ЛГУ, куда «водил дедушка»: «У всех вызвало умиление и встреча со швейцаром университета Я. Лацисом. Он пенсионер, ему 80 лет, но он продолжает работать, так как “дома ему одному скучно ». 1уристы узнали, что государство ему платит вместе с пенсией 100 рублей. Г-жа Пальме, посчитав, сколько стоит его квартира и что он не платит никаких налогов, сказала, что этой суммы одному человеку хватит для «вполне приличной жизни». Заметим – это профессионал, соцработник из Швеции!
Высказывались гости откровенно: «Швеция, ее правительство по-прежнему резко отрицательно относятся к политике, которую проводит США и которую проводил, в частности, Никсон». Говоря о смене руководства, Томас Пальме сказал: «У нас говорят, что одного плута сменил другой, так что особых изменений не предвидится». Так, глядя за реакцией родни шведского премьера, оценили ее советские латыши:
«Увиденное во многом превзошло их ожидания– высокий жизненный уровень, забота государства о трудящихся, размах строительства, внимание к памятникам старины, чистота улиц и т. д. Некоторое сожаление было высказано гостями по поводу незначительного ассортимента в продаже открыток с видами Риги и других городов Латвии и иллюстрированных книг о республике...»
В общем, мероприятие удалось на славу. Потому как не топорно, но ненавязчиво вели его знающие скандинавский менталитет «нацкадры». А ведь кроме Николая Васильевича Нейланда, в посольстве СССР в Стокгольме работал в то время атташе (впоследствии – 3-й секретарь) Ивар Кезберс. Тем же летом 1974 года, 15 июля, в ЦК КПЛ была направлена информация о его встречах с «представителями эмигрантской молодежи» —Ю. Кронбергом, Р. Кронбергом, П. Еханс-соном, Б. Витолиней. Тов. Кезберс возмущенно констатировал:
«Представители крайне реакционных кругов латышской эмиграции в последнее время все больше стараются приобщить молодежь ко всякого рода “диссидентам” и беженцам из соцстран. Эта деятельность проводится под лозунгом объединения всех “оппозиционеров”– выходцев из Советского Союза».
Однако, благодаря усилиям посольства СССР, «большинство из активистов молодежных организаций осознает, что культурные связи с Советской Латвией возможны только, поддерживая контакты с Латвийским комитетом по культурным связям с соотечественниками за рубежом».
Комитетский-то президиум и возглавил И. Кезберс после возвращения из командировки в Швецию и защиты кандидатской диссертации по внешней политике тамошних социал-демократов. В ней он много раз ссылался на Улофа Пальме, с которым общался лично. Дальнейшая эволюция Кезберса – от лидерства в Независимой компартии до конгломерата прагматиков «Саймниекс».
Так повернулась судьба, что оба – и Пальме, и Кезберс – ушли в расцвете сил. Шведского премьера, возвращавшегося без охраны из кино, в 1986 году застрелил неизвестный. Депутата латвийского Сейма, ранее планировавшегося министром в несостоявшемся кабинете Чеверса, обнаружили мертвым в 1997 году в гостиничном номере во французском Страсбурге. Пальме ушел в 59 лет, Кезберс – в 53. А какой была бы политика в нашем регионе, будь они живы?
(По материалам из Государственного архива Латвии.3232
ГАЛ. Ф.Ю1.0П. 38. Д. 82.
[Закрыть])
***
Факт налицо: Советская Латвия отнюдь не была тотально закрытой страной. Взять даже не перестройку, а самую что ни на есть «эпоху застоя». И окажется, что тут «тусовались» представители как малых, так и вполне великих держав! А работал по ним будущий знаковый политик независимой ЛР.
Вот гостил в Риге 24—25 января 1978 года генеральный консул Швеции в Ленинграде Альф Бу Эмануэль Рус. Программу составили плотную: он посетил Президиум Верховного Совета, МИД, Госплан, Общество дружбы, Рижский морской торговый порт, ЛГУ, ВДНХ. Судя по справке под грифом «Секретно», подготовленной советником МИД ЛССР Юрисом Боярсом, «во время официальных бесед Рус неоднократно подчеркивал свое исключительно дружеское отношение к СССР». Швеция, дескать, «испытывает особый интерес к расширению экономических и культурных связей с прибалтийскими республиками».
Шведский дипломат, по оценке Ю. Боярса, вел себя по-братски – как принято «только в общении между официальными лицами социалистических стран». И еще:
«Рус неоднократно указывал на то, что он... связан с СССР и семейными узами. Его мать до революции проживала в России, так как отец работал здесь в фирме Нобеля. Мать до сих пор владеет русским языком. А жена Руса – Астрида Рус (ранее Бренцсен) уроженка Латвии, по национальности латышка, покинула ЛССР в пятилетием возрасте».
Ну и вообще, оказался швед милый старикан:
«По характеру Рус оставил впечатление весьма общительного, дружелюбного и довольно откровенного, но вместе с тем несколько легкомысленного человека. Хотя он явно имеет уже неважную память, так как неоднократно забывал то, о чем ему только что было сказано, он все-таки не делал систематических записей ряда высказанных ему официальными лицами соображений. Рус явно испытывает слабость к алкогольным напиткам, но может соблюдать норму. Под влиянием сказанного или наступающих старческих признаков Генконсул имеет склонность засыпать на отдельных неофициальных мероприятиях. В целом Рус, по его словам, остался очень доволен своим визитом в гор. Ригу, во время которого он никаких критических или недружеских высказываний в отношении СССР не допускал».
В следующем месяце, 22-24 февраля 1978 года в Риге пребывали журналисты агентства Associated Press Томас Кент и Телеграфного агентства Северных Стран Эмма Свеборг. Окормлял и охмурял их также Юрис Бояре. Дипломат действовал «с учетом того, чтобы показать лучшие достижения нашей республики... а также, по возможности, пресечь сбор инокорреспондентами нежелательной информации». Так, Кент всегда пытался «собрать точные данные о национальном составе республики, жителей г. Риги и даже сотрудников посещаемого заведения». Интересовало его и количество верующих, и влияние русского языка на латышский, и положение абстрактного искусства.
В ответ предъявлялась «ленинская национальная политика КПСС в действии» на примере колхоза «9 мая»: «После повторных просьб инокорреспондентов им были показаны несколько личных домов рыбаков, которые, по словам иностранцев, оказались обставлены “как дворцы”».
В Риге западники «первым делом посетили рынок и там видели много мяса, которого в магазинах якобы не имелось». А вот в Салас-пилсский мемориал поехать отказались.
Характеристика наблюдательного офицера действующего резерва внешней разведки КГБ тов. Боярса:
«Г. Кент по нашему мнению, очевидно в силу своей молодости, человек несколько экспансивный, относительно неглупый, но несколько неопытный в диспутах на острые темы. Весьма прилично владеет русским языком. Все время теряет вещи».
Но все прошло удачно, спровадили непутевого Кента.
... Маленькая, но удаленькая Исландия, как известно, первой в мире признала независимость стран Балтии в 1991 году. А какова же была ее позиция при «развитом социализме»? Об этом повествует очередной отчет тов. Боярса, где зафиксированы подробности пребывания в Латвии Чрезвычайного и Полномочного Посла Ханнеса Йонссона с супругой за 30 мая – 1 июня 1978 года.
Причем в это время в Рейкьявике были муниципальные выборы. Консул «говорил, что болеет за левых, и чрезвычайно обрадовался, когда узнал об их победе». Если левые победят и на национальном уровне, то «вероятнее всего Исландия выйдет из НАТО и, вследствие этого, будет закрыта база ВВС США в Кефлавике».
«Кроме того, ожидается, что левое правительство пойдет на дальнейшее сближение с социалистическим лагерем и, соответственно, некоторое свертывание отношений с Западом. Во внутренней политике ожидается ориентировка на сокращение доходов крупного капитала в пользу трудящихся».
В общем, чуть ли не приполярную Кубу нарисовал оптимист Ю.Р. Бояре в докладной! Еще бы – целого посла раскручивать, это не фунт изюму.
Первый посол Исландии, посетивший Прибалтику, «во всех беседах он отмечал прогресс в советско-исландских отношениях, отсутствие особых противоречий и прогрессивное развитие выгодных экономических связей». Йонссон признал «полную зависимость Исландии от отдельных поставок СССР, как например поставок нефти и нефтепродуктов» – что свидетельствует о доверии к советской стороне. Посол оказался идеальным пассажиром: «Никаких критических высказываний ни по поводу увиденного ни вообще в отношении явлений жизни не допускал». О нем «сложилось впечатление как о весьма скромном, радушном, дружественно настроенном человеке».
А вот с кем были у СССР в то время неважнецкие отношения – так это с Китаем. Сейчас в латвийской официальной историографии принято утверждать, что КНР не признавала Советской Прибалтики. Однако 31 августа – 1 сентября 1978 года в Риге был никто иной, как китайский посол в Советском Союзе Ван Юпин.
В Риге, согласно отчету все того же неутомимого Юриса Боярса, он встретился с министром иностранных дел Латвийской ССР Кру-миныием, а также заместителем председателя Рижского горисполкома Линдбергсом, подарив последнему вышитую картину с изображением старого Пекина. А вот при посещении идеологических мест Ван Юпин был, в отличие от иных визитеров, весьма эмоционален. В Саласпилсе не только возложил цветы, но и раздал букет сопровождающим, включая советских. «В ходе визита посол еще несколько раз повторил, что посещение мемориала оставило у него неизгладимое впечатление». В книге почетных гостей Ван Юпин записал: «Склоняю голову перед жертвами советского народа в борьбе с фашизмом». Сам он воевал с японцами, участвовал в Великом походе китайских коммунистов.
Посол сам предложил советским сопровождающим пообедать с ним, провозгласив тост: «За Латвию», алаверды получив «За мир». «Китайцы вели себя весьма предупредительно, корректно», – заключил Юрис Бояре. Все-таки разведывательная школа у постоянного сопровождающего иностранных дипломатов была на высоте!
Взять, скажем, такой чувствительный вопрос, как отношения соцстран между собой – по нему тов. Бояре сделал подлинные открытия. В частности, во время визита в Ригу начальника управления МИД Кубы Сидрока Рамоса Паласиоса, латвийский советский дипломат узнал от него, что «КНР... прилагает все усилия к тому, чтобы протолкнуть в движение неприсоединения Румынию, которая в таком случае стала бы агентом и проводником воли КНР в этой группировке стран». Кубинский гость «особенно много рассказывал о борьбе Кубы против происков КНР и Югославии». Белград пытался оттеснить Гавану с позиций неформального лидера неприсоединившихся стран, но «эта акция Югославии была сорвана».
«Относительно решения Югославии о продаже оружия КНР тов. Сидрок полагает, что этот шаг предпринят в большей мере с пропагандистской целью, чем для достижения практического военного союза. Румыния в настоящее время в отношениях с Кубой также проводит жесткую линию». В частности, в сахарной торговле, которую соцстраны субсидировали, Бухарест «наотрез отказывается платить выше цен мирового рынка, чем наносит Кубе значительный материальный ущерб». Вывод: «Румыно-кубинские отношения в известной мере охладели».
Казалось бы – где Латвия, а где Куба? Однако, в годы глобального противостояния информация собиралась откуда только можно.
Что же до румын и югославов, то дружба с ними позиционировалась разве что на первых полосах «Правды», да и то не всегда. Что же касается КГБ, то для обозначения разведок двух указанных стран употреблялись зашифрованные цифровые индексы «служб», что означало – не братья вы нам...
(По материалам из Государственного архива Латвии.3333
ГАЛ. Ф. 101. Он. 43. Д. 78.
[Закрыть])
***
Внешнеполитическое ведомство Советской Латвии располагалось на небольшой улочке в старой Риге, неподалеку от тогдашнего клуба РПИ (ныне Англиканская церковь) и популярного кафе «Ла-сите». Какая там кипела работа – никто из посторонних не знал. И только сейчас архивные дела ЦК КПЛ открывают завесу...
На самом деле, в конце 70-х Ригу иностранные дипломаты и официальные лица посещали весьма активно. К примеру, в 1979 году – 122 человека, в том числе 63 из капиталистических стран. Среди них были 1 премьер-министр, 1 министр иностранных дел, 4 посла и 5 генконсулов. Но после ввода советских войск в Афганистан поток пошел на убыль – всего 36 человек.
«Наибольшее внимание было уделено пребыванию в Латвийской ССР послов ПНР и Индии... Тщательно и продуманно было организовано посещение республики послом КНР». Последнее заставляет по-новому оценить звучащие в последние годы утверждения, что Китай-де не признавал Латвии в СССР!
Одна из первоочередных задач любой дипломатии – положительно настроить иностранные СМИ. МИД Латвии по этой линии очень старался. Так, московский корреспондент шведской газеты «Дагенс Нихетер» С. Тесте после пребывания в Риге опубликовал репортаж, «который, хотя и был выдержан в традиционно недружелюбном духе, содержал и ряд объективных описаний действительности». Журналисту дали интервью глава Госплана ЛССР М.Л. Раман и замминистра иностранных дел И.В. Нейланд. Конкурирующие газеты Швеции выступили «с резкими нападками» на автора, что еще более зачлось в Риге, «учитывая всю сложность возможное-ти проникновения правдивого материала о Советском Союзе в буржуазной печати Запада». Понравилась товарищам в Риге и статья в самой «Нью-Йорк Таймс», что выдал корреспондент Крейг Уитни, «не без активной помощи МИДа республики».
Как рекомендовал заместитель министра иностранных дел Николай Васильевич Нейланд в секретном отчете за 23 февраля 1981 года:
«Публикация республиканскими органами массовой информации сведений о пребывании в ЛССР иностранных дипломатов и консулов дает определенный пропагандистский эффект, и иногда вызывает болезненную реакцию реакционных кругов латышской эмиграции».
Вот съездил в Ригу генеральный консул ФРГ герр Йирки, а потом эмигранты стали жаловаться в Бонн – «не является ли такой визит генконсула актом признания ФРГ Советской власти на территории Латвии». Им ответили – мол, «контакты на уровне городских властей. .. не являются актами признания».
В 1980 году Латвийская ССР направила в признававшую ее де-юре и де-факто Швецию торгово-промышленную делегацию во главе с главой Госплана Раманом, сопровождал ее в качестве переводчика 1 секретарь МИД Дайнис Зелменис. Сам И. Нейланд также выезжал в Швецию, где выступал в МИДе страны и обществе «Швеция-СССР» с докладом «о внешней политике СССР и позиции СССР по отношению к Афганистану». В общем, все в МИДе были при деле – сам министр В.М. Круминыи руководил постоянным семинаром, а заместитель заведующего протокольно-консульским отделом Ю.Р. Бояре успешно защитил в аспирантуре Дипломатической академии СССР диссертацию «Международно-правовые аспекты советского законодательства о гражданстве». Спустя десятилетие ему эта тематика очень пригодилась...
В то же самое время начался кризис в Польше. И вот 9 марта 1981 года председатель КГБ ЛССР Борис Карлович Пуго направляет докладную записку в ЦК КПЛ. Факты тревожны:
«Значительно увеличилась почтовая переписка граждан ПНР с родственниками и знакомыми, проживающими в Латвийской ССР. В своих письмах антисоциалистические элементы в извращенном виде освещают происходящие в Польше события, пересылают вырезки из обращений и ультиматумов профобъединения “Солидарность”».
24 февраля 1981 года на встрече в ЛГУ «польские туристы, часть из которых являлась членами т.н. независимой организации студентов», «навязчиво трактовали свою платформу по реорганизации высшей школы», причем «особенно акцентировали внимание на своем требовании к отходу от марксистско-ленинской оценки различных буржуазных теорий». Причем, отпора не получили!
