Текст книги "Исповедь сыщика (сборник)"

Автор книги: Николай Леонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 45 страниц)

– Кабинет Ильи и больше нигде не искать? – Крячко смотрел подчеркнуто равнодушно.

Гуров ответил таким же взглядом и кивнул:

– Нигде не искать.

Крячко понял, что Гуров говорит неправду, и понимающе прикрыл глаза. Гуров повернулся к хозяину:

– Ну, Борис, наливай, выпьем за твое здоровье.

Когда вышли, Орлов усмехнулся и сказал:

– А ты, Лева, напрасно отпихиваешься от повышения, из тебя получился совсем неплохой руководитель.

– Когда ты был моим начальником, я к тебе никогда не подлизывался.

Пока генерал чесал макушку и бормотал что-то о людской неблагодарности, Гуров принялся за Юдина:

– Ты обратил внимание, мы друг на друга не обижаемся. Если я тебе скажу злое, то не желая обидеть, а пытаясь помочь на будущее.

– Член Политбюро, – хмыкнул Крячко, зажал рот ладонью и втянул голову в плечи.

– А наш грубый юмор – лишь защитная оболочка. – Гуров улыбнулся, оглядел Юдина, как бы решая, с какого бока за него приняться. – Я всегда, оправдывая собственную лопоухость, говорил, что доверчивость – свидетельство не глупости, а чистоты души. У тебя, Борис, такая душа – без билета в рай пропустят. И если бы я не знал тебя несколько раньше и лучше, решил бы, что ты обыкновенный русский дурак. Короче, когда я к тебе пришел и спросил, как ты улаживаешь свои взаимоотношения с рэкетирами, а ты мне ответил, мол, таких не знаешь, я решил: либо ты нагло лжешь, либо тебя некто прикрывает. И этот Некто – ну с очень большой буквы. Ну, скажи, Борис, все предприниматели имеют головную боль, каждый борется с ней по-своему. У Юдина – самая дерьмовая охрана, какую только можно придумать, а Борис Андреевич даже легкой мигрени не ведает. Теперь скажи: так бывает? – Гуров махнул на него рукой. – Я мог бы предположить, что ты сам крутой авторитет – учитывая твое прошлое, вполне возможно. Но тогда тебе совершенно не нужен сыщик Гуров. Он для тебя даже опасен. Значит? Верно. Ты для кого-то крыша и сам не ведаешь об этом. Как писал классик: «Забудем прошлое, уставим общий лад». Установлено, что через тебя из Вьетнама в Европу, думаю, что потом и в Канаду, идет наркотик. Этакий небольшой трубопровод. Нам его рукой не пощупать, так как прокладывали его не дураки. Ты мне сейчас ничего не отвечай, останешься один, подумай, вспомни до мельчайших деталей: кто из твоих ребят когда-либо нападал или защищал торговлю с Вьетнамом. Я знаю, ты с этого начинал, но сегодня ширпотреб тебе не нужен, а «Стоик» продолжает получать товар. Странно. Понимаю, у тебя руки не доходят, но у кого-то очень даже доходят. И этот человек – не Григорий Байков.

– Ты хочешь сказать…

– Только то, чтобы ты подумал, – прервал своего шефа Гуров. – В Европу ты поставляешь не джинсы и кофточки… Не только плетеную мебель.

– Надо думать.

– Что именно и в какие страны ты экспортируешь, поговорим позже, а пока приостанови поставки. Наркотик упакован так, что его не найти ни нам, ни опытной таможне. Уж не говоря о том, что я хочу, чтобы он прибыл по месту назначения.

– Приостанови поставки… – хмыкнул Юдин.

– Я знаю, что это большие деньги, Борис. Вычтешь из моей зарплаты.

Несмотря на трагизм происходящего, Юдин расхохотался.

– Наш человек, – констатировал Крячко. – Его волокут на эшафот, а парень от смеха ноги не передвигает. Наш человек.

– Приостанови все поставки, – упрямо повторил Гуров. – Я хочу понять, торопятся они или нет. Видимо, торопятся, иначе не делали бы глупости. Они начнут еще больше торопиться, а мы станем выжидать.

– Ну, я могу найти предлог, предупредить партнеров, – сказал Юдин.

– Тебя, Борис, никто не тронет, ты – крыша. Так что хлопнуть из нас четверых могут только меня. Господин генерал, я верно рассуждаю?

Орлов не ответил, даже не взглянул на Гурова, лишь вздохнул и покачал головой.

– А я Льва Ивановича Гурова безмерно люблю. – Гуров улыбался, но смотрел холодно. – Мне нужно несколько квартир, не связанных с тобой напрямую, где бы я мог по разу переночевать. Мне нужна машина с водителем и радиотелефоном. Водителей обеспечишь ты, Станислав. И чтобы ни машина, ни водители в офисе не появлялись.

– Когда? – спросил Крячко.

– Завтра, после полудня, – ответил Гуров. – Пусть дежурят круглосуточно в районе площади Пушкина, чтобы я знал, через сколько времени они могут прибыть по моему вызову.

По просьбе своего шефа Гуров переехал в новую квартиру, расположенную на Суворовском бульваре. Квартира была реконструирована из коммуналки. Кухня, в которой некогда толпились три семьи, для одного холостяка оказалась огромной. Гуров все не мог привыкнуть и к размерам, и к современной обстановке. Нельзя сказать, что сыщику не нравилось жить благоустроенно, богато, но, как любой консерватор, он не любил ничего нового, блестящего, необжитого. Старый добротный дом, стальная дверь, три комнаты, которые ему были совершенно не нужны, были обставлены со вкусом, но чувствовал себя Гуров в квартире не хозяином, а постояльцем.

– Может, ты когда-нибудь женишься, ребенок родится, – успокаивал Юдин, когда Гуров переезжал. – Кроме того, тебе придется принимать гостей, которые считают подобную квартиру вполне обычной, как ты воспринимаешь штаны без дырок на заднице.

Никогда бы Гуров не согласился жить в таких «апартаментах», но, хотя он и не был коренным москвичом, сразу полюбил старый город, старинные дома с метровыми стенами, поэтому поворчал и сдался. Дом еще был хорош тем, что имел черный ход, да и через парадную дверь можно было выйти как на бульвар, так и через двор в тихий переулок.

Гуров отомкнул хитрые замки, отодвинул тяжелую дверь, пропустил вперед Крячко и Орлова и задвинул засов.

– Ну вот, коллеги, теперь мы можем уточнить детали, а вы скажете откровенно, что вы обо мне думаете. Я абсолютно доверяю Борису, но он человек к нашей профессии сторонний и не надо ему знать лишнее.

Крячко в квартире бывал, прошел сразу на кухню и уселся в плетеное кресло. Орлов, который здесь оказался впервые, неторопливо ходил по комнатам, недовольно морщился и сопел, заглянул в ванную, несколько оторопело оглядел свое отражение в зеркальной стене, взял с полки флакон, брызнул на ладонь, тяжело вздохнул, вернулся на кухню, где Гуров готовил кофе, и спросил:

– И на кой черт тебе все это нужно?

– Я собираюсь жениться и иметь детей. – Гуров тряхнул новомодную кофеварку. – Я никогда не научусь справляться с этой штуковиной, поэтому будете пить не кофе, а брандахлыст, – и без всякого перехода продолжал: – Только кретин может надеяться, что, уволившись из милиции и нанявшись охранять СП, он сменил профессию. Те же бандиты, убийства, кровь… Только раньше за моей спиной стояла пусть ржавая, работающая отвратительно, но машина, а теперь я, да вы, да мы с тобой.

Гуров разлил кофе, поставил на стол бутылку коньяка и рюмки, но к спиртному никто не притронулся.

– Наркомафия нам не по зубам, факт, – сказал Крячко, взглянул на Орлова, ища у него поддержки. – Надо уходить в сторону, молча смириться. Уверен, они провернут свои дела и оставят «Стоик» в покое. Они тебя наверняка знают, им война не нужна.

Орлов покачал головой, привычно ощупал лицо, погримасничал, наконец изрек:

– Поздно. Мы о наркомафии знаем мало, но психология преступника нам известна. Понятно, что данная группировка располагает большими деньгами, лучшей организацией и дисциплиной, чем любое иное преступное объединение. А раз так, то они менее самостоятельны, больше зависят друг от друга. И твоя идея, Лева, – ты ее вслух не высказывал, но я тебя знаю, – что можно вышибить шестеренку из машины, мягко выражаясь, наивна. Конечно, детальки машины заменяемы, но тут вступает чисто человеческий фактор, срабатывает инстинкт самосохранения. Если ты выбиваешь звено команды рэкетиров или модной сейчас организации, занимающейся хищением дорогих машин в Европе и переправляющей их в Россию, то один преступник гибнет, двое садятся в тюрьму, остальные рассыпаются по многочисленным филиалам и продолжают свою деятельность. В наркобизнесе, думаю, все не так. Засветившегося или арестованного человека синдиката не только не примут в другой взвод, его даже не увольняют, а просто уничтожают. Ты не только тронул, но и обыграл резидента, который очень много знает. Как только его партнеры прослышат об этом – а контрразведка у них на должном уровне, – за твоим противником начнут наблюдать, ждать, чем драка закончится. Если он победит, значит, выплыл и выбрался на берег. Но если нет – наблюдатели решат, что верх берешь ты; они его утопят – ни пузырьков, ни даже тела. Самое главное! – Орлов ткнул коротким пальцем в Гурова. – Твой сегодняшний противник правила игры знает и будет бороться с тобой, Юдиным, Петровым или Сидоровым; он будет биться за свою жизнь. И у него только один выход – убрать тебя, обязательно ликвидировать Юдина, поставить на его место своего человека и представить партнерам новехонький, абсолютно безопасный кровеносный сосуд, который бы гнал доллары лучше прежнего. Возможно, ты уцелеешь – ты опытен, силен, ловок и удачлив, а Юдин обречен. И то, что ты ему недавно говорил…

– Я знаю! – перебил Гуров. – Я говорил то, что был обязан сказать. Борис взял меня на работу, платил немалые деньги – я обязан свою работу выполнять. Я мог еще отказаться, уйти сразу после убийства бухгалтера, сказав красивые, но подлые слова: мол, шкипера не приглашают на тонущий корабль, хватай нижнее белье и беги. Я виноват, все произошло слишком быстро, плюс похитили ребенка… Я ввязался, усугубил положение Бориса. Вы, коллеги, как хотите, мне отступать поздно, да и некуда.

Глава 6
Подготовка к бою

Специальным аппаратом Гуров обследовал свою машину: не появилась ли лишняя деталька, подобная той, что он недавно снял из-под заднего бампера. Убедившись, что никакой дополнительной электроникой машина не оборудована – взрывное устройство, способное превратить «Жигули» в неудачно стартовавшую космическую ракету, отсутствует, – сыщик сел за руль и катился по опохмелявшемуся после пятницы городу. В субботу по сравнению с обычным днем движение на улице было сравнительно спокойное, за исключением молодых людей, которые на иномарках, изредка на «Жигулях» демонстрировали свою готовность принять участие в гонках по «Формуле-1». Но, как известно, в семье не без урода.

Давным-давно, когда двадцатидвухлетний Лева Гуров пришел в МУР, в группу подполковника Орлова, последний, недовольный сопливым пополнением, приказал по мере возможности изучить город, хотя бы в пределах Садового кольца. В многочисленных переплетающихся переулках, проходных дворах и подъездах найти несколько путей ухода от наружного наблюдения как на машине, так и на своих двоих. Молодой опер машины не имел, протопал ногами множество переулков и дворов, пытался сдать экзамен опытному сыщику. Орлов недовольно пыхтел – эту привычку он приобрел значительно раньше генеральских погон, – пробурчал: мол, могло быть и хуже, и расщедрился на совет: найди в нужном тебе микрорайоне парнишку, который не состоит в тимуровской команде, – ты его узнаешь по стоптанным ботинкам, прорехам на штанах и цыпках на руках, – найди с ним общий язык, к каждому пацану есть ключик, тогда Гаврош покажет тебе такие лазейки, «сквозняки», чердаки, каких сам ты в жизни не найдешь.

Лев Гуров, даже став Львом Ивановичем, с увлечением знакомился с мальчишескими секретами. Оказалось, что проходной двор, или, как его называют, «сквозняк», – азбука, даже не таблица умножения. В старой Москве бесчисленное количество сквозных подъездов, а высший класс – это проходная жилая коммуналка, имеющая черный ход, ведущий на другую улицу. Некоторые из таких квартир просто не запираются, или замок можно открыть копейкой.

Сегодня Гуров занялся инвентаризацией, проверкой наличия и действенности былого оружия. Часть домов снесли; некоторые хитрые переулки исчезли, превратились в широкие улицы; не запертыми двери никто не держал, но кое-что осталось. Арбат, Патриаршие пруды, где погиб неверующий Берлиоз, Маросейка, Замоскворечье, Таганка, конечно, изменились, но многое сохранилось, даже приумножилось за счет новостроек, которые в обозримом будущем не собирались достраивать, заборов, огораживающих обыкновенные свалки, сквозь которые можно не только пройти, но и проехать.

Сыщик ездил, ходил, лазил, запоминал и, конечно, думал – ведь мозг наш, к счастью или несчастью, устроен хитрее настольной лампочки или телевизора, которые можно включить и выключить по своему желанию.

За что убили бухгалтера? Он поехал на склад и столкнулся с неизвестным криминалом? С криминалом наркобизнеса невозможно столкнуться – не телеграфный столб. Такой криминал, если не искать целеустремленно, вряд ли найдешь. Зачем главбух, у которого вся необходимая информация заложена в компьютере, поехал на склад? Как рассказали его помощницы, «старик» сидел в своем углу, работал на компьютере, неожиданно поднялся, сказал, мол, хочет размяться, попрощался и уехал. Машину не вызывал, поехал городским транспортом. На складе его появлению удивились, выдали папки с приходными ордерами. Главбух ничего не объяснял, сидел потихоньку, листал бумажки. Зачем? Все документы, которые он просматривал, имелись в его компьютере. Через час он вернул документы, попрощался и уехал. На следующее утро его застрелили.

А если дело не в документах? Если он увидел какого-то человека? И вообще, он приехал взглянуть не на бумажки, а посмотреть на конкретного человека?

Такая мысль появилась у сыщика, когда он пролезал через стройку в районе Марьиной Рощи, и в тот момент он споткнулся и чуть было не упал. Гуров подстелил газету, присел на кирпичный отвал. Именно человек, а не документ привел бухгалтера на склад. Мысль недурственная, и надо пахать сто лет в сыске и быть гением, чтобы до подобного додуматься.

Зверь не думает об опасности, он готов встретить ее в любую секунду своей жизни, иначе жизнь у зверя была бы чересчур короткой. Сыщик ничего не услышал и не увидел подозрительного, просто сердце кольнуло, и он, не оглядываясь, свалился под кирпичный отвал, на котором сидел. Выстрела не прозвучало, но пуля свистнула, впилась в кирпичную кладку, которая торчала метрах в четырех перед Гуровым. Позади стена, впереди стена, верхом, как шел сам Гуров, подобраться не могут: битый кирпич, доски – много шума. Значит, могут зайти только с боков.

Гуров достал пистолет, убедился, что патрон на месте, одновременно взглянул на часы – уже пять. Вчера он считал, что в безопасности примерно до полудня, сегодня он стал на пять часов глупее. Гуров достал из кармана радиотелефон, позвонил в машину. Ответили немедленно. Грубый голос недовольно произнес:

– Ну? Слушаю.

– Марьина Роща, метров тридцать не доезжая до универмага, – сказал Гуров.

– Понял, – ответил водитель.

«Где они меня зацепили и каким образом? Как отсюда выбраться? Сколько их и почему так быстро? – Вопросы выскакивали стремительно, ответы не торопились. Сыщик следил за входами в искусственный окоп, в котором оказался, естественно, не мог сосредоточиться. – Как зацепили? Я крутился по Москве, и никто меня не «вел», это точно. Глупости, конечно, «вели», иначе никак бы здесь не оказались, просто держались на таком расстоянии, чтобы я видеть не мог. Значит, на мне маяк. Машину я проверил, она чиста, следовательно, маяк прилепили непосредственно на меня».

И сыщик вспомнил. Он вышел из дома, проверился; людей на тротуаре было мало. Два парня выскочили из соседнего подъезда и побежали догонять троллейбус. Солидная пара, явные пенсионеры, шли в сторону проспекта, остановились у перехода на бульвар. И тут рядом споткнулся старик, кативший тележку, в каких старые люди возят продукты. Старик споткнулся, тележка наклонилась, чуть не опрокинулась. Гуров помог ее выровнять, старик что-то пробормотал невнятно и пожал сыщику руку повыше локтя.

Гуров ощупал рукав – ничего, провел ладонью по плащу и нашел… Это была булавка с крошечным шариком на конце. Ее воткнули чуть выше кармана. Сыщик вынул «булавку», забросил в кирпичные обломки.

Почти наверняка киллер один, его запустили, как пробный шар на бильярде в сторону лузы, а вдруг упадет «дурак». Такое случается. Особенно когда кий в руках у мастера. Тогда – парню разрешили только один выстрел, после чего приказали немедленно скрыться. Интеллигентный и опытный Юрий Петрович отлично понимает, что наемник не годится против профессионала и в случае промаха и обнаружения себя может быть захвачен. Такова теория. Предположений может существовать много, а жизнь одна.

Гуров побежал широкими прыжками из стороны в сторону, через несколько секунд выскочил на улицу, оглянулся на кирпичные развалины и тут же вошел в ближайший магазин. Через грязную витрину сыщик несколько минут изучал улицу: вроде все спокойно. Не понравилась лишь иномарка, стоявшая метрах в тридцати на противоположной стороне улицы. Даже не поинтересовавшись, чем магазин торгует, сыщик занял очередь в кассу, наблюдал за иномаркой, когда к ней подошел спортивный, хорошо одетый парень. Гуров вышел на улицу, рассмотрел парня внимательно, выждал, пока он уедет, и направился к универмагу.

Водитель машины, в которую сел Гуров, был плотный мужчина лет пятидесяти, с небольшим угрюмым лицом и внимательными, спокойными глазами.

– Здравствуйте, – Гуров повернулся к водителю лицом, давая получше рассмотреть себя.

– Здравствуйте, Лев Иванович, – равнодушно ответил водитель. – Последние годы меня звали дядя Володя.

– Прекрасно, – Гуров улыбнулся. – Видишь, на противоположной стороне стоит серая «семерочка». – Он протянул ключи. – Отгони ее на Суворовский бульвар, оставь у дома шесть. Володя, – сыщик выдержал паузу, – прежде чем завести мотор, залезь под машину, взгляни, нет ли там чего лишнего, затем открой капот, там проверь. Если все чисто, уезжай, если что не так, возвращайся, я подожду.

Дядя Володя взял ключи Гурова и вышел из машины.

Новая машина Гурова тоже была «семерка» с прекрасно отрегулированным движком. Гуров соединился с дядей Володей, сказал, что оставил его машину в Мерзляковском переулке, поинтересовался, имеются ли запасные ключи, получив утвердительный ответ, несколько раз резко повернул, проехал под «кирпич», убедился, что едет без сопровождения, и позвонил Крячко, спросил:

– Новостей нет?

– Человек сто интересовались твоей персоной, – флегматично ответил Крячко. – Я отвечаю, что ты у зубного врача.

– Умница. Срочных дел нет?

– Срочных нет, бытовуха.

– Приезжай ко мне домой, я буду минут через тридцать.

Крячко сидел на кухне в своем любимом плетеном кресле. Гуров лежал в кабинете на коротковатой софе, положив ноги на стул. Крячко якобы читал газеты, Гуров прикидывался дремлющим. Сыщики работали.

Гуров вернулся к своим рассуждениям, которые прервал пистолетный выстрел. Бухгалтер встретил на складе человека, которого, видимо, ранее знал и связывал с преступным миром. Перед выездом бухгалтер работал на компьютере. Увидел в тексте знакомую фамилию или подпись. По этому пути пойти можно, но крайне трудно. Неизвестно, какие именно материалы просматривал человек. Скорее всего они касаются груза, прибывшего с последней партией из Вьетнама. Однако не факт… Человек? Естественно, у мафии должен быть человек на складе, ведь кто-то изымает наркотик из одного места и кладет его в другое. Но не постоянный работник склада, что очень опасно, опытный разработчик на такой риск не пойдет. Отставить данного человека в сторону и не потому, что его выявить невозможно, просто скорее всего он никуда меня не приведет. Он человек изолированный, с ограниченными функциями: здесь взял, туда положил.

Григорий Байков. Тут вообще темный лес, неразбериха и сплошные противоречия. Как утверждает сам Байков, – видимо, говорит правду, – он примерно год назад отказался визировать малозначащий документ по бартерной сделке с Германией. Он предложил Юдину заменить в документе несколько слов, чтобы избежать двойного толкования и возможных штрафных санкций на случай, если возникнут споры и дело дойдет до арбитражного суда. На следующий день в машину юриста подсел неизвестный, посоветовал не возникать по мелочам и передал конверт с тысячью долларов. «Работай, как работаешь, – будешь получать такой конверт каждый месяц, начнешь дурака валять – башку оторвем», – сказал незнакомец и исчез. Больше юрист посыльного не видел, конверты получал регулярно, находил их и на своем письменном столе, и в почтовом ящике. Как утверждает Байков, ничего противозаконного он не делал, никакого ущерба фирме не наносил, информацию о готовящихся сделках на сторону не передавал. Но, когда убили бухгалтера, Байков испугался, решил переговорить с новым начальником службы безопасности и, как известно, передал ему записку. Через пятнадцать минут ему позвонили и предупредили, что если он не заткнется, то будет жалеть всю оставшуюся жизнь.

С одной стороны, кажется, все просто – парня готовили к вербовке, но ошиблись в выборе человека. Он оказался трусливым и психически неуравновешенным. Ну, ошиблись, деньги пропали – плюнь и отступись, он ничего не знает, пользы от него ноль, вреда тоже ноль. Нет, похищают дочь и пытаются заполучить парня. Зачем? Ответ напрашивается однозначный: некто, возможно, сам разработчик, предполагает, что юристу известно больше, чем он знает на самом деле, и хочет во что бы то ни стало заткнуть ему рот. Байков раскололся сразу, и Гуров понял, что в мафии такую легенду не примут, пусть она и абсолютно правдива, и парня замучают на допросе. Гуров мог позволить убить предателя, но допустить, чтобы замучили человека, никак не мог, поэтому и пошел на обострение. Теперь получается, что он, опытный сыщик, сам себя загнал в угол. Сегодня юрист мафии не нужен. Многоопытный Юрий Петрович проанализировал поступки сыщика Гурова и пришел к выводу, что сыщик никакой серьезной информацией не располагает. Но Гуров способен такую информацию добыть, потому его следует в кратчайший срок ликвидировать. Сегодня стреляли без серьезной подготовки, верно рассчитав, что такого быстрого нападения ожидать не будут. Он очень умен, этот Юрий Петрович. Именно он и нужен, его можно вычислить. Что бы ни говорил вчера Петр, наверняка уже копает, как он ни медленно запрягает, но очень быстро ездит.

Станислав Крячко держал газету вверх ногами и пытался прочесть отчет об очередных дебатах в Госдуме.

Станислав в отличие от Гурова, который частенько мог выпить демонстративно, выпивать на работе стеснялся и словно ребенок, таскающий бабушкино варенье, тихонечко прокрался к холодильнику, охломундил полстакана водки, теперь раскаивался, жалел себя и не любил своего лучшего друга и начальника.

«Левку, – про себя Крячко мог называть его как угодно, – попытаются убить во что бы то ни стало. На той стороне сидит мужик с головой, он не захочет терпеть Гурова и рисковать. А этому всегда больше всех нужно: заварит кашу – друзья хватай ложки, давай расхлебывай». Крячко отлично понимал, что не прав, но злость не убывала. Он заглянул в кабинет, посмотрел на умиротворенное лицо Гурова, вернулся на кухню и громко объявил:

– Рабочий день уже закончен! – Налил в стаканы граммов несколько и демонстративно хлопнул дверцей холодильника.

Бомба. Автомат. Пистолет. Винтовка. Яд.

«Вот, зная Левку как свою ладонь, как бы я к нему подступился? Сотворить что-нибудь с машиной? Но на такую дешевку его не поймать, взрывчатку он найдет, а ездит он очень осторожно, и если колесо отвалится или откажут тормоза, то разобьет машину, ушибется, не более того. Грубо, как теперь это делается, подкатить на машине, можно на двух и расстрелять из автоматов. А как его подловить, когда и в каком месте? Ночует он тут в последний раз, и от дома его не взять. В офис умник будет являться демонстративно, однако в самом офисе его не достанешь, а при входе и выходе он будет осторожнее и хитрее пантеры и опасен, как разъяренный буйвол. И где взять людей и кто их будет инструктировать? Сам разработчик раскрываться перед обыкновенными бандитами никогда не станет. Что ни говори, а лучше снайпера с оптикой ничего не придумаешь. Где снайпера посадить?»

Сегодня днем Крячко отметил несколько подходящих окон в домах напротив офиса. Сыщик взял участкового и зашел в квартиры под предлогом, мол, поступили сигналы, что сдают комнаты и уклоняются от налогов. Крячко повезло – участковый оказался опытным, трезвым, немолодым человеком; жители микрорайона его прекрасно знали и уважали; даже молодые «кожаные» ребята майора побаивались, и, как понял Крячко, у парней были для опаски серьезные основания. Дед – так, не претендуя на оригинальность, звали они участкового, – не пил, мзду не брал, бил с двух рук одинаково хлестко (не зря был в молодости боксером). Главное, майора поддерживали серьезные авторитеты, заинтересованные в том, чтобы шпана не мешала делать хорошие «бабки». Таких тихих и благополучных участков в столице можно было по пальцам сосчитать.

Ходили участковый с сыщиком, ходили, затем майор приостановился, закурил, глянул открыто и сказал:

– Ты мужик битый, и я не вчера родился, так что выкладывай – тебе же только польза будет.

И Крячко выложил: мол, жду я появления наемного убийцы с винтовкой и оптическим прицелом. И должен киллер залечь так, чтобы суметь убить человека входящего или выходящего из нашего подъезда.

– Гурова? Льва Ивановича? – неожиданно спросил участковый. – Такого я ни в жизнь не допущу. На моей территории Гурова пальцем не позволю тронуть, не то что из винтовки снять. Ты что, полагаешь, все эти «крутые» на «мерсах» драки и беспредела хотят? Они желают делать «бабки» и жить в свое удовольствие, это власть грызется и портфели делят. Авторитетам порядок нужен, потому нужен такой, как я. Потолкую с ними, и ежели какой чужак подозрительный появится, меня сей момент найдут.

– Золотые ребята, как бы жили без них? – усмехнулся Крячко.

– Свято место пусто не бывает, но из всех зол они наименьшее. Ежели они стреляют, так друг в дружку, то их дела – мирного человека они не трогают. А моя задача – чтобы мой житель мог с собачкой или в магазин вечером выйти и не бояться.

– Теория интересная, дед, но мы отвлеклись. Ты понимаешь, что киллер может в любой цвет окраситься – не распознаете.

– Умный ты. Только в МУРе такие умные, а все остальные – дураки деревенские и лапша у них с ушей свисает.

– Откуда про МУР знаешь?

– Оттуда. – Майор похлопал Крячко по плечу. – Передай Льву Ивановичу, что тут ни из окна, ни с чердака не стрельнут. Если только на машинах подскочут, так на то он и Гуров, чтобы рот не разевать.

На том и расстались. С одной стороны, Крячко гордился, что его друг и начальник столь знаменит, с другой – было немного обидно за себя: ведь Станислав Крячко тоже пахал не один год, как мог, людей защищал, и ни один уголовник не мог предъявить ему счет за несправедливость.

На кухню вошел Гуров, потянулся, зевнул сладко, словно действительно только проснулся, и спросил:

– Все ищешь способ, как бы этого гения Гурова ликвиднуть половчее? Не складывается?

– Не складывается, – признался Крячко. – Кофе хочешь?

– И кофе тоже. – Гуров взял со стола бутылку водки, плеснул в стакан на два пальца. – Я полагаю, Станислав, что в стане противника разброд. И стреляли в меня не по приказу разработчика, распорядился другой человек, рангом выше. Он Юрия Петровича уважает и в основном слушается, но медлительность и аккуратность разработчика хозяина раздражают. Порой он считает, что бывший гэбист все усложняет и вопрос можно решить проще и быстрее. Вот он сегодня и решил двух зайцев одним выстрелом снять – и меня убрать, и своему умнику нос утереть.

Гуров вышел, достал сигарету, но не закурил, покачал головой, покрутил пальцем у виска.

– Можно было того стрелка захватить, да чуток растерялся я, ну и струхнул, конечно. Я, признаться, не люблю, когда в меня стреляют. Если бы я сразу из-за укрытия выпрыгнул, то смог бы его достать. А он от неожиданности и мандража не попал бы в меня. Да и, судя по раскладу, он после выстрела пистолет сразу убрал и со стройки подался. Я его мог голыми руками взять.

– Сидя за столом, всех перехватать легко. Ты выпей еще, храбрее льва станешь.

– Издеваешься, – утвердительно сказал Гуров. – Ты мне лучше расскажи, что в офисе. Систему прослушивания обнаружил?

– А я решил, ты к такой мелочевке интерес потерял. Два «клопа» на присосках, значит, съемные. Один в кабинете Ильи Вагина, второй… – Крячко интригующе замолчал, поднялся, поставил кофейник на плиту.

Гуров терпеливо ждал, предположений не высказывал, и Крячко несколько разочарованно закончил:

– В туалете за трубой.

– Молодец, – равнодушно сказал Гуров.

– Я их, конечно, не тронул. Сначала хотел проследить, кто в конце дня их снимать будет, потом решил не рисковать, засветиться легко. Тут минимум три, лучше четыре человека требуются. Предлагаю в понедельник и провернуть такую операцию. Пригласить Орлова, еще одного стоящего мента я к нам вербую, ты, я… Вроде совещания у тебя и устроить пустой треп, а потом вроде банкетика начать, перед самым уходом. Разбредемся по офису, кто в туалет, кто офис посмотреть ради интереса. Так можно засечь человека, который станет липучку снимать, и не раскрыться.

– Согласен, – Гуров кивнул. – Ну, а сам ты сыщицким чутьем на кого грешишь?

Крячко задумался, затем неохотно сказал:

– Не возьму грех на душу, нет ничего конкретного. Один человек нравится больше, другой меньше, смешно говорить. Невозможно определить даже круг подозреваемых. Если брать руководство, так выбор невелик. Коммерческий директор Егор Крупин? Человек неискренний, с двойным дном, можно поставить на первое место. Но нервы у него не в порядке, мафия такого человека использовать не станет.

– Если Егор не изображает, – вставил Гуров. – Слишком он эмоционален.

– Ты не можешь забыть, как он на тебя кидался? – Крячко усмехнулся. – Заместитель Крупина, Илья Вагин, уехал в командировку до убийства бухгалтера. Кабинет Вагина открыт, в нем все время кто-то работает, «жучок» мог поставить любой из фирмы. Международника Закревского в Москве тоже нет, отпадает.

– Вагин действительно уехал? – спросил Гуров.

– Он в Самаре, звонит по два раза в день.

– Что они цеплялись за юриста? Ты считаешь, мы его не дожали и он располагает информацией?

– Ни черта юрист не знает! – категорично сказал Крячко. – Они на воду дуют.

– Больно сильно дуют, – с сомнением произнес Гуров.

– Мелькнуло у меня, да понял, глупости, – Крячко махнул рукой. – Понимаешь, накануне смерти бухгалтер из дома звонил своим девчонкам, спрашивал домашний телефон юриста, и я подумал…

– Верно подумал, почему не сказал раньше?