Текст книги "Каменный Пояс, 1980"

Автор книги: Николай Ковалев

Соавторы: Николай Егоров,Александр Куницын,Геннадий Суздалев,Антонина Юдина,Иван Малов,Александр Филиппов,Валерий Кузнецов,Александр Хоментовский,Иван Задремайлов,Михаил Клипиницер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)

Вильям Савельзон
«УМНЫИ ЗАВОД»

Вы не задумывались, почему с таким триумфом прошли в театрах, кино, на телевидении «Заседание парткома» и «Обратная связь»? В чем причина того, что строитель А. Гельман, как в таких случаях говорят, однажды утром проснулся знаменитым драматургом?

Отставим в сторону его писательский дар. Поговорим о том, в чем актуальность темы. Право же, кажется, если б не Гельман написал эти пьесы, то произведения с таким конфликтом на свет появились бы все равно. Через год-другой, но появились, потому что очень уж наболело у строителей все, о чем повел речь автор.

Спросите у любого – директора строящегося завода, управляющего трестом, начальника СУ, прораба, мастера, просто рабочего в защитной каске и брезентовых рукавицах; о чем они мечтают? И окажется, что «голубая» их мечта вот какая: пора уже, наконец, строить по-государственному, по всем требованиям строительной технологии. То есть прежде чем гнать в высоту стены объекта, проложить полностью инженерные коммуникации, подготовить все необходимое, обучить кадры, «проиграть» ситуацию.

Почему же мы иной раз строим не по-умному? Предвижу ироническую улыбку людей, «зубы проевших» на строительстве, видавших всякие виды в этой одной из самых сложных и неупорядоченных отраслей народного хозяйства:

– Ну, давай, объясни. Не знаешь, что ли: объективные причины нас за глотку берут. И некачественные проекты, и вечно запаздывающая техническая документация, и снабжение, способное подорвать нервную систему у самого жизнерадостного человека, и текучка, и квалификация кадров, и… В общем, много всяких «и». Каждое из них небезосновательно, каждое – тема специального разговора.

Но вот рассказ о том, как на «умном заводе» – слышал я такое меткое определение – в таких же, не оранжерейных, условиях строят культурно, по-государственному

1

Все мы с детства помним былину о славном оратае Микуле Селяниновиче и картинку: громадный конь, громадный мужчина навалился на громадную соху и орет, или, по-нынешнему, пашет.

А представьте себе, что все тут богатырское и только соха… игрушечная. Одним пальцем придавить ее можно, и идет по земле царапина.

Тут уж старинный глагол станешь использовать в современном смысле – кричать, бить во все колокола.

К сожалению, в истории с богатырем К-700 в колокола ударили с явным опозданием.

Кировский завод в Ленинграде начал выпускать эти мощные тракторы главным образом для просторов целины Российской Федерации и Казахстана. Площади здесь большие, а механизаторов мало, и на К-700 выгодно пахать, сеять, обрабатывать посевы. И выработка высокая, и качество работ.

Поначалу К-700 побаивались – привыкли к гусеничным ДТ. Но вскоре посыпались заявки: даешь эту отличную машину, и особенно нынешние ее модификации.

Тогда только спохватились, что кроме как весной и летом «богатырям» делать нечего. То есть работы хоть отбавляй: в страду отвозить зерно от комбайнов на тока, потом доставлять к фермам силос, солому, сено, круглый год – подвозить строительные материалы. Мощность К-701 – 300 лошадиных сил, а скорость – до 40 км в час.

Академик ВАСХНИЛ А. Бараев, который живет и работает на севере Казахстана, недалеко от Оренбуржья, заявил прямо и веско:

«Нерационально использовать для перевозки хлеба автомобили. По полю они движутся медленно, производительность их невелика. В опытном хозяйстве нашего института уже несколько лет зерно от комбайнов отвозят на ток трактора К-700 с прицепами. При средней урожайности 12 центнеров с гектара один трактор обслуживает 16 комбайнов. Значительно сокращаются простои, высвобождаются рабочие руки. А все автомобили переключаются на вывозку хлеба с токов на элеваторы. Какой экономический эффект это сулит, объяснять, по-моему, не требуется».

А в чем – отвозить, доставлять, подвозить? В тележках до четырех тонн? Тут и вспоминается Микула Селянинович с игрушечной сохой.

С каждым годом все больше оранжевых богатырей отправляется с подъездных путей Кировского завода, и не найти сейчас в стране хозяйства, в котором не было бы К-700 или К-701. Да еще Харьковский завод выпускает похожие – Т-150К. И создались «ножницы» – причем очень острые.

Вот тут-то Министерство автомобильной промышленности получило от правительства задание разработать и строить тяжелые прицепы, максимально применив при этом узлы существующих автомобилей.

Первый прицеп создали на Мытищинском машиностроительном заводе – том самом, который делает вагоны для метро. Точнее – это девятитонный полуприцеп. Полуприцеп – потому что конструкция К-700 такова, что нужна непосредственная догрузка на заднюю ось, чтобы трактор как бы присел – лучше получается сцепление ведущих колес с грунтом.

Но и девятитонник легковат для К-700. И конструкторами был разработан целый поезд: к 9-тонному полуприцепу – 12-тонный. Всего – 21 тонна.

Это не просто тележки на колесах. Нужна своя тормозная система – ее взяли с автомобилей МАЗ и ЗИЛ. Подвеска испытывает большие нагрузки, особенно на плохих дорогах, – значит нужна независимая подвеска; в противном случае раму пришлось бы делать сверхмощной и сверхтяжелой. Подвеску взяли с автомобиля Урал-375 – балансирную подвеску с реактивными штангами. Колеса «позаимствовали» у ЗИЛ-157.

Естественно, что разгружать такие большие прицепы лопатой, вилами, руками и тяжело, и долго. Да и где их возьмешь, эти свободные руки? Поэтому прицепы сразу стали делать саморазгружающимися, с двумя кузовами. А это, в свою очередь, потребовало гидравлики.

Вот так появились первые наши советские тяжелые прицепы для К-700. Тяжелые не только по назначению, но и по собственному весу, с избыточным, как оказалось, запасом прочности, не очень технологичные в массовом производстве. Но – первые.

Было это в 1967-м. По мытищинским чертежам прицепы стали делать в Челябинске, Павлодаре, Кургане.

Партии были небольшие. Разве тысяча-другая прицепов изменит положение? Как подсчитали, на каждый К-700 совсем еще недавно приходилось 0,25 тракторного прицепа, а нужно как минимум два.

И вот правительство приняло решение строить завод тракторных прицепов в Орске. Почему именно здесь? Перебрали много вариантов: и северо-запад области – Абдулино, и центральную часть – Саракташ, и восток – Ириклу, Гай.

В пользу Орска говорили металл, источники энергоснабжения и воды, сложившиеся кадры машиностроителей, довольно мощные строительные организации.

Как вы помните, в решениях XXV съезда партии есть конкретное задание предприятиям страны: дать 1 580 000 тракторных прицепов.

В постановлении правительства было записано: мощность Орского завода – 50 тысяч прицепов, в перспективе – 100 тысяч.

…Начинался крупнейший в мире завод тракторных прицепов.

2

Морозным днем ноября 1970 года был вынут первый куб земли на стройплощадке будущего завода. Память сохранила имя механизатора: Анатолий Николаевич Арефьев.

Дальше я вернусь к этому первому кубу земли и объясню, почему с ним так поспешили. Сейчас же хочу сказать несколько слов об этой земле.

ОЗТП – Орский завод тракторных прицепов – начали строить на больших, с плавными очертаниями холмах. И что ни холм, то история. В последние годы здесь торопилась вести раскопки экспедиция доктора исторических наук, профессора А. Ф. Смирнова. И оказалось, что на этих холмах люди живут уже четыре тысячи лет, а древнейшие погребения датируются двумя тысячелетиями до нашей эры. Тут были найдены наконечники стрел, каменные топоры, украшения. И диво дивное – сосуд для благовоний с надписями на трех языках «Артаксеркс – царь великий». Уже одна эта находка могла бы прославить холмы: ведь во всем мире подобных сосудов найдено пять, а этот, шестой, – единственный в СССР. Нашли и прекрасное золотое украшение в виде змейки. Может быть, вы читали в «Неделе» статью А. Ф. Смирнова о том, что воинственные женщины-амазонки были вытеснены из южных степей в эти места, а золотая змейка, возможно, принадлежала их царице.

Но не только седой древностью холмы прославлены. По-другому называются они. «Кумакские высоты». Название больше военное. И точно: в 1918 голу шли здесь ожесточенные бои красногвардейцев с полками и дивизиями Колчака. На вершине одного из холмов – обелиск в виде огромного штыка. Когда сюда от подошвы холма поднимутся кварталы поселка ОЗТП, обелиск этот станет центром нового жилого района, вокруг него раскинется парк.

В заводском музее на соседних стендах археологические древности и реликвии недавние: снимки первого и тысячного прицепов. Создатель и хранитель музея Василий Дмитриевич Чернов сосчитал: на всех фотографиях в музее около тысячи человек – отдельно, побригадно, в цехах, на отдыхе, на демонстрациях. И о каждом можно доброе слово сказать. Заслуживает его и сам Чернов: старый целинник, работал в тех местах, где снимался фильм об Иване Бровкине, создал в степной Адамовке отличный целинный музей, а сейчас на пенсии, переехал в Орск, но отдыхать не стал – опять взялся за любимое им музейное дело, и вот… музей рождается вместе с заводом. И может сравнивать Василий Дмитриевич боевой дух комсомольской целины и боевой дух ударной комсомольской стройки. Все осталось, ничто не утрачено – задор, творчество, напор.

3

Но пора уже переходить к вопросу о том, за что ОЗТП прозвали «умным заводом». Из триады Заказчик – Генеральный подрядчик – Субподрядные организациивозьмем только первое – Заказчика и скажем о смелости решений, о предприимчивости, даже риске.

Настоящий руководитель, думающий о деле, а не о том, как бы усидеть в кресле, должен быть советским предпринимателем. И ничего зазорного в этом слове нет, ведь оно – от «предприимчивости».

Сейчас бури поутихли, а еще совсем недавно руководителей завода стыдили-проклинали:

– Десятки миллионов рублей заморозить хотите!

И действительно: огромный главный корпус площадью 27 гектаров не готов еще и на треть, но уже лежат в земле трубы водопровода – 16 километров, столько же – канализации, еще больше – газа. Готов 31 километр линий электропередач. Проложены железнодорожные пути и автодороги. Вертикальной планировки – опять-таки не для готовой части завода, а на весь будущий объем – сделано на полтора миллиона рублей. Построена – и тоже «на вырост» – котельная.

– Товарищи дорогие! – продолжали поучать-бранить руководителей завода люди «бережливые», «пекущиеся о народной копейке». – Да когда же это все понадобится? Годы пройдут! И как могли вы так поступить? Почему не приучены государственные деньги считать?

Но приехал в Орск министр Виктор Николаевич Поляков (кстати, бывший генеральный директор ВАЗа). Посмотрел. Подумал. И поддержал:

– Правильно начали стройку. Умеете смотреть вперед. Хорошо, если б все стройки начинались так грамотно.

Но вернемся к тому, почему так торопились вынуть первые кубометры земли на стройплощадке.

В виде исключения министерство разрешило проектировать и строить внеплощадочные сети и сооружения даже до утверждения технического проекта. Орчане решили ковать железо, пока горячо. Драглайн А. Н. Арефьева с трудом взял свой первый кубометр промерзшей земли. Нашли место помягче, где лежала зола, – это угол будущего главного корпуса – и отсюда началась стройка.

Директор завода Петр Васильевич Атаманицын и упрашивал, и понуждал строителей разворачиваться быстрей. Упрашивать приходилось потому, что Стройбанк еще не открыл финансирования, месяцев пять строители работали на веру, в долг. Ну, конечно, они не за прекрасные глаза П. В. Атаманицына пошли на это – чувствовали: есть возможность развернуться широко, работы эти выгодные – котлованы, фундаменты.

А руководитель завода гнал стройку из хитрого расчета. Опыт подсказывал: чем больше удастся сделать, тем скорее придут желанные решения.

Строительство обросло легендами. И многие – на эту же тему сметливости и напора. Слышал, например, такую. В феврале 1972 года заканчивали первый жилой дом заводского поселка, позарез нужно было тепло, а заводскую котельную еще не построили. На скорую руку поставили трубчатой конструкции котлы (потом, когда необходимость отпала, их не выкинули – нашли покупателя и продали). И тогда, якобы, главный инженер Е. И. Чумаков сфотографировал шлейф дыма над трубой и помчался с этим снимком в руках решать проблему штатов: «Сами видите, котельная уже работает».

Не знаю, так ли было на самом деле. Когда я спросил об этом Евгения Ивановича, он только загадочно улыбнулся. А что фотографирует Чумаков отлично – это я уже знал.

4

ОЗТП строится на городской окраине. Чтобы добраться из центра Орска до завода, надо совершить путешествие из одной части света в другую – из Европы через пограничную реку Урал в Азию.

Этим географическим парадоксом нас, уральцев, не удивишь, это жителю срединной России или Сибири в диковинку. А вот ехать на завод, действительно, долго и – на перекладных: трамваем, потом автобусом. Это только до заводоуправления. А оттуда до завода еще три километра. И чтобы не усугублять оторванности от «мира», жилые дома решено было ставить не у главного корпуса, а с другого конца будущего заводского района – ближе к городу.

Рассуждали разумно. Если поселить человека в первых 2—3 домах на голом месте у стройплощадки, он даже в комфортабельной квартире спасибо не скажет. Ему ведь и в магазин надо, и ребенка в школу…

Руководство завода настояло: начать эту часть стройки не с парадного, а с дальнего конца. Там, в соседнем поселке, какой-никакой, а магазин уже был. И школа, хоть восьмилетка. И водопровод рядом, и электролиния.

Потом денег на жилье стали давать больше – по два миллиона рублей в год. Это заводу очень помогло. Пусть и работа здесь интересная, и заработки хорошие, но кто же, тревожились, станет из центра сюда ездить? Только активным строительством жилья и того, что называют соцкультбытом, можно было привлечь на завод рабочих.

А строительная организация не всесильна. Или завод, или дома… Что делать? И повесил себе ОЗТП еще один «хомут» на шею: строительство хозяйственным способом. Грубовато насчет хомута, сам чувствую. Но по сути – точно. Хозспособ – это наперед известно: министерство даст тебе только половину металла, остальное, мол, ищите сами. Но иного выхода пока нет. И начинается «ятебетымне». Едут заводские представители на железобетонный завод: «Дайте нам панели, а мы вам за это болтов-гаек наштампуем». «Болтами-гайками не отделаетесь. Вы нам и металлоконструкции помогите готовить». Зато вскоре стройка развернулась активно. И люди пошли на ОЗТП: жилье здесь получить, пожалуй, легче, чем в других местах, и все прочее имеется – общежития, продовольственные магазины, столовые, комбинат бытового обслуживания, школа, сады-ясли. Предвидели, что поселок будет молодежным, и на самом деле сейчас средний возраст живущих здесь составляет 26 лет… В одном детском саду даже свой плавательный бассейн! Если уж строить, то с размахом, особенно для детей. Аптеку построили, овощной магазин, открыли домовой клуб – надо же ребятам время проводить разумно.

Хуже пока с учреждениями культуры. Дом культуры пока что на бумаге – правда, очень красивый; проект ездили выбирать во многие города, чтоб был он лучше даже, чем знаменитый Дворец уфимских моторостроителей. В первой девятиэтажке оборудуется кинолекторий. И самым срочным образом построили сберкассу. Почему? Дело в том, что на заводе были наслышаны об опыте жодинских автостроителей и решили сразу же внедрить его у себя. Работающие на ОЗТП денег на руки не получают. Каждый, кто приходит в отдел кадров, пишет сразу два заявления: одно с просьбой принять на работу, другое – заработную плату перечислять в такую-то сберкассу, на счет такой-то. Удобно, просто и… жены довольны.

5

Но самая главная «умность» еще впереди. И вы ее уже, наверное, смутно предчувствуете. Рассказывая о музее, я сказал о готовых прицепах. Потом же несколько раз упоминалось, что главного корпуса завода еще нет и будет он не так скоро.

Откуда же взяли и первый прицеп, и тысячный?

…Это была, пожалуй, самая рискованная и самая плодотворная идея руководителей предприятия.

На макете будущего ОЗТП главный корпус занимает левую верхнюю четверть. К нему с фасада примыкают административный корпус с центральной лабораторией и три больших бытовых корпуса, соединенных с главными переходами на уровне второго этажа. Есть тут котельная (та самая, что уже готова «на вырост»), и гараж, и прочее. А в левом нижнем углу – два склада. Один обычный, крытый, другой прирельсовый – почти по всей длине колонны да крыша.

И вот орчане предложили: в первом складе временно разместить цехи нестандартного оборудования и инструментально-штамповый, а во втором – собирать прицепы!

Министр приезжал сюда в самом начале переоборудования складов в цехи. И на что человек опытный – за плечами такая современнейшая стройка, как ВАЗ, – не очень-то поверил в реальность затеи. «В этой забегаловке, – сказал он, – вряд ли удастся сделать что-нибудь стоящее».

Приехал еще через год. Внимательно осмотрел стройплощадку главного корпуса, а потом снова прошел по прирельсовому складу. И сказал по-другому: «Ну, что ж, получилось у вас. Пока будет строиться главный корпус, выжимайте здесь максимально возможное. Стране очень нужны тракторные прицепы».

И вот осенью 1976 года в прирельсовом складе (дальше будем называть его так, как гордо именуют на заводе: ЦПП – цех производства прицепов) почти что вручную собрали первый девятитонный прицеп.

В заводском музее я видел фотографию: на октябрьской демонстрации, счастливые и гордые, идут, окружив первый прицеп, строители и эксплуатационники ОЗТП.

До конца года они успели собрать 50 прицепов. В 1977-м получили уже официальный план – 500. И когда дали 510, пришло окончательное признание, так сказать психологическое: «завод, настоящий завод».

В 1978 году план получили на 4 тысячи прицепов. В 1979-м речь идет уже о 10 тысячах. Столько дают специализированные заводы, а здесь, не забывайте, всего-навсего приспособленный склад.

Мы входим в бывший (и будущий) блок складов. Обычная картина машиностроительного производства: ухают прессы, заливается пронзительный звонок крана, гудят станки. Здесь, под этой крышей, кроме инструментально-штампового цеха нестандартного оборудования, уместились и кузнечно-прессовый участок, гальваника, термообработка, отдел автоматизированной системы управления со счетно-вычислительной машиной ЕС-1022, лаборатории, столовая, здравпункт. Тесновато, конечно, но все понимают: другого выхода пока нет.

На молодом заводе много молодежи. Вот здешние ветераны. Василий Дубов. Токарь 5-го разряда, коммунист, награжден орденом Трудового Красного Знамени. 29 лет. Александр Чегодаев, тоже токарь, член райкома партии, 37 лет. Александр Ерошенко. Работа у него очень сложная, класс чистоты требуется высокий: изготовляет пресс-формы для сальников, манжет, колец. 28 лет.

Все они пришли на ОЗТП с других орских заводов. А рядом с ними за станками, у прессов стоят совсем юные, начавшие свою трудовую биографию здесь, в этих цехах – после школы, ГПТУ или техникума.

А сейчас посмотрим, как в ЦПП создают конечную продукцию завода – прицепы.

У одного торца – старт потока.

Обработка лонжерона – длинного металлического бруса с фигурным концом-дышлом.

Дальше он обрастает деталями. Вот на многоэлектродных сварочных комплексах (новинка – гордость завода!) свариваются борта. На одних стендах сварки и сборки уже вырисовывается рама прицепа, на других – кузов с днищем.

На линии сборки подкатной тележки собираются воедино ее рама, рессоры, ось, колеса. Еще дальше ставят на раму воздушные баллоны и гидромагистрали.

Тележка подкатывается под раму – и это уже половина прицепа. На «своих четырех» въезжает он в окрасочные камеры.

Кузов с бортами собирается на другом конвейере. На своем пути он проходит через руки станочников Виктора Кутепова, сборщиков – Владимира Краснова; все это народ молодой.

И вот из ворот финишного торца ЦПП выкатывается новенький прицеп. Серые борта, черная тележка, два желтых кружка с красной окантовкой. На бортовом кружке цифра «9» – грузоподъемность, на заднем «35» – допустимая скорость.

Тут же могучая рука крана подхватывает его, ставит на железнодорожную платформу. И в путь. Прицепы ждут повсюду…

Оправдался ли эксперимент с развертыванием производства в блоке складов? Считайте. Временное расположение станков и оборудования обошлось в 600—700 тысяч рублей. Но за это время развернутый здесь цех нестандартного оборудования дал продукции на 6 миллионов рублей, инструменталыю-штамповый – на 4 миллиона.

На переоборудование прирельсового склада затратили более миллиона рублей. Но за 1977—1979 годы выпустили несколько тысяч прицепов, а каждый стоит около 5 тысяч рублей. Итого – многие миллионы!

6

Чем продиктовано это решение орчан – администрации и партийной организации завода – начать производство в неприспособленных помещениях, не имея еще ни достаточного опыта, ни кадров, ни необходимого инструмента, оснастки, штампов, станков?

На первый взгляд, только одним: как можно скорее дать прицепы к К-700.

Но если смотреть глубже, дерзкое решение окажется поистине бесценным, когда развернется производство в огромном главном корпусе.

– Если б мы не добились временного размещения цехов, то, придя сразу в главный корпус, вместо фанфар могли услышать реквием, – образно сказал главный сварщик завода Вячеслав Иванович Худяков, человек опытный и владеющий словом. – Наша генеральная репетиция дала нам место и время сделать четыре вещи: подготовить производство, отладить сложную технологию, нащупать правильную организацию труда и создать коллектив.

Я попросил главного инженера завода Евгения Ивановича Чумакова пофантазировать, как бы развивались события в привычном, так сказать, варианте.

Он ответил:

– Сидели бы до 1980 года, когда построят главный корпус или хотя бы его первую очередь. Примерно за год начали бы готовиться. Что-то на месте искать, за чем-то в Москву ехать: облагайте, мол, другие предприятия отрасли, нам ведь нестандартного оборудования, штампов, инструмента ой-ой сколько требуется. И началось… Сколько бы нервов попортили и дров наломали! А мы до того времени истомились бы без настоящего живого дела… Теперь в решающий момент мы будем спокойнее, многое у нас проверено и готово – так сказать «проиграно».

«Проиграть» можно не только технологию строительства и производства, но и технологию человеческих взаимоотношений.

Вот две заводские службы – главного технолога и главного сварщика. Каждая, естественно, со своим «апломбом». Главный технолог дает команду рассчитать технологию на ось, а главный сварщик в это же время приказывает работать над проблемами сварки рамы. Так случалось. Теперь на ОЗТП такого быть не может: научились комплексно запускать узлы и детали.

Или вот еще. Лонжерон раньше собирали на стенде 40 минут, а сейчас всего 28. Добавили оборудование, людей? Нет, просто додумались одну операцию разделить на две. Нащупываются наиболее выгодные микропотоки. Скажем, сколько бригад ставить на определенные операции – одну из 16 человек или две по 8?

Выяснилось, что очень трудно было бы запускать мытищинскую модель девятитонника сразу на большой конвейер главного корпуса. Прицеп оказался малотехнологичным. Одно дело – «изготовить» на бумаге, другое – попробовать конструкцию в металле.

– Многое пришлось придумывать и передумывать, – говорит начальник конструкторского бюро Марк Яковлевич Салтанов. – Привлекли к работе лучшие научные коллективы страны. Псковичи помогли создать многоэлектродные сварочные комплексы большой производительности для сварки листа с каркасами бортов (годовой их эффект – больше миллиона рублей!), львовяне спроектировали гальванические линии, а знаменитый киевский институт имени Патона помог внедрить много принципиально нового в автоматическую сварку рам.

…Вы, конечно, заметили, что мы рассмотрели три стороны умного орского эксперимента, о которых говорил В. И. Худяков: подготовка производства, отладка новой технологии, нащупывание правильной организации труда. Четвертая – создание коллектива. Мы к этой стороне уже подошли.

7

На орденоносном Южуралмашзаводе впервые в Орске – и не только в Орске – организовали комплексные сквозные бригады – ввели своего рода бригадный подряд с распределением заработков по КТУ – коэффициенту трудового участия.

На ОЗТП ухватились за толковую идею. Правда, на Южуралмаше производство мелкосерийное, здесь же – поток, конвейер, и опыт нельзя перенимать по принципу один к одному. Пришлось вносить коррективы. Но факт остается фактом: почти полсотни бригад на ОЗТП уже работают по-новому.

Цех сборки… Идет ежемесячное собрание бригады. Встает рабочий:

– Я работаю не хуже других, а бригадир предлагает снизить мне КТУ на десятую. Пятнадцать рублей потерять – не согласен!

Бригадир предлагает высказываться «слева направо по-одному».

– У тебя был прогул, ты свою бригаду подвел. Еще спасибо скажи, что только на 0,1 тебе КТУ урезали, надо бы больше…

– И не только за прогул. Ты в последнее время в общественной жизни не участвуешь, ничего не предлагаешь нового – ровно чужой…

И такую парилку устроили «несогласному» – он уже и не рад был, что сам напросился на разговор.

«Инициатива снизу» очень характерна для складывающегося коллектива ОЗТП.

В партком явилась бригада Саши Голубова. Бригадир очень толковый, думающий, заканчивает заочно техникум, и ребята у него подобрались такие же.

Предложение, с которым бригада пошла «в верха», было смелым:

– Давайте и дальше развивать идею комплексной сквозной бригады. Мы берем на себя весь процесс: сварку, сборку, рихтовку, в общем все, вплоть до окраски. И чтоб наш бригадир на готовую тележку ставил личное клеймо. Мы сделали все работы – мы за них головой отвечаем.

Партком поручил рассмотреть это предложение главным специалистам. Несколько дней готовился выступить перед бригадой главный сварщик. Многое, доказал он, в предложении преждевременно, не до конца продумано. Сварку с окраской, скажем, по технике безопасности нельзя совмещать, «максибригадой» трудно будет управлять, сложно организовать единый ритм на разных по технологии участках. Однако родилось и много жизненного, реального, полезного.

Вот такую бригаду уже с полным основанием можно назвать требовательным словом: коллектив!

Генеральная репетиция позволила провести оценку, а то и переоценку того, «кто есть кто». На горячую, ответственную работу в цехе ставили из отдела главного сварщика нескольких человек. Но у кого характера не хватало, кто предпочитал более спокойное дело за столом. А вот техник-технолог Таисия Мышенкова, которая в отделе ничем особенно не выделялась, на производстве нашла свое место, и теперь никого другого, кроме как Мышенкову, на этой работе никто и не представляет.

О том, что дала «репетиция» для подготовки кадров, мне рассказывал секретарь парткома завода Андрей Петрович Коробов:

– С кадрами тяжело. Город большой, заводов много и всюду «требуются». Значит, о кадрах заботиться сейчас, а не тогда, когда в главном корпусе к новым станкам ставить окажется некого.

– Добившись в министерстве права посылать в техникумы при автозаводах наших, орских ребят, мы в городе объявили: приглашаем выпускников школ учиться по многим специальностям – токарной, слесарной, термической, инструментальной, штамповой, прессовой. Какие льготы? А хотя бы направление домой, в Орск, к своим папам-мамам. Заинтересовывает уже это. И вот второй выпуск к нам вернулся. Многие сами просятся на рабочие места в цехи – работа и интересная, и «денежная». А теперь и свое профтехучилище произвело выпуск: сварщики, токари, фрезеровщики, контролеры.

– Конечно, укрепляем связи со школами. Петр Васильевич Атаманицын недаром избирался делегатом на Всероссийский съезд учителей – любит он возиться с ребятами, душу им отдает. Из подшефной школы половина десятого класса пришла на завод. Мы им форму красивую сшили, торжественно вручили «путевки в жизнь», пропуска на завод. Конечно, мало что они поначалу умеют; поэтому мы даем им стипендию и учим на курсах. И наставниками к ним прикрепляем самых лучших рабочих. А через год директор завода просит этих же молодых рабочих выступать в школах, рассказывать о своей жизни, приглашать на завод.

– Придем в главный корпус, а у нас уже свои кадры, проверенные, квалифицированные, – подводит итог секретарь парткома. – И этим мы тоже будем обязаны смелому решению начать производство задолго до пуска завода.

8

На участке ломали готовый груженый прицеп. Его, беднягу, швыряло так, будто мчится он по самой разбитой полевой дороге.

А происходило это на стенде для испытания рам. Стенд сконструирован и создан на заводе – так же, как и другой – для обкатки осей. Прицеп весь обклеен датчиками, приборы показывают механическое напряжение в узлах, амплитуду колебаний, угол закручивания. Появилась трещина – нужно проследить, как она будет развиваться.

Скорость эскадры определяется по скорости самого тихоходного судна. Надежность прицепа – по сроку службы самого ненадежного узла. Да, на серийном прицепе, кроме новой рамы, надо бы ставить более надежные тормоза, более стойкий механизм закрывания бортов… Ежедневные наблюдения в совокупности своей помогут создать прицеп с максимальной продолжительностью жизни всех узлов и деталей.

…Бюро экспериментальных работ состоит в основном из молодых испытателей – прежде всего, инженеров. (Вообще на заводе происходит смещение привычных понятий: сварщик на многоэлектродном сварочном комплексе здесь инженер-электронщик, маляр – оператор окрасочной линии.)

Начальник бюро Владимир Андреев в коллективе своем ходит в «пожилых» – 30 лет. Юрий Перчаткин и его жена Вера только недавно закончили Челябинский политехнический, Володя Муромский – МВТУ, Костя Шурин – Московский институт инженеров железнодорожного транспорта.

Мы беседуем, а прицеп продолжает гонку на стенде. Если выдержит 400 тысяч цикло-качаний – хорошо. А кроме стендовых идут испытания и на природе – ведомственные, государственные.

Что испытывается? Во-первых, новые рамы, созданные тут, на ОЗТП. Они заметно легче и технологичнее, чем мытищинские. Здесь спрямленное дышло (а на тех, которые сейчас сходят с конвейера, – сложная «лебединая шея»). Можно себе представить, насколько упростится технология. Применен новый способ крепления поперечин с лонжероном, есть и еще несколько принципиальных новинок. В результате металлоемкость того прицепа, который сейчас испытывается, меньше нынешнего серийного на 500 килограммов, а грузоподъемность увеличивается на несколько тонн. В деньгах – это многие миллионы рублей, сбереженные государству.