Текст книги "Лесная крепость"

Автор книги: Николай Гомолко (Гомолка)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

Глава двадцать четвертая

Отчалив от берега, Вадим Николаевич еще не подозревал, каких усилий ему будет стоить плавание по озеру. Сразу же выявилось первое неудобство: близко к краю плота стоять было нельзя, от тяжести он опускался в воду и грозил перевернуться. Приходилось резко наклоняться набок, чтобы уравновесить его.

Вадим Николаевич энергично работал веслом, все время подгоняя себя. Он перебирал в памяти односельчан, оставшихся жить рядом с врагами. Кто-то ведь есть среди них, кто близок гитлеровцам, если разгадана такая тайна.

Ясно, что Климчук является к своим хозяевам не открыто, как-то маскируется.

Егор Климчук… Он слышал это имя. Знал, что какой-то Климчук работал на паровой мельнице. Правда, там Вадиму Николаевичу ни разу не довелось быть. В мыслях ему уже рисовался образ предателя: человек с маленькими пронырливыми глазками и почему-то горбатый.

Учителю представилась такая картина: вот горбун стоит перед Фридрихом Носке, льстиво улыбается, кланяется, даже падает полковнику в ноги, целует его лакированные сапоги…

Потом опять вспомнилась Оксана – такая, какой она была в день их первой встречи – статная, легкая, с доверчивыми глазами… Вот кто может знать многие тайны гитлеровцев. Она ежедневно встречается и с Циммером и с Носке. И не раз видела Климчука в комендатуре… Но не она подала весть о предателе… Это сделал кто-то другой… Почему же разрушилась их дружба, почему Оксана вдруг так преобразилась, стала чужой, недоступной? Неужто она не понимает, что оккупация – временное явление, что враги будут уничтожены? И их прихвостни тоже. Не понимает она разве, что ее будут судить? «И на мое заступничество пусть не надеется, не заступлюсь. Что заработала – получай!»

Он винил и себя. Надо было не спускать с нее глаз, добиваться встреч, объяснить, какая незавидная участь ее ждет: людская отчужденность, суровая кара. Он вспомнил, как они встретились на площади районного городка, как он ее предупреждал. Не послушалась. А теперь поздно!..

…Озеро что-то нашептывало, словно сквозь сон, покачивался плотик. Остров был уже далеко. Закатилось солнце, и сумерки затемнили водную гладь. Только небо еще берегло краски недавнего дня, и на западе догорали мягкие перламутровые отсветы.

До берега, как определил Вадим Николаевич, не менее четырех-пяти километров. На лодке такое расстояние можно пройти примерно за два часа. Ему же на этом сооружении из ветвей и камыша придется плыть неизвестно сколько. Продвигается как черепаха. И вообще неизвестно, продвигается ли. Набежит волна, и плот то и дело грозит опрокинуться, приходится быть начеку, балансировать, помогать веслом.

Вечер быстро переходил в ночь. Небо словно крыло гигантского самолета в заклепках звезд. Луны не видно. Это и хорошо и плохо. Трудно ориентироваться Вадиму. Приходится останавливаться, рассматривать смутные очертания далекого берега. Пока убедишься, что направление верное, уходит дорогое, бесценное время.

Там, на болоте, все висит на волоске: и жизнь партизан, и жизнь беженцев. Даже ночами не утихают бои. Высоко в небе над лесом и над болотом вспыхивают ракеты. Со всех сторон смертельная опасность.

Надо торопиться. Донести эстафету, оброненную неизвестным смельчаком, и передать ее в руки дядьки Андрея. Опасность нависла над партизанами, словно черная хмара. Как только они там держатся без боеприпасов, без продовольствия? Еще когда Вадим со своими друзьями держал оборону на лесной дороге, в их отряде было объявлено, что все продовольственные припасы кончились, и партизанам было предложено проявлять находчивость в добыче пищи, собирать орехи, ягоды, корни съедобных растений…

Воспоминание о еде напомнило Вадиму Николаевичу, что и сам он голоден. Он понимал, что силы его на исходе. Взмахи весла стали короче и не такими энергичными, как поначалу. Этак, пожалуй, путешествие его может затянуться, ему не хватит ночи. Как рассветет, он на своем горе-плоту уже совсем недалеко от берега появится всем напоказ. Заметят его в первую очередь немцы Вот будет для них заманчивая цель! Рассмотрят в бинокль, увидят, куда он держит путь, и откроют огонь!..

Значит, надо вести плот самой короткой дорогой, надо умело распределить свои силы. Главное – подплыть к берегу, почувствовать под ногами твердую почву. И пусть он тогда не сможет стоять на ногах – поползет на четвереньках. Хоть на брюхе, но эстафету передаст в руки своих.

Им и так сейчас тяжело. И надо же, еще этот проходимец – предатель Климчук! Погоди, гадина! Встретимся, узнаешь почем фунт лиха. К врагам перекинулся, народ свой продает! «Возможно, мне поручат его расстрелять. Не дрогнет рука. Наведу дуло винтовки в твое косматое звериное сердце».

…Озеро ночью кажется безбрежным, мерцает то в отблесках дальних ракет, то в сполохах вечерней зари. Ночная тишина напряженная, обманчивая. Даже здесь, среди озера, все может вдруг перемениться. Вадим бросает взгляд на покинутый остров. Как-то там ребята? Не страшно ли им?.. Ну, недолго придется ждать его, недолго, ночь проспят, а днем он уже будет на берегу и что-нибудь придумает.

Правда, надеяться, что сразу попадется лодка, нельзя. На северной стороне озера, куда примыкает болото, нет ни одной деревни. Да и у него, как только ступит на берег, первой заботой будет скорее пробраться в штаб партизанского соединения.

При самой удачной ситуации получалось, что лодка отчалит за детьми только следующей ночью. Значит, Алесь и девочка будут еще сутки на острове… Только бы их не заметили с вражеского берега. «Не посоветовал, не предупредил, – забилась неспокойная мысль. – Хотя бы не выходили на берег». Вся надежда на го, что Алесь – парень смышленый.

…Грести становится все тяжелее. А еще плыть да плыть. И не один час. И Вадим решает делать небольшие перерывы.

Он взмахивает в последний раз веслом, опускается на плот, ложится на спину, вытянувшись во весь рост. Он смотрит прямо в небо. Кажется, ничего, кроме этого небесного темного безбрежья, не существует…

Вадим находит среди звездной россыпи Большую Медведицу. По ней точно определяет направление на север.

Конец передышке. Вадим поднимается, опускает в воду весло. Совсем рядом всплескивает большая рыба.

Глава двадцать пятая

Первая ночь на острове прошла спокойно. Аллочка ни разу не проснулась, тихо посапывала, пригревшись возле Алеся. Он лежал и старался представить, как там Вадим Николаевич. Вдруг заметят его фашисты и обстреляют плот?.. Алесь напряженно прислушивался к ночным звукам.

Минул час, другой. Было тихо, стрельбы не слышно. Значит, пока все идет как надо.

Вообще-то Вадим Николаевич мог бы и его, Алеся, отправить с донесением. Уж он бы в любом случае доставил его на место. Даже если бы фашисты обнаружили плот и подняли стрельбу, нырнул бы, как щука, в воду, вильнул в сторону – и поминай как звали…

Но это только мечты. А сейчас здесь, на острове, он за хозяина, за командира. «Командир, – шепчет он и усмехается. – Потеха, да и только». Вот если бы дали ему под командование человек двадцать партизан – другое дело. Построил бы он их в шеренгу и пошагал бы с винтовкой наперевес вперед: держись, лютый враг, видишь, какая сила идет – аж земля дрожит!..

И не заметил хлопец, как уснул. А разбудила его Аллочка. Она стояла около него, розовая от сна, веселая.

– Дода!

– Подожди! – сказал Алесь строго. Ему не хотелось вставать, он даже рассердился на девочку: сама не спит и ему не дает. Попробовал закрыть глаза, но сон уже улетел. С трудом заставил себя сесть, встряхнуться. Дошло до сознания – ты же командир, а «команда» у тебя несознательная.

Первые мысли Алеся о Вадиме Николаевиче. Как-то он? Где он теперь? Неужели еще не добрался до земли? Может, не удалось пристать к берегу?.. И попал под наблюдение врагов?

Алесь решил не мешкая идти к берегу – посмотреть, оценить обстановку. Он вылез из шалаша.

Солнце уже поднялось высоко. Алесь зажмурился. Потом подхватил на руки девочку и направился напрямик, через кусты, к Черному Дубу. Лес был наполнен терпкими, острыми осенними запахами. Где-то слышался стук дятла. И запахи, и звуки леса, и сам остров – все было знакомо, все казалось давно обжитым.

Вот и дуб и тропинка, что бежит к песчаному берегу. Алесь спустил с рук девочку, повел за собой.

Озеро было неспокойно. Сощурившись от солнца, Алесь всматривался в озерные дали, искал темную точку. Вдруг показалось ему: что-то мелькнуло почти у самого горизонта и тут же пропало. Нет, это, верно, игра бликов – плот даже при таких волнах был бы приметен. Значит!.. Значит, Вадима Николаевича не заметили, и он…

Не успел Алесь закончить свою мысль, как увидел, что со стороны Митковичей по озеру плыла лодка с какими-то людьми. Алесь замер от испуга, быстро пригнулся, еще не уразумев, что случилось. Лодка направлялась прямо к их острову. Не с севера, а с востока. Что же это за люди? Может, рыболовы? «Только бы не фашисты! Пускай бы рыболовы», – шептал он. Лодка шла ходко. Парнишка прикинул, сколько времени понадобится лодке добраться до берега. Пожалуй, с полчаса, а то и меньше. За этот срок можно кое-что успеть.

Алесь отполз в кусты и, взяв за руку девочку, потащил ее за собой. Прежде всего надо напоить ее молоком. Она тогда и плакать не будет. Потом нужно спрятаться в укромном уголке – а он знал таких уголков на острове немало – и оттуда наблюдать, что за незваные гости к ним явились и зачем.

Алесь схватил Аллочку под мышки и побежал. «Мало времени, ой как мало!» – Теперь тревога не на шутку охватила мальчика. В шалаше оставаться нельзя, хоть он и замаскирован. Могут ведь прочесать остров, как это делают гитлеровцы. Тогда… Разве вернуться на плывун, спрятаться в камышах, притаиться, переждать беду? И козу с собой забрать. Там он ее и подоит, и девочку накормит.

Сказано – сделано. Алесь залез в шалаш, подобрал подстилку, банку и вылез наружу. Он оглядел все вокруг. Нет, никаких особых примет, что здесь совсем недавно жили люди, не было. Даже если найдут шалаш, решат, что он давно покинут. Как жаль его оставлять, привыкли к нему, как к родному дому…

Поняв, что ее уводят от вкусной травы, коза заупрямилась, заблеяла, стала упираться.

– Молчи! – шептал Алесь. – А то фашисты услышат!

Что в лодке враги, Алесь почти не сомневался.

Не выдержал Алесь, изо всех сил хлестнул козу прутом и погнал ее по тропинке. Двигались почти бегом. Вот лес кончился, пошли густые ольховые кусты. За ними открывался берег.

Ветер изменился – сейчас он дул с севера, – но плывун остался на прежнем месте. Тихо шуршал камыш. Это он укрывал в своих густых зарослях Алеся и Вадима Николаевича. И теперь, в тяжелый час, Алесь опять вернулся сюда. Здесь они все в безопасности.

Плывун отделен от острова водой, хоть и неглубокой, а в густых зарослях камыша сам черт ногу сломит. Вряд ли фашисты сунутся сюда.

Мальчик осмотрел спуск к берегу, выбрал травянистую дорожку к отмели. Вспомнил слова Вадима Николаевича: осмотрительность прежде всего. Переправа на плывун заняла несколько минут. Первым шел Алесь с девочкой на руках, а следом за ними коза. Вот и заросли ивняка, а рядом густая стена камыша. Здесь и решил остановиться мальчик. Первое дело – подоить козу и напоить девочку. Алесь привязал животное к иве, стал на колени и быстро надоил молока в банку. Напоив девочку, усадил ее и набросал камешков.

– Играй, я быстро вернусь. И не плачь, стереги Катю.

Алесь решил из кустов посмотреть высадку на берег. Узнать, вернее, догадаться, что нужно этим людям на острове и кто они – свои или враги?

Поминутно оглядываясь на девочку, он почти побежал к берегу.

Поверх невысоких осинок и зарослей ольховника хорошо просматривалось озеро. Лодки пока не видно. Но вот и она. В ней четыре человека… Алесь глазам не поверил – две собаки. Вон торчат их головы с острыми ушами. И никакие это не рыболовы – немцы.

Мальчик с трудом перевел дыхание. «Ну вот, попались. Никуда не убежишь. Собаки разорвут на куски…» Слезы навернулись на глаза, ноги как-то сразу ослабли, только бы не упасть.

Алесь увидел, как лодка пристала к берегу, как выскочили из нее на землю четыре солдата в полевой форме, с автоматами. У одного, который в плаще и фуражке, на груди бинокль. Он приставил его к глазам и стал всматриваться в далекий берег Митковичей. Два солдата взобрались на пригорок, осмотрелись и углубились в лес, однако очень скоро вернулись обратно. Стояли всей группой на песчаном берегу, у лодки, громко хохотали, размахивали руками.

«И зачем вас принесло? Зачем? И собаки с ними… Может, вернуться на плывун и быстренько навязать снопики, сделать какой-никакой плот и попробовать спастись? Но почему так спокойно держатся немцы? Приплыли на остров без цели, просто погулять? Тогда для чего собаки? И почему они в лодке, только головы торчат?»

Все это становилось интересным, страх потихоньку проходил, уступая место любопытству.

Солдаты стояли кучкой, что-то лопотали. Тот, что с биноклем, оказался офицером. Он резко взмахнул рукой, заговорил быстро, громко. Два солдата подошли к лодке, взяли на руки собак и понесли к берегу. Алесь смотрел во все глаза, что будет дальше. Переносят собак? Это еще зачем?

Тем временем солдаты с трудом взобрались на пригорок, опустили собак на землю. Те задергались, забились… Ого… Да у них связаны ноги!

Через какую-то минуту все стало понятно: освобожденные от пут две голенастые красавицы косули вскочили и стремглав ринулись в чащу – только их и видели.

Алесь вздохнул. Наконец-то все стало понятно: немцы выпустили на волю лесных косуль, значит, на острове намечается охота.

«Что ж, – подумал парнишка, – пусть охотятся, только бы не узнали, что мы здесь!»

Он вытер со лба пот, устроился поудобнее – лег на землю и через узкий просвет между кустом ольховника и стволами берез продолжал наблюдение.

Солдаты взвалили на плечи мешки, направились к Черному Дубу и скрылись в лесу. Минут через двадцать вернулись. Снова взяли из лодки поклажу и понесли в глубь острова. Вскоре оттуда послышались удары топора. Алесю не терпелось увидеть, что там происходит. Он бросил наблюдательный пост на берегу и ползком добрался до знакомой полянки.

Солдаты готовили очаг, сколачивали стол, а между делом орали песни, смеялись.

Алесь перебрался поближе к берегу.

Примерно через полчаса на озере появились еще две лодки. Они шли сюда, к острову. Новый десант. Ну и денечек! Знал бы Вадим Николаевич. Но страха в душе мальчика не было, только тревога и беспокойство за учителя.

Лодки причалили к берегу в затоне, как раз напротив Черного Дуба. И тут Алесь увидел того, ради кого и шли все эти сложные приготовления.

* * *

– Ну вот вам и остров, – сказал Циммер, выскакивая из лодки первым. Полковник подхватил Оксану на руки и понес прямо по воде на берег.

– Пустите, господин полковник! – возмущенно запротестовала девушка. – Я сама.

Носке поставил ее на землю, сказал наставительно:

– Война, фрейлейн, не может помешать ни добрым чувствам, ни хорошим манерам.

Подошла вторая лодка.

Около лодок толпились солдаты, стали выгружать пакеты, мешки, ящики с бутылками.

Два шустрых солдата, совсем мальчишки, нацепив автоматы, отправились обследовать остров.

Полный краснолицый немец перетаскивал из лодки ящик с посудой.

Циммер по-хозяйски повел полковника и Оксану к Черному Дубу.

– Вот и пресловутая реликвия острова, Черный Дуб. Так, кажется, фрейлейн, я не оговорился? Вот он, великан, и довольно эффектен, а?

– Так, так, – Носке задрал голову, – без верхушки, а живет. А ведь, пожалуй, молния выжгла что-то похожее на фигуру человека.

Оксана подошла поближе.

– Смотрите, вот голова, вот руки, ноги… правда, похоже?

– Да, – хмыкнул Носке.

– Слышите, желуди падают? – сказала Оксана.

Желуди срывались с веток, стучали по стволу азбукой Морзе, скатывались вниз.

– Давно я не слышал столь дивной музыки! – улыбнулся полковник. – Последний раз это было в фатерланде, в парке в тысяча…

Но Циммер потянул всех дальше. Он был рад, что пока поездка, которую организовал он, Вильгельм Циммер, так удачно складывается.

Прямо за Черным Дубом стеной поднималось чернолесье. Деревья росли здесь довольно густо, и кроны их образовали настоящий шатер. Между деревьями начиналась просека, густо усыпанная опавшей хвоей и желтыми листьями.

Полковник, Циммер и Оксана не спеша двинулись по просеке. Тропинка привела к небольшой лесной полянке, почти круглой, с несколькими пнями посредине.

– Видите, все приготовлено. – Циммер широким жестом указал на две палатки, что стояли на краю поляны.

Оксана мысленно ужаснулась. Этого еще не хватало! Остаться здесь с немцами на ночлег. Девушка хотела сказать что-нибудь резкое предприимчивому Вильгельму, но, поразмыслив, решила пока не давать волю чувствам. «Нужно держаться. Посмотрим, что будет дальше».

– Ваша палатка, господин полковник, – показал Циммер, – хотите взглянуть?

– Пусть оценит ее достоинства фрейлейн Оксана – я доверяю ее вкусу. О! А это что? – Носке внезапно повернулся в сторону березовой рощицы. Между двумя соснами, кроны которых уходили высоко в небо, виднелись качели.

– После охоты и вкусного обеда, господин полковник, неплохо… Быть поближе к богу.

– Роскошно! – одобрил Носке затею коменданта.

Оксане было противно видеть, как Циммер заискивает перед полковником. Она всей душой желала, чтоб черные тучи закрыли небо, чтобы налетела буря и смела бы с этой поляны и ненавистные палатки, и качели, и проклятых врагов. Но небо, как назло, по-прежнему сияло безмятежной голубизной. Западня? Неужели нет возможности выбраться из нее? Эх, если бы знали партизаны, что полковник пирует на острове!

Партизаны!.. Она ведь мысленно тоже с ними. Алеша, верно, сейчас там, у партизан. Он мальчик ловкий, сообразительный. Сколько раз Оксана замечала, как он не боялся вступить в драку даже с теми, кто был сильнее и старше его, если нужно было отстоять справедливость. Не раз ему попадало, но он не стал трусом…

Не сегодня-завтра партизаны прорвут блокаду – она была уверена в этом, – вырвутся на волю… И вместе с ними и Вадим, гордый, родной человек. Эх, если бы знал он всю правду, все происшедшие события за последние дни. Неужели придет время, и она ему сама обо всем расскажет? И тогда он поймет все, а может, и сам уже догадался… Нет, вряд ли. Он – честный, прямой, правдивый – не мог знать, что в последнюю их встречу она не была собой, а играла роль. И даже ему, самому близкому и любимому, не могла открыть правды.

Да, когда-нибудь они вспомнят все это, а пока… пока она в незавидном положении. Одна с врагами на пустом острове. Но расслабляться нельзя, надеяться на благородство фашистов смешно. Надо обдумать, как вести себя дальше. Может, стоит рискнуть – попробовать, скажем, украсть пистолет. Но куда убежать? На острове не спрячешься: ее найдут, и считай, что это конец. И даже смерть Носке не поможет… Однако у берега стоит лодка… Постой, в этом есть какой-то смысл. Если и в самом деле рискнуть? Немцы хотят видеть в ней бездушную куклу. Приготовили спектакль. Но финал его будет зависеть только от нее, только от нее!

На смену отчаянию и растерянности к ней вернулась надежда, а вместе с ней спокойствие и здравый смысл. Пусть пока все идет, как задумали враги. Она обязана сыграть свою роль, быть милой, сердечной, обаятельной. Но только до определенного момента…

Между тем подошли ко второй палатке. Она предназначалась для офицеров и солдат. Посреди поляны аккуратно сложены вязанки дров для костра, вбиты в землю колья – на них будут вешать над огнем чаны и кастрюли. Неподалеку сбитый на скорую руку стол из чистых свежеобструганных досок. Вместо стульев дубовые кругляши. Один из них, широкий и высокий, конечно, предназначался для полковника. Все было сделано хоть и на скорую руку, но удобно, радовало глаз.

– Браво, Вильгельм! – похвалил Носке. – Я доволен, доволен! А как вам это все нравится, фрейлейн? – обратился он к Оксане и мягко дотронулся до ее плеча.

– О, при чем здесь я? Главное, что вы довольны, господин полковник…

– Вижу и ценю! Все сделано как надо, все предусмотрено. И остров, и этот дуб великолепны. Все прекрасно – и лес и поляна. Представим, господа, что мы попали на необитаемый остров!

– Главное – нет партизан, – улыбнулась Оксана.

Полковник сощурился, сказал значительно:

– Там, где прошел Фридрих Носке, их не должно быть!

– А могут они пробраться сюда? – боязливо поежилась девушка.

– Разве только на крыльях! Но для этого им прежде всего нужно выбраться из болота, прорвать блокаду и, главное, наполнить чем-то живот. Да, да, им нужно хорошо поесть, ибо для победы, фрейлейн, необходима сила, и не только духа…

– Благодарю за разъяснение, господин полковник, я буду чувствовать себя в полной безопасности.

– Неужели вы еще в чем-то сомневались? Вам пора убедиться, фрейлейн, что Фридрих Носке слов на ветер не бросает. Я действую, как Юлий Цезарь.

– Пришел, увидел, победил! – подхватила Оксана.

– Только так! Иначе я не был бы на хорошем счету у нашего фюрера. Иначе…

– Хайль Гитлер! – гаркнул Циммер.

– Хайль! – вскинул руку полковник.

– А теперь, господин полковник, – Циммер склонился перед Носке и Оксаной, – позвольте пожелать вам приятного отдыха. Миссию свою считаю законченной.

– Да, конечно, вам пора на свой пост, – подтвердил Носке.

…На поляну возвратились офицер и солдаты. Они были сдержанны, старались не шуметь, отбирали дрова для костра, распаковывали ящики.

Циммер со своим адъютантом быстро прошли к лодке и вскоре отчалили от берега.

Носке мог бы, конечно, оставить коменданта на острове. Однако нельзя забывать – окружающая обстановка отнюдь не спокойна, и на территории гарнизона нужен глаз да глаз. А Вильгельм, как убеждался не раз Носке, хороший службист… Придет время, и они вместе поохотятся здесь, посоревнуются на меткий выстрел.

Адъютант подал Носке большую картонную коробку:

– Господин полковник, ваш охотничий костюм.

– Благодарю. – Прихватив коробку, Носке направился к палатке.

Он переоделся в серый спортивный костюм, плотно облегавший его мощную коренастую фигуру. Вместо пояса – патронташ. На голове – альпийская кепка с длинным козырьком, на ногах – ботинки на толстом каучуке. Этот охотничий наряд дополняло ружье, небрежно нацепленное на плечо.

Полковник окинул всех взглядом и объявил:

– Я готов!

– Ни пуха ни пера вам, – пожелала Оксана.

– К черту, так, кажется, говорят русские?! – усмехнулся Носке.

По тем приготовлениям, что вели немцы, Алесь понял: фашисты устраивались тут, по крайней мере, на несколько дней. Он забеспокоился. Было над чем подумать. Над ними нависла опасность. Он все сделает, чтобы не выдать своего присутствия.

Но Алесь тревожился не только за себя. Вадим Николаевич уже, наверное, где-то в районе размещения партизан. Не сегодня-завтра он должен появиться у берега. И может, даже не один, а с партизанами…

Ни о чем не подозревая, они попадут в засаду и будут перебиты или взяты в плен. И никто не сможет им помочь… Хорошо, если Вадим Николаевич задержится у партизан. Но вряд ли, он наверняка торопится обратно, беспокоится, как они тут без него…

Что же придумать? Выкрасть у врагов оружие? Скажем, автомат. Можно найти на берегу надежное укрытие, засесть за корягой – тогда пусть партизаны причаливают к острову. Если фашисты заметят лодку и попробуют ее захватить, Алесь откроет неожиданный огонь…

Мысль, как добыть оружие, не давала покоя. В полдень Алесь вернулся на плывун. Коза стояла на привязи, жевала жвачку.

Аллочка спала под кустами. Алесь прикрыл ее дерюжкой, присел рядом и задумался. Уже полдень, а он так и не решил, что же делать? Продолжать вести наблюдение за врагом? Но это тоже опасно – как быть с Аллочкой? Опять же, голодная коза кричит и рвется с привязи. Чем все это кончится – неизвестно…

Проснулась Аллочка и, увидев Алеся, обрадовалась, засмеялась, потянулась к нему. Она ни на шаг не отходила от Алеся, видно, боялась, что он опять уйдет.

– Видишь, я с тобой! – говорил Алесь, крепко прижимая ее к себе.

Алесь опустил девочку на землю и, подоив козу, напоил ее парным молоком. Сам допил остальное. Он решил притащить с острова рыбу, которую они с Вадимом Николаевичем подвесили сушиться. Там он и травы нарвет для козы. Но прежде всего надо было отправляться на разведку. Придется опять оставлять девочку одну, другого выхода не было. А она, будто поняв, что надо сидеть тихо, примолкла. Алесь принес ей еловых шишек, опавших кленовых листьев и желудей.

– Сиди тихонько, играй, а я сейчас вернусь! – И Алесь скрылся в камышах.