Текст книги "На пути к Лабиринту Теней (Рождение кровавой легенды-2) (СИ)"

Автор книги: Николай Грошев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

Сейчас, в святилище – главном и самом большом помещении храма, пребывали почти все его обитатели. Одетые в скромно пошитые коричневые балахоны, но пошитые из дорогой ткани прямиком с портовых рынков Корда. У Армадона, балахон был чёрным. Чёрный – цвет ночного неба и грозовых туч. Коричневый цвет земли – презренный цвет ещё только ищущих Его милостей и Его мудрости. Были и монахи в балахонах других цветов, но, конечно, не здесь, не в этом захолустье подле древней, давно брошенной торговой дороги. Тут и деревенек-то, способных платить церковную десятину и содержать вечно молящихся монахов, почти не было. Захолустье. Но, тем не менее, монахи Валлии и здесь не ударили в грязь лицом. Несмотря на то, что храм настоятеля Армадона, считался одним из беднейших – своего рода церковная дыра для прозябания в глуши, внутренне убранство храма отличалось некоторой роскошью. И богатством. Это обстоятельство не выпячивалось на показ – надо отдать должное монахам Валлии, они обладали вкусом и тонким чувством прекрасного. Храм казался не шибко богатым и собственно обычным, хотя и красивым местом. Сумрачно внутри – да, но этот полумрак лишь добавлял остроты тому, что нельзя было разглядеть сразу. Искусная резьба, рельефы и барельефы, делали святилище храма само по себе очень любопытным местечком и к тому же, очаровательным. Конечно, если не знать, что вот под тем огромным барельефом в виде лица красивого и гордого юноши время от времени положено проливать кровь грешника. Всё больше кровь артериальную. Если не знать, что расположенный под ним причудливый лабиринт из разной ширины и высоты неглубоких канавок, удивительно умиротворяющий, если долго на него смотреть не отрываясь – на самом деле, великолепно сбалансированная и отлаженная до микрона система кровостока.

Но если забыть или не знать всего этого – храм удивлял с первого взгляда и поражал при ближайшем рассмотрении. К примеру, тускло светящиеся серебряным светом письмена, в дальнем левом углу огромного святилища, были вовсе не флюриолюминесцентной краской. И даже не кровью того дракона – коего когда-то жестоко убил Каил лично, чем спас род людской от ужасающей участи, как любезно поясняли сами письмена. Совсем нет. Мягким серебристый свет краски, был в основном заслугой бриллиантовой крошки и малоизвестного на этом континенте, сока маленького кривобокого деревца. Сию надпись, нельзя было стереть с камня, даже разрушив саму стену. Сок спаял этот кусок камня в одну плиту. А этот сок стоил куда больше чем бриллианты пошедшие на крошку. И надо сказать о сём факте никто не кричал на каждом углу. И даже на вопрос:

–Магистр, а не сок ли это глаа?

Вам лишь скупо улыбнулись бы и состроили загадочный взгляд, отрешённый от всего земного. Эту надпись и заметить-то сразу не получилось бы. К примеру, от входа её вовсе не было видно. И таких маленьких “чудес”, преимущественно баснословно дорогих, а на вид совсем ничего не стоящих, хватало как в святилище, так и на всей площади храма. Но две вещи тут сразу бросались в глаза. Не только своей невероятной стоимостью, но и культурно-исторической ценностью. Своей красотой две эти вещички, конечно, не могли затмить, нечто по-настоящему прекрасное, но всё же это не умаляло их своеобразной красоты. Кроме того, они поражали и внушали трепет.

Эти две вещи, были подлинной гордостью Армадона и всех обитателей монастыря. Алтарь – приличных размеров, можно вполне уложить в полный рост не слишком высокую девушку, тускло-жёлтого цвета усыпанный драгоценными камнями. Тут ситуация была иная. Алтарь буквально выпячивался из всего окружения святилища. Он притягивал к себе взгляды, и стоило большого труда, человеку, попавшему на службу Каилу, не смотреть на это чудо. Его цвет говорил о том, что алтарь целиком золотой. А драгоценных камней рассыпанных на нём, хватило бы на маленький замок и хорошую дружину. И лишь человек сумевший забыть о том, сколько это дело стоит, сумевший спокойно без обильного слюноотделения рассмотреть алтарь, увидел бы поразительное произведение искусства, произведение гениального мастера. Во-первых, такой человек отметил бы невероятный факт – жёлтый металл алтаря, заканчивается в десятке сантиметров от уровня каменного пола. И зазора между плитой алтаря и камнем нет. То есть, нет и плиты. Алтарь был частью камня. Из чего можно сделать вывод, что алтарь, просто позолоченный кусок камня. Но если бы этот человек не сумел разглядеть сей любопытной детали и полез бы ночью внутрь, намереваясь совершить деяние называемое проникновением в чужое жилище со взломом, с целью похитить ценное имущество, он был бы в полном шоке – он узнал бы маленькую тайну алтаря. Если бы сей гипотетический джентльмен, попытался отсечь кусок ценного металла от алтаря, он бы обнаружил, что у него в руках кусок жутко перемешанных между собой камня и золота. Только верхний слой был полностью золотым, ниже золото будто вылили на кусок очень дырявого сыра, где оно и застыло. Может, так оно и было – расплавленный металл вылили на пористый от природы или специально так обработанный камень. Кто знает? Второй загадкой алтаря были драгоценные камни инкрустации. И они таили в себе ровно две загадки. Первой было их расположение. Они имитировали положение планет, случающееся всего раз в сто лет, и содержали указание о том, как определить этот день, по звёздному небу, без всяких научных штучек, просто взглядом. В этот день камни алтаря пили не только кровь. Окажись возле алтаря Истинный Некромант, да хотя бы и посредственный маг Смерти, он мог бы много интересного рассказать о монахах Валлии, да такого, что они и сами были бы в шоке. После чего, конечно же, решили бы, что сей маг посланник Тьмы или самого Барга и благополучно зарезали бы его. Только не на алтаре. Алтарь предназначался для грешников, а не для тех, кто добровольно отдал свою душу чистому Злу, коим, по мнению монахов, были и Тьма и Барг и, кстати, много кем почитаемая Милосердная Прива. Эта богиня, среди последователей Каила, считалась скрытым ликом Барга. Так сказать маскировочная сетка злого божества. Второй секрет алтаря, был менее внушительным. Скорее даже банальным…

За алтарём, наполовину в глубокой нише, стояла золотая статуя самого Каила. Ниша не освещалась, только рассеянный скупой свет от установленных на стенах факелов и огромной люстры, усеянной двумя сотнями свечей. Днём, система тонких щелей и узких линий в потолке посылала вниз завесу солнечного света, будто золотистым одеялом прикрывающая статую. Но на деле она лишь усиливала впечатление, статуя отражала пойманный свет и начинала тускло светиться. Статуя имела в высоту три метра и не стояла, а сидела на троне из чёрного мрамора, ничем не украшенного. Последнее обстоятельство, только усиливало впечатление. Казалось Каил не сидит на троне, а выплывает прямиком из Тьмы. В конце молитвы, магистр Армадон, посмотрит прямо в лицо Великого Каила и встретится взглядом с глазами идола. Считалось, что иногда, Каил способен видеть через незрячие глаза истукана (почти всегда на их месте стояли искусно имитирующие глаза крупные сапфиры).

Сам Армадон искренне верил в это. Сегодня он был счастлив и можно сказать, с комфортом расположился на вершине самого Блаженства. Армадон совсем недавно был назначен Посвящёнными, настоятелем этого монастыря. Он! Годы и годы шедший к этой своей мечте, от простого послушника, до магистра и, наконец, настоятеля собственного прихода. Пускай маленького и на отшибе, но всё-таки. У него всего тридцать послушников, десяток служек (служки – простая прислуга при храме, не имевшая права носить даже коричневый балахон, хотя и доказавшая после многочисленных проверок, приверженность Истинной и Единственной Вере). Тем не менее, они у него есть. Он магистр и настоятель. И он был уверен, что достиг этого лишь благодаря Господу. Грозный Каил жестоко карал (пусть славится его светлое имя вечно!), но и милости его были не малыми.

Маленький храм, в глухих местах – вроде бы немного радости, но лишь для непосвящённых. Вокруг храмов нередко вырастали самые величественные из городов, построенных людьми. Конечно же, построенных с соизволения и милости Единого Бога. А в Валлии, сие считалось обычным делом. Сами монахи способствовали таким начинаниям, всеми доступными способами. Крайне редко выстроенное Орденом святилище, со временем пустело и забывалось. Чаще маленький храм, уже через несколько десятков лет становился центром большого города. Конечно, не такого внушительного как три главных города Валлии: Кельт, Корд и собственно Валлия, но, тем не менее, города. И Армадон прекрасно сознавал, что со временем, и вокруг его храма вырастет город, может не шибко большой – десять-пятнадцать тысяч человек, но и это уже совсем не мало. Ведь власть в городе Валлии (за исключением Корда) может принадлежать только одному человеку: настоятелю и магистру. А что может быть слаще, чем власть над людьми? И разве может быть более важное в жизни дело, нежели обращение грешников, язычников и еретиков к свету Истинной Веры в Единого Бога Громовержца Каила? И пусть части из них придётся пройти смертное очищение на алтарях посвящённых Каилу или сгореть в святом огне костра, зажжённого рукой монаха – эта участь куда лучше, нежели жизнь в неверии, в служении Злу. Ведь эти не спасённые Души не попадут к Небесному Трону Каила. Их посмертная участь куда страшнее очистительного Святого костра…

Мечты Армадона об всяческих подозрительных кострах и непонятно чем грешных людях, мог бы оборвать один грамотный или не очень грамотный, совершённый спьяну набег бандитов или варваров. Мог бы, но только не будь это монахи Валлии.

С ними подобные финты не могли пройти гладко. Последователи Каила, были не просто фанатиками режущими безвольные жертвы. Что бы стать слугой при храме, достаточно было убедить монахов в искренности своей веры. Что бы стать послушником, это было мало. Требовалась искренняя вера, поверхностное знание пары Священных книг и умение хотя бы смутно толковать их. Но не только. Каждый послушник, должен был доказать на деле, что он в совершенстве владеет каким-либо одним видом оружия (кулачный бой так же считался видом оружия). Не засчитывалось только мастерство лучника, пращника, метателя копий и тому подобных. Для этих целей монахи предпочитали держать наёмников. Кроме того, приоритет отдавался способности тихо, незаметно и быстро, в пару движений, убить двуногого. Соответственно, чем дальше по иерархической лестнице Ордена, тем искусней должен был быть монах. Считались лишь две дисциплины: богословие и воинское мастерство. Так что, толстых монахов в Ордене практически не было. За исключением пары стариков среди Посвящённых. Позволить себе растолстеть мог лишь седой престарелый монах. И вот эти ребята – ставшие магистрами, уже были не просто искусными мечниками, копейщиками и так далее, они являлись профессиональными убийцами. Правда, убивали лишь по необходимости. Для защиты себя, собратьев, либо на алтарях. А вести войны и карательные кампании предпочитали руками наёмников, коим дозволялось быть язычниками, еретиками и которым, конечно же, было запрещено посещать храмы. Им и в городах жить запрещалось. Только за городской чертой. Наёмников это, кстати, вполне устраивало. По большей части. Слишком хорошо платили монахи, что бы наёмник рисковал шкурой ради сомнительного удовольствия жить в городе полном Истинно Верующих. И особенно, если в таком городе мелькали плащи серого или небесного цвета.

Эти ступени посвящения получали лишь настоящие мастера, как боевых искусств, так и богословия. Их боялись и уважали. Десяток наёмников дважды подумал бы, прежде чем напасть на монаха в чёрном балахоне. Сутки раздумывал бы над тем стоит ли мстить за оскорбление, полученное от серого балахона. А уж синий цвет, предпочли бы закидать стрелами с безопасного расстояния, а ещё лучше сразу убежать от него подальше. Но надо признать, население страны, да и наёмники трепетали пред монахами не только из-за их специфических умений и почти звериной жестокости, когда дело касалось искоренения инакомыслия. Приверженцы культа Каила, были справедливы на свой манер, в рамках своего культа и своим верующим частенько помогали безвозмездно, порой вытаскивая их буквально из могилы.

Так, хорошо известно было предание о монахе Далатоне. Пример из далёкого прошлого, когда власть монахов была ещё не так крепка. Он путешествовал и нёс Святые Слова о Истинной Вере в Единого и Единственного Бога. Далатон двигался в своём путешествии к одному из пяти городов, стоявшему почти на границе с Валлией – Кэтли. Город полный разношёрстного народа и адептов многих и многих ересей и вероисповеданий. Он и сейчас был таким этот городишко. Один большой притон, в котором и властей вроде бы нет. Город-государство. Но легенда гласила, что Далатон до Кэтли не успел дойти. В одной деревеньке он решил провести ночь. Конечно, проповедовал. Конечно, клеймил грешников. А по утру на улицах деревеньки появились новые гости. Древесные коты с белыми без зрачков глазами, числом в пять штук и столько же Охотников. Ребята пришли по делу – понасиловать, поубивать, да пограбить, в общем, ничего особенного. Монаха трогать не стали, предложили просто убраться, по добру по здорову (тогда монахи ещё не воевали с Охотниками и иногда даже торговали). Далатон ответил весьма оригинально: двумя плавными, почти нежными движениями ладоней, убил двух древесных кошек, в тот миг подозрительно обнюхивающих его балахон. Подозрительность кошек объяснялась просто, едва они погибли, из-под балахона возникли два коротких, чуть искривлённых меча. Далатон положил и кошек и Охотников. Сам он получил такие раны, что умер уже на утро, но деревеньку спас от разорения. А ведь мог спокойно уйти и остаться в живых. Легенда – утверждали многие, всего лишь легенда. Да только она была правдива. За тем исключением, что Далатон в действительности сражался не с пятью Охотниками и пятью кошками, а с тремя кошками и тремя Охотниками. Тем не менее, религиозный фанатик отдал жизнь за этих людей – язычников и безбожников. Почему? Дело в том, что за время пребывания в деревеньке ему удалось обратить в Истинную Веру, двух молоденьких девушек. Он погиб именно за них. За жизни всего лишь двух верующих он отдал свою. Далатон носил чёрный балахон.

Конечно, если бы одна из этих двух верующих согрешила, Далатон так же самоотверженно стал бы её “лечить” от грехопадения и при необходимости, перерезал бы ей шею на алтаре. Но факт остаётся фактом: Далатон умер за них.

Тем, кто не верил в историю о Далатоне или считал её излишне преувеличенной, достаточно было других примеров. Монахи отнюдь не гордились подвигом собрата и за подвиг не считали, как и сам Далатон. Просто иначе ни один из монахов поступить не мог. Такие подвиги были обычны. Всего месяц назад, отряд Охотников спустился в предгорья и сжёг две деревни верующих. Небольшая армия наёмников, превосходящая Охотников числом втрое, была послана в бой. Все были перебиты. В тот же день монахи двух местных храмов, покинули родные стены и вошли в предгорья. Около сотни женщин и мужчин, из которых только один носил серый балахон и семеро чёрные. Вернулись человек двадцать. А отряд Охотников и сейчас гниёт где-то в предгорных лесах и лесочках. Своих мёртвых монахи сожгли, а пепел развеяли. Вот такие были жрецы, то есть монахи культа Каила…

Армадон закончил петь и посмотрел прямо в глаза своего Бога. Ему показалось, что сапфиры одобрительно мерцают в неверном свете свечей и факелов. Настоятель ощутил самое настоящее блаженство. Сложив руки на груди, он повернулся к своим послушникам. Паствы у него пока не предвиделось и особо проповедовать не кому, но это дело времени. Кроме того, даже послушникам, наизусть знающим положенные книги, не вредно иной раз послушать проповедь о делах Его и милостях Его. Пастве ещё предлагалось послушать о Его гневе. Но это всё будет потом.

Мягким, мелодичным голосом Армадон начал проповедь. Послушники тихо сели, прямо на каменный пол. Чистыми не замутнёнными мирской суетой взглядами они смотрели на него и на лик Каила – теперь было можно любоваться им хоть до следующего молебна. Армадона они слушали внимательно и кое-кто, даже приоткрыл рот. Хотя и хорошо знали они эту маленькую сказку о том, как некий пастух-язычник был обращён в Истинную веру, в общем-то, по воле случая. Сказка была призвана убедить слушателя, что иначе просто быть не может и рано или поздно даже самые глупые и упёртые, всё равно уверуют в Истину.

Слова Армадона разносились по огромному помещению, отражались от сводчатого потолка, создавая гулкое эхо и, казалось, будто кто-то незримый с придыханием полушёпотом повторяет каждое сказанное Армадоном слово…

В тот момент, когда настоятель почти закончил длинную, поучительную и надо признать интересную сказку-проповедь, его совершенно беспардонно прервали. Речь монаха оборвал оглушительный треск. Трещали большие двустворчатые двери святилища, выходящие прямо на улицу, через маленький тамбур с двумя боковыми и одной внешней дверью – обычно круглые сутки открытой настежь в любом Валлийском храме. Треск стих, послышался глухой удар. Первые двери рухнули.

Послушники медленно поднимались на ноги – удивлённые и готовые наказать наглецов, посмевших осквернить врата святого места. Армадон нахмурился, скрывая кисти рук в складках балахона. Новый треск и двери святилища вздрогнули. Миг и обе створки, кажется даже со стоном, слетели с петель ворохом щепы и обломков покрупнее. Внутрь храма вступали те, кто разгромили истинное произведение искусства – резные ворота храма.

Со странным, не очень хорошим предчувствием Армадон смотрел на входящих внутрь храма. Гигант с мечом в руках, какие обычно носят конные рыцари, из-за их величины и длины. Два белых тигра, следующие по обе стороны от ослепительно прекрасной девушки в одеждах лесных бродяг. Непонятный воин, в Y-образном жилете, пять мрачных, весьма мускулистых личностей и десяток из числа местной бандитской братии. Компания, способная вызвать как удивление, сопряжённое со смехом, так и страх, плавно переходящий в панический ужас.

Армадон смотрел на них без страха, ему не было смешно и удивление его было номинально – по Катхену столько странной нечисти шляется, что и сам Каил вряд ли знает их всех. Наверное, только в Последний день Мира, он узрит их всех, на своём справедливом Суде. Монахи ждали. Личности, стоящие на обломках ворот тоже. Причём Армадон заметил, что местные разбойники держатся как-то не слишком уверенно и всё больше за спинами незнакомых монаху людей. Гиганты – даже самый хилый с красным гребнем на голове, был не меньше редких в Катхене здоровяков, Армадон не сомневался, что эти гиганты уроженцы незнакомых ему земель. Парень, чьи одежды напоминали любимые тряпки Чёрной гвардии Энейда, явно из ещё более далёких мест. А девушка – вампир. Монах никогда не встречал их лично, но ошибиться было трудно – если внимательно читаешь Священные тексты. Отродья Тьмы и Зла, считается, что их давно повывели общими, но совсем не едиными, усилиями монахов и Колдунов Меча (они иногда и друг друга немножко резали). Стояние в позе ожидания длилось не долго. Дальнейшее происходило стремительно и одновременно.

Девушка, мило улыбнулась, развеяв все сомнения по поводу своей истинной сущности. Если кто из послушников, подобно Армадону, сразу не сообразил кто она такая, теперь они легко могли определить “национальность” красавицы, по её внушительным остреньким и просто очаровательным клычкам.

Зелёные глаза полыхнули голодным блеском, и девушка пропала. Вихрем она рванулась вперёд и глаза человека видели лишь едва заметную коричневую зыбь в воздухе. Послушники зашуршали балахонами, и в их руках появилось оружие. Самый здоровый из гигантов при этом одобрительно кивнул и почти счастливо улыбнулся. И всё же, несмотря на слаженные чёткие действия послушников, с вампиром им тягаться пока было рановато. Девушка врезалась в строй послушников и те полетели в разные стороны словно игрушечные. Ни один не смог даже задеть её. А красавица просто раскидала их и пронеслась дальше к алтарю, туда, где бесстрастно ожидал Армадон. Он просто ждал. Настоятель, миг назад видевший своё будущее безоблачным, исключительно в приятных розовых тонах, сейчас не сомневался, что вскоре эти тона станут красными от крови. Его собственной крови. Армадон был умён и понимал, каковы шансы чёрного цвета и трёх десятков послушников против этого незнакомого Ордену врага. И он собрался дорого отдать свою жизнь. Девушка-вампир об этом не догадывалась и о монахах знала не слишком много. Как-то не довелось ей сталкиваться в бою с монахом Ордена. Правда, ночью, из засады, она как-то отужинала серым балахоном, но очень-очень давно.

Армадон шагнул в сторону и нанёс четыре быстрых секущих удара. По воздуху. Но совершенно точно рассчитав, что вампир движется быстрее чем способен уследить его глаз и сумев предугадать где она окажется и когда. Попав по цели, сия серия ударов, отсекала руки врага у плеча и распарывала ему брюхо. С человеком такое проходило на ура. Человек просто не успевал отразить удары такой скорости и силы, какие мог нанести Армадон. А вот с вампиром вышло не слишком хорошо. Девушка успела остановиться и отскочить, а Армадон понял, что перед ним старый, куда более сильный вампир, чем те коих доводилось убивать ныне живущим монахам. Информация бесценная – Орден считал, что старых вампиров в Катхене давно не осталось. Жаль Орден не получит этой информации.

Девушка замерла перед монахом и немного удивлённо посмотрела вниз, на свою мерно вздымающуюся грудь. Она смотрела на неглубокие царапины, на своём кожаном костюмчике. Давненько ей не приходилось сталкиваться с мечом будущего ужина столь близко.

Она посмотрела на закаменевшее лицо монаха, мило улыбнулась ему и произнесла, нежным певучим голоском:

–Должно быть ты очень вкусный.

Ещё не успела она договорить, как Армадон нанёс быстрый, почти не видимый глазу удар, который непременно должен был пронзить чёрное сердце, исчадья Тьмы, злобного вампира…, не очень у него получилось. С каким молодым вампиром, такое движение кончилось бы, не гибелью, нет. Просто проткнуть сердце, даже с только что родившимся, точнее обращённым в вампира человеком, попросту не достаточно. Это не убьёт кровососа, но молодого, например, стреножит на сутки. А старого кровососа сделает медлительным и неповоротливым на десяток секунд – время достаточное, что бы монах, носящий чёрные цвета, превратил в мелкорубленый фарш пятерых противников людей или одного, сколь угодно старого вампира. Конечно, если удар достиг своей цели.

Поднырнув под руку монаха, девушка с потрясающей скоростью переместилась за спину Армадона. Острые зубки красавицы пронзили шею настоятеля, а её не слишком нежные руки обхватили его торс. Руки монаха оказались плотно прижаты к телу, мечи упали на пол. От такого простенького захвата он умел избавляться ещё в детстве, до того как стал послушником, но сейчас его держали руки более сильные, чем руки десятка здоровенных крестьян и его кровь быстро покидала его тело. Армадон умер быстро.

Едва вампир вступил в бой, оба тигра плавно скользнули вперёд. Тот, что поздоровее метнулся вперёд и тут же в сторону. Прыгнул и буквально снёс одного из послушников стоявших на фланге. Тигр помельче в последний момент нападать передумал. И правильно сделал, первому просто повезло, но даже так ему успели пропороть бок, прежде чем он загрыз свою жертву. Тигр помельче поступил не слишком храбро, зато более мудро. Послушники коих раскидал вампир, на ноги поднялись не все. Один раскроил череп, один потерял сознание, разбив голову. А один, что-то себе сломал и теперь пытался встать, шипя от боли – его тигр и избрал на роль своей жертвы. В общем-то, беспомощной жертвы. Но надо заметить, он оказался вкусным и сытным.

Тигр, получивший царапину и покончивший со своей жертвой одним изящным движением своих совсем не изящных челюстей, метнулся в сторону. Короткое копьё монаха высекло искру из пола, и тигр прыгнул вновь. Только в этот раз у него ничего не вышло. Послушник каким-то чудом успел отклонить корпус, немного сместиться в сторону и провернув копьё кругом, опустил кончик древка на мохнатую голову. Тигр мягко растёкся по полу, пребывая в бессознательном состоянии. Монах повернул копьё и его стальной наконечник нацелился в шею тигра. Стрела его опередила, застряв точно в его сердце.

Гиганты, из компании нападавших, неспешным шагом двинувшиеся вперёд, едва тигр прыгнул первый раз, огласили святилище диким воплем и бросились вперёд уже бегом. Кроме одного, самого высокого. Он повернулся к аборигенам, плотной кучкой, очень медленно двигавшихся вперёд.

–Ещё одна стрела и я лично убью вас всех. – Сопроводил он свои слова доброй улыбкой страшно голодного вурдалака. – Они достойны умереть от меча. Вы – нет.

Аборигены не расстроились, слишком им страшно было, что бы они могли ещё и расстраиваться. Ещё их беспокоило, что маг-воин, в бой не вступал, а стоял у самого входа неподвижно и изучал битву со стороны. Так что последовать его примеру они не решались – он мог расстроиться и убить кого-нибудь. Не со зла, конечно, просто от избытка отрицательных эмоций. У сих достойных джентльменов был только один путь – вперёд, к славе и смерти. Ни к тому, ни к другому, они не шибко спешили. Так что, прежде чем аборигены ввязались в схватку, живых противников осталось очень немного.

Логан и его собратья, числом пять, рассеялись цепью, предоставляя друг другу побольше места, для одиночных боёв. В данном случае оправданная тактика. Послушники были бойцами как раз такого толка. Конечно, как и арийцы, они могли превосходно драться в строю, против строя копейщиков, против конницы и сами могли быть конными воинами, но лучше всего они сражались именно так – в одиночных боях. Лицом к лицу, против противника или двух, трёх. Тут Катхен не знал равных монахам Ордена, а земли за Великими горами, в этом плане, не имели равных сынам Славного города Тара. Столкнулись два матёрых вепря на лесной тропке – ни один не отойдёт в сторону. Кто победит?

Логан, как и прежде вооружился мечом и кинжалом. Четверо противников атаковали его одновременно и так, что ему пришлось отступить на шаг назад. И честно говоря, он был поражён. Двое ударили мечами, с двух сторон. Между ними стоял третий послушник. Упав на одно колено, девушка-послушник нанесла колющий, снизу вверх, длинным тонким мечом. Четвёртый прыгнул через голову девушки. Странно извернувшись в воздухе, перелетая через голову арийца, он опустил на его голову короткие крючья с длинным наконечником на древке. Двуручник Логана ударил строго вверх, сам он присел и кинжалом отразил длинный клинок девушки. Если бы он прежде не сделал шаг назад, двое парней бивших с боков, отсекли бы ему руки. И они едва не сделали это в следующий миг. Парень с крючьями, оказался насажен на меч, словно на вертел. Логан ощутил как вес паренька и инерция его прыжка, буквально выкручивают рукоять из пальцев. Он отпустил меч. Не было времени снимать с него покойного. Девушка и двое её друзей, атаковали, и к ним присоединился ещё один паренёк, напавший со спины. У него был шанс убить арийского короля, но топор Радона пресёк сию возможность на корню.

Логан вступил в схватку сразу с тремя мечниками, совсем не мешающими друг другу и порой наносящими такие удары, от которых у нетренированного тела обывателя, полопались бы все сухожилия. И надо сказать они сумели даже нанести арийцу несколько несерьёзных ран. Как раз в тот момент, когда он отражал очередной удар девушки, противник слева открылся и кулак арийца, соприкоснулся с его грудью. Хрустнули кости, и парень улетел прямо к статуе своего бога. Второй паренёк пал не характерно для воина такого уровня. Будь на его месте Армадон или кто-то с балахоном такого же цвета, бой мог повернуться иначе. Но это был только послушник, допустивший ошибку, простительную только на тренировках. Он жёстко заблокировал своим мечом, дуговой удар кинжала арийца, кинжала лишь немногим более коротким, чем меч послушника. Тут надо понимать, что жёсткий блок, что в рукопашной, что в бою на мечах, строится целиком на силе. Парень свои силы переоценил. Кинжал снёс клинок послушника, отдачей отшибив руку и в итоге, полоснул по шее. Противников осталось двое. К ним присоединился ещё один, но на его беду Шэрхан оклемался. Взбешённый тигр прыгнул на первую попавшуюся двуногую жертву. Ею оказался послушник, сейчас увлечённо размахивающий палашом. Точнее его спина. Тигр подмял дико орущую жертву под себя и рвал её до конца боя.

А вот Дора, поступила хитрее. Насладившись убиением беспомощной жертвы, она сознательно отыскала незащищённую спину и прыгнула. После чего утащила мертвеца в угол, где предалась целиком и полностью греху чревоугодия.

Арийцы сражались столь же успешно, как и их король. Радон впервые за много дней, по-настоящему радовался сражению. Здесь ему пришлось показать высший класс во владении боевым топором. Иначе его бы убили. Но эта битва, запомнилась ему очень хорошо – немного в его жизни было сражений, которые он запоминал надолго и порой со счастливой улыбкой вспоминал, в минуты отдыха и покоя. Старый воин с первых секунд сражения, преисполнился огромного уважения к тем, кого убивал. Они даже смогли ранить его! Великие Воины, монахи Валлии – достойные враги для сынов Славного города.

Домен сражался не столь эффектно как Радон, коему пришлось буквально порхать по полю боя (при его сверх меры перегруженной мышцами фигуре, это был настоящий подвиг), зато его не смогли даже ранить. Два длинных меча в его руках били стремительно и к концу сражения порхали так, что казалось, будто парня окружает размытая дымка стального цвета. Он сейчас двигался даже быстрее Армадона.

Марс и Арагон, едва скрестив мечи с врагом, молча сместились по полю боя, так сказать в “сцепке” и теперь составили пару мечников, прикрывающих друг друга. Они сражались сразу с шестерыми и надо признать погибли бы, если бы не соединили свои усилия. Здоровяк Марс оказался не столь проворен как послушники, а Арагон чуточку слабее физически – что ещё долго являлось причиной его мрачного настроения. Но, сражаясь, спина к спине, они оказались почти непобедимы. Правда, шрамов на их телах после этой битвы прибавилось.

Ворсу неприятностей перепало больше остальных. Он убил двоих – паренька с булавой и девчонку с когтями-кастетами, крепящимися на кистях. А после потерял меч и получил укол узким клинком в плечо. Вопль ярости, рывок и сильнейший удар кулака, сломал височную кость монаха. А Ворс, схватил первое попавшееся оружие и в бешенстве едва не зашиб Радона. Первым попавшимся оружием оказалось короткое копьё. В дни молодости Ворс сражался именно этим оружием, почти не прибегая к клинку. Ныне необходимые навыки немного позабылись, но Ворс уверенно доказал, что позабылись они не слишком сильно. С копьём у него дела пошли лучше, даже несмотря на то, что свободно он мог двигать только одной рукой. Раненное плечо создавало массу проблем. Странный клинок монаха, нанёс не менее странную рану. Маленькая такая ранка в коже – а боль такая, будто там раскалённый прут воткнут.