Текст книги "Толеран (СИ)"

Автор книги: Николай Грошев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 12 страниц)

Первые годы анклавы были адом для своих обитателей. И единственным выходом было обращение к офицерам Гестрада, тогда формировавшейся в основном из солдат СС, отрядов карателей. Обращение с просьбой отправиться в Учебный лагерь. Прошедшие его, выжившие там, получали Ограниченное гражданство. После этого они могли жить, где хотели и как хотели. Ограничение гражданства состояло всего в нескольких деталях. Основной из которых был запрет на интимную связь с арийцами. Так было в начале.

На второй точке смещения я зафиксировал изменения касающиеся гражданства. Отныне гражданами считались лишь те, кто прошёл войну в боевых частях – для немецких солдат или Учебные лагеря – для всех остальных. Отныне любой ариец с рождения владел Ограниченным гражданством, житель анклава с рождения считался Поражённым в правах. Был отменён запрет на интимную связь с арийцами для обладателей Ограниченного гражданства. Отныне гражданином мог стать лишь тот, кто стал сильным солдатом. Гитлер двигался к целям Миссии. Становление расы Воинов началось.

Я двигался вперёд и видел, как стремительно меняется облик общества. Мир преображался, превращаясь во что-то новое, пока странное и необычное. Быстро исчезали с лица планеты анклавы. Первое время население анклавов быстро росло – Учебный лагерь считался делом добровольным. В какой-то момент люди начали тянуться к лучшей доли, лучшей жизни. Многие шли за гражданством. Многие умирали. Но анклавы постепенно пустели…, не всегда из-за того, что их население перешло в состав граждан. Анклав Англия, уже успевший отдать миру Империи не одну тысячу граждан, был полностью уничтожен во время масштабных беспорядков. Немногих выживших в них, уничтожили офицеры Гестрада, либо поглотили Учебные лагеря.

Рождался суровый мир, и он состоял преимущественно из солдат.

Он отличался от уже виденных мною вариантов. Неуловимыми деталями, порой такими, что их с трудом фиксировали даже мои автоматические системы. Человечество готовилось к своей Последней войне, даже не подозревая о том…

Сэм Доррен, жевал сладкую пастилку и что-то насвистывая, следил за показаниями приборов. Иногда поглядывал на обзорный экран. Работа простая, особых усилий не требующая, как впрочем, почти весь процесс его работы. Трудно бывало только в самом начале – когда принимался заказ и груз. Перевозить их – вот его работа, как он всегда говорил своим друзьям. Общаться с идиотами трясущимися над своим грёбанным грузом так, будто он бумажный – это не его работа, которую ему выполнять приходится всё равно.

Ему нравилось быть в космосе, нравилось чувствовать его безграничные просторы и знать что в любой момент, он может послать всё к чёрту и двинуть, к примеру, на Артурию. Или Штрайнбах. Да может даже наплевать на планеты и приземляться только на космических станциях, да планетоидах!.. Правда, за перевозку грузов на планетах платят гораздо больше…, и проблем меньше. На станциях всякий люд бывает. Порой и лазер использовать приходится и орудия самого корабля. А с другой стороны люди станций не трясутся над своими грузами, так будто они из реликтового стекла!..

Жаль что он не гражданин. Было бы намного проще жить. Ограниченное гражданство сильно стесняет человека. В армию берут только граждан, высшие учебные заведения только для граждан, кредиты опять только для граждан…, всё только для этих чёртовых граждан!..

Сэм тяжко вздохнул и уныло потянулся за следующей пастилкой. Как его отец взбесился, когда он заявил, что не обирается подавать прошение на зачисление в Учебный лагерь! Сколько грязи он тогда услышал…, тогда-то он впервые и задумался об идеи космического дома, о корабле, где будет только он и космос! Да…, только он и чёртов космос…

Сэм сжевал пастилку и хмуро уставился в одну точку. Он вовсе не был трусом. Уже не раз он это доказал и себе и многим другим людям. Но Учебный лагерь, который проходили все члены его семьи, с тех самых пор как Джозеф Доррен (очень далёкий предок) покинул Американский анклав и на три года исчез за воротами Учебного лагеря – этот лагерь, Сэм считал своим смертельным приговором. Он всегда знал, что погибнет там. Непременно погибнет…, чувство у него было такое нехорошее…

Он уже лет 15 не был дома, долгих 15 лет…

Сноп искр брызнул из центра пульта управления, и горячие огоньки осыпали его с головы до ног. Взвыв, больше от испуга, чем от боли, Сэм подскочил на ноги. Оглашая тесную рубку отборнейшей руганью, Сэм склонился над пультом, уже переставшим искрить.

–Что за чёрт…

Показания приборов сильно расходились с реальностью. Радар утверждал, что вокруг абсолютно пусто – хотя, судя по картинке обзорных экранов, орбита просто кишела различными кораблями. Индикатор топлива показывал любопытную отметку – 100%, это притом что аннигиляционные элементы он менял почти 3 года назад, то есть их энергетический запас не мог превышать 30% (именно столько показывали приборы до того как сошли с ума). И элементы не подзаряжались – невозможно было их подзарядить, одноразовые они были. Автопилот вёл себя хуже всех – он сейчас спешно готовил программу гипер прыжка. Едва Сэм начал процедуру отмены (нажатие восьми кнопок и тумблеров), автопилот сообщил, что запускает программу диагностики, так как, только что был выполнен выход из гипер прыжка. Глаза Сэма стали очень большими и очень круглыми.

А потом нечто ударило корабль, и Сэм полетел на пол, прекрасно сознавая, что жить ему осталось несколько секунд. Столкновение в открытом космосе, после того как отказали приборы – смерть. Что могло произойти? Сэм понятия не имел и ждал огненной лавины, в которой исчезнет мир. Ждал минуты две – лавины не было. За то пискнул автопилот. Неуверенно щёлкнул какой-то тумблер, и бортовой компьютер сообщил о возобновлении своей работы. И кое-что ещё…

–Какой к чёрту объект ты собрался обходить? – Рыкнул Сэм и глянул на обзорный экран. В кресло он упал, а не сел.

–Неподдающийся идентификации. – Бесстрастно сообщил компьютер…, проклятье…, похоже, матрица искусственного интеллекта с чипами ироничного характера машины полетели. Жаль…, вещь, запрещённая законом империи и потому чрезвычайно дорогая.

Обзорный экран показывал удивительную картинку – в космосе, прямо за бортом, в затухающих всполохах белого огня стоял полуметаллический человек. Именно – плыл по орбите в позе крепко стоящего на ногах человека.

–Бред! – Воскликнул Сэм за миг до того, как фигура человека вспыхнула белым светом и пропала. – Уф!

С огромным облегчением он вытер рукавом пот со лба и повёл корабль на посадку по координатам космодрома.

Спустя неделю он понял, что пора обращаться к врачу. Стартовав с планеты и начав разгон для гиперпрыжка, он на секунду узрел в обзорном экране туже фигуру. Так же плывущую в космосе. Когда экраны затянуло чернотой гиперпространства, Сэм решил что постарается всё это забыть. А ещё постарается больше не брать грузов на Гейтлих…

Он слушал стоя. Он мог бы и сидеть на стуле, между двумя высокими каменнолицыми солдатами, но он предпочитал слушать стоя – как истинный арий, принимает свою судьбу крепко держась на ногах, так и он сейчас стоял. Его мужественное поведение мало кто сейчас видел – большой зал был практически пуст, если не считать судьи, прокурора и пары солдат отряда специального назначения Зейельбах. Но отсутствие зрителей не имело значения. Он делал это прежде всего для себя, для своей гордости. Он смотрел строго вперёд, но от взгляда не ускользали самые малые детали окружения. Большой зал, с несколькими дверьми. Двери деревянные, двустворчатые. Скорее декоративные, чем защищающие вход. Стены обшиты деревом и задрапированы штандартами Империи. Есть часть зала забитая стульями – они для свидетелей и лиц, допущенных на процесс в качестве “сочувствующих”. Так их обычно называли: родственники и друзья осуждаемых…

Иногда его взгляд скользил по этим пустым стульям. В начале процесса, когда прокурор только высказывал суть обвинения. Но ни отца, ни брата – именно их лица ему бы хотелось там увидеть, ни отца, ни брата…, они расстались давно. В тот день, когда Ульрих подал заявление на прохождение службы в Учебном лагере. Там погибла мать Ульриха…, в этом лагере. Она тоже однажды подала заявление, отправилась туда и больше не вернулась. Империя вернула лишь её истерзанное тело…, отец, брат они яростно ненавидели Империю за то, что случилось с ней. И он должен был бы. Но почему-то не мог. Он скорбил, как и его родные, но не винил в этом Империю и порядок в ней установленный. Нет, он никого не винил и отправился в Учебный лагерь. И выжил там. И вернулся Гражданином. Только возвращаться не куда было – его родные уже отказались от него…

Прокурор дочитывал обвинительное заключение.

–…и только по чистой случайности гражданин Рейдлих остался жив! Этот, прошу прощения уважаемый суд, этот гражданин, сознательно стремился предать смерти сограждан, и ради чего? Что бы набить собственный карман! Именно поэтому я уверен, что…

Ульрих не сумел сдержать улыбки. Прокурор немного ошибался. Ульрих прекрасно знал, что его ждёт за убийство, если он будет пойман. Он как раз действовал очень осторожно, изо всех сил стараясь никого не убить, ибо за убийство, полагалось убийство. Смерть за смерть.

И хорошо ещё, что он всё-таки гражданин. Ограниченных в правах судило Гестапо и может даже и справедливо судило (как говорят имперские сми), но Трибунал был ему куда как ближе. Если быть осуждённым на смерть – пусть лучше его приговорит к этому генерал армии, а не палач из числа Гестаповских мясников! Впрочем, зря он так. Про Гестапо. Вот анклавистам ещё хуже – они подсудны суду Гестрада, а эти вообще…

Лучше уж генерал судья и полковник прокурор из числа состоящих на действительной военной службе, чем штабные крысы, пусть и прошедшие Учебные лагеря, но всё равно штабные и всё равно крысы.

–Итак, – судья начал говорить, просидев хмурым и задумчивым почти десять минут, – стороны высказались. Есть протесты?

–Нет, уважаемый суд, протестов нет. – Спокойным, почти холодным голосом произнёс Ульрих. Судья уважительно кивнул ему. Ульрих защищался неплохо, вполне держа уровень в словесной баталии со своим обвинителем, и заслужил уважение. Такое можно было увидеть только на трибунале, только там, где судили Граждан Империи. Не граждане редко удостаивались уважения тех, кто заслужил гражданство собственной кровью.

Прокурор тоже не нашёл возражений и седой генерал продолжил свою речь.

–Я нахожу, что представленных доказательств виновности гражданина Ульриха Олли, вполне достаточно, для признания его вины. – Судья поднялся на ноги и приступил к заключительной части своей речи. – Ульрих Олли, вы признаётесь виновным в вооружённом ограблении, а также в причинении тяжких телесных повреждений трём гражданам. Приговор суда: вы будете определены в штрафной батальон “Зельда” рядовым, сроком на пять лет, без права амнистии и помилования.

Ульрих не дрогнул, не выдал своего волнения, зарождавшегося в душе страха. Он подавил его единым усилием воли. “Зельда” – смертники. Штрафной десантный батальон, высаживающийся первым на тех планетах, куда даже отряды элитных десантных рот не совались без тяжёлой техники и корабля медицинской службы. Он принял свою судьбу с честью, как Гражданин, как солдат. Но прежде чем его увели, он резко проговорил.

–Я выражаю протест!

Судья, приподняв бровь, улыбнулся – наверное, он привык к такому и уже давно ждал надоевших возмущений его приговором, но установленную законом процедуру он не нарушил.

–Выразите суть вашего протеста.

–Я окончил службу в Учебном лагере в звании сержанта. На каком основании уважаемый суд понижает меня в звании?

Судья растерялся. Он не ожидал этого. Нахмурившись, посмотрел на стол, за которым сидел и провёл ладонью над сиреневым глазком проектора. Тоненький синий луч брызнул ему прямо в глаза и на несколько секунд судья замер неподвижно. Когда луч потух он ошеломлённо взъерошил волосы рукой и произнёс.

–Прошу прощения, моя вина…, и лишать вас звания, в общем-то, я причин не вижу. – Судья улыбнулся. – Ведь за свои преступления вы уже получили приговор гражданин Олли. Что ж, вы отправитесь отбывать наказание в звании сержанта. Не уроните Честь Империи в грязь, по которой вам придётся пройти на пути к свободе.

–Хайль! – Гаркнул Олли, вскинув руку вверх. Судья и прокурор повторили его жест и крик…, а Ульрих старался подавить нарастающий страх и уныние – он не очень наделся протянуть в живом виде пять лет в батальоне “Зельда”…

Вечный Фюрер стоял очень прямо. Даже подбородок был задран повыше. Челюсти сжаты так сильно, что стоило ему повернуть голову как начинали скрипеть зубы. Он долго жил, очень долго. Город в окне, что простирается до самого горизонта и дальше, дальше…, город-гигант. Когда-то он был другим. Первое здание здесь было построено под его личным надзором. А как же иначе? Ведь это был Сайлор – новая столица Империи. Берлин был столицей и в его сердце это место по-прежнему принадлежит Берлину, но времена изменились. Ещё тогда, в первые годы Империи. Если бы Берлин остался столицей он бы преобразился, не только внешне. Он стал бы другим внутри, утратил бы свойственный только ему дух…, потому новой столицей стал Сайлор, город на другой планете.

Гитлер смотрел и ждал. Уже многие недели его мучила смутная тревога, ожидание чего-то небывалого, чего-то страшного. Он ждал, просыпался в холодном поту от кошмарных сновидений. Войска получили приказ, и вся Империя уже третий месяц жила на военном положении, так будто война уже началась.

Только её всё не начиналось.

Обещанный тем стальным человеком Последний враг всё не появлялся и сейчас Гитлер начал подозревать себя в психическом расстройстве. Именно так. Он никогда бы не подумал, что у него может развиться даже нервный тик, не то что психическое расстройство, но…, та книга…

Пришелец из будущего сумел пошатнуть не только его веру в избранность арийской расы. Он много чего сумел пошатнуть, этот чёртов пришелец! Из того, что он прочёл о себе, о том, как он вёл себя в нормальном развитии истории во времена второй мировой войны, фюрер заключил, что он подвержен подобным недугам, как и все прочие. Увы, из этого развился весьма болезненный комплекс. Фюрер ничего не боялся в этой жизни – ничего, кроме возможности сойти с ума. Конечно, он всегда был уверен, что уж он то никогда таким недугом страдать не будет, но как ещё объяснить те глупейшие действия, что он совершал в нормальном течении истории? Только признаками начинающегося сумасшествия.

И сейчас старый страх вернулся. Он чувствовал – не мог объяснить как, но чувствовал что время пришло. Последний враг уже должен был проявить себя…

–Приветствую вас фюрер. – Раздался за спиной холодный голос, лишённый эмоций.

Гитлер вздрогнул всем телом, но не обернулся. Облегчённо вздохнув, он улыбнулся. Наконец-то! Время ожидания кончилось, и он не ошибся. Чувства не подвели его – время пришло.

–Приветствую вас и я Толеран. – Он обернулся и кивком пригласил толерана встать рядом. Гость из будущего не обратил внимания. Он смотрел на гранитную доску, установленную в центре комнаты. Единственный предмет обстановки кроме стола и пары стульев.

–В прошлый раз тут не было этой доски герр Гитлер.

–Правда? – Он вновь смотрел в окно. Улыбка ушла, взгляд стал твёрже стали. – Мы готовы к Последней войне. Ведь раз вы появились здесь, мы готовы и Последний враг уже рядом!

–Последний враг уже на ваших планетах.

–Что??? – Гитлер резко развернулся на месте. Простой серебристый костюм пошёл рябью от этого действия и окрасился почти белым серебром. И фюрер остолбенел. Широко открытыми глазами он пялился на свой живот и разведённые чуть в стороны руки.

–Что с вами? – Продолжая изучать доску с именами и фотографиями Вечных, спросил толеран.

–Не могу поверить… – Гитлер провёл пальцем по ткани костюма, сейчас менявшей цвет на серый. Цвет уплотнялся, лицо фюрера обретало каменный вид. – Эта ткань…, она снабжена элементами, которые меняют свой цвет, в соответствии с эмоциональным фоном человека…, белый – цвет страха.

–Я думал Вечными становятся только уравновешенные люди.

–Что?

–Судя по всему, он сумасшедший. – Толеран указал пальцем на фотографию седого человека, чья шевелюра торчала клочьями в разные стороны. Выпученные глаза были пусты и немного блестели, может из-за условий фотосъёмки.

–Эйнштейн. – Гитлер не удержался от улыбки. – В каком-то смысле он действительно сумасшедший. Но он создал ядерное оружие и многое другое.

–Вижу идеи расового превосходства, вы всё же отбросили. – Толеран поклонился Гитлеру. – Выражаю вам своё уважение. Но не стоило давать препарат людям такого возраста. – Гитлер вопросительно приподнял бровь. Толеран ответил. – Функционирование в устаревшем теле может вызвать суицидальные настроения, которые обязательно приведут к суициду.

В ответ фюрер громко рассмеялся и вновь повернулся к окну.

–Он теперь выглядит по-другому. – Новый смешок, теперь полный иронии. – Этот плутоватый еврей обошёл однажды всех немецких учёных, закончив создание ядерного оружия, практически играючи и после ему не раз удавалось ставить в тупик и их и меня. Он трижды заслужил право стать Вечным. Создал ядерное оружие, заложил основы для исследований квантовой физики и создал препарат, омолаживающий организм. Все граждане имеют право на него… – На какое-то мгновение он замолчал, а затем продолжил. – Теперь граждане умирают молодыми, полными сил. Империя полна солдатами. Мы готовы.

–Я знаю. – Толеран встал у окна и надолго замолчал.

–Вы, наконец, скажите мне, как враг проник на наши планеты? – Потеряв терпение, воскликнул Гитлер и не довольно дёрнул воротник пиджака, пылавшего ярким алым цветом.

–Прилетел. На кораблях. – Толеран указал куда-то пальцем. Гитлер проследил указанное направление. Напрягая глаза, он старался разглядеть огонь взрывов, выстрелов, или спускающиеся с небес бомбардировщики противника, старался хоть что-то там увидеть. Тщётно. Над космодромом всё было в порядке. Густое синее небо и сотни кораблей задравших носы к небу. Видно было не слишком хорошо, но боя там не было совершенно точно. Фюрер, нахмурившись, посмотрел на своего непрошенного друга.

–Я не понимаю вас! Что вы хотите мне ска…

И так с открытым ртом фюрер медленно повернул голову назад к окну. Его взгляд остановился на крючковатообразном верхе корабля Шаллианского Триумвирата – древней расы (как они сами утверждали), управлявшейся тремя лидерами. Сильные, занимающие 457 планет (тоже известно лишь с их слов). Хорошие воины и неплохие торговцы. Первый контакт с ними был установлен месяца три назад, как раз когда фюрера начала одолевать неосознанная тревога. Контакт был, в сущности – военным столкновением двух кораблей примерно одного класса, закончившийся кратким перемирием, которое прервало заключение множества договоров, одним из которых был договор о Мире. И уже три месяца вся Империя весьма довольна таким исходом столкновения. Торговля с Шаллианами оказалась прибыльной и полезной. У них встречалось то, что очень ценили граждане, а у граждан было то, что понравилось Шаллианам…

–Значит… – Хмурый и растерянный фюрер пустым взглядом смотрел в пол. – Вот как они напали…, сначала стали союзниками, потом друзьями, а потом ударили. Блестящий ход! – Фюрер вскинул подбородок и ударил кулаком в раскрытую ладонь. – Я немедленно объявляю тревогу и да начнётся война!

–Нет, не нужно. – Толеран смотрел на фюрера, и его лицо было как всегда каменным.

–Я не понимаю вас. – Практически зарычал Гитлер, сделав шаг к гостю. Его костюм стал ярко-красным. – Мы должны нанести упреждающий удар! Мы обязаны опередить их!

–Нет. Войны не будет…, они не нападут. Последней войны просто не будет.

–Как же так? – После продолжительного молчания и смены цвета костюма на жиденький алый, спросил фюрер. Его голос обратился почти шёпотом. Фюрер был ошеломлён внезапной догадкой. – Вы обманули меня? Войны никогда не было?

–Была. Их было много в истории моего мира. – Толеран указал широким жестом на окно. – В истории вашего мира, войны кончились, когда родилась Империя. Последний враг не рискнул напасть на вас. Человечество теперь столь сильно, что война с ним стала слишком большим риском. Последний враг выбрал другой путь, он заключил мир.

–Значит, всё было не напрасно. – Гитлер слабо улыбнулся. Несколько минут Вечный Фюрер и дитя иного времени стояли молча, просто глядя в окно. Наконец, фюрер заговорил. – Толеран. Мне нравится моя Империя. Я хочу оставить все, так как есть.

–Я не буду мешать вам герр Гитлер. – Толеран вдруг выпрямил правую руку. Что-то треснуло, и из бицепса выпрыгнул серебристый кусок металла, неправильной формы. Он начал терять форму ещё в полёте и упав на пол, обратился серебристой лужицей.

–Что это?

–То, что позволяло мне путешествовать во времени. Я остаюсь, мой путь окончен, миссия выполнена.

–Да. – Фюрер печально улыбнулся и, глядя на лужицу металла, проговорил. – Но прибор зря вы уничтожили, он мог нам пригодиться…

–Нет, теперь он может принести лишь гибель для Империи.

–Может быть… – Прошло несколько минут молчания, и фюрер заговорил вновь. – Что вы будете делать теперь Толеран?

–Я солдат.

–Тогда я могу помочь вам найти себе занятие на многие сотни лет. У нас существуют определённые трудности с разведкой глубокого космоса – не хватает людей для десантных операций.

–Почему?

–Высокая смертность. – Гитлер пожал плечами. – Там, на новых планетах, человеку иногда бывает очень трудно…

–Толеран Цевера справится с такой задачей лучше.

Гитлер согласно кивнул. Но в душе он совсем не был уверен, что полумашина справится лучше солдата, облачённого в новейшую десантную броню. Он никогда не верил в то, что машину и человека можно соединить, получив лучшего солдата, чем ариец в отделимой от него броне – есть вещи, которые невозможно изменить.

Январь-февраль 2011 года.

Грошев Н.Г.