Текст книги "Толеран (СИ)"

Автор книги: Николай Грошев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

–Шугерд, – сказал немец стоявшему рядом солдату той же национальности, – они сразу сдались.

–Я заметил. – Шугерд скривив губы, небрежно держал автомат направленным на пленных.

–Может…, – он задумчиво нахмурился, – может, скажем, что они отчаянно отбивались?

–Ха, вокруг посмотри. – Шугерд передёрнул плечами. – Всё равно ведь вскроется.

–Да… – Немецкий солдат удручённо покачал головой. – Неохота мне с ними возиться…

Автоматная очередь срезала двух друзей в одну секунды. Захлёбываясь кровью оба упали обратно в яму. Шугерд хмыкнув, проследил, как слегка подёргивающиеся тела американских солдат упали, и настороженно воззрился на окружающую местность.

–Зачем убил? – Спросил его товарищ, уже в пути, когда яма с двумя мертвецами осталась метрах в ста позади них.

–Мне тоже с ними возиться неохота…, вот если бы попался такой пленник, какого в приказе описывают…, а так…, к чёрту их.

–Да уж… – Немецкий солдат тяжко вздохнул – он тоже хотел дополнительные дни отпуска и денежную премию. С финансами у него было туго в последнее время. Виной тому, наверное, были постоянно растущие цены. Естественно, ведь не его же невинное увлечение карточными играми на деньги? Нет, конечно…, это всё виновата экономика военного времени.

Ямамото Тагава сидел на земле, скрестив ноги и выпрямив спину. Он размышлял. Прямая спина, дыхание ровное, лёгкое – будто и не бегал он только что через полосу препятствий…, очень особенную полосу препятствий. Один из тех с кем он бежал, до конца полосы не дошёл, его тело осталось где-то там, в грязи и дыму.

Ямамото размышлял. О чувствах, о том, как свистит ветер. Здесь он свистел по-особенному. Свист его обращался голосом, который мало кто мог слышать. Вот Йомура Тагава мог. И он мог, ибо Ямамото ничем не уступал своим достойным предкам. Здесь ветер звучал голосами воинов, он звал и тревожил. Он плакал и смеялся. Ветер чувствовал землю, над которой свистел и те, кто жил на ней, приветствовали его, тоже чувствуя скрытые ноты свиста…

Победа над американцами далась не легко. Сильный враг, но он был повержен мощью Японского оружия! С огромным трудом, с неимоверной тяжестью, но всё же повержен. Американский зверь пал в Вашингтоне, в их главном городе. Те, кого немецкие войска добивали в Канаде, были просто трусами, бежавшими от последней своей битвы. Настоящая победа была одержана в Вашингтоне, бесстрашными японскими солдатами.

Ямамото лично принимал из рук Эйзенхауэра документы, подтверждавшие безоговорочную капитуляцию США. Эйзенхауэр…, президент этой страны был гораздо смелее своих генералов – он умер в Вашингтоне, сражаясь наравне со своими подданными. Настоящий Император! Ямамото очень уважал его, но не жалел. Президент принял славную достойную мужчины смерть. И потому он так гордился этой победой Японии. Император США был не менее достойным правителем, чем Император Японии.

Как радовались они этой Великой победе! О! Вся Япония праздновала тогда, ещё не зная, чем обернётся эта тяжело давшаяся победа. Тогда никто, даже он, не подозревал, да и не думал о том, что произойдёт совсем скоро. Китай вновь поднимал голову, и Квантунской армии приходилось очень не легко, а союзники прочно завязли в боях по всему миру…, в какой-то момент даже казалось, что Квантунская армия перестанет существовать, а Китай сбросит славные войска Императора в море.

Положение спасли те немногие силы, что смог высвободить Тагава и отправить в Китай. Они помогли продержаться до того мига, когда союзники, наконец, помогли. Они применили новое, страшное и доселе невиданное оружие – летающие диски, с которыми не мог сравниться ни один самолёт. Тогда впервые военные лидеры Японии и Тагава в том числе, задумались о том, что союзник необыкновенно силён. Но начать войну против него они уже не могли. Борьба с Америкой слишком сильно ослабила армию Императора. Оставалось надеяться на честь союзников…, только вот надежды не оправдались.

Удар был стремительным, жёстким и нанесён одновременно по всем точкам мира, где располагалась Императорская армия. Тысячи погибли. Тысячи были взяты в плен. А Япония…, Япония стала клеткой, в которой позволили жить тем, кто не погиб в боях…

Ямамото оказался в плену в дни самых первых хитрых ударов союзника. Он сражался и был уверен, что погибнет в бою, но судьба сыграла с ним злую шутку. Он остался жив, оглушённый взрывом, он попал живым в руки врага. Великий позор, он должен был покончить с собой – должен был! Но сначала ничего не получалось – от него ждали именно таких действий и не позволяли ему спасти своё лицо. А потом он не смог сам.

Он долго пробыл в госпитале и каждый день с ним разговаривали. А потом его увезли сюда и предоставили относительную свободу действий. Появилась возможность спасти лицо, но он не смог. Нет, не страх остановил его. Вовсе нет. Его остановило любопытство. Происходящее было столь таинственно, что Ямамото не сумел победить своего любопытства.

Ему всё объяснили, но он не многое понял. Одно прочно засело в голове и никак не желало открывать своих тайн – он здесь для того, что бы попытаться получить Ограниченное Гражданство. Что это Ямамото не понимал. Товарищи по несчастью ничего объяснить ему не смогли – по-японски тут никто не говорил. Вообще он был единственным японцем во всём лагере. По крайней мере, других он не видел. Вот и ещё одна загадка – в одном бараке жили русские, американцы, китайцы, индийцы и даже один негр…, Мумба, если Ямамото правильно запомнил его имя. Очень пёстрая компания, но каждый из них был солдатом.

Каждый день начинался одинаково – они строились на плацу. Под дулами двух тяжёлых пулемётов установленных на вышках внутреннего периметра…

Самым странным тут был как раз сам этот лагерь. Ямамото немало был наслышан о Лагерях Смерти, во множестве выстроенных союзниками на завоёванных территориях в первые два года войны, но этот лагерь на них совсем не походил. Это скорее была военная база. Только таких баз он ещё не видел. Обычно на них учили воевать тех, кто этого не умел, либо тренировали тех, кто уже умел воевать. Здесь учили тоже, но не слишком усердно. По крайней мере, сейчас. Их будто проверяли на выносливость. Каждый день изнурительные упражнения, марш-броски, учения, полосы препятствий…, на полосах почти всегда кто-то умирал. В них стреляли, отстающих расстреливали без тени жалости. Вместо взрывпакетов на полосе препятствий стояли настоящие мины. Тут был ад, но Ямамото прочувствовал этот ад, он научился любить его…

Он размышлял. Ничто не нарушало его покоя. Он был среди воинов, в месте, построенном для Величайших из них. Немногие уцелеют тут, лишь самые лучшие.

–Ямамото.

–Да? – Он не встал. И не получил за это прикладом по голове, как бывало раньше. Немецкий офицер едва заметно улыбнулся. Задубевшая кожа лица, треснула складками и парой морщин. Сильный и старый воин. Они ненавидели друг друга пару лет назад, а теперь искренне уважали друг друга. Иногда они даже беседовали. На смеси немецко-японского. К сожалению, Ямамото не смог выучить весь язык немцев, он был слишком сложным для него. Как и для Клауса японский. Иногда они не могли обойтись без жестов.

–Как настроение? – Клаус сел на асфальт рядом с ним. Ямамото удивлённо вскинул брови. Днём, да ещё у барака, Клаус никогда не позволял себе таких вольностей.

–Я слушал ветер. – Пожав плечами, ответил Ямамото.

–Он не рассказал тебе? – Совершенно серьезно ответил Клаус. Он научился уважать то, что не мог понять, но чувствовал инстинктивно. Благодаря Ямамото он этому научился.

–О чём должен был рассказать ветер?

–Всё изменилось. – Клаус рассмеялся. – Теперь для тебя всё изменилось.

–Для меня было честью знать тебя Клаус. – Холодно, но, надеясь, что Клаус всё поймет, ответил Ямамото. – Я буду готов, когда придёт время. Позволишь ли ты проститься с ним?

–Ветер никуда не денется. – Клаус хлопнул его по плечу. – Ветер от тебя никуда не денется дружище. Ты ещё поживёшь.

–Я не понимаю.

–Нет больше Ограниченного Гражданства. Для таких как ты, для анклавистов, его больше нет. Либо Поражение в правах, либо Гражданство. Невеликий выбор, да? – Клаус снова чему-то рассмеялся. – На, это твоё.

–Что это? – Клаус протянул ему что-то. Ямамото взял это и теперь удивлённо смотрел на серые корочки с немецким серебряным орлом на них.

–Ты гражданин. Можешь прямо сейчас топать, куда душа ляжет. – Он помолчал и, вздохнув, продолжил. – Теперь ты полноправный гражданин Третьего Рейха. За одним исключением – ты не можешь иметь детей от немок. Ты доказал что в твоих жилах течёт арийская кровь и теперь ты такой же гражданин как и я.

Ямамото молчал. Он теребил в руках твёрдые корочки, открывал их, видел там своё имя и фотографию. Снова смотрел и не мог понять, что ощущает сейчас. Он не желал этого. Не думал и о дне, когда будет свободен. Много лет прошло, очень много. Куда ему идти? Эта база, её жизнь каждый день напоенная смертельной опасностью стала его домом, его жизнью. Великим Испытанием, в конце которого – он в этом не сомневался, его ждёт достойная смерть. И вот, теперь, ему придётся уходить…, только куда? Домой, к семье? Его взгляд упал на рукава куртки. Рукава были завёрнуты до локтя, но он помнил и так, что там на самом краю рукавов – знаки. Руны. Немецкие. Знаки врагов, которые он носил много лет.

–Мне не куда идти Клаус.

–Ха! – Клаус указал широким жестом на всё вокруг. – Иди куда хочешь. Можешь в Берлин съездить или в Вашингтон. Или в Токио. Везде Империя, везде одна и та же страна мой друг. Даже анклавы – тоже Империя. С тем отличием, что там регулярных частей побольше. – Клаус недовольно пожевал губами. – И гестаповцев там что крыс…, об этом не беспокойся. Ты гражданин с документами. Ни одна крыса ничего тебе не сможет сделать.

Ямамото усмехнулся. Крыса – так на базе называли служащих Гестапо, причём все без исключения немцы. Почему? Кто знает…, Ямамото вот не знал.

–Анклав Япония… – Он некоторое время молчал. – Я давно не был дома. Я погиб для своих родных. Клаус, зачем оживать мертвецам?

Клаус долго молчал. Смотрел вперёд. На плацу строилась группа новичков. Много разных людей. Были там русские, американцы, европейцы…, японцев не было. Уже несколько лет поход за Гражданством абсолютно добровольное дело, но японцев по-прежнему не было среди них…, и он не понимал своих чувств по этому поводу. Иногда ему было больно оттого, что японцы не ищут гражданства…, иногда он гордился тем, что японцы так и не были сломлены, не склонились пред своим врагом…

–Не знаю. Если хочешь, оставайся.

–Что? – Он пристально посмотрел на своего друга. Старого друга, который прежде был врагом. – Это возможно?

–Да. – Клаус поднялся. – Ты можешь остаться инструктором. Будешь работать сначала с зелёными новичками, потом как получится. Как покажешь себя. В общем, думай друг.

Ямамото с достоинством кивнул.

–Хех… – Клаус усмехнулся и уже уходя, добавил. – Пойду Алексея обрадую, он тоже заслужил своё Гражданство.

Ямамото сидел и слушал ветер. Его голос сейчас неуловимо изменился. Что-то новое появилось в его мягком шорохе. Он слушал и пытался уловить, понять и осознать это новое изменение. Когда он поймёт, что ветер хочет сейчас сказать ему, он примет решение.

Сергей Плюшко сидел в своём кабинете, за своим рабочим столом. Ему было жарко. Рубашка прилипла к спине, руки тряслись, но он всё ещё смотрел на закрывшуюся дверь. Она закрылась уже давно. Минут 15-20 назад. За спиной офицера Гестрада. Приход этих людей всегда считался чем-то вроде чёрной метки. Служба созданная специально для работы в анклавах. Они занимались тем, что искали ростки бунта, недовольства, среди Поражённых в правах. Говорят, 500 лет назад у них было больше работы, когда они заменили на своём посту офицеров Гестапо, ведь как утверждают учебники истории, тогда анклавов было очень много. Может быть…, но к нему у Гестрада было особое отношение. Ещё бы! Блестящий учёный, способный заткнуть за пояс 9 из 10 учёных граждан – арийцев! Небывалое дело – Сергей был старшим в большом лабораторном комплексе, куда даже на должность лаборанта мог попасть только и только гражданин.

Он хорошо помнил день, когда в главный НИИ Магадана, столицы Русского анклава, пришли офицеры Гестрада.

–Вы пойдёте с нами. – Заявили они, найдя его. Сергей в один миг побелел, но решительно кивнул и последовал за этими вестниками неминуемой смерти. Редко кому удавалось уйти живым из их рук.

И каково же было его удивление, когда вместо камеры и допроса с пристрастием, ему передали документы, утверждающие его на должность руководителя лабораторного комплекса «Фауст». О таком ни один Пораженный в правах не мог и мечтать! В тот же день его посадили на корабль, следующий к орбите Плутона, туда, где располагался искусственный спутник, одна огромная лаборатория «Фауст».

Впервые в жизни он по-настоящему пожалел, что он Поражённый, а не гражданин. Какие перспективы открывало гражданину такое назначение! Просто голова шла кругом! Но он и этому был рад. Он занял в жизни место, которое никогда и никак не смог бы занять. Пройти Учебный лагерь и получить гражданство – он просто был не способен на это физически. Да и не хотел раньше этого. Его предки отчаянно сражались против тех, кто сейчас правил человечеством. Они проиграли, но их подвиги не были забыты…

Когда ему объяснили суть исследований, для которых он и потребовался – Сергей сумел забыть обо всём. Иногда он забывал даже поесть. Работа захватила его столь сильно, что он не сразу даже осознал, что руководство комплексом, в действительности, его никак не касается. Его бумаги, подтверждавшие его новую должность, были просто бумагами. По той простой причине, что времени управлять огромной лаборатории, у учёного просто не оставалось. Но он не расстраивался. Пустяки. То, над чем ему позволили работать это…, это…, он даже не знал, как это назвать. Да он бы душу отдал за возможность лично заниматься такими исследованиями! Но кое-что его бумаги всё же ему давали. Пусть везде и всюду за ним следили, и офицеры Гестрада заполонили всё вокруг, пусть работники лаборатории стали шептаться о том, что впервые возле спутника постоянно дежурит Второй космический флот Империи – любое его желание, любой его приказ, гордые граждане исполняли незамедлительно. Правда, без всякого удовольствия. Хе-хе, ну ещё бы они были довольны! Даже чистокровные арийцы, просто так гражданство получить не могли. Они были обязаны пройти тот же ад Учебных лагерей, что и все, что бы обрести звание гражданина. Но в отличие от анклавистов арийцы не знали Поражения в правах. С рождения они получали Ограниченное гражданство. Им жилось много легче чем анклавистам…

Исследования. Он жил ими последние пять лет. Откуда такие данные, откуда полная технологическая информация, порой безжалостно опровергающая основополагающие законы физики, откуда она появилась на этой базе? Он не спрашивал, прекрасно понимая, что едва прозвучит такой вопрос и необыкновенное везение, так неожиданно свалившееся на него, может тут же кончиться. Причём весьма плачевно. Он получил доступ к самым секретным разработкам, он мог пользоваться оборудованием, которого по идеи не могло существовать ещё лет сто. Вряд ли его уволят…, что будет, когда он закончит свою работу – об этом Сергей старался не думать. Но иногда, во сне, он видел, чем кончается его попытка узнать, откуда у Империи сведения, опережающие современную науку на столетие. А потом видел, чем кончается его работа здесь. И это последнее видение, в обоих случаях было почти одинаково. Он Поражённый в правах – им даже не нужно решение Суда. Достаточно приговора коллегии из трёх любых офицеров Гестрада.

Но Сергей старался не думать об этом. Он просто работал. Жизнь в анклаве научила его не думать о будущем, которого он не мог изменить. Он просто жил, наслаждался своей работой – просто фантастической работой! И не заботился о дне, когда его жизнь прервётся.

И вот, прошли пять лет. Работа закончена. Его блестящий ум нашёл решение, над которым бились уже многие годы лучшие умы Империи – как гражданские, так и Поражённые. Решение открылось лишь ему. И вот настал час. Он сидел тут, в своём кабинете и ждал прихода офицеров Гестрада. Он собрался и был готов. Он попрощался с Хельгой. С новыми друзьями, что появились у него тут, среди граждан Империи…, тяжелее всего было расставание с Хельгой. Очень странно, что они полюбили друг друга. Гражданка и Пораженный. У них не было будущего. Они не могли быть вместе, без постоянно риска угодить в Исправительные лагеря, мало чем отличающиеся от Учебных. И поначалу оба понимали это очень хорошо. О! Холодная, такая недосягаемая Хельга! Необыкновенно прекрасная Снежная королева…, несколько лет совместной работы и лёд растаял. Сергей завоевал уважение работающих здесь. Многие уже и забывали, что он Поражённый…, вот и Хельга забыла. А когда вспомнила, было уже поздно – они были влюблены.

Он попрощался со всеми и ждал. Но они всё не приходили. Позже он узнал, что в то время как он сидел и ждал офицеров Гестрада, ждал ареста и отправки в одну из закрытых тюрем этой службы, для последующего суда, исход коего был заранее предрешён…, в это время офицеры Гестрада покидали спутник один за другим. Задержался ненадолго только тот, что принёс ему бумаги.

–Когда сможете, вам предписано явиться в Главный Медицинский Центр. Прощайте.

И он ушёл. А Сергей смотрел на стопочку бумаг и всё никак не решался поверить в своё счастье. Венчало стопочку серое удостоверение гражданина. Это точно было оно – серебряный орёл, руны, слова на немецком языке.

Набравшись смелости, он открыл эти корочки, и восторг затопил его душу. Нет, он не особенно радовался тому, что он теперь почти полноправный гражданин. Хотя многие анклависты готовы были бы убить за такие корочки, он всё же помнил, кто он и кем были его предки. Но эти корочки теперь делали его любовь к Хельге, а её любовь к нему – совершенно законной! Они могли теперь не бояться ничего и никого!.. Только детей они завести не смогут, анклависты получившие гражданство, могли даже жениться на арийках, но потомство от них иметь им запрещалось – на это требовалось особое разрешение. И, как и гражданство его требовалось заслужить. У анклависта вообще было мало шансов завести нормальную семью с полноправной гражданкой. Но такое случалось…, и, кажется случиться ещё раз.

–Твою мать… – Проговорил Сергей по-русски. Круглыми глазами он смотрел на два других документа, сейчас лежавших на столе. Он протёр глаза и, отложив документ, подтверждающий его истинно арийское происхождение, что давало ему право завести ребёнка от любой гражданки, он ещё раз их протёр. Потом поскрёб пальцем сине-стальную тонкую книжицу с гербом Медицинской службы. Она не исчезла. Так и лежала на месте.

–Не может быть! – Прохрипел Сергей и решительно открыл книжечку. Наверняка, там какие-нибудь глупости насчёт особых прививок, от его не арийского происхождения. Или ещё какая-нибудь глупость того же рода, что и сама идея превосходства арийцев…

Он растёкся по креслу сражённый наповал. Такого он не мог и представить. По всей Империи не более пяти ста человек имеют такие книжки. И первая, самая первая принадлежит Вечному Фюреру. Он получил право на процедуры омоложения! Неотчуждаемое право, от которого можно отказаться лишь добровольно! Вечная молодость!

Но за что??? Сергей решительно не понимал что происходит. Он даже не разработкой оружия занимался! Он лишь нашёл способ отражения сверхмощного позитронного заряда. Нашёл способ, которым можно было такой заряд перенаправить в прямо противоположную сторону. В случае аннигиляции заряда – он предложил и испытал в лабораториях базы несколько способов погашения выделяемой энергии…, конечно, дело не простое. Решить эту проблему было необыкновенно трудно и, наверное, гражданство он заслужил, но получил при этом гораздо больше…

Впервые он спросил себя – зачем же на самом деле велась его работа, и какие цели в действительности она преследовала?

Спустя несколько минут он выбросил прочь любые мысли. Подскочив на ноги, он собрал документы, спрятал их в карман и побежал на поиски Хельги – он должен как можно скорее поделиться своим счастьем с ней!

-Боевая готовность!

Послав мысль, Рехард поднялся со своего места и перешёл к большому креслу в центре комнаты. На мгновение, хотя и следовало поспешить, он остановился у широкого подлокотника, очень удобного – ведь руке на нём порой приходилось лежать не один час. Улыбнувшись, Рехард погладил подлокотник кончиками пальцев.

–Система готова.

Мысль была холодной, но и ласковой в тоже время. Почему и как это так – Рехард не мог объяснить даже себя. Просто он чувствовал, что она именно такая, эта мысль бортового компьютера.

Наконец он поднялся на ступеньку вверх и плюхнулся в это огромное кресло. Аппаратура внушительной армией стоявшая вокруг кресла неровной дугой, немедленно пришла в движение. Миг и тело Рехарда пропало в центре невообразимо сложного скопления различных приборов воинственно ощетинившихся разного рода и цвета проводами, антеннами, сигнальными кристаллами и просто частями себя самих. Только если хорошо приглядеться, кое-где в узких просветах между различными блоками, можно было различить чёрный цвет униформы командира корабля и маленькие разноцветные эмблемы Аненербе на его форме. Как и все командиры кораблей с нейронно-импульсной системой ручного пилотирования, Рехард являлся офицером этой службы.

–Боевые посты заняты. Готов к бою.

Доложил корабль и командир послал новую мысль. Послал, уже чувствуя кожей, холод космоса, глядя на мир глазами корабля, чувствуя необыкновенную мощь своих крыльев…, вновь пришло это странное чувство – он словно сам Бог! Вокруг безграничный космос и он столь огромен, столь силён! Он может летать быстрее света, может целую планету превратить в шлак, может…, он многое может.

–Неизвестный корабль продолжает преследование.

–Вижу. – Весело ответил Рехард. Он всегда был счастлив в такие моменты. Как хорошо, что он родился со способностями к телепатии! И как же хорошо, что агенты Аненербе вовремя заметили его! Ему очень, очень повезло. Они заметили его раньше, чем ему исполнилось десять лет, и он успел развить свои способности, научился тому, чему никогда не смог бы научиться сам, а после он стал командиром пси-корабля. Как и все подобные ему.

Чужак увеличивал скорость. Как, было непонятно. Ни дюз, ни сопел, ни следа двигателей. Явно не аннигиляционная тяга – у него за спиной оставался след, а вот у Чужака нет.

Странный корабль…, таких он ещё не встречал. Огромная чёрная пилюля. Такое сравнение приходило на ум. Но в действительности он, конечно, не был гладким и обтекаемым. Скорее изломанным и ребристым. Что крылось за изломанной, угловатой поверхностью и множеством выпуклых рёбер пока было непонятно. Рехард вернул зрению удаление в 500 тысяч километров и объёмность. Смотреть далеко всегда означало практически ослепнуть. Конечно, так можно даже на миллион световых лет заглянуть и получить очень чёткую картинку, но только одного объекта и с одной стороны. Для боя больше подходило объёмное зрение. Когда видишь всё вокруг сразу, воевать намного проще. Никто не сможет ударить из «слепой зоны», потому что у объёмного зрения слепых зон нет.

Жаль, что такое зрение нельзя унести с собой, когда отключаешься от корабля, когда возвращаешься в своё хрупкое, маленькое слабое тело…, жаль…

–О! – Мысль Рехарда окрасилась весёлыми эмоциями, нотками смеха и всплеском восторга. – Плазма. Он проверяет, на что мы способны! Покажем зубы? Пожалуй, да!

Экран, отразивший сгусток горячей плазмы дёрнулся, сложился гармошкой и рассеялся. Крылья заискрились алыми всполохами. Ещё немного, совсем чуть-чуть – нужно только закончить разворот и погасить скорость.

Бок потянуло, а потом резануло острой болью. Рехард снизил скорость разворота, пока инерция не разорвала корабль надвое. Нужно поскорее снизить скорость. Маневрирование сейчас ему может пригодиться, а на таких скоростях особенно не поманеврируешь.

–Опасность перегрузки.

–Сейчас малышка, сейчас… – Мысль корабля была бесстрастна, но Рехарду казалось, что она полна тревоги. А тревожиться было о чём – оба крыла буквально горели рваным алым, даже не пламенем, сиянием. Если не выстрелить как можно быстрее это пламя сожрёт крылья. А если выстрелить, почти минуту придётся ждать, пока перезарядятся генераторы.

Он развернулся. Чужак был близко. Даже слишком близко – всего два с небольшим миллиона километров. Он тряхнул своими крыльями, и смертоносная алая волна стремительно понеслась вперёд. Миг и она уже возле чужака. Ещё один и алый серп коснулся чёрной изломанной капсулы. Коснулся и, сжавшись, рассеялся.

Рехард зафиксировал возмущение пространства и мгновенно выпустил импульс из кормовой пушки, точно в сектор стремительно двигающегося возмущения. Тусклая белая вспышка и участок искривленного пространства исчез без следа.

Рехард рассмеялся бы сейчас, если бы у него был рот. Ему начинал нравиться Чужак. Жаль, что они не могут поиграть подольше – это не тренировочный бой. Носовые пушки нацелились и выплюнули свои заряды. Никаких видимых проявлений выстрелов не последовало – барионные снаряды фиксировались только одним прибором, и его включение не рекомендовалось в подобном бою. Чужак подошёл ближе, скорость корабля снизилась и барионные снаряды попали точно в цель. Чужак среагировал быстро. Носовую часть корабля сжало, вывернуло наружу и начало рвать на куски, а спустя мгновение деформация Чужака начала замедляться. Меньше двух секунд потребовалось поврежденному кораблю, что бы устранить последствия прямого попадания барионных снарядов. Причём Рехард не смог понять каким образом ему это удалось. Чужак применил метод защиты неизвестный Империи.

Ещё гнуло и ломало его носовую часть, а ребра, разбросанные по всей поверхности Чужака, уже светились ослепительным белым светом. И за мгновение до того как этот свет неудержимой лавиной понёсся к Рехарду, он завернулся в отражающие экраны, придуманные древним-древним учёным, который, по слухам, до сих пор жив и является одним из Вечных.

Рехард не очень-то верил в подобные россказни.

Поток энергии, был отражён и устремился к самому Чужаку. И Чужак вынужден был закутаться в экраны, прекратив огонь. Поразительно – но и в этот раз он защитился неизвестным Империи способом. Экран Чужака поток энергии не отразил, а рассеял в космическом пространстве.

Рехард нырнул вверх и, закрутившись вокруг собственной оси, приготовился выйти поближе к Чужаку.

–Готовьтесь парни. Мы возьмём его. Или то, что от него останется.

Он открыл все шлюзы и два десятка истребителей приготовились выпрыгнуть навстречу врагу, прикрывая два десантных бота – если боты будет решено отправлять прямо сейчас.

Дело за малым – нужно подойти поближе и нанести некоторое количество повреждений. С надеждой на повреждение орудийных систем и двигателей…, знать бы ещё, где у него двигатели…

–Противник посылает сигналы.

–Какого рода?

–Расшифровываю. – Рехард продолжал сближение. Чужак не стрелял, защитные поля пропали, скорость его так же быстро падала. Казалось, он решил сдаться… – Они хотят переговоров. Поражены и восхищены. Утверждают, что всё случившееся недоразумение.

Рехард отправил предложение о стыковке…, приказав десанту и истребителям быть готовыми. Сознание от корабля он не отделил, все отсеки были задраены, будто корабль получил масштабную пробоину. А один из биороботов был активирован и спешно одевал гражданский наряд пилота-истребителя Наси Юкоми, когда-то жившей в последнем уцелевшем анклаве Империи…, кажется планета Япония, в секторе 9, в двухстах световых годах от Земли…, точно Рехард не помнил.

На неизвестный корабль отправится биоробот, машина, точная копия Наси. Потому что сама Наси сейчас сидит в рубке своего истребителя и ждёт приказа атаковать…

Миссия выполнена.

Я смещался по ранее принятой схеме. Осталось последнее смещение. Точнее серия кратких смещений, на коротком отрезке времени. Первая точка – примерный день встречи с Последним врагом…, в предыдущем варианте, это был день гибели колонии Гейтлих, после большого космического сражения, в котором люди с трудом, но победили и после появления маленького автоматического корабля, сбросившего Сферу. Гейтлих разнесло миллионами астероидов по всей системе…

Я выйду точно на орбите этой планеты. После взрыва, после того как человеческий флот покинет систему…, по времени зафиксированному в прошлом варианте развития событий. Если миссия выполнена – а она точно прошла завершающую фазу и требует лишь подтверждения, то планета будет цела.

Человеческая единица Гитлер, прислушалась к моим словам и сделала верные выводы. Я получил именно то, что требуется для победы в Последней войне. Человечество теперь едино. Вся раса объединена единым командованием, единой экономикой. Во главе всего Вечный Фюрер и Совет, состоящий из самых выдающихся граждан. Половина их – Вечные, другая неизменно граждане, не заслужившие права на омоложение…, одна из многих интересных особенностей нового общества.

Вечные – они получают тот же препарат, что и Гитлер. Но право на это необходимо заслужить делом. Только лучшие из лучших получают Вечность. Я ожидал, что Гитлер поделится препаратом лишь с наиболее близкими к себе человеческими единицами – я ошибся. Он оказался гораздо умнее, чем я предполагал в начале. Что бы стать Вечным, гражданин должен был сделать нечто выдающиеся, совершить подвиг из подвигов…, поэтому Вечных очень немного. И большей частью это солдаты.

С должным вниманием Гитлер отнёсся ко всем поставленным задачам. Другие варианты человеческих единиц – расы отличные от арийской, не были уничтожены. Выжившие в войне были собраны в двух местах. Первая малая часть, состоящая из самых лучших солдат, была распределена по Учебным лагерям, где их боевые навыки доводились до совершенства, методами, часто приводящими их к смерти. Большая часть, состоящая из всех остальных представителей расы, помещалась в закрытые территории – анклавы. Жители анклавов могли покидать их только по особому разрешению новой службы – Гестрада. Они обеспечивались всем необходимым, жили под постоянным наблюдением, в окружении солдат и постоянно ожидая смерти. Но их не трогали, пока они не пытались организовать бунт или какой-нибудь марш не согласных. Один такой я видел, смещаясь по выбранным пространственно-временным точкам. Этот марш расстреляли из двух крупнокалиберных пулемётов…