Текст книги "Толеран (СИ)"

Автор книги: Николай Грошев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

Глава 4.

Фюрер читал книгу, принесённую из отдалённого будущего непонятным страшным существом, которое утверждало, что когда-то было человеком…, сосредоточиться на чтении не получалось. Что-то не давало ему покоя. Что? Он и сам не знал. Может быть не исчезающее чувство, что этой ночью Толеран придёт к нему ещё не раз? Или досада и злость на себя, за те глупейшие решения, что он принял, то есть, примет в ближайшие годы? Адольф Гитлер никогда не считал себя Великим полководцем, но в том, что он гениален и может управляться с военными операциями ничуть не хуже большинства своих генералов – он был уверен абсолютно. Раньше. Эта проклятая книга, этот подарок из будущего, крепко пошатнул его веру в себя. Гитлер осознавал это, и это ему очень не нравилось. А хуже всего – последние страницы книги…

Евреи, этот народ торгашей и лгунов, эта грязь мира – они действительно стали лучшими воинами всего мира, после того как военная мощь Вермахта ушла в прошлое! Выходит не такие уж они и бесполезные существа? Выходит евреи куда достойнее, чем многие народы родственные им, потомкам Ариев? Выходит вся его идеология, вся основа национал-социализма – просто бред???

Фюрер почти дочитал. Он сидел в одной рубашке, белоснежной и свободной, и угрюмо смотрел на книгу. Она была открыта на последней главе: “Последствия фашизма, отражённые в наше время”. Вряд ли он бы стал читать главу с таким названием, если бы не сознавал о каком именно “нашем времени” там пойдёт речь. И он не думал, что эта глава добавит ему хорошего настроения…, новая вспышка белого света не стала для него неожиданностью.

С тяжким вздохом, фюрер кивнул, и кисло произнёс.

–А вы сумели разрушить мою веру в избранность моего народа…, почти сумели…

–Избранных народов нет. – Ответил полупрозрачный призрак Толерана, быстро уплотнявшийся в тусклых всполохах белого света.

–Я…, – фюрер упрямо сжал губы, щёточка усов воинственно выпятилась вперёд, – я не до конца утратил свою веру. Я по-прежнему считаю немцев потомками Ариев…, и думаю, могу объяснить, почему те или другие народы, в отдельных случаях показали себя как истинные Арийцы! Смешение крови. Вот ответ. Среди низших народов просто есть те, в ком кровь Ариев, порченная, отравленная низшей кровью, говорит сильнее.

–Не буду спорить герр Гитлер. – Толеран перестал вспыхивать белым, и уже не был прозрачным. – Вы не желаете признавать очевидных фактов, вы просто верите.

Некоторое время оба молча смотрели друг на друга. Наконец, фюрер, тяжко вздохнув, проговорил:

–Мы опять проиграли?

–Опять. – Кивнул Толеран. Гитлер отозвался горестным стоном. Протёр покрасневшие глаза. Хмуро и зло посмотрел на гостя из будущего.

–Почему? – Почти прорычал он. – Почему в этот раз мы проиграли войну!?

–Войну вы выиграли. – Ответ толерана привёл фюрера в замешательство. Он поражённо уставился на него и не найдя слов вопросительно приподнял брови. В тот же миг в усталых глазах фюрера вспыхнул огонёк торжества – всё-таки Империя, о которой мечтает он, будет выстроена, оружием истинных Ариев! Это не просто возможно, это будет! – Империя была создана, но началась новая война. Первая атомная, за 200 лет объективного времени, до того как она началась в исходной линии времени. Планета почти погибла, человечество уничтожено. Миссия провалена.

–Не понимаю…, почему началась новая война? И с кем, если мы победили??

–Вы умерли герр Гитлер, и началась война за звание Фюрера. Победители устроили войну между собой. – Ответил бесстрастный голос Толерана.

Фюрер вновь угрюмый и хмурый, с выражением небывалого отвращения на лице, смотрел на раскрытую книгу. Что-то пробормотав он шумно вздохнул и сказал.

–Я не вечен! Я не машина! И когда-нибудь я всё равно умру! – Он почти рычал. – Выходит, моя Империя падёт, едва исчезну я? Проклятье! Зачем тогда вообще начинать эту чёртову войну???

Сказав это, почти прокричав, Гитлер ударил кулаком по столу и вдруг замер, ошарашено выпучив глаза. Он смотрел куда-то мимо толерана, смотрел, не видя ничего вокруг. Через пару секунд он бессильно растёкся в кресле. Горько усмехнулся.

–Никогда бы не подумал, что могу сказать такое. – Он хохотнул и, тряхнув головой, будто пытаясь таким образом выбросить прочь бредовые мысли, произнёс. – Как нам быть толеран? Как не просто завоевать империю, но и сохранить её?

–Я просчитал все вероятности. – Толеран как-то странно дёрнулся всем телом. При этом его голова осталась абсолютно неподвижна. – Без вас, без фюрера, вероятность начала новой войны, которая приведёт империю к гибели – 54%. Вероятность начала новой войны в случае вашей смерти в ближайшие 50 лет после победы над мировыми державами и становления империи – 83.4%.

–То есть, – Гитлер подозрительно смотрел на своего гостя: у него что-то не то творилось с металлической рукой, – мне нужно протянуть минимум 50 лет после победы?

–Нет. – Толеран вновь дёрнулся всем телом, но в этот раз неподвижной осталась не только голова, но и металлическая рука. – Вам придётся жить вечно.

–Что?.. То есть… – Гитлер ошеломлённо потряс головой и немного визгливо рассмеялся. – Да вы бредите Толеран! Это не возможно – раз! И вряд ли я захочу жить вечно – это два! И…

Тело толерана дёрнуло снова. Только теперь металлическая рука начала светиться. Всю её поверхность прочертили белые, тускло светящиеся ручейки, они светились сначала ярко, а теперь всё слабее и слабее. Они чем-то напоминали рыболовную сеть…

–Что с вами творится Толеран?

–Незначительные повреждения внутренней структуры позитронных ускорителей. – Толеран больше не дёргался, голова повернулась к светящейся руке. Глаз на металлической её части теперь светился тусклым синим светом. – Повреждения устраняются в автономном режиме. – Лицо толерана повернулось к фюреру и синий искусственный глаз брызнул сеточкой сине-белого света. Сеточка упала на стол и с шипением стала вгрызаться в его лакированную поверхность.

–Что за шутки! – Воскликнул Гитлер, подскакивая на ноги.

–Формула. – Как ни в чем ни бывало, говорил бесстрастный получеловек полуробот. Фюрер глянул на ещё дымящийся стол. В лакированной поверхности чётко виднелись цифры и химические символы. – Этот препарат позволяет неисправной человеческой единице, функционировать. – На вопросительный взгляд фюрера, толеран пояснил. – Возвращает молодость.

–К-хм… – Гитлер сел обратно в кресло. Недоверчиво глянул на книгу, потом на толерана, на выжженную в столе формулу и снова на книгу. – Ещё один бесценный подарок…

–Не совсем так. – Толеран замолчал, будто человек подбирающий слова для короткой, но убедительной речи. – Данная формула выстроена моими аналитическими системами, на основе данных, что хранят мои базы данных. Вещество, которое можно получить с помощью этой формулы – вернёт молодость, но неизбежно приведёт к смерти. – Гитлер мрачно слушал. Толеран прервался, но он не задал вопроса вертевшегося на языке. Молча буравил тяжёлым взглядом каменное лицо толерана. – Оно нуждается в доработке, испытаниях на живых людях. Пока препарат бесполезен. Ваши учёные должны доработать его.

–Доработают…, надеюсь… – Гитлер хмуро изучал свои ногти. Потом поднял голову и решил таки задать мучавший его вопрос. – Толеран, отчего я умер, там, в буд…

Комната была пуста.

–Проклятье… – Буркнул фюрер и решительно открыл шкафчик, в котором хранились бутылка шнапса и бокал. Когда он выпил, то вдруг ощутил лёгкое жжение в груди. Потом на плече и запястье. Почему-то закружилась голова… – Что за…

Он смотрел на своё запястье, где расплылось алое пятно кожного раздражения – но удивило не это. Дело в том, что пятно на его глазах разрослось, охватив почти всю кисть, покраснело, став почти малиновым и на его же глазах, стало исчезать. Вскоре рука была прежней. Фюрер минут пять смотрел на свою руку, потом глянул на бутылку. Не менее решительно он спрятал обратно в шкаф и бутылку и рюмку. Взъерошив волосы, он принялся читать последнюю главу, в которой говорилось о влиянии национал-социализма Германии на послевоенный мир. Сначала читаемые слова не доходили до сознания фюрера – он непрерывно что-то бурчал себе под нос. Что-то о том, что из-за этого путешественника во времени его начали мучить галлюцинации и что он, уже слишком устал для того, что бы ждать и дальше возвращения толерана, которое обязательно случится…

Гитлер не сомневался, что в эту ночь, Толеран к нему ещё заявится…

Человеческая единица, обозначенная как Гитлер, так и не поняла, что произошло. Но иначе было нельзя. Анализ возможных последствий, передачи Гитлеру полной информации, о провале миссии после третьей коррекции, показал, что последствия передачи информации приведут к провалу миссии с вероятностью в 37%. Я не могу этого допустить. Гитлер умер не от старости, и он никогда не узнает, что его убил я. Точнее, его убила не достаточно полная база данных, касательно физиологии полностью органических человеческих единиц. Моё тело, получив дозу облучения, непрерывно очищает себя, от посторонних активных частиц. Таким образом, ионизирующее излучение моего тела, после выхода из зоны воздействия ионизирующих излучений, само излучает во много раз меньше безопасного минимума. Безопасного, для самых древних из кибернетических организмов. Как выяснилось, для человеческих единиц лишённых модификаций, этот минимум был смертельно опасен. Я, излучение моего собственного тела, запустило в теле Гитлера естественный механизм органического тела – рост раковых клеток. Он умер от опухоли мозга. Умер спустя много лет после контакта со мной, но анализ тканей мумифицированного тела Гитлера показал, что спусковым механизмом послужило как раз облучение, полученное им во время контакта со мной. Теперь ситуация исправлена, мне удалось безопасно и почти незаметно очистить организм человеческой единицы Гитлер от радиоактивных частиц. Вероятность успешного выполнения миссии выросла до 99%. Мне остаётся лишь проверить временные точки и продолжать двигаться к точке, где началась Наша война.

Бессмертный фюрер – он не планировался в процессе выполнения миссии. Но как показала практика, без данного не учтённого фактора, успешное выполнение миссии маловероятно.

Теперь задача скорректирована, и шанс успеха заметно вырос…, но не достиг отметки вероятности в 100%...

“Война почти закончилась…, они напали неожиданно – никто не мог и предположить, что немцы всё же начнут эту проклятую войну!..

Руки дрожат, трудно писать сейчас.

После того как мы заключили все эти новые соглашения – они напали. Мы считали их друзьями, они помогли стране в 41-ом, так это подло, но именно так они поступили…. Всё было сделано только что бы усыпить нас – заставить поверить, что они друзья.

Немецкие танки атаковали 5-ого мая 1942-ого. 5-ого первый выстрел был сделан по нашей границе, а сейчас 25 августа и бои идут уже в Москве…”

Яростно жужжа, пуля пролетела совсем рядом. Алексей дёрнулся всем телом, и вторая пуля пролетела там, где только что была его голова.

–Чёрт… – Прошипел Алексей, глядя на простреленный блокнот. Прямо посредине последней сделанной им записи, зияла большая чёрная, чуть подгоревшая по краям, дыра.

Несколько пуль врезались в осколки бетона, очень близко от него. Так близко, что фонтанчики серой пыли, прежде чем рассеяться плюнули в него порцией мелких камешков. Чуть выше и вся эта очередь легла бы точно ему в бок.

Алексей перекатился через гребень насыпи и кубарем скатился на дно какой-то ямы. Матюгнувшись, он сел и прижался спиной к изрезанной поверхности воронки. Подарочек от люфтваффе – килограмм 500 было в той бомбе, что нарисовала здесь такую глубокую воронку…, он расстегнул ворот грязной гимнастёрки, облизнул потрескавшиеся губы и покрепче ухватился за автомат. Трофейный. Кажется, он его давно уже забрал с трупа фашиста…, или недавно. На всякий случай он проверил рожок – полон. Хорошо, можно ещё повоевать. Алексей медленно пополз на край воронки. Высунулся над ней и настороженно осмотрелся. Пусто, нет никого. Может, показалось? Он давно ничего не пил и не ел тоже давно…, нет, тут война, тут не школьный класс и детишки над любимым учителем не подшутят. Тут если показалось – нужно действовать, потому что не проверишь ты, кажется или нет, никак не проверишь…, только если не будешь действовать. Если погибнешь – не показалось. Если живой, то…

С новым крепким матюгом на устах, Алексей подскочил и пулей метнулся прочь. Сильным прыжком он скрылся в проломе ближайшего здания. За спиной грянул взрыв. Воронка исторгла клуб чёрного дыма. Жутко визжа, во все стороны полетел щебень. Алексей лежал недвижно словно мертвец. Он ждал, он…

Что-то внутри содрогнулось, где-то в душе, окатило её каким-то потусторонним холодком. Мрачный, хищный взгляд его следил из пролома за окружающей местностью. Он ждал, словно зверь, ждал пока добыча придёт. Придёт к яме, что бы убедиться в его смерти. Алексей уже давно освоил эту науку – науку зверя, ждущего в засаде. Он давно воевал здесь совсем один – ему пришлось научиться…

А сначала их было много. Сначала целая армия, сила…, он был уверен, что фашисты просто не в силах сломить их, никак не в силах…

Мертвы все. Один он. И солдаты мертвы и граждане простые, что с ним вместе были, недавно были кстати. Вот Серёжка, молодой совсем, лет наверное 17 ему было…, его снарядом разорвало – глупо так погиб…

Кто-то крикнул что-то непонятное, кажется приказ…, идут. Алексей вновь ощутил странный холодок – кажется, сейчас не нужно шевелиться. Сейчас нужно ждать, а потом уходить по следам отступающих остатков армии, по следам убегающих из Москвы горожан. Тогда, тогда он сможет спастись…

Алексей мягко, почти нежно поднял автомат.

Ганс уважительно кивнул тому месту, где секунду назад лежал русский солдат. Умели они воевать, эти русские. Особенно такие. Те, что остались в городе, а не отступили. Уже неделю в городе нет организованных войск, нет командования, нет ничего – даже системы водоснабжения либо уничтожены, либо перекрыты что бы выкурить из города последних его защитников. Но бесполезно. Одиночки навроде этого грязного солдата, по-прежнему здесь и по-прежнему они делают уже взятый город, непригодным для использования войсками. Стоит зазеваться, стоит только не проверить буквально каждый кирпичик в радиусе трёхсот метров и в самый неподходящий момент гремит выстрел и ещё один немецкий солдат уезжает на родину в гробу. И новая броня здесь почти не помогает – русские быстро научились стрелять в голову, а их дьявольская меткость сделала даже этих полумёртвых солдат грозными противниками.

Ганс бросил гранату туда, где скрылся русский – за насыпь из бетона, камня и дерева, густо перемешанных взрывами бомб и гусеницами танков…, один из них как раз стоял в сотне метров от них. За секунду до взрыва, Ганс глянул в ту сторону. Металлический титан стоял в проломленной, видимо им же, стене, завернув пушку под неестественным для него углом. Давно погибший танк…

Щебень дробно простучал вокруг и Ганс пригнул голову. Выглянув из-за кучи хлама, за которой укрылся, он не обнаружил ничего подозрительного. Подняв руку, он жестом показал, что нужно делать. В полном молчании немцы переместились по левому краю широкой улицы, умело используя укрытия из воронок и завалов. По правому краю переместилась вторая часть его отряда.

–Петро! – Взрычал Ганс.

–Шо? – Застыв истуканом, ответил украинский солдат, не так давно надевший форму.

Ганс побагровел. И яростным лающим голосом скомандовал приказ. Украинские русские, подчинились и двинулись вперед, как их учили. К сожалению, учили их на скорую руку, и сравниться с немецкой частью отряда Ганса они не смогли. Будь вот, например, в том проломе автоматчик – он положил бы половину этих украинцев и успел бы скрыться. Ганс плюнул и сокрушённо покачал головой. Если бы не то, что творили эти люди, эти русские с Украины, непосредственно в бою – он бы давно перебил бы их всех самолично, а начальству доложил бы что они пали в бою. Они сражались яростно, бездумно, но как оказалось – успешно. Особенно против своих же – русских…, как они их называли – москалей. Чем эти русские отличались от тех, что жили здесь? Ганс не очень понимал. Но сами они почему-то считали, что друг от друга сильно отличаются…, может быть.

Трупа в воронке не было. Рядом тоже. Ганс приказал залечь и какое-то время они ждали, а затем приступили к поискам других подобных защитников-одиночек, уже мало чем отличающихся от диких зверей.

Алексей осторожно пробирался через завалы, сквозь разрушенные здания и забитые обломками этих зданий улицы. Он двигался в ту сторону, куда уходили горожане и отступающие войска. Он решил вернуться к людям. Пусть его расстреляют, как труса или немецкого шпиона, но он больше не мог. Ему так не хватало просто человеческой речи, просто человеческой еды…, хоть какой-нибудь еды…

Он шёл вечером, шёл ночью и, наверное, зря шёл. Именно ночью, он оступился и упал. А когда солнце, пробившись через переплетение руин, коснулось его лица – он открыл глаза и увидел дула трёх автоматов наставленных на него. Алексей сел, злобно глядя на своих врагов. Много, слишком много.

–Ты храбро сражался русский. – Проговорил офицер, в помятой и пыльной форме.

–Говорит ты храбрый скотина. – Перевёл солдат в немецкой форме, с подозрительно не немецким лицом и акцентом. – Радуйся, под салют сдохнешь гнида.

Алексей плюнул в их сторону и руки метнулись к поясной кобуре, автомата рядом не было, но пистолет…, пуля попала в плечо.

–Хороший солдат. – Улыбнулся Ганс, убирая оружие. Он смотрел на лежащего ничком русского и видел его глаза – он не боялся, он не был сломлен этот храбрый русский! – Перевяжите его и поднимайте. Мы возвращаемся.

–Шо? – Вскинул брови солдат с украинским акцентом. – Я его перевязать? Тьфу!

Ганс развернулся и его кулак врезался в челюсть солдата.

–Ях жеш ты сука фашисткая! – Взвыл парень уже с земли, хватаясь за автомат. Немецкая половина отряда немедленно развернулась. Украинцы разом шагнули назад и медленно подняли руки. Ганс внимательно смотрел на их лица. Долго и внимательно.

–Приказ вам ясен. Действуйте. – Проговорил он после разочарованного вздоха. Среди этих русских не было подобных лежащему сейчас перед ним раненному солдату. Они был смелы, отчаянны, но не настолько…, подобные этому русскому были раньше. На подступах к городу. Теперь они мертвы – убиты вот такими же, как этот солдат.

Ганс выпрямился и отдал честь поверженному солдату, так как было принято у них, у солдат Советского Союза. Может быть, уже через несколько месяцев, он вновь повстречает этого русского, но повстречает его не в этой грязной гимнастёрке, а в форме солдат Третьего Рейха!

Мумба сидел в засаде.

Он уже много часов тут сидел. Долго сидел. Терпеливо. Он ждал, как настоящий охотник и воин. Потому что только настоящий охотник умеет ждать долго и только настоящий воин умеет убивать. Мумба умел. Сегодня будет хороший день – сегодня он отрежет множество ушей! А когда вернётся домой – о! Когда вернётся, даже Лулуб не сможет обратиться к нему с грубым словом! А если обратится – Мумба убьёт его! Потому что Мумба Великий воин!

–Солдаты! – Говорил сэр Эдгар Элдриш, вышагивая перед строем чернокожих солдат. Он говорил жёстко, стальным и властным голосом настоящего английского офицера. Гордое лицо выражало только одно – решимость победить любой ценой. Переводчик, тоже каменнолицый английский офицер, переводил его слова солдатам. – Сегодня состоится битва, в которой мы должны победить любой ценой! Мы победим! Потому что враг слабее нас и не ждёт атаки наших войск…

Мумба слушал и презрительно косился на этого бледнокожего слюнтяя. Он говорил о каком-то долге, о великой миссии, слабости противника…. Глупый белый человек! Он не понимал. И противник не был слаб – Мумба знал. Противник был очень сильный. И только поэтому Мумба был здесь. Только поэтому он терпел присутствие в отряде Дулга из племени Эфу. Терпел почти месяц! Он убил его неделю назад и спрятал его уши, что бы глупые белые командиры не увидели их и не стали злы на него. Смешно – но они считали Эфу таким же, как Мумба. Однажды они долго говорили, и Мумбе пришлось притвориться, что он всё понял и поверил – Мумба был не только сильным, но и хитрым воином. Белые командиры были слабыми и глупыми, он искренне презирал их…

И сейчас он сидел в засаде. В земляном окопе. И ждал сигнала. Немецкие солдаты были на другой стороне, изрытой взрывами и гусеницами танков, земли – они тоже ждали…

Почему глупый белый офицер не даёт команды? Не ужели он тоже пахнет страхом и не может отдать приказ? Мумба хмуро пригладил курчавую бороду левой рукой. В правой он держал винтовку. Сколько ещё ждать? А может не ждать?

Мумба сомневался всего секунду. Его громовой рык разнёсся над полем боя, и он бросился вперёд.

–Нет! Стоять! – Кричал Эдгар из своего окопа.

Никто не слушал. Мумба летел над землёй, подобно стреле. За ним неслись сотни воинов из разных племён. Были Эфу, были другие, но всех их сейчас объединила волна кровавой ярости боя! Они соберут сегодня множество ушей!

Сотни воинов ринулись в атаку, наполняя воздух яростными криками. Они стреляли и Мумба тоже. Они бежали, часто падая, пригибаясь и даже подпрыгивая просто вперёд, но неотвратимо они неслись вперёд, словно ведомые Духами! Мумба с яростным рыком Хозяина Саванны, рыком Большого льва, спрыгнул вниз, в окоп, где были немцы.

Мумба расколол прикладом один череп, пронзил штыком горло второго. Третий враг выбил винтовку из его рук. Мумба оскалив зубы, взялся за нож. Они покатились по земле, и всё было кончено в две секунды. Мумба отрезал первые уши в этом бою!!!..

Когда бой кончился, гордый Мумба сложил уши в жестяную банку и стал насаживать их на нитку.

–Встать! – Рявкнул кто-то и Мумба поднял глаза. Перед ним стоял Эдгар.

–Мои. – Ответил Мумба, подвигая банку поближе к себе. На всякий случай он сел посвободнее, что бы легко выхватить нож.

–Рядовой, вы арестованы и будете преданы полевому суду, за неподчинение приказу… – Эдгар пошатнулся, один из белых солдат потянул его за локоть. Эдгар недовольно обернулся и белый солдат что-то прошептал ему на ухо. Эдгар выпрямился, и медленно поворачивая голову, посмотрел вокруг себя. Многие чернокожие солдаты прекратили заниматься своими делами и теперь стояли на ногах, настороженно глядя на белых командиров. Эдгар скрипнул зубами и прошипел сквозь зубы:

–Идите вы все к чёрту…

Сказав это, он резко повернулся и пошёл прочь. А Мумба смотрел ему в след и очень жалел, что Эдгара нельзя будет убить. Уши этого белого глупца нельзя вешать на нить – Духи будут обижены, если Мумба станет гордиться таким жалким трофеем. Но он хотел бы просто убить Эдгара, который завидовал его силе, его ловкости – а иначе, почему он хотел сейчас отобрать у него уши, взятые в бою? Естественно, что бы дома, перед воинами своего племени, хвалиться этими трофеями и врать всем, что это он сам взял их в бою…, англичане всегда не нравились Мумбе. Они были лживые и слабые.

Несмотря на холод, Фриц Варлемонт стоял на посадочной площадке. Напрягая глаза, но, стараясь выглядеть при этом каменно спокойным, он смотрел на чёрные воды гавани, укрытой сводами многовекового льда. Он ждал. У входа в жилой комплекс, вытянувшись по вдоль всей ледяной стены, стояли техники, дублирующие пилоты, несколько учёных и даже офицер Аненербе присутствовал сейчас здесь.

Ледяной потолок подтаивал, из-за людей, из-за их дыхания их работы…, играющая пойманными лучиками света капля, упала вниз и звонко расшиблась о ледяную поверхность, служившую здесь полом. Многие повернули головы на этот звук, неслышный в другое время. Не одна бровь поползла вверх, когда люди поняли, чем был вызван этот звук. Впервые за долгие месяцы в этом огромном ледяном порту или аэродроме – можно было назвать и так и этак, стояла столь полная тишина, что маленькая капля воды, упав, произвела столь громкий шум...

Журчание, плеск, почти грохот – звуки быстро льющейся воды. Из глубины чёрных вод показался блестящий чёрный купол. Несколько секунд и чёрный купол полностью вышел из воды, обратившись большим чёрным диском. Он завис над водой и медленно, даже величественно поплыл к свободной площадке. С лязгом выстрелили опорные лапы, и диск стал опускаться вниз. Скрежет металла о лёд и вновь повисла тишина. Прошло с полминуты, прежде чем один бок дисколёта открылся, выпустив из своего чрева одетых в униформу пилотов. Все трое замерли у борта своей машины, ожидая приказов. Быстрый взгляд на чёрные кожаные полётные куртки, чудно смотревшиеся узкие закрывающие только верхнюю часть головы шлемы и Фриц кивком показал пилотам на свободную часть ангара.

Пилоты немедленно и молча стали там, где им указали. А Фриц вновь смотрел на чёрные воды, подумав в этот миг, что это место – не порт, не аэродром. Это ангар дисколётов. Они взлетали отсюда, они садились здесь и нередко здесь же ремонтировались…, но сегодня они впервые взлетели, не просто получив боевое задание, сегодня они побывали в бою, где сражалась ни одна армия. Они должны были завоевать тотальное превосходство в воздухе, вместе с пилотами новейших реактивных истребителей…, удалось ли это им? Пока вернулся только один экипаж.

На этот раз ожидание было столь напряжённым, что даже лёд ощутил его. Капель усилилась…, а может, это просто казалось. Люди нервничали всё больше. Прошло уже не меньше получаса, а вернулся только один экипаж. Неужели остальным не суждено вернуться? Неужели все две эскадры погибли? Что же будет тогда с базой? А что будет с ними? И что станет с Германией если “Боги неба” – как прозвали их и пилоты и техники, не справятся со своей наиважнейшей задачей?

Фриц нервно сглотнул. Горло саднило. Сейчас бы рюмочку шнапса, а лучше две, что бы успокоить нервы и унять жажду…, он покосился на каменное, будто из камня высеченное лицо офицера Аненербе: а что будет с этим стальным человеком, если дисколёты не оправдают себя? Его и его людей просто перешлют в другое место – они будут продолжать служить Великому делу Германии и Рейха, просто в другом месте и в другом качестве. А вот этот человек…, Фриц даже не знал его имени. Никто на базе не знал. Хорошо знали только одно – в присутствии этого человека из службы, о существовании которой и знали-то немногие, всегда было как-то не по себе…

Фриц не обманывался насчёт себя и него. Этот офицер именно тот человек, с которого спросят, если миссия будет провалена. И спросят так, что…, впрочем, он не знал, как могут спросить там. Аненербе – это не Гестапо. Как у них относятся к провалам и неудачам своих людей? Кто ж их знает…

Второй металлический купол всколыхнул чёрные воды, а за ним третий и четвёртый. Уже через полчаса первая эскадра (15 машин), выстроилась ровными рядами на льду базы 211, в полном составе. Многие машины несли на своих корпусах отметины недавнего боя, но ни одна не была повреждена слишком сильно. А спустя ещё 20 минут большая часть машин 2 эскадры коснулась ледяной поверхности ангара.

Фриц не сдержал эмоций. Сорвав фуражку, он бросил её вверх и издал радостный вопль, содержания коего и сам не понял. Ему вторили все присутствующие. Восторг, неподдельная радость людей…

–Хайль Гитлер!!! – Перекрыв воцарившийся здесь шум, прокричал офицер Аненербе. Он повторил свой возглас, стукнув себя кулаком по плечу и вскинув распрямлённую руку перед собой. И в тот же миг сотни глоток повторили его возглас. С ещё большим восторгом и радостью – в это время очередной дисколёт летел к свободной площадке.

Только Фриц ощутил какое-то смутное беспокойство. Он видел сейчас лицо этого офицера – стальной взгляд, лишённый той радости, того восторга, что выражал голос. Он словно робот, словно автомат…, словно не человек. Страшный человек, как и то чем занимается Аненербе…, хоть ему и неизвестно чем ещё в действительности занимается эта служба…

Разнесённая в куски оборонительная линия осталась за спиной. Чёртовы фашисты буквально сровняли её с землёй. Да, корабельная артиллерия – вещь страшная…

–Эрни, нужно валить. – Прошептал Барри, когда в разрывах сыпавшихся с неба снарядов наметился короткий перерыв.

Эрни вытащил лицо из земли и, отряхнув с ушей зелёные растения, сказал:

–Тьфу. – Выплюнув кусок земли, он равномерно задвигал челюстями, зорко глядя по сторонам. В его положении, лёжа ничком, да ещё в ямке, это было не так-то просто, но жвачку он бросать не собирался. У него их только две осталось. Оглядевшись и поняв, что из этой ямы почти ничего не видно, Эрни открыл рот, собираясь что-то сказать. Новый взрыв остановил его порыв, а целая лавина земли и щебня, заставила спрятать лицо там же, откуда он его вытащил.

–Ччччёрт. – Прорычал Эрни через пару минут и перевернулся на спину. Жвачку он всё-таки потерял. – Летят фрицы.

Небо всё пестрело чёрными крестами самолётов.

–Что делать будем Эрни? – Вопросил Барри, не рискуя выглядывать из ямки, хотя и очень хотелось осмотреться. Только что они покинули батарею береговой артиллерии, покинули участок, которым командовал Эрни. И вот что интересно, если бы они покинули его немного раньше…

–…то были бы мы с тобой дезертирами. – Следя глазами за сонмом самолётов врага, проговорил задумчиво Эрни. – А чуть позже и стали бы трупами.

–Какого хрена? – Рыкнул Барни. – Валить надо!

–Надо…, сейчас только… – Эрни перевернулся на спину и подполз к краю ямы. Выглянул. – Вот мать твою…

–Шнель! – Рявкнули ему сверху. Это владелец винтовки рявкал. Тот, что её дуло к его носу сейчас приставил. В форме с серебристыми молниями и таким же, очень маленьким металлическим, орлом на груди. Эрни поднял руки и стал осторожно подниматься. Взрывы вокруг больше не гремели. Вокруг вообще было тихо. Только самолёты в небе едва слышно гудят своими двигателями, да кое-где слышно немецкую речь…, но в основном слышались рычащие звуки японских слов.

–Откуда их столько набежало? – Изумлённо прошептал Барри, когда оба они встали на ноги, под прицелом уже двух винтовок и одного автомата. – Ведь не было никого!

–Шнель!

–Шустрые твари… – Проворчал Эрни и так же ворча, стал выбираться из ямы.

Генерал Тагава шёл точно по центру улицы. Вокруг было тихо, только шаги своих солдат он слышал. И треск пламени – вокруг много чего горело. Машины, дома, мёртвые тела. Всё это чадило чёрным жирным дымом, особенно горящие тела и запах был соответственным продукту горения. Но генерал дышал размеренно, глубоко. Он не обращал внимания на вонь – мёртвый враг не может пахнуть плохо. Он не обращал внимания на рану в плече, полученную всего несколько минут назад в коротком бою, в том здании, где засели одни из последних защитников столицы США. Генерал Тагава шёл вперёд, к месту, куда уже стекались все имеющиеся в наличии войска – как его, так и войска противника. Он шёл к главному дворцу уже рухнувшей империи напыщенных американцев. Шел, не взирая на опасности, не взирая на возможность смерти. Ямамото Тагава был достоин предков, достоин тех, чей меч сейчас покоился в его правой руке. Уже обагренный кровью врага, сейчас он заметно потяжелел, но разве это остановило Йомура Тагава, когда он шёл в бой против самураев клана Шибуцу? Нет! Он затянул обрубок левой руки кусочком ткани, остановив кровь, и шёл – как подобает самураю, шёл без тени страха, не взирая на слабость плоти. И Йомура выжил, и не просто выжил в том бою – он прославил своё имя в веках! Четыре века назад закончилась битва, в которой Йомура заслужил честь и славу, а о его подвигах ещё помнят люди. Разве мог Ямамото Тагава опозорить имя своего предка, имена всех своих пращуров? Не мог. Он должен был сражаться, пока кровь течёт в его жилах, а сердце бьётся!