Текст книги "Дело уголовного розыска (Невыдуманные рассказы)"

Автор книги: Николай Гацунаев

Соавторы: Григорий Ропский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

– Я решительно протестую, гражданин полковник, – задержанный говорил спокойно. Пожалуй, даже слишком спокойно.

«Переигрывает, – подумал про себя Булатов. – Любой на его месте учинил бы скандал, да такой, что только держись!»

– Меня незаконно арестовали, незаконно содержат под стражей…

– Разберемся, – прервал Булатов. – Ваша фамилия?

– Я уже объяснял вашим товарищам: Лукиных Егор Петрович. Еду, вернее, должен был ехать с сестрой в Оренбург. Она там живет. Разминулись на перроне. Она отправилась с ребенком в медпункт. А тут поезд подошел. Толчея, суматоха. Билеты у нее. Я не знаю, какой у нас вагон. Побежал вдоль состава, думал, встречу ее. И вот, – задержанный развел руками, – поезд ушел, а я с чемоданами остался на перроне. Хорошо еще, что при ней есть деньги. Но все равно, представляете, каково ей?

«Сплошное вранье, – подумал Булатов. – Но складно. Было время продумать все как следует».

– Я бы очень просил вас, извините, не знаю вашего имени-отчества?..

– Булатов Борис Ильич. Начальник уголовного розыска республики.

Ни один мускул не дрогнул на лице задержанного.

– Адрес вашей сестры, пожалуйста.

– Зачем?

– Дадим ей телеграмму, чтобы не беспокоилась.

– Стоит ли? Надеюсь, вы меня наконец выпустите сегодня?

– Напрасно надеетесь, Егор Петрович.

– Да?

– Да. И давайте не будем терять время. Кто вас навел на квартиру Кравчук-Калиновской?

Лукиных все отрицал. Отказался давать показания. Даже когда пострадавшая Кравчук-Калиновская опознала его и принялась журить с чуть ли не материнской заботливостью, Лукиных, не моргнув глазом, заявил, что видит ее впервые.

– Как же так? – сокрушалась старушка. – Такой заботливый, предупредительный. Кордиамина даже накапал…

– Да отстаньте вы со своим протоколом! Не стану я ничего подписывать!..

Между тем следствие шло своим чередом, «досье» Лукиных пополнялось все новыми и новыми материалами. С помощью дактилоскопической карты была установлена личность «Лукиных». Как выяснилось, он четырежды отбывал наказание за грабежи, имеет за спиной три побега, последний из которых совершен в конце мая 1952 года. Семь раз менял фамилии.

Вызывая псевдо-Лукиных на очередной допрос, следователь, капитан милиции Махмудов, не только знал, с кем имеет дело, но и располагал неопровержимыми доказательствами виновности подследственного в целом ряде преступлений.

– У вас есть, что сказать следствию?

– Нет.

– Ну что ж, – следователь достал из пачки «Примы» сигарету, закурил. – В таком случае говорить буду я. Вы надеетесь на отсутствие улик, так ведь? В квартире Кравчук-Калиновской вы и в самом деле действовали очень осмотрительно. Но улики все же есть. Вот снимок отпечатков большого и указательного пальцев правой руки, оставленных вами на внутренней задвижке двери в доме Кравчук-Калиновской. А это – заключение дактилоскопической экспертизы о том, что отпечатки пальцев принадлежат именно вам. Говорить дальше?

Преступник молчал.

– Продолжаю. Вот документ из лагеря, где вы отбывали срок наказания и откуда вам удалось бежать 29 мая нынешнего года. Хотите взглянуть?

Лже-Лукиных отрицательно качнул головой.

– Ну что ж, идем дальше. Вот копия заявления гражданина Лукиных Егора Петровича о похищении у него паспорта и энной суммы денег. А здесь копии с объяснения некоего Крамера Якова Михайловича и с трудового соглашения, где красуется ваша собственноручная подпись. Растяпа-снабженец не удосужился даже сличить подписи в паспорте и на трудовом соглашении. Довольно или еще?

Махмудов сделал выжидающую паузу.

– Тогда продолжаем. В начале этого месяца в международном вагоне поезда «Владивосток-Москва» было совершено убийство с целью ограбления. Убита женщина. Проводник мельком видел мужчину, который сошел из соседнего вагона на одной из станций. Происходило это ночью, и разглядеть мужчину как следует проводник не смог, хотя тот и показался ему подозрительным.

На рассвете близ станции Филимонова машинист применил экстренное торможение, заметив впереди на рельсах упавший телеграфный столб. Тогда-то, проверяя, не пострадал ли кто из пассажиров, проводник международного вагона и обнаружил убитую вами женщину…

Впервые за все время преступник поднял голову и взглянул следователю в лицо.

– Да, убитую вами, – повторил Махмудов. – Вот фотографии отпечатков ваших пальцев на стакане и бутылке из-под коньяка, которые были обнаружены в купе убитой. А это отпечатки ваших пальцев на дверной ручке купе. Как видите, они сохранились лучше. Знаете, почему? Потому что руки у вас были выпачканы в крови. В крови убитой вами женщины. Махмудов затянулся в последний раз и загасил окурок о пепельницу. Так обстоят ваши дела, «Вампир». Да, и еще один штрих, имеющий отношение к ограблению Кравчук-Калиновской. Вас в этот день видели на улице Кафанова. И знаете, кто видел? Я. Я вышел из четырнадцатого отделения милиции и сел в машину. А вы стояли на противоположной стороне улицы. Будете отрицать?

– Нет, – хрипло выдавил из себя преступник.

– Ну, вот и отлично. А теперь выкладывайте, к кому вы поехали в Келес.

КОЛЬЕ С БРИЛЛИАНТАМИ

Конец июня 1952 года выдался необычайно знойным. По улице «Правды Востока» вдоль длинного ряда расположенных под навесом магазинов шел гражданин, одетый не по сезону в серый шерстяной костюм и такого же цвета шляпу, через руку перекинут габардиновый макинтош. Элегантно одетая женщина средних лет окинула его удивленным взглядом, отметив про себя, что человек этот явно приезжий, по-видимому, откуда-то с севера, и невольно улыбнулась, глядя на его залитое потом лицо. Мужчина встретился с ней взглядом и смущенно улыбнулся в ответ.

– Извините, – обратился он к женщине, – не подскажете, где здесь «Золотоскупка»?

– На улице Карла Маркса, рядом с ювелирным магазином.

– А это далеко!

– Три минуты ходьбы. Сверните на улицу Кирова.

– Впрочем, я тоже иду в ту сторону, могу показать.

– Буду вам очень признателен, – облегченно вздохнул мужчина.

Они вышли из-под навеса и направились к улице Кирова.

– Издалека приехали? – поинтересовалась попутчица.

– Из Сибири, – Мужчина достал из кармана платок и промокнул им лоб. – Проездом.

– И куда, если не секрет.

– В Тахиаташ. Я инженер-строитель, получил новое назначение.

– В Тахиаташ? – разочарованно переспросила женщина.

– Да, – кивнул попутчик. – А что?

– Нет-нет ничего, – спохватилась она.

– Вам не доводилось бывать в тех краях?

– Не доводилось. Но, как бы вам объяснить…

– Глухомань, – понимающе усмехнулся инженер. – Нам с женой не привыкать. Такая уж у меня профессия.

– Я не это имела в виду.

– А что?

– Жарко там, понимаете?

– Даже жарче, чем здесь?

– Намного жарче.

– Д-да… – Мужчина помолчал. – Вы меня насторожили. – Впрочем, может быть, и к лучшему, что все так сложилось.

И, перехватив недоуменный взгляд попутчицы, пояснил: – У жены вчера был приступ острого аппендицита. Ночью. Увезли на «скорой помощи» прямо из гостиницы. И сразу же оперировали. Представляете, если бы это случилось в поезде?

– Ужас какой! – всплеснула руками женщина. – Вам решительно повезло.

– Вот и я так думаю. – Мужчина отогнул рукав пиджака, взглянул на часы. – Повезло, конечно. Но теперь волей-неволей придется дней на десять задержаться в Ташкенте. А это – непредвиденные расходы. Вот и приходится идти в скупку.

– Я вас понимаю, – посочувствовала собеседница.

– Решил продать единственную нашу драгоценность. Семейная реликвия. Еще от прабабушки… Колье с бриллиантами.

Они пересекли Ленинградскую улицу. Незнакомец приостановился, опустил руку в боковой карман, извлек из него продолговатый футляр, обтянутый ярко-красным тисненым сафьяном, и открыл его…

Мириады лучей брызнули из футляра Женщина даже зажмурилась. Колье было великолепно.

– Какая прелесть! – воскликнул остановившийся рядом с ними полный мужчина, лет сорока пяти, одетый, как и полагается солидному местному жителю, в белый чесучовый костюм, легкие белые туфли и соломенную шляпу. В руке он держал коричневый со сверкавшими на солнце застежками портфель. Действительно великолепно… – не отрывая глаз от колье, вполголоса проговорила женщина.

– Надеюсь, в «Золотоскупке» возьмут… Деньги мне позарез нужны!.. – вздохнул инженер.

– Зачем же в «Золотоскупку»? – воскликнул подошедший. – Я его у вас куплю, если не возражаете. Просто грех упускать такую вещицу. Правда?

Последнее относилось к женщине. Та, продолжая любоваться драгоценностью, машинально кивнула.

– Господи, да что же это я? – спохватился вдруг он. – Простите мою бестактность, христа ради! Может быть, вы сами хотите его купить, а я… Вы уж меня не осуждайте, пожалуйста. Сам не пойму, что на меня нашло. Уж больно хорошее колье.

– Что? – женщина с трудом оторвала взгляд от раскрытого футляра. – Ну, разумеется, я куплю эту вещь. Только… Оно ведь, наверное, больших денег стоит, а у меня с собой…

Инженер страдальчески наморщил лоб.

– Вы думаете, я бы расстался с ним, не будь крайней нужды?

– Ради бога! – от избытка чувств женщина даже покраснела. – У меня и в мыслях не было торговаться. Уж если кто и понимает ваше положение, так это я, уверяю вас!

– Сколько вы хотите за колье? – деловито спросил мужчина в чесучовом костюме.

– Я даже не знаю, – смутился инженер.

– Как это не знаете? – оторопел тот. – Несете продавать вещь и не знаете, сколько она стоит?

– Представьте себе, – со вздохом кивнул инженер, закрывая футляр. – Во сколько оценят в магазине, за то и отдам.

– Ну это уже вообще ни в какие ворота! – возмутился чесучовый. – Вас же там надуют в два счета. Как миленького надуют! Нет, этого допускать нельзя! Вы берете колье?

Женщина беспомощно пожала плечами.

– Я ведь даже не знаю, сколько оно стоит.

– Значит, так, – прохожий взял инициативу в свои руки и перешел от слов к делу. – Тут неподалеку живет мой знакомый ювелир. Человек он опытный, объективный и абсолютно надежный, мы идем к нему, узнаем подлинную цену этого сокровища, и тогда уже будем разговаривать предметно. Согласны?

– Мне все равно, лишь бы побыстрее. – Инженер снова посмотрел на часы. – В больницу к жене ехать надо.

– Ну, вот и прекрасно! А теперь давайте знакомиться! Виктор Федорович Копытов, доцент политехнического института, – представился человек в чесучовом костюме протягивая руку даме, а затем владельцу драгоценности.

– Алла Сергеевна, – промямлила женщина.

– Аркадий Петрович, – назвал себя приезжий, пожал руку попутчице, доценту и опустил футляр в боковой карман.

Всю дорогу доцент, не умолкая, рассказывал приезжему о Ташкенте, его достопримечательностях, достоинствах его населения, перспективах развития. Приезжий удрученно молчал. Спутница поддакивала доценту, вначале робко, но постепенно все более оживляясь. Мысль о возможности завладеть чудесным колье, по-видимому, все больше и больше овладевала ею.

На улице Энгельса они вошли в ворота, на арке которых красовалась цифра 17. В большом дворе стояли одноэтажные дома, окруженные палисадниками. Через несколько десятков шагов навстречу им из глубины двора вышел пожилой человек в серых брюках, светлой рубашке с воротником «апаш», в пенснэ и легкой фуражке-капитанке.

– А мы к вам, Эммануил Яковлевич, – воскликнул доцент.

– Рад видеть вас, Виктор Федорович! Чем могу служить?

– У нас дело. Пожалуйста, зайдемте к вам.

– Не могу, дорогуша. Тороплюсь. – Он извлек из брючного часового кармана массивные золотые часы на толстой цепочке, щелкнул крышкой. – Но пару минут, пожалуй, могу уделить. Итак…

– Аркадий Петрович, дайте, пожалуйста, вещичку! – Доцент взял из рук инженера футляр, открыл его и протянул колье ювелиру.

Тот взглянул на украшение, извлек из кармана брюк лупу и стал внимательно его рассматривать. Все трое не сводили глаз с ювелира.

– Да это предмет, – негромко произнес ювелир.

– Цена, – хрипло выдавил доцент. – Сколько оно может стоить?

– Ну, все зависит от конъюнктуры. Во всяком случае двадцать тысяч я бы за него дал. – Ювелир полюбовался драгоценностью и протянул ее владельцу.

– Двадцать тысяч! – ошеломленно повторил доцент. – Вы не шутите?

– Молодой человек! – Ювелир поднялся и возмущенно щелкнул футляром лупы. – По-моему я вам ясно сказал – я тороплюсь. Шутить с вами не имею ни времени, ни желания.

Он взгляну на инженера и немного смягчился.

– Насколько я понимаю, эта вещь ваша?

– Да, – кивнул инженер.

– И вы хотите ее продать?

– Понимаете…

– Понимаю, понимаю. Стесненные материальные обстоятельства и все такое…

Инженер молча пожал плечами.

– Я вот, что я вам скажу. Приходите завтра часиков в пять, и я вам отсчитаю ровно столько, сколько назвал. Я живу в седьмой квартире. Видите вон тот особнячок? Так это уже там. А сегодня – увольте. Во-первых, спешу. Во-вторых, не имею привычки держать дома такие суммы.

– Нет, вы, конечно, можете обратиться в скупку. Но я сильно сомневаюсь, что они предложат вам столько же. У них там, знаете ли, свои критерии, другой подход к делу. Хотя, вам, конечно, виднее. Будьте здоровы. Адью, мадам. Мне пора.

Ювелир прикоснулся пальцами к козырьку фуражки и, подчеркнуто игнорируя доцента, пошел к воротам.

– Послушайте, – взволнованно заговорил доцент, когда ювелир скрылся из виду. – Эммануил Яковлевич – человек, разумеется, компетентный и порядочный. Но, согласитесь, ювелир есть ювелир. Кто знает, что у него на уме? Я бы на вашем месте рисковать не стал, Аркадий Петрович. Понимаете, что я имею в виду?

– Честно говоря, нет, – признался приезжий. – Что вы хотите сказать?

– Ради бога, поймите меня правильно. Вам срочно нужны деньги, так?

– Так, – нехотя кивнул инженер.

– И чем скорее вы их получите, тем лучше, верно?

– Ну да же, да! – инженер явно начинал терять терпение.

– Еще раз прошу, поймите меня правильно. Эммануил Яковлевич оценил колье в двадцать тысяч и намекнул, что в скупке вам столько не дадут.

– Чего вы от меня хотите? – не выдержал инженер. – Мне в больницу надо, я спешу…

– Продайте колье нам! – выпалил доцент.

– Вам?! – вытаращился инженер, но тут же устало махнул рукой. – А впрочем, какая уже разница! Берите вы, раз вам этого хочется.

– Но, разумеется, не за двадцать тысяч, – поспешно вставил доцент. – Столько я вам дать не могу.

– А сколько можете? – Увлеченные разговором, оба, казалось, забыли о даме. Та же внимательно следила за развивающимися событиями, нервно прикусив верхнюю губу.

– Ну, скажем, десять тысяч? – осторожно предложил доцент.

– Вы что же, за круглого идиота меня принимаете? – оскорбился инженер. – Или на моем бедственном положении сыграть решили?

– Боже упаси! – всплеснул руками доцент. – Ни то, ни другое! Просто я подумал…

– Меня не интересует, что вы подумали. – Инженер тяжело, с надрывом выдохнул и вытер лицо носовым платком. – Я вас раскусил, дорогой товарищ. Насквозь вижу. Нет уж, увольте. Пойду в скупку. Сколько дадут, за то и отдам. Все лучше, чем с аферистом связываться!

Инженер повернулся к доценту спиной и зашагал к воротам.

– Вот так, – апеллировал доцент к даме. – Хочешь человеку добра, а он… Да вам и половины этой суммы не дадут, глупец!

Инженер продолжал удаляться, словно не слыша.

– Аферист, видите ли! – продолжал возмущаться доцент. – Да настоящие аферисты, если хотите знать, в скупке сидят! Идите-идите! Они вам покажут кузькину мать! Вспомните обо мне, да поздно будет!

– Видели фрукта? – обращался он к женщине, но та решительно отмела его в сторону и засеменила вслед за инженером.

Доцент несколько секунд смотрел ей в спину, потом смачно сплюнул и выругался.

– Подумаешь, порядочная нашлась! Чтоб вам подавиться этим колье обоим!

– Хам! – не оборачиваясь крикнула женщина. – Прощелыга!

Инженера она догнала уже на перекрестке. Он стоял, растерянно оглядываясь по сторонам. Увидев женщину, нахмурился и машинально прижал руку к карману.

– Аркадий Петрович! – Она с трудом переводила дыхание.

– Я вас слушаю, – холодно отозвался инженер.

– Кошмар какой-то. – Она провела рукой по лицу, словно отгоняя наваждение. – Низость, подлость… А еще доцент!

– Доцент! – У инженера презрительно скривились губы. – Обыкновенный проходимец.

– Вы правы. – Женщина кое-как отдышалась. – Мне так неудобно перед вами.

– Вы-то тут причем?

– Спасибо. – Она с благодарностью взглянула ему в глаза.

– Не за что, – буркнул инженер, отводя взгляд. – Скажите лучше, в какую мне сторону идти. Я что-то совсем запутался. Где здесь скупка?

– Не мудрено! – улыбнулась женщина. – И не надо на меня так смотреть.

Она щелкнула замком сумочки.

– Вот мой паспорт.

– Это еще зачем? – У инженера брови полезли кверху.

– Взгляните. Фотография, год рождения. Я это или не я?

– Ну, допустим, вы, – инженер перевел взгляд с женщины на фотографию. – И что из этого следует?

– Вот отметка о регистрации брака, прописка…

– Зачем вы мне все это показываете?

– Я живу тут неподалеку.

– Да мне-то что до всего этого?!

– Пойдемте ко мне, Аркадий Петрович. – Женщина кокетливо улыбнулась. – Не беспокойтесь: муж в командировке. Я дома одна.

– Вы с ума сошли! Зачем?

Она взяла его за руку, потянула за собой.

– Я вам все объясню по дороге. Пойдемте. Некоторое время он испытующе смотрел на женщину, стараясь понять, чего она хочет. Потом покачал головой.

– Поймите вы наконец. Я тороплюсь к жене в больницу. Неужели это так трудно понять? Ни на что другое у меня просто нет времени. Говорите, что вам надо, и я пойду.

– Хорошо. – Женщина вздохнула и спрятала паспорт в сумочку. – Я решила купить у вас колье. За двадцать тысяч. Не стану скрывать, всей этой суммы у меня сейчас нет. Тысячи три наличными и еще десять тысяч облигациями трехпроцентного займа. Если вы мне верите, идемте ко мне, и я вам заплачу то, что у меня есть. А оставшиеся семь тысяч рублей я до завтра постараюсь занять у знакомых. Ну, до послезавтра, в крайнем случае… Я очень прошу вас, Аркадий Петрович! Ну какая вам разница получить все деньги сразу или по частям в два дня? А у меня будет колье… Память о нашем знакомстве, о вас…

Казалось, инженер колеблется.

– Умоляю вас, Аркадий Петрович! Соглашайтесь…

– Ладно, – глухо проговорил инженер и глубоко вздохнул. – Будь они прокляты, эти деньги. Кто их только выдумал!

– Ну вот и прекрасно! – обрадовалась женщина. – Пойдемте.

Дома Алла Сергеевна отсчитала продолжавшему угрюмо хмуриться инженеру обещанную сумму деньгами и облигациями. Тот, не пересчитывая, рассовал деньги и облигации по карманам пиджака, со вздохом раскрыл футляр, достал из него колье и, полюбовавшись им несколько секунд, опустил в подставленную хозяйкой ладонь. У женщины алчно сверкали глаза, но она старалась казаться спокойной.

– Понимаю ваше состояние, Аркадий Петрович. – Поверьте, колье попало в хорошие руки.

Инженер сокрушенно кивнул, поднялся и взял макинтош со спинки стула.

– Пойду.

– Постойте! – Женщину вдруг осенило. – Одну минуточку!

Она выбежала в соседнюю комнату и вскоре возвратилась, неся что-то в сомкнутых ладонях.

– Угадайте, что здесь?

Инженер недоуменно пожал плечами.

– Сюрприз! – улыбнулась женщина и раскрыла ладони. – Это вам на память, Аркадий Петрович.

У инженера изумленно раскрылись глаза. На ладони хозяйки лежали золотые карманные часы.

– Берите-берите, – кивнула хозяйка. – Тоже старинная вещь. И красивая, правда?

– Удобно ли? – смутился инженер.

– Конечно, удобно. Муж ими все равно не пользуется. Носите на здоровье. А за остальными деньгами приходите завтра часам к шести.

– Спасибо.

Инженер взял часы, открыл крышку над циферблатом.

Часы мелодично пробили четверть пятого.

– Такой подарок! – растроганно произнес инженер. – Знаете что, Алла Сергеевна, я, пожалуй, не приду завтра.

– Приходите послезавтра.

– Я вообще не приду. Не надо мне больше никаких денег. Вы меня и так выручили. Да еще такой подарок преподнесли. Нет уж, увольте. Если захотите увидеться, – милости прошу: гостиница Пушкинская, тридцать четвертый номер.

А теперь, извините, пойду. Рад был с вами познакомиться.

Он широко улыбнулся, поцеловал даме ручку и поспешно зашагал к выходу. Уже от самой двери обернулся и послал хозяйке воздушный поцелуй.

«Странный народ эти мужчины, – озадаченно размышляла Алла Сергеевна, оставшись одна. – Только что горевал, хмурился и вдруг – воздушный поцелуй! Непостижимо».

Она покачала головой и, подойдя к трюмо, стала примерять колье, испытывая то ли смутное беспокойство, то ли угрызения совести. Впрочем, тогда она этому значения не придала.

Оставшаяся часть дня была потрачена на визиты к знакомым. Поразмыслив над поведением инженера, Алла Сергеевна пришла к выводу, что с ним случилось что-то вроде припадка на почве нервного переутомления, и что успокоившись, он наверняка горько пожалеет о своем отказе от оставшейся части денег и явится, чтобы получить долг.

Будучи по натуре женщиной деловой и решительной, она, не откладывая в долгий ящик, поехала к знакомым и уже в девятом часу вечера возвратилась домой, имея при себе всю недостающую сумму.

Ночь Алла Сергеевна провела беспокойно. Ей снился ювелир, настойчиво разглядывающий ее сквозь чудовищно гипертрофированную лупу; супруга Аркадия Петровича, облаченная в черную амазонку, и наконец– сам доцент в напяленном задом наперед макинтоше, скалящий желтые, крупные, как у лошади, зубы и препротивно ими скрежещущий.

Алла Сергеевна пробудилась в холодном поту и еще некоторое время продолжала оставаться в постели, тщетно пытаясь унять отчаянно колотившееся сердце. Потом накапала себе валерьянки и распахнула окно. Снаружи, в тишине рождающегося дня скрежетали, заливались звонками на кольце городские трамваи…

Женщина неробкого десятка, Алла Сергеевна не питала пристрастия к суевериям. Вещие сны ее тоже не волновали. Что же до дурных примет, то она их просто-напросто игнорировала. Но кошмары, которые она испытала этой ночью… При одной мысли о них она зябко передернула плечами.

Что-то тут было не так, но вот что именно, – она не могла понять. И опять, как накануне, накатило откуда-то тревожное ощущение не то вины, не то непоправимой ошибки.

Наскоро умывшись, Алла Сергеевна достала из футляра колье и невольно залюбовалась им. Бриллианты сверкали и переливались в лучах солнца. С колье все было в порядке, но тревожное чувство не проходило.

Женщина спрятала покупку в сумочку, достала из шифоньера принесенные вечером деньги и тщательно их пересчитала. Как и следовало ожидать, деньги были в целости и сохранности. Мучительно теряясь в догадках, Алла Сергеевна надела нарядное выходное платье, привела в порядок лицо и подсела к телефону.

Узнать номер гостиницы не составило труда, но, уже набирая его, она вдруг спохватилась, что не знает фамилии инженера. Открытие не столько насторожило ее, сколько раздосадовало.

– Неважно, – решила она про себя, – номер, в котором остановились Аркадий Петрович с супругой, – известен, а фамилию она в конце концов могла и забыть. Однако последовавший затем разговор с дежурным администратором гостиницы поверг ее в недоумение.

– В тридцать четвертом? – переспросил женский голос. – Ошибаетесь, гражданка. Не проживают и проживать не могут.

Как не могут? – не поняла Алла Сергеевна.

– А никак. Это одиночный номер.

– Но ведь кто-то же в нем живет? – спросила Алла Сергеевна, не веря собственным ушам.

– Никто не живет, – злорадно отпарировала дежурная. – Номер ремонтируется.

– Простите, я, наверное, что-то перепутала, – холодея от предчувствия надвигающейся беды, пролепетала Алла Сергеевна. – Может быть, в другом номере?.. Муж с женой… Аркадий Петрович… Инженер… Проездом в Тахиаташ… Из Сибири… Жену позавчера на скорой в больницу увезли…

– В больницу, говорите? – Голос дежурной немного подобрел. – Подождите, сейчас проверю. Не вешайте трубку…

«Что я, собственно, о нем знаю? – с ужасом спросила она себя, продолжая машинально прижимать к уху повлажневшую от пота телефонную трубку. – Инженер из Сибири… Сибирь велика… Ни город неизвестен, ни организация, в которой он работает… Фамилию и ту не спросила!..»

– Нет, гражданка, – снова послышался голос дежурной. – Никого от нас в больницу не увозили. И супружеских пар среди проживающих нет. Половина гостиницы на ремонте. А в другой половине спортсмены живут. Школьники. На спартакиаду приехали.

Это было как гром с ясного неба.

Двадцать минут спустя Алла Сергеевна была в гостинице и, собственноручно перелистав книгу регистрации, воочию убедилась, что ни инженер, ни его супруга в гостинице не останавливались.

Все еще не теряя надежды, она уговорила дежурную обзвонить городские гостиницы. Это заняло полчаса, но ничего утешительного не принесло.

Еще два часа она потеряла на станции скорой помощи. За последние четыре дня было несколько десятков вызовов по поводу аппендицита, но в гостиницы ни одна из машин скорой помощи не выезжала.

…Во дворе дома № 17 по улице Энгельса седьмой квартиры не существовало, и изнывающие от жары мужчины и женщины морщили лбы, разводили руками и в один голос утверждали, что не знают никакого Эммануила Яковлевича, а ювелиры в их дворе не живут и никогда не жили.

В состоянии, близком к обморочному, Алла Сергеевна отправилась на улицу Карла Маркса и, на ходу доставая из сумочки футляр, вошла в «Золотоскупку».

Пожилой приемщик в белой рубашке с закатанными рукавами удивленно взглянул на нее сквозь стекла массивных роговых очков.

– Прекрасная вещица. Чехословацкое изделие. Третий день как поступило в продажу. Хотите приобрести еще одно? Пройдите в отдел. По-моему, пока еще есть.

…На зеленом бархате витрины они выглядели еще эффектнее – близнецы приобретенного ею накануне колье. И рядом на ценнике значилась их подлинная стоимость: двадцать шесть рублей сорок копеек.

– Знакомьтесь, – не поднимаясь, Булатов указал на сидевшую у приставного стола заплаканную женщину. – Филиппова Алла Сергеевна, начальник планового отдела Узбекболяшу.

Женщина сидела, низко опустив голову, то и дело прикладывая к покрасневшим глазам носовой платочек.

– Как вы уже, наверное, догадались, гражданка Филиппова – пострадавшая. Я вас пригласил, чтобы вы ее послушали, а уж потом посоветуемся, как и что делать. Прошу вас, Алла Сергеевна.

Приглашенных было шестеро: майор Рыбников, капитан Литвинов, оперативные работники Рощин, Аверин, Хайдаров и Юсупов. Все шестеро внимательно разглядывали пострадавшую. Женщина всхлипнула.

– Успокойтесь, пожалуйста. И повторите товарищам то, что вы мне рассказали.

Филиппова горестно выдохнула и начала свое грустное повествование, но Булатов ее уже почти не слушал. Делая вид, что изучает лежащие перед ним бумаги, он незаметно наблюдал за своими сослуживцами. Ребята были один к одному: отличные сыщики, светлые головы, честные, мужественные, преданные своему делу. Такими работниками можно было гордиться. И в том, что именно они прижились в уголовном розыске, самоотверженно несли свою нелегкую службу, – была и его, Булатова, заслуга.

Он отлично знал каждого, внимательно следил за их работой, был в курсе личных и семейных дел. Деликатно, неназойливо, без нажима поправлял, если они ошибались, всячески поощрял инициативу.

Подбирая людей в аппарат Уголовного розыска республики, Булатов предъявлял к ним высочайшие требования. Лишь немногие очень опытные оперработники проходили булатовское «чистилище». Но и это было еще не все. Каждый работник республиканского аппарата угро по твердому убеждению Булатова должен был обладать хотя бы одной способностью. Только лично убедившись в этом, феноменальной Булатов соглашался зачислить его в штат.

И теперь, незаметно наблюдая за своими питомцами, Булатов мысленно отмечал про себя: этот непревзойденный стрелок из пистолета, у этого молниеносная реакция, этот силен, как слон, и виртуозно владеет приемами самбо, этот феноменально запоминает лица, у этого нюх, которому любая ищейка позавидует, этот видит в темноте, как днем, а у этого интуиция развита так, что чуть ли не мысли читает.

Взять хотя бы Рощина. Достаточно ему раз услышать словесный портрет преступника, и он безошибочно опознает его среди тысяч людей. Однажды, собираясь в подмосковный санаторий «Кратово», куда его направили подлечиться после крупозного воспаления легких, Рощин познакомился с поступившим словесным портретом объявленного в розыске особо опасного преступника. Фотография была выслана по почте, и Рощин ее не дождался: скорым поездом уехал вместе с женой в Москву.

В Оренбурге в соседнее купе села какая-то пара. Мужчина до самой Москвы из купе не показывался, разве что глубокой ночью, когда все уже спали. Рощину это показалось странным, и уже в Москве, на Казанском вокзале, он-таки разглядел попутчика. Разглядел и тотчас узнал по словесному портрету. Ну, а дальше действовал, сообразуясь с обстановкой: жену отправил в «Кратово», а сам, прихватив «авоську», направился вслед за преступником, Приобрел в магазинчике на перроне пару пачек печенья, колбасу, батон, бутылку кефира и с видом заправского дачника сел в тот же вагон электрички, что и преступник со спутницей. В Малаховке вышел вместе с ними и без особого труда проследил их до Второй Лесной улицы, где они вошли в дом № 36…

Сорок минут спустя вызванная по телефону оперативная группа задержала преступника. У него были изъяты два пистолета, драгоценности и крупная сумма денег.

Или Хайдаров…

Телефонный звонок прервал размышления Булатова. Вызывал заместитель министра. «Как раз кстати, – с удовлетворением подумал Булатов. – Решу вопрос о командировании ребят на розыск».

Он извинился перед присутствующими и покинул свой кабинет. Возвратился Булатов минут через сорок, когда беседа уже закончилась. В ответ на умоляющий взгляд Филипповой улыбнулся и пожал плечами.

– Будем стараться. А вам впредь урок, Алла Сергеевна. Вы меня поняли?

– Да, – кивнула Филиппова. – Вы правы. На всю жизнь урок.

– Не отчаивайтесь. – Булатов проводил ее до дверей и пожал руку. – Сделаем все, что в наших силах.

Он подождал пока закроется дверь за Филипповой, и прошел на свое место.

– Итак, продолжим. Сначала новости: поступило еще два заявления об аналогичном мошенничестве. Судя по деталям, орудует все та же троица. Вчера некоей Симоновой за шесть тысяч рублей всучили латунное колечко с «алмазом» из чистопробного стекла. Сегодня утром некто Яковлева приобрела «по случаю» на вокзале «бриллиантовые» сережки за пять с половиной тысяч. На вокзале, подчеркиваю.

Пострадавшая утверждает, что перед тем, как предложить ей серьги, аферист приобрел в кассе железнодорожный билет. Разумеется, это еще ничего не значит, но… – он сделал, паузу и обвел взглядом оперативников, – что-то мне подсказывает, что преступники покинули город. Одним словом, командировочные вам уже выписаны, товарищи. Аверин едет в Самарканд, Хайдаров и Юсупов – в Бухару и Каган, Рощин – в Коканд. Коллеги на местах о вашем приезде оповещены. Зайдите к майору Герасимову – он записал приметы преступников со слов заявительниц, – и в путь. Есть вопросы?