Текст книги "Дело уголовного розыска (Невыдуманные рассказы)"

Автор книги: Николай Гацунаев

Соавторы: Григорий Ропский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

Фрида в ту пору работала кассиршей в парикмахерской. У них сложилась компания: Фрида, Борис, Тамара, Олег…

– Какой Олег? – спросил Мухтар.

– Тот самый, возле дома которого мы с тобой познакомились. Ты его знаешь. Отличный парень!

И Фрида рассказала, как минувшей зимой они провели «операцию по освобождению гражданки Трахтман от излишних ценностей».

– Для этого мы целую инсценировку разыграли. Поздно вечером мы с Тамарой пошли к ней домой. Я постучала. Она спросила: «Кто?» Я ответила: «Тетя Маня, это я, Фрида, отворите, пожалуйста! Пришла проведать». «Ты одна?».

«Нет, с подругой» – ответила я. Тетя Маня открыла дверь.

Мы вошли, а вслед за нами в масках на лицах и ножами в руках ворвались Олег и Борис… Меня и Тамару связали, аккуратненько заткнули нам рты нашими же платочками, связали затем и тетю Маню… Забрали все, что нашли… Вот так-то! – закончила она.

Мухтар молчал.

– Как ты смотришь на эту операцию?

– Что я могу сказать?..

– А ты пошел бы на такое дело?

– Вас могли арестовать! – испуганно сказал Мухтар.

– Арестовать! – ухмыльнулась Фрида. – Мы тогда подняли такой гвалт-шум, что когда по вызову соседей приехала милиция, то долго не могли дознаться, кого ограбили – меня с Тамарой или тетю Маню! Ну, вызывали пару раз, допрашивали в качестве свидетелей. И все!

– А та женщина? – спросил Мухтар.

– Нынешней весной померла от инфекционной желтухи.

Фрида умышленно назначила очередную встречу только через три дня, хотела проверить, как подействовал на Мухтара ее рассказ об ограблении одинокой женщины. Но парень пришел на свидание таким же, как и всегда, и как всегда смотрел на Фриду влюбленными глазами. Они посидели в кафе, и затем пошли по аллее парка.

– Что ты молчишь? – спросила Фрида.

– Разве я молчу? – удивился он.

– Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Теперь, когда ты знаешь обо мне все… Что ты решил?

– Я от тебя ни на шаг, – ответил Мухтар, пристально глядя на нее. – Куда ты, туда и я.

Фрида засмеялась и впервые за все время знакомства поцеловала его в губы. Парень вспыхнул и зажмурился.

– Я не сомневалась в тебе. Ты надежный друг, – проворковала девушка.

Мухтар промолчал.

«Странный какой-то, – подумала Фрида. – Другой уже давно бы волю рукам дал, а этот скромничает. И неразговорчивый, каждое слово из него вытягивать надо».

Все также молча они дошли до конца аллеи и уселись на уединенной скамейке.

– А теперь слушай меня внимательно, – Фрида взяла Мухтара за руку, стиснула ее ладонями. – На днях я сведу тебя с нашей компанией. А пока…

И она рассказала, что их «компанию» возглавляет студент третьего курса юрфака САГУ по имени Марк. Это отчаянный, умный, знающий парень. С ним интересно. Сейчас они задумали одно дельце… Решили потрясти одного «Подпольного миллионера». Всю войну он занимался темными валютными махинациями. Накопил кучу золота, иностранной валюты, драгоценностей. А прикидывается бедным больным пенсионером. Выгорит дело, – вся компания на всю жизнь обеспечена. Можно жить припеваючи, ни о чем не заботясь.

Она рассказала, что они уже дважды пытались совершить ограбление этого «миллионера». Вначале хотели воспользоваться тем, что он всегда смотрит на Фриду масляными глазами. Она должна была пригласить его к себе в гости. И пока он гостит у нее, ребята проникнут в его квартиру и возьмут все, что им нужно.

Но выманить миллионера-домоседа из его берлоги оказалось не так-то просто.

Тогда Мак (так они называли между собой Марка) снабдил Фриду порошками люминала, чтобы она усыпила хозяина и затем открыла друзьям двери его квартиры. Однако, когда, разливая на кухне чай, Фрида всыпала в стакан хозяина люминал, она с ужасом увидела, что чай обрел мутно-белесый цвет. «Операция» вновь сорвалась.

И тогда они решили убить хозяина и ограбить квартиру. Спрашивается, почему такое ничтожество может иметь огромные ценности, а мы должны прозябать на копейки, – закончила Фрида свой рассказ, испытующе глядя на собеседника.

Некоторое время оба сидели молча. Наконец Фрида не выдержала:

– Как ты смотришь на этот вариант?

– Так же, как и ты, – тихо ответил Мухтар. – Что скажешь, то и сделаю.

– Спасибо… – прошептала она и опять поцеловала его. И снова, как и в прошлый раз, поцелуй не возымел того действия, на которое рассчитывала Фрида.

«Ну и выдержка! – мысленно восхитилась она. – Такой действительно на любое дело пойдет».

– Как зовут вашего миллионера-подпольщика? – безразличным голосом поинтересовался Мухтар.

– Этого подонка? Мордухай Юханов. На улице Демьяна Бедного живет.

– Что новенького по делу Дорофеева, Павел Никифорович? – начальник уголовного розыска республики жестом пригласил подполковника Брылько сесть.

– Установили кое-какие его связи, – начал тот, раскрывая папку. – Серебров Борис Семенович, 1929 года рождения, Галкина Тамара Алексеевна, 1930 года рождения, Гуревич Фрида Яковлевна, 1928 года рождения. Все трое работают. Никого по имени Мак, установить не удалось. А вот какой-то парнишка – узбек с некоторых пор вертится около них. Встречается с Гуревич: гуляют, о чем-то разговаривают. Она называет его Мухтаром… Похоже, ухаживает за ней.

– И все?

– Пока да.

– Прямо скажем, не густо. Второй месяц пошел, а сдвигов практически нет. Как дальше думаете действовать?

Ответить Брылько не успел: зазвонил телефон, и начальник угрозыска взял трубку.

– Да. Кто? Пусть войдет. – И, обращаясь к Брылько. – Еримбетов это. Оставайтесь. Вместе поговорим.

Еримбетов был в тщательно отутюженной форме. На груди поблескивали орден Славы и боевые медали, на бледном лице резко выделялся пунцовый шрам.

– Как дела, старшина? – спросил начальник уголовного розыска после взаимных приветствий.

– Ничего, товарищ полковник. От путевки в санаторий отказался. Не с моей физиономией по курортам разъезжать. Отдыхаю дома.

– Дома все в порядке?

– Что вам ответить? Была у меня невеста, Фатима…

Осенью собирались сыграть свадьбу. А вот пришла ко мне в больницу, заплакала и… больше не показывается… – Еримбетов вздохнул. – Мать говорит: «Избавил тебя аллах от плохой жены, не горюй, хорошая найдется». Так-то оно так, а сердце болит.

Несколько минут в кабинете стояла тишина. Да и что скажешь в таких случаях? Еримбетов заговорил первым.

– Товарищ начальник, я ведь к вам по делу.

– Слушаю вас, Султанбек Еримбетович!

– Еще в больнице я думал, как помочь следствию.

Я знаю, что в первый же вечер задержали преступника, проживающего на Кашгарке, нашли нож, на нем отпечатки его пальцев, а тот не признается… Ну я и поговорил с братишкой Хакимджаном. Дал ему адрес задержанного, попросил пойти туда, сдружиться с его друзьями… И он выполни мою просьбу…

– Точнее можете?

– Точнее он сам расскажет, если разрешите. Ждет в проходной…

Через несколько минут в кабинете появился молодой человек, лет девятнадцати-двадцати – младший брат Султанбека Еримбетова Хаким.

Вначале смущаясь, а затем все более уверенно он рассказал о знакомстве с Фридой Гуревич, о ее участии в ограблении «тети Мани» Трахтман, о преступной деятельности «Мака», Олега, Тамары, о подготавливаемом ограблении с убийством Юханова…

В заключение он сказал:

– Я старался войти в доверие Фриды, делал вид, что влюблен в нее, что для нее готов пойти на все… Но вы не подумайте чего-нибудь. У меня есть девушка, которую я действительно люблю. Ее Айша зовут.

Присутствующие переглянулись, пряча улыбки.

– Все в порядке, Хакимджан! – Брылько похлопал парня по плечу. – А теперь, если не трудно, повтори все для стенографистки.

Через час на столе Булатова лежало личное дело студента третьего курса юрфака Марка Евгеньевича Ковалевича, 1928 года рождения.

Все, кого назвал Хаким, были арестованы. Характерно, что первым полностью признался «столп и опора» группы Ковалевич, который заявил, что будет просить суд, снизить ему меру наказания с учетом его раскаяния и чистосердечного признания.

На очных ставках он уличил Дорофеева, Сереброва, Гуревич и Галкину. Из их числа только Дорофеев в ходе следствия не признавал себя виновным, однако на суде он раскаялся и попросил о снисхождении…

На итоговом совещании по разбору этого дела Булатов сказал:

– Инициатива старшины Еримбетова и его брата Хакима оказали значительную помощь в раскрытии ограбления гражданки Трахтен, бандитского нападения на работника милиции и в предотвращении ограбления с убийством гражданина Юханова. Рад поставить вас, товарищи, в известность о том, что сегодня получен приказ о досрочном присвоении Султанбеку Еримбетову внеочередного звания «лейтенант милиции» и о награждении его почетным знаком «Отличник милиции».

Мы поднялись по ступеням станции метро Хамида Алимпжана, пересекли Пушкинскую и, не спеша, направились по тенистой улице вниз, к парку имени Тельмана. Это был один из немногих районов Ташкента, которые не изменились за последние годы: утопающие в зелени одноэтажные домики, кирпичный особняк старого здания политехнического института. Далеко впереди угадывался шпиль бывшей лютеранской церкви.

По Карла Маркса бесконечным потоком катили нарядные автобусы с детворой. Песни, музыка, смеющиеся лица…

– В пионерские лагеря, – улыбнулся Борис Ильич. – Счастливая пора. А помните историю с «Рудиным»?

Я кивнул. Еще бы не помнить! Вот как это было.

ГИБЕЛЬ «РУДИНА»

Ребятам не везло. Неудачи буквально преследовали их по пятам. Сунулись в секцию плавания на Комсомольском озере, – широколицый, дочерна загорелый тренер в плавках и шапочке окинул их скептическим взглядом прищуренных глаз и решительно подтолкнул к выходу с водной станции.

– Какие из вас пловцы? Утопленники, это точно. Во Дворец пионеров идите, а еще лучше – в детсад!

Эрудит Женька-очкарик начал было что-то ему доказывать про Рудина, про Тургенева, но тренер слушать не стал.

– Вот иди и тренируйся у своего Рудина!

– О чем ты толкуешь? – не выдержал Федя. – Думаешь, он Тургенева знает? Да он, может, за всю жизнь ни одной книжки не прочитал!

– Брысь отсюда, шпингалеты! – рявкнул тренер. – Тоже мне грамотеи сопливые!

Оскорбленный Женька возмущался всю дорогу в трамвае и расстроенный ушел домой, а Федя с Валькой пристроились в холодке у ограды и стали соображать, как быть дальше.

– Встречу этого мордатого, камнем огрею! – хмуро пообещал Федька. – У меня батя до войны классным пловцом был, не ему чета! Днепр форсировал, а этот – отъел морду и издевается: «утопленники», «детсад»..!

– Слушай, Федь! – перебил его Валька, провожая взглядом «виллис», свернувший с дороги к одноэтажному зданию барачного типа. – А может, в тир «Динамо» подадимся?

– Это еще зачем?

– Запишемся в секцию.

– Держи карман шире! Попрут как миленьких. Попытка не пытка. Попробуем?

– А Женька не обидится, что без него?

Может, даже и лучше, что его нет. Хиляк, доходяга. Ни за что не поверят, что он в восьмой перешел.

Женька и в самом деле был самым маленьким в классе, да еще очки носил, зато считался самым начитанным: и не без оснований: литературу знал превосходно, а тургеневским: Рудиным просто бредил. Его и Женькой-то почти не называли. – Рудин, да Рудин.

В этот день ребята в тир так и не пошли из тактических соображений. А утром, прихватив с собой рослых крепышей-одноклассников Касыма и Андрея, объявились у барака, расположенного возле завода Ташсельмаш. В тире шла тренировка. Пятеро парней и девушка стреляли по мишеням. Ребята понаблюдали за ними с улицы, потом робко вошли в барак и остановились табунком возле двери позади стрелявших.

– Маузер, – прошептал Валька, не сводя восхищенного взгляда с оружия в руке девушки. – И у других тоже.

– О чем вы там шепчетесь? – инструктор наконец обратил на них внимание. Ребята смущенно переглянулись.

– Я говорю, из маузеров стреляют, – объяснил Валька.

– Почти угадал, – усмехнулся инструктор. – Действительно похоже. Только это не маузер, а пистолет Марголина. А теперь выкладывайте, зачем пришли.

– В секцию хотим записаться, – осмелел Валька. – Из пистолетов стрелять.

Инструктор смерил их оценивающим взглядом и покачал головой.

– В седьмом учитесь!

– Перешли в восьмой, – с надеждой и мольбой в голосе поправил Валька.

– Все равно рано. Перейдите в десятый, тогда приходите.

А сейчас не могу. Оружие – вещь серьезная, это вам не из рогатки по воробьям.

…На ребят отказ инструктора особенного впечатления не произвел, потому что не был новостью. Нет и не надо. Мало ли, чем можно заняться во время летних каникул! Купанье, рыбалка, походы за город. Хорошо бы, конечно, научиться стрелять из пистолета Марголина, но что поделаешь, раз годами не вышли? Один Валентин никак не мог успокоиться. Спортивный пистолет системы Марголина – на вид точная копия маузера – неотступно маячил перед глазами. Даже полированная деревянная кобура, как у маузера. Такие на ремешках через плечо носили поверх кожанок комиссары, из таких маузеров ошалело палили басмачи, удирая от красноармейцев в кинофильмах о первых годах революции. Кажется, все на свете отдал бы Валька за то, чтобы подержать в руках этот пистолет, стрельнуть из него хоть разок…

Валька замкнулся в себе, перестал встречаться с друзьями, целыми днями сидел дома, перелистывая зачитанного до дыр «Санджара непобедимого» или околачивался возле тира, не решаясь войти. Он даже скамейку себе облюбовал на противоположной стороне улицы и подолгу сидел на ней в одиночестве, с завистью наблюдая за счастливчиками, которые посещали тир. Были это в основном взрослые парни, но попадались и подростки, почти его сверстники, и тогда у Вальки начинало ныть под ложечкой и пересыхало во рту.

По вечерам, когда уходили последние посетители, полновластным хозяином тира становился пожилой узбек-ветеран с добродушным лицом и протезом вместо левой ноги. Старик некоторое время оставался в бараке, затем в окнах боковой части здания, где, как Валька успел рассмотреть, стояли пирамиды с оружием, гас свет. Старик выходил на улицу с чайником и пиалой, устраивался на скамейке неподалеку от входной двери и допоздна сидел там, попивая чай и наслаждаясь ночной прохладой. Только ближе к полуночи, он уходил в барак и запирал за собой дверь изнутри.

– У меня ЧП, Петр Федорович! Докладывает начальник двенадцатого отделения милиции майор Агаронов. В тире «Динамо» убит ночной сторож.

– Когда это случилось? – начальник уголовного розыска города подполковник Юрков досадливо поморщился: можно было и не спрашивать, вряд ли успели вызвать судмедэксперта. – Хотя бы примерно?

По-видимому, ночью. Постовой Иващенко обнаружил убитого полчаса назад. Я направил на место происшествия оперработников Матясова и Хамидова. Вызвал по телефону медэксперта, работников НТО от дежурного по городу и следователя прокуратуры…

– Все правильно. Минут через двадцать у вас будет мой заместитель майор Герасимов. Держите меня в курсе.

Юрков опустил трубку на рычажки и взглянул на часы. Стрелки показывали без двадцати семи десять. День обещал быть горячим. Последний вторник июля.

Вечером в кабинете Агаронова состоялось оперативное совещание. Капитан Матясов и эксперт научно-технического отдела старший лейтенант Хамидов подробно доложили о результатах осмотра места происшествия и опроса граждан. Сторож был найден лежащим на полу возле топчана. Смерть наступила в результате разрушения затылочной части черепа и повреждения головного мозга примерно за 9-10 часов до обнаружения трупа.

Проверка оружия и боеприпасов, хранящихся в тире, показала, что похищено пять спортивных пистолетов системы Марголина и десять пачек малокалиберных патронов удлиненного типа. Остальное оружие осталось нетронутым, включая наганы и пистолеты ТТ, общим количеством 17 стволов.

Отпечатки пальцев не были обнаружены нигде, даже на полутораметровом обрезке водопроводной трубы, лежавшем возле трупа, которым, по-видимому, был нанесен удар по затылку сторожа. Труба была ржавая, и отпечатки пальцев не сохранились.

Следов на полу было обнаружено множество, но установить по ним преступников невозможно, так как в воскресенье и понедельник в помещении тира уборка не производилась.

Попытка использовать служебную собаку оказалась безрезультатной: собака след не взяла.

Как явствует из показаний продавщицы расположенного неподалеку киоска по продаже прохладительных напитков, сторож Ибрагимов после приема дежурства не сразу же заперся в помещении, как этого требует инструкция, а еще некоторое время пил чай, сидя на скамейке под деревьями в нескольких шагах от входа в тир.

– Странно, – задумчиво произнес Герасимов.

– Не первый случай, товарищ майор! – тотчас откликнулся Матясов. – Дисциплина в ведомственной охране на все четыре ноги хромает.

– Я не об этом, – Герасимов покачал головой. – А в общем вы правы. Надо наводить порядок немедля. Особенно в тирах. Получается, мы сами подсовываем преступным элементам склады с оружием и боеприпасами. Тюкни старика сторожа и бери любое на выбор. Но я не об этом. Вам не кажется странным, что преступник или преступники польстились на малокалиберные пистолеты и не тронули привычные для них наганы и ТТ?

– Торопились? – предположил Агаронов. – А может, спугнул кто?

– Не думаю. – Герасимов по привычке стиснул пятерней подбородок. – По-моему, тут что-то другое. Ваше мнение, капитан?

– Может быть, не профессионалы?

– Исключается! – резко возразил Хайдаров. – Во-первых, сторож убит одним ударом. Убийца знал, куда бить и как бить. А, во-вторых, зачем не преступнику оружие?

– Логично, – кивнул Герасимов. – Но версию все-таки следует отработать. Итак, что будем делать, Аркадий Яковлевич?

– Поднимем материалы на тех лиц, о преступных намерениях которых имеются сигналы. Такие же указания уже даны всем отделениям милиции Ташкента. Ориентированы все участковые уполномоченные и постовые милиционеры. Приступаем к отработке возникших версий.

– Не отмахивайтесь от новых версий, которые могут появиться по ходу дела.

– Ясно. У меня все.

– Хочу добавить, – Герасимов встал и обвел взглядом участников оперативного совещания, – что аналогичные мероприятия проводятся всеми областными управлениями и управлением милиции Каракалпакии. Факт хищения огнестрельного оружия серьезен уже сам по себе. А если еще учесть, что в субботу, то есть через три дня, в Ташкенте открывается форум писателей, то времени у нас с вами, товарищи, как говорится, в обрез. Нельзя допустить, чтобы на свободе разгуливали преступники, вооруженные пусть даже малокалиберными пистолетами. Вместе со мною для участия в раскрытии убийства Ибрагимова, обнаружения и изъятия похищенных пистолетов прикомандированы еще три оперативных работника из аппарата уголовного розыска города.

Женька увидел ребят издали. Они шли со стороны реки, оживленно переговариваясь: Валя, Андрей, Федя, Касым и Саша. Женька бегом бросился им навстречу.

– Привет! Куда вы пропали все? – У Женьки запотели очки, он снял их, близоруко щурясь, принялся протирать подолом рубашки. – Я вас всюду ищу!

– Меньше спать надо, Рудин, – засмеялся Андрей. – Читаешь допоздна, а потом глаз не продерешь. Мы уже и искупаться успели…

– Рыбу поудить! – торопливо перебил Валька, наступая ему на ногу.

– Ты что? – улыбался Андрей. – Какая рыба?

– Обыкновенная. – Валька незаметно для Рудина подмигнул Андрею. – Та, что в Чирчике водится.

– А что у нас творится! – не обращая ни на что внимания, продолжал Женька. – Милиции понаехало тьма-тьмущая! Тир опечатали, всех опрашивают…

– Да что случилось-то? – перебил Валька.

Сторожа в тире «Динамо» убили! – выпалил Женька. Как убили? – Касым изменился в лице. – Кто убил? Этого пока никто не знает. – Женька весь дрожал от возбуждения. – Но узнают обязательно. Из тира оружие украли. Говорят, на целую банду. И патроны. Участковый Иван Христофорович по всем домам ходит, расспрашивает, не заметил ли кто чего-нибудь подозрительного.

– Вот это да-а-а… – растерянно проговорил Касым. – Что же делать, а, ребята?..

– Спокойно! – Валька тоже побледнел, но старался держаться как ни в чем не бывало. – Спокойно, ребята. Ну, а что люди участковому говорят?

– Никто ничего не видел, – пожал плечами Женька. – Ахают, охают, руками разводят.

– Слышали? – обернулся Валька к ребятам. Те растерянно переминались с ноги на ногу. – Никто ничего не видел, понятно? А теперь по домам. Встречаемся завтра на том же месте. Пока!

Ребята понуро поплелись каждый в свою сторону.

– Что это они? – недоуменно пожал плечами Женя, глядя вслед удаляющимся ребятам. Валька смерил его испытующим взглядом.

– Сам же сказал – человека вот и испугались. А они тут при чем?

– Не причем. – Валька пожал плечами. – Испугались и все. А что еще участковый спрашивал?

– Вроде все… А, да, председатель домового комитета Михайловна говорила моей маме, будто он интересовался, нет ли на примете хулиганистых мальчишек.

– И что? – встрепенулся Валька.

– Нечего. Михайловна ответила, что таких мальчишек у нас нет.

– Молодчина, – облегченно вздохнул Валька. Женька удивленно уставился на него сквозь очки.

– Что-то ты от меня скрываешь, Валька. Нечестно. И вообще ты последнее время какой-то странный. Раньше, бывало, каждый день приходил к нам, а теперь носа не кажешь.

– Это ты к чему? – насторожился Валька. – Говори уж начистоту.

– И – вспылил Женя. – Тоже мне, друг! От друзей секретов не держат. Не хочешь дружить, так бы и сказал.

– Ладно тебе, – миролюбиво перебил его Валька. – Дружили и будем дружить. Не заводись, Рудин. Но Женьку уже трудно было остановить.

– «Не заводись»! А меня ты спросил, хочу я с тобой дружить или нет? Спроси, чего ждешь?

Женька весь трясся, как в лихорадке. Вальке стало не по себе. Он взял Женьку за руку.

– Перестань, ну чего ты? Успокойся. Я тебе все объясню.

Женька снял очки, протер носовым платком, водрузил на место. Очки были простенькие, с круглыми стеклами, в тонкой металлической оправе. Женька провел платком по лбу и спрятал его в карман.

Валька, молча наблюдавший за ним, наконец решился.

– Тайну хранить можешь?

– Смотря какую, – голос у Женьки был какой-то безразличный. – Может, и хранить не стоит.

– Стоит! – заверил Валька.

– Тогда говори.

– Я тебе сейчас такое скажу! – Валька воровато огляделся по сторонам и, убедившись, что их никто не слышит, выпалил: – Сторожа в тире знаешь кто убил?

– И кто же? – недоверчиво взглянул на него Женька.

– Мы!

– Вы? – опешил Женька. – Разыгрываешь.

– Мы, – повторил Валька и, пригнувшись к самому уху товарища, принялся сбивчиво рассказывать. – Понимаешь, у нас и в мыслях не было никого трогать. Я ребятам говорю: «Давайте возьмем пистолеты без спроса, постреляем, а потом обратно подкинем».

– Как без спроса? Это же воровство!

– Воровство, но слов обратно не принесешь. А так, вроде, на временное пользование. Ну вот, пришли вечером к тиру, а старик как раз смену принял. Повозился там внутри и на скамеечку вышел почаевничать. А дверь открытой оставил. Касым туда потихоньку пробрался, а когда сторож заперся изнутри и спать лег, дверь нам открыл. Зашли. Сторож на топчане похрапывает. Я возле двери остался, а ребята по быстрому пистолеты с патронами прихватили и уже было к выходу направились, и тут Федька споткнулся обо что-то, да как грохнется! Сторож вскочил, спросонья ничего не поймет, на ребят глаза вытаращил, но меня сзади не видит. Я смотрю, он сейчас заорет, схватил палку и по голове его. Старик с копыт, а мы – ходу из тира… Кто же знал, что так получится!..

– Ничего себе палка! – покачал головой Женька. – Ты его обрезком железной трубы по затылку трахнул.

– Может, и трубы. Рассматривать некогда было.

– Думать надо, а не рассматривать.

– Тебе хорошо говорить, а мне ребят надо было из беды выручать.

– Вот и выручил. Сначала на воровство подбил, а потом соучастниками убийства сделал.

– Женька, ты страшные слова говоришь.

– Я правду говорю.

– И что теперь делать? Ты у нас самый башковитый. Подскажи.

– Пойти в милицию и рассказать все как есть. Думаешь по головке погладят?

– Нет не думаю. Но другого выхода нет.

– Так уж и нет? А ты на моем месте пошел?

– Я бы пошел, – твердо сказал Женька.

Некоторое время оба молчали. Потом Валька все так же молча протянул руку. Женька машинально пожал ее и почувствовал, как дрожат пальцы.

– Не бойся, Валь, – Женька и жалел товарища и испытывал к нему неприязнь. – Лучше сразу всю правду сказать…

Валька кивнул, медленно высвободил руку и, не оглядываясь, побрел прочь.

«Неужели не пойдет? – напряженно думал Женька, глядя вслед товарищу. – Неужели струсит? Нет, не должен. Ему же хуже будет. И ребятам. Пойдет. Взвесит все и пойдет».

В голове у Вальки царил хаос. А ведь как здорово начался день! С утра все впятером отправились на пойму Чирчика, за город. Здесь, вдали от жилья, на поросших кустарником галечных отмелях кроме них не было ни души, и ребята, установив на откосе берега пустую консервную банку, принялись стрелять по ней из похищенных накануне пистолетов. Потом мишенью стала другая консервная банка, потом – найденное в кустах ржавое ведро.

Стреляли, позабыв обо всем на свете, не ощущая ни усталости, ни зноя, ни голода. Стреляли до тех пор, пока не заныли руки и не заслезились глаза. Только тогда, надежно спрятав пистолеты и оставшиеся патроны в прибрежном кустарнике, всласть поплескались в реке и отправились в город. Тут-то и встретился им ничего не подозревавший Женька-очкарик.

Валька поежился, вспоминая выражение женькиных глаз во время их последнего разговора. Было в них что-то такое, отчего на душе становилось тревожно и тоскливо: сострадание, жалость, отвращение и суровая решимость одновременно.

«Может, он и прав, – с отчаяньем подумал Валька. – Да ведь советовать легко. Не тебя в милицию загребут. А загребут, как дважды два. Сторож-то помер…»

Валька прерывисто вздохнул и только теперь почувствовал усталость.

«Подожду автобус» – решил Валька, кое-как добрался до остановки, со вздохом облегчения сел на скамейку под досчатым козырьком и закрыл глаза. Мысли одна мрачнее другой теснились в голове. Он представил себе, что приходит в милицию и начинает рассказывать, как было дело, длиннолицему милиционеру со злыми глазами навыкате. Почему милиционер рисовался ему именно таким, он не задумывался, зато отчетливо представлял, как тот, не дослушав до конца, хватает его за шиворот и по темному сырому коридору тащит в камеру-одиночку, где содержат убийц. В камере тесно, холодно. В зарешеченном окошке виднеется клочок хмурого, затянутого тучами неба. Со скрежетом захлопывается железная дверь. Гремят засовы…

Валька почувствовал, как по лбу холодными ручейками заструился пот. «Не пойду, – решил он. – Ни за что не пойду». Открыл глаза и вздрогнул: прямо перед ним стоял милиционер.

– Задремал? – добродушно – поинтересовался милиционер.

У Вальки пересохло во рту, язык словно присох к небу.

– Ну-ну, – милиционер потрепал мальчика по плечу. – Проснись.

«Сейчас арестует!» – с ужасом подумал Валька.

– Не подскажешь, как на Тезикову дачу проехать? – спросил милиционер. – Два часа мыкаюсь.

– К-куда? – запинаясь, переспроси. Валька.

– На Тезикову дачу. Корешок у меня там живет. Служили вместе. Я-то сам из Свердловска, проездом тут. А он здешний.

У Вальки отлегло от сердца. Сбивчиво, торопясь и глотая окончания слов, он принялся объяснять милиционеру дорогу. Тот выслушал и с сомнением покачал головой.

– Ты случаем не приболел, а? Перегрелся, может? Бледный весь. И пот в три ручья.

– Нет, дяденька, – Валька мотнул головой. – Все в порядке. Вон ваш трамвай идет.

– Ну смотри. А то давай до врача провожу.

– Не надо, я тут живу рядом.

– Тогда бывай здоров. Спасибо.

Милиционер помахал рукой и заторопился к трамваю. «Пронесло. – Валька вытер ладонью лоб. – До врача он меня проводит! Знаем мы этих врачей!» К остановке подкатил автобус. Валька взобрался в салон, пристроился возле окна, перевел дух. Милиционер на другой стороне улицы сел в трамвай. Автобус тронулся.

«Нет, – окончательно решил про себя Валька. – Ни в какую милицию заявлять не пойду. Пусть ищут. Все равно никого не найдут! Никто ничего не видел, никто ничего не докажет».

Он почти совсем уже было успокоился, как вдруг новая мысль заставила его похолодеть от страха: «Женька! Он все знает! Подождет день-другой, а когда станет ясно, что идти в милицию не собираюсь, – пойдет и все расскажет. А может, не пойдет? Это Рудин-то? Этот от своего не отступится. Для него принцип дороже друга. Очкарик паршивый!»

Занятый невеселыми мыслями, Валька, не заметил, как проехал свою остановку и расстроился еще больше.

«Ну погоди, Рудин! – мысленно грозил он, шагая по раскаленному тротуару. – Ты еще пожалеешь!»

Вальку душили злоба и страх. Он уже не отдавал себе ни в чем отчета. Женька-очкарик представлялся теперь ему единственной по-настоящему реальной угрозой, и он с каждой минутой ненавидел его все больше и больше.

На следующее утро все пятеро собрались в пойме реки, там где они накануне так весело провели день. Теперь настроение у ребят было подавленное. Напрасно Валька пытался расшевелить их, отвлечь от тягостных мыслей. Даже пистолеты, извлеченные из тайника, их не радовали.

– Эх, лучше бы я из пионерского лагеря не возвращался! – горестно вздохнул Сашка. Ему, единственному из всей компании, действительно повезло: мать, как вдова фронтовика, сумела выхлопотать в завкоме путевку для сына в пионерский лагерь. Пионерских лагерей в те послевоенные годы было еще мало и путевки выдавали ребятам с очень слабым здоровьем. А Сашка всю эту зиму хворал: кашлял, температурил, часто пропускал занятия.

– Там чего хочешь, все было, – продолжил Сашка тоскливо. – Волейбол, баскетбол, пинг-понг. В походы ходили… А здесь…

– Да замолчи ты! – цыкнул на него Валька. – Расхвастался!

– Я разве хвастаю? – обиделся Сашка. – Что было, то и говорю.

– А пистолеты там были? – злорадно усмехнулся Валька. – Ну, что? Были?

– Не было пистолетов, – угрюмо признался Сашка. Остальные молчали. – Век бы их не видеть!

– Ну это ты зря, – Валька хорохорился, хотя и у него на душе кошки скребли. – Пистолет это вещь. Гляди!

Он прицелился в оставшееся с прошлого раза старое ведро на высокой галечной насыпи и выстрелил. Рядом с ведром брызнули каменные осколки.

– Мимо, – вяло констатировал Федя. Касым подобрал с земли второй пистолет, зарядил и тоже приготовился стрелять.

– Погоди, – остановил его Валька. Тщательно прицелился и нажал на спусковой крючок. Ведро покачнулось.

– Так-то лучше. – Валька опустил руку с оружием. – Пали, Касым, твоя очередь.

Касым несколько раз выстрелил, но, хотя до ведра было всего шагов двадцать, не попал ни разу. После Касыма стрелял Андрей, за ним Федя.

Дай и я стрельну, Валь, – не выдержал Сашка.

– Так уж и быть, – великодушно согласился Валька. – На, держи!