Текст книги "Всемирная военная история в поучительных и занимательных примерах"

Автор книги: Николай Ковалевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

Бисмарк и объединение Германии
Франко-прусская война 1870–1871 гг.

Путь «железа и крови»

В то время, как итальянцы завершали борьбу за объединение страны, в раздробленной Германии, состоявшей более чем из 30 государств и княжеств, пришло время Пруссии и Отто фон Бисмарка. Впервые в список кандидатов в прусские министры Бисмарк попал еще в 1848 г., но король Фридрих Вильгельм IV написал против его фамилии: «Может быть использован лишь при неограниченном господстве штыка».

«Армия, – говорил Бисмарк в 1850-е гг., – жизненный нерв Пруссии». В 1862 г., при Вильгельме I, борец за военную мощь Пруссии Бисмарк стал министром-президентом и министром иностранных дел. Выступая в палате депутатов, он произнес знаменитое: «Не речами и постановлениями большинства решаются великие вопросы времени, а железом и кровью».

Несбывшиеся страхи короля

Оценивая воинственный курс Пруссии, приданный ей Бисмарком, Вильгельм I как-то сказал ему: «Я предвижу, чем все это кончится. На Оперной площади, под моими окнами, отрубят голову сперва Вам, а несколько позже и мне». Но Бисмарк не подведет своего короля.

Отто фон Бисмарк

О разнице между большими и малыми государствами

Первой пробой военных сил Пруссии, возросших при Бисмарке, стала война против Дании.

В 1863 г. датчане имели неосторожность присоединить к себе Шлезвиг, ранее входивший в Германский союз. Через год прусско-австрийские войска силой оружия заставили Данию отказаться от этой территории, а заодно от Голтштейна и Лауэнбурга. Великобритания, Франция и Россия предпочли не вмешиваться в войну, что британский премьер-министр Пальмерстон объяснил так: «Великие державы могут настаивать на ошибке. Но такое маленькое и слабое государство, как Дания, не может так же безнаказанно совершать ошибки».

Сумерки Австрийской империи

Заключив для надежности военный союз с Итальянским королевством, Пруссия в июне 1866 г. повела войну против казавшейся весьма могущественной Австрийской империи. Главный инициатор и вдохновитель кампании Бисмарк, следовавший за армией, позже признавался, что в те тревожные дни он носил в кармане яд.

Опасения Бисмарка оказались напрасными. Австрийский главнокомандующий Бенедек, имевший репутацию «нового Валленштейна», переоценил свои возможности. Выезжая из Ольмюца к войскам, он произносил самоуверенные речи и шутил с дамами: «Молитесь за нас. Если нас поколотят, значит, вы мало молились». Но уже через неделю боевых действий Бенедек писал Францу Иосифу I: «Убедительно прошу Ваше величество во что бы то ни стало заключить мир. Катастрофа для армии неизбежна».

Кениггрец как рубеж германской истории

3 июля 1866 г. под Кениггрецем (Садове) прусская армия разбила австрийцев, и исход австро-прусской войны был предрешен. Сражение под Кениггрецем, говорил Бисмарк, на целое столетие поставило верно немецкие часы. «На одно лишь столетие, но не навсегда», – уточнил позже немецкий историк Дельбрюк.

Германия в седле

После победоносной войны 1866 г. против Австрии Пруссия объединила вокруг себя ряд северогерманских государств. Это был крупный шаг на пути создания единой Германии. «Господа, – говорил Бисмарк депутатам рейхстага, представляя им на утверждение проект конституции Северогерманского союза, – давайте, так сказать, посадим Германию в седло, скакать она уж сумеет».

Отдаленное будущее и близкая перспектива

Наблюдая за постепенным превращением раздробленных Германии и Италии в крупные централизованные государства, французский император Наполеон III в 1866 г. выразил прозорливую оценку будущего: «Народы Европы объединяются в крупные государства, которые только и смогут поддерживать равновесие сил против двух гигантов будущего – России и Соединенных Штатов». В то же время он был сильно встревожен воинственностью растущей на его глазах Германии, придвигавшейся к французским границам.

Иллюзии военного министра

Во Франции предчувствовали войну с набирающей силу Пруссией. Когда в июне 1870 г. во французском парламенте встал вопрос о степени готовности армии к войне, военный министр маршал Лебеф заявил: «Мы готовы до такой степени, что, если бы война продлилась два года, то нам не потребовалось бы ничего покупать, даже пуговиц к гетрам».

Война выявит глубочайшее заблуждение военного министра.

Начало франко-прусской войны

С началом этой войны обнаружилась большая неразбериха в развертывании французской армии, в то время как прусская армия, немедленно двинувшись в наступление, демонстрировала «мерную поступь».

После перехода прусской армией границ Франции Вильгельм I издал манифест, в котором заявил, что ведет войну не против французского народа, а против французской армии.

Сопровождавший прусскую армию Бисмарк «на этот раз не взял с собой яда, как это было в походе на Австрию; он был уверен в успехе», – писал один из немецких историков.

Наполеон III – не I-й

Лично возглавивший французскую армию Наполеон III явно переоценивал ее возможности. В день сражения с пруссаками при Марс-ля-Туре он телеграфировал в Париж: «Все готово к генеральному сражению, надо надеяться, что победа будет за нами. Могу поручиться, что эта победа будет решительной». Через несколько часов французская Рейнская армия в беспорядке отступила. Император поспешил вернуться в Париж, передав командование маршалу Базену.

Монарх, капитулировавший первым

Попытки французской Шалонской армии Мак-Магона вырваться из блокированного Седана решительно пресекались прусскими войсками. 1 сентября 1870 г. император Наполеон III, находившийся в ратуше Седана, велел вывесить на здании белый флаг и послал прусскому королю Вильгельму I следующую записку: «Дорогой брат! Так как я не могу пасть среди моих войск, мне остается лишь вручить свою шпагу Вашему величеству».

Шпага императора, срубившая его трон

По поручению отчаявшегося в Седане Наполеона III в ночь с 1-го на 2-е сентября французский генерал Вимпфен доставил шпагу своего императора Бисмарку и начальнику прусского генштаба Мольтке. – «Это чья шпага? – спросил Бисмарк. – Шпага императора или шпага Франции?» – «Это шпага императора», – ответил генерал. – «Если так, – быстро сказал Мольтке, – то ничего не меняется, в 9 утра я снова велю открыть огонь по Седану».

Растерянный Вимпфен уехал, но до утра он успел вернуться и подписать капитуляцию французской Шалонской армии. Еще через два дня экстренно созданное в Париже «правительство национальной обороны» обвинило Наполеона III в национальной измене, сместило его с престола и провозгласило Францию республикой. «С уничтожением Шалонской армии, – с удовлетворением писал Мольтке, – рухнула империя во Франции».

Преданная республика

После катастрофы под Седаном армии Мак-Магона наступила очередь Рейнской армии маршала Базена, которую прусские войска заперли в Меце. Это была лучшая французская армия. После двух месяцев бездействия Базен объявил о капитуляции своей 170-тысячной армии перед примерно такими же по численности прусскими войсками, блокировавшими город. «Что такая сила, величиною с армию Наполеона под Лейпцигом, могла быть вообще принуждена к сдаче, – это факт неслыханный в истории войн» (Х. Дельбрюк). За капитуляцией Базена скрывалась политическая подоплека, о чем знали немногие: маршал после свержения Наполеона III оставался убежденным монархистом и ненавидел новоявленную французскую республику больше, чем пруссаков.

После войны Базен будет осужден судом на 20 лет тюремного заключения, но ему организуют побег из тюрьмы, и он умрет в нищете на чужбине, в Испании.

Самопоражение Франции

Разлад между республиканским правительством и консервативным генералитетом ощущался и в осажденном прусской армией Париже, где многие военачальники и командиры не желали по-настоящему сражаться. «Попытка отстоять Париж от пруссаков – чистое безумие», – заявлял комендант столицы генерал Трошю. «Французские генералы служили Мольтке лучше, чем его собственные немецкие», – иронизировал один из депутатов французского парламента. К тому же Париж сотрясали восстания рабочих, называвших буржуазное республиканское правительство национальной обороны «правительством национальной измены». Растерявшееся и деморализованное правительство в конце января 1871 г. подписало договор о капитуляции Парижа.

Итоги войны

В феврале 1871 г. начальник прусского генштаба Мольтке с особой тщательностью и удовольствием подсчитал общее число плененных во франко-прусской войне солдат и офицеров противника: 723 355 человек. Таких цифр в военной истории еще не бывало.

При предъявлении Пруссией условий мира побежденным многие европейские монархи просили Вильгельма I и Бисмарка не унижать Францию и ограничиться денежной контрибуцией. Но Пруссия все жб отторгла у нее в пользу Северогерманского союза Эльзас и Лотарингию. Это не имеет другой цели, оправдывался Вильгельм I, кроме «как отодвинуть точку отправления французской армии, которая в будущем захотела бы на нас напасть» [9]9
  В первой мировой войне нападающей стороной в 1914 г. будет Германия, которой после поражения в 1918 г. придется вернуть французам Эльзас и Лотарингию.


[Закрыть].

Начальник германского генерального штаба Х. Мольтке-старший

Гордость победителей

Широко известным в Германии и других странах было мнение, что в войнах 1866 и 1870–1871 гг. победил немецкий школьный учитель. В этом была доля истины, ибо благодаря прусской системе школьного обучения 90 процентов прусских солдат умели читать и писать, что сказывалось на их воинском обучении.

Творцом этих побед называли также Клаузевица, чей труд «О войне» штудировали прусские офицеры. Высочайших похвал удостоился генерал Мольтке, руководитель и «стратегический гений» прусского генштаба. И все же на первом месте был Бисмарк, «отец прусского милитаризма» и непосредственный организатор победоносных войн, приведших к событию большого исторического значения – объединению Германии в единое государство. Возникла «Велико-Пруссия» – Германская империя.

Роль титулования в политике

Любопытным был спор между Бисмарком и Вильгельмом I о том, как именовать главу новой великой державы – Германской империи. Вильгельм хотел называться императором Германии или императором германцев, Бисмарк же настаивал на титуле «германский император». В отличие от Вильгельма, не видевшего никакой разницы в этих понятиях, рейхсканцлер учитывал, что наименование «император Германии» противоречило бы тому, что в империю объединялись 22 королевства и княжества со своими монархами, а «император германцев» претендовал бы на несколько миллионов немцев, живших в Австрии.

18 января 1871 г. великий герцог Баденский, произносивший поздравительную речь на церемонии объединения, был вынужден пойти на хитрость: он использовал выражение «император Вильгельм». Последний был так рассержен этим, что, прощаясь с присутствующими, прошел мимо Бисмарка, даже не кивнув ему. Но в конечном счете утвердилось титулование императора, предложенное Бисмарком: «германский император».

Эпизод франко-прусской войны 1870–1871 гг.

О высшем искусстве политики

Германский кронпринц Вильгельм, видя, что его деду, Вильгельму I, приходится почти во всем слушаться Бисмарка, как-то посоветовал ему дать рейхс-канцлеру отставку. Потрепав внука по щеке, тот возразил ему с улыбкой: «И я, и государство нуждаемся в Бисмарке, потому что он – единственный человек, который умеет жонглировать пятью-шестью шарами, из которых, по крайней мере, два постоянно находятся в воздухе, а я этого не умею».

Бисмарк, превзошедший Клаузевица

Прусскому военному теоретику 1-й половины XIX в. Клаузевицу принадлежит следующее знаменитое положение-афоризм: «Война есть продолжение политики другими средствами». Бисмарк вел дипломатические дела Пруссии так, что его называли «Клаузевицем в расширенном варианте», исповедующим девиз: «Политика является той же войной, только другими средствами».

Бисмарк о двух тенденциях в германском вопросе

«Военные имеют центробежную карту действий, а я – центростремительную», – говорил Бисмарк, имея в виду приращение германских территорий с помощью армии и свою роль как организатора общегерманской государственной власти.

Война как «критерий истины»

Войну Бисмарк считал естественным явлением в жизни народов и объяснял ее следующим образом: «Война есть нравственное лекарство, которым пользуется природа, когда не хватает остальных средств, чтобы вернуть людей на истинный их путь».

Бисмарк и насилие

Князь Гогенлоэ, друг «железного канцлера» Бисмарка, говорил о нем после первой мировой войны: «Он был тем, кто создал умонастроение немцев в 1914 г. В течение десятилетий после военных успехов 1866–1870 гг. они (немцы) приучились верить в могущество насилия».

Иной Бисмарк

Активно используя военную мощь Пруссии в Западной Европе, Бисмарк оставался твердым сторонником мирных отношений с Россией. Уважение к великому восточному соседу он приобрел еще в 1859–1862 гг., когда служил прусским посланником в Петербурге (по окончании этой миссии Александр I удостоил его орденом святого Александра Невского). «Хорошие отношения с Россией, – не раз подчеркивал Бисмарк, – составляют для нас величайшую ценность».

Бисмарк поддерживает Россию

В 1870 г. Бисмарк не возражал против того, что Россия, воспользовавшись поражением французов в войне с Пруссией, аннулировала «антирусские» черноморские статьи Парижского договора 1856 г. (после неудачной Крымской войны). Однажды он сказал Шувалову, русскому послу в Берлине: «Германия не станет возражать, увидев вас владельцами не только черноморских проливов, но и самого Константинополя».

Правило баланса сил

В 1877 г. Бисмарк не поддержал Австрию, сделавшую резкие дипломатические заявления по поводу войны России на Балканах против Турции. На вопрос русского посланника о позиции Германии в случае русско-австрийской войны, он ответил, посмеиваясь, что австрийцы без немцев никогда такую войну не начнут. А если такое вдруг случится, продолжал он, то «Германия, конечно, может перенести, чтобы ее друзья (Россия и Австрия) выигрывали друг у друга или проигрывали сражения, но чего она никогда не допустит, так это потери любой из них независимости и права голоса в Европе». Русско-австрийская война не состоялась.

Этого не предвидел Бисмарк

После Берлинского международного конгресса 1878 г., на котором председательствовал германский рейхсканцлер Бисмарк, отношения России и Пруссии стали портиться. Принятые на этом конгрессе решения во многом перечеркнули результаты, достигнутые Россией в русско-турецкой войне 1877–1878 гг. Все последующие контакты Бисмарка с русским канцлером Горчаковым (в кулуарах дипломатии их сношения именовались «битвой железных канцлеров») приводили лишь к ухудшению русско-германских отношений.

Последнюю волю Вильгельма I, завещавшего своему внуку (будущему императору Вильгельму II) «относиться к России с нежной предупредительностью», Бисмарк не мог исполнить. Александр III все отчетливее вел Россию к союзу с Францией и Великобританией (будущей Антанте).

«Русские указали на дверь своему старому могучему и надежному другу, – говорил Бисмарк. – Ну что же, мы себя не навязываем. Мы никому не набиваемся в друзья».

Географическая карта бисмарка

К концу 1880-х гг. некогда воинственный Бисмарк прекратил игру с войной. Его, в частности, совсем не манили колониальные завоевания, чего жаждали германские промышленники и юнкера. Одному из них, расстелившему перед ним карту африканского континента, он сказал: «Ваша карта Африки, конечно, очень хороша, но моя карта Африки лежит в Европе: здесь – Россия, а здесь – Франция, а мы – посередине, вот моя карта Африки».

Отставка Бисмарка

29-летний Вильгельм II, вступив на германский престол в 1888 г., стал упрекать Бисмарка за нежелание заниматься колониальными делами и за испорченные отношения с Россией. Через два года последовала отставка 74-летнего рейхсканцлера «по состоянию здоровья». У поезда, уносившего Бисмарка из Берлина к семье в Фридрихсруэ, состоялось его прощание с 30-летней государственной деятельностью. «На вокзале, – писал он, – мне по распоряжению императора были оказаны воинские почести, которые я с полным правом мог назвать погребением по первому разряду».

В 1918 г. Вильгельм II приведет Германию к катастрофе в первой мировой войне.

Слуга государства и императора

В последние часы перед смертью Бисмарк в забытьи несколько раз произнес фразу, любимую им в прошлом: «Исходя из государственных интересов – это невозможно!»

Надпись, составленная им для своей могилы, носит след «самоуничижения паче гордости»: «Князь Отто фон Бисмарк, верный немецкий слуга императора Вильгельма I».

Первая мировая война в лицах и событиях

Квадратура замкнутого круга

В 1909–1913 гг. Германия неоднократно предпринимала дипломатические усилия по ослаблению Антанты – союза Великобритании, Франции и России, направленного против нее. Она пыталась заключить договор о мире и союзе с Россией, а когда это не удалось – с Великобританией. Но все было тщетно. «То была квадратура круга», – с возмущением констатировал ситуацию германский рейхсканцлер Бетман-Гольвег. По его мнению, именно «либеральные империалисты» Англии довели дело до мировой войны.

Германский экспорт как причина войны

Германский император Вильгельм II в своих мемуарах привел целых 12 пунктов доказательства того, что не Германия, а страны Антанты повинны в первой мировой войне. По его мнению, они боялись подъема промышленности и торговли Германии и поэтому вели против нее «политику окружения». Личные заверения Вильгельма II о миролюбии в адрес его родственников – английского короля Эдуарда VII и русского императора Николая II – не имели эффекта. «Это было тщетно, – писал Вильгельм И, – ибо цифры германского экспорта росли».

Мировая война как непредумышленное убийство

В Великобритании большинство считало виновником первой мировой войны германский милитаризм, который «заставлял другие державы видеть повсюду, куда бы они не смотрели, только одно – бронированный кулак Германии» (Б. Лиддел Гарт).

Ллойд-Джордж (британский премьер-министр в 1916–1922 гг.), не оспаривая такой точки зрения, все же взглянул на проблему шире: «Если бы я находился в числе присяжных суда, которому было бы поручено судить людей, которые руководили судьбами мира в тот момент, я вынес бы им скорее приговор в непредумышленном убийстве, чем осудил бы их за убийство по расчету».

Чувства, выраженные в мыслях

Толчком к началу первой мировой войны послужил австро-сербский конфликт. Убийство в Сараево сербским националистом австрийского эрцгерцога Фердинанда вызвало гнев Австрии. Многое в этой ситуации зависело от реакции Берлина. Германский посол в Вене фон Чиршки в конце июля 1914 г. сообщал императору Вильгельму II о своих усилиях предостеречь Австрию от резких шагов. На донесении посла Вильгельм пометил: «Кто его уполномочивал на это? Идиотство!… С Сербией должно быть покончено, причем как можно скорее!»

На сообщении германского посла в Белграде с описанием различных действий сербского правительства германский император отреагировал следующей записью: «Какой ничтожной представляется эта так называемая Сербская великая держава!… Покрепче наступать на ноги этой сволочи!»

Четыре дня перед объявлением войны

В ответ на австрийский ультиматум Сербии Россия заявила о своей готовности помочь братскому славянскому народу. Николай II 15 (28) июля 1914 г. телеграммой энергично просил Вильгельма II повлиять на австрийский двор. «В память нашей сердечной дружбы, которая давно нас связывает, – отвечал германский император, – я употреблю все мое влияние, чтобы заставить Австро-Венгрию прийти к лояльному и удовлетворительному соглашению с Россией… Твой друг и кузен, искренний и преданный, Вильгельм».

Обмен телеграммами между двумя императорами-кузенами продолжался четыре дня. На последнюю телеграмму Николая II от 18(31) июля Вильгельм не ответил. В 7 часов вечера следующего дня Германия объявила войну России.

Старые истины

Через две недели после начала первой мировой войны Вильгельм II, выступая на заседании рейхстага, заявил: «Я не знаю больше партий, я знаю теперь только немцев!»

Патриотический подъем, охвативший страны, вступившие в мировую войну, подтвердил известную истину: «Все войны популярны в день их объявления».

Подготовка к Каннам

Германский генштаб не сомневался в победном исходе войны. План сокрушения противника был заблаговременно разработан Шлиффеном (начальником генштаба в 1891–1905 гг.). «Армия была воодушевлена одной мыслью: Канны», – писал адмирал Тирпиц. Оставалось только повторить успех Александра Македонского при Каннах в войне XX века.

Откровения войны

Отмечая выявившуюся недостаточную готовность военных сил Англии к войне, язвительный Ллойд Джордж писал: «Политика военного ведомства, казалось, сводилась не к подготовке будущей войны, а к подготовке предыдущей или предпредыдущей войны».

Считая, что Великобритания слишком медленно втягивается в войну, военный министр Китченер на вопрос, долго ли, по его мнению, продлится война, ответил: «Этого я не знаю, я знаю лишь, что для Англии она начнется в 1915 году».

Французская армия также столкнулась со многими неожиданностями. Генерал Фош признавался: «Столкновение между двумя большими армиями после сорока лет мирного времени привело к поразительным откровениям в военном искусстве».

Первая мировая война. Гибель английского лайнера «Лузитания». 1915 г.

Рассерженный Клемансо

Со вторжением германских армий во Францию военный министр Клемансо, по свидетельству окружающих, являл собой «тигра», «ужасный вулкан клокочущей ненависти к немцам». Он говорил: «Я сражаюсь впереди Парижа, я буду сражаться в Париже, я буду сражаться позади Парижа».

Ввиду наступления противника начался переезд правительства из Парижа в Бордо. Когда у Клемансо спросили, не следует ли и ему покинуть столицу, он воспринял этот вопрос по-своему: «Да, вы правы, мы здесь находимся слишком далеко от фронта».

Месть через 500 лет

По просьбе Франции, на которую обрушился главный удар германских войск, русское верховное командование ускорило наступление 2-й русской армии генерала Самсонова в Восточной Пруссии. Попав в западню, устроенную ей 8-й немецкой армией, русские войска были наполовину окружены и фактически разгромлены. Генерал-квартирмейстер 8-й немецкой армии Людендорф торжествовал: «Было выиграно одно из самых блестящих сражений во всей мировой истории».

Немцы назвали свою операцию в Восточной Пруссии «битвой при Танненберге» – в отместку за поражение Тевтонского ордена от польско-литовско-русских войск в Танненбергском (Грюнвальдском) сражении 1410-го года.

Непредсказуемый Фош

В сражении на Марне 1914-го года положение французских войск несколько дней было критическим. 8 сентября командующий 9-й армией генерал Фош направил главнокомандующему Жоффру следующее сообщение: «Мое правое крыло отступает. Мой центр не выдерживает. Ситуация превосходная. Я иду в атаку».

Жоффр был в полном недоумении, а Фош тем временем действительно атаковал и потеснил противника.

Французский маршал Ж. Жоффр

Спор победителей

Успех франко-английских войск в Марнском сражении 1914 г. многие связывали с искусством французского главнокомандующего Жоффра. Но, как это часто бывает среди генералов, они заспорили, чей вклад в победу был больше. Военный губернатор Парижа генерал Галлиенни писал с сарказмом: «Вовсе не было сражения на Марне. Инструкции Жоффра приказывали отойти. Саррейль не послушался: он спас Верден, Кастельно спас Нанси, я организовал наступление. А теперь утверждают, что главнокомандующий, отошедший назад, когда я наступал, руководил, предвидел и устроил все это».

Французский маршал Ф. Фош

Правда главнокомандующего

Споры о том, кого из французских генералов – Жоффра, Фоша или Галлиенни – следует считать главным победителем Марнского сражения, продолжались долго. Когда с этим вопросом обратились к главнокомандующему Жоффру, тот ответил: «Я не знаю, кто выиграл сражение на Марне, но я знаю одно: если бы оно было проиграно, то виноват в этом был бы я».

Первая мировая война. Атака французских войск с применением гранат

Тайна Марны

В дискуссию о Марнском сражении 1914 г. подключился и Уинстон Черчилль. Он писал: «Эта битва навсегда останется самой таинственной битвой всех веков. Сквозь туман времен легче понять, как победил Ганнибал при Каннах, чем понять, почему Жоффр одержал победу при Марне».

К числу версий, объясняющих «тайну Марны», Черчилль добавил свою собственную, лишь усилившую «туман». По его мнению, у немцев «никакой надобности в отступлении не было» и их отход был просто ошибкой.

Извечный вопрос: кто виноват?

Поражение немецкой армии в Марнском сражении 1914 г. означало крушение плана «молниеносной войны» Шлиффена. В Германии это оценивали так: «Мысль гения не нашла достойного исполнителя» (Х. Риттер). «Немецкий стратегический лук, перетянутый эпигонами, а с ним и чары немецкого превосходства были разрушены» (О. Мозер).

Германский военный министр Фалькенгайн писал о немецком генштабе и его начальнике Мольтке-младшем: «Наш генеральный штаб совсем потерял голову, заметки Шлиффена больше не помогают; в итоге – сообразительности Мольтке пришел конец».

Одни обвиняли Мольтке в слепом выполнении плана Шлиффена, другие, наоборот, – в том, что он не следовал ему пунктуально. Растерявшийся начальник генштаба вынужден был уступить свой пост Фалькенгайну.

Позже некоторые критики развенчали и самого Шлиффена, увидев в его плане «молниеносной войны» на два фронта явный авантюризм.

Как Людендорф не стал Наполеоном

Генерал-квартирмейстер войск немецкого Восточного фронта генерал Людендорф неоднократно призывал генштаб к организации решительного удара по России. Начальник генерального штаба Фалькенгайн был вынужден охлаждать пыл честолюбивого генерала, мечтавшего о «грандиозных Каннах» для русской армии. Он писал Людендорфу: «Движение на Москву ведет нас в область безбрежного… Опыт Наполеона не вызывает на подражание его примеру, а он предпринимал свой поход на восток при несравненно более благоприятной обстановке, чем та, которую имеем мы».

Ллойд Джордж предостерегает

В апреле 1915 г. австро-германским войскам удался прорыв на Восточном фронте, западнее Львова, и они повели наступление, стремясь развить этот успех. В Англии Ллойд Джордж сделал по этому поводу неожиданное заявление: «Неприятель в своем победоносном шествии не ведает, что творит. Пусть он остережется, потому что он снимает оковы с русского народа… Австрия и Германия куют меч, который сокрушит их самих».

Через два с половиной года, когда вслед за русской революцией разразится революция в Германии, немецкие военные вожди вспомнят об этом предостережении.

О решающей силе в любой войне

Инстинкт политика побуждал Ллойда Джорджа все время оглядываться на отношение народных масс к войне. «Я не боюсь фон Гинденбурга, фон Макензена и прочих фонов, – говорил британский премьер-министр, – я боюсь только немецкого рабочего».

Парадоксы Ютландского сражения

Наиболее крупным столкновением между британским и немецким флотами в годы первой мировой войны было Ютландское морское сражение в 1916 г. Английский адмирал Битти имел над противником превосходство в силах, но не смог добиться победы до исхода дня 31 мая. Ночью же, немцы, зная о подходе эскадры английских дредноутов, сумели быстро уйти в свои воды. В 5 часов утра 1 июня смертельно уставший Битти прислонился к стене рубки, сполз на корточки и, закрыв глаза, мрачно произнес: «Что-то не так с нашими кораблями и что-то не так с нашей системой».

Англичане потеряли в сражении больше кораблей, но с учетом уклонения противника от продолжения боя они могли считать себя победителями. Лиддел Гарт описал Ютландское сражение с легкой иронией: «Ранним вечером оба эти величайшие в мире флоты построились друг против друга, сошлись, разошлись, снова сошлись и вновь разошлись. И, когда забрезжил рассвет «славного первого июня», в пустом море парадировал совершенно сбитый с толку «Большой флот Британии».

Два победителя одного сражения

В Германии Ютландское сражение 1916 г. было оценено как выдающийся боевой успех немецкого флота, который именовался «победой при Скагерраке». Вильгельм II говорил: «Рок Трафальгара, довлевший над нами, теперь разрушен».

В Великобритании с учетом статистических данных потерь в этом сражении его итоги первоначально вызвали уныние. Флаг-офицер Сеймур возмущался: «Мы одержали верх, а нам говорят, что это было поражение, что наши потери напрасны, а наши адмиралы – дураки!» После более тщательного анализа потерь и итогов Ютландского сражения общественное мнение в Англии переменилось. Газета «Таймс» писала: «Наша победа была полной, и единственной причиной, по которой германский флот не был полностью уничтожен, явилась темнота, позволившая ему ускользнуть». «Вторым Трафальгаром» назвала это сражение лига Военно-морского флота.

Ярость против бетона

«Победа, – говорил французский генерал Фош, – это монета, которую нужно чеканить ударом кулака». Командуя группой англо-французских войск «Север», он решил во что бы то ни стало прорвать оборону немцев на реке Сомма. Этот «всегда мужественный и возбужденный гасконец», сторонник энергичных действий, на этот раз превзошел самого себя, поведя «бешеное наступление» в духе «furie francaise» (французское неистовство). Результаты боев, длившихся 4,5 месяца, были неутешительными: оборона противника устояла, союзники потеряли около 800 тыс. убитыми и ранеными. Это был бетон многоэшелонированной позиционной обороны.

Яростный Фош, готовый продолжить наступление, был переведен на «спокойную должность» во французский генштаб.

В сражение вступают «чудовища»

В операции на реке Сомма англичане впервые применили новый вид оружия – танки. Их называли «сухопутными крейсерами» и «боевыми слонами новейшего времени». В одной из германских газет так описывался психологический эффект их появления на поле боя: «Все стояли пораженные, как будто потеряв возможность двигаться. Огромные чудовища медленно приближались к нам, гремя, прихрамывая и качаясь, но все время продвигаясь вперед. Кто-то в первой линии окопов сказал, что явился дьявол, и это слово разнеслось по окопам с огромной быстротой».

Из-за технического несовершенства и ограниченного количества танков реальный боевой эффект их применения в 1916 г. был еще невысок.

Французский бетон не слабее немецкого

В то время, как французский генерал Фош без особого успеха наступал у реки Сомма, немецкие войска, в свою очередь, пытались прорвать бетон позиционной обороны противника в районе Вердена. За 6,5 месяцев упорных боев они продвинулись вперед лишь на 7–10 километров, понеся огромные потери. Организатор этого наступления начальник генштаба Фалькенгайн был снят со своего поста. Еще через 4 месяца линия фронта вернулась в свое первоначальное положение. Общие потери сторон в «верденской мясорубке» составили невиданную в истории цифру – около 1 млн человек убитыми и ранеными.