Текст книги "Ватутин"

Автор книги: Николай Карташов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Уже 25—28 сентября войска двух фронтов вышли на рубеж, проходивший по рекам Западный Буг, Нарев, Вепш, Сан, другим водным артериям. И хотя на пути движения советских частей неоднократно встречались отдельные очаги сопротивления, состоявшие из рыскавших по дорогам разрозненных групп гусар, осадников[22]22
  Осадники (польск. единственное число osadnik – поселенец) – польские колонисты, в большинстве отставные военнослужащие Войска польского, получившие от государства земельные наделы на территориях Западной Украины и Западной Белоруссии.


[Закрыть], жандармов, они не являлись преградой для наступающих войск. Их сразу же подавляли. Основная же часть польских вооруженных сил, как правило, целыми соединениями и бригадами сдавалась в плен. Только Украинским фронтом в период с 17 сентября по 2 октября было разоружено 392 334 человека, в том числе 16 723 офицера.

Что касается подразделений вермахта, то в ряде мест с ними произошли боевые столкновения, поскольку немцы нарушили ранее согласованную между обеими сторонами разграничительную линию и вторглись в пределы Западной Украины и Западной Белоруссии. Так, в районе Львова 19 сентября артиллеристы 137-го полка вермахта открыли огонь по танковой бригаде полковника П. С. Фотченко, вступавшей в город. Завязался бой, в ходе которого потери понесла каждая из сторон. Позже выяснилось, что немецкое командование преднамеренно устроило провокацию. Эта была не единственная провокация. Как доложил Ватутину командарм Волочиской группы войск Тюленев, немцы подожгли и взорвали в Дрогобыче нефтеперегонный завод. Ценой огромных усилий нашим солдатам удалось спасти город от огня.

В целях недопущения впредь подобных случаев противостоящие стороны установили демаркационную линию между германскими и советскими армиями, о чём было объявлено 22 сентября в советско-германском коммюнике. Линия проходила «по рекам Писа, Нарев, Буг, Сан».

Однако Советский Союз не мог принять установленную демаркационную линию в качестве своей новой западной границы. Но эту проблему нужно было решать и как можно скорее. Поэтому 28 сентября 1939 года в Москве был подписан советско-германский Договор о дружбе и границе. В основу этого документа было положено предложение советского правительства об установлении западной границы СССР по «так называемой “линии Керзона”, предлагавшейся еще в 1919 г. Англией, Францией, США и некоторыми другими странами в качестве основанной на этнографической базе границы между Советской Россией и Польшей».

В результате освободительного похода Красной армии к Советскому Союзу отошла территория общей площадью свыше 190 тысяч км2 с населением более 12 млн человек, в том числе 6 млн украинцев и 3 млн русских. Была восстановлена западная граница СССР, которая отодвинулась на 250—300 километров. Безусловно, это значительно укрепило безопасность Советского государства. Гитлеровская Германия была лишена возможности использовать Западную Украину и Западную Белоруссию в качестве плацдарма для нападения на СССР. Дэвид Ллойд Джордж, в прошлом британский премьер-министр, осенью 1939 года писал польскому послу в Лондоне Эдварду Рачиньскому о том, что СССР занял «территории, которые не являются польскими и которые были силой захвачены Польшей после Первой мировой войны... Было бы актом преступного безумия поставить русское продвижение на одну доску с продвижением Германии». В том же духе выступил по радио 1 октября 1939 года премьер-министр Уинстон Черчилль, в то время 1-й лорд Адмиралтейства. В частности, он заявил: «То, что русские армии должны были находиться на этой линии, было совершенно необходимо для безопасности России против немецкой угрозы. Во всяком случае, позиции заняты и создан восточный фронт, на который нацистская Германия не осмеливается напасть».

Но вернёмся к нашему герою. На протяжении всей кампании Ватутин не знал ни сна, ни отдыха. Что на Тимошенко, что на нём лежала огромная ответственность за её проведение. Командующий принимал решения, а перед их принятием денно и нощно шла непрерывная огромнейшая работа. Скрупулезная разработка плана, определение направлений главных ударов, составление всевозможных приказов, отмобилизование, развертывание и переброска войск, обеспечение бесперебойного управления войсками, отдых и питание личного состава – это и многое другое лежало на плечах штаба. Завершающим этапом его работы стал отчёт о действиях фронта на театре боевых действий. Когда этот документ был подготовлен, Ватутин вызвал к себе полковника С. М. Штеменко. Будущий заместитель начальника Генерального штаба, генерал армии, автор известных мемуаров «Генеральный штаб в годы войны» Сергей Матвеевич Штеменко в то время проходил стажировку в штабе КОВО.

– Вам поручается доставить в Москву отчёт о действиях войск нашего фронта по освобождению Западной Украины, – сказал Ватутин. – До Киева полетите на самолете, а дальше поедете поездом. За портфель с документами и картами отвечаете головой. В Генштабе все сдадите лично комбригу Василевскому.

На следующий день Штеменко уже был в Москве и вручил портфель с отчётом А. М. Василевскому. С получением этого портфеля с документами, можно сказать, ставилась последняя точка в походе в Западную Украину. А в личном деле комкора[23]23
  Звание комкора Ватутину было присвоено 27 ноября 1939 года (приказ НКО СССР № 04816/п).


[Закрыть] Ватутина вскоре появились такая запись: «В период освобождения единокровных братьев-украинцев Западной Украины из-под ига польских панов, капиталистов как начальник штаба округа показал способность, выносливость и умение руководить крупной операцией».

По возвращении в Киев Ватутин наконец-то получил долгожданный выходной. Это было воскресенье. Он взял с собой дочку Лену, и они пошли гулять по Крещатику. Такая возможность спокойно пройтись по улице у Николая Федоровича выпадала крайне редко. Навстречу шли люди, теплом светились лица. Проходя мимо пассажа, дочка увидела в витрине большую куклу, почти с неё ростом. И тут же стала просить папу её купить. Тот сначала отказывался, говоря дочке, что она уже большая, ей нужны книжки, а не куклы. Но потом сдался с условием – она сама понесет куклу домой. Оказалось, что нести куклу было тяжело, и Ватутину пришлось одной рукой держать руку дочери, а в другой нести громадную куклу в ярко-красном платье, с белыми волосами. Офицеры и солдаты при встрече с начальником штаба округа отдавали ему честь, понимающе улыбались, а Ватутин впервые в жизни смущался при встрече с подчиненными.

Спустя годы Елена Николаевна, дочь Ватутина, рассказала ещё одну историю, которая также служит лишним доказательством большой занятости её отца в предвоенные годы. В Советском парке[24]24
  Советским (укр. Радяньским) парк назывался с 1919 по 1993 год, до и после этого он именовался (и именуется сегодня) Мариинским.


[Закрыть], где они летом в редкие часы гуляли всей семьёй, зимой устроили каток. Лена быстро научилась кататься на «снегурках», а папа все не мог выбрать время, чтобы посмотреть, как она катается. Все дни – и в будни, и в праздники – он находился в штабе или в войсках, а возвращался домой поздно ночью. И тогда Лена решила не ложиться спать до приезда папы, чтобы все-таки показать ему, как она катается. И дождалась. Только в первом часу ночи Николай Федорович вышел с ней в парк. Светила луна, белел снег, и Лена, радостная, возбужденная, оглядываясь на папу, скользила по затихшей аллее...

Четырнадцатого ноября 1939 года в Киеве состоялись военный парад частей гарнизона и демонстрация трудящихся в честь воссоединения Западной Украины и Украинской ССР. В этот день его центральные улицы, заполненные празднично одетыми людьми, напоминали бурное весеннее половодье. Крещатик был весь запружен войсками. На осеннем солнце ярко горел кумач флагов и транспарантов, повсюду играла музыка, звучали песни. Но жизнь уже диктовала новые задачи. Войска Украинского фронта, реорганизованного обратно в Киевский особый военный округ, перенацеливались на выполнение большого комплекса различных мероприятий. К числу первоочередных относились – передислокация частей и соединений, разработка плана прикрытия государственной границы, оборудование театра военных действий...

На повестку дня также встали вопросы приведения в порядок казарм, автопарков, конюшен, стрельбищ, учебных полей, создания предполья, строительства новых аэродромов и укрепрайонов. Нужно было обобщить полученный в ходе кампании опыт, извлечь уроки и устранить выявленные недостатки, провести занятия и учения по отработке задач управления войсками в сложных условиях современного боя.

Ватутин, как и раньше, работал по 12—14 часов. Регулярно бывал в войсках, где проводил совещания с командирами и начальниками штабов частей и соединений, намечал с ними будущие рубежи обороны, расположение УРов. Государственная граница хотя и была отодвинута на запад на сотни километров, но теперь это была советско-германская граница и на ней стояла сильная немецкая армия. Генералы вермахта уже жадно рассматривали в цейсовские бинокли живописные пейзажи карпатских гор. Еще совсем недавно, в дни освободительного похода в Западную Украину, Николаю Федоровичу несколько раз довелось встречаться с представителями вермахта, и почему-то после этих встреч, внешне дружеских, в душе надолго поселилось предчувствие того, что именно с этими офицерами и генералами ему скоро придётся воевать.

В последний день ноября 1939 года началась советско-финская война, в Финляндии больше известная как Талвисота (Talvisota) — «зимняя война». По долгу службы Ватутин был в курсе обстановки на границе с Финляндией. Эта тема не раз обсуждалась и в кабинете Тимошенко, который являлся членом Главного Военного совета РККА и располагал полной информацией о грядущих событиях. Дело в том, что стало очевидным создание военно-политического союза Германии и Финляндии. Такое сближение не могло не вызывать обоснованной тревоги советского руководства, поскольку граница между Финляндией и Советским Союзом проходила всего лишь в 32 километрах от Ленинграда. В случае внезапного нападения на СССР, а немцы во все времена крайне эффективно использовали фактор внезапности, гусеницы их танков уже через пару часов могли грохотать по мостовым ленинградских улиц. Открытым оставался вход в Финский залив. Не был защищен и единственный на севере незамерзающий порт Советского Союза Мурманск, так как прикрывающие его полуострова Рыбачий и Средний частично принадлежали Финляндии.

Поэтому границу надо было отодвигать. Советское правительство рассматривало два варианта решения проблемы обеспечения обороны северо-запада: дипломатический и военный. Однако переговоры не принесли желаемых результатов. Финская сторона отказалась от обмена части Карелии на Карельский перешеек и территории близ Ленинграда. В ответ советская делегация резко заявила, что «теперь будет предоставлено слово солдатам».

И вот этот час наступил – боевые действия развернулись более чем на 1500-километровом фронте. Изначально переброски значительного количества войск из состава Киевского особого военного округа, находившегося за тысячу с лишним километров, в этой войне не планировалось. Две-три дивизии, несколько полков... Высшее командование РККА в лице наркома обороны СССР Маршала Советского Союза К. Е. Ворошилова и его ближайших помощников было уверено, что войска Ленинградского военного округа самостоятельно с боевой задачей справятся. Назывался даже крайний срок завершения наступательной операции – три недели. Ведь справились же войска Киевского и Белорусского округов, освободив Западную Украину и Западную Белоруссию в рекордно короткие сроки! Не разделял такого оптимизма только начальник Генерального штаба РККА командарм 1-го ранга Б. М. Шапошников. Однако предложенный им план проведения прикрытия границы при возникновении конфликта не нашёл поддержки у Главного Военного совета. Действовали войска по новому варианту плана, разработка которого велась под руководством командующего войсками Ленинградского военного округа командарма 2-го ранга К. А. Мерецкова.

К сожалению, война затянулась на четыре месяца. Сразу же после её начала стало ясно, что войска Ленинградского военного округа оказались не готовы к проведению масштабной наступательной операции. Брошенная на прорыв линии Маннергейма 7-я армия в составе 19-го и 50-го корпусов остановилась, встретив упорное сопротивление финнов. Как выяснилось, наши войска, особенно командиры, плохо знают организацию, вооружение и тактические приёмы противника, не подготовлены к ведению боевых действий в условиях лесисто-болотистой местности, снежной зимы и сильных морозов. Также выявились серьёзные просчёты в планировании военной операции, в организации управления войсками, их оперативном и тактическом взаимодействии. За месяц тяжёлых боёв 7-я армия, неся огромные потери, смогла пройти лишь зону заграждений и только подойти к линии Маннергейма. Попытки прорвать её с ходу оказались тщетными. Это в песне легко пелось: «И на вражьей земле мы врага разгромим / Малой кровью, могучим ударом!» В реальной жизни удар получился слабым, а кровь пролилась большая. Более успешно проходили боевые действия на других участках фронта – в Карелии и под Мурманском, но и там победы советских частей достигались ценой больших потерь. В результате командование вынуждено было приостановить бессмысленное наступление.

Тогда же Генштаб РККА поручил командованию ряда военных округов, в том числе и Киевского, в срочном порядке направить в районы боевых действий дополнительные части и соединения. Из состава Киевского особого военного округа было выделено 8 дивизий, 3 танковых полка, 3 артиллерийских полка РГК, 2 зенитных дивизиона, 9 отдельных артиллерийских батарей, десантная бригада, 2 лыжных батальона и другие части. Все организационные и прочие вопросы пришлось решать Ватутину и его штабу. Характерно, что преодолевать серьезные трудности никому не пришлось. Справиться с задачами помог опыт, приобретенный в ходе подготовки освободительного похода на Западную Украину.

В дальнейшем части и соединения, отправленные на Карельский перешеек, проявили себя с лучшей стороны.

Особенно отличилась 7-я Черниговская стрелковая дивизия, в которой десятью годами ранее служил Ватутин. Во время прорыва линии Маннергейма дивизии была поставлена задача выйти в тыл Хотиненскому узлу обороны и во взаимодействии с другими частями уничтожить этот важный укрепленный район. Наступление советских войск противник встретил яростным огнём из всех видов оружия. В результате решительной атаки бойцы сломили сопротивление врага и полностью овладели Хотиненским узлом. В последующем дивизия участвовала в штурме Выборга. За образцовое выполнение задания командования в борьбе с белофиннами и проявленные при этом доблесть и мужество Указом Президиума Верховного Совета СССР соединение было награждено орденом Красного Знамени. Этого же ордена удостоились 137-й гаубичный и 320-й пушечный артиллерийские полки РГК.

Киевский особый военный округ усилил группировку и своими кадрами. Когда 7 января 1940 года был создан Северо-Западный фронт, его командующим назначили командарма 1-го ранга С. К. Тимошенко, а штаб фронта возглавил заместитель начальника Генерального штаба командарм 2-го ранга И. В. Смородинов, тоже выходец из КОВО. На период отсутствия Тимошенко его обязанности исполняли его заместитель комкор В. Ф. Герасименко, а также некоторое время и Ватутин.

Прибыв на Карельский перешеек, Тимошенко существенно перестроил работу по подготовке прорыва линии Маннергейма и дальнейшего наступления вглубь территории противника. По решению нового командующего были сформированы стрелково-пулеметные бригады, лыжные батальоны, аэросанные и конно-санные роты. Во всех частях создали штурмовые отряды, а в подразделениях группы. Значительно были усилены артиллерийские и авиационные части. Многое было сделано и для тылового обеспечения войск. Бойцы и командиры получили теплое белье, валенки, полушубки, телогрейки, а взамен буденовок – шапки-ушанки. Перед тем как возобновить наступление, войска в течение месяца усиленно к этому готовились. Надо отдать должное Тимошенко, который взял на вооружение испытанный и проверенный опыт великого русского полководца А. В. Суворова. Как известно, Суворов, прежде чем идти на штурм турецкой крепости Измаил, велел соорудить валы и стены, подобные измаильским. После этого солдаты в течение шести дней усердно отрабатывали штурм, без устали кололи и рубили установленные на укреплениях соломенные чучела противника.

Аналогично поступил и Тимошенко. По его приказу в ближнем тылу были оборудованы полевые макеты вражеских укреплений, похожие на линию Маннергейма. Весь январь пехотинцы и сапёры, артиллеристы и танкисты днём и ночью «репетировали» выполнение предстоящих боевых задач. 11 февраля 1940 года фронт перешёл в решительное наступление, и уже к 1 марта считавшаяся неприступной оборонительная линия Маннергейма была прорвана. Дальнейшее сопротивление стало бесполезно – Финляндия запросила мира. Вскоре был подписан договор практически на тех же условиях, которые предлагали советские дипломаты еще до начала боевых действий.

Финская кампания стала для Тимошенко звёздным часом. За «образцовое выполнение заданий командования и проявленные при этом отвагу и геройство» 21 марта 1940 года Семён Константинович был удостоен звания Героя Советского Союза. К руководству Киевским особым военным округом он уже не вернулся, хотя после завершения военной кампании и прилетал на Украину, встречался с комсоставом штаба округа, в том числе и с Николаем Федоровичем. Тимошенко остался в Северной столице, возглавив Ленинградский военный округ. Правда, ненадолго. Спустя полтора месяца, 7 мая, его назначили народным комиссаром обороны СССР. В тот же день ему было присвоено и звание Маршала Советского Союза.

После завершения советско-финской войны состоялся мартовский пленум ЦК партии, на котором были рассмотрены её итоги. Они оказались неутешительными. В постановлении Политбюро ЦК ВКП(б) отмечалось, что «война с Финляндией в 1939—1940 гг. вскрыла большое неблагополучие и отсталость в руководстве НКО. В Красной Армии отсутствовали минометы и автоматы, не было правильного учёта самолетов и танков, не оказалось зимней одежды для войск. Войска не имели продовольственных концентратов. Вскрылась запущенность в работе таких важных управлений НКО, как Главное артиллерийское управление, Управление боевой подготовки, Управление ВВС, низкий уровень организации дела в военных учебных заведениях и другое. Всё это отразилось на затяжке войны и привело к излишним жертвам».

В свете решений мартовского пленума ЦК в апреле 1940 года в Кремле прошло расширенное заседание Главного Военного совета РККА. В его работе приняли участие члены Политбюро ЦК ВКП(б), руководители Наркомата обороны, командующие войсками, члены военных советов, начальники штабов округов и армий... На заседание были приглашены командиры корпусов и дивизий, участвовавших в советско-финской войне, руководители высших военно-учебных заведений. Тщательный разбор, проведенный на заседании Главного Военного совета, позволил определить первоочередные задачи для армии и флота, которые включали в себя устранение выявленных недостатков, коренную перестройку принципов организации боевой подготовки войск и штабов. В изданном 16 мая народным комиссаром обороны СССР приказе № 120 «О боевой и политической подготовке войск на летний период 1940 г.» обращалось особое внимание командования приграничных военных округов на отработку вопросов боевого применения механизированных корпусов новой организации на учениях и маневрах, которые давали возможность командному составу частей и соединений глубже осмысливать характер современного боя и операции и выявлять наиболее эффективные способы использования бронетанковой техники в сложных условиях ведения боевых действий.

В Киевском особом военном округе боевая учёба никогда не прекращалась, но теперь, с учетом опыта советско-финской войны и начавшейся Второй мировой, она стала проводиться ещё интенсивнее, по принципу «делать всё так, как на войне». Командирам всех степеней и штабам была поставлена задача учить войска действиям в сложных условиях боя, сопряженным с длительным физическим напряжением. Рекомендовалось 30% учебного времени по тактической подготовке использовать для проведения занятий ночью. Максимально уплотнили учебный день. В пехоте он составлял 12 часов, в механизированных частях – 10, в артиллерии и кавалерии – 9 часов. В выходные дни в обязательном порядке для учебных целей отводилось ещё два часа.

В те теплые весенние дни последнего предвоенного года эмку[25]25
  Легковой автомобиль ГАЗ М-1.


[Закрыть] комкора Ватутина можно было видеть в ближних и дальних гарнизонах округа – в Белой церкви и Виннице, Житомире и Проскурове... Находясь в войсках, Николай Федорович требовал от командиров и начальников учить личный состав тому, что действительно требуется на войне.

Как свидетельствуют документы истории Киевского особого военного округа, так это и было. Стрелковые части обучались умению наступать за огневым валом артиллерии, атаковать при поддержке танков и авиации. На каждом тактическом учении уделялось большое внимание подготовке бойцов к ведению борьбы с танками противника. Артиллеристы и танкисты, осваивая новую технику, учились совместным действиям с пехотой. Связисты отрабатывали способы обеспечения надежной связи в различных видах боя. Саперы осваивали инженерные средства, их боевое применение, тренировались в переправе войск через водные преграды. Авиаторы обучались действиям в ночных и сложных метеорологических условиях, выполняли огневые и тактические задачи, практически решали вопросы взаимодействия с наземными войсками. По оперативно-тактической подготовке отрабатывались организация и ведение наступательных операций и боев с прорывом укрепленных полос, форсированием водных преград и преодолением полос заграждения. Изучались вопросы оборонительного боя, высадки крупных авиадесантов, ввода танковых войск в прорыв и их действий в оперативной глубине.

В июне 1940 года в жизни Ватутина произошло знаменательное событие. В соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР «Об установлении воинских званий высшего командного состава Красной Армии» от 7 мая 1940 года ему, в числе других военачальников, «имевших большие знания и опыт и показавших на деле преданность социалистической Родине», было присвоено воинское звание генерал-лейтенант. Для человека военного очередная звезда на погонах или в петлицах – это, прежде всего, признание его заслуг перед Родиной. А удостоенный генеральских звёзд офицер испытывает особое чувство радости и гордости, поскольку это звание причисляет его к разряду людей, наделенных высочайшей властью и окружённых уважением и почётом в армии и народе. Человек, ставший генералом, старается словом и делом, каждым своим поступком соответствовать высокому званию, памятуя о том, что они, эти звезды, ко многому обязывают. Ватутин, получив весть о присвоении ему генеральского звания, тоже пережил эти незабываемые и счастливые минуты. Гордость и радость переполняли его сердце. И, безусловно, хотелось ещё больше отдавать себя службе. Как говорится, без остатка.

В первых числах июня того же года новым командующим Киевским особым военным округом был назначен герой Халхин-Гола, генерал армии Георгий Константинович Жуков, с которым Ватутин прежде не был знаком. Если когда-то и встречались, то, возможно, только на совещаниях при большом стечении народа. И хотя служба Николая Федоровича под началом будущего маршала Победы продолжалась меньше двух месяцев, но даже за этот короткий промежуток времени между двумя военачальниками сложились хорошие отношения, позднее перешедшие в настоящую мужскую дружбу.

Суровый по натуре, командир до мозга костей, Жуков сразу признал в этом невысоком, крепко сбитом, со спокойным и вдумчивым взглядом генерал-лейтенанте настоящего профессионала. Ему импонировали глубокие военные знания Ватутина, его широкий диапазон мышления и большое трудолюбие. Да и Ватутин увидел в Жукове не только строгого и волевого военачальника, но военачальника профессионально подготовленного, мыслящего, умеющего управлять войсками, ясно и конкретно ставить задачи.

Когда несколько лет спустя, в разгар Великой Отечественной войны, Сталин спросил Ватутина, кого из командующих фронтами он считает настоящим полководцем, Николай Федорович без всяких раздумий ответил:

– Жукова, товарищ Сталин. Это не только блестящий военный мыслитель, практик, но и огромный природный талант. Такие военачальники рождаются раз в сто лет...

С приходом Жукова жизнь округа ещё больше оживилась. Связано это было с подготовкой войск КОВО к очередному освободительному походу – в Северную Буковину и Бессарабию. С незапамятных времен эти территории находились «под защищеньем» России, что было закреплено соответствующим договором. Однако в 1918 году королевская Румыния, воспользовавшись тем, что Советская Россия находилась в пучине Гражданской войны, была со всех сторон окружена войсками Антанты, присоединила Бессарабию к себе. Между тем Советский Союз никогда не мирился с насильственным присоединением этих земель к Румынии и неоднократно поднимал вопрос о возвращении их законному владельцу. К сожалению, переговоры положительных результатов не дали. Правящие круги Румынии оставались глухи к советским предложениям и вели линию на сближение с гитлеровской Германией.

Девятого июня 1940 года Жукову позвонил нарком обороны Тимошенко и передал решение правительства о создании Южного фронта для освобождения Северной Буковины и Бессарабии из-под румынской оккупации. Также Тимошенко сказал, что Жукову поручено командовать фронтом, а Ватутин возглавит штаб. Все необходимые приказы на этот счёт скоро поступят.

После разговора с Тимошенко Жуков сразу же вызвал к себе Ватутина. Введя его в курс дела, Жуков продолжил:

– Для вас, Николай Федорович, эта задача не новая. Нарком дал высокую оценку вашей работе при подготовке и проведении освободительного похода в Западную Украину. Полагаю, что и сейчас справитесь. Из Одесского военного округа нам передают 9-ю армию, временно командовать которой будет сам командующий округом генерал-лейтенант Болдин. А какие части мы включим в состав фронта из нашего округа?

– Считаю, что нужно задействовать 12-ю армию генерал-майора Парусинова и 5-ю армию генерал-лейтенанта Герасименко, – ответил Ватутин. – Обе армии боеспособны для выполнения такой задачи.

Жуков согласился с предложением Ватутина, поручил ему незамедлительно приступить к планированию операции, подготовке необходимых приказов и распоряжений, решению организационных вопросов.

Пока шла эта работа, советские дипломаты продолжали вести переговоры с румынской стороной о возвращении мирным путём Северной Буковины и Бессарабии в состав Советского Союза. 26 июня советское правительство предъявило Румынии требование вернуть Бессарабию и Северную Буковину. Румынское правительство, не решаясь идти на открытый конфликт с СССР, согласилось с этим и одновременно приняло решение о выводе своих войск.

Ранним утром 28 июня начался очередной освободительный поход Красной армии. К 16 часам того же дня советские войска заняли города Кишинёв, Черновцы, Бендеры, Аккерман[26]26
  Город Аккерман, после того как был оккупирован Румынией в 1918 году, получил румынское название Четатя-Албэ. После присоединения к СССР в 1940 году он получил старое название, а в 1941 году переименован в Белгород-Днестровский; ныне районный центр Одесской области Украины.


[Закрыть], Болград... К 30 июня войска фронта, как и предусматривалось планом, разработанным Ватутиным, вышли к реке Прут. Румынская армия имела приказ отходить организованно. Однако всё проходило с точностью да наоборот. Вот как об этом впоследствии рассказывал в «Воспоминаниях и размышлениях» Жуков:

«Вспоминается один эпизод, на мой взгляд, характеризующий состояние и боеспособность тогдашней королевской румынской армии.

Чтобы избежать нежелательных инцидентов при отводе румынских войск, стороны договорились о следующем: Румыния будет отводить свои войска на 20 километров в сутки, а Красная Армия соответственно продвигаться вперед на освобождаемую территорию также по 20 километров в сутки. При этом Румыния обязывались оставить в неприкосновенности железнодорожный транспорт, оборудование заводов, материальные запасы.

Однако нами было установлено, что румынское правительство и командование, не выполнив обязательств, начали спешно вывозить в Румынию с освобождаемой территории все, что можно было вывезти.

Чтобы пресечь эти нарушения договорных условий, мы решили выбросить две воздушно-десантные бригады на реку Прут и захватить все мосты через реку. Двум танковым бригадам была поставлена задача: обогнать отходящие колонны румынских войск и выйти к реке Прут.

Совершив стремительный марш-бросок (около 200 километров), наши танковые части появились в районах высадки десантов одновременно с их приземлением. Среди румынских частей, местных властей, всех тех, кто стремился скорее удрать в Румынию, поднялась паника. Офицеры, оставив свои части и штабное имущество, также удирали через реку. Короче говоря, королевские войска предстали перед советскими войсками в крайне плачевном состоянии и продемонстрировали полное отсутствие боеспособности.

На второй день этих событий я был вызван И. В. Сталиным по ВЧ. И. В. Сталин спросил:

– Что у вас происходит? Посол Румынии обратился с жалобой на то, что советское командование, нарушив заключенный договор, выбросило воздушный десант на реку Прут, отрезав все пути отхода. Будто бы вы высадили с самолетов танковые части и разогнали румынские войска.

– Разведкой было установлено грубое нарушение договора со стороны Румынии, – ответил я. – Вопреки договоренности из Бессарабии и Северной Буковины вывозится железнодорожный транспорт и заводское оборудование. Поэтому я приказал выбросить две воздушно-десантные бригады с целью перехвата всех железнодорожных путей через Прут, а им в помощь послал две танковые бригады, которые подошли в назначенные районы одновременно с приземлением десантников.

– А какие же танки вы высадили с самолетов на реке Прут? – спросил И. В. Сталин.

– Никаких танков по воздуху мы не перебрасывали, – ответил я. – Да и перебрасывать не могли, так как не имеем еще таких самолетов. Очевидно, отходящим войскам с перепугу показалось, что танки появились с воздуха...

И. В. Сталин рассмеялся и сказал:

– Соберите брошенное оружие и приведите его в порядок. Что касается заводского оборудования и железнодорожного транспорта – берегите его. Я сейчас дам указание наркомату иностранных дел о заявлении протеста румынскому правительству.

Так мирно закончился этот эпизод».

Действительно, в те дни в румынской армии царили разброд и шатания. Многие её солдаты бросали оружие и расходились по домам. Как свидетельствуют документы истории Киевского особого военного округа, советские части подобрали около 53 тысяч винтовок, 1,5 тысячи ручных и станковых пулемётов, 258 орудий, большое количество патронов, гранат, мин и снарядов.