Текст книги "РАМ-РАМ"

Автор книги: Николай Еремеев-Высочин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 29 страниц)

5

О том, как нам освободиться, думали не мы одни. Сначала где-то поодаль пролетел вертолет. Не настолько близко, чтобы был слышан шум разрезаемого винтом воздуха, но достаточно, чтобы не сомневаться, что это вертолет. В стане разбойников тут же послышались крики, впрочем, в основном насмешливые.

– Что они говорят? – спросил я Машу. А нас после завтрака снова заперли в нашей хибаре.

– Издеваются. «Лети сюда, мы здесь!»

Потом вертолет пролетел над нами еще раз, поближе. Крики разбойников стали напряженно-деловыми.

– В лес вступили солдаты! – прислушавшись, сообщила мне Маша.

– Где? С одной стороны? Сколько их?

– Эти подробности мне не сообщили. Их действия?

Теперь Маша имела в виду народных мстителей.

– Могут они быть уверены, что нас не найдут? – спросил нас обоих я.

– Смотря сколько солдат! И, надеюсь, нас ищут не для отвода глаз.

– Скорее всего, разбойники все-таки решат переместиться, – вслух подумал я. – И возьмут нас с собой.

– И на это тоже хотелось бы надеяться! – подытожила Маша.

Теперь вертолет летал кругами. Массив, судя по всему, был большой – шум винта становился отчетливым каждые минут десять-пятнадцать. Но улетать вертолет не спешил: перемещался медленно, зависая над подозрительными местами.

– Нам, наверное, надо приготовиться к выступлению, – сказал я.

– А мы готовы! – отозвалась Маша.

В самом деле, багажа у нас большого не было. Разве что брелок с фигуркой Шивы!

Не знаю, что выдало разбойников, только в свой следующий пролет вертолет завис прямо над нашим лагерем. Сесть на землю он не мог из-за деревьев, но, видимо, сейчас наводил на лагерь сухопутный отряд.

В стане разбойников суматоха усилилась – со всех сторон слышались крики.

– Мне кажется, нам не стоит ждать, пока за нами придут, – сказал я.

– Что ты предлагаешь?

– Часовой стоит с этой стороны, а мы выбьем противоположную стенку.

– Каким образом?

– Она на гвоздях. Я сейчас подпрыгну, зацеплюсь за ту ветку и ногами выбью ее.

Под крышей нашей хибары от ствола акации шла довольно толстая ветка. Маша прикинула. С ее ростом она ногами до стены не доставала.

– А я?

– А ты возьми пустую бутылку и встань за дверью. Первый посетитель – твой!

– Хорошо! Прямо сейчас?

– А чего тянуть? Или ты думаешь, они сами уйдут, а нас оставят здесь в хижине? И всю свою другую движимую добычу бросят?

– Вряд ли!

– Тогда вперед?

– Вперед!

Я подпрыгнул и уцепился обеими руками за ветку под потолком. Это была даже не ветка, а ствол молодой акации толщиной с руку. Я раскачался и ногами ударил в фанерную стену. Раздался характерный скрипучий звук выходящих из древесины гвоздей, и стенка подалась. В расширившуюся щель под потолком хлынул свет. Я снова качнулся назад, готовя следующий удар, но отошедшая стенка теперь была слишком далеко от моих ног.

– Черт! Отойди в сторонку и приготовься! – крикнул я Маше.

Снаружи мои действия заметили, и теперь часовой с недовольными криками стучал кулаком в дверь.

Я качнулся назад как можно дальше, накапливая инерционную силу, полетел вперед и в конце движения отпустил ветку, всей своей тяжестью врезаясь в лист фанеры. Он не устоял.

Когда приходится падать, всегда боишься сломать ногу или удариться копчиком. На этот раз обошлось! Я приземлился в какой-то куст и только ободрал себе руки о сучья.

Подбежав, Маша протянула мне руку и рывком подняла с земли. Сильная спортсменка попалась! Сзади нас мельтешили среди зелени лесные братья, но шум от вертолета стоял такой, что услышать, как отлетела стенка, они не могли. А часовому надо было еще оббежать хибару, чтобы понять, что же произошло! Мы юркнули в заросли и побежали изо всех сил.

Впервые мы остановились, чтобы перевести дух, минут через пятнадцать. Шум вертолета оставался отчетливым: он делал небольшие круги над лагерем. Небо над нами было затянуто зеленью акаций, так что заметить с воздуха нас по-прежнему было невозможно. Погони за собой мы не слышали из-за грохота винта, но и не видели, хотя просветы между деревьями были довольно большими.

– Сейчас бы ракетницу!

– В следующий раз обязательно захватим! – пообещала Маша.

Мы побежали дальше, вспугнув стайку бурундуков. Начинался подъем, и через пять минут легкие у меня свистели, как порванный кузнечный мех. Маша, которая бежала впереди, остановилась, поджидая меня. Она дышала глубоко, но ровно, только нос у нее покрылся мелкими капельками пота.

– Взять твой рюкзак? – пошутила она.

– Лучше понеси меня самого!

Впереди за деревьями виднелось буро-красное пятно.

– Там какой-то дом, – предположил я, показывая на него рукой.

– Давай поосторожнее! – сказала Маша. – Это может быть пост.

Мы пошли вперед, прячась за группами деревьев. Через пять минут стало ясно, что это был не дом. Акации вплотную примыкали к отвесной скале.

Это была даже не ската. Здесь джунгли, затянувшие все свободное пространство, волей-неволей заканчивались. Дальше шли горы: и влево, и вправо, сколько хватало глаз. А перед нами почти под прямым углом уходил в небо скалистый склон. Впрочем, обрыв был не менее крутым и в других местах.

Сзади нас, правее раздался крик птицы. Мы знали, какая это птица – так вчера переговаривались с патрулями наши похитители. Мы побежали вдоль скалы влево, но обрыв становился только выше.

– Ты сможешь забраться наверх? – спросила Маша.

– А ты?

– Я-то смогу! Проблема в тебе!

Я скалолазанием никогда не занимался. И вообще, я не люблю высоту. Не потому что она меня пугает. Как раз наоборот – она меня притягивает!

– Веревки у тебя нет? – осведомился я.

– И ее обязательно припасем в следующий раз, – заверила меня Маша. – Ты составляй пока список!

Она быстро пошла вдоль скалы, профессиональным взглядом ощупывая склон.

– Вот здесь можно попробовать!

– Замечательно!

Представьте себе стену пятиэтажного кирпичного дома – глухую, без окон. Немного кирпичей выпало, какие-то раскрошились. Так что кое-где ногу можно поставить в неболыпую ямку, кое-где на выступ сантиметров в пять, но в других местах просто не за что уцепиться. Вот такой передо мной был вид.

Справа снова раздался крик той птицы – и тут же ответ.

– Давай! Они не с пивом к нам идут! – заторопила Маша.

Ну, хоть один из нас спасется!

– Как скажешь!

Я сплел руки и подсадил Машу себе на плечи. Она оказалась неожиданно легкой, как воробышек. Пальцы ее тут же уцепились за какую-то трещинку, она подтянулась, и ее ноги – сначала одна, потом другая – слезли с моих плеч.

Я посмотрел вверх. Маша – две руки в щели, одна нога на крошечном выступе, вторая болтается в воздухе – улыбнулась мне. Не подбадривающе, с искренней радостью – она была в своей стихии!

– Запоминай, за что я цепляюсь, – сказала она. – Только не лезь за мной прямо сразу!

– Ты же в брюках, – возразил я. – И потом, мы спим в одной постели! Маша осуждающе покачала головой, но на губах у нее по-прежнему плясала улыбка.

– Дурачок! Если я сорвусь, я и тебя снесу вниз.

– Хорошо! Я сначала удостоверюсь, что вас там наверху не сносит, – пообещал я.

Что я никогда не смогу повторить Машин путь, я понял уже через несколько секунд. Это была не женщина, а плющ, который упрямо тянул свой побег вверх, цеплялся за малейшую неровность и, отталкиваясь оттуда, устремлялся дальше вверх.

До вершины скалы оставалось несколько метров, когда Маша остановилась на каком-то небольшом уступе и выпрямилась, приникая спиной к обрыву. Кричать друг другу мы боялись, и она сделала энергичный жест, призывая меня начать подъем. Но почему она остановилась перед самой вершиной? Я таким же энергичным жестом показал, чтобы она лезла дальше. Но Маша замахала рукой так, что чуть не слетела со своей ступеньки. Дожидаться, когда это произойдет, я не стал.

Вступая в новые отношения с внешним миром, нужно понять, кто ты в данный момент. Если ты – инородный, внешний предмет, тебе на этом отвесном склоне не удержаться. Я всеми силами постарался почувствовать себя частью скалы, камнем, оторвать который от родной стенки могла только огромная сила. И что с того, что этот камень медленно, но упрямо пытается подниматься вверх? Он же при этом не отрывается совсем.

Повторять все движения Маши, даже если я бы их и запомнил, было немыслимо и по другой причине. Мы были разного роста. Руки мои сами находили другие, недоступные ей возможности, только вот ноги иногда путались – в каком порядке куда наступать. Через пять минут я уже цеплялся за неглубокий, со ступню, выступ, на котором, распластавшись вдоль каменной стены, стояла Маша. Я подтянулся и лишь в последний момент чуть было не потерял равновесие. Рука моя судорожно забилась в пустоте. Ее подхватила маленькая, но крепкая ладошка. Архимед был прав – нужна не сила, а точка опоры.

Я надеялся, что на этой высоте уже будет виден вертолет, по-прежнему круживший над лагерем разбойников. Но нет! Под защитой склона деревья здесь разрослись, и листва не давала нам возможности подать сигнал бедствия.

– Ты бы лучше добралась поскорее до вершины и помахала вертолетчикам, – проворчал я.

– Не могу. Я ждала тебя – мне не хватает нескольких сантиметров, чтобы уцепиться вон за ту щель.

Мы переглянулись. Чего-то и Маша не могла сама! Но я был рад помочь – нам обоим!

– Тебя подсадить?

– Ты не сможешь – мы оба рухнем.

Я, хотя Маша утром, за завтраком, и говорила, что этого нельзя делать, посмотрел вниз. Пятиэтажный дом, я сказал? Все семь этажей!

– И как тогда?

– Ты уцепись вон за ту трещину и за этот выступ. Не тот! Вон где сейчас моя рука!

– Уцепился.

– Держись изо всех сил, а я залезу ногой тебе в карман джинсов.

– Он выдержит? Давай я просто руку тебе подставлю!

– Рука точно разожмется. А карман, может, и выдержит.

– Хорошо! Сейчас ты главная! Но только сейчас, – поправился я, не уточняя, что «потом», возможно, уже и не будет.

– Если будем падать, – продолжала Маша, – постарайся оттолкнуться от скалы и падать на деревья. Чем больше веток ты пересчитаешь, тем больше у тебя шансов выжить.

– А ты сама что, полетишь?

– Ага! В том же направлении, что и ты!

Любопытно, что в нормальном состоянии мы с Машей совсем не шутили друг с другом.

Моя напарница развернулась лицом к стене. Она ухватилась рукой за какой-то выступ, переступила правой ногой и, встав на носок, дотянулась левой до моего кармана. В джинсах, к счастью, разрез кармана не сбоку, а спереди. Я отпустил одну руку и оттопырил край кармана, чтобы было, за что зацепиться носку ее кроссовки. Впившись мне в плоть. Маша на секунду перенесла вес на эту ногу. Я говорю «на секунду», потому что она тут же выпрямилась и левой рукой ухватилась за мою голову. Мы так не договаривались, но вы бы что, стали спорить? А дальше она куда-то переступила правой ногой, снова перенесла вес, теперь встала на мою голову левой ногой, оттолкнулась и в следующий момент оказалась на вершине скалы.

Я посмотрел вверх: Маша легла на склон обрыва и теперь улыбалась мне. Нас отделяло от силы метра три.

– Хочу убедиться, что не сбросила тебя вниз, – громко прошептала она.

– А хотела? – таким же громким шепотом отозвался я.

Маша только покачала головой. По-моему, жест этот в совокупности с мимикой означал, что в принципе хотела бы – и есть за что – но не сейчас.

– Ты запомнил, как лезть?

– Очень хорошо! Слезай сюда – теперь моя очередь!

Маша засмеялась, и вдруг ее лицо исчезло. Теперь я видел только узкую полоску неба между листвой и каменным обрывом.

– Эй! Сюда! – донеслись до меня ее крики.

Услышат ее с вертолета? И понимают ли там по-русски? Я надеялся, что Маша все же сопровождает свои слова жестами сигнальщика на баке.

Я посмотрел вниз и замер.

Это был странный, исключительный момент. Лесные братья – я узнал своего похитителя в драной сиреневой майке – стояли внизу и молча разглядывали сбежавшего пленника. Я был перед ними совершенно беззащитен – прижавшись к скале в позе распятого, не смея двинуть ни рукой, ни ногой. Мой голодранец в сиреневой майке держал в руке винтовку – дедовскую, допотопную, но, похоже, в рабочем состоянии, раз один из разбойников протянул к ней руку. Но мой похититель только дернул плечом. И вправду, стрелять в меня не было никакого смысла – в меня достаточно было попасть чем угодно: яблоком, камешком! Но разбойник только зло посмотрел на меня. А может, и не зло – просто сверкнул глазами, на таком расстоянии непонятно. И лесные братья растворились под завесой растительности.

Карма? Какое счастье жить в стране, где каждый уверен, что то, что он сделает другому, неминуемо произойдет и с ним самим! Сколько бы наших казачков, или афганских моджахедов, или боснийских ополченцев – с кем еще я оказывался в подобных ситуациях? – запросто сняли бы меня одним выстрелом. Просто из озорства – и из чувства безнаказанности, что самое страшное на войне! А эти – нет! Упустили, так упустили – греха на душу брать не хотят. Благословенная земля!

Конечно же, за нашими жизнями охотились сикхи – и еще те двое в черных брюках и светлых рубашках. Но кто знает, какие у них доктринальные разногласия с основными верованиями этой замечательной страны?

Я перевел дух и понял, почему лесные братья исчезли. Шум вертолета стал отчетливее, а вскоре – едва выносимым. Машина зависла прямо надо мной.

6

Барат Сыркар потребовал от нас полного отчета за все время, которые мы прожили порознь. Потребовал, конечно, не то слово! Но он так искренне переживал за случившееся, что не удовлетворить его любопытство было бы бесчеловечно. Хотя очень скоро мы поняли, что только усугубляем его чувство вины.

– Это все из-за меня! – сокрушенно говорил наш водитель. – Я не имел права оставлять вас одних на дороге. Я несу за вас ответственность!

– Почему мы вместе не дождались той полицейской машины? – хлопая себя по бедрам, восклицал он минуту спустя.

– Надо было напасть на них в этот момент! – с гримасой боли кричал он чуть позднее. – Если бы я там был, мы бы так и сделали! Зачем я уехал один?

– А как вы могли удержаться на этой веревке? – искренне удивлялся он. – А-а, там была такая петля? И потом вас просто подняли в вертолет? А если бы вы не удержались?

– Я знаю, что мы сделаем! Если, конечно, вы захотите и дальше ехать со мной, – осторожно уточнил он, когда сознание вины достигло критической точки. – Я повезу вас в Раджастан! Там совершенно безопасно! Десять дней – и вся дорога бесплатно. Так, может быть, у вас останутся и хорошие воспоминания – и об Индии, и обо мне.

– Или нет! – прерывал он наш рассказ, следуя своей логике размышлений. – Мы сейчас поедем ко мне в деревню («ин май виллис»), и вы будете жить там в моем доме, сколько захотите! У вас будет все, что нужно, а каждое воскресенье мои родственники по очереди будут устраивать для вас праздник!

Мы с Машей успокаивали его, как могли. Потягивая масала-ти, мы сидели в тени священного дерева пипал во дворе полицейского участка Гвали-ора. Поскольку, покидая свой стан, имущество разбойники побросали, мы ждали, пока привезут последнюю партию, в которой, как мы надеялись, были и остальные вещи. Пока обнаружили только наши сумки с одеждой, как ни странно, в полной сохранности. Если эта часть добычи предназначалась бедным из ближайших деревень, мы ей готовы были бы и пожертвовать. Нас больше интересовала брезентовая сумка через плечо, в которой лежали наши паспорта, а также мой бумажник с кредитками, фотоаппарат и маленький компьютер. Хотя и без этого, в крайнем случае, можно было бы прожить. Главное – грошовая бронзовая фигурка танцующего Шивы – лежало в карманчике моих джинсов.

Зато имущество Барат Сыркара было возвращено полностью. Лесные братья успели вытащить из машины резиновые коврики под ноги и магнитолу. Мы-то знали, что она не работает, но налетчики не поленились снять ее с быстротой профессионалов. Теперь все это – и коврики, и магнитола – уже было возвращено на свои места.

Исчерпав наш рассказ, Барат Сыркар перешел к своему. И это тоже была история злоключений.

– Пока мы ехали, веревка, которой были привязаны колеса, перетерлась! Помните, мы их привязали к заднему борту грузовика? Так вот, оба отлетели! Хорошо, водитель увидел краем глаза в зеркальце, как что-то черное мелькнуло на обочине! Мы остановились. Колеса хотя и были спущенные, но попрыгали, кто куда! Да еще укатились! Короче, мы потратили минут двадцать, не меньше, пока отыскали оба.

Мы с Машей слушали его с удовольствием – у нас был, как сейчас говорят в России, отходняк. Сдвинув брови, мы изображали напряженное сочувственное внимание, которое, как мы предполагали, больше всего приличествовало повествованию о пережитых им несчастьях. Но тут Барат Сыркар не выдержал и прыснул.

– И знаете, как я продолжил путь? – наш водитель был рад снять с лица похоронное выражение, которое, как он считал, приличествовало рассказу о наших злоключениях. – Мы положили оба колеса сверху на мешки, я лег на них и руками вцепился в веревки. Так мы и доехали.

А дальше, пока приехал полицейский джип, Барат Сыркар успел рассказать нам про «тут-тук», который он нанял в ближайшей деревне, чтобы вернуться к своей машине. Про то, как на том же «тук-туке» они вернулись и подняли на ноги полицию. Про солдат, которых привезли ночью на шести грузовиках, чтобы утром с трех сторон начать прочесывание.

– С четвертой стороны это было делать бессмысленно – там скалы. Но именно этим и воспользовались умные люди, чтобы бежать, – с гордостью за своих пассажиров произнес Барат Сыркар.

Мы не стали уточнять, что это было направление, заданное сломанной стенкой нашей тюрьмы.

Тут и появился джип. Разбор содержимого занял еще пару часов. Это был захваченный штабной обоз, в котором находились самые ценные вещи. Брезентовую сумку я опознал немедленно, и так же немедленно, без протоколов или иных административных проволочек, она была мне возвращена. Удивительно, но и там все было на месте: паспорта, компьютер, кредитки, даже деньги, насколько я помнил сумму, полностью остались в бумажнике.

Сложность возникла с мобильными телефонами и с фотоаппаратом. Мобильники были свалены в одну большую сумку – их было штук пятьдесят, не меньше. Я с облегчением выбрал из кучи маленький серебристый Сименс и, включив его и выбрав телефонную книгу, убедился, что это действительно мой. А вот с американским, с Нокией, мне пришлось распрощаться – его не оказалось ни в общей куче, ни в других открытых по моей просьбе сумках. И моих, вернее, Лешкиных Касио в числе возвращенных трофеев не оказалось: видимо, этими часами кого-то тут же наградили за безупречную службу.

Бог с ними! Мне хотелось забрать фотоаппарат. Напомню, он выглядел, как обычный, но с потайным пространством на карточке, в котором оставалась еще куча не предназначенных для посторонних глаз снимков. Фотоаппаратов и видеокамер было еще больше – с сотню. Похоже, местному населению сложные электронные устройства не раздавались – или крестьяне окрестных деревень отказывались от вещей, которые они даже теоретически не могли бы приобрести. Свой маленький длинный аппаратик Сони я нашел по сумочке. Включив его, найдя в памяти фотографию Маши на фоне Тадж-Махала и предъявив свою напарницу живьем, я по кивку полицейского тут же вновь вступил во владение своим имуществом. Теперь мы могли ехать.

Мы не успели еще сесть в машину, как мой мобильный зазвенел. Приятно было снова вернуться в мир информационных технологий!

– Как я понимаю, вы уже на свободе?

Это был голос Лешки Кудинова!

– Подожди, ты откуда? – ошеломленно спросил я.

– Из Дели, – невозмутимо отвечал мой друг. – С Машей все в порядке?

– Все в порядке! Она рядом со мной.

Маша крутила головой и дергала меня за руку, требуя пояснений. Но называть Лешку по телефону мне не хотелось.

– Вы успеете сегодня добраться до Дели? – поинтересовался Лешка.

– Нам не нужно в Дели! Мы сегодня ночуем в Агре, а дальше поедем еще в одно место. Ты приезжай в Агру!

– Ну, ладно, раз так! Встречаемся в Агре.

– Тебе ехать туда часов пять на машине, – уточнил я.

– Найду, как добраться, – отмел подсказки мой независимый друг. – Значит, договорились – вечером в Агре!

– Как с тобой связаться? У тебя есть мобильный?

– У тебя есть, – отрезал Лешка. – Я тебя разыщу.

У меня к Лешке было сто вопросов, но несколько часов ничего не меняли.

– Да, самое главное, – вспомнил я. – Ты должен привезти с собой двадцать тысяч долларов!

– Что?!

Этого даже для невозмутимого Кудинова оказалось много.

– Двадцать тысяч «зеленых» наличными. Я бы сам снял с карточки, но в банкоматах выдают только рупии.

– Да, друг мой, за столько лет вы еще не утратили возможность меня удивлять! – протянул Лешка. – И где, вы считаете, я могу раздобыть их за ближайший час?

– Удивите и вы меня чем-нибудь!

– Да-а!

– Давай, до вечера!

– Да-а! Ну что ж, до вечера!

Я сунул телефон в карман. Маша по-прежнему молча требовала ответа.

– Это мой большой друг и твой большой начальник, – не стал мучить ее я. – Мы будем иметь удовольствие видеть его сегодня вечером в Агре.

– Он в Индии? – поразилась Маша.

– Не пугайся так! Я не буду ему рассказывать, что ты всю дорогу вела себя отвратительно.

Прощаясь с нами, любезный полицейский комиссар Гвалиора просил нас не устраивать из инцидента большого шума в прессе. Туристов в Индии очень любят и всегда ждут, зачем их отпугивать? Мы заверили его, что в этом вопросе наши желания полностью совпадают.