Текст книги "Как убивали Сталина"
Автор книги: Николай Добрюха
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 43 страниц)
<…> Сельвинский… заявил: «…А что мне не верят, свидетельствует тот факт, что не дают возможности на месяц за границу съездить».
О поездке за границу ставят вопрос многие (В. Иванов, Леонов, Слонимский и др.) Леонов говорит: «…За границу едут инженеры, архитектора, повара, боксёры, легкоатлеты. Писателю поехать трудно».
Т. Ст. Воевать нам придётся. Писателей надо к этому готовить. Я выдвигаю вопрос о посылке части писателей за границу – не потому, что им хочется (они как раз могут и не попасть), а для того, чтобы они лучше изучили «соседей». Для этой цели следовало бы строго отобрать человек 10–15 писателей».
Выходит, не выпускали не только М. А. Булгакова…
На лето 1935 года был намечен Международный конгресс писателей в Париже. Даже среди настоящих советских литераторов возникла обычная по такому случаю склока: кому важнее поехать?! Многое решал Горький, однако последнее слово было за Сталиным! В связи с этим примечательны следующие (явно обидные для Булгакова) строки из письма Щербакова Горькому от 15 мая 1935 года: «Шолохов попросил т. Сталина освободить его от поездки в Париж. И.В. дал согласие и предложил наметить другого кандидата. И.В. также дал согласие включить одного делегата Белорусской литературы».
Булгаков в этот список не попал. Шолохов со своим антисоветским «Тихим Доном» отказался, а автор любимой Сталиным пьесы «Дни Турбиных» даже в список не попал, хотя очень хотел… Приложил ли к этому руку Горький? Вряд ли. Потому что с Горьким в эти дни творилось что-то неладное. Недаром ставил он под вопрос свою поездку на парижский конгресс. Об этом Щербаков писал 27 мая 1935 года Сталину следующее:
«Считаю необходимым направить Вам полученное мною письмо А. М. Горького, в котором он ставит под вопрос свою поездку в Париж. Должен от себя добавить, что о такого рода настроениях, какими проникнуто письмо, – мне приходится от Горького слышать впервые».
Что в действительности происходило в это время с Горьким, полного ответа в бумагах, с которыми мне повезло работать, я не нашёл. Скорее всего – крайне плохое самочувствие стало причиной отказа ехать в Париж. Во всяком случае, прежде всего такой вывод напрашивается, если исходить из следующих слов Щербакова в письме Горькому от 31 мая 1935 года:
«Озабочен тем, что плохая весна не очень, видимо, содействовала восстановлению Ваших сил…
<…> Я позволил себе о Ваших сомнениях относительно поездки в Париж сообщить И.В.
Вам должны были сообщить ответ».
С другой стороны, согласно выводам, которые вытекают из всей имеющейся у меня информации, главной причиной отказа Горького ехать в Париж могли стать вновь нахлынувшие на него сомнения. Сомнения оттого, что идеи коммунизма, вызвавшие невиданную поддержку масс на словах, на деле в СССР продолжали осуществляться далеко не в белых перчатках. Более того – в «ежовых рукавицах». А Горький, понимая, что ему обязательно предстоит на этот счёт сказать в Париже своё веское слово, не знал, что делать…
Вот так на поверку выглядели сладкие сказки о Горьком – писателе и человеке, который утопически верил, что историю можно творить, не пролив даже слезы ребёнка. Блажен, кто верует!
Тайна смерти
Дед его (по матери) Василий Васильевич Каширин прожил 80 лет (1807–1887). Бабушка Акулина Ивановна (в девичестве Муратова) – 74 года. Могла бы и больше, если бы не сломала ногу и не сгорела на 8-й день от «антонова огня». Казалось, и внук их Алёша будет жить долго. Однако мать его Варвара Васильевна (по мужу Пешкова) скончалась в 1879 году 35 лет от роду – от чахотки, а отец Максим Савватиевич Пешков и того раньше – летом 1871-го, когда был ему всего 31 год. Ухаживал за 3-летним Алёшей, заболевшим холерой, и… заразился. Сына выходил, а сам не выжил. Вот такое неопределённое здоровье получил в наследство будущий всемирно знаменитый мастер слова, и, «заработав» по молодости чахотку, протянул с нею до 18 июня 1936 года, т. е. всего чуть более 68 лет. Да и те 68 лет жил, что называется, от кровохарканья до кровохарканья. Кстати, после смерти было объявлено, что на тот свет отправили его «врачи – вредители». Однако на этот счёт в архиве нашёл я такой документ, который (представлю его ниже) свидетельствует, что писатель вполне мог умереть и сам, и что буквально каким-то чудом (и не раз!) избежал казалось бы неминуемой смерти.
Холера, как уже сказано, убила ухаживавшего за ним отца, а его не взяла. Как «заработал» он смертельно опасную в те времена чахотку? От матери или от бродяжьей жизни? А может, подорвала здоровье молодого богатыря пуля, которую он в себя выпустил? Удалось отыскать автобиографическое описание того, как это было вечером 24 декабря 1887 года на Феодоровском бугре высокого берега реки Казанки, когда Алексей Пешков пытался убить себя… «Купив на базаре револьвер, заряжённый четырьмя патронами, – писал Горький, – я выстрелил себе в грудь, рассчитывая попасть в сердце, но только пробил лёгкое, и через месяц, очень сконфуженный, чувствуя себя донельзя глупым, снова работал в булочной… Чёрт знает, почему я решил убить себя. Трудно ответить. После попытки самоубийства моё отношение к себе сильно понизилось, я чувствовал себя ничтожным, виноватым пред кем-то, и мне было стыдно жить». Кто знает, не это ли ослабленное выстрелом лёгкое искалечило здоровье ему на всю оставшуюся жизнь?
… Не прошло и 8 месяцев, как маятник его судьбы сделал совершенно противоположный ход. В августе 1888-го декабрьское нестерпимое желание «не жить» сменилось несравнимой ни с чем «жаждой жизни». Слова из воспоминаний Горького: «Взорвалась бочка керосина. Крыша надо мною запылала. Стало нестерпимо жарко. Бросился к лестнице – густые облака дыма. Я растерялся. Задыхаясь, стоял неподвижно. Казалось, волосы на голове трещат. Кроме этого не слышал звуков. Понимал, что погиб, отяжелели ноги, было больно глазам, хотя закрыл их руками. Инстинкт жизни подсказал единственный путь спасения – я схватил в охапку тюфяк, подушку, окутал голову овчинным тулупом и… выпрыгнул в окно чердака. Очнулся на краю оврага. Я был пьяный от радости».
Вскоре смерть отступила от него снова. Странствуя, увидел, как озверевшие крестьяне истязают женщину. Хотел защитить. Куда там? Вот строки из письма, почему повезло выжить: «Меня сильно избили, вывезли из села… и бросили в кусты, в грязь, чем я и был спасён от преждевременной смерти, ибо получил «компресс». В Николаев меня привёз шарманщик, ехавший с какой-то ярмарки…»
Были ещё везения. Я отыскал в архивах и одно из последних.
…Эта смерть могла случиться в самый неподходящий момент – сразу после того, как Горький вернулся из последней эмиграции. Если бы она случилась – хуже всего пришлось бы Сталину. Во всём цивилизованном мире заговорили бы, что это специально Сталин выманил Горького – чтобы… убить(!) за ту страшную критику Октябрьской революции и её вождей, которую распространял заграницей Горький. Однако писатель и на этот раз выжил – но, можно сказать, в данном случае явно повезло обоим: и Горькому, и Сталину. А положение складывалось критическое.
29 июня 1931 года в 10 часов утра в ЦК ВКП(б) Сталину и в СНК Молотову передали бланк Санитарного Управления Кремля со срочным «Сообщением о состоянии здоровья т. М. Горького». У получивших это сообщение Сталина и Молотова сразу отлегло от сердца, потому что Начлечсанупра Кремля Металликов осторожно давал понять, что самое страшное, скорее всего, позади. В частности, он писал:
«День 28 июня прошёл спокойно, крови в мокроте было немного, но к 11 час. вечера усилилась одышка и кашель, появились симптомы ослабления сердечной деятельности…
<…> Сегодня, 29 июня, в 10 ч. утра, внешний вид и общее самочувствие хорошие…
Возможность обострения, как со стороны лёгких, так и со стороны сердца, не исключена…
<…> У постели больного всё время находится д-р Л. Г. Левин. (Тот самый Левин, с которым будет связана смерть Горького. – НАД.)
Сегодня вечером состоится консультация в составе специалистов по лёгочным и сердечным заболеваниям».
В связи с критическим состоянием писателя было категорически предписано соблюдать «абсолютный покой, запрещение каких бы то ни было деловых бесед и посещений».
Случившееся произвело такое потрясение в Кремле (как говорится, вернули из заграницы на свою голову!), что следить за лечением (чуть ли не в качестве больничной сиделки) приставили самого М. Ф. Владимирского – тогдашнего наркома здравоохранения РСФСР.
На полях кремлёвского бланка рядом с этим сообщением некто (быть может, сам Владимирский), явно переживая из-за свалившейся ответственности, подробно записывал, что происходило и что делалось, дабы спасти… наконец-то вернувшегося в «родные пенаты блудного сына Революции».
28/VI утром (12 ч. дня) т. Холачов (или Калачов – неразборчиво, – НАД.) уведомил о сердеч. припадке у Горького: узнал об этом Ворошилов и сообщил Холачову, последний тогда позвонил Левину.
В 6 час. вечера я был у Горького вместе с Холач(овым) и Левиным, а утром вызвал из Ленингр. Горюнова.
Горький был вне постели и Левин не настаивал на постельном покое.
29.12 ч. был Горюнов условились о консультации. Горюнов настаивал, что в интересах больного консультацию назначить не вечером 29-го, а утром 30-го.
Металликов, ради того, чтобы сложить ответственность, советовал на 6 ч. – 7 час. вечера».
Пункт, в котором говорилось, что лечащий врач «Левин не настаивал на постельном покое» на тот день главного больного Советского Союза, через 7 лет дорого обошёлся всей медицинской свите, а самому Левину стоил жизни.
Дело в том, что 18 июня 1936 года Горький несмотря на то, что долго и очень тяжело болел, тем не менее достаточно неожиданно скончался. Левин, – как об этом говорил потом (в марте 1938 года) на судебном процессе по Делу «антисоветского право-троцкистского блока» прокурор А. Я. Вышинский, – опрометчиво опубликовал в газетах излишне откровенный некролог «Последние дни Алексея Максимовича Горького». Некоторые медицинские подробности этого некролога вызвали подозрение у компетентных органов. Назначили следствие. Пошли экспертизы. В итоге пришли к выводу, что эта смерть на совести наркома НКВД Г. Ягоды и его «правой руки» доктора Левина. А началось всё из-за женщины – жены сына Горького Максима Пешкова. Она была любовницей Ягоды. Муж, естественно, ограничивал её свободу. Из-за чего любовные утехи неоднажды срывались. Это приводило кровавого наркома в такое бешенство, что он решил устранить Пешкова, как лишнюю преграду для своих сладострастных наслаждений. Позже, на суде, Ягода, пояснив, почему «мотивы убийства носят сугубо личный характер», скажет: «Я признаю себя виновным в заболевании Максима Пешкова».
Дальше настала очередь самого Горького, который оказался для Ягоды ещё большей преградой… К тому же, будучи участником «право-троцкистского блока», Ягода признался, что руководимый Троцким и его союзниками блок видел «в лице Горького опасную фигуру. Горький – непоколебимый сторонник сталинского руководства, и, несомненно, в случае реализации заговора, поднимет голос протеста против нас, заговорщиков».
Проще говоря, Ягода и в личном, и в общественном отношении был заинтересован «убрать Горького». Доктор Левин, подобранный не без участия НКВД в качестве домашнего врача писателя, являлся для Ягоды сообщником по карьерным планам. (Это – если верить показаниям разоблачённого и до сих пор нереабилитированного наркома.)
Согласно следствию Ягодой и его людьми было решено: «Подготовить такую обстановку, при которой бы слабый и расшатанный организм заболел, а потом выработать такие методы лечения или… подсунуть ослабленному организму какую-либо инфекцию, не бороться с болезнью, помогать не больному, а инфекции, и, таким образом, свести больного в могилу…»
Назначенная экспертиза пришла к единодушному заключению: «…меры, принятые убийцами в отношении умерщвления A. M. Горького, были строго продуманными и имели своим результатом смерть…»
Выступая на суде, прокурор Вышинский рассказывал, какие вопросы задавались экспертизе по делу об умерщвлении Горького:
«Возможно ли допустить, чтобы врачи достаточной квалификации могли применить такой неправильный метод лечения без умысла?
Последовал ответ: «Этого допустить нельзя».
«Допустимо ли вообще длительное, одновременное применение больших доз сердечных средств внутривенно, подкожно и внутрь, именно – дигиталиса, дигалена (препараты наперстянки), строфантина и строфанта, а в частности, у тяжелобольного А. М. Горького, 68 лет, страдавшего вышеуказанным поражением внутренних органов?
Ответ экспертизы: «Абсолютно недопустимо».
«Можно ли на основании совокупности этих данных считать установленным, что метод лечения А. М. Горького был заведомо вредительским?
Ответ экспертизы: «Да. Безусловно можно считать установленным».
Основательно сославшись на то, что «обвинение здесь подтверждается целиком и полностью авторитетнейшей медицинской экспертизой, тщательно разобравшей все те материалы, которые были в её распоряжении, – Вышинский, как бы между прочим, заметил, – признания обвиняемых, разумеется, мы также не можем никак сбрасывать со счёта».
И вот тут прокурор вспомнил медицинские подробности из некролога доктора Левина:
«Если эту статью сейчас рассматривать в связи с медицинской экспертизой, то она будет представлять некоторый значительный, по моему мнению, интерес для оценки роли в этом убийстве Левина.
Во-первых, здесь вскрывается та самая механика умерщвления Алексея Максимовича, которая теперь вскрыта полностью. Это – механика, которая была раньше всего направлена на терапевтическую подготовку убийства Алексея Максимовича.
Левин в этом некрологе писал:
– За десять лет моего врачебного наблюдения за Алексеем Максимовичем это было шестое заболевание гриппом. Каждый раз грипп неизменно осложнялся бронхитом и катаральным воспалением лёгких.
Значит, Левин уже знал хорошо, в каком направлении можно искать осложнений в этой борьбе Алексея Максимовича Горького с болезнью.
– <…> Когда меня в хорошие, спокойные периоды жизни Алексея Максимовича спрашивали о состоянии его здоровья, я всегда отвечал: – Относительно благополучно, но до первого гриппа. <…>
Я по опыту знал, как тяжело протекает у Алексея Максимовича грипп, как быстро он поражает место наименьшего сопротивления его организма – лёгкие – и как это страшно при его изменённых старым туберкулёзным процессом лёгких и его больном сердце. <…> Горький был из тех людей, которые доживают до 100 лет, и он, несомненно, дожил бы до 100 лет, если бы не злой туберкулёз.
Убийца выбалтывает тайну убийства», – заключает Вышинский.
При всём пафосе этой обвинительной речи в адрес врачей явных доказательств именно преднамеренности их вредительских действий всё-таки не хватает. Скорее, можно говорить о потрясающей и неистребимой безответственности медиков, процветающей по сей день не только у нас, но даже и в такой благополучной и дисциплинированной стране, как Германия. Об этом с ужасом рассказывал мне чудом выживший там после тяжелейшей операции Иосиф Кобзон. Подробно этот факт описывается в моей книге о нём «Как перед Богом».
Что же касается вины кровавого любовника по имени Генрих Ягода, то тут, как говорится, разговор особый.
…Горький всю жизнь играл со смертью. Не лучшим образом относился он к своему когда-то действительно могучему здоровью. И тот очевидный факт лета 1931 года, когда он находился на пороге смерти – свидетельствует, что его силы были уже на исходе. Поэтому оказалось достаточно случайного гриппа, чтобы жизнь… вдруг кончилась.
Здоровье его в 1934–1936 годах было уже настолько ненадёжным, что без курортных процедур он почти не жил, о чём говорят почтовые послания тех лет.
Начинал он свой писательский путь, можно сказать, с лечения от кровохарканья в Крыму в 1897 году. И заканчивал его там же и тем же. Об этом свидетельствует хотя бы телеграмма секретаря Правления СП СССР А. С. Щербакова: 17 февраля 1936 года в 21 час 30 минут из Минска – в Крым, Байдары, Тессели, Горькому…
Несмотря на невыносимо тяжёлое состояние, продолжая безостановочно харкать кровью, Горький всё это время упрямо пытался, что называется, довести до ума трагическую книгу «Жизнь Клима Самгина». Однако в этом переполненном вопросами деле так и не суждено было ему поставить точку, потому как не видел он в нём ни конца, ни краю…
Глава 6
Правда о коллективизации глазами американской разведки
По агентурным данным США
Американские интересы в России
В этом, обнаруженном в дебрях архивов, секретном докладе американской разведки все сохранено так, как оно было представлено руководству США. Форма изложения и пояснений соответствует тому уровню подготовки и понимания, который имели агенты, специально направленные в СССР, чтобы изучить последствия сельскохозяйственных преобразований, вошедших в историю как «процесс коллективизации».
Бросается в глаза главный вывод: для американских специалистов возможности и достижения коллективизации оказываются настолько неоспоримыми и убедительными, что они находят нужным безотлагательно и основательно поставить перед своими министрами вопрос о необходимости уже в ближайшие годы быть готовыми к появлению в лице СССР экономического конкурента США в области сельского хозяйства!!!
Американцы настолько поражены российскими успехами начала 30-х годов, что в принципиальном отношении они безоговорочно оправдывают политику советских экономических преобразований и – особенно процесс коллективизации, которая, по их мнению, позволила СССР сделать безусловный сельскохозяйственный скачок по сравнению с дореволюционной Русью. И это притом, что американцы не только были наслышаны, но и были свидетелями тех многих бедствий, которыми не могла не сопровождаться сплошная коллективизация сельского хозяйства.
В связи с этим американцы (как особо примечательный факт!) неоднократно подчеркивали, что в Советской России от них не только не скрывали ничего из того, что они хотели увидеть из общественной и личной жизни в СССР, но и вопреки всем предупреждениям посольства США за ними даже не пытались шпионить. Первое, конечно, так. Но что касается второго… Они явно заблуждались насчет возможностей и способностей ЧК. Иначе бы мы не читали сейчас этот их конфиденциальный доклад!
И наконец – нельзя не обратить внимания на то, что, согласно агентурным данным США, дореволюционная Россия (вопреки утверждениям многих нынешних ученых-выскочек) не могла кормить хлебом весь мир… по той простой причине, что ее мелкие разрозненные крестьянские хозяйства (каждое на свой страх и риск) производили неоднородные, а значит нетоварные сорта пшеницы. Признанную же в мировой торговле ценность представляли и представляют только огромные массы зерна одного сорта и высокого качества, но никак не беспорядочные смеси пусть даже самых лучших сортов! Именно на это больше всего обращают внимание своего руководства американские разведчики.
Благодаря сплошной коллективизации возможности экспорта зерна (по оценкам американской разведки) в сравнении с царской Россией несоизмеримо выросли, потому что переход в общегосударственном масштабе от мелкой чересполосицы крестьянских хозяйств, дававших около половины урожая, к крупноземельным формам земледелия позволил собирать несравнимо больше односортного (а значит – товарного!) зерна без примесей других семян, которые при чересполосице неизбежно попадают на данное «поле» в ходе сева на соседних участках.
Кстати, если бы дореволюционная Россия даже постоянно экспортировала по 10 млн. тонн зерна, как это было в лучший 1913-й год, то и в таком случае (исходя из потребности минимум 285 кг зерновых на человека) русским хлебом можно было прокормить максимум 35 миллионов или примерно 2 % населения планеты, которое приближалось тогда к 2 миллиардам.
К сожалению, объемы экспорта зерна до революции называются настолько разные, что невозможно вывести даже приблизительные реальные средние цифры. Часто у одного и того же автора данные разнятся до неприличия. Подобными нестыковками «славится» и, например, В. М. Симчера в своей книге «Развитие экономики России за 100 лет».
Согласно царской статистике, экспорт зерна продолжался даже в 1911 году, когда от разразившегося голода страдали около 30 миллионов или 20 % подданных Российской империи. Продолжался экспорт и в 1891–1892 гг., несмотря на то, что голод не только охватил 40 миллионов, но и свел в могилу (по официальным цифрам того времени) до полумиллиона человек. Все это, конечно, не могло не революционизировать народ. Однако массовый голод с массовыми смертельными исходами до середины 30-х годов периодически преследовал и СССР, пока он не реализовал возможности сплошной коллективизации. Впрочем, справедливости ради нельзя забывать, что в переломные моменты истории голод свирепствовал даже в таких развитых странах, как, например, Германия…
В отчете о проделанной работе американские специалисты приходят к исторически важному заключению, что, с точки зрения прогресса российской экономики, процесс коллективизации в СССР является несомненным и глобальным шагом вперед!
Однако, как показала жизнь, по мере того, как коллективные хозяйства стали насильно втискиваться в рамки централизованной командно-административной системы управления, процесс свободного развития кооперации, а следовательно, и все советское сельское хозяйство начало заходить и в конце концов зашло в тупик.
Как свидетельствует история человечества, централизованные командные способы хозяйствования оправданы только тогда, когда во главе их стоит просвещенный диктатор, опирающийся в своем правлении на научные подходы. (Это со всей очевидностью подтверждают наблюдения американских специалистов в СССР середины 30-х годов.) И наоборот – централизованные командные способы управления ведут к полному упадку хозяйства, если они являют собой волюнтаристские формы руководства.
При сравнении прошлых эпох возникают естественные выводы:
1) широко просвещенным и потому, как никто в истории, успешным диктатором был Сталин;
2) жалким, хотя и до предела самовластным подобием Хозяина, был, не умевший даже грамотно писать, главный сеятель волевых решений – Хрущев. Недаром сказано: не то делают в том, чего не знают!
В доказательство, что Сталин знал, что делать, достаточно привести слова из его речи перед избирателями 9 февраля 1946 года: «Чтобы покончить с нашей отсталостью в области сельского хозяйства и дать стране побольше товарного хлеба, побольше хлопка и т. д., необходимо было перейти от мелкого крестьянского хозяйства к крупному хозяйству, ибо только крупное хозяйство имеет возможность применить новую технику, использовать все агрономические достижения и дать побольше товарной продукции. Но крупное хозяйство бывает двоякое, капиталистическое и коллективное. Коммунистическая партия не могла стать на капиталистический путь развития сельского хозяйства не только в силу принципиальных соображений, но и потому, что он предполагает слишком длительный путь развития и требует предварительного разорения крестьян, превращения их в батраков. Поэтому коммунистическая партия стала на путь коллективизации сельского хозяйства, на путь укрупнения сельского хозяйства путем объединения крестьянских хозяйств в колхозы. Метод коллективизации оказался в высшей степени прогрессивным методом не только потому, что он не требовал разорения крестьян, но и особенно потому, что он дал возможность в течение нескольких лет покрыть всю страну крупными коллективными хозяйствами, имеющими возможность применить новую технику, использовать все агрономические достижения и дать стране побольше товарной продукции. Нет сомнения, что без политики коллективизации мы не смогли бы покончить в такой короткий срок с вековой отсталостью нашего сельского хозяйства».
Конфиденциально Март 1935 г.
Департамент сельского хозяйства США Бюро сельскохозяйственной экономики
Доклад об общих впечатлениях и сторонних наблюдениях в Союзе Советских Социалистических Республик – особенно в сельском хозяйстве – на основе посещения СССР в сентябре-октябре 1934 г.
Луи Г. Михаэль, с.х. атташе, Белград, Югославия, иностранный отдел С/хозяйственного Департамента.
О. Стайн, заведующий отделом статистических и исторических исследований
1. Сельское хозяйство в Союзе Советских Социалистических Республик подверглось значительному изменению от дореволюционного, неорганизованного хозяйства, – которое велось, как попало, на основе привычек и обычаев, передававшихся в течение долгих лет от одного поколения к другому, – к системе планируемой экономики, основанной на науке и опыте.
2. В Советском Союзе научная работа по сельскому хозяйству проводится научно-исследовательскими институтами, которые в большей или меньшей степени носят чисто научный характер, и опытными и селекционными станциями, где научные принципы применяются к местным нуждам и условиям. Эта работа напоминает по своему характеру работу, которая проводится в Соединенных Штатах, хотя она лишена единства организации.
3. Перенесение научных принципов в практические достижения достигается при помощи системы общесоюзных, республиканских, областных, районных и местных агрономов, напоминающей нашу систему провинциальных агентов, с той разницей, что в СССР эти специалисты по сельскому хозяйству помимо своих совещательных функций имеют некоторую исполнительную власть.
4. Планируемая экономика сельского хозяйства Советского Союза ставит своей целью непосредственный контроль над сельскохозяйственными работами (пахота, сев, уборка и т. д.) в противовес американской системе указаний без ответственности за руководство.
5. Общие планы, намечаемые центральным правительством в Москве, вырабатываются и осуществляются областными (республиканскими) земельными управлениями через их окружные, районные и местные организации посредством системы советских хозяйств (совхозов) и коллективных хозяйств (колхозов).
6. Коллективизация сельского хозяйства в Союзе Советских Социалистических Республик является совершившимся фактом. С точки зрения практического сельского хозяйства, коллективное хозяйствование представляет крестьянам Советской России следующие главные преимущества:
а) объединение множества мелких земельных полосок в небольшое количество крупных полей допускает ведение рационального севооборота на больших площадях. (Примечание. В некоторых частях Европы это преимущество было, в известной степени, достигнуто без отказа от чересполосицы. Например, в некоторых деревнях южной Бессарабии крестьяне, с общего согласия, засевают одной и той же культурой соседние полоски. Вся пшеница засевается на одном участке деревни, вся рожь – на другом, кукуруза – на третьем и т. д. Каждый крестьянин засевает своими собственными семенами свою собственную полоску. Севооборот производится по указанию сельского совета.) Полевые работы: пахоту, сев и уборку можно проводить в большей мере при помощи машин с механическими двигателями. Большие площади могут быть засеяны односортными семенами. Имеется возможность производить большое количество односортных зерновых и других продуктов. Если эти преимущества успешно реализуются, урожаи будут больше тех, которые можно было получить при прежней системе мелких полосок;
б) размещение и хранение зерна и прочих продуктов может быть организовано коллективным путем лучше, чем это было возможно для среднего единоличного крестьянина, у которого обычно не было соответствующего оборудования для хранения;
в) при коллективной системе сельского хозяйства выращивание, корм и уход за скотом могут производиться более эффективно, чем это было возможно для среднего единоличного крестьянина до революции;
г) в четырех колхозах, которые мы посетили, жизненный уровень превосходил дореволюционный уровень среднего крестьянства в старой России. Есть возможность распространить этот более высокий уровень жизни на все колхозы и, если это будет осуществлено, тогда это будет иметь своим неизбежным результатом увеличение потребления сельскохозяйственных продуктов на месте по сравнению с уровнем потребления до революции.
7. Совхозы до известной степени играют роль дореволюционных крупных поместий, роль поставщика улучшенных семян, породистого скота и образца для колхозов в деле рационального сельского хозяйства. Кроме того, они непосредственно поставляют государству или каким-либо государственным организациям те различные товары, на производстве которых они специализировались.
8. Механизация сельского хозяйства в большом масштабе осуществляется посредством машино-тракторных станций (МТС), организованных в районном масштабе.
9. Машино-тракторные станции обслуживаются машино-тракторными ремонтными мастерскими (МТМ), организованными в окружном масштабе (несколько районов образуют округ).
10. МТМ является культурным центром округа, который она обслуживает, в том отношении, что она издает местную газету и является штабом окружных агрономов.
11. Сельская жизнь в СССР в принципе не отличается от дореволюционной, поскольку дело идет о семье. Иными словами, семья живет в своем жилище, куда входит дом, гумно и внешние строения, расположенные в огороженном дворе, к которому часто примыкает огородный участок. Многие семьи имеют своих собственных коров, свиней и птицу.
12. Сельская жизнь в СССР организована на более высоком уровне, чем до революции в том отношении, что крестьяне вместо того, чтобы брать своих грудных и маленьких детей с собою на поле, оставляют их на весь день в детских садах и яслях, где о них заботятся. Обучение детей старшего возраста обязательно. Во многих селах имеются больницы, радио и кино. Каждый колхоз имеет клуб для общественного отдыха.
13. Неграмотность в СССР исчезает, и крестьянин превращается в мыслящее существо. Народные массы Советского Союза сплачиваются в политический организм.
14. О совершенстве сельскохозяйственной техники и о сельской жизни в СССР не надо судить, исходя из западно-европейских условий. Суждение должно основываться на сравнении дореволюционных условий с теми условиями, в которых сейчас находятся народные массы на территории СССР.
От русской границы до Ленинграда
При въезде в СССР на ст. Негорелое одно из наиболее сильных впечатлений – это впечатление порядка. Таможенные формальности были выполнены спокойно, вежливо и быстро и без той шумливой суматохи и назойливости, которыми сопровождался переезд русской границы в довоенное время. (Это говорит о том, что пишущие это американцы уже бывали в России и поэтому имели возможность сравнивать то, что они видели до революции, с тем, что они увидели после революции. – НАД.)
