Текст книги "Мы из Кронштадта. Встреча (СИ)"

Автор книги: Николай Берг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Эх, тут вот какая беда, если тебе не нравится сама по себе власть, то тебе и в деревне будет тошно. А если нравится, то над первым в деревне будет всегда тот, кто первый в Риме. И цезарь это быстро понял, потому и прославился. Как ни крути, власти в деревне почета немного. Даже всякая мелочь пузатая из райцентра – уже начальство.

– То-то зарезали вашего умного цезаря как барана – барон злился еще и потому что бабка было кругом права. И ее слова легли на его настроение. Паршивое настроение прямо сказать. Недавно он поймал себя на том, что когда заехал по делам на нычки, рядом с бункером, то в бункер даже залезать не захотелось. Раньше нравилось была в этом какая-то романтическая прелесть. А теперь все это выглядело наивной глупостью. Особенно когда убедился, что выжило много народу. Жилось этим подлецам в основной массе гораздо лучше, чем ему в то глухой деревне.

Это когда у тебя электрическая плита, водопровод и теплый туалет работают исправно и постоянно, то не замечаешь такого блага. И хочется чего-то остренького, непривычного.

Но когда это не привычное становится постоянным, когда надо таскать воду, дрова и все такое прочее, как 300 лет назад, тут тоже признается тошным гораздо быстро. Особенно когда из разряда жизненно необходимых занятий, превращается в достаточно глупое дауншифтерство.

И чувствуешь себя при этом очень глупо, словно жрешь что-то на помойке жизни, а совсем рядом сверкает и грохочет роскошный ресторан, причем кошелек-то у тебя тугой и хватило бы на сытную и веселую жизнь.

– Будешь смеяться, но Цезарь для меня пример НАСТОЯЩЕГО ЧЕЛОВЕКА. И да, он оказался несколько более доверчив к тем, кто считали его своим врагом. Сам то он так не считал. Поэтому и пытался договориться миром. И это не от глупости, а именно от человечности. Просто не хватило чуть-чуть жёсткости и прозорливости понять, что эти люди порочны и глупы по своей сути. И с ними нельзя, как с людьми – задумчиво сказала старуха.

Глава 14. Сюрвайвер Виктор. Понеслась косая!

– Ну конечно народ у меня не тот – печально кивнул головой Виктор. Он сам себя не очень хорошо понимал, но подчиняться другим людям ему не хотелось, притом сейчас никакой радости командовать своими бабами не было. Однако что – то же мешало ему просто бросить деревню и поехать куда глаза глядят, когда стало ясно что и живых много, и трасса расчищена. Мир огромный, а он тут киснет, как забытый огурец в бочке. Самолюбие наверно, больше помех и нету. Хотя если посмотреть внимательно, то как раз самолюбие то больше всего и страдало. Тем более что как забрали губернаторскую дачу, так могли отнять все что угодно. Даже жизнь.

– Вот раньше была такая поговорка, что 1 паршивая овца все стадо портит. Я тебе как зоотехник точно могу сказать – справедлива поговорка. А теперь прикинь что будет когда все стадо паршивое. И как раз тех овец что что не паршивые, у тебя забирать будут, а тебе – только паршивых. Да еще под видом таких паршивых овец будут присылать гиен всяких и шакалов. Я ведь понимаю, Витя, что тебе не хочется уподобляться нашим руководителям, которые все просрали по скудоумию своему, но все время жаловались, что люди не те, дескать пастухи так отличные, а вот стада никчемушные. Так ведь?

– Так – нехотя признался Виктор.

– Ну так ведь у тебя другая ситуация. Как раз что-то паршивые овцы тебе достались. И не надо на меня так смотреть, уж я всяко не овца.

– Я себя частенько бараном чувствую. Особенно в последнее время. Вы значит кто получаетесь по своей роли? – спросил Витя усмехаясь.

– Пожалуй, пастушеская овчарка – рассмеялась Мелания. Барон тоже грустно захихикал. Да не простая досталось напарница.

– Подданные твои, они же не дети малые, надо им уже уметь за свои слова отвечать. А те, кто тут возмущаются – так – то дебилы и идиоты, они ещё инструкцию Макиавелли не читали. Или что там этот хитрый итальянец написал?

– Не знаю сам не читал. Но чую, что завтра будет революция. Новая октябрьская.

– Откуда берутся революции знаешь? Октябрьский переворот не в счёт, он вторичен. Все проще – сказала задумчиво мудрая старуха.

– И как оно обстоит?

– Живёт себе власть и максимально заботится о народе, ибо всегда живёт его соками.

– Не замечал, что хорошо власть о публике заботится! – уверенно возразил Виктор.

– Максимально не значит хорошо. Как умеет. Эта забота объедает паразитов. Они могли бы сожрать больше, но много тратится "впустую", зазря – то есть на этот самый никчемный народ, быдло гадкое. Они, паразиты-элита начинают расшатывать власть, соблазняя народ, что он мог бы жить и лучше, да начальство мешает. Потом свергают законную власть и народ начинает жить хуже. Гораздо хуже, потому как не для него революция делалась.

– Как – то странно звучит – немного ошалел от услышанного барон.

– Сам посмотри. Революции делают не нищие и босые – а публика сытая и зажравшаяся. Потом приходит реакция – в нашем случае большевики. Она восстанавливает, как было, с поправкой на реалии. Лозунги могут быть любые, хоть мировая революция. Но суть одна – вернуться к единственно возможному способу жить в этом биоценозе. Всё другое гибель.

– Надо же…

– Сам посуди – кто орал-то? Не работяги. А завтра не удивлюсь, если и работяги орать будут. Ты ж сам их знаешь – дизайнеры тебе в наследство самых бессмысленных оставили. Им лапши развесить несложно, они и так уши развесят – уверенно напророчила Мелания.

– Вы так уверенно это говорите – поразился барон.

– Дык борьба за власть в принципе одинакова. И бабы твои – тебя не поддержат.

Виктор засопел носом, возражать не стал. Он просто посмотрел вопросительно.

– Ты полагаешь они тебе благодарны что ты им жизнь спас? Благодарность нынче не в моде. Для них ты злобное начальство, не отец родной, хотя и к папашам своим они тоже не очень-то хорошо при жизни относились.

– Валерия, и те, что в пятерки все-таки объединились?

– Отнюдь – как раз наоборот в тех пятерках наверняка именно так – бабы-то тож весьма по сексу истосковались. И те мужчинки им сейчас один свет в окошке. Новая прекрасная жизнь вот-вот начнется, только тебя спихнуть надо.

– Да они что – такие дуры? – недоверчиво возразил барон.

– Ну конечно – дуры. Не помнишь ты что ли, как перед самой Бедой были все эти майданы и цветные революции? Ни одного раза публики после этого жить лучше не стало, все же это видели, и тут же сами устраивали у себя погром с разорением. Хоть кого -нибудь остановило то, что всех остальных получилось плохо? Люди думать не умеют и не хотят. Боюсь, что тебе придется завтра пару оголтелых пристрелить, которые за базаром следить не будут. Остальных надо будет гнать на работу – ров вокруг деревни копать, плетень ставить. Так что угодно лишь бы заняты были. Как раз месяца на два работа. Иначе все кончится для них же хуже некуда – с мрачной уверенностью сказала старуха.

– Для нас тоже.

– На нас им плевать. Они о себе то подумать не могут, куда уж про нас размышлять. Ты же видел они о себе позаботиться не могут. Чистые паразиты. Только бедлам устроить – на это они способны. И поубивать в нем друг друга. Робеспьеры…

Бабка замолчала. Она-то прекрасно знала, что есть власть, когда не надо за нее уже воевать. Но надо ее реализовывать. Каждый день с утра до вечера. Принимая решения и отвечая за них. И переживая за все. И эти привезенные сюда в деревню горожане огорчали ее дальше некуда, аж печень болела и сердце щемило. Они-то считали себя пупами земли, но проблема была в них самих. Они сами по себе то еще говно, и формально работая – они такого наработают... Причем их-то уже особо не накажешь. Ну не умеют. Ну не хотят. А уж если они захотят власть себе взять – тут-то все и закорежится.

Витя тоже сидел молча и думал. Картинка в его голове уже сложилась. Поезд прибыл на конечную станцию. И, собственно, на том вся рррромантика постапа и "власти" и завершается – остается только рутина работы с долбоепами, о которой жадно желающие власти малолетние дебилы понятия не представляют. Ему остается скучная работа, и в ее числе – рутинный отстрел зомби и морфов, причем скорее, как развлечение воспринимаемый – наконец-то можно бросить надоевшую рутину и просто пристрелить хоть кого-то!

Настроение было поганое, но так или иначе в деревню возвращаться было необходимо. Повернул ключ в замке, машина тронулась, ехал очень аккуратно и осторожно. Когда уже был совсем близок к въезду в деревню, неожиданно увидел нечто знакомое. Утопленный в луже бандюк отошел от нее сравнительно недалеко и сейчас похоже ловил лягушек в другой луже. Получилось у него не очень складно. Чего ж с дурака взять?

Тихо бурчащий мотор машины никак на зомби не подействовал и внимания он не обратил на проезжавших.

– Вот самое для него подходящее – работа по уму – лягушек ловить! – усмехнулся Виктор. Потянулся было за своим ружьем, но передумал. После всех пертурбаций просто было лениво.

– Потом приеду за упокой его – службу отслужить – решил для себя.

В деревне было как-то малолюдно, показалось что увидел этого самого вафлера, шустро включившего с лавочки и убежавшего за угол дома, ну сам не был в этом уверен.

– Ну как Мелания Пахомовна зайдете супчика куриного похлебать?

– Нет Витя, не хочется. Да и вряд ли твоя подруга сумела уже всех 8 кур ощипать, почистить, выпотрошить и варить. Если не догадалась кого в помощь позвать, то работа эта на целый день для толковой хозяйки. Она и так пахорукое создание – сварливым тоном отозвалась старуха.

Виктор сообразил, что получилось не очень тактично, потому что для Мелании эти курочки были вместо детей.

– Ну тогда давайте к вам чайку попьём!

– Чайку это всегда с нашим удовольствием.

Так и не понял, пока ехал: хорошо, что людей на улицах нету или плохо? Хотя уже темнеет, в темноте гулять опасно. Приучены. Скоро остановился у ее дома. Бабка бодро выскочила из машины, привычно открыла замок на двери. Махнула приглашающе рукой. Не спеша, пошел за ней следом, усмехнулся, увидев знакомое корыто на стене.

Привычно пригнувшись, вошел в комнату, и удивился увидев, что бабка старательно нюхает воздух. Вид при этом у нее был странный. Посмотрела на него как-то непонятно, потом всплеснула руками и выскочила из комнаты.

Барон пожал плечами, уселся на продавленный старый диванчик. Сидеть было неудобно, но привычно. Все это ему опять же не понравилось. Ну, весь день такой перекувырданный.

Когда старуха вернулась, на ней буквально лица не было. Виктор удивился насколько на таком белом фоне стал заметен синяк.

– Оружие пропало и патроны. Странно, замок вроде целый. Ружей нету. И запах этот непонятный. Пока мы ездили – гости у меня были – монотонным голосом сказала старуха. Виктор промолчал, новость была такая, что из седла вышибает.

Глава 15. Сюрвайвер Виктор. Бунт

Впрочем, думал он не долго. Мигом выскочил к машине, держа ружье наготове, с облегчением увидел, что пулемет стоит на своем месте, подхватил тяжеленного Дормидонта и влетел обратно в дом. Сообразительная бабка уже закрыла занавесками все окна, чтобы с улицы ничего видно не было.

– Ну вот чай пить уже как-то расхотелось – криво усмехнувшись сказал старухе.

– И что делать будем? – спросила Мелания Пахомовна.

– Не зря вы про революции говорили. Теперь у них и патронов хватает и 6 стволов.Интуиция говорит мне что они не зря все это затеяли. Будут меня, узурпатора, свергать.

– Надеюсь ты не кинешься в лихую атаку прямо сейчас? – встревожилась бабка.

– Почему нет? Это по – моему очень интересно – показать лишний раз кто в доме хозяин? – хмуро ухмыльнулся барон, поудобнее перехватив пулемет. Впрочем, сейчас он сам в свою браваду не верил, очень как-то не к месту разнылось простреленная ляжка. Как никак 6 ружей – это 6 ружей.

Старуха приняла его слова за чистую монету, всплеснула руками:

– Ой не стоит так Витенька! Даже если эти выродки сдуру в тебя пальнут – так, не ровен час, и попасть могут! Дурное дело нехитрое. Мой то муж покойный уж на что забияка был и подраться не дурак, а на шестерых в одиночку не кидался. Я раз даже видела, как он расправился с пятерыми, они за ним с колами в руках погнались, он от них бегом прочь. Я аж расплакалась от досады, обидно было что и другие девки это видели, как мой улепетывает. А он шустрый был, бойкий, бегать гораздый, а у тех, какие догонять взялись, руки колами занятые, бежать им сложнее, дыхалку оне потеряли по дороге, да растянулись поодиночке. Опять же психология, раз убегает – значит, струсил. А он крутанулся вдруг, когда первый уже замахиваться начал дрыном – то, да прямо в морду. Тот упал и ногами своими и накрылся! Мой-то дрын подхватил, да второму тык в пузо – и тот долой с катушек, а третьему как в городки играя – по ногам словно битой запустил. Двое-то последних то видя мигом спины показали! Не надо в драку сдуру кидаться! – протараторила взволнованная Мелания.

– Ну да я и сам понимаю, что надо сначала разведать что к чему.

– Вот, это мудро! И лучше мне пойти!

– Опасно.

– Мне – меньше. Ты только сзади иди, мало ли трупак какой подвернется, а эти вряд ли мне что обидное сделают.

В этом Виктор не был совершенно уверен, отношение к новоприбывшим было у него самое паршивое. Но понять ситуацию было необходимо, потому что банально расстрелять все дома из пулемета не хватило бы патронов. К тому же он всё-таки чувствовал, что просто хочет знать поддерживает ли бунт дома управительница и прочие «его» бабы. Почему-то сейчас это заботило его больше, чем все оружие в руках дармоедов.

К пенобетонному замку пошли по окраине деревни, там было попросторнее и обзор получше. Опять же никто по дороге не попался хотя было тревожно. И так устал как собака, теперь вымотался почти окончательно. Не без основания полагая, что как раз засаду устроить лучше всего в его резиденции, Меланию 3 раза проинструктировал, чтобы встала не перед дверью, но сбоку, а то и стрельнут через дверь и все!

На удивление обоих дверь даже не была заперта, а в замке никого не было. Было много накидано перьев, и сухих, и мокрых, непривычный беспорядок явное недавнее присутствие посторонних, тем более что старуха уловила тот самый запашок, что и в ее комнате ранее. Грязища и пол, натоптанный изрядно. Все в отпечатках грязных ботинок. Переглянулись недоуменно.

– Вот на то похоже что забрали они твою подругу вместе с супом – сказала старуха.

Барон кивнул головой сам пришел к таким выводам.

– И если есть что ценное, лучше бы прибрать с собой в машину.

Этого Витя сразу не понял, переспросил. Малания Пахомовна пожала плечами, потом пояснила – если дать все разграбить потом запаришься разыскивать. Кроме супа может быть что поценнее было у барона?

Виктор кивнул и шустро поднялся по лестнице, со странными чувствами убедился в том, что роскошнейшее ружье фирме Перде по-прежнему висит на стенке, а снайперский карабин, к которому не было патронов уже не стоит в углу за шкафом, а валяется посреди комнаты с бесстыдно открытым затвором. На втором этаже точно был обыск, все вывернуто из ящиков и раскидано. Характерно что и ящики с инструментами и всякими деталями тоже осмотрели, но белы рученьки это не заинтересовало. А там как раз Виктором были припрятаны кое-какие золотые вещички, найденные на зомби во время чисток. Переправил тяжелый кулечек себе в карман. Забрал оба дорогущих ружья, хоть патронов и нет, но не оставляет же такое нормальный человек!

На первом этаже обнаружил, что все вино, которое у него было, тоже украдено подчистую. Неприятно ухмыльнулся, хотя сам пил мало, но это почему-то обозлило особенно сильно. После такого набега возникло четкое ощущение что дом как-то опоганен, осквернен, (говоря высокопарно, но точно), словно тут насрали и размазали.

Переглянулся со старухой, по ее взгляду понял, что никаких утешений женщине говорить не будет, но она ровно то же чувствует – ее дом тож угадили. Так же.

– Что дальше делать будем? – спросила старуха.

– Что положено делать против восставших?

– Интервентов приглашать. Так всегда делают.

Барон задумался. Он был совершенно уверен, что бунтари сейчас празднуют победу, и скорее всего уже пьяные. Если сейчас возьмется он их карать, то скорее всего перестреляет. Были б они поумнее пристрелили бы его еще на въезде. Или встретили бы в замке. Раз этого не сделали, то идиоты. Считать же их шибко миролюбивыми и гуманными не получалось. Не та порода. Так что в перестрелке скорее всего он бы их наказал. Но этому мешало 2 соображения. Первое – то, что в хаотической пальбе снаружи и внутри изб обязательно придется зацепить кого-то постороннего, в том числе своих баб, а второе то, что зацепить могут и его. И оба последствия ему категорически не нравились.

Хватит ему – и так подстреленный Калган проблема большая.

Мысль насчет приглашения интервентов понравилось куда больше. И Макса с его людьми как раз звать не хотелось. Вот сообщить что бунт с его присланцами произошел – стоит. Но как только увидел разбитую в хлам рацию, понял, что с этим ничего не получится. Что же остается последнее?

Остается пригласить зомби, тем более что компактная толпа в районе пробки у моста в результате всех последних событий хоть и уменьшилось в количестве голов, но зато отожралось на трупе бандита, пошустрела и сильно растянулась по дороге, зомби, привлеченные шумом и набитым мясом теперь не так далеко от деревни.

Самое смешное и тут то, что если бы бандиты не валяли дурака, а действительно помогли зачистить пробку, то там было бы все тихо. Но по их собственной вине взявшиеся как бы помогать в зачистке только сами же себе и нагадили.

Дальше пришлось изрядно попотеть. Старуха шла, пугливо озираясь, по середине улицы, грозный барон крался следом, прижимаясь к заборам, стараясь не упустить ни единого шороха, и злясь на себя за бряканья и пыхтение. От волнения сердце бухало так громко, что аж в ушах шумело. Впрочем, Виктор никогда не считал себя бесшумной ниньзей, и прекрасно понимал, что Чингачгук из него никакой. Зато может поддать огоньку.

Очень быстро выяснилось, что все пирующие собрались в 4 больших домах, стоящих рядом друг с другом. Веселый шум был издалека слышен. Победу празднуют. Мелания Пахомовна проверила другие жилые избы, с опаской входя в сени, но в остальных было пусто. Даже двери не заперты.

На месте сидела только Гайка и, естественно Калган. Двустволку у девки тоже отобрали, на праздник не позвали, поиздевались только всяко, да Калгану пару раз пнули по сетке кровати. И шлюшка, и бандит были перепуганы до полусмерти, так как не знали, что из сказанного им сегодня было шуткой, а что будут претворять в жизнь победители. Спрашивали бабку, где Виктор, и в 2 голоса убеждали бежать немедля, если можно. Точнее говоря – пока можно.

На этом, собственно, можно было бы разведку и закончить. Но привыкшая все делать до конца старуха, решила все же узнать какое настроение у тех баб, с которыми она прожила в деревне последнее время. Виктор знал про женское упрямство достаточно хорошо, поэтому не стал спорить, только попросил Меланию Пахомовну не заходить в дома, так как оттуда ее без большой стрельбы выцарапать будет невозможно. А начнут затаскивать он тогда их пришьет. И заодно попросил отдать револьверчик, чтобы соблазна не было.

После первого же дома старуха наглядно убедилась, что была не права. Своими глазами увидела, что бабенки веселее веселого, видела и Валерию, и дома управительницу. И очень сильно удивилась тому, что чертова Валерка вышла с ружьем в руках. Ну да, эгалите, фратернитэ, либертэ и прочий брудершафт! Виктора особенно выбесило то, чтобы бабенки выглядели счастливыми. Даже лучились, стервы. Авантт этот паскудный тут же вертелся, попутно успел бабке дать подзатыльник, обшарить карманы с большой ловкостью, а потом повернул ее спиной и под общий смех дал пинка. Старухе тоже наобещали много всякого красивого на следующее утро. Вернулась Мелания Пахомовна кипящей, словно чайник.

– Получается, что шлюха и бандит наши единственные друзья. А я уже начал раздумывать как наших бабенок вытащить из-под молотков. Не судьба. Ну, пойдем!

– Это куда? – несколько ошалело спросила старуха.

– Конечно пойдем к машине – задумчиво ответил Виктор. Он уже успел прикинуть что стоит сделать. Стараясь не рычать мотором, тихонько добрался до свинарника, свинки обрадовались затопотали по дощатому полу, захрюкали. Барон не без огорчения заметил, что больше всего ему жалко этих животин. Потому, когда открыл старый не работающий холодильник, откуда кроме лежащей сверху ноги покойного Джаги взял еще несколько кусков от бандитов и покидал хрюшкам в стойла. Они радостно зачавкали, а он подтащил ногу к уазику и замотав ее в полиэтилен, аккуратно уложил в багажник.

Мелания Пахомовна ничего не спросила, только кивнула понятливо. Но чуть позже сильно удивилась, когда он поехал по деревне. В осиное гнездо он соваться не стал, но аккуратно с окраины подъехал к дому, где была шлюха с бандитом. Вертя головой на манер филина, чтобы не упустить какой-либо опасности быстро вошел в дом. Гайка, как и Калган обрадовались не притворно, уставились с надеждой. На сборы им дал 2 минуты, но провозились дольше. Пока запихнули в машину раненого все взмокли и устали.

– Сейчас отвезу вас до ближайшей зачищенной уже деревни. Там останетесь в укрепленном доме. Разберусь с этими поганцами – заберу вас оттуда.

Вопросов не последовало. Вечерело. По дороге до зачищенной деревушки не попался никто.Оставил парочку беглецов в той же самой избе, в который они ночевали когда-то вместе с Иркой, его еще тогда малец погрыз. Потом с Фиолетовым пришлось разбираться, хорошее было время…

Вынул из НЗ бутыль с водой и харчи. Рассчитал на троих, но старуха категорически отказалась оставаться.

– Хочу из дома своего взять кое– что. Чувствую, что весь этот тарарам хорошо не закончится. Противно, если эта сволочь по моим письмам и фотографиям ходить будет грязными ногами.Я быстро справлюсь. Можно ведь это сделать?

Барон молча кивнул. Все это время он старательно размышлял, и с какой стороны ни глядел, получалось что киношную ковбойскую перестрелку он устраивать категорически не хочет. Особенно учитывая, что его бабы и сами взяли ружья. Как бы он к ним не относился, дурам бестолковым, а убивать их не хотелось. Самое печальное, что ему осточертел этот романтический фронтир. И раньше не раз с тоской вспоминал такие мелочи, как ванну и теплый душ, в котором можно сделать и холодную и горячую воду, и этой воды полно, сколько угодно лей, плескайся вволю, а не как здесь, с бачком на 50 литров и весьма сомнительным обогревом – без электричества то. И сортир вспоминал, и газовую плиту и, самое главное, безопасность житья.

То, что в городах жратвы полно, особенно огорчило. И то, что он получал от газовщиков из анклава еду почему-то унижало его, словно подачки шелудивой собаке. Он отчетливо понял, что хочет вернуться в город. И это желание было таким же сильным, как когда-то стремление построить бункер в глухомани. Человечество померло, оставило наследство огромное, а он тут как бедный родственник прозябает, а к нотариусу на оглашение завещания его даже не позвали...

– Мой внучатый и беспутный зять Додик просил упомянуть его в моем завещании. Я исполняю его просьбу. Додик, я упомянул тебя! – вспомнился старый анекдот про умершего миллионера и его последнюю волю.

Выстрелы он услышал, когда уже подъезжали к своей деревне. Сначала подумал, что видно кто-то из зомбаков пошел в гости к победителям, но пальба была какой-то странной словно на дагестанской свадьбе. Если эти придурки жгут патроны просто так для салюта, то оне вдвойне идиоты. Вернул Мелании Пахомовне ее револьверчик, сам убедился, что в доме у нее тихо и пусто, и пообещав вернуться через 10 минут, поехал к свинарнику. Действовать пришлось максимально быстро, но осторожно и не выпуская из – под рук пулемет, повыкидывал дохлятину из холодильника, а потом быстро одно за другим открыл стойла, выпуская свиней на волю. Как бы ни обернулись здесь дела, шансов выжить у хрюшек стало больше. Убедился, что лопоухие все поняли верно и пошли вон, сел в машину и не зажигая по-прежнему фары вернулся к бабке.

Она задерживалась. Пошел ее поторопить, хотя защемило сердце от жалости, когда увидел ее печально сидящей на том самом диванчике. На коленях у нее лежал древний обшарпанный фибровый чемоданчик.

– Одну еще минутку, Витюша. Со своей прежней жизнью прощаюсь и со старым моим. Он ведь тут в доме помер. Иногда думаю, что его душа тут бывает. Помогает мне.

Барон молча кивнул. Он уже принял решение, когда выпускал свиней. Сбежать, просто так поджав хвост он не мог. Хлопнуть дверью было обязательно нужно. Не мог он позволить этим ребятам веселиться за его счет. Оставаться желания не было никакого.

Потому пока отнес чемоданчик и пару небольших сумок в машину, привязал ногу Джаги к фаркопу, а тут уже и старуха вышла. Вид у нее был странный, отрешенный, но шла твердо и уверенно. Задержалась на секунду у двери, привычно собираясь повесить замок, но внезапно плюнула злобно и бросила замок на землю.

Витя глянул на нее немножко удивленно, когда она садилась на переднее сиденье.

Она заметила.

– Да они ко мне через чердачное окно залезли. Захотят войти, так сломают замок и двери вынесут. Нет смысла запирать, запоры они от честных людей. Поехали?

Витя мягко тронул машину с места очень тихо и осторожно выехал из деревни.

Глава 16. Сюрв Виктор. Интервенция

Не удивился, когда навстречу попался тот самый бандит что лягушек ел. Шел мертвяк в деревню, привлеченный выстрелами. Но на машину отреагировал, даже попытался схватить волочившуюся в пыли ногу, но промазал.

– Не отожрешься на лягухах-то, француз доморощенный – сьехидничал Виктор.

Следующие полчаса занимался он почти ювелирной работой. Сначала проскочил по дороге, отсчитывая про себя попадающихся навстречу мертвяков. Он объезжал грязные фигуры аккуратно, нет смысла сейчас их калечить и треножить. Решил про себя что всех зомбаков собирать не стоит, хватит и десятка. Зато оказались в этом десятке самые шустрые. То подпуская их поближе, то снова отъезжая, он привел своих дохлых помощников к первым домам. Рисково выскочил из салона, дернул торчащий из узла кончик веревки и швырнул тяжеленную дохлую ногу в сторону подбегающих зомби. Успел вскочить обратно в машину и хлопнул дверью. По машине почти сразу же застучали и заскребли мертвые руки. Тронул с места. Вывернул в проулок, самый настырный мертвяк отцепился через метров 30. Раньше думал еще побибикать, но сейчас это казалось глупостью. Зомби уже здесь, приглашать их не стоит, а если кто, не ровен час, выживет, будут лишние свидетели. Это совсем ни к чему. Обратно ехали молча.

Гайка оказалось сидела как часовая, глядя в окошко. Дверь открыла мигом, вопросительно посмотрела. Говорить ничего не стал, велел ужин ставить, отдавая еще пакеты с харчами. Она пожала плечиками, захлопотала вокруг стола. Старуха печально сидела в дальней комнате и помогать не рвалась. Впрочем, шлюшка оказалась достаточно ловкой и когда он поставил машину за сарай чтобы с улицы видно не было, и вернулся, все уже было готово. Чайник уже было горячий, значит и с примусом разобралась. Болтать не хотелось, потому поели молча и легли спать. Караул выставлять Витя не посчитал нужным. Некому было их тревожить.

Утром его разбудили последним хотя сквозь дрему он услышал, что остальные уже проснулись и готовят завтрак. Тут уже Гайка не утерпела и спросила:

– Что дальше будем делать, хозяин?

И глазищами так посмотрела, с такой надеждой, что не понять – то ли смущаться впору, то ли орлом воспарить.

Хмуро посмотрел на спросившую, ожидая подколки или иронии, но нет она спрашивала серьезно.

– Сейчас съезжу посмотрю, как они там переночевали.

Мелания Пахомовна встала и твердо заявила, что тоже поедет. Улыбнулся, в одиночку ехать совсем не хотелось. Честно говоря, тошно было на душе. Ну уехать просто так не глянув что там случилось, было еще тошнее. Поехали вдвоем.

Старуха охнула. Виктор уже и сам увидел, что над лесом стоит дым. Не такой густой и черный как дымище от избы в которые спалили 3 десятка мертвецов, накидав туда покрышек, но зато из 2 – 3 мест точно. Горит деревня. Пока не вся, но уже горит.

В километре от въезда попалась бодро и целеустремленно идущая куда-то по своим делам свинка. Только лопухи розовые ушей колыхались в такт шагам. Ну хоть одна жива, уже хорошо. Глянула на авто, но так, вскользь.

На въезде валялась только чисто оглоданная до костей нога бандита. Еще кто-то орал там, где вчера веселились. Бахали редко выстрелы. Витя послушал – два ствола в деле. О, еще ружье. А остальные как?

Проехал мимо замка. В нем уже и крыша обвалилась, языки пламени были словно уставшие, горело через силу. Пара луж крови на дороге перед крыльцом и какая-то рванина, тряпки, туфли три штуки – и все разные. Мусор какой-то, бутылки пустые, с десяток гильз – голубых и красных из тех, что у старухи были припрятаны… Виктор подумал, что митинг утром закончился бурно. Уши ловили каждый звук. Нет, еще пара ружей бахает. Видно в осаде отбиваются. Страшно захотелось глянуть хоть одним глазом.

Но как только откуда-то с крыши сиганул прямо на капот явный шустер – любопытство поутихло. С трудом стряхнул погань. Эту тетеху он помнил – вчера она была принята в команду то ли пятой, то ли шестой. Повеселела и кровищей измазалась уже свежей. Все же проскочил так, что через переулок глянуть на дом с Валеркой.

И не удивился, увидев там толпу куда больше, чем десяток вчерашних.

Неплохо поживились зомби, самое малое их вдвое больше стало. И совершенно не похоже на то, чтоб пальба была с хоть каким-то положительным результатом.Даром пожгли патроны идиоты. Тут в голову Виктору пришло сразу несколько мыслей, причем как это бывает в такой пиковой ситуации – все достаточно дельные, отчего не стали толпиться и, мешая друг другу, создавать сумбур, а вполне выстроились в толковый план.

Потому, не теряя зря времени, погнал автомобиль прочь из деревни. Старуха удивленно посмотрела, потом не удержалась, и понукаемая своим женским любопытством спросила:

– Это и все?

– Нет, но я не могу одновременно вести машину и стрелять. Проредить всю эту сволочь стоит. Меньше будет вопросов. Я вообще вопросов никаких не хочу.

– Ты решил здесь оставаться?

– Не вижу никакого смысла. Ну удрать просто так тоже неразумно. Что думаете Мелания Пахомовна?

– Чего же здесь думать? Пока мы ездили, у нас украли оружие и все что можно. Я проходила поспрашивала, так меня поколотили, а тебя так вообще хотели убить если б на глаза попался. Они здесь власть! Ну а ты свою корону в чемоданы и поехал, как король в изгнании. Это дурачье устраивают фейерверк и пожары, салют тут в воздух, шум огонь грохот, вот мертвяки на шум и пришли. Какие еще могут быть вопросы?