Текст книги "Мы из Кронштадта. Встреча (СИ)"

Автор книги: Николай Берг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Ну, если этот выродок не наврал – то да. О них самых.

– Книжку помнится мой старый привез с Новгорода. Про клад. Золото там на острове искали. Эти. Как их... Пираты. Там еще одноногий был главарь.

– А, остров сокровищ. Читал, как же.

– Лерка. Зараза, взяла почитать и с концами. А хорошая была книжка.

– Эта что ли – с косичкой? Так я ей живо пистон пропишу – поднял глаза Витя.

– Да нет, соседка, через два дома жила. Померла уж лет пять тому. А книжку не вернула. Ладно, не тем будь помянута, мертвым ухом уже слышит. Я не о том. Вот не кажется ли тебе, Витя, что прислали нам, как тому одноногому эту самую 'черную метку'? И даже не тебе, а мне скорее...– задумчиво сказала бабка и остро, по-молодому, посмотрела в глаза.

– Не понял что-то! – поперхнулся ароматным чаем Витя.

– Думал, один ты под боем? – усмехнулась невесело старуха.

– Ну – да. А что, нет?

– Очень уж старательно они меня к себе звали.

– Омлета, наверное, захотелось?

– Чем плох омлет-то? И яйца всмятку. Или яичница с луком.

– Не надо, а, Мелания Пахомовна! Слюнки потекли...

– Я ведь зоотехник. Была. Потом-то такие птицефабрики громадные устроили, что куда там. Нам и не снилось, да и старая уже. Только я слыхала, что такое там творилось – нынешние спецы и не выжили, а громадины мертвые как страусы вымахали. Мне Петрович об этом рассказывал. И прямо намекал, что пора бы мне перебираться из отсюда – к ним. Дескать и курятник и все такое. Но дом-то мой – вот – и бабка обвела глазами темноватую, но чистенькую комнату.

Виктору все эти сантименты были совершенно непонятны, своего жилья у него до бункера и не было, а привыкать к съемным квартирам... Ну – нелепо. Но ехидствовать не стал. Чувствовал, хоть и твердокожий, что-то рвется в собеседнице.

– Намекнули – тонко. Только зря они со мной так. Меня муж пальцем не тронул ни разу за всю жизнь, а тут сволота засратая посмела.

Виктор удивился, что у бабки только за мужем оставлялось право ее тронуть пальцем. Вон как ее заело, аж повторяет. Хотя плюху получить от такого дерьма, как покойный сопляк Джага – да, обидно. Особенно, когда без привычки-то к издевательствам и побоям. И к тому же на ровном месте и совершенно незаслуженно. И в своем доме. А еще и больно. Как там говорилось: 'Дело не в том, что по лицу кнутом – так ведь обидно!'

– Может они и не науськивали. Эту мразоту и науськивать не надо...– попробовал барон взглянуть с другой стороны.

– Сам-то как думаешь?

Хозяин сих мест помолчал. Как ни крути – думы были тоскливые. Надо идти, общаться с новоприбывшими, а это такая сволочь грязножопая, судя по досье и первому впечатлению, что добром с ними не обойдешься. А лупить по мордасам прикладом как-то не хотелось. Устал. Не дешево встало – подставляться мишенью, даже и под холостую пальбу. Сам себе удивился.

Значит, было 18 мужчинок. Трех он убил, один в погребе сидит, один покалечен.

Итого 13 выкидышей свинячьих осталось.

До чего же много!

Особенно если учесть, что чистить дорогу от зомби ни один не хочет, а вот права качать начнут мигом. Демонстрации протеста устраивать... Демоны, блин, демонстрационные.

Если все дружно ломанутся – не сдюжит. И ОМОНа у него нет.

Один он. И не тот Один, который бог викингов.

Значит, надо разделять – и, если получится – властвовать.

До чего же ему это все не нравится. Вот есть людишки, которым власть – слаще бабы. А Виктору наоборот – чтоб его не беспокоили всегда нравилось.

– Патроны и стволы пусть пока у вас полежат, хорошо?

– О чем речь, пускай. Но дело-то не в них. Устал?

– Да, вымотался. Вроде и не делал ничего... – пробурчал Витя.

– Ничего себе – ничего! Банду выбил, да еще и подручником обзавелся. Ведь нам сюда самое дерьмо сплавили, небось Шебутнов сегодня пьян и счастлив. Сукин кот!

– Надо будет связаться, порадовать... И врача вызвать – вас чтоб глянул и подранка этого недобитого. Я ему шину привязал, но так вышло, кривовато. Плохо то, что у меня кнут только. А пряника и нету. Все пряники – в анклаве. Пайку разве что давать лично в руки. Так эти дармоеды уболтают, бабенки наши по мужикам соскучились, кормить будут...

– Ну, не все. Ты решил тут упереться рогами? Но в смысле – извини старую, ляпнула, не подумав – пободаться с анклавовскими? Доказать им что-то? – пытливо осведомилась бабка.

Барону как-то не понравилось, что его с бычком сравнивают. Рога опять же были неприятным намеком... Но решил не возбухать. Сказал спокойно:

– Мне они уже наглядно показали, что силенками не вышел. Вон как губернаторскую дачу прикарманили – и не охнул. Черт! Когда в школе учился и про феодализм толковали – как-то не так смотрелось.

– О чем это ты? – Мелания поднесла было к губам по привычке блюдце с чаем, но неожиданно расплескала на стол, смутилась, поставила обратно. Покраснела. Поглядела удивленно на трясущиеся пальцы.

– Да про это все – мотнул головой.

– Я не поняла, извини.

– Да школу вспомнил, как учили там всякому. И про средневековье говорили. Бароны, уделы, крепостные, сюзерены... Всякой ерундой головы набивали – а главное так и не сказали! – вдруг разозлился Виктор.

– О чем ты?

– Да рыцари там, гербы, перья на шляпах и всякие Мерлезонские балеты! Главное – вот оно – любой, кто сильнее может тебе устроить веселую жизнь. А все остальное фантики. Обертка, упаковка. Вот вроде наша деревня? Нихрена. Любая банда может тут устроить любую веселуху. И везде так. Люди тянутся к сильному. Не будешь сильным – останешься на бобах! А кто говорит, что это не так – тот сука работает на соседа, в ту чужую соседскую силу вкладываясь.

Виктор перевел дух. Ему адски не хватало слов, чтобы выразить то, что клубилось неопознанно в сознании – вот – вот бы и оформилось – а нет. И сказанное получилось не тем. Не совсем тем.

– Та банда была сильнее. Значительно сильнее. Да и эти – тоже. Тупые, самоуверенные – потому и сдохли. Но сильнее были. Пятеро – как ни крути – против одного – сила – уверенно сказала старуха.

– Ну так разная сила. Пулемет – тоже сила. И информация. И вовремя спланированные действия. Те придурки не то, что не готовились к отпору – они о таком даже и не думали. И эти – тоже. Черт, не получается у меня сказать, как чувствуется. Вот понесло нас с Иркой в глухомань. Умно, прям обосраться. А ведь гордился собой на полном серьезе. И сейчас вот умнею, да. Эх, раньше б подумать!

– Ты – живой. А миллионы – слышь, миллионы, не кот чихнул, большая часть всех человеков – нет. Уже это говорит о многом – старуха, похоже, немного в себя пришла, прежним своим тоном заговорила. Хоть один человек в этой занюханной деревне толковый.

– Спасибо, Мелания Пахомовна, мне это было нужно – серьезно сказал барон.

– Приходи вечерком, потолкуем. Возникла у меня мысль, подумать надо.

– Хорошо.

Взял ружье, кивнул по-дружески и пригнувшись перед низкой притолокой – привычно уже, воспитали избы – пошел на улицу. Остановился на минуту, обернулся.

– Тут такое дело, куриц я у этих уродов забрал. Оставил своей домработнице, чтоб подготовила. Ощипет, выпотрошит – будет у нас куриный супчик.

Старуха тяжело вздохнула в ответ.

Понял. Что лучше больше ничего не говорить – вышел вон. Глянул на пустой загончик, помрачнел еще больше.

У валявшихся трупов уже собралось с полтора десятка человек, пополам – и новички и свои. Зеваки хреновы.

Один тут же поспешил подойти к машине.

Рожей сразу не понравился, хотя лучилась эта рожа самой радостной улыбкой.

Барон вылез, хлопнул дверкой. Ключи привычно топырились в кармане – так уж точно не потеряешь и не оставишь в замке.

– Виииитя! – радостно протянул поспешивший навстречу. И радушно распахнул объятия. А у барона все в душе ощетинилось – и даже не шерстью, вставшей дыбом щетиной, а натурально дикообразьими иглами. Видимо, что-то на лице выразилось гостеприимное, рука еще перехватывала ружье, а радостный прохвост уже притормозил, объятия запахнул, теперь только руку дощечкой тянул.

– Виииитя! Огромная тебе благодарность за то, что этих паскуд заземлил!

Опять это 'Вииитя!', от которого злость вскипела, как джезва с забытым кофе.

Точно так тянула его имя, только пококетливее чертова кукла Верка. Вертихвостка не оглянувшаяся даже. Хуже не мог поприветствовать этот тип.

– Ты – кто?

– Меня зовут... – начал расшаркиваться по дипломатическому протоколу цветущий радостью и благодарностью незнакомец.

– Насрать. Кличка твоя какая? – с трудом удерживаясь от нестерпимого желания дать прикладом в сияющую рожу спросил хрипато Виктор.

– Я думал, что у человека главнее фамилия, имя и отчество – немного поувяв розами щек, чуточку обиженно заявил незнакомец. Но по-прежнему лучился восторгом.

– Вас даже по кличкам не всех знаю. А чтоб я вас по имени – отчеству величал – вам сильно постараться придется. Кличка твоя?

– Авантт! – с некоторой неохотой выговорил уже переставший улыбаться субъект.

– Ясно. Тот самый дырявый пидор! Ты представляешь, скамейка вафленая – о тебе ни один человек ничего хорошего не сказал! У всех мнение совпало, даже странно такое единодушие! – по-волчьи усмехнулся барон.

– Вииииитя!

– Еще раз так скажешь – и я тебе высажу зубы. Я с тобой не знаком и мое имя в своем помоешном рте не смей полоскать. Понятно? – и ухмылка стала и вовсе оскалом.

– Но я...

– Знаешь, я уже всякое говно сегодня успокоил. Одним больше – одним меньше, для меня сейчас не принцип. Понятно или как? Ну – ка живо руки в ноги – собрал быстро всех, кто тут живет, пять минут у тебя есть! Бегом!

Так как этот хлыщ замешкался – с намеком поднял ствол на уровень его живота, щелкнул предохранителем и оценивающе прищурился.

– Время пошло. А мне что три трупа к свиньям. Что четыре. Ну?

Авантт не стал меряться взглядом, достаточно поспешно дернул прочь.

Проводил его прицельным взглядом в спину. Очень сожалея, что только взглядом, руки чесались бахнуть из ружья вдогон, всем сердцем, печенками и прочими органами чувств – включая и пятую точку точно ощущал – от этой гниды ходячей будут только проблемы, причем самого гнилого толка.

– Не расходиться. Сейчас приду. Лера! Этот выродок ничего делать не умеет – позови всех наших – и этих новичков. И лучше б им всем придти. Я за ними ходить не буду – кто не придет – три дня без жратвы.

Почему-то царапнуло по сердцу, что никто из 'своих' не то, что не помог, а даже и не прибежал узнать, как да что.

То ли боятся дуры.

То ли отгородились.

Да, похоже, что они к нему не как к своему спасителю и благодетелю относятся – а как к забору перед Раем. Вот перелезть – и счастье! Сбыча мечт!

Как бы революцию не замутили, уродки.

Хмыкнул про себя.

Так же советские люди рвались на Запад. И послесоветские – тоже.

Не понимая тупыми репами простую вещь – там они не нужны в принципе. Потому как говно пахорукое. И именно по этой причине живут плохо здесь. А там будут еще хуже. Потому как пользовать их будут на низовой самой работе.

Что особенно удивляло практичного Виктора – больше всех орали об ужасности свинцовой жизни в Рашке именно те, кто получал чудовищные совершенно по громадности деньги за ерундовую работу – певцы под фанеру, хохмачи про жопу с писей, писаки и прочие блогеры. Пальцем о палец не ударявшие и не сделавшие ни на каплю жизнь лучше. Только жрать и срать умеющие. И совершенно бесполезные за рубежом, где таких своих пруд пруди...

И ему, барону этих мест и окрестностей – там тоже не светит. Свое начальство уже есть, своя элита, свои патриции и либо выгрызать себе в сложившейся компании место под солнцем в лютой подковерной драке, либо в рядовые чистильщики.

Без перспектив и по чужой команде с утра до вечера.

И как чужака пошлют первым на убой в самую дыру.

Почему-то страшно захотелось пристрелить Макса.

Прямо воочию увидел, как разлетается вдребезги башка с этой чертовой тонкой улыбочкой на губах.

И глаза в разные стороны летят.

Как у зомби.

Которым он лепил в головы заряд из нестандартных гаек и болтиков.

Встряхнулся, отгоняя наваждение.

Чушь. Матерый, сволочь, начеку все время. И если даже и подловишь самого – то у него свита. Толковая и грамотная.

А пуля из нарезного дырявит этот пенобетон за милую душу.

Два пулемета...

Сито.

Мысли облегчил, понизил градус, мысленно влепив Максу по ногам зарядом. Как Калгану.

И опять почуял нутром – нет.

Не срастается.

Не выходит даже и в мыслях понаслаждаться видом и воплями сукина сына, который его, барона Виктора, взял в правильную толковую осаду мягкими ласковыми ежовыми рукавицами и даже уже и дивергруппу прислал.

Потому что за Максом – Анклав.

И пулеметы, и БТР.

Сволочь!

Неодолимо.

Даже если бы этого Макса и не любили – не спустят втихую такое – чтоб другим пример не подавать. Накажут от души и с походом, даже за подстреленную ногу отплатя страшно.

Перехватил поудобнее отяжелевшее ружье.

Удивился, с чего это оно не ухватисто, как обычно. Потом понял – наваливается отходняк. Выдохся, воюя и нервничая. А, еще и не жрал толком же! И вроде, как и не хочется. Вот полстакана чего крепкого бы хряпнул от души.

Коньяку! Его можно теплым пить! Водка хоть и в погребе – а без холодильника не то.

Опять обозлился на анклавовских. Тут же себя охолонул.

Не в них проблема.

Не те – так другие.

Всегда кто-то будет.

У кого житье лучше.

И кто-то – у кого еще хуже.

И далеко ходить не надо – вон, до моста доехать, там как раз живой пример.

Или точнее – не живой.

Глянул на тех, кто перед ним стоял и глядел выжидающе.

Свои бабы – почти все. Чужих – половина. И Авантта тоже нету.

Лерка, поймав вопрошающий взгляд – тут же встала как лист перед травой, запинаясь отрапортовала, что нашла всех, кроме четверых, не пойми куда девшихся. Она их искала, но в обычных местах нахождения – нету!

Преданно уставилась собачьими верными глазами.

Кивнул молча. Глядел мрачно и сурово.

Глава 8. Сюрв Виктор. Горький вкус победы.

На крыльцо поднимался. Словно в гору альпинист. Выдохся.

Домработница в струнку тянется, глазами преданно ест. Сучонка поиметая, оделась уже, тваринка. Не знает, как услужить.

– Обед давай!

Засуетилась.

Суетись, суетись, потаскушка...

Захотелось пристрелить последнего ауешника. Вот прям невтерпеж. Встал из-за стола, спустился в подвал и просто так, но от души напинал лежащему там по ребрам и хребтине. Тот только мычал гадостно, хорошо кляп впихнул. И да, припахивать начал, тварь паскудная, в штаны навалил, не иначе. Ладно, домуправительница отчистоплюет. Пнул пару раз за вонь.

И как-то стало легче.

И коньяк зашел хорошо.

Обед смолотил – сам не заметил. И сморило. Еле до кровати добрался. Упал, как был.

А когда проснулся – отправился к Мелании.

Получалось так, что на одного человека тут только и можно рассчитывать.

А остальные – так, недолюдь какая-то. И спиной не повернись и не доверить ничего нельзя. Грустно, девушки. Несколько баб вроде, как и слушают и выполняют, что скажешь, те, что выездные. Но лучших Анклав забрал. А эти... ну, все в сравнении, конечно. Как съесть кило крупных яблок, имея кило мелких? А выбирая по очереди по одному самые крупные...

Только фигня все это.

Себя-то зачем обманывать?

Не партнеры, не помощники и даже не подчиненные толком. Обсевки. Особенно когда такие соседушки рядом. Раньше бы и не подумал, что будет корячиться в модели политического устройства государств. А оно – вот туточки. В полный рост, да еще и в самом неприкрытом средневековом виде, без всяких дипломатических фиговых листков. Хотя сейчас врет сам себе – есть, есть дипломатия и Макс – посол ее.

Нет, до чего ж все повторяется.

Как в полузабытом учебнике. А он тут с Анклавом – как Новгород супротив Москвы. Задавят, благо и потому в старину так вышло – что в Новгороде каждый за себя был и в свою сторону тянул, демократия, в полный рост. Кого масквичи перекупили, кого переманили, а кого и прищемили.

Хотел плюнуть с досады – а уже в дверь дома старухи стучит, не удобно тут плевки сеять. Открыла мигом, ждала, похоже.

Опять чаем угостила. И смотрит странно. Тоже женщина. Все у них вот так – кручено...

– Вижу, хотите что-то сказать, Мелания Пахомовна – помог вежливо.

– Хотела спросить, как дальше жить будем, Хозяин. Когда следующую группу ублюдков привезут? Две недели вроде, как слыхала? – зашла издаля бабка.

Витя усмехнулся. Вроде обговаривали с Максом вдвоем и без лишних – а уже все в курсе. Хотя старуха эта – все же не все.

– Да, так.

– И таких же пришлют? Опять меня бить будут?

– Черт их знает. Ружья-то пусть у вас пока припрятаны будут.

– Секрет Полишинеля, Витя. А вот что хотела попросить – нет ли у тебя чего поменьше, чем ружье? Иринка-то говорила, что пистолеты есть еще в запасе? – глянула старуха в глаза.

Усмехнулся. Полез в карман. И на стол лег маленький револьверчик, никелированный, только чистый блеск стали поугас – давно в человеческих руках не был. И пачка с голубой оберткой – патроны мелкашечные.

– Мысли сходятся – усмехнулся уголками губ. Про себя закончил: '... у дураков!'

– Да, в самый раз! Можно взять? – а сама как кошка у блюдца с горячей кашей.

– Для того и принес. Это вам. Только надо б и поучиться немного. Сложность невелика, но навык нужен.

– Маленький какой! Удобно – и по руке в самый раз. А убойный? – осторожно вертя в руках железяку, спросила Мелания.

– У меня такая пуля так в ляжке и осталась. Так что по себе знаю – вполне убоен. А если еще и все пули влепить, да не в ляжку – так с головой хватит.

– А, вот он какой, значит. Где учиться будем?

– Да хоть здесь – усмехнулся барон.

– Ну, нет. Не стоит светиться. И да – надо по зомби отстреляться. Ну... Чтоб...

– Привычка появилась по силуэту работать и не оплошать, если придется – пришел на помощь замявшейся было собеседнице Виктор. И да – согласен был, не стоит тут шуметь. А то найдется умная голова из дураков, прикинет что у бабки и еще что найдется огнепульное. А это ни к чему. Помнила спина, какой она стала широкой, когда стволы в нее глядели.

Собирались недолго. Одежку напялили защитную только. Виктор – свою, а бабка – что от Ирки осталось.

Выехали скоро. И приехали туда, где уже бывали раньше – и сегодня утром тоже. Пока ехали – читал лекцию сюрвайвер на тему 'Револьверы и как уменьшать с их помощью окружающее поголовье'.

Шло все гладко, пока не приехали. Первые зомби попались неожиданно рано – до моста еще километра два оставалось – а уже серые грязные статуи идут навстречу.

И быстро, заразы, ногами перебирают.

– Вот, дьявольщина, забыл совсем – я ж им сегодня сам жратву привез. Балдуна этого обгрызли, свеженинки хапнули, оживели, заразы – зло сказал Виктор. Подал назад, огорченно глядя, что припустили мало не бегом твари. Не дело, так и до деревни доберутся. Надо встречать тут.

Выскочил, велев Мелании вокруг смотреть, спину стеречь.

Забабахал, от нервов и спешки тратя вдвое патронов, против обычного. Больно уж резво кинулись, сволочи, только пыль с них плащами

летела – сеялась. Свалил трех ближних бегунов, сменил магазин.

– Сзади! – визгнула старая помощница.

Не успел довернуться, оно уже тут. Раньше бабенкой было, судя по скорости – спортивная такая. Крепкая зомба. И неожиданно забахал очень громко револьверчик бабкин. Ну да, стволик-то как воробьиный клюв!

Не свалила, не обезвредила – но задержала, баба Миля!

И тут уже ствол просунув ей над плечом – Виктор грохнул в мертвое лицо с оскаленными красными зубами – кушала сегодня зомбячка, свежее мяско отведала, отсюда и прыть.

Брякнулась напавшая доской, успел пихнуть бабку в салон, дверью хлопнул, чуток по лбу Меланьи, не влепив и сам за руль прыгнул. Откатился, в себя прийти и отдышаться.

– Забыла. Забыла, как его перезаряжать-то? – хрипато и незнакомым голосом сказала бабка.

– Целы? Не кусила, кровищей в глаза не брызнуло?

– Нет, все в порядке. Перепугалась. Только что туда смотрела – и откуда ни возьмись – эта. Откуда выпрыгнула? Да быстрая! А этот – то малявка – как стало в нее попадать, так и притормозила, с бега сбилась! Но вон – не упала ж! Слабовата машинка все же! – прорвало старуху и понесло ее разговаривать с переляку.

– Так в голову надо было. Вы ж небось в корпус били?

– Забыла! – смутилась старуха и продолжила болтовню потоком.

Витя дал ей протрепаться, когда немножко опомнилась – показал, как заряжать. В третий уже раз. Бабка кивнула. Впрочем, хоть пальчики и тряслись – а и пачку вскрыла и патроны довольно ловко запихала в барабан. Защелкнула его на место.

Очень не хотелось опять ехать к мосту. Но Балдахина ели с десяток зомби. Столько шустеров тут оставлять не охота. Сказано же было, что от свеженины они очень сильно резвеют.

Хотя на минутку появилась мыслишка ехидная – а не привести ли пару зомби в деревню, строго запретив перед этим своим бабам нос из дома казать. А свободолюбы, кладущие на его распоряжения болт с прибором, глядишь и повстречают себе подарок. Отложил мысль на потом. Но понравилась.

– Вам бы для тренажа пару медленных подобрать. И чтоб не со всех сторон неслись.

– Да я уже поняла, как оно надо. А пальнуть и в дерево можно. Были бы патроны.

– Патроны будут, но дерево не идет, не раскачивается и не опасно.

– То понятно. Что будем дальше делать?

Виктор открыл было рот, но ничего не сказал.

Чистить – надо, но тут такое... шустеров выбивать необходимо. Самому же опасны до крайности. Вроде уже ко всему привык, но, если бы не бабка с револьверчиком – мог бы и не успеть на спортсменку отреагировать. Так-то самую малость не добежала, зараза.

Потому выбить надо.

Только после выбивания – останется много мяса для тупарей. И они его сожрут. И станут если и не полностью шустерами, но уж во всяком случае резваками. И это опять же проблема. Если тут же упокоенное мясо не убирать – то, как ни кинь – а всюду клин!

А как убирать? Своих баб на это дело навстобурчить? Так они не шибко горазды – в зачищенной деревне стащить пару десятков тел в брошенную избу – два дня корячились.

Но то свои бабы. Они бандосами дрессированы были и послушны. Нынешнее же пополнение – обязательно начнет качать права, демонстрации устраивать и всякое такое. А у барона не то, чтоб умелый ОМОН – даже напарника нету. Бабка надежный человек, но как стрелок еще не готова. А уж для драки и тем более не подходит.

Набил пустой магазин патронами, поздновато вспомнив, что гильзы не собрал.

Сам немного удивился – это его не огорчило.

Без толку крохоборничать.

А вот решить, как убирать упокоенных, чтобы не было еще неупокоенным кормовой базы – то важно.

– Сейчас я еще разик выеду вперед, гляну – сколько там ходоков прется – и вернемся домой. Пальбу разводить не стану, просто посмотрю.

Старуха кивнула.

Ходоки опять оказались ближе, чем думал. Не так, чтоб много. Трое всего. Но они шли по дороге. Медленно, но упорно и непреклонно. Обернулся встретился с Меланией глазами.

– Этак к утру в нашей деревне будут – сказала она вслух то, что он подумал.

Вздохнул, кряхтя вышел из машины, вертя головой и стараясь обозреть все пространство вокруг и сразу двинулся к ближнему – тощему мужичонке, высокому и сохлому, по виду – до погибели своей сильно пьющему. Тот как-то радостно застенав, кинулся навстречу. И что-то очень уж быстро. И башка замоталась перед прицелом так размашисто, что первым выстрелом Витя мазанул, свалив только вторым, что ему очень не понравилось.

На оставшихся двух ушло еще три патрона. И барон глухо выматерился, подбирая все же привычно гильзы с дороги. Из-за поворота брело еще двое. И еще один...

Ну да, грохот стрельбы привлекает эту нежить. И если их тут бабахать, то они так все и потянутся, сколько ни на есть у моста – а там с полсотни будет. И последним приползет на руках Балдахин...

А он, отступая, дотянет их до деревни. Своими же руками приведет стаю. Вот счастье-то!

Заменил магазин. Поднял голову – и эти заразы тоже ускорились и уже близенько.

Сволочи!

Ходоки не стали ломиться к нему, удовольствовались малым присев у дальнего тела.

Зачавкали, заразы.

Пару секунд собирался подойти и пристрелить.

Передумал.

Надо решать вопрос как следует.

А от его усилий пахло как-то дурно... Кустарями и хуторями...

Сел в машину. Оглянулся на бабку.

Та заметила негромко, что на подходах еще трое. И впрямь, грязно-пыльные фигуры ковыляли и ковыляли из-за поворота. Барон развернул машину и поехал обратно, встав в паре километров.

– Что скажете?

– Мало двух стрелков. И убирать мясо надо сразу. Значит нужны носильщики. И их тоже прикрывать надо. И ямы копать глубокие, или жечь – опять работа. Иначе сами же выпас им организуем и получим себе на голову бегунов, вместо ходаков – начала размеренно перечислять бабка необходимые условия.

– Привозить надо на чем-то людей. И трупы тож не таскать вручную. Получается – экскаватор, автобус, грузовик – задумчиво дополнил Виктор.

– И это самое необходимое. При том, что дома работы полно, с теми же свинками.

– Мде... А людишки все пахорукие... да еще и не рвутся работать-то...

– Да прямо как президент говоришь. Нaрод не тот – усмехнулась по-молодому старуха.

– Ну а что, тот, что ли? Ни черта ведь не умеют и не хотят. Завтра придут за жратвой и даже подумать боюсь, что будет твориться. Ружье надо зарядить дробью помельче.

–Тогда уж лучше солью, хотя ее у нас мало – усмехнулась старуха.

– Ну, ладно Меланья Пахомовна, время радиосвязи, с Максом общаться надо.

Попрощались.

Пока Виктор шел к замку, в голове вертелись всякие несуразные мысли. Сам удивился тому, что обуревавшее его бешенство как-то улеглось. Еще бы час назад высказал бы столько всякого гадостного, а теперь что-то одумался. Потому, когда Макс ответил на вызов, говорил уже ровным спокойным голосом.

– Привет, что нового? – спросил Макс.

– Да замогилил я твою диверсионную группу – вздохнул Виктор.

– Кого это? – – удивился анклавовец. Очень естественно у него получилось.

– Да ладно прибедняться – ауешников, разумеется.

– То, что замогилил – это прекрасно. Всех?

– Нет, пара живые. Пока – съязвил Виктор.

– Погоди – погоди. Ты это с чего решил про «моя группа»?

– Так они мне это сказали сами.

– А ты и уши развесил? – хмыкнул Макс.

– Как сказали – так и услышал – ответил барон.

– Ты больше всякую мразоту слушай.

– У меня тут одна бабка нормальна – буркнул Витя.

– Это к чему?

– А остальные – мразота. Кого слушать?

– Ладно, через час мимо проедем, заглянем. Связь кончаю.

И действительно заехали – сам и пара с пулеметами. На двух джипах.

Нельзя сказать, что Виктор был рад гостям, но в дом пригласил. Налил чаю, из бабкиного производства.

– Продолжаем разговор – с Карлсоновскими интонациями сказал Макс, сделав пару глотков.

– Они мне это сказали сами. Дескать, была такая инструкция, свинок не трогать. А остальные – что душа захочет – ядовито выговорил барон.

– А ты и поверил? – усмехнулся Макс. Переглянулся со своим спутниками, один из них коротко хохотнул.

Глава 9. Сюрв Виктор. Макс приехал

Как-то он не так себя вел, как должен бы был пойманный за руку негодяй, чьи коварные ковы были разоблачены бдительно и вовремя. И определенно не опасался очной ставки. Это смутило. То ли опытный подлец, который врет и не краснеет. То ли что-то не так.

– А что прикажешь делать? Как сказали – так и услышал – перешел в контратаку Витя.

– Ты больше всякую мразоту слушай. Вафлера Авантта того же – он-то напоет на разные голоса три оперы с балетом. С прологом, эпилогом и интермедией.

– Тогда с чего они такую инструкцию получили? – не отступился барон. Но как-то почуял, что пустышку тянет. Запал стал остывать.

– Вспомнил. Перед отправкой Калган стал радоваться, что шашлычка теперь похавает вволю. Я его уточнил – он глазами лупать, дескать свинки же там! Вот и пришлось объяснить, что, если свинок тронут – им не жить. Если б они из тебе стали предвкушать шашлычок – моя реакция была бы аналогичной. Но они хотели кушать свинок. Так что твои претензии и подозрения – мимо. Хотел бы, чтоб тебя шлепнули – не предупреждал бы. Только нам не нужен под боком бандитский гадюшник. А предупрежден – значит вооружен. К слову, за ликвидацию банды в одно лицо тебе полагается премия. Неплохая. Но ты уж разберись сам, чтоб рецидивов не было, если ты понимаешь, о чем я.

– Концы зачистить? Да, мне врач нужен…

– Что стряслось? Ты целый, с бабой Милей что-то?

– А Калган ранен, нога перебита, лечить надо.

– Гм, ты серьезно? – всерьез удивился обычно невозмутимый Макс. Пара с пулеметами тоже переглянулась недоуменно.

– Вполне, я шину наложил, но то такое…

– Виктор-сан, да ты святой. Этакий сталинизм тут разводишь. Добром не кончится, видывали мы такое уже, накушались досыта – несколько ошалело сказал Макс. Посмотрел недоверчиво.

– При чем тут сталинизм? – в свою очередь удивился и барон.

– Соцблизкие преступники, просто оступившиеся на тернистом пути последствий капитализма. Понять, простить и помочь. Перековка уголовника в строителя коммунизма и прочие правовые и санитарные нормы. Макаренко, версия два. Мы его вылечим, а он тебя кокнет. Кто ему ногу-то повредил? – вернулся в свою привычную роль Макс.

– Я подстрелил. После того, как они с Балдахином по мне… – тут Витя решил, что не стоит раскрывать карты – промазали. Сам же почувствовал, что прозвучало как-то… Ну нелепо. И никак его самого не красит. Глупо смотрится как ни глянь.

– Знаешь, надо тебя действительно мечом по горбу раза три протянуть, был у нас тут где-то меч – задумчиво-мечтательно сказал оппонент из Анклава.

– Это еще зачем? – обиделся Витя. Ничего не понял, но явно старались обидеть.

– В рыцари посвятить. Благородный рыцарь ВиктОр Баярдский, спаситель несчастных и милосердец ушибленных. Ты там дуэлировать натеял? С этими ублюдками? Серьезно? И сейчас хочешь пролечить падших? Рукой потрогай над шапкой – нет ли там нимба? Вещь удобная, особенно вечером, светится, знаешь ли, фонарик не нужен. Правда сильно демаскирует.

– А что, мне их надо было бы пристрелить сразу по приезде?

– Знаешь, свежее решение и очень практичное – живо и мечтательно ответил Макс. (Один из пулеметчиков похлопал в ладошки одобрительно, да и второй улыбнулся этак – мечтательно).

– Считать это приказом, сэр? – разозлился Витя. Со стороны его действия и впрямь самому показались глупыми. Но не докладывать же про холостые патроны, ловлю на живца и засаду с Калганом… Хотя почему нет – Калган своего же завалил, хоть и не наглухо.

– Если б я мог тебе приказывать! – мечтательно протянул Макс.

– То тогда что? – подначил Виктор, выплеснув свою злобу на пару комаров, которые поторопились выразить себя и были тут же прихлопнуты.

– О, тогда и тебе бы жилось куда спокойнее и вкуснее, да и мне было бы проще. Но ты же свободная личность, бунтарь и нонконформист, борец с системой. Народов идеал – Свобода Золотая и всякое такое. Потому, разумеется – следующей группе мне придется растолковывать на месячном курсе семинаров, что им нельзя не только свинок кушать, но и жителей деревни убивать и калечить, тебя, обожаемого, любить и холить, зоотехника вашего почитать, блюсти толерантность и гендерное равноправие всех 56 полов и так далее. И под подпись, да.