Текст книги "Не разбивай мое сердце (ЛП)"

Автор книги: Николь Жаклин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

10 глава

Кейт

Я села, прислонившись к спинке своей больничной кровати, и начала расчесывать мокрые волосы. Боже, я ненавидела больницу.

Я скучала по детям. Скучала по крепкому сну. Скучала по стряпне моей мамы и запаху лета снаружи.

Не то чтобы я была в больнице очень долго, и доктора сказали, что оставят меня только еще на один день, но уже сходила с ума. Шейн скоро будет домой, и мое беспокойство нарастало, когда я готовилась к тому, что он вернется и поймет, что мы все еще в Орегоне.

Когда приехали в дом моих родителей, я расплакалась от облегчения. Просто невероятно устала. И первые несколько недель после этого чувствовала себя новым человеком. Благодаря помощи наших семей, у меня стало гораздо меньше обязанностей и больше времени. Все оказывали помощь с детьми, поэтому я могла работать днем, а не ночью. Мне не нужно было наклоняться над ванной при мытье детей, потому что моя мама или тетя Элли делали это, что означало, что я больше не ложилась в кровать с болями в спине.

Впервые с момента отъезда Шейна я могла расслабиться.

Мне нужен был этот перерыв.

Но когда я медленно готовилась к возвращению назад в Калифорнию с моими маленькими монстриками, снова взваливая на себя всю заботу об их ежедневных потребностях, мое тело начинало протестовать. Как будто оно понимало и не давало мне вернуться к прежнему образу жизни.

У меня начались схватки, и врачи прописали постельный режим.

Возможность возвращения в Калифорнию до рождения ребенка была отменена, но я не могла сказать об этом Шейну. Вместо этого игнорировала вопросы в его письмах и избегала того же, когда он звонил.

Я не хотела тревожить его, когда он был на другом конце мира, особенно, когда беспокойство могло его отвлечь... Я также не хотела злить его. За последние шесть месяцев мы стали так близки, что я боялась всего, что могло расстроить хрупкий баланс между нами.

Он не говорил мне не ехать в Орегон, но также не обрадовался этому. Если бы он знал, что мы застряли здесь, не уверена, как бы отреагировал.

Я положила расческу на тумбочку, когда дверь палаты медленно открылась, но никто не поприветствовал меня.

– Что... Шейн?

Я не могла глазам своим поверить.

Это был он: высокий, здоровый и сильный, стоял в дверном проеме моей палаты. Мое сердце ускорило бег.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он, наконец, зайдя внутрь и захлопнув дверь за собой.

– Хорошо, – ответила я с удивленной улыбкой и закатила глаза. – За последние двенадцать часов никаких схваток, но они хотят еще понаблюдать. Как ты?

Я знала, что мне нельзя подскакивать и бежать к нему, но едва могла сдерживаться, когда он замер в дверном проеме. Чем больше он там стоял, тем более неловкой становилась обстановка, пока, наконец, я не ощутила дрожь в руках.

Думала, у меня будет время подготовиться перед встречей с ним, и сейчас, когда время пришло, чувствовала себя некомфортно. Я была осведомлена о своей уродливой ночнушке и отекших ногах. Мой живот казался более круглым и более заметным. И я ненавидела, что мои волосы были мокрыми и небрежно болтались у лица.

– Ты должна была мне рассказать, – внезапно заявил он.

– Зачем? Чтобы ты переживал? Со мной все хорошо, – я покачала головой. – Малышка в порядке, дети в порядке, все под контролем.

– Я оставил тебя нести ответственность за них, – сказал он тихо, но от его тона я замерла. – Думаешь, я не заслуживал узнать, что мои дети не с тем человеком, с кем я их оставил, что Элли и Майк заботятся о них, пока меня нет?

– Я... я не...

– Ты не должна принимать единолично решение о моих детях, Кейт. Это выше твоего уровня прав на них.

Он был спокойным и не повышал голос, но мне казалось, что меня ударили по лицу.

– Приношу извинения, – ответила я. – Решение было принято с самыми лучшими намерениями. Я не хотела беспокоить тебя, и видела детей каждый день, пока нахожусь здесь. Или моя мама, или Элли привозят их сюда.

Я заерзала на кровати, когда чувство страха наполнило меня, отчего все в моем животе напрягалось. Время лежать на боку, как прописывал врач.

Я не встречалась с ним взглядом, когда перекладывалась, но увидела, что он прищурился, когда засунула одну руку между коленей, а голову устроила на другую, расслабившись.

– Я знаю, что ты делала все как лучше, по твоему мнению, Кейт, – наконец, сказал Шейн, подходя и садясь на край кровати. – Ты уверена, что с ребенком все хорошо?

– Да. Завтра они хотят отпустить меня домой.

– Это хорошо.

– Я скучала по тебе, – сказала я, пытаясь пробудить Шейна, с которым общалась последние месяцы. Он не вел себя как мой Шейн, и это пугало, потому что я помнила, как Шейн времен Рейчел обращался со мной. Как будто я невидимка.

– Занятия Келлера и Сейдж начинаются на следующей неделе, – проинформировал он, игнорируя мои слова.

– Знаю, – я поморщилась. Не знала, какого черта собираюсь делать...

– Итак, я забираю детей в Сан-Диего, – внезапно мне показалось, что я не могу дышать. – Знаю, сейчас ты не можешь летать, и мне жаль, что не можешь поехать с нами.

– Что? – должно быть, он шутит.

– Им нужно вернуться к своей обычной рутине, перед началом занятий. Особенно Келлеру.

Его голос был любезным, но глаза оставались непроницаемыми. Я не шевельнулась, пока он наблюдал за мной, и потеряла дар речи. Я не думала, что смогу сказать что-нибудь, не сорвавшись на крик.

Что он творил? И какого хрена считал, что знает что-нибудь об обычной рутине детей? Я знала. Я знала, как заставить их уснуть. Я.

Мой худший страх воплотился в жизнь. Он забирал их у меня, и я ничего не могла поделать с этим.

– Почему? – спросила я, когда, наконец, обрела дар речи. – Ты злишься, потому что я не сказала тебе, что попала в больницу?

– Нет, – он потер рукой лицо. – Я должен вернуться назад, Кейт. Следующие несколько дней у меня выходные, но мой командир даже не знает, что я улетел в Орегон.

– Ладно, ну, когда тебе нужно уехать? Ты можешь просто...

– Они принадлежат мне, Кейт. Я их отец.

– А я никто?

– Я не сказал так.

– Ты намекнул.

– Не переиначивай мои слова. Я знаю, что ты важная для них! – он, наконец, взорвался, потеряв контроль, и встал с кровати. – Но ты не их родитель.

Я закрыла глаза и дернулась от яда в его словах.

– Эй, о чем вы ругаетесь? – крикнул мой брат Брам, заходя в комнату. – Я услышал вас, ребята, в коридоре.

– Ни о чем, – ответила я немедленно, не желая втягивать в это моего гиперопекающего брата.

– Привет, Брам, – сказал Шейн, снова спокойным голосом.

– Придурок, – поприветствовал Брам с кивком. – Рад, что ты вернулся.

– Брам, не будь задницей, – прошипела я. Боже, иногда он действовал мне на нервы.

– Все нормально. Мне нужно идти, – сказал Шейн.

– Подожди, ты только что пришел!

– Вероятно, мне нужно вернуться к детям.

– Наша мама уже едет сюда с детьми, – прервал Брам с дерзкой улыбкой. – Можешь разминуться с ней.

– Тогда я схожу за кофе, – пробурчал Шейн, прежде чем покинул комнату.

Я уставилась на своего брата в раздражении, когда он наблюдал за уходом Шейна.

– Тебе обязательно нужно вести себя как задница? Ты не можешь просто вести себя как нормальный человек? – спросила я, пытаясь контролировать слезы паники, которые скапливались в моих глазах.

– Я был готов сохранять спокойствие, пока не услышал, еще идя по коридору, как этот придурок кричит на тебя.

– Он не кричал.

– Ты чересчур всепрощающая.

– Ты никого не прощаешь!

– И никто не пользуется мной, – сказал он, приподняв бровь. – Принес тебе пончики от «Джо».

– Спасибо.

– Хочешь поговорить об этом? – он протянул мне маленький бумажный пакет из нашего любимого магазина с пончиками.

– Он увозит детей назад в Калифорнию, – сказала я тихо.

– Какого хрена? – он выглядел таким же шокированным, как я себя чувствовала. – Не позволяй ему!

– Я ничего не смогу сделать, Брам.

– К черту все. Я....

– Нет, – предупредила я, кладя пончик на стол рядом с собой. – Это не твоя битва.

– Это моя битва с десятилетнего возраста.

– И я люблю тебя за это, но в этом случае ты бессилен. Усилиями лишь сделаешь все хуже.

Моя мама прошла через дверь несколько минут спустя, маленький выводок Андерсонов шел за ней как утята, и мне пришлось изо всех сил сдерживать желание заплакать.

– Сеся! – закричал Ганнер, когда мама поставила его на кровати. Он все еще не овладел звуком «т» в слове «Тетя». – Сеся. Сеся. Сеся. – Он лег со мной и свернулся вокруг моего живота, засунув голову в пространство между моим подбородком и грудью.

– Он спрашивал о тебе все утро, – объяснила мама с улыбкой. – Как себя чувствуешь?

– Хорошо, – прошептала я с дрожью, притягивая Ганнера к себе, наблюдая, как Сейдж и Келлер ругаются за единственный стул в комнате, а Гевин показывает что-то в своей руке Браму.

Какого черта мне делать?

***

Шейн забрал меня на следующее утро после выписки, и в тишине мы вернулись в дом моих родителей. Я не была уверена, почему он молчал. Он был тем, кто выбил почву у меня из-под ног. Я также была не уверена, почему он предложил меня забрать, вместо того, чтобы это сделала мама, как и планировалось.

– Мы уезжаем в четыре, – сказал Шейн, наконец, разрушая тишину между нами, когда повернул машину на подъездную дорожку. – Наш самолет в шесть тридцать.

– Серьезно?

– Мне нужно быть дома, на случай, если меня вызовут. До сих пор мне везло, – ответил он тихо.

– Так что теперь? – я выдохнула насмешливый смешок. – Что будут делать дети, пока ты на работе?

– Меган сказала, что присмотрит за ними, пока я не найду няню.

– Ты оставишь их с няней вместо того, чтобы позволить семье, которая любит их, заботиться о них, – сказала я мрачно, когда мы остановились перед домом. – Отличный выбор.

– Они принадлежат мне, а я живу в Калифорнии.

– Я ничего не могу сделать, чтобы изменить твоего решения? – спросила я с отчаянием.

Шейн покачал головой, стиснув челюсти.

– Ладно, – я долго смотрела на лобовое стекло, когда он поставил машину на режим «парковка». Я не знала, что делать. В моей груди будто была дыра, которая становилась все больше, оставляя за собой разруху.

– Спасибо большое, что заботилась о них, пока меня... – я распахнула дверь и выбралась из машины, чтобы не слушать его херню.

– Я сама, – зашипела, когда Шейн обошел вокруг машины, чтобы подхватить меня под локоть. – Не надо.

– Кейт... – сказал он напряженно.

– Нет. Ты не можешь сделать это, а затем вести себя, будто все хорошо.

– У тебя постельный режим! Не то чтобы ты можешь заботиться...

– Сис? – позвал Брам от входной двери, направляясь к нам. – Нужна помощь?

Я повернулась к брату, от которого напряжение почти исходило волнами. Он пытался, я знаю, что пытался, но ему было сложно сидеть и ничего не делать, когда знал, что мне больно.

Когда Алекс и Брам появились в нашей семье, мне было любопытно увидеть, как двоих мальчиков, которые были так невероятно похожи, будут отличать. Тогда мы не знали, что мои родители их усыновят – это произошло два года спустя, – но хоть я и была обеспокоена их появлением, они сразу же стали моими братьями, как только вошли в дом, и я радовалась, что получила двоих «по цене одного».

И вскоре поняла, несмотря на то, что мальчишки были близнецами, они были разными, как день и ночь. Алекс стал моим задушевным другом. Он был понимающим и спокойным, охотно выслушивал все, что я говорила. Брам? Ну, ему было плевать, что хотела сказать восьмилетка. Так же он совсем не хотел утруждать себя моими проблемами. Я была уверена, что не нравлюсь ему, пока однажды не вошла в куст ежевики и сильно поцарапала веко. Я кричала и шаталась, когда кровь попала мне в глаз и частично ослепила, в тот момент прибежал Брам. Он был больше меня, даже тогда, поэтому поднял меня на руки и пронес весь путь до дома.

Тогда я знала, что хоть Брам и не был заинтересован в моей каждодневной драме, но он бы не колебался, если бы решил, что нужен мне. Он был самым надежным человеком из всех, кого я знала. Стойкий. Верный. И он хотел выбить весь дух из мужчины, который стоял рядом со мной.

– Поможешь мне? – спросила я неуверенно. Звук протеста почти вырвался из горла Шейна.

– Да, никаких проблем, – сказал Брам, спрыгивая с крыльца и сгребая в свои объятия, чтобы занести в дом как невесту.

– Дети ждут тебя внутри.

***

– Ребята, вы возвращаетесь в Сан-Диего со своим отцом, – пыталась я объяснить старшим детям уже, наверное, в двадцатый раз за день. Казалось, только Ганнер чувствовал себя нормально из-за этого. Он сидел, не обращая ни на что внимание, перекусывая мармеладками. Клянусь, это был единственный способ, когда этот ребенок оставался спокойным несколько минут подряд. Я поняла это месяцы назад и использовала этот трюк, чтобы держать его спокойным и счастливым во время звонков Шейна по «Скайпу».

– Что ты будешь делать? – спросила Сейдж в замешательстве.

– Я должна остаться здесь, Сейдж-Рейдж. Я не могу летать. Вероятно, я даже не должна вставать с кровати.

– Тогда мы тоже должны остаться, – сказал Келлер, нахмурившись. – Мы не можем оставить тебя.

– Со мной все будет хорошо. Моя мама и ваша бабушка позаботятся обо мне, – сказала я ему, прослезившись.

– Я не хочу уезжать.

– На следующей неделе у тебя начинается детский сад, дружочек. Ты же не хочешь начать позже всех?

– Мы можем пойти в школу здесь, – сказала радостно Сейдж. – Можем ездить на автобусе.

Я подняла голову в сторону дверного проема своей комнаты, где стоял Шейн, и вздрогнула от страданий в его взгляде.

– Ты должна поехать со своим папочкой, милая, – сказала я ей нежно. – Он скучал по вам, ребята.

– Но ты будешь скучать по нам! – сказал Келлер, повернувшись к отцу. – Она будет скучать по нам, если мы уедем.

– Я знаю, приятель, – сказал Шейн утешительно. – Но она приедет...

– Она не может поехать, или Айрис вылезет! – закричал Келлер, все его тело дрожало от внезапной ярости. – Она должна оставаться в кровати!

– Это не навсегда, малыш, – я пыталась успокоить его.

– Айрис? – спросил Шейн.

– Это имя ребенка, – проинформировала Сейдж. – Как цветок (прим. перев. Iris – имя Айрис, так же звучит как Ирис), и только пять букв, как и в моем имени!

– Восхитительное, – улыбнулся Шейн.

– Я не поеду, – объявил Келлер дрожащим голосом. – Я останусь здесь с тетушкой Кейт.

Гевин сидел спокойно, наблюдая за происходящим, но после заявления Келлера начал плакать.

– Ох, мартышка, – лепетала я, сев, чтобы притянуть его к себе на колени. – Все хорошо.

Я не смогла разобрать его ответный лепет, затем он начал рыдать, пока я раскачивала его вперед-назад.

– Сынок, время ехать, если вы все еще собираетесь, – я услышала голос Майка из коридора, отчего все мое тело похолодело.

– Поцелуйте тетю Кейт, детишки, – сказал Шейн, когда подошел к кровати.

– Нет, – ответил Келлер, когда на лице Сейдж появился испуг. Она смотрела между мной и Шейном, ее нижняя губа дрожала.

– Чмокни меня, малышка, – сказала я, мой голос перехватило в горле. – Время ехать.

Когда она наклонилась и чмокнула в щеку, обнимая меня вместе с Гевином, я закрыла глаза и пыталась держать эмоции под контролем. Рыдание сделает их отъезд еще тяжелее для них, а я не могла позволить этому произойти.

Сейдж встала с кровати и пошла к двери, не оглядываясь, уклонившись от руки, которую Шейн ей протянул.

– Поцелуй меня, мартышка, – сказала я на ухо Гевину, когда он икнул. – Ты полетишь на самолете!

– Не хотю.

– Ты любишь летать! Уверена, стюардессы даже дадут тебе крендельки, если ты будешь хорошо себя вести.

Затем Элли вошла в комнату, я выпучила глаза из-за ее напряженного выражения лица.

– Пойдем, Гевин, – сказала она, поднимая его с моих коленей, после еще одного быстрого поцелуя. – Бабушка поможет тебе пристегнуться.

– Мама! – закричал Ганнер, когда я наблюдала, как Элли уносила Гевина за дверь. – Сеся! Мама! Мама!

– Больше нет, дружочек, – сказала я, тихо всхлипнув, отставив миску с мармеладками в сторону, пока наблюдала за Келлером краем глаза. Он спустился с кровати и стоял напротив Шейна с непреклонным выражением лица.

– Могу я поцеловать? – спросила я Ганнера, притягивая его к себе.

– Нет! Мама! – Он извивался и вертелся, взбешенный, что я больше не даю ему мармеладок. Прежде чем смогла его успокоить, его вырвали у меня из рук.

– Мама – это мармеладки? – спросил Шейн со странным выражением на лице.

Я кивнула, не в состоянии даже говорить с ним.

– Мы дадим тебе немного мармеладок в машине, приятель, – пробубнил Шейн, потерев спину Ганнера, когда встретился со мной взглядом. – Я отнесу его в машину. Пойдем, Келл, – приказал он без эмоций в голосе.

– Нет, я остаюсь с тетей Кейт, – бурно возразил Келлер.

– Келлер, – предупредил Шейн с суровым взглядом, прежде чем унес моего малыша за дверь.

– Мама! Сеся! Сеся! Мама! – кричал Ганнер испуганно, пытаясь вырваться из хватки Шейна. Он все еще не чувствовал себя комфортно со своим отцом, и мой желудок сжался, когда он начал плакать.

Когда они исчезли из виду, Я повернулась к Келлеру со слезами на глазах.

– Я останусь с тобой, – сказал он, вытирая мое лицо своими грязными пальчиками.

Из-за его слов слезы потекли еще быстрее.

– Ты должен поехать, малыш, – спорила я. – Твой папа хочет поехать с тобой. Он безумно скучал по тебе.

– Он может взять Сейдж, Гевина и Ганнера, – он выпрямился, когда услышал шаги Шейна по коридору. – А я останусь с тобой.

– Поехали, дружище, – сказал Шейн решительно, когда встал в дверном проеме.

– Я остаюсь здесь.

– Не остаешься. Живо в машину, Келлер.

– Нет.

Шейн направился к нам, сжав челюсти, и Келлер встал позади меня на кровати.

– Нет! – кричал он, разрывая мое сердце надвое. – Нет!

Шейн осторожно, но крепко тянул Келлера, пока тот хватался за меня, тянув мою футболку и руки.

– Не позволяй ему забрать меня! – кричал он, в глазах не было слез, но в голосе сквозила паника. – Тетушка Кейт! Тетушка Кейт! Пожалуйста! Пожалуйста!

Он боролся с Шейном. Боже, упорно боролся. Но он не мог одолеть взрослого мужчину.

Я вонзила ногти в бедра, когда кричала ему, пытаясь успокоить единственным способом, которым могла.

– Все хорошо, малыш. Все хорошо. Я позвоню тебе сегодня. Я люблю тебя! С тобой все хорошо.

Они покинули комнату, и я сидела тихо, слушая, как Келлер кричал всю дорогу до машины. У меня не было выбора.

Мне было почти тридцать, и я никогда не испытывала ни к кому ненависти до этого момента.

11 глава

Кейт

Я знала, что прошло время с тех пор, как Шейн забрал моих детей, но не была уверена сколько. Казалось, будто вечность. Свет за моими веками медленно исчезал, когда солнце ушло с неба, а в этот момент, кто-то включил лампу на тумбочке рядом с моей кроватью, но я не открывала глаза, чтобы узнать, кто это. Мне было все равно.

Я не могла двигаться. Едва могла дышать. Конечности были такими тяжелыми, что я была не в состоянии перевернуться. «Вот так ощущается смерть?» – задавалась вопросом.

Члены семьи заходили и выходили из комнаты, проверяя меня и разговаривая низким шепотом, думая, что я не услышу. Может, они думали, что я сплю, но это не так. Не в этом состоянии. Я не знала, смогу ли снова спать.

Крик Келлера снова и снова проигрывался в моей голове, пока я не прижала плечо к уху. Это не помогло. Я все еще могла его слышать. Видела, как его отчаянный взгляд встретился с моим, когда он отбивался и кричал.

Наконец, к счастью, звуки растаяли, пока не появился просто шум. Все потускнело, как будто я дрейфовала между сном и бодрствованием.

– Я составлю тебе компанию, сис, – сказал голос моего отца, прорываясь в пустоту. Звук чего-то тяжелого, ударившего по ковру, сопровождался шорохом и вздохом облегчения, который мой отец всегда выпускал, садясь.

Затем снова была пустота.

Голоса появлялись и исчезали. Кто-то убрал мои волосы с лица, но я все еще не двигалась.

Айрис беспокойно извивалась, затем, должно быть, уснула. Мой живот напрягался и расслаблялся, но это не было больно, поэтому я игнорировала ощущение.

– Я бы хотела, чтобы Алекс был здесь, – сказала тихо Ани, ложась на кровать рядом со мной.

Я не была уверена, говорила она со мной или нет, но не ответила. Я не хотела Алекса. Я не хотела своего отца, который не покидал комнату, или маму, которая сидела у изножья кровати и потирала мои ступни. Я не хотела Ани или Брама, или дядю с тетей, которые заходили на какое-то время, но не оставались. Должно быть, для них было странно, что мужчина, которого они считали сыном, сделал это со мной.

Наши семейные взаимоотношения были настолько непонятными, что иногда я задавалась вопросом, как нас видят окружающие.

Я, Брам, Алекс, Тревор и еще один сын Элли и Майка, Генри, росли вместе с детства. Мы вели себя, выглядели и чувствовали как кузены, хотя наша внешность очень отличалась. С годами мы даже переняли выражения лиц наших родителей, что укрепило сходство. Шейн и Анита появились, когда большинство из нас уже были взрослыми. Они считались нашими, но не разделяли нашу историю или связь, что, вероятно, было хорошо, учитывая тот факт, что я забеременела от Шейна, а Анита и Брам... я даже не знала, что, черт побери, сказать о них. Что-то происходило между ними, не выходя на всеобщее обозрение, но никто из них об этом не говорил.

Анита заерзала рядом со мной, и я хотела закричать, чтобы она оставила меня в покое. Я не хотела ощущать ее движений или слышать бормотание в сторону Брама. Я хотела быть ничем. Хотела найти свое пустое место и оставаться там, чтобы с каждым вдохом мне не казалось, будто моя грудь разрывается на части. Если бы не ребенок, приютившийся под моим сердцем, я не уверена, на что была бы готова ради поисков этого места.

– Какого хрена тебе надо? – голос Брама донесся откуда-то ниже уровня моей кровати. Должно быть, он сидел на полу, но я не хотела открывать глаза и проверять. Это не имело значения. Ничего не имело значения.

– Пошел ты, мудак, – сказал Брам. Ему нужно было уйти, если он хотел поговорить по телефону. – Не так легко, как ты думал, забрать детей от единственной матери, которую они знали, да? – сказал Брам зло.

– Брам, это Шейн? – спросила мама в замешательстве.

В горле поднималась желчь, и я яростно пыталась ее сглотнуть. О, боже мой, я не могла дышать. Брам кивнул, и в моем горле образовался ком.

– Подожди, – приказал Брам в трубку. – Мишка Кэти, Шейн звонит.

– Что-то случилось? – задыхалась я, высунув голову. Я так долго лежала, что мои руки онемели, и едва могла двигать ими.

– Он говорит, что Ганнер расстроен, и он не может его успокоить, – сказал Брам, вставая с пола.

Я даже не осознавала, что плачу, пока не кивнула, и воздух ударил по мокрым местам на моих щеках.

– Эй, пап, – сказала я хрипло. – Можешь подать мне гитару?

Я неуклюже приподнялась на матрасе и села с помощью Ани, когда мой отец открыл чехол с гитарой в углу. Я знала только один способ, чтобы утихомирить Ганнера так поздно ночью. Резко вдохнув, я нажала кончиками пальцев на глаза, пытаясь контролировать ощущение беспомощности. Мой малыш плакал без меня, и я не могла обнять его или потереть спинку, но могла сделать это.

– Попроси его поставить телефон на громкую связь, – сказала я Браму, мой голос затих на последнем слове. Мой живот был твердым, как скала, и боль ударила меня будто кувалдой, когда я забрала гитару у отца и расположила на своих бедрах. Я дышала через нос в течение минуты, притворяясь, что настраиваю гитару. Я едва могла дотянуться до струн с такой болью. – Поставь свой тоже на громкую связь, братишка, – сказала я, наблюдая, как Брам кивнул и нажал «громкая связь», прежде чем положил телефон на кровати.

Невольный хнык покинул мое горло, когда комнату заполнил звук, плачущих мальчишек, плакал не только Ганнер, но и Гевин.

– Привет, мартышки, – перекрикивая шум, мой голос сломался. – Ганнер? Гевин? Где мои мартышки?

Медленно шум уменьшился в динамике.

– Сеся? – закричал Ганнер. Боже, он звучал напуганным.

– Привет, малыш, – сказала я, поднимая руку и прикрывая глаза. Если не буду видеть обстановку вокруг, возможно, смогу притвориться, что они здесь со мной. – Почему вы плачете?

– Сеся, – хныкал Ганнер.

– Ты должен сесть, хорошо? – крикнула я, мои руки дрожали. – Гевин, ты готов?

– Да, – прозвучал пронзительный голос Гевина.

– Келлер и Сейдж с вами?

– Да.

Я начала наигрывать любимую песню Ганнера и задрожала, когда дети затихли. Я почти остановилась снова, чтобы слышать их. Закрыв глаза, начала петь. Мой голос был глубже, чем обычно, хриплый и надломленный, но это не имело значения. Мой желудок сжался, а дыхание перехватило, когда резкая боль запульсировала между бедрами, отчего плечи сгорбились, а тело начало дрожать, но я не переставала петь.

«Это схватки», – подумала я, когда боль начала угасать. Я рожаю.

Внезапно голос Сейдж донесся через динамик, высокий и чистый, подпевая припев. Я опустила подбородок, стараясь не разрыдаться. Роды подождут.

Я дрожала от боли, когда еще одна схватка ударила по мне, прилив жидкости ощущался между моих ног, когда песня закончилась, но пальцы не переставали играть, и я перешла на новую. Я не была готова остановиться, хотя, казалось, дети утихомирились. Я не смела повесить трубку и прервать единственную связь с ними.

Брам оттолкнулся от стены, когда мой голос надломился, но я проигнорировала его. Просто продолжала играть, пока внезапно не раздался голос Шейна.

Я стиснула челюсти, а мои пальцы внезапно онемели.

– Они уснули, – сказал он тихо, – спасибо, Кэ...

Брам схватил телефон с кровати и кинул в стену, обрывая слова Шейна, и телефон разлетелся на куски.

– Вероятно, тебе он понадобится, – сказала я, позволяя гитаре упасть, когда потянулась к руке Брама.

– Куплю новый, – ответил он.

– Хорошо, потому что воды только что отошли, и кто-то должен позвонить Алексу, – сказала я тихо, мои губы дрожали, когда смесь волнения и ужаса соперничали с моим опустошением. Я не смогла попрощаться.

– Ты идиотка, – сказал он с улыбкой, покачав головой, когда наш отец обошел кровать и поднял меня.

– Ты идиот, – я слабо спорила, оперевшись на плечо отца, когда мама сказала что-то о том, что мне нужно принять душ.

Мой желудок снова сжался, и руки моего отца напряглись вокруг меня, когда все мое тело замерло в агонии.

– С тобой все хорошо, мишка Кэти, – сказал он нежно, ставя меня на пол ванной. – Она придет на свет немного раньше, но все будет хорошо.

Он ошибался. Я не думала, что все когда-нибудь снова встанет на свои места.