Текст книги "Влюбляясь в твой призрак (ЛП)"

Автор книги: Николь Кристи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

Глава 3

Я направляюсь прямо к Лорен. Она варит свой странный суп, пока я разражаюсь тирадой, яростно обзывая Мэтта и Райчел всеми плохими словами, которые только могу придумать. В самый разгар этого безумия, двенадцатилетние сестры-близняшки Лорен прокрались на кухню и стали наблюдать за моими руганью и раздражением с широко открытыми глазами. Меня очень сложно вывести из себя, но когда это происходит, я, как правило, немного напоминаю Халка. В какой-то мере.

Двумя часами позже я чувствую себя уже лучше. Типа того. Я поехала домой, чтобы принять душ, и поплакала немного под горячими, успокаивающими брызгами. Вскоре мои слезы высохли, и я начала чувствовать себя глупо. И рассерженно. Я продолжаю думать о Мэтте и Райчел, и о том, как радостно они потирают руки… смеясь, целуясь и занимаясь сексом… фу!

Я выключаю воду с большей, чем необходимо, силой и вытираюсь. Я заматываю полотенце вокруг тела и топаю в свою комнату, бормоча про себя.

– Лживый ублюдок! – от того, что я сказала это вслух, мне полегчало.

– О чем это ты, Виолетт?

Я вскрикиваю и неловко подпрыгиваю в воздухе. Моя мама сидит на кровати! Она смотрит на меня немного нахмуренным взглядом. Она слышала, что я сказала?

– Ч-что?! Ни о чем! – пролепетала я, прижимая полотенце к себе. – Я просто… читала рэп. Мне нравится это делать, когда я одна. Что… что ты делаешь здесь, на моей кровати? Что… э-э… происходит?

– Я не знала, что ты умеешь читать рэп, – говорит мама, смущенная моим лепетом. – Это… странно. Извини, я не хотела напугать тебя. Я подумала, что ты захочешь надеть это на ужин.

Она держит в руках длинное платье цвета синего сапфира, чтобы я смогла рассмотреть его. Платье с запахом, по всей ткани нарисован узор из листьев. Платье очень симпатичное.

Моя бедная мамочка. У нее отличный вкус и она любит одежду, и ей приходится жить со мной, с девушкой, которая ставит комфорт превыше моды. Половина одежды из моего шкафа – это рубашки из коробки, которую оставил мой отец, когда бросил нас ради той шлюхи с сайта знакомств. Но нельзя сказать, что я клоун моды. Сразу же после того, как я сбросила вес, мои наряды стали более эффектными и распутными. Но через некоторое время радость от внимания окружающих уменьшилась и теперь мне все равно. Я устала от парней среднего возраста, глазеющих на меня. Извращенцы.

– Симпатичненько, – говорю я маме, потому что она взволнованно наблюдает за мной. – Но я думала надеть джинсы и красивую рубашку. Я не хочу, чтобы твой жених подумал, что я милая барышня. Я имею в виду, что он очень разочаруется, когда узнает правду.

– Хм, ты, наверное, права. Но я уверена, что Билл переживет. – Мама вешает платье на мои скрещенные руки. – Я знаю, что ты будешь выглядеть прекрасно в этом платье! Я говорила, как мне нравятся твои волосы? Новый цвет действительно заставляет твою кожу светиться.

– Спасибо, – тихо вздыхаю я. – Если я наряжусь в платье, мне придется побрить ноги.

Мама заправляет локон светлых волос за ухо и смотрит на меня с удивлением.

– Разве ты не бреешь их каждый день?

– Ну да, но в большинстве случаев не так тщательно. Я просто провожу бритвой по ногам, если есть заметная щетина. Но я не проверяю, действительно ли они гладкие.

– Почему они должны быть гладкими сегодня вечером? – спрашивает мама, пожимая плечами. – Ты планируешь, что кто-то будет трогать твои ноги? Думаю, что в ресторане найдется несколько милых официантов.

– Мам, – я закатываю глаза. – Ты же знаешь, я позволяю прикасаться ко мне только камердинерам. Все дело в галстуках-бабочках.

Мама улыбается.

– Ох, ну тогда тебе повезло. Мы идем во «Времена Года». Я уверена, что официанты там носят галстуки-бабочки.

– Тьфу! Мы идем в богатое местечко? Теперь это начало новой тенденции, так как ты выходишь замуж за деньги? Неужели нам придется делать вид, что мы люди из первого класса?

– Эй! – мама указывает на меня пальцем, выглядя огорченной. – Тебе не нужно иметь деньги, чтобы быть первоклассной. Разве ты не считаешь меня первоклассной?

Как я могу не согласиться с ней? Особенно, когда она ковыряется пальцем в носу? Да, у нее действительно особенное чувство юмора.

– Спасибо, мам, это очень привлекательно. Какой образец для подражания! Я надеюсь, ты помоешь руки после этого?

Мама вскакивает с кровати.

– Конечно. Так делают первоклассные люди, – она шмыгает носом, проходя мимо меня.

Она возвращается, когда я надеваю свой халат.

– Ты продолжаешь отвлекать меня, Ви. Я хочу поговорить с тобой.

Я сразу же напрягаюсь, когда поворачиваюсь к ней. Мама нервничает, она не встречается со мной взглядом. Ох, Боже, пожалуйста, хоть бы это был не рак…

Она плюхается вниз на кровать и берет мою подушку, кладет ее на колени, затем опускает сверху руки.

Мои мышцы болезненно деревенеют, пока я жду, когда она скажет страшные слова.

– Пообещай, что ты не будешь считать меня потаскушкой.

– Бог ты мой! Я так… подожди, что?

Мама не поднимает взгляд. И она покраснела? Она делает глубокий вдох, и теперь у меня другие чувства.

– Билл и я…

– Нет, остановись! – я поднимаю обе руки, останавливая ее. – Мне совсем не обязательно знать, что вы с Биллом занимаетесь сексом!

– Что? – Мама выглядит почти такой же испуганной, как и я. – Виолетт! Я не это собиралась сказать! Поверь мне, ты последний человек, которому я захотела бы рассказать о моей сексуальной жизни.

Я чуть бессильно не оседаю от облегчения.

– Ох, слава Богу. Я бы тоже не стала рассказывать.

Она поднимает брови.

– Простите, мисс? У тебя есть сексуальная жизнь?

– Нет, некоторые из нас все еще непорочны, – не то, что Мэтт и Райчел, сексуально озабоченные предатели.

Мама выглядит растерянной несколько секунд. Затем она качает головой.

– Во всяком случае, я хотела сказать тебе… ну, Билл… удивил меня ранним свадебным подарком – это роскошное турне по Европе на наш медовый месяц.

У меня открывается рот от удивления.

– Мам! Это же замечательно! Ты всегда хотела побывать в Европе!

Она взволнованно кивает.

– Да, сбылась моя мечта. Англия, Франция, Италия… только представь? Но дело в том, что у Билли, как раз после свадьбы, будет проходить очень важное слияние в бизнесе, поэтому он не может взять выходной, тем более целый месяц. Так что… – она делает паузу и неуверенно смотрит на меня.

– Он думает, что лучше всего будет провести наш медовый месяц до свадьбы. Это имеет смысл, особенно, в связи с проводящимися ремонтными работами в доме, а у Джейн сейчас затишье в работе… я могу работать над ее сайтом где угодно, и ты же знаешь, мы наняли свадебного планировщика, она сказала, что сможет общаться со мной с помощью сообщений и электронной почты, она все время так делает с некоторыми своими клиентами, и…

Когда мама нервничает, у нее есть привычка говорить безумолку. Интересно, как долго это будет продолжаться, если я ей позволю?

– Да, это же здорово, – я, наконец, прерываю ее, когда она делает вдох. – Звучит так, как будто ты все уже спланировала. И у тебя есть мое благословение, если ты пришла за этим.

– Спасибо, – говорит она, сжимая мне руку. – Это много значит для меня.

Я пожимаю плечами.

– Ты заслуживаешь этого. – Я плюхаюсь на свое удобное мягкое кресло. – Когда вы уезжаете?

– Ну… на следующей неделе, – мама наблюдает за мной. – Так что я поговорила с Джейн, и она сказала, что будет рада, если ты у нее останешься. Ты не против? Если же это тебя не устраивает, я могу…

– Почему я не могу остаться здесь? Мне семнадцать, я не пью и не употребляю наркотики. Ты можешь доверять мне… я скучная.

– Я доверяю тебе, Виолетт, – говорит она. – Но я уезжаю не на выходные. Я уеду на целый месяц в Европу. Я не смогу расслабится, если ты будешь здесь одна. И, – продолжает она, когда я начинаю протестовать, – к концу месяца мы должны съехать с этой квартиры, помнишь?

Я получила неожиданный удар по лицу от реальности. Мы больше не будем жить в этой дрянной квартире. У меня будет богатый отчим! Наша жизнь кардинально изменится.

Ох, да, мне изменил и бросил меня мой первый парень. Да, Мэтт был моим первым парнем.

Я поздно созрела.

Это все немного подавляет.

Мама все еще говорит.

– Нет, все в порядке, – говорю я. – Я останусь у Джейн. Она крутая и мы с ней хорошо ладим. Кроме того, это ведь только на один месяц?

Голубые глаза мамы блестят от слез.

– Да, – быстро говорит она. – Большое тебе спасибо, Виолетт! Я знаю, что ошарашила тебя всеми этими изменениями, но ты так хорошо все восприняла.

Она подпрыгивает, чтобы крепко обнять меня.

– Я так счастлива! Не могу дождаться вашей с Билли встречи.

Я обнимаю ее в ответ, обескураженная силой ее объятия. Я решила, что сделаю все, чтобы не испортить все это.

Господь знает, как она этого заслуживает.

Глава 4

В конце концов, я решаю не надевать платье цвета синего сапфира. Вместо него, я натягиваю пару сделанных на заказ черных брюк, которые отлично подчеркивают мой зад, а также малиновую блузку с короткими рукавами. В пять часов вечера по-прежнему жарко, так что я снова завязываю волосы в хвост. Я осматриваю себя в полный рост в зеркале, висящем на задней части двери в мою спальню, и прихожу к выводу, что выгляжу непринужденно. Подводка для глаз и блеск для губ дополняют мой образ – вот и все, я готова идти.

Мама, кажется, довольна моим внешним видом. На ней платье, удивительно похожее на то, которое она предлагала мне надеть, очевидно, желая, чтобы мы выглядели, как двойняшки. Я не люблю разочаровывать ее, но всему есть предел.

Ресторан представляет собой красивое кирпично-стеклянное здание с потрясающим видом на залив. И у него есть собственная парковка для машин, отчего нам обеим становится не по себе.

– Они увидят все обертки от конфет, которые я оставила в машине, – тревожно шепчет мама после того, как отдала парковщику ключи от машины. – Мы похожи на нерях!

– А мы такие и есть, – я пытаюсь не обращать на это внимания, начиная нервничать.

Мужчина в костюме открывает большие стеклянные двери для нас, улыбаясь и жестом приглашая нас войти. Мама хватает меня за руку и тянет вперед к небольшой беседке, где за шикарной стеклянной стойкой стоит молоденькая девушка модельной внешности.

– Добро пожаловать во «Времена Года», – приветствует она нас с профессиональной улыбкой. – У вас зарезервирован столик?

– Э-э, да. Я – Лили Марсер, – робко говорит мама, заправляя прядь волос за ухо. – Думаю, что заказ сделан на имя О`Коннор. Билл О`Коннор.

Мне не нравится, как надменно смотрит девушка-зубочистка на мою маму.

– Да, мистер О`Коннор уже здесь. Пожалуйста, следуйте за мной.

Я также не пропускаю тот ехидный взгляд, которым она осматривает меня с головы до ног. Она обменивается ухмылкой с еще одной потрясающей девушкой, мимо которой мы проходим, направляясь к нашему столику. Я ничего не могу с собой поделать, но чувствую себя неловко. Что, у нас на лбах написано, что мы «не подходим»? Это из-за нашей дешевой обуви?

Почему мы не могли пойти в Тако Белл? Меня уже бросили там. Ничто уже не может быть более унизительным. Ведь так?

В интерьере ресторана преобладают темное дерево и стекло. Бар находится по левую сторону, в нем полно хорошо одетых людей. Мы с мамой следуем за девушкой-зубочисткой, пока она прокладывает свой путь через столики.

Хоть бы не споткнуться!

Она подводит нас к столику возле окна с видом на заходящее солнце, отбрасывающее розовые и золотые лучи на воду. Мужчина, сидящий за столиком, поднимается при нашем появлении.

– Приятного аппетита, – говорит мне Зубочистка, ухмыляясь.

– Спасибо, – говорю я сладко. – Наслаждайтесь своим… официантством.

Я отворачиваюсь прежде, чем она может отреагировать. Мне все равно. Я не знаю, почему она считает себя такой шикарной. Мое внимание возвращается к мужчине – Биллу. К жениху моей мамы и моему будущему отчиму.

Билл не всемогущий корпоративный магнат, которого я себе представляла. Он красивый, но это не такая богатая и утонченная красота, как я думала. Он выглядит молодо в повседневной рубашке и джинсах, и у него немного потрепанный вид с этими длинноватыми золотисто-рыжими волосами и небритым лицом.

Его льдистые голубые глаза никогда не смотрят прямо на меня, просто мимолетно брошенный взгляд, если я задаю ему вопрос.

Итак, я узнаю, что Билл фактически создал операционную систему Арпеджио, которую я использую на своем телефоне! Мама все продолжает болтать о том, насколько это революционно, более удобно и интерактивно, чем создал любой из его предшественников. Как будто я не знаю! Так мило слышать, как она рассказывает о его достижениях, в то время как он, просто остается тихим, иногда глядя на нее и улыбаясь. И я понимаю, что он мне на самом деле нравится. Я рада, что он не такой, каким я его представляла. Мне нравится его спокойная неловкость. Мы с ним поладим.

– Так где же Зейн? – спрашивает мама, после того, как делает глоток чая со льдом. – Думаю, что в ближайшее время они придут за нашим заказом.

Билл едва поднимает голову, когда говорит.

– Он сказал, что опоздает, так что мы можем начать без него.

– Он тебе понравится, Виолетт, – говорит мне мама, ее глаза азартно мерцают. – Он всего на несколько лет старше тебя, и он… инженер-программист, правильно, Билл?

– Да, именно так, – бормочет Билл, неуютно ерзая в кресле. Я представляю такого же гика, как и Билл, только младше.

– Зейн живет в Лос-Анджелесе, но пока мы будем в Европе, он некоторое время поживет в домике возле бассейна – он будет следить за ремонтом. Разве это не мило с его стороны? На самом деле, пока я не забыла, позволь мне дать тебе его номер телефона, Виолетт. Ты можешь позвонить ему, если тебе что-либо понадобится. Зейн собирается работать над каким-то проектом, но я уверена, что он не будет против, если время от времени ты будешь звонить ему.

Мама роется в сумке в поисках своего телефона. Когда она находит его, то заставляет меня переписать номер Зейна. Я вообще не собираюсь ему звонить, но делаю так, как она просит, так как знаю, что это поможет ей меньше нервничать из-за того, что она уезжает на целый месяц.

Четыре официанта подходят к нам, чтобы принять наши заказы, я не знаю, почему их так много. Я останавливаю свой выбор на креветках тэмпура [4]4
  Тэмпура– популярная категория блюд японской кухни из рыбы, морепродуктов и овощей, приготовленных в кляре и обжаренных во фритюре.


[Закрыть], которые уже пробовала на Гавайях, и они понравились мне. Несмотря на мои нервы, я начинаю чувствовать легкий голод. Такая атмосфера, прекрасная и шикарная, не способствует расслаблению. Мне бы хотелось просто заказать какого-нибудь фаст-фуда и взять его домой. Мне бы хотелось продолжать дуться на Мэтта в одиночестве, а не напяливать на свое лицо улыбку, которая, кажется, в любую минуту может разлететься на миллион осколков. Я действительно рада за маму, но наблюдать за тем, как они с Биллом обмениваются секретными улыбочками и взглядами… это слишком слащаво для меня сейчас.

У меня появляется внезапное желание подпрыгнуть и закричать:

– Меня бросили! Пошли вы все!

Этот вечер когда-нибудь закончится? Я тайком переписываюсь с Лорен, держа телефон на коленях.

Я: Билл милый! И славный.

Лорен: Правда? Как он выглядит?

Я: Молодо, немного растрепанно. Он создал Арпеджио!

Лорен:!!! Милый, богатый, гениальный? Твоей маме действительно повезло.

Я: Знаю! Этот ресторан и вправду задиристый.

Лорен: Привыкай. А как сын?

Я: Его еще нет. Похоже, он собирается стать компьютерным гением.

– Извините за опоздание.

Теплый глубокий голос пугает меня. Я поднимаю взгляд от телефона, и у меня отвисает челюсть.

Мои глаза встречаются с красивыми темными глазами.

Сексуальный Парень!

– Вот, черт! – вскрикиваю я.

Глава 5

Итак, оказалось, что Сексуальный Парень – это Зейн О`Коннор, сын Билла и мой будущий сводный брат. О, да я счастливица.

После моей вспышки я закрываю рот на замок и смотрю вниз на свои колени. Хотя ничего не могу поделать с собой и тайком бросаю на него взгляды. Сексуальный Парень – Зейн – столь же невероятно красив, как я и помню. Ему очень идут белая рубашка и джинсы – повседневно, но в то же время и элегантно.

Прямо сейчас в моем шкафу висит его рубашка. В секции Зал Славы Сексуального Парня.

Он быстро обнимает маму и целует ее в щеку, затем хлопает Билла по спине, приветствуя его. Мое сердце взволнованно трепещет, когда он занимает пустое место рядом со мной.

Я отворачиваюсь от него, жалея о том, что завязала волосы, так как теперь не могу скрыть свои красные щеки. Все не может стать еще унизительнее.

– Зейн, это моя дочь Виолетт, – мама представляет нас. – Я как раз говорила ей о тебе.

– Надеюсь, только хорошее, – говорит он с легкостью. Я чувствую, как он поворачивается ко мне. – Очень приятно, наконец, познакомиться с тобой, Виолетт, – говорит он, и я могу слышать улыбку в его сексуальном голосе.

– Угу, – слабо говорю я, глядя куда угодно, только не на него. Я вижу, как мама реагирует на мою грубость, вскинув бровь, но я же мучаюсь здесь!

– Зейн, почему бы тебе не заказать себе что-нибудь, – говорит мама, глядя на меня «да что с тобой такое?» взглядом.

– Отличная идея. Я умираю от голода.

Он подзывает одну из официанток с завидной легкостью, чему я не могу не восхищаться.

Внезапная тишина окутывает наш столик, как мокрое одеяло. Кажется, только мы с мамой единственные обеспокоены этим, что очень плохо. Одна из нас вынуждена прервать молчание и начать лепетать без умолку.

– Зейн, правда у Виолетт красивый загар? – говорит мама, отчаянно улыбаясь. – Она только что вернулась с Гавайских островов.

– Да? – он наклоняется вперед, положив руки на стол. – С какого именно острова?

Ох, ничего себе, он так хорошо пахнет!

– Оаху, – бормочу я.

Я знаю – мама ждет, что я продолжу разговор, но я этого не делаю. Она пытается встретиться со мной взглядом. Я притворяюсь, что увлечена своей вилкой. Я могу чувствовать, как она становится все более взволнованной из-за моего недружелюбия.

– Да, она работала стриптизершей в пекарне бабушки! – выпаливает она.

Что?!

К несчастью, прямо сейчас мой рот набит рисом. Почему я откусила так много? Пережевывание занимает целую вечность!

– Стриптиз в пекарне, да? – говорит Зейн с забавной и очаровательной полуулыбкой. – Это очень круто.

Я просто продолжаю качать головой, находясь в некоем ступоре.

– Я не… не стриптизерша, – наконец, путаюсь я в словах, ужасно смущенная.

Глаза мамы расширяются.

– О, нет! – вздыхает она. – Я только что назвала тебя стриптизершей?!

Точняк, мама.

– Я не стриптизерша, – говорю я Зейну и Биллу. – Это так… почему ты вообще сказала это, мама?

Я действительно не видела сходства между отцом и сыном. Пока они оба не начали кашлять себе в кулаки.

– Извини! Не знаю, почему… все просто ускользает от меня, когда я очень нервничаю. Виолетт очень далека от вертихвостки…

Аааааа!

– Стриптизерши, мам, – говорю я сквозь зубы.

Больше всего мы похожи на дочь и мать, когда наши лица краснеют от унижения.

– Точно, – говорит мама. Ее руки теперь трясутся! – Она не стриптизерша и не вертихвостка. На самом деле, сегодня она сказала мне, что она девственница.

Все не может стать еще хуже. Просто не может.

По какой-то причине, я смотрю на Билла. Он ловит мой взгляд.

– Молодец, Виолетт, – неловко говорит он.

Мама бросает на меня взгляд, полный ужаса.

– Мне кажется, я должна сходить в туалет, – шепчет она.

Я потираю свои стучащие виски.

– Пожалуйста, сходи.

Оба парня встают, когда мама извиняется. Билли нерешительно смотрит на нее с мгновение, а затем, что-то бормоча себе под нос, идет за ней. Я с тоской смотрю за тем, как они уходят. Кто сможет упрекнуть меня, если я прямо сейчас сбегу? Уж точно не женщина, обозвавшая меня стриптизершей и вертихвосткой.

– Так что, Виолетт, – Зейн поворачивает свой стул в мою сторону. – Твой день стал лучше?

– Уверена, что он становится еще хуже, пока мы разговариваем, – говорю я.

Он смеется, демонстрируя белые ровные зубы, и внезапно искра притяжения проходит сквозь меня, учащая мой пульс.

Кто такой вообще этот Мэтт?

Поверить не могу, что сижу здесь, в этом роскошном ресторане, разговариваю с самым красивым парнем, которого я только видела, а еще он – мой будущий сводный брат. Я не знаю, как вести себя рядом с ним.

Мило? Кокетливо? Или лучше просто продолжить строить из себя дуру?

Ага, так, кажется, намного веселее.

В темных глазах Зейна искрится юмор.

– Да ладно, – говорит он. – Ведь все не так уж и плохо?

– Ох, давай-ка разберемся. – Я смотрю вверх на красивые стеклянные круглые лампы, свисающие с потолка. – Меня сегодня бросили в Тако Белл; я упала, порвав штаны, а также унизилась перед совершенно незнакомым человеком; пошла на ужин в снобистский ресторан, узнала, что тот незнакомец – мой будущий сводный брат; меня собственная мать назвала стриптизершей, вертихвосткой и девственницей… я что-то забыла?

– Ну, я не знаю. Вечер только начался, все может случиться. – Уголки его красивых губ изгибаются вверх. – Он ведь может стать только лучше?

Я хмурюсь.

– Не говори так, а то сглазишь. Сейчас вернется моя мама и ляпнет о том, как они с Билли только что занимались сексом в туалете, а я убегу до того, как она начнет вдаваться в подробности и наткнусь на того официанта, несущего пылающий десерт. Он упадет на ту леди, в волосах у которой слишком много лака, а затем весь ресторан будет гореть в огне.

Зейн просто смотрит на меня пару мгновений, как будто не зная, что сказать. Он, должно быть, все время общается с великолепными, уверенными в себе женщинами, а я для него какой-то новый вид насекомого. Невротического вида насекомое, которое летит прямо вам в лицо и сходит с ума, когда вы пытаетесь прихлопнуть его.

– Так, значит, тебя бросили, да?

Я морщусь. Я и мой тупой большой рот.

– Ага.

– Эй, это случается с лучшими из нас. Подожди, ты найдешь кого-нибудь в ближайшее время.

Я смотрю на него.

– Ты иногда читаешь список десяти худших клише?

– Самое лучшее припас напоследок: в море плавает много рыбы.

Зейн добродушно пожимает плечами.

– Значит, какой-то урод бросил тебя в Тако Белл. Ты действительно думаешь, что он был любовью всей твоей жизни?

Официантка ставит перед ним еду. Она красивая и дерзкая, завязывает случайный разговор о погоде, все время подмигивая ему.

Когда она, наконец, уходит, я поднимаю бровь.

– Тебя раньше бросали?

Он поднимает взгляд от своей тарелки, милая полуулыбка играет на его лице.

– Это вопрос с подвохом?

– Так я и думала, – я возвращаюсь к увлекательному процессу протыкания своей еды вилкой.

– Ладно, – говорит он. – Назови мне одну вещь, которая тебе не нравилась в твоем бывшем.

– У него тонкие запястья, как у девушки, – быстро говорю я. – Они такие нежные, он должен быть моделью и рекламировать теннисные браслеты для ювелирных магазинов. Это правда беспокоило меня. А еще, когда он взволнован или говорит, то всегда пускает пузыри из слюны. Я часто переживала, что пузырь взорвется и слюна попадет мне в лицо. Так противно.

– Ничего себе, и долго ты это терпела?

– И он ужасно целуется, – выпаливаю я. – Он, как будто… нападает на мое лицо! Даже моя подруга Лорен, когда увидела нас целующимися, сказала, что это было самым отвратительным на свете из всего, что ей доводилось видеть. Как будто змея ест своих детенышей. Или, может быть, дело было во мне. Может, это я плохо целуюсь.

Зейн смотрит на свою еду, и, похоже, он пытается не засмеяться.

– На тебя кто-то уже жаловался?

Я кусаю губу.

– Нет, но я целовалась только с Мэттом.

После этой фразы он резко вскидывает голову, но прежде, чем успевает сказать что-либо, мама и Билли возвращаются. Она выглядит гораздо спокойней и сдержанней, когда садится на свое место. Я пытаюсь не замечать, как Билл вытирает рот салфеткой.

– Виолетт, – начинает мама, схватив меня за руку. – Извини меня за то, что назвала тебя стриптизершей и вертихвосткой. Ты же знаешь, какой я становлюсь, когда нервничаю.

Она робко улыбается мне, а потом поворачивается к Зейну.

– Зейн, я надеюсь, что ты поймешь… иногда я говорю вещи, которые не имеют никакого отношения к действительности. Например, Виолетт. Она работала кассиром в бабушкиной пекарне, а не стриптизершей. Она никогда не станет снимать одежду за деньги, да и воо…

Я громко откашливаюсь, прерывая ее лепетание, даже если она и говорит с хорошими намерениями.

– Я принимаю твое извинение, мам. Это в прошлом и давай, просто позволим тем болезненным воспоминаниям умереть.

Мама открывает рот.

– Но Зейн…

– Не беспокойтесь, Лили, – говорит он уверенно. – Уверяю вас, я ни на секунду не поверил, что Виолетт была стриптизершей или вертихвосткой.

– Спасибо, – искренне говорю я.

– Пожалуйста, – отвечает он, улыбаясь. Мое сердце беспорядочно стучит.

Мама выглядит успокоенной, и после этого дела идут гораздо лучше. С Зейном очень легко разговаривать, и, кажется, он совсем не похож на своего застенчивого папу. Я ничего не могла с собой поделать и украдкой бросала взгляды на его невероятно идеальный профиль, скульптурные черты лица… на его сексуальный рот… готова поспорить, что он отлично целуется. И я всегда была неравнодушна к широким плечам. И к мускулистой груди, и накачанному прессу, который заметен даже через рубашку.

Мои глаза беспомощно спускаются вниз, к его подтянутой талии и бедрам, к одетым в джинсы длинным ногам, которые небрежно расставлены под столом. Когда я, наконец, возвращаюсь к его лицу, я понимаю, что он наблюдает за тем, как я осматриваю его.

О Боже! Так неловко!

На долю секунды я встречаюсь с его веселым взглядом, прежде чем быстро отворачиваюсь, чуть не свернув себе шею. Я пытаюсь придумать, что сказать, чтобы объяснить, почему я пялюсь на него. Но что я могу сказать, что сможет объяснить мое истекание слюной?

На самом деле я не пускаю слюни. Я дотрагиваюсь до кончиков рта, чтобы проверить.

Ох, слава Богу. Мама говорит.

– Зейн, я дала Виолетт твой номер телефона, чтобы она могла позвонить тебе в случае возникновения чрезвычайной ситуации. Я надеюсь, ты не против?

– Конечно, нет. Можешь звонить мне в любое время, Виолетт.

– Спасибо, – бормочу я, все еще краснея, как помешанная.

– Виолетт, позвони Зейну, чтобы у него тоже был твой номер, – говорит мне мама.

– Хм, я позвоню, – говорю я неловко. – Позже.

Да ни за что. Если повезет, мне не придется видеться с ним до самой свадьбы. Может быть, к тому времени он забудет о том, как я извращенно пялилась на него.

Тьфу!

– Итак, что ты думаешь? – спрашивает мама меня по дороге домой.

– Билл, кажется, милый, – бормочу я, глядя из окна на проносящиеся мимо пейзажи. – И красивый. Вы, ребята, хорошо смотритесь вместе.

– Спасибо! Ты ему тоже понравилась. Я знаю, что он выглядит очень молчаливым, но как только он получше узнает тебя, то раскроется больше.

Я пытаюсь представить, как мы с Биллом сидим рядом на диване, поедая попкорн и обсуждая свои чувства.

Изображение отказывается появляться. Вместо этого я вижу, как мы сидим вместе за столом, сшивая различные части одеяла.

Я не знаю, почему я представляю эту картину. Это не имеет смысла.

– И еще раз, Виолетт, прости меня за стриптизершу/вертихвостку. Я не знаю, откуда взялись у меня в голове эти слова, но я бы никогда…

Я отворачиваюсь от окна, чтобы погладить маму по плечу.

– Забудь, все в порядке. Я знаю, что ты не имела это в виду. Это то же самое, как когда у тебя возникли проблемы с машиной, а полицейский расстроил тебя.

Мама сжимает руль обеими руками и стонет.

– Ох, не напоминай мне об этом. Меня чуть было не арестовали тогда.

Я хихикаю.

– Эй, любой может перепутать «менять шины» с «мине…

– Ох, не надо.

– Думаю, что полицейский бы согласился на твое предложение, если бы меня там не было.

Мама съеживается.

– Это не было предложением!

Она вдруг разражается смехом, а я присоединяюсь к ней. Мы хихикаем до боли в животе, пока мама случайно не проезжает на красный свет.

После того, как мы переводим дыхание, мама откашливается.

– Итак, – говорит она. – Этот Зейн и впрямь милый, да?

Я замираю, мои щеки мгновенно краснеют.

– Вроде того, – бормочу я.

– А также обаятельный. Билл на самом деле не очень много говорит о нем, но у меня сложилось такое впечатление, что он бабник.

– Угу.

Мама направляет на меня взгляд своих голубых глаз.

– Ну… он твой будущий сводный брат, так что вы, скорее всего, будете часто видеться, и… ох, я не знаю. Думаю, я пытаюсь сказать, что редкая женщина или девушка сможет устоять и не влюбиться в такого парня? Но это будет плохой идеей, потому что…

– Эй, мам, – замечаю я, подняв руку и останавливая ее. – Ты пытаешься сказать, что влюбляешься в… сына Билла?

– Что? Н-нет! – бормочет мама. – Я имею в виду… это же смешно! Я не хищница! Я говорила о тебе, Виолетт.

– А что со мной не так?

Она делает глубокий вдох.

– Я надеюсь, что ты воспримешь Зейна, как будущего брата и не более. Договорились?

– Э-э… хорошо.

Она заметила, что я смотрела на него, как на кусок мяса? Вот почему она назвала меня вертихвосткой? Как же стыдно!

– Я просто не хочу, чтобы тебе было больно, – говорит мама. – Ведь любой парень, который так хорошо выглядит… ну, он обязательно разобьет тебе сердце.

Я ничего не говорю. Думает ли она о моем отце? Он был красивым и обаятельным и разбил ей сердце, обманывая ее.

И посмотрите, что произошло с Мэттом. Он, конечно, не разбил мне сердце, но уничтожил мое доверие. Неужели все парни обманывают? Иногда кажется, что да.

Это удручает.

Я отворачиваюсь к окну, задумавшись. Я хочу поразмышлять о предательстве Мэтта, но пара прекрасных темных глаз продолжает появляться у меня в голове, отвлекая.

Нет! Я хочу, чтобы эти глаза исчезли. Мама права. Любой парень, похожий на Зейна, точно разобьет мне сердце. И что же я захочу делать с разбитым сердцем?

Совершенно ничего.