Текст книги "Скандальная леди"
Автор книги: Николь Берд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)
– Это доброе предзнаменование! – заявила Офелия, когда они возвращались домой в наемном экипаже. Я уверена, что премьера будет иметь у зрителей грандиозный успех. Боже, как же я устала! Ужасно хочется спать. Надеюсь, что к нам сегодня не пожалуют на ужин незваные гости.
Но опасения ее оказались напрасными, Марианна все предусмотрела, за столом в этот вечер они сидели только вчетвером. Поужинав, девушки пожелали доброй ночи маркизу и Маркизе и ушли к себе.
Примерно час Офелия повторяла вслух строки своей роли, потом по настоянию Корделии выпила стакан теплого молока и пошла спать.
И наконец наступил долгожданный день премьеры. Для Офелии это был день ее дебюта на сцене, для Корделии же еще и день развязки истории с покаянным письмом Эвери, спрятанным в табакерке. Удастся ли Рэнсому похитить эту улику, таящую в себе смертельную угрозу для его брата? Сорвет ли Офелия аплодисменты капризной публики? Распознает ли кто-то из аристократов под маской и шляпой актрисы девушку благородного происхождения?
Корделия встала с постели рано, быстро совершила туалет и сбежала по лестнице на первый этаж. Сестра, к ее удивлению, уже поджидала ее за столом, с отвращением посматривая на блюдо с вареными яйцами и ломтями ростбифа.
– Я не смогла долго валяться в постели в День своего дебюта, – заявила она вошедшей в столовую Корделии. – Ты даже не представляешь, как я волнуюсь.
– После завтрака тебе непременно надо прогуляться, – сказала Корделия. – Свежий воздух поможет тебе успокоиться.
– Нет! Я должна обязательно еще раз прочитать тебе наизусть слова своей роли! – возразила Офелия.
– Хорошо, пусть будет по-твоему, – согласилась Корделия. – А теперь тебе необходимо плотно позавтракать, чтобы набраться сил на весь день. Иначе ты рискуешь упасть в голодный обморок во время спектакля.
Когда к завтраку спустилась Марианна, сестры уже допивали чай. Хозяйка села за стол и завела разговор на посторонние темы. Корделия мысленно поблагодарила ее за проявленную тактичность. Но присоединившийся к ним вскоре маркиз, возле ног которого сновал его неугомонный песик, нарушил идиллию.
– Сегодня важный день! – воскликнул он, плюхнувшись на стул и пододвинув к себе блюдо с закусками.
Офелия издала тоскливый стон и поставила чашку на стол с такой силой, что даже пролила чай на скатерть. Лицо ее побледнело. Марианна метнула в сторону мужа сердитый взгляд.
Он виновато захлопал глазами и пробормотал:
– Юная леди немного нервничает, как я вижу. И напрасно! Все будет прекрасно! Я заказал в театре отдельную ложу и подкупил несколько прохвостов, которые обеспечат бурные аплодисменты и завалят сцену букетами, даже если спектакль провалится. Впрочем, это не важно. Все и так закончится хорошо. Если только не повторится та же история, которая случилась с нами однажды в Индии! Ты помнишь, душа моя, тот удивительный спектакль в маленьком провинциальном театре, в котором роли Ромео и Джульетты, как, впрочем, и все остальные, исполняли бородатые мужчины. В последнем акте рухнул балкон, и мы лишь чудом остались живы! Вот была потеха!
– Конечно же помню, милый! Актеры тщетно пытались скрыть свои бороды под вуалью. Хорошо, что я вовремя заметила, как начинает потрескивать и разваливаться балкон прямо над нашими головами! Едва мы успели убежать, как он рухнул на первые ряды партера вместе со зрителями. – Она звонко рассмеялась, а ее супруг разразился демоническим хохотом, побагровев от натуги.
Офелия и Корделия живо представили себе эту забавную сценку и тоже прыснули со смеху. Щеки дебютантки порозовели, глаза заблестели, она повеселела.
После завтрака сестры поднялись в гостиную, где Офелия стала репетировать свою роль. Наконец настало время ехать в театр. Девушки спустились в холл и, попрощавшись с дворецким, вышли на улицу и сели в экипаж.
– Вот увидишь, ты выступишь успешно, – в сотый раз повторила Корделия, желая подбодрить сестру. – Ты выучила свою роль назубок, прекрасно подготовилась к дебюту во всех отношениях. Поэтому не волнуйся. Я верю, что публика встретит тебя доброжелательно. Офелия закусила нижнюю губу и молча кивнула. За кулисами шли последние приготовления, работа кипела. В артистической уборной ощущалась особенно напряженная атмосфера. Все актеры нервничали. Их нервозность передалась Офелии и наполнила ее сердце тревожным предчувствием.
Корделия помогла ей надеть сценический костюм, напудриться, подвести тушью брови и накрасить алой помадой губы. Затем Офелия надела маску и широкополую шляпу, почти полностью скрывающую ее каштановые волосы.
– Ты смотришься великолепно! – сказала Корделия, окинув сестру придирчивым взглядом. – Ты прекрасно исполнила свою роль на последней репетиции, тщательно подготовилась и наверняка не ударишь в грязь лицом перед публикой.
Офелия поправила маску и недовольно заявила, что она почти ничего в ней не видит.
– Это не должно тебя обескураживать, – сказала Корделия, привыкшая к ее брюзжанию. – Ты сможешь сыграть свою роль и с завязанными глазами.
Одна из актрис подбежала к кулисам и, украдкой выглянув из-за них, поспешила сообщить всей труппе, что зрительный зал уже полон.
– У нас в театре еще никогда не было столько народу в начале сезона! Если только мы не опозоримся, то нас ожидает фурор!
– Не беспокойся, Офелия, – похлопав сестру ладонью по плечу, сказала Корделия. – Ты не осрамишься. Ну, а если даже ты и допустишь крохотную оплошность, то сумеешь ее скрыть или обернуть в свою пользу. Это у тебя прекрасно получается!
Офелия переменилась в лице, но бодро кивнула. А Корделии вдруг почему-то снова вспомнились интригующие афиши, расклеенные по всему Лондону алчным и беспринципным мистером Неттлсом, которые немедленно вызвали пересуды в свете. Но с этим уже ничего нельзя было поделать, а поэтому и волноваться ей не следовало.
Зазвучала мелодия, предваряющая первые музыкальные номера. Мимо гримерной быстро прошел фокусник Друид. Не изменил ли снова управляющий порядок действия? Не нарушит ли это план Рэнсома? Удастся ли ему проникнуть в апартаменты Неттлса? Корделия не виделась с Рэнсомом с того момента, как они вместе вошли в театр. Очевидно, ей пора было занять свой пост у лестницы в конце коридора. Она закусила губу и встала со стула, чтобы сходить проверить, поднялись ли уже Друид и Рэнсом наверх. Но Офелия с мольбой во взгляде воскликнула:
– Только не оставляй меня сейчас одну!
– Я тебя не оставлю, – сказала Корделия скрепя сердце.
Нервы ее были натянуты до предела. Рука Офелии, сжимавшая ее предплечье, стала холодной как лед. К счастью, в этот момент фокусник снова прошел мимо открытых дверей гримерной, уже в обратном направлении. Корделия окликнула его, но он даже не обернулся, видимо, не услышав ее из-за шума.
– Проклятие! – пробормотала Корделия и, оглядевшись по сторонам, увидела в углу комнаты белокурую Венецию. Ее маленькая сестра помогала ей прихорашиваться и одеваться.
– Подойди ко мне, пожалуйста, Венеция! – подозвала девушку Корделия. – Могу я попросить тебя об одном одолжении?
Венеция кивнула. Корделия шепотом попросила ее сходить в конец коридора и сказать стоящему там Рэнсому Шеффилду, что та, которую он ждет, немного задержится, но все равно придет к нему. Заинтригованная таким поручением, Венеция кивнула и, велев сестренке не покидать комнату, побежала к лестнице.
Настало время выхода Офелии на исходную позицию за кулисами. Очутившись на сцене, она погрузилась в роль с головой, оставив все свои прочие заботы за спиной.
Корделия подкралась к занавесу, осторожно выглянула из-за него и окинула взглядом огни рампы, оркестр в яме под мерцающими огнями, партер и ложи вдоль стен. Сидевшие в них аристократы разглядывали сцену сквозь очки и лорнеты, сгорая от желания распознать в одной из актрис ту дерзкую девицу благородного происхождения, которая бросила вызов правилам хорошего тона и общественному мнению.
Наконец актер, игравший юного возлюбленного Марабеллы, роль которой исполняла Офелия, произнес:
– Кажется, сюда идет моя возлюбленная!
Эта фраза служила сигналом к выходу дебютантки на сцену.
Подкравшись к сестре, Корделия легонько подтолкнула ее в спину.
Но вместо того чтобы плавно выйти из-за боковой кулисы и произнести свои первые слова, что она неоднократно проделывала на репетициях, Офелия повернулась и стремглав побежала обратно в гримерную.
Наблюдавший все это из-за кулис мистер Неттлс чертыхнулся и бросился ее догонять, побагровев от злости.
Но Корделия обогнала его и, первой вбежав в гримерную, воскликнула:
– Что случилось, Офелия?
В почти пустой артистической уборной зависла мертвая тишина. Две оцепеневшие актрисы и Сэл, младшая сестренка Венеции, пораскрывали от удивления и испуга рты. Сама же Офелия, глядевшая в настенное зеркало, надрывно простонала:
– Я не смогу это сделать! Я не в силах выйти к зрителям! Меня обуял жуткий ужас при виде сотен пар глаз, устремленных на меня из зала. Я хочу умереть! Все слова вдруг повыскакивали у меня из головы! Нет, я этого точно не переживу! О горе мне, о горе!
Она глухо разрыдалась.
Корделия растерялась, не зная, что ей сказать. Офелия оказалась не способна внять ее увещеваниям, она впала в истерику. Дверь гримерной распахнулась, и в нее влетел мистер Неттлс.
– Что ты вытворяешь, безмозглая курица! – заорал он. – Актеры вынуждены выдумывать какие-то дурацкие фразы, чтобы хоть как-то заполнить ими непредвиденную паузу в спектакле. Ты должна быть на сцене, а не проливать здесь слезы, идиотка! Так-то ты благодаришь меня за то, что я дал тебе возможность выступить перед зрителями?
– Ах, простите меня, сэр! – воскликнула Офелия сквозь слезы. – Но я не могу выйти на сцену!
– Нет, ты сможешь! Я тебя заставлю, тупая тварь! – прорычал управляющий театром и принялся трясти бедняжку за плечи. – Я вытряхну из тебя душу, раздену и голой выпихну на сцену! – кричал он. – Пусть публика убедится, что в этом спектакле участвует благородная девица, как было объявлено об этом в афишах. Пусть все тобой полюбуются нагой! Тогда тебе уже и слов никаких произносить не понадобится, успех спектаклю, будет обеспечен! Даю тебе последний шанс исправить свою ошибку! Глотни джина для храбрости и живо выходи на сцену. Иначе я вернусь и исполню свою угрозу. Терять из-за тебя уйму денег я не намерен.
Он извлек из кармана плоскую фляжку и сунул ее Офелии в руки. Она уронила фляжку на пол и пролепетала:
– Все, Корделия, прощай! Я умираю! Лучше смерть, чем позор.
– Не умирай, пожалуйста! – воскликнула Корделия., – Раздевайся! И прекрати распускать нюни. На сцену выйду я! Безвыходных ситуаций не бывает.
Глава 14
Эвери Шеффилд неторопливо двигался по комнате, держа в руках серебряный поднос, заставленный бокалами с портвейном. Вот уже третий день он исполнял в этом клубе роль лакея; подносящего напитки джентльменам, и делал это весьма успешно. Голова его под париком жутко чесалась, но снять эту непременную часть своего нового облика, он мог только на кухне. Нелегко было ему и сохранять невозмутимую мину на лице, даже если он спотыкался о вытянутые ноги кого-нибудь из постоянных клиентов, читающих газету.
Вот и теперь Эвери едва не упал и не уронил поднос, зацепившись за ботинок развалившегося в кресле гостя. Хорошо еще, подумал он, с трудом сохранив равновесие, что поднос уже почти пуст. Иначе все бокалы наверняка бы разбились. Ему было дьявольски трудно научиться ходить с полным подносом по залу. Обретенный навык, с тайной ухмылкой подумал он, может пригодиться ему, когда он вернется в Оксфорд: там вряд ли кто-нибудь сумеет повторить на спор этот трюк. Раньше ему никогда и в голову не приходило, насколько это трудно.
Идея прикинуться лакеем и тайно держать клуб «Уайтс» под наблюдением принадлежала самому Эвери. Он надеялся таким образом поймать человека, который доставит записку с указанием места, куда следует принести деньги для шантажиста. Рэнсом одобрил эту задумку, освобождавшую его от ежедневного сопровождения в клуб своего младшего брата, где тот мог находиться лишь на правах гостя.
Но ликовал Эвери, только пока не понял, что ему придется работать по-настоящему. Труд лакея оказался совсем не легким.
Тяжело вздохнув, Эвери побрел с пустым подносом на кухню. И, как выяснилось, вовремя: он успел увидеть, как другой лакей передает записку невысокому мужчине в зеленом пальто. Сердце Эвери екнуло: наконец-то! Он положил поднос на стул, подбежал к пухлому коротышке и, схватив его за плечо, воскликнул:
– Попался, негодяй!
– Ты что, рехнулся, болван?! – обернувшись, заорал на него незнакомец. – Да тебя сегодня же отсюда уволят!
Пропустив эту угрозу мимо ушей, юноша выхватил у него из пальцев свернутый вдвое листок бумаги, поднес его к глазам, развернув, но, так и не сумев разобрать начертанные на нем каракули, спросил:
– Что это за галиматья?
– Это рецепт лечебного отвара, который дала мне моя жена, – гнусаво ответил коротышка. – Он помогает при простуде и головных болях. – Незнакомец чихнул Эвери прямо в лицо.
Обтеревшись рукавом, незадачливый юноша молча вернул ему листок и, подняв голову, увидел в дверях еще одного подозрительного незнакомца – тот с тревогой наблюдал за ним, теребя в руках сложенный вчетверо лист бумаги.
– Стой! – крикнул ему Эвери. – Замри и не двигайся!
Но подозрительный субъект повернулся и выбежал на улицу через черный ход. Эвери помчался следом.
Ошарашенная неожиданным предложением Корделии, Офелия перестала хныкать и воскликнула, вытаращив на сестру глаза:
– Ты в своем уме? Ты же не знаешь толком слов.
– Другого выхода у нас нет! Управляющий все равно нас не различает. Снимай костюм! Твою роль я успела выучить наизусть, а если что-то и забуду, сочиню что-нибудь на ходу. Неттлс не шутит, он исполнит свою угрозу! Вытолкает тебя на всеобщее посмешище без шляпки, маски и одежды. Так что поторапливайся!
Быстро переодевшись в сценический костюм Офелии, Корделия выбежала из гримерной на сцену. Офелия разрыдалась, закрыв лицо руками. Сестра Венеции запрыгала от восторга на месте и захлопала в ладоши.
Мимо Неттлса Корделия промчалась пулей, подобрав подол юбки, чтобы не споткнуться.
– Наконец-то! – злобно прошипел он ей вслед.
Добежав до рампы, Корделия резко остановилась и, сделав глубокий вдох, окинула взглядом сцену. Ее возлюбленный Марли громко произнес:
– А вот и моя долгожданная Марабелла! Ах, как же я по тебе истосковался, любимая!
По зрительному залу прокатился шепоток. Корделия кожей почувствовала напряженные взгляды, устремленные на нее со всех сторон. Ее ноги словно бы приросли к помосту, по спине поползли мурашки. Но Марли, вынужденный импровизировать в течение десяти минут, был не в силах промолвить больше ни слова. На лбу у него выступили капельки пота, в глазах читалась мольба.
Собравшись с духом, Корделия выпрямилась и мелодично произнесла:
– Ах, это ты, любимый! Ты пришел сюда, лелея в сердце надежду снова встретиться здесь со мной?
– Да, милая! Именно эта мысль и привела меня сюда! Тебе ведь известно, что мое сердце принадлежит только Марабелле! Ах, как сладко звучит твое имя! Я готов повторять его бесконечно, и днем, и ночью! – подхватил актер.
Вспомнив, что по сценарию ей надлежит еще и двигаться по сцене, Корделия сделала несколько шагов, посмотрела на зрителей и промолвила:
– Пусть повторяет мое имя, сколько ему угодно, только бы рукам не давал волю.
Зал взорвался хохотом. Ободренная первым успехом, Корделия почувствовала себя гораздо раскованнее и постаралась не думать ни о Рэнсоме, ни об Офелии. Все свое внимание она сосредоточила на роли Марабеллы. Нельзя было ошибиться ни в одной фразе. К счастью, ее сценический партнер оказался опытным актером и удачно ей подыграл. Это было не очень сложно, поскольку диалоги героев, исправленные Офелией, представляли собой обычный непринужденный разговор двух влюбленных молодых людей. Многие фазы были заимствованы ею у Шекспира.
Произнося их, Корделия краем глаза наблюдала за ближайшей к ней ложей. Сидевшая в ней полная дама в бриллиантовой тиаре пристально вглядывалась в загадочную актрису через очки в золотой оправе, пытаясь получше запомнить черты ее лица. От этого взгляда сердце бедной Корделии забилось так, словно готово было лопнуть. «Скорее бы уже наступил финал», – подумала она, холодея от страха. Но до счастливой развязки пьесы, с весьма запутанным и забавным сюжетом было еще далеко.
Рэнсом остался на карауле возле лестницы, а Друид принялся возиться с замком в двери комнаты Неттлса.
– Замок не из дешевых, – пробормотал он. – Непростой замочек, доложу я вам, мистер Шеффилд. – Это я и сам уже понял, – шепотом отозвался Рэнсом, недоумевая, куда запропастилась Корделия.
Опробовав несколько отмычек, фокусник наконец открыл дверь.
– Готово! – с довольной ухмылкой воскликнул он, обернувшись к Рзнсому. – Ну, я побежал. В антракте после первого действия мне предстоит развлекать зрителей. Желаю вам удачи! Не увлекайтесь!
– Спасибо, Друид, – сказал Рэнсом. – Мне надо найти здесь одну вещицу, принадлежащую нашей семье. Если мне улыбнется удача, Неттлс даже не заметит, что в его отсутствие кто-то рылся в его вещах.
Не успели стихнуть отзвуки удаляющихся шагов фокусника в коридоре, как послышались приближающиеся шаги. Рэнсом оцепенел. Неужели это Корделия? Почему она задержалась?
К его немалому удивлению, вместо Корделии к нему подошла ее белобрысая подруга Венеция. Она скороговоркой сообщила ему, что та, которую он ждет, задерживается в силу непредвиденных обстоятельств.
– Послушай, Венеция! – сказал Рэнсом. – Постой, пожалуйста, немного внизу, возле лестницы. Если кто-нибудь появится в коридоре, предупреди меня тихим свистом.
– Нет, я не смогу, через полчаса мой выход! – воскликнула девушка. – Мистер Нетглс уволит меня, если я вовремя не выйду на сцену.
– Это не потребует столько времени! – настаивал Рэнсом. – Ты не опоздаешь. Постой там, пока не сосчитаешь до ста.
– Но я не умею считать до ста, – растерянно пробормотала Венеция. – Я знаю счет только до двадцати.
– Хорошо, тогда сосчитай до двадцати десять раз, – слукавил Рэнсом. – Но только считай медленно!
С этими словами он завернул за угол и шмыгнул в дверь.
Комнаты были хорошо обставлены, но сильно запущены, в них уже давно не убирались и не мыли полы. Не теряя времени, Рэнсом стал обыскивать спальню: сперва осмотрел все ящики комода, потом – кровать, заглянул под матрац и подушки, даже порылся в бельевом шкафу. Ничего там не обнаружив, он простукал пол и стены. Но тоже безрезультатно. Тяжело вздохнув, Рэнсом принялся ощупывать сюртуки, жакеты и фраки администратора, затем принялся за его обувь. Но ни в карманах, ни за подкладкой табакерки не оказалось. Судя по всему, и в штиблетах не было полых каблуков, куда ее можно было бы спрятать.
Рэнсом перешел в гостиную, потом – в кабинет, где подверг скрупулезному осмотру каждый предмет обстановки и даже камин. Просмотрел он также на всякий случай кипу бумаг, но письма, написанного рукой Эвери, там не было.
Наконец ему улыбнулась удача: в потайном ящичке письменного стола обнаружилась сама табакерка. Увидев ее, Рэнсом возликовал. Полюбовавшись усыпанной бриллиантами безделицей, она нажал на кнопку, открывающую секретное отделение, и медленно вздохнул…
Погруженная в глубокие переживания, Офелия не замечала течения времени. Когда же она очнулась, то услышала чье-то рыдание. Обернувшись, она увидела, что это горько плачет Венеция. Белокурая девушка сидела перед зеркалом, обводя глаза сурьмой, и при этом плакала навзрыд, отчего на щеках у нее образовались темные потеки.
– Что случилось, Венеция? – спросила Офелия, встав со стула и обняв бедняжку за плечи.
– Он отправил мою сестру в «Рай»! – давясь слезами, ответила девушка. – Негодяй! Как же я его ненавижу!
– Кто? И что он сделал с Сэл? Она ведь только что была здесь! Не убивайся так, твоя сестренка просто куда-то отлучилась. Она скоро вернется. – Офелия с удивлением осмотрелась по сторонам, но десятилетнего ребенка в гримерной не обнаружила.
– Мистер Неттлс! Он так разозлился на меня за то, что я не позволила ему включить Сэл в труппу актеров, что отправил ее в «Рай»!
– Отправил ее в рай? Ты хочешь сказать, что он ее убил? – вытаращив от ужаса глаза, переспросила Офелия.
– Да нет же, «Рай» – это название одного из борделей в Уайтчепеле, – пояснила Венеция, глотая слезы.
– Ребенка – в бордель? – Офелия содрогнулась и, покосившись на дверь, спросила: – Так он содержит, помимо театра, еще и бордели?
– Да, – подтвердила Венеция. – Он и раньше угрожал мне, но я ему не поверила. А сегодня он осуществил свою угрозу, пока меня здесь не было.
О Боже, подумала Офелия, так это из-за нее случилась такая трагедия! Если бы она не струсила и не убежала со сцены, Корделия не отправила бы Венецию вместо себя к Рэнсому! Именно из-за нее и пришел в ярость управляющий театром. А тут ему под горячую руку подвернулась девчонка. Но как этот мерзавец посмел отправить ее в публичный дом?
– Я ее не уберегла! – шмыгнув носом, сказала Венеция. – Что же теперь будет? Однако мне пора выходить на сцену, – спохватилась она. – Мистер Неттлс меня уволит, если я опоздаю с выходом. И тогда уже никто не поможет бедняжке Сэл. Остается лишь уповать на Бога!
– Объясни, как мне найти этот бордель! – решительно сказала Офелия. – Я сама отправлюсь туда и выручу малышку.
– Тебя туда не пропустят, Лили! Лучше не ходи туда, не испытывай судьбу, как бы тебя саму не заставили заниматься там проституцией, – прошептала Венеция.
– Со мной пойдет один надежный мужчина, – сказала Офелия.
– Ты имеешь в виду мистера Рэнсома? Но он сейчас наверху. Только не говори, чем он там занимается, я не хочу этого знать!
– Не волнуйся, Венеция! Просто скажи мне адрес этого заведения. Я знаю другого отважного человека, который защитит меня от подручных Неттлса.
Венеция вздохнула и объяснила ей, как найти бордель, в котором силой удерживают ее младшую сестренку.
– Обещай, что не скажешь об этом никому ни слова! – потребовала Офелия.
– Клянусь, что буду держать язык за зубами, – сказала Венеция и, напудрив щеки, выбежала из артистической уборной.
Оставшись в комнате одна, Офелия извлекла из тайника кошелек с несколькими шиллингами, которые она сумела скопить, положила его в карман, накинула на плечи шаль и побежала к служебному входу, лелея в сердце надежду, что Корделия справится с ее ролью.
Переулок был запружен экипажами, разыскать среди них карету маркиза было невозможно. Офелия на миг остановилась и задумалась, как же, ей лучше поступить. Не обратиться ли ей за помощью к маркизу? Но в какой именно ложе его искать? И вдруг ее случайно увидит, там мистер Неттлс? Нет, решила она, разумнее не тратить попусту драгоценное время и сразу же поехать к Джайлзу!
Она наняла экипаж и поехала в нем к викарию, уверенная, что уж он-то ей точно поможет. Добравшись до церкви, Офелия рассчиталась с кучером и побежала к дому Джайлза, молясь на ходу, чтобы он оказался на месте и никуда не отлучился. Дверь ей отворила пожилая экономка.
– Мисс Эпплгейт! – удивленно воскликнула она. – У вас стряслась какая-то беда? Почему вы так громко стучали в дверь кулаком? Я ведь не глухая! Что же вас к Нам привело? Неужели ваши влиятельные родственники выставили вас с сестрой за порог?
– Мне срочно требуется помощь викария! – ответила, переведя дух, Офелия. – Нужно выручить из беды одну маленькую девочку. Ей угрожает опасность! Святой отец дома?
– Да, мисс, – ответила экономка. – Он в своем кабинете. Сейчас я позову его.
– Благодарю вас, но я знаю туда дорогу, – сказала Офелия и, проскользнув мимо служанки, побежала по коридору.
Влетев в кабинет, она увидела сидящего к ней спиной за письменным столом Джайлза и с облегчением воскликнула:
– Слава Богу, я застала вас дома!
Он обернулся и радостно улыбнулся. Но улыбка погасла на его благородном лице, едва лишь он заметил, что Офелия чем-то огорчена.
– Что случилось, милейшая мисс Эпплгейт? – озабоченно спросил он. – У вас приключилась какая-то беда? Могу ли я вам чем-то помочь? Уж не заболела ли ваша сестра?
– Ах, святой отец! Произошло нечто чудовищное! – воскликнула Офелия и поведала ему ужасную историю маленькой девочки, которую алчный управляющий театром отправил в публичный дом.
– Нужно немедленно отправиться в этот вертеп и забрать бедняжку!
Опечаленный услышанным, Джайлз задумчиво наморщил лоб, не торопясь с ответом. Наконец он тяжело вздохнул и промолвил:
– Лондон – город пороков, любезная мисс Эпплгейт! Я неустанно молюсь за спасение заблудших грешников. Пытаться самим проникнуть в притон разврата – затея чрезвычайно опасная. Жаль, что Эвери сейчас нет дома, без него нам не следует подвергаться смертельному риску. Одну же вас я туда тем более не отпущу!
– Но это дело не терпит промедления! Я должна спасти малышку! – воскликнула Офелия.
Викарий снова тяжело вздохнул, встал и пошел за своей поношенной курткой, висевшей на крючке в коридоре, Затем он прошел через кухню во двор, где располагалась маленькая конюшня, и стал торопливо и со знанием дела запрягать свою старую кобылу в двуколку. Офелия, следовавшая за ним по пятам, не выдержала и спросила:
– Так вы хотите поехать туда без меня? Но как же вы узнаете Сэл, если ни разу ее не видели?
– Вы мне ее подробно опишите! – невозмутимо ответил Джайлз.
– А вдруг она в бессознательном состоянии? Эти негодяи могли вколоть ей морфий или напоить ее вином! Запугать до полусмерти, в конце концов! – возразила Офелия, дав волю своему богатому воображению.
– Я сделаю все, что смогу, – твердо ответил викарий. – Расскажите, какого цвета ее глаза и волосы, полна ли она или худа, высока ли ростом, во что была одета.
Говоря все это, он сел в двуколку и взял в руки вожжи.
– Нет, Джайлз, по словесному портрету вы ее не узнаете. В притоне ее могли изменить до неузнаваемости – покрасить ей волосы, сделать новую прическу, наложить вульгарный грим на ее невинное детское личико, надеть на нее открытое платье. Я обязательно должна поехать туда вместе с вами! – Офелия забралась в двуколку и уселась рядом с Джайлзом. – И не нужно меня переубеждать, святой отец! – добавила она, ударив лошадь кнутом по спине. – Я должна ее спасти, иначе мне уже никогда не будет покоя. Лучше давайте не будем тратить время на пустые споры и поспешим к ней на выручку.
Их двуколка понеслась по узким кривым улочкам в Уайтчепел, район в восточной части Лондона, где ютилась в трущобах беднота. Между тем сумерки быстро сгущались.
Офелия старалась не поддаваться страху, задавшись целью во что бы то ни стало освободить младшую сестру Венеции из грязных рук торговцев живым товаром. Джайлз Шеффилд всю дорогу хранил суровое молчание, но по выражению его лица Офелия догадывалась, что он сожалеет о том, что взял ее с собой в это рискованное путешествие.
Наконец впереди показался полуразрушенный трактир, упомянутый Венецией, а чуть дальше, на углу дома, таверна. Миновав ее, викарий и его спутница увидели неказистое строение с алой дверью и красным фонарем над ней. Вывеска с надписью «Рай» не оставляла у них никаких сомнений в том, что это вход в бордель.
Джайлз благоразумно проехал мимо вертепа, у двери которого стоял верзила со сломанным носом и золотой серьгой в ухе. Другое ухо у него отсутствовало. Как же им незаметно вывести из притона мимо него девчонку? Впрочем, подумала Офелия, сперва им надо проникнуть в это средоточие порока.
Джайлз остановил двуколку на безопасном расстоянии от «Рая» и безапелляционно заявил, что Офелии нельзя идти с ним в это гнездо разврата.
– Это не кончится добром! – воскликнул он.
– По-вашему, здесь, на темной улице, я буду в безопасности? – язвительно парировала она.
– В безопасности вы находились бы сейчас в моем доме! – наставительно произнес Джайлз. – Напрасно я позволил вам сопровождать меня. – Он внимательно взглянул в ее лицо и добавил: – Жаль, что при вас нет вашей полумаски. Она бы пригодилась вам сейчас.
– Одолжите мне ваш шарф! – попросила Офелия не задумываясь.
Джайлз усмехнулся:
– Кажется, я догадываюсь, что вы задумали!
Он развязал свой льняной белый шарф и отдал Офелии. Она ловко обмоталась им, скрыв половину лица, и стала похожа на скромную пуританку.
– Умница! – похвалил ее викарий.
Он развернул двуколку и подъехал к дверям «Рая».
– Позаботься о моей старой кляче, приятель! – сказал он охраннику, кинув ему монетку. – Я скоро вернусь. Дама со мной!
Он помог Офелии выбраться из коляски.
– А зачем она вам? – с гнусной ухмылкой поинтересовался громила. – В нашем заведении достаточно и своих красоток на любой вкус.
– У каждого из нас свои причуды, – уклончиво ответил Джайлз и, чинно поклонившись своей спутнице, пригласил ее первой переступить порог борделя.
Оторопевший охранник проводил странную парочку недоуменным взглядом и почесал в затылке: таких извращенцев ему видеть еще не доводилось.
Из розовой гостиной доносились пьяные женские голоса, смех и визг. Кто-то из клиентов неумело бренчал на расстроенном фортепиано.
– Вам лучше держаться за моей спиной, – шепнул Офелии викарий и, подойдя, к открытым дверям комнаты, заглянул в нее. Несколько подвыпивших гостей приветствовали его радостными возгласами. Но он покачал головой и отступил в коридор.
– Надо взглянуть, что находится наверху! – сказал он Офелии и первым начал быстро подниматься по грязной лестнице. Она осторожно пошла следом, держась от него на некотором расстоянии. На втором этаже Джайлза встретила хозяйка заведения.
– Вы, наверное, желаете чего-то пикантного, милейший? – сахарным голосом спросила она. – Матушка Нелл к вашим услугам!
– Вы чрезвычайно любезны! – ответил Джайлз. – Я бы хотел позабавиться с какой-нибудь юной шалуньей. Говорят, у вас недавно появились новенькие, еще совсем не испорченные милашки.
Мадам хихикнула и воскликнула:
– У нас всегда есть свежий товар! Не угодно ли опробовать девственницу? Очаровательное создание, настоящий ангелочек! Но разумеется, эта птичка обойдется вам гораздо дороже, чем зрелая красотка.
– Если пташка того стоит, за деньгами дело не станет, – ответил Джайлз и нарочито громко расхохотался.
– Какой же вы, однако, проказник! – воскликнула мадам. – Следуйте за мной. У нас есть одна прелестная рыженькая крошка и одна миленькая брюнеточка.
– А белокурой, случайно, нет? – спросил Джайлз, идя за ней по коридору.
– Есть, но один наш постоянный клиент уже заказал ее на эту ночь, – ответила матушка Нелл.
Когда шаги мадам и Джайлза в коридоре стихли, Офелия взбежала на лестничную площадку и, на цыпочках подкравшись к углу прохода, осторожно выглянула из-за него. Рыжеволосая неопрятная женщина, шедшая впереди Джайлза, бросила на ходу мимолетный взгляд на одну из запертых дверей и пошла дальше. Джайлз последовал за ней. Но Офелия, выждав минуту, подкралась к этой двери и припала к ней ухом. Из номера доносились отзвуки рыдания. Не долго думая Офелия повернула дверную ручку и вошла в комнату.
