Текст книги "Скандальная леди"
Автор книги: Николь Берд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)
– Иначе и быть не могло, – строго сказал Джайлз. – Но я не могу допустить, чтобы твоя репутация оказалась подмоченной. В связи с этим я обязан сделать тебе предложение стать моей супругой.
Офелия вытаращила на него испуганные глаза.
– Ты предлагаешь мне стать женой викария? И только потому, что чрезвычайные обстоятельства вынудили нас провести ночь в одном помещении? Нет, Джайлз, это вздор! Извини, но я не могу принять твое предложение, – на одном дыхании выпалила она.
Ни один мускул не дрогнул на его бесстрастном лице.
– Понимаю, – негромко сказал он. – В таком случае продолжать этот разговор бессмысленно.
Он отвесил ей поклон и быстро удалился. Офелия тряхнула головой: что это было? Явь или сон? Почему он так быстро ушел? И. вообще, все это так неожиданно для нее! Джайлз, конечно, славный парень, но стать женой викария?.. Вот если бы он не был священником, тогда… Боже, что же ей делать?
Офелия встала со стула и принялась ходить взад и вперед по маленькой гостиной, грызя костяшки пальцев от волнения. Взгляд ее случайно упал на книжную полку, сплошь заставленную молитвенниками и другими богословскими книгами. Если кто и нуждался в проповедях, подумала Офелия, так это она, совершившая немало прегрешений за свою жизнь. Вот только своего мужа она не представляла себе в роли духовного наставника. Любопытно, подумала Офелия, если бы Джайлз все-таки женился на ней, стал бы он ежедневно указывать ей на ее недостатки?
До сих пор он ее ни разу ни в чем не упрекнул. Впрочем, он не знает и половины ее изъянов! И когда он наконец осознает, насколько она порочна и далека от совершенства, ему расхочется брать ее в жены. Пожалуй, он даже поблагодарит ее за то, что она ему отказала.
Офелия заметалась по комнате еще быстрее.
Наконец до нее дошло, что она бегает по гостиной в полном одиночестве уже достаточно долгое время, хотя вполне могла бы и посидеть спокойно в кресле до ужина. Или же выпить чаю. Она дернула за шнурок звонка, однако к ней никто не пришел. Что за чертовщина? Где служанка? Неужели на кухне никого нет?
Она отворила дверь и прислушалась. В пустом коридоре зависла тишина. Офелия на цыпочках прокралась к лестнице и спустилась в полуподвальный этаж.
Картина, которую она увидела, застыв в дверях, заставила ее затаить дыханием нахмуриться. Экономка, сидевшая с горестным лицом за столом, вытирала носовым платком со щек слезы.
– Что стряслось? – спросила Офелия. – Вы заболели?
Экономка громко высморкалась в платок и ответила:
– Хуже, мисс.
Сидевшая напротив нее служанка всхлипнула.
– Да что произошло? Что-то страшное? – Офелия отодвинула свободный стул от стола и села.
– Преподобный отец Джайлз, лучший викарий во всей Англии, решил уйти в отставку. Сейчас он пишет прошение епископу.
– Что? – Офелия вскочила со стула. – Этого не может быть! Он не должен этого делать!
– Тем не менее именно этим он и занимается сейчас в своем кабинете, – со вздохом сказала экономка, а служанка разрыдалась в полный голос. – Я понятия не имею, что толкнуло его на этот шаг. Ведь он добрейший и порядочнейший человек, сделавший столько добра для своих прихожан! И вдруг – на тебе!
– Нет, я в это не верю! – Позабыв о чае, Офелия метнулась к лестнице и, перепрыгивая через две ступеньки, взбежала наверх. Не потрудившись постучаться, она рывком распахнула дверь и воскликнула:
– Что ты делаешь, Джайлз?
Викарий сидел за письменным столом и что-то писал на листе бумаги. Лицо его было хмурым. Не дождавшись ответа, Офелия выпалила:
– Экономка говорит, что ты…
– Вам не следовало знать этого, – глухо произнес Джайлз.
– Послушай, Джайлз! – пылко воскликнула Офелия. – Ты не можешь бросить свою паству, без твоей заботы эти заблудшие овечки погибнут. Ты вкладывал в свое служение всю душу! Одумайся, пока не поздно!
– Теперь выслушай ты мои доводы, Офелия, – сказал Джайлз, тяжело вздохнув. – Рано или поздно Неттлс окажется в руках правосудия. И тогда подробности злоключений в борделе выплывут наружу. Твоя репутация будет навсегда погублена. Никто в свете не поверит, что мы с тобой мирно спали рядом, оставшись одни на чердаке заброшенного дома. Разве тебе самой это не понятно? Однако же ты не желаешь задуматься всерьез над этой проблемой и даже перед лицом нависшей над тобой угрозы опозориться не хочешь спокойно оценить мое предложение. Ты вправе не отвечать мне, дорогая! Коль скоро я кажусь тебе таким отвратительным и неприятным человеком, я не имею права оставаться священнослужителем. Поэтому я решил подать епископу прошение об отставке.
Лицо его исказилось горестной гримасой.
– Не надо делать необдуманных шагов, Джайлз! Ты нравишься мне таким, какой ты есть! И конечно же, ты мне вовсе не противен.
Джайлз удивленно вскинул брови, но промолчал.
– Ты самый отважный, самый добрый, самый удивительный мужчина в мире! – с жаром продолжала говорить Офелия. – Ты не задумываясь поспешил Сэл на выручку, спас не только ее, но и двух абсолютно чужих для тебя девочек, бесстрашно прыгал по крышам, дал отпор жутчайшему громиле, не испугался даже его злобного пса! Я была безумно рада тогда, что ты со мной рядом! С тобой мне было необыкновенно легко и спокойно. И вряд ли бы мы вели себя как невинные агнцы, если бы тогда рядом с нами не было маленьких детей.
Выпалив все это, Офелия лукаво улыбнулась. Но Джайлз и бровью не повел. Офелия нахмурилась и добавила:
– Однако при всем при том, я не создана для того, чтобы стать женой священника.
Джайлз бросил на нее испытующий взгляд и спросил:
– А какой, по-твоему, должна быть его жена?
– Ну, добродетельной, благодушной, скромной… – ответила, подумав немного, Офелия. – Ты плохо меня знаешь. В Йоркшире я прослыла…
– Ты мне уже рассказывала об этом, – перебил ее Джайлз. – Ты прослыла своенравной и взбалмошной девчонкой, едва ли не сорвиголовой.
– Это верно, – подтвердила Офелия с толикой вызова.
Однако во взгляде Джайлза читалось сомнение.
– Вот что я вам скажу, дорогая мисс Эпплгейт, – положив на стол перо, сказал он. – Вы плутовка и обманщица.
Она ахнула и выпалила:
– Вот уж нет! Правда, я не сильна в тонкостях этикета и не всегда веду себя, как подобает леди. Пусть я и диковата немного, но не плутовка. Вы не вправе называть меня обманщицей!
Все вышло именно так, как она и предполагала. Стать женой священника она просто не могла! Однако по какой-то непонятной причине, лишний раз убедившись в этом, Офелия почувствовала себя несчастнейшей девушкой на всем белом свете. Она встала и молча направилась к двери, надеясь, что покинет кабинет прежде, чем расплачется.
Но Джайлз проявил удивительную прыть: он вскочил из-за стола и, обогнув его, в два прыжка добрался до двери первым и захлопнул ее у Офелии перед носом. Она почувствовала себя его пленницей и застыла на месте как вкопанная.
Его глаза заблестели, как у хищного зверя, готового броситься на свою беззащитную жертву и растерзать ее. Таким свирепым она видела его впервые. Обжигая ее взглядом, он промолвил:
– Я хотел сказать, что ты притворщица. Но дикаркой тебя не назовешь. Хотя ты и пытаешься произвести впечатление необузданной, испорченной девицы, в действительности ты простодушна и наивна, в твоем сердце нет ни коварства, ни злобы. Ты обыкновенная благовоспитанная провинциальная девушка из благородной семьи.
– Вы заблуждаетесь, ваше преподобие! – возразила Офелия срывающимся голосом. – Спросите обо мне у моей сестры…
– Вздор! – Воскликнул Джайлз и, протянув руку, сжал ей кисть. От его прикосновения, по спине у Офелии побежали мурашки. Джайлз поднес ее руку к своим губам и поцеловал кончики пальцев. Она затрепетала и почувствовала головокружение. Боже, что же этот удивительный человек с ней делает!
– Вы даже не представляете себе, насколько я коварна и порочна! – пролепетала она. – Однажды мы с сестрой без спросу уехали кататься в ландо нашего свояка. Именно мне пришла в голову эта дерзкая идея…
– Не усматриваю в этом ничего предосудительного, – возразил викарий. – Его лошадям было полезно размяться!
– А в другой раз, – задыхаясь от внезапно нахлынувших на нее смешанных чувств, чуть слышно произнесла Офелия, – в другой раз мы с Корделией переоделись в платья служанок и пошли прогуляться в деревню, и там сыновья мельника стали приставать к нам и даже пытались поцеловать нас в саду. Тогда заводилой тоже была я…
Его губы коснулись ее ладони, и у нее перехватило дыхание. Боже, ему не следовало делать этого!
– И сколько же в ту пору вам было лет? – спросил Джайлз.
– Двенадцать. Но мы уже знали, что целоваться нам нельзя.
– Очевидно, ваши кавалеры целовались не слишком умело? – предположил Джайлз.
– Да, – призналась Офелия, – они понятия не имели, как это следует делать. Только обслюнявили нас.
Но где успел поднатореть в этом искусстве святой отец, подумалось ей, пока она млела от прикосновения его губ к ее коже. Колени Офелии вдруг стали словно ватные, а низ живота налился приятной тяжестью.
– И все-таки, Джайлз, – в отчаянии воскликнула она, – я не могу выйти за вас замуж! Вы быстро разочаруетесь во мне и пожалеете о своем поступке, я же не перенесу этого…
Он погладил ее по щеке, очень осторожно, как если бы дотрагивался до нежных лепестков розы, потом поцеловал в щеку, сжав лицо обеими ладонями, и порывисто поцеловал в губы.
Ошеломленная дерзким поступком его преподобия, Офелия мгновенно сомлела и позволила его языку проникнуть ей в рот. Волшебные ощущения, охватившие ее при этом, не поддавались словесному описанию. Томление в ее трепещущем теле стремительно нарастало. И она прильнула к Джайлзу настолько плотно, что вскоре, как ей показалось, их горячие тела слились в одно целое.
Внезапно он отпрянул от нее, шумно дыша.
– Я сделала что-то не так? – нахмурившись, спросила она.
Джайлз рассмеялся, распахнул дверь и, вытолкнув ее в коридор, сказал:
– Нет, моя необузданная и скандальная мисс Эпплгейт, дело не в этом. Я хочу усадить вас в экипаж.
– Но в шесть часов за мной приедет карета маркиза, – возразила она.
– Моя дорогая Офелия! Если вы останетесь у меня до его прибытия, то вкусите сладость медового месяца еще до свадьбы. Моему долготерпению тоже есть предел!
Он отвесил ей прощальный поклон, коснулся ее руки губами, и Офелия вдруг пронзительно ясно поняла, почему налился свинцовой тяжестью низ ее живота. Это вожделение! Неужели даже священники подвержены греховным соблазнам?
Когда они вышли в коридор, Джайлз громким голосом позвал служанку. Когда она вышла из кухни, потирая пальцами покрасневшие припухшие глаза, викарий бодро сказал:
– Я передумал выходить в отставку, Бесс.
– Господь услышал мои молитвы! – пробормотала девушка.
– Прошу вас поймать для мисс Эпплгейт экипаж! Она изъявила желание вернуться домой пораньше, – с невозмутимой миной распорядился Джайлз.
Офелия поджала губы, чтобы не прыснуть со смеху. Когда служанка побежала выполнять распоряжение викария, Офелия все же спросила у него:
– Вы не пожалеете потом о своем решении?
– Будь вы самой порочной девушкой во всем Йоркшире, мисс Эпплгейт, и даже самой скандальной особой в Лондоне, соверши вы хоть все семь смертных гроехов то и тогда бы я…
– Скажи честно! Джайлз, – перебила его Офелия. – Ты ведь хочешь жениться на мне не только ради спасения моей репутации?
– Мне плевать на твою репутацию, – без обиняков ответил он и страстно поцеловал ее в губы. – Я хочу стать твоим мужем и ежедневно обладать тобой до самой смерти!
Офелия залилась смехом и не смогла замолчать, даже когда вернувшаяся в дом Бесс сказала, что экипаж ожидает мисс Эпплгейт возле церкви.
Корделия вернулась из театра домой в отвратительном настроении и не сразу заметила, что Офелия держится подозрительно отчужденно и словно бы не слышит ее.
– Ты какая-то странная сегодня, – наконец сказала Корделия, с тревогой поглядывая на задумчивое лицо сестры.
– Завтра в десять утра я выхожу замуж, – отрешенно промолвила Офелия. – Церемония нашего с Джайлзом бракосочетания состоится по настоянию епископа в соборе Святого Павла. Надень, пожалуйста, по такому случаю свое красивое золотистое шелковое, платье.
– Что? – вскричала Корделия.
Но Офелия, не удостоив ее объяснениями, ушла к Марианне обсуждать свой свадебный наряд.
Корделия рухнула в кресло, чувствуя себя так, словно бы весь мир полетел вверх тормашками. Ни одна из дерзких проделок Офелии, никакая ее возмутительная выходка, включая даже побег из отчего дома, не была столь шокирующей, как эта! Да как она посмела принять брачное предложение, не посоветовавшись со своей сестрой-близнецом!
Корделии казалось, что ее предали. Она с неимоверным трудом поборола желание лечь ничком на кровать и дать волю слезам. Да как не стыдно было Офелии щебетать со своим женихом о предстоящем венчании, в то время как она, Корделия, самоотверженно и бескорыстно подменяла ее на сцене театра, рискуя своей репутацией!
Стиснув зубы, Корделия напомнила себе, что предаваться жалости бессмысленно, встала с кресла и пошла в комнату маркизы. Там она застала хозяйку дома и свою сестру за серьезным разговором, присутствовавшие при котором три служанки с благоговением внимали каждому их слову. Очевидно, Марианна уже давно узнала о предстоящем венчании. И только она, Корделия, до сих пор оставалась в блаженном неведении, так как была вынуждена находиться в проклятом театре в качестве заложницы мистера Неттлса.
– Позвольте пройти, мисс! – услышала она голос лакея и, повернувшись, увидела, что руки слуги заняты объемистыми свертками. Она неохотно отступила в сторонку и позволила ему пройти.
– Чудесно! – воскликнула Марианна. – Положи свертки, пожалуйста, вон туда, голубчик! Ступай, я позову тебя, если ты мне снова понадобишься. Я приготовила для тебя, дорогая Офелия, маленький сюрприз. Моя модистка сшила это платье для меня. Но сегодня, когда я узнала от тебя эту чудесную новость, я послала ей записку с просьбой перешить мое платье по твоим меркам, несколько изменив при этом его отделку. Все портнихи ее ателье отложили свою работу и дружно взялись за твой наряд. И вот он наконец-то здесь! У тебя будет роскошное свадебное платье.
Офелия радостно взвизгнула и захлопала в ладоши. Одна из служанок осторожно развернула упаковочную бумагу и разложила платье на кровати.
Белая юбка и корсаж были отделаны кружевом с золотой каймой. Шелковые аппликации в форме розочек на подоле придавали наряду особое изящество. Офелия взяла платье с кровати и приложила к себе, чтобы посмотреться в зеркало. При виде своего отражения она просияла, а на глазах у Корделии навернулись слезы. В юности они с сестрой мечтали, что выйдут замуж в один день, и поклялись друг другу не влюбляться поодиночке. Все это, разумеется, было наивно и глупо. Реальная жизнь не принимает в расчет детские фантазии.
Когда Офелия наконец повернулась к ней лицом, сияющим от радости, Корделия нашла в себе силы улыбнуться и звонко произнести:
– Ты потрясающе выглядишь в этом наряде!
Марианна достала откуда-то бархатную коробочку и, когда Офелия обернулась, проворковала:
– Это наш с Джоном маленький свадебный подарок!
– Но вы и так излишне добры ко мне, – сказала Офелия, придя в неописуемый восторг. Открыв коробочку, она издала восторженный визг и продемонстрировала всем присутствующим изящный жемчужный браслет и серьги.
– Благодарю вас от всей души, маркиза! – воскликнула она. – Эти украшения прекрасно сочетаются с белым платьем.
– Я приобрела их во время нашего последнего путешествия по восточным странам, – сказала маркиза, довольная, что угодила невесте. – Корделия, душа моя, не торопись обручаться, дай мне время разыскать второй такой же комплект и для тебя.
Корделия попыталась было рассмеяться, но ее смех получился похожим больше на кудахтанье.
Дождавшись, пока разговор Офелии и маркизы не перешел на исключительно важную тему выбора белья, Корделия сказала, что она хочет принять горячую ванну перед ужином, и ушла.
Спала она в эту ночь урывками, ворочаясь в постели и думая о том, что отныне ее жизнь уже не будет такой, как прежде. Офелия не вернется вместе с ней в Йоркшир, она останется с мужем в Лондоне, за сотни миль от их родного дома. Изредка навещая свою сестру, ставшую замужней леди, она будет спать в отдельной комнате, лишенная бесхитростной радости пихнуть Офелию во сне как бы случайно локтем в бок или перетянуть на себя одеяло.
Они не разлучались с самого рождения, одновременно начали ходить и говорить, играли в одни игрушки, всегда делили поровну и радости, и печали.
Корделия привыкла к тому, что Офелия всегда находится с ней рядом. А если сестра попадала в беду, то она первой спешила ей на выручку. Она до сих пор корила себя за то, что не уберегла Офелию от злоключений в Уайтчепеле, из-за которых сестра была вынуждена поспешно выйти замуж, чтобы спасти свою репутацию.
Неужели Офелия делает это против своей воли?
Потрясенная этой ужасной догадкой, Корделия села.
Ну конечно, Офелия только притворилась счастливой и сделала вид, что пришла в неописуемый восторг от свадебных подарков маркиза и маркизы. В действительности же она наверняка страдает, размышляя о вероятных печальных последствиях своего поспешного замужества. Ну какая же из нее матушка? Викарий, безусловно, добропорядочный человек, но Офелия не создана для роли жены священника!
И как бы горько ни жалела она потом о своем необдуманном шаге, будет уже невозможно что-либо изменить! Капкан захлопнется.
Нельзя так торопиться оказаться в золотой клетке супружества! Это настоящее безумие! Ей следовало посоветоваться со своей сестрой, прежде чем дать согласие на брак. Необходимо завтра же серьезно поговорить с ней с глазу на глаз! И спокойно объяснить ей, что супружество обернется для нее мукой.
Приняв это мудрое решение, Корделия снова легла и накрылась одеялом до подбородка. Но уснула она только под утро и проснулась поздно. Быстренько выпив чаю, который подала ей в постель служанка, Корделия торопливо оделась и пошла в спальню Офелии, чтобы попытаться ее образумить.
Сестра уже была в свадебном платье и теперь смотрелась в зеркало, пока две служанки делали ей высокую прическу. В комнату то и дело заглядывала Марианна, поэтому поговорить с Офелией не представлялось возможным.
– Ах, Офелия! Я так хотела поговорить с тобой с глазу на глаз! – огорченно промолвила Корделия.
Офелия взглянула на сестру в зеркало и сказала:
– Поговорим в карете. Ты непременно должна поехать вместе со мной и держать меня за руку. Я страшно нервничаю.
Но и в карете поговорить им не удалось, потому что вместе с ними ехали Марианна и Джон, облаченные в безупречные праздничные костюмы, не улыбающиеся и чопорные. Корделия была вынуждена скрывать свои чувства и притворяться бодрой, хотя и балансировала на грани отчаяния. Офелия была белее мела – вероятно, осознала наконец весь ужас своего опрометчивого поступка.
В голове Корделии возникали самые невероятные планы предотвращения ее самопожертвования в угоду лицемерному высшему обществу с его фальшивой моралью. Она была готова силой увести сестру прямо от алтаря и бежать с ней куда глаза глядят.
Но реальные события развивались слишком быстро.
Их экипаж уже подъехал к собору. Все чинно выбрались из кареты и вошли в огромный величественный собор. Во внутреннем притворе Марианна и Офелия задержались, чтобы поправить невесте платье. Затем маркиза вручила ей букет алых роз и, поцеловав ее в щеку, сказала:
– Я пойду займу свое место в зале. Сейчас сюда придет Джон, он и Корделия поведут тебя по проходу к алтарю. Какие же вы обе прелестные, мои дорогие близнецы!
С этими словами она удалилась, и сестры наконец-то остались наедине.
Офелия была белее своего свадебного наряда.
Корделия же от волнения раскраснелась, как алая роза. Собравшись с духом, она широко раскрыла рот, намереваясь удержать свою любимую сестру от ее пагубного легкомысленного шага.
Глава 17
Но произнести нужные слова ей помешало неожиданное появление Рэнсома Шеффилда. Одетый в строгий смокинг, он выглядел дьявольски привлекательно.
Обе девушки оторопело уставились на него. Он ухмыльнулся и произнес:
– Милые леди! Не волнуйтесь. Торжественная церемония начнется с минуты на минуту. Маленькая заминка произошла из-за того, что почтенный епископ умудрился потерять свое разрешение на вашу с Джайлзом ускоренную свадебную церемонию. Жених сейчас в поисках затерявшейся лицензии у него в кабинете, а мне поручено успокоить невесту и ее прелестную копию. Я к вашим услугам, юные леди!
Офелия нервно хихикнула. Корделия смерила ее строгим взглядом, приготовившись пресечь истерический приступ сестры еще в зародыше. Не хватало ей только скандала в соборе Святого Павла!
К удивлению Корделии, Рэнсом выразил свою обеспокоенность состоянием здоровья ее самой.
– Ты не собираешься упасть в обморок? – негромко спросил он. – У тебя подозрительный вид.
– Я чувствую себя прекрасно, – резко ответила Корделия и нахмурилась. – С твоего позволения, мы с Офелией немного посекретничаем.
В этот момент к ним подошел улыбающийся Джон Синклер. Он предложил невесте взять его под руку и стал с ней любезно беседовать.
Рэнсом увлек Корделию к дальнему окну и произнес:
– Тебе не помешало бы выпить сейчас бокал хереса. Мне хотелось бы знать, что тебя гложет.
– Не надо мне никакого хереса, – огрызнулась Корделия, разозлившись на весь свет за то, что ей снова не дали поговорить с Офелией наедине.
Но на Рэнсома ее слова не возымели никакого воздействия. Он взял из буфета графин с вином и наполнил им хрустальные бокалы – два для невесты и Джона и один для Корделии.
– Это успокоит твои нервы, – промолвил он, подавая бокал. – Какая муха тебя сегодня укусила?
Корделия заморгала, пытаясь удержать навернувшиеся на глаза жгучие слезы. Похоже было, что в последнее время глаза у нее постоянно были на мокром месте.
– Я понимаю и разделяю твои чувства, Корделия, – произнес Рэнсом, кивая головой. – Наверное, тяжело видеть, как твоя сестра-близнец первой выходит замуж. Однако волнуешься ты напрасно, она по-прежнему останется самым близким для тебя человеком.
– Дело вовсе не в этом! – воскликнула Корделия, пытаясь убедить себя в том, что ею движет не порочное себялюбие, а благородное и бескорыстное стремление уберечь свою заблудшую сестру от очередного глупого поступка. – Я хочу предотвратить неизбежное разочарование, которое Офелия наверняка испытает вскоре после свадьбы. Она не создана для почетной роли жены викария, у нее другой склад ума и трудный характер.
– Ты слепа, моя дорогая! – с улыбкой сказал Рэнсом. – Взгляни, как светится от счастья ее лицо! Она же влюблена в моего кузена. И он тоже без ума от нее. Да лучшего мужа ей никогда не сыскать! Согласись, Джайлз – добрый и заботливый человек, имеющий к тому же приличное жалованье и дополнительный доход, что позволяет ему стать хорошим семьянином. Они будут счастливы в браке! Уверяю тебя, Офелия не будет тяготиться своим супружеством!
Корделия посмотрела на Офелию и тотчас же поняла, что едва не совершила чудовищную ошибку. Ее впечатлительная сестра вполне могла бы прислушаться к ее предостережению и убежать из церкви. От огорчения Корделия даже громко чихнула и шмыгнула носом.
Рэнсом услужливо предложил ей воспользоваться его свежим носовым платком, который он извлек из внутреннего кармана смокинга и протянул ей.
– Благодарю, – пролепетала она. – Наверное, все уже на меня оборачиваются?
– Это не страшно, – успокоил ее Рэнсом. – Женщины всегда плачут на свадьбах и похоронах, и никто не придает этому никакого значения.
Корделия не смогла сдержать улыбку и, повеселев немного, выпила глоток хереса.
К ним подошел слуга епископа и сказал, что потерявшийся документ наконец обнаружен и свадебная церемония вот-вот уже начнется. Услышав это, Офелия сначала густо покраснела, а потом снова побледнела.
Рэнсом заговорщицки подмигнул Корделии и отошел от нее, чтобы встать рядом со своим кузеном.
Корделия же приготовилась пойти впереди невесты и Джона по проходу между рядами к алтарю.
– Как хорошо, что ты рядом со мной в самый ответственный момент моей жизни, – прошептала Офелия, когда сестра чмокнула ее в щеку. – Если бы тебя сейчас здесь не было, я бы не была так счастлива!
Корделия улыбнулась и снова чуть было не прослезилась.
И спустя несколько минут она окончательно убедилась, что жених и невеста любят друг друга. Взявшись за руки, они отчетливо произнесли слова супружеской клятвы:
– И в радости, и в печали…
Лица обоих при этом буквально светились от счастья.
Как же она раньше этого не заметила? Уж не потому ли, что боялась признать, что другой человек стал для ее сестры самым дорогим и близким?
Корделия заставила себя радостно улыбнуться, и деланная улыбка уже не сходила с ее лица до конца свадебной церемонии. И когда Рэнсом шепотом похвалил ее за проявленное долготерпение и мужество, улыбка получилась у нее более естественно.
Жених и невеста укатили из собора на свадебный банкет у маркиза в новенькой карете, запряженной парой гнедых лошадей. Это был щедрый подарок им от Джона, призванный заменить собой ту жалкую двуколку, запряженную старой клячей, о которой после их злоключений в Уайтчепеле не было ни слуху ни духу.
Корделия села в одну карету с Марианной и Джоном – взявшись за руки, они умиленно вспоминали свою собственную свадьбу. Сама же она всю дорогу просидела молча, тщетно пытаясь перестать глупо улыбаться.
Ей подумалось, что другие их сестры сильно огорчатся в связи с тем, что они не присутствовали на венчании одной из близнецов, хотя, конечно, и обрадуются тому, что Офелия наконец-то угомонилась. И разумеется, они весьма удивятся, узнав о роде занятий ее избранника. Оставалось только надеяться, что Офелия знает, что делает.
Корделия тоже припасла для сестры сюрприз. Взяв его из своей сумочки, она спустилась в столовую и в подходящий момент вручила его Офелии.
– Вот взгляни-ка! Это новая афиша твоего спектакля.
Прочитав текст, Офелия ахнула.
– Как это тебе удалось?
– Я разыграла перед мистером Неттлсом маленький спектакль, – с улыбкой ответила Корделия. – Разумеется, он был уверен, что разговаривает не со мной, а с тобой. Я не только вынудила его внести в афишу изменения, но и потребовала, чтобы он выплачивал мне еженедельно мой авторский гонорар. Аванс я уже получила. Вот держи! – Она вручила сестре увесистый кошелек. Глаза Офелии округлились. Она вскричала: – Это же мой первый в жизни гонорар за мои сочинения! Ура, Корделия! Какая же ты умница. Твой подарок для меня дороже и жемчуга, и всех других подарков маркизы, хотя, конечно, я и благодарна им за все.
Сестры обнялись и расцеловались. Гонорар стал своеобразным вознаграждением им за все трудные испытания, через которые сестрам пришлось пройти после их бегства из Йоркшира. Наконец-то творческие фантазии Офелии воплотились в реальность! Наконец-то ее вздорное сочинительство принесло конкретные плоды!
Офелия взяла у Корделии афишу и кошелек, положила их в укромное местечко и сказала, что она непременно покажет все это Джайлзу, когда они с ним останутся вдвоем.
Едва лишь сестры вернулись в столовую, как дворецкий пригласил гостей к столу. Все начали поднимать бокалы и произносить тосты за здоровье и счастье молодых.
Веселье затянулось почти до вечера. Но Корделия и Рэнсом ускользнули с банкета в театр пораньше. Им предстояло еще устроить там свое, особое шоу для Неттлса.
В этот вечер спектакль прошел без каких-либо осложнений. И свою роль, и танцевальный номер Корделия исполнила успешно. Однако к финалу она едва волочила ноги. А ведь после спектакля ей еще предстояло отправиться на званый ужин к какой-то именитой особе.
Вернувшись домой, она попыталась было отказаться от участия в этом увеселении. Но маркиза настояла на том, чтобы она непременно поехала на бал вместе с ней и маркизом.
– Пойми же ты наконец, деточка, это отведет от тебя возможные подозрения, если кто-то попытается связать тебя с актрисой в маске, ставшей притчей во языцех, – строго промолвила Марианна.
Корделия, конечно, понимала, что маркиза права, но все-таки предпочла бы принять горячую ванну и пораньше улечься спать, так как жутко устала после венчания и выступления в театре. Вместо этого ей пришлось-таки умыться, переодеться, уложить красиво волосы и вместе с Марианной и Джоном отправиться в карете на банкет, пусть и с большим опозданием.
Едва лишь войдя в зал, Корделия тотчас же была ангажирована на танец. К счастью, его фигуры были ей знакомы, поэтому единственной ее заботой было не раззеваться во весь рот и поддерживать светский разговор.
Ее партнер, веснушчатый розовощекий франт, одетый по последней моде, взахлеб рассказывал ей о том, какой ажиотаж поднялся в свете из-за актрисы, выступающей в театре на Мэлори-роуд: в полумаске и широкополой шляпе.
– Я не пожалел десяти крон на пари со своими приятелями, – сообщил ей он. – Мой кузен Терренс предполагает, что под маской скрывает свое лицо его троюродная сестра, живущая в Суррее. Но я с ним не согласен, потому что у нее длинный нос.
Договорить он не успел, поскольку танец закончился.
Когда партнер, отвесив поклон, увел Корделию с танцевальной площадки в дальний угол зала, она обнаружила, что загадочную актрису обсуждают также стоящие рядом с ней молодые дамы и далеко не всеми из них двигало только обыкновенное любопытство, в голосе некоторых сплетниц явственно ощущалась зависть.
Корделия навострила уши.
– Признаться, я не понимаю, почему вокруг этой таинственной особы столько шума! – писклявым голоском произнесла прыщеватая невысокая девица. – Она ведь совсем не симпатичная! Если, конечно, можно вообще что-то разглядеть в ее внешности за шляпой и маской! Я уж ничего не говорю о ее вульгарном наряде!
– Однако твой жених не ограничился одним спектаклем и собирается пойти еще! – колко заметила ее подружка, – Уж он-то наверняка разглядел ее как следует.
– Не говори пошлостей! – огрызнулась прыщавая девица и стала энергично обмахиваться веером.
Третья сплетница, которая была явно постарше двух первых, томно промолвила:
– По-моему, роль внешности чрезмерно преувеличивается. Ах, если бы только джентльмены наконец научились ценить по достоинству умственные и духовные способности-женщин! Увы, их больше пока привлекают смазливые мордашки и стройные ножки.
– Да, если бы джентльмены наконец прозрели, то старых дев, чахнущих в одиночестве, стало бы значительно меньше, – ехидно сказала другая дама. – А девицы в масках и с впечатляющими формами тогда перестали бы пользоваться успехом.
– Агата! Следи за своим языком! – возмущенно воскликнула прыщавая леди. И так сильно сжала пальцами веер, что он треснул, издав характерный щелчок.
