Текст книги "Рандеву с йети"

Автор книги: Никита Велиханов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

Часть третья
Возвращение

Глава 14

Вторая половина июля 1999 года. Волга.

На две недели Виталий полностью выпал из всякого сколь-нибудь человеческого – как бы странно ни звучало это слово в стране йети – распорядка жизни. Ирина видела его только от случая к случаю, когда требовалось точно перевести прибывшим из самых разных мест медикам-фэйри какое-нибудь особо заковыристое медицинское понятие. От йети в этом «мозговом штурме» принимали участие двое старых седых знахарей – настолько седых, что их порой бывало трудно отличить от их же собственных теней в астоме, а потому общение с ними напоминало какое-то сюрреалистическое кино.

Виталий и Ленань, исчезнув почти на трое суток, пригнали из Саратова «уазик», битком набитый медикаментами и медицинским оборудованием. Который целая бригада йети разгружала и перетаскивала по частям на остров целую ночь. Картинка была еще та – ни дать ни взять пандемониум. Огромные черные тела, а в руках так и летают коробки с ящиками.

Насчет конкретных обстоятельств сделки с продажей камушков Виталий не слишком распространялся, но Ирина с лету поняла, что без проблем не обошлось. Вместе с медицинскими грузами прибыла спортивная сумка, в которой осталось что-то около полумиллиона долларов сотенными купюрами. И камушки Виталий израсходовал далеко не все – если вообще хоть что-то израсходовал. Ирина присутствовала при диковатой сцене, когда капитан Ларькин, чья зарплата по основному и единственному месту работы составляла в лучшем случае долларов сто пятьдесят в месяц, пытался всучить представителю параллельной цивилизации, уважаемому Ахх-Ишке, как мешочек с камнями, так и эту самую сумку. Ахх-Ишке, однако, брать камни отказался наотрез, а от денег и вовсе отмахнулся как от чего-то не заслуживающего никакого внимания. И как ни убеждал его Ларькин в том, что деньги могут понадобиться на закупку тех же самых медикаментов, толку не было никакого. Если фэйри понадобятся деньги, у них найдется еще не одна такая коллекция камушков. И способы продать их людям и получить желаемое – тоже найдутся. А это все пусть будет подарком Ирине и Виталию в том случае, если все разрешится благополучно – на что уважаемый Ахх-Ишке искренне надеется – и они смогут спокойно вернуться в свой мир. Фэйри не привыкли оставаться в долгу перед теми, кто хочет и может им помочь.

Ирина с Виталием устроили небольшой военный совет, на котором постановили деньги и камни взять и отныне считать их золотом партии. ГРАС в дальнейшем сможет ни в чем себе не отказывать – начиная от самого современного оборудования и кончая миллионом долларов в любой момент на «непредвиденные расходы» – и купить Илюше приличную электробритву, сказал Виталий. Ирина поняла, что это какая-то дежурная ГРАСовская шутка, но смысла ее не поняла, а потому лишь заметила, что на сотую часть этих денег можно бесплатно брить все население земного шара в течение года. Ну отчего же только мужскую? – заметил циничный Ларькин. На этом прения по финансовым вопросам они решили прекратить. Деньги и камни остались в «землянке» у Ома на попечении у Ирины – Виталию теперь было чем заняться.

Он почти постоянно жил теперь на соседнем острове, где, собственно, и был оборудован временный медицинский центр. Фэйри доставили нескольких больных соплеменников. Сама Ирина их не видела, но Виталий рассказывал, что зрелище душераздирающее. Больной йети был только один, и с ним носились едва ли не больше, чем со всеми остальными, вместе взятыми, потому что вообще-то, как выяснилось, больной йети – это нечто вроде единорога: все слышали, но никто в глаза не видел. У йети с болезнями все обстояло до крайности просто – с инфекционными болезнями, конечно, а не недугами, вызванными возрастом или иными житейскими обстоятельствами, вроде длительной отлучки из дома. Заболевший йети либо выздоравливал сам собой через два-три дня, либо так же быстро, через два-три дня умирал. Именно поэтому, кстати, в былые времена те семьи йети, которые довольно тесно общались с людьми, всегда считались среди своих чем-то вроде группы риска. Именно поэтому скорее всего они, эти семьи, и вымерли едва ли не все в одночасье. Так что этот, уже третью неделю балансирующий на грани жизни и смерти йети был для межрасового консилиума под научным руководством академика Ларькина дороже папы с мамой. Были еще, конечно, добровольцы – как фэйри, так и йети, – на которых Ларькин испытывал вакцины. Но это было не совсем естественное течение болезни, а потому, когда к началу третьей недели больной йети пошел, наконец, на поправку, Ларькин впервые в жизни напился местным пивом вместе со всей своей смешанной бригадой до поросячьего визга и полного братания в астоме.

Ирина все эти три недели времени тоже не теряла. Ей попались два очень хороших учителя – Ом с удовольствием тренировал ее во всяческих лесных навыках, Ахх-Ишке преподавал основы магических техник.

В середине второй недели, во время занятий с Омом по технике «астоматического» глушения рыбы, Ирина обратила внимание на общее изменение тональности в генерируемых Омом картинках. Йети явно был чем-то озабочен. Или расстроен. Ирина принялась задавать наводящие вопросы, и Ом вдруг настойчиво стал предлагать ей остаться. Вообще остаться. Навсегда. По собственной воле. И – самое главное – заявить об этом своем желании ему, Ому, чтобы он мог сказать об этом другим уважаемым йети и фэйри. Ирина искренне посочувствовала неискушенному в интригах йети, который, с одной стороны, не должен был и не мог выдавать ей, чужой, всей той информации, которой, очевидно, обладал, а с другой стороны, не сумел не выдать. Самое забавное, что на следующий день они увиделись с Виталием, и тот сообщил ей, что Ленань предлагала ему то же самое. И себя в придачу, подумала Ирина, живо представив себе эту картину и забыв, что Виталий тоже за это время кое-чему научился. Ларькин прищурился, сказал: «Не стерви», и ей пришлось просить прощения.

И лечение, и учение шли своим чередом, но атмосфера по мере приближения Виталия к окончательному разрешению проблемы явно сгущалась. Ом ходил мрачнее тучи, в особенности после каждого очередного возвращения с какого-то расположенного довольно далеко от его собственной территории острова, на котором у йети находилось нечто вроде канала прямой астоматической связи с несколькими поселениями фэйри и, самое главное, с чем-то вроде координационного совета, объединявшего довольно значительное количество их общин.

А потом настала ночь великого исхода. Ирина проснулась в полной темноте как будто по команде. То есть, собственно говоря, именно по команде она и проснулась – приснился сон с водоворотом осенних листьев и с тенями Ома и Ленань, пробирающимися к ней сквозь этот запредельный листопад. Она успела встать, глянуть на часы (с подсветкой, что у Ома в берлоге было не лишним – половина третьего) и более или менее привести себя в порядок, когда через дубовый «дымоход» к ней спустились Виталий и Ахх-Ишке.

– Ты проснулась? – спросил Виталий, увидев в астоме ее стоящую на одной ноге фигуру.

– Что случилось? Майор Борисов пригнал на поиски дикую дивизию? – спросила она.

Виталий, вернувшись из Саратова, сообщил ей по большому секрету, что он успел позвонить в ГРАС, дорвавшись на одной из оптовых медицинских баз до телефона и улучив минуту, пока Ленань на что-то ненадолго отвлеклась. Говорить по делу он, естественно, не мог – в астоме все сразу стало бы «слышно». Но на то, чтобы произнести кодовую фразу, означающую внештатную ситуацию и необходимость задержки на неопределенный срок, – на это времени хватило. И на то, чтобы сказать еще одну фразу – «ситуация категории Бета», – Ирина эту фразу не вполне поняла, однако ясно было, что речь идет о переоценке «аномалии» по какой-то принятой в ГРАСе шкале.

– Почти угадала, – сказал Виталий. – Дикая дивизия идет. Правда, без майора Борисова. Ленань по нашей милости пошла на должностное преступление. Она единственная была на постоянной связи с каким-то их центром, и ей оттуда сообщили, что сегодня ночью принято окончательное решение. О нашей дальнейшей судьбе. Она не вдавалась в детали, но если они до нас доберутся, Саратова тебе больше не видать.

– Кто – они?

– Какая-то их группа захвата. Они, похоже, не слишком доверяют местным йети, а потому выслали сюда свою боевую команду. Ленань говорит, что ребята действительно крутые и что по сравнению с ними она – школьница. А я видел ее в Саратове в действии. Не очень было похоже на школьницу. Местным йети они, кстати, не доверяют не без основания. Как выясняется, еще неделю назад они приняли решение нас не выдавать. И Ом все это время уговаривал фэйри ничего подобного не предпринимать.

– Они бы ничего подобного и не предприняли, – вмешался в разговор Ахх-Ишке. – Но произошли некоторые весьма неприятные события, которые потребовали незамедлительной отлучки уважаемого Донна и всей его команды. А без них сторонники Балора и Морригу в совете имеют большинство. Мы с Ленань прекрасно понимаем все обстоятельства принятия этого крайне недальновидного на наш взгляд решения, а потому будем действовать на свой страх и риск. Вы очень нам помогли – Виталий позавчера закончил основную часть работы, а с остальным наши специалисты справятся и без него, – и было бы просто свинством с нашей стороны отплатить вам такой неблагодарностью. Йети тоже, кстати, все понимают, поэтому их решение не выдавать вас не будет иметь никаких серьезных последствий. То есть они не будут сопротивляться и отбивать вас у наших боевиков. Они просто переправят вас в безопасное место. А оттуда – в Саратов. В Саратов наши бойцы уже не сунутся – это было бы против всяких правил, и даже Балор с Морригу на такое не пойдут. Так что собирайтесь как можно быстрее. У нас еще есть немного времени – но совсем немного. Группа прибудет на пункт телепортации буквально через несколько минут. Йети, естественно, не поведут их сюда, но они и сами неплохо знают местность.

Собираться Ирине было собственно – только подпоясаться. То есть взять сумку с долларами и камнями. Что она и сделала и, вслед за Виталием и Ахх-Ишке, полезла вверх по дубовому лазу.

Наверху светила луна и колыхался оживленный разговор на астоме. Там была Ленань, и Ом, и еще восемь йети – все крупные и крепкие, даже для йети, мужчины. Как только Ирина выбралась на холм, йети окружили их с Виталием довольно плотным кольцом. Ахх-Ишке и Ом в телеграфном темпе забрасывали друг друга какими-то явно усеченными, для быстроты, на военный жаргон похожими картинками – почти сплошь одни пейзажи: острова, излучины проток, приметные деревья. Потом мелькнула вроде бы широкая гладь коренной Волги и какое-то село. Ахх-Ишке прихлопнул руками воздух и обернулся к людям.

– Я попрощаюсь с вами здесь. Кто-то должен встретить наших и попытаться объяснить им ситуацию – йети говорить с ними отказываются. Хотя скорее всего все мои разговоры ни к чему не приведут. Они – что-то вроде вас. Спецслужба. И они получили приказ. – Он продублировал, скорее всего по чисто переводческой привычке, свою речь в астоме – сильный толчок обеими руками вперед: группа зеленокожих фэйри, послушных движению направляющих рук.

– А что будет с вами? – спросила Ирина.

– Обо мне не беспокойтесь. Я, как это у вас называется, человек Донна. И без его ведома никто меня не тронет. Вот с Ленань сложнее. Потому что она как раз коллега тех самых ребят, которые скоро начнут вынюхивать ваши следы.

Виталий обернулся к Ленань. Она потупила взгляд и молча положила руку ему на плечо.

– Поэтому она сейчас пойдет с вами. А потом – потом разберемся.

Виталий шагнул к Ахх-Ишке и крепко пожал ему руку. Ирина взмахнула рукой. Ом рыкнул что-то маловразумительное и толкнул вперед руку. Плотная группа йети с людьми и Ленань в середине быстрым шагом направилась в глубь острова, на запад.

– Куда это мы? – шепотом поинтересовалась у Виталия Ирина.

– Фэйри первым делом станут нас искать на пути в Сеславино и в самом Сеславине, у Ольги. Поэтому нас поведут в другую сторону.

– Но там же Волга.

– Вот именно. Они переправят нас на ту сторону, а уже оттуда, через Терешку – в Саратов.

– А для Ольги это не опасно?

– Там уже заседает вся родня Ома. И не хотел бы я сейчас оказаться на месте тех приятелей Ленань, которые попробуют сунуться в дом. Впрочем, они и не станут пробовать. Как только поймут, что их обманули. Так что ни для Ольги, ни для Андрея опасности никакой.

– А зачем они взяли нас в кольцо?

– Для скорости. Там увидишь. Мы сюда шли именно таким порядком. А еще – если они будут по краям, а мы в центре, фэйри труднее будет поймать наш астом. Ладно, поговорим после. Пошли быстрее.

Йети вели их какими-то своими тропами, с такой большой скоростью, что даже тренированное тело Ирины приспособилось к ней далеко не сразу. Начался довольно густой лес. По двое йети подхватили людей и Ленань с обоих сторон под руки, и дальше был почти что полет – как будто во сне: бегущая по небу параллельным курсом луна, мелькают по бокам деревья, и земля то и дело пропадает под ногами, то на несколько секунд, то на целую минуту. Ирина бежала – то есть летела – в затылок Виталию и с удивлением наблюдала, как он, такой большой и могучий, зависает время от времени между двух огромных темных тел. Как ребенок. Как пушинка.

Иногда по дороге встречались протоки, и Ирина так до конца и не поняла, как они их перескакивали. Аки посуху. Вымокла она, конечно, по уши, но ночь была теплая, ногами – когда ноги доставали до земли – шевелить приходилось дай боже, так что замерзнуть было никак невозможно.

На берегу Волги их ждала, как ни странно, обычная лодка – приличных размеров дощаник, с уключинами и веслами, все как положено. Ом объяснил на астоме, что такого добра весной половодье каждый год несет в изобилии. И каждый год йети ловят пару лодок – на всякий случай – причем не моторных, а вот таких, гребных. Так привычней. В моторах они все равно ничего не понимают. А ближе к зиме оставляют их где-нибудь на берегу, повыше. Унесет по весне вода – ничего, другие будут. Не унесет – значит, напрягаться не надо. Обычно они плавают на тот берег своим ходом – так и быстрее, и проще. Но иногда нужно переправлять грузы. Например, ту же соль. Соляные озера есть только на левом берегу Волги, а несколько семей живут на правобережных островах. А одна – и вовсе в лесах между Волгой и Терешкой. Так что, хочешь не хочешь, приходится пользоваться человеческими приспособлениями.

Восьмерка йети осталась на берегу. В лодку сели только люди, Ленань и Ом. Гребли Виталий и Ом, по очереди. На самой середине реки пришлось остановиться и пропустить идущий по фарватеру, ближе к правому берегу, сухогруз. Ом на всякий случай включил астом, но это была чистой воды перестраховка. Ночью, на Волге – кто там будет к ним с борта присматриваться. Да, собственно, если даже и присмотрятся от скуки. Ну, сидят в лодке люди. Вышли в лунную ночь половить леща на кольцо. Ну, один из них в мохнатом полушубке. Не греет деда кровь, дрожат старые кости, вот и кутается как зимой. Опять же – комары через овчину не кусают.

Пропустив сухогруз, прижались к правому берегу – а вернее, к идущему вдоль берега длинному острову, и пошли по течению. Потом свернули в протоку. Водой идти было теперь выгоднее – дорогу Ом, конечно, нашел бы самую выгодную, но прежней скорости им в лесу, понятное дело, не видать. А другая команда йети, из местных, должна была их ждать только на том берегу, в лесу под Кошелями.

Потом был длинный залитый лунным светом пляж и на нем пять огромных, показавшихся Ирине такими родными фигур, и рядом – пять раскланивающихся седых копий. И моментальный взлет вверх по тридцатиметровому едва ли не отвесному склону, туда, где чернел лес. И снова – полет, на сей раз долгий, на полчаса, не меньше. А потом неглубокий брод через Терешку на окраине той самой деревни, которую в астоме Ом показывал Ахх-Ишке. (У Ирины в памяти всплыло название. Букатовка. Точно, Букатовка. Когда-то с родителями ездили сюда за грибами.) И пять фигур, оставшихся на левом берегу. И царский способ переправы – не замочив ног, верхом на кавалерах. Ленань на Виталии, Ирина на Оме.

На правом берегу нужно было прощаться. До шоссе оставалось метров триста, не больше. Виталий повернулся к Ленань, начал было что-то строить в астоме, потом махнул рукой и сказал:

– Послушай, может – с нами?

– Неет. С вами нне нель'ййа. Так буу'дет соссем ллоххо.

– Но Ахх-Ишке говорил…

– Ахх-Ишке тоййе нее ссе нна'йет.

– Ленань…

– Ви-али.

Ирина отвернулась, повисла на шее у Ома и чмокнула его в приплюснутый обезьяний нос, потом в щеку, а потом в широкие – почти что негритянские губы. И, едва дотянувшись, гладила, гладила его по голове.

– Спасибо тебе.

– Аа-ии-оо. И-иии-мааа.

И Ирина от души порадовалась, что Ольга, даже если бы сейчас здесь и была, не смогла бы понять всего, что говорилось в астоме.

* * *

8 августа 1999 года. Саратовская область. Вольский район. 06.23.

Машину они поймали – для столь раннего часа – на удивление быстро. Белая грузопассажирская «Газель» шла из Вольска в Саратов с каким-то мелкооптовым товаром, и водитель, уже успевший соскучиться на пустынной утренней трассе, с удовольствием подсадил не обремененную излишним багажом молодую парочку. А когда за любезность и за скорость ему сунули стодолларовую бумажку (других просто не было), он настолько очумел от счастья, что даже и трепаться перестал, а только жал и жал на газ, не заботясь уже ни о чем, кроме заказанного безумно расточительными пассажирами «с ветерком». При такой скорости до Саратова они должны были добраться максимум за полтора часа.

Самое сложное было вроде бы позади. Оставались только кое-какие мелочи: созвониться перед отъездом с местными коллегами, сделать им ручкой и слезно попросить, чтобы забрали из Сеславино стоящую там на приколе машину с аппаратурой. А аппаратуру – по возможности – переслали в Москву по такому-то адресу. Ирина поинтересовалась: а как же ГРАСовские фирменные секреты, плоды неуемного Ренатова творчества, навряд ли предназначенные для глаз саратовских чекистов.

– Не беспокойся, – ответил Виталий, – все схвачено. Ом послал к Ольге своих. А завтра наведается туда сам. Я объяснил ему, что представляет ценность, а что нет. Он отберет все необходимое и спрячет где-нибудь у себя в берлоге. А потом как-нибудь на досуге, ну, скажем, в свой очередной отпуск, ты сюда наведаешься и вывезешь Ренату на радость, а нам на утешение всех его железных друзей.

– О чем еще ты с ними договорился по дороге?

– Не столько я с ними, сколько они со мной. О неразглашении, как и следовало ожидать. Они нормальные – хотел сказать «люди», забавно, да? – и прекрасно понимают, что от нас потребуют отчета о проделанной работе. И что несмотря на отсутствие астоматических практик в порядке составления отчетности, отделаться банальным «искали-искали, ничего не нашли» у нас не получится.

– Ну и?

– Ну и придется отделять зерна от плевел. Свободу выбора – что говорить, а о чем молчать – они, в общем-то, предоставили нам, понимая, что более надежных гарантий требовать не имеет смысла. Раз уж они нас отпустили за здорово живешь. Так что придется нам с тобой помозговать – что давать на группу, что давать выше, и вообще – давать ли что-нибудь выше. Я так считаю, что делать этого не стоит. Нам, по большому счету, наши параллельные друзья спасли жизнь. И было бы свинством с нашей стороны подставлять их под конторские интересы.

Ирина покосилась на водилу. Но тот был занят, во-первых, дорогой, а, во-вторых, судя по тому, как у него шевелились губы, какими-то сложными финансовыми подсчетами, и на окружающую действительность не реагировал. А если бы даже и реагировал – мало ли о чем у его случайных и более чем щедрых попутчиков могла идти речь.

– Ладно, – сказала она. – Будет еще время поговорить. Что-то у меня глаза слипаются. Давай подремлем до города, а? Ночка сегодня была еще та. Спала себе спокойно, никого не трогала. И тут – на тебе – труба, гроза, свистать всех наверх, выходить с вещами поодиночке.

Договаривала последнюю фразу она уже с закрытыми глазами, проваливаясь в суматошную круговерть дорожного сна, которому не мешают ни тряска, ни кочки-колдобины, ни повороты, ни самые немыслимые положения спящих тел. Собственно, затухание тряски по кочкам-колдобинам ее и разбудило – как будто некие неведомые силы грубо нарушили условия игры.

Машина остановилась, тихо съехав на обочину шоссе. Ирина спросонья подумала было, что и шофер, глядя на спящих пассажиров, тоже заразился вирусом сна и решил немного покемарить, но тут же какая-то другая, трезвая и бдительная часть ее рассудка обратила внимание на странные цвета стоящих вдоль дороги деревьев. Астом. Это астом. Где-то глубоко-глубоко, в самом дальнем закоулке ее души начал раскручиваться тугой клубочек паники. Водитель, глядя прямо перед собой, сидел за рулем и спал с открытыми глазами. Через пятнадцать минут он проснется и поедет дальше. И даже не вспомнит, что к нему подсаживались двое странных пассажиров. А потом будет долго удивляться, откуда это у него в бардачке взялась стодолларовая купюра.

Сидевший с краю Виталий, не открывая глаз, открыл на ощупь дверцу и принялся выбираться из машины. Паника захлестнула Ирину с головой, она вцепилась в него обеими руками и закричала, но он, могучий, не реагирующий ни на что и неостановимый как слетевший с тормозов бронепоезд, даже и внимания не обратил ни на крики, ни на впившиеся ему в локоть Иринины пальцы. Ирина краем глаза заглянула в астом и увидела там Виталия, краснокожего, как и должно, оплетенного с головы до ног уходящими в лес веревками. И веревки были натянуты. И они волокли его в лес. А с опушки ползла, извиваясь, еще одна свора – скользких, всепроникающих, бесконечно протяженных, и Ирина знала, к кому они ползут.

Она обернулась еще раз к Виталию, чтобы в последний раз попытаться его разбудить, и ошалело уткнулась в радужной астоматической реальности в два выложенных поперек дороги из красного кирпича русских слова, огромными, ну то есть совершенно огромными буквами – НЕ СУЕТИСЬ.

Ирина покорно дала веревкам-змеям оплести себя и, похожая на статую Лаокоона, начала медленно, неохотно выбираться из машины. Встав на прохладный и чуть влажный асфальт (перед тем как уснуть, она скинула обувь и с ногами забралась на сиденье), она тихо пошла к лесу, глядя прямо перед собой в широкую спину Виталия, и прикидывая про себя и выписывая каждую мысль отдельной строчкой, курсивом, по-русски:

Они не могут знать, насколько мы владеем астомом.

Они вообще не должны, по идее, знать, что Виталий хотя бы видит астом.

Но если он на самом деле спит, а буквы сложили они специально для меня, чтобы я подумала…

Главное, чтобы они не поняли, что я иду сама, главное до них добраться, пока они этого не поняли.

Интересно, насколько они крутые в драке.

Интересно, сколько их здесь.

Интересно, пользуются ли они хоть каким-то оружием.

Потом она их увидела. Двоих серолицых фэйри в ставших уже привычными красно-зеленых балахонах, с той разницей, что балахоны были еще более бесформенными, чем обычно, а по левому рукаву у каждого шел какой-то сложный витой кант.

Да, астом не слишком густой, скорее всего их только двое.

Да, это просто засада.

Они на всякий случай прикрыли все ведущие в Саратов дороги.

И, наверное, не только ведущие в Саратов.

Тоже, черт возьми, профессионалы, а йети казалось, что они их перехитрили.

Черта едва они их перехитрили. Все схвачено.

Ну, ничего, с двоими мы как-нибудь постараемся справиться.

Хотя, конечно, черт их знает, какие у них в запасе прибамбасы.

Виталий говорил про Ленань, что она…

Дописать последнюю строчку она так и не успела. Виталий уже поравнялся с крайним фэйри, который вынул из складок балахона нечто вроде длинного осиного жала – второй уже тянул откуда-то настоящую, не астоматическую веревку – и сделал еще один шаг вперед. Веревки в астоме прыснули во все стороны и натянулись паутиной, удерживая его на месте. Первый фэйри шагнул к Виталию и приготовился всадить ему жало, как шприц с лекарством (а может, это и был шприц?) под лопатку. Второй тоже двинулся вперед, отматывая веревку. Пора, решила Ирина. Они заняты Виталием. Далековато немного. Сразу не допрыгну. Но – ничего не поделаешь.

И тут она оценила школу. Веревки на краснокожей фигуре Виталия как висели, так и остались висеть. Душа его, его астоматическая тень пребывала во сне и связана была по рукам и ногам. Но рядом с этой отсвечивающей красноватым сиянием копией вдруг появился оригинал – тело без души, работающее как будто само по себе, на голых рефлексах. И это тело нанесло два удара. Всего два. Вернее, и удар-то был один, вот только направлен он был одновременно в обе стороны – и вперед, и назад. Тело Виталия закрутилось вокруг своей оси, перевернулось в воздухе и выстрелило разом рукой – назад, ибо этот фэйри стоял поближе, и ногой – вперед, в челюсть второму. Рука с растопыренными, торчащими вперед пальцами угодила фэйри в переносицу и в оба глаза, снизу вверх, под углом градусов в семьдесят к горизонтали, и пальцы сразу ушли под надбровные дуги. Фэйри не издал ни единого звука – если не считать жуткого чавканья входящих в плоть пальцев. Голова у него дернулась назад, и он упал. Виталий, приземлившись на все четыре, тут же прыгнул еще раз – на отлетевшего от удара ногой и попавшего спиной на ствол акации второго фэйри, который, похоже, получил небольшое сотрясение мозга (Ирина вспомнила тренировочные лагеря, там это называлось – «поймать мутного») и никак не мог теперь сориентироваться в пространстве. Ларькин приземлился рядом с ним на обе ноги и аккуратно, как будто щепу колол, навесил ему ребром ладони по шее, под ухо. Фэйри как-то странно икнул и прилег отдыхать.

– Профессионалы хреновы, – обернулся к Ирине Виталий, сделал круговое движение головой, хрустнув шейными позвонками, и встряхнулся с ног до головы, как собака. – Привыкли, что людей можно морить астомом, как тараканов дустом, и вовсе нюх потеряли. Как, вашу мать, на скотобойне – один колет, другой оттаскивает. Нельзя – это я тебе как старший товарищ младшему по сроку службы говорю, – нельзя недооценивать противника. Ну, что ж, будем надеяться, что по крайней мере один из них в конце концов оклемается. И дотащит другого до своей телепортушки. Иначе может получиться скандал. Агроном колхоза «Красная заря» Евгений Андреич Сидоров, отойдя поутру в кустики отлить, наткнулся на два захолонувших трупа. При ближайшем вскрытии трупы оказались пришельцами из космоса. Каждому, кто сможет оказать помощь в идентификации отпечатков пальцев, оставленных неизвестным землянином на глазных яблоках правого трупа, будет выплачена денежная премия в размере на выпить-закусить.

– Ты что, действительно его убил?

– А черт его знает. Я не в курсе, какие у них черепа. Характерного хруста не слышал. Значит, переносица должна быть на месте. Но вот читать газету «Фэйри таймс» он теперь, боюсь, будет только по Брейлю. Хотя – у них же есть астом. Пусть смотрит мультики. Его пример – другим наука.

– Но Боже мой, какая сука… – продолжила Ирина.

– Не выражайтесь при наших гостях, лейтенант. Это невежливо. Гости могут обидеться и перестать баловать нас своим вниманием. Ладно, по коням. А то что-то наш рулевой совсем заспался. Для того ль рубли платили, чтоб ямщик, зараза, дрых. Тем более что платили мы ему не рубли.