Текст книги "Золотой Человек (СИ)"

Автор книги: Никита Разумов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 29 страниц)

Мальчик приближался к дому. Уже совершенно стемнело, уличных фонарей в пригороде не было. Свет на дороги кое-как попадал из окон домов, расположенных рядом, некоторые дворы освещались лампами. Мальчик, перед тем как зайти в дом, посмотрел на одинокие качели. Выглядели они пугающе – черный силуэт дуба на холме и длинные две веревки с доской на фоне темнеющего с каждой минутой неба.

Странно было то, что ни газовая лампа над входной дверью, ни даже свет из окон в доме Николы не горел. Может быть, мама уже легла спать, подумал мальчик. Душо смиренно проследовала в свою будку.

Дверь в дом не была закрыта полностью. Она покачивалась из стороны в сторону, создавая неприятный скрип от петель. Внутри, за ней, была кромешная тьма.

Никола медленными шагами прошел расстояние от калитки до двери, поглядывая то на дерево, немного шелестевшее листвой, то на темное окно из кухни. Деревянный порожек поскрипел, когда мальчик наступил на него. Он открыл дверь.

С улицы хоть немного, но все же проник свет в черный коридор. Его, однако, не хватало даже до ближайшей лестницы на второй этаж. Камин в гостиной не работал, это было ясно еще на улице, по трубе без дыма. Хотя было и не слишком холодно, чтобы его разжигать.

Если мама и вправду спала, то в своей комнате, напротив арки входа на кухню. Дверь в свою спальную она всегда запирала, как и сейчас.

Покушать было очень неплохой идеей, и Никола осторожно в темноте последовал на кухню. Здесь, поскольку имелось большое окно, все было хорошо видно.

На полу лежала его мама. Она не шевелилась. Николу что-то колкое пробрало с ног до головы. Мальчик, испугавшись, быстро подошел к ней и опустился на колени. Эльза лежала спиной к нему.

В коридоре послышались шаги, ребенок обернулся.

В проходе стоял мужчина. Высокий, с короткой стрижкой, весь в черном. Гневным, пронзительным взглядом он смотрел на мальчика, Никола не знал, что делать. Резко стало очень холодно.

– Вот и ты, мелкаш, заждался тебя – он говорил как-то хрипло и низко, таким тоном, будто бы Никола являлся виновником всех его бед – эх… – сказал он, изображая усталость – был бы твой папаша поумнее, Чадаев не приказал бы мочить детей и женщин.

Он продолжал стоять в кухонной арке. Мальчик заметил в его крупной волосатой руке метательный нож. Он сверкал от света из окна. Сердце мгновенно сжалось. Мужчина был в расстегнутой черной короткой куртке, под которой была черная рубашка с острым воротом, черные штаны – эту монотонность нарушал только тонкий и длинный красный галстук из шелка, на котором был какой-то золотой значок.

Никола руками начал будить маму, не отрывая напуганных глаз от незнакомца

– Мама! Мама!

В Николу тут же полетел нож, но мальчик успел мотнуть головой, и лезвие чиркнуло его по левой скуле. Появилась резкая боль. Никола закричал.

– Ишь ты, шустрый какой… молчи и не двигайся, уйдешь так же быстро, как она – он достал из-под куртки большой черный пистолет и направил оружие на мальчика. Он начал медленно приближаться, глядя прямо в его расширенные зрачки.

Никола закрыл глаза, задыхаясь. Раздался лай и тут же последовал выстрел. Мальчик вскрикнул и подскочил от страха. От прямого попадания Николу уберегла Душо. Собака с яростью всем своим телом повалила ничего не ожидавшего бандита сзади на пол. Она рычала, вгрызшись в подставленную мужчиной руку.

Мальчик воспользовался моментом. Вернее, воспользовались его ноги. Он, сам того не ведая, помчался прочь с кухни на лестницу второго этажа. Он не кричал, но дышал так тяжело и часто, что, казалось, вот-вот свалится задохнувшись. Кругом была полная темнота, но Никола уже не боялся обо что-нибудь споткнуться или удариться. В голове он лихорадочно перебирал все варианты, где можно было спрятаться. Левая щека вся горела от боли, из нее лила кровь. Внизу, из покинутой кухни, послышался еще один выстрел и жалобное скуление Душо.

Никола забежал в отцовский кабинет, хлопнув дверью. Он сразу же ринулся к письменному столу, на котором стояла коробка с подаренным отцом кинжалом.

Множество стеллажей и темнота, здесь было полно места, где можно было спрятаться. Мальчик думал на автомате. В коридоре послышались шаги, человек был уже на втором этаже.

– Думаешь, что спрячешься от меня! – разозлено орал он – ты наследил своей кровью, чертов мелкаш!

Никола уже сидя за одним из стеллажей, что был совсем близко к входу, прикоснулся ладонью к левой щеке, пульсирующей от боли. Он посмотрел на пальцы, те были все в крови, как и рубаха, и лямочные штаны, что были на нем.

Массивную дубовую дверь в кабинет мужчина открыл ударом ноги. Она резко и очень громко врезалась в стену, дом задрожал.

Никола вздрогнул. В темноте он с трудом различал силуэт вошедшего человека. По шагам было ясно, что мужчина проходит к центру кабинета, поближе к письменному столу, оглядывая все вокруг и держа пистолет наготове.

Мальчик боялся, что он сейчас услышит стук колотившегося сердца, которое уже просто вырывалось из ушей. Никола выглянул из-за книжной полки и увидел, что бандит подошел к окну. Теперь его было хорошо видно на фоне улицы, он был на расстоянии вытянутой руки.

Мальчик не стал медлить. Обнажив лезвие кинжала, он высунулся из-за стеллажа и с криком, в два счета подбежав к мужчине, воткнул клинок в правую ногу бандита. Лезвие во что-то уперлось и застряло в ноге, но Никола вдобавок всем своим телом навалился с разбегу на него.

Мужчина заорал от боли, так громко, что его должна была услышать вся округа. Он повалился на живот и выронил свое оружие. Пистолет с шуршащим, тяжелым грохотом проскользил целый метр вперед перед бандитом. Никола, не мешкая, перелез через его тело и схватил оружие. Тяжелое, оно еле помещалось в его руке.

Мужчина поднял глаза и увидел мальчика с пистолетом перед собой. Он начал браниться, схватившись за ногу, в которой остался обагренной кровью золотой кинжал. Он вновь взглянул на мальчика покрасневшими от ярости глазами, рывками подползая к нему.

– Ты! Как ты можешь! – кричал он, когда мальчик от страха дрожащей рукой направил пистолет на него – Как ты смеешь так поступать с моим оружием… всего лишь мелкаш!

Он орал настолько сильно, что его вены на шее напряглись, вздулись, а лицо было уже багровое. Словно бешенный он продолжал ползти к мальчику, пытаясь подняться на ноги, не веря, что ребенок спустит курок. Никола заметил на его шее татуировку – черный крест, вписанный в октаграмму. Точно такой же символ был вышит золотом на его красном галстуке.

Мужчина вытащил клинок из своей ноги, за которым тут же брызнула вверх черная кровь. С грозным ревом он набросился на мальчика с этим золотым лезвием.

Раздался выстрел.

Пуля попала точно под татуировку октаграммы. Из раны хлынула кровь, прямо на мальчика, забрызгивая его одежду, лицо и волосы. Мужчина, корчась в агонии, упал на пол к его ногам.

У Николы начинало темнеть в глазах, они стали закатываться наверх. Не чем было дышать. Пистолет выпал из рук, и мальчик повалился без сознания рядом с трупом.

Глава III

Глава III

Август 1905 года второй эры.

В пригородном вокзале Ужица была большая суета. Рабочие администрации в коротких черных пиджаках носились, проверяя товары на разгрузке и погрузке. Шум и гам от громоздких паровозов, сбрасывающих пар на остановке постоянно нарушался звонкими гудками отправляющихся составов. К приезду любого поезда, коих были десятки за день, служащие готовились с трепетом заранее. Железную дорогу сюда проложили только в прошлом году и ее многие побаивались.

Был отличный солнечный день самого конца августа, навевало осенью – листья в большинстве своем пожелтевшие, частые дожди и прохладный ветер. Хотя еще достаточно тепло, чтобы практически все лужи успевали высыхать. Правда, на погоду, какой бы она не была, редко кто обращал внимание.

Локомотив за локомотивом, товарные и пассажирские составы продолжали прибывать. Ближе к двенадцати часам, один из таких дальнемагистральных экспрессов, что предназначались не для бедной братии – это было видно по его внешнему виду – остановился около первой платформы.

– А вот и девятичасовой – ругался один из служащих – три часа задержки, что это… где это вообще слыханно!

В этих четырех вагонах людей было совсем немного: с одной стороны – Ужиц был конечной остановкой, с другой – в охваченную войной республику мало кто рвался. Около десятка человек вышли на перрон, их практически никто не встречал.

Все прибывшие в суете разошлись. На какое-то время перрон опустел. Входная дверь в самом последнем вагоне медленно отворилась. Не спеша, аккуратно спускаясь по металлическим ступенькам вниз, оттуда вышел мужчина. Он сразу прикрыл ладонью лицо, прищурившись, посмотрев в сторону солнца.

– Пффф, ну и жара – проговорил он тихо сам себе, почесав свой большой, как картошка, нос.

Мужчина сделал пару шагов к центру перрона и остановился, начав осматриваться. В руке он держал большой чемодан. Черные лакированные сапоги, блестели на солнце и почти доставали до колен, в них были заправлены черные штаны.

– Нет, все-таки здесь слишком жарко – он снял с себя и повесил на руку длинный до пола плащ бордового цвета, с шлицей позади, рукава которого были украшены золотыми растениями, тянущимися к локтям. Теперь, оставшись только в белом кителе с золотыми погонами, он достал из кармана маленькую бумажку и огляделся вокруг. Кроме одноэтажного здания вокзала и четырех платформ с поездами здесь ничего не было. Кругом один лес, в который уводила маленькая тропинка. Мужчина направился по ней.

Лес в большинстве своем еще зеленый, здесь было много хвойных. Березки же, например, давно начали осыпать листвой. Он продолжал идти среди деревьев по тропинке, которая вела его куда-то. Света было полно, солнечные лучи линиями ложились на землю. Дорога начала подниматься в гору, незаметно набирая высоту, и совсем скоро мужчина увидел проблеск вдалеке. Он подходил к границе леса, деревья начинали редеть, и вот было уже совершенно ясно, что он вышел на какой-то холм.

Он вдохнул полной грудью свежего местного воздуха, почему-то с кислым, похожим на яблочный, привкусом. Холм закрывал ему обзор, но за ним было прекрасно слышно мычание коров, детский смех и что-то еще. Люди где-то неподалеку. На самой вершине его находился большой, пышный дуб.

Мужчина не спеша поднялся наверх, ему открылись виды сельской местности. Море людей в золотистом поле косили пшеницу, бесконечное количество телег ходили по дорогам то с сеном, то еще с чем. Стайка детей куда-то бежала с корзинками яблок, которые прямо сыпались через край. Здесь все было оживленно, все работало. Человек надел свой бордовый плащ, который тут же начал колыхаться на ветру. Он не сразу заметил, что справа от него на веревочных качелях сидела, не раскачиваясь, девочка. Да и не заметил бы, если бежевый щенок, лежавший под ней, не тявкнул на высокого незнакомца, оскалив свою пасть. Человек, дернувшись, обернулся в их сторону.

Девочка продолжала сидеть на качелях, она хоть и заметила незнакомца, но все равно смотрела куда-то перед собой с грустным лицом. Щенок же не переставал рычать по-щенячьи. Мужчина почесал золотой висок, с непонятливым видом глядя на эту парочку, встал, и, взяв в руку чемодан, начал спускаться в пригород.

Он остановился возле первого же двухэтажного дома, что располагался у подножья холма. Долго оглядывая его с крыши до порога двери, мужчина все же отворил калитку забора. Подойдя к входной двери, он своим могучим кулаком сделал несколько слабых стуков.

Ответа не последовало, дверь никто не отворил.

Мужчина еще раз постучал в дверь, но уже более громко. Ответа и в этот раз не последовало. Человек сделал пару шагов назад, сходя с деревянного порожка, глядя в большое окно, что было справа от него.

Девочка, тем временем, наблюдала за этим мужчиной с качелей на холме. Она немного удивилась, когда к дому его друга подошел неизвестный.

Тяжело вздохнув, мужчина решил покинуть двор. Только он приблизился к калитке, как ее перед ним отворила та девочка, спустившаяся с качелей. Щенок тут же вбежал во двор и направился в будку, но, никого там не обнаружив, с еле слышимым скулением попятился обратно к хозяйке.

– Чего вам надо? – холодно спросил семилетний ребенок, каким-то строгим взглядом посмотрев на незнакомца. Мужчина погладил свою бороду и улыбнулся девочке.

– Кхм… – кашлянул он в ответ – прости меня, пожалуйста, – он немного наклонился к ней, спрятав руки с чемоданом за спиной – понимаешь, я тут ищу одного мальчика. Его зовут Никола Владыч.

Девочка молчала. Она глазами стала оценивать мужчину и в первую очередь его странную полувоенную одежду, которую никогда раньше не видела. Еще ее насторожила длинная сабля в черно-красно-золотых расписных ножнах, прикрепленная к ремню на поясе. Шмыгнув носом, она спросила:

– А для чего он вам нужен?

Человек почесал золотой висок.

– Я давний друг его отца, Драгана Владыча, и, скажем так, я тут для того, чтобы сделать ему предложение.

***

Через грязные стекла небольшого окна, занавешенного шторками, проникал солнечный свет. Он освещал всю летавшую в воздухе пыль, садившуюся на стопки голубых тарелок, чашек и прочей посуды. Сразу можно было понять, что здесь давно никто не убирался, но когда-то тут все сверкало чистотой. На кухне была крайне удручающая атмосфера, полумрак, лучи попадали на паркет и лишь краешком затрагивали белый лакированный стол. Еще хуже смотрелась ваза с цветами – в пожелтевшей воде отмокали стебли четырех высохших и почерневших гвоздик.

Маленький жестяной чайничек разогревался на печи, из носика уже выходили первые струйки пара, пока что негустого. Немного шипя, он нарушал неудобную тишину.

– Не ожидал я этого… ну ни как не ожидал.

За белым столом, у самого края, сидел тот самый мужчина, что около часа назад прибыл в Ужиц на поезде. Ошеломленной страшной новостью, он весь взволнованный гонял правой рукой по своим волосам взад-вперед.

Кроме него на кухне находился еще один человек – Даника Ташина. В одном коричневом шерстяном халате она стояла возле печи, облокотившись на тумбу и скрестив руки на груди. Ее нисколько не смущал свой неопрятный внешний вид. Она со сжатыми губами недовольно смотрела на своего гостя, ожидая пока закипит чайник. Почему этот человек ее так раздражал, она и сама могла с трудом сказать, но, наверное, потому что за бордовым плащом, на его белом кителе она случайно заметила погоны.

– А где его отец, вы знаете? – спросила она – он отбыл к вам два месяца назад и все…

Мужчина, глубоко вдохнув и сильно сжав веки, отрицательно покачал головой.

– Его отец…

Он прервался, обратив внимание на Славу, появившуюся в дверном проеме. Девочка стояла все в том же грязном и рваном сарафане, хотя мама попросила ее переодеться. Она медленно, на носочках подбежала к Данике и тихо произнесла

– Мам, он не говорит…

Женщина вздохнула и опустила голову. Чайник был снят с огня.

– Славушка, иди во двор, покорми там Шечера – отпустила она девочку. Слава тут же ушла прочь с кухни.

Даника дрожащей рукой налила себе в стакан кипятка и разбавила его холодной водой из графина. Она отвернулась от гостя, чтобы тот не заметил ее дрожащих губ.

– С тех пор, как поселился у вас, мальчик больше не разговаривал? – тихо спросил он таким тоном, словно и не ждал ответа.

Даника покачала головой, не оборачиваясь, и сделала еще пару глотков воды.

– Он сам на себя-то не похож… я не могу смотреть… это уже не ребенок… не тот Никола, что носился с моей Славой по улице раньше… я… я не знаю что делать – женщина начала плакать – он… Он ни то, что молчит, он ничего не ест уже который день… он же умрет так.

Она закрыла лицо руками, протирая покрасневшие глаза. Подойдя к окну, Даника проверила, вышла ли ее дочь во двор.

– Мальчик может молчать и не по своему желанию – мужчина встал из-за стола и подошел к ней ближе – разрешите мне увидеть его, я постараюсь помочь.

Даника оторвалась от окна и обернулась, посмотрев прямо в его темно-карие глаза. От них так веяло каким-то теплом и добротой, что нельзя было и подумать, что у этого человека есть какие-то плохие умыслы.

– Как вы сможете помочь? Вы врач?

Человек отрицательно покачал головой.

– Вы, верно, не знаете о таких, как я… я умнее многих врачей.

Даника поставила стакан с водой на подоконник и, немного подумав, ответила.

– Вы можете поговорить с ним, но я буду присутствовать рядом

– Хорошо, пойдемте

Она отвела мужчину к самой дальней комнате от кухни. Дверь была заперта, женщина легонько два раза постучала в нее и открыла.

– Николушка… к тебе пришел гость – тихо сказала она, заглянув в его комнату, никакого ответа не последовало.

Даника открыла дверь и впустила его внутрь. Он медленно вошел, сапоги глухо цокали по деревянному полу.

Здесь, в отличие от кухни, было светло и чисто, но создавалось ощущение какой-то пустоты, словно чего-то не хватало. В комнате находился стол. На нем стояла только газовая лампа, прямо по центру. Стула не было, но зато была чисто заправленная кровать с двумя подушками. Больше никаких предметов, ничего лишнего.

Напротив входа располагалось окно. Его давно не открывали, потому что в комнате было совершенно нечем дышать, да и сам теплый воздух смердел чем-то отвратительным.

Мужчина, осмотрев все это, обратил взор на мальчика, немного вздохнув, словно переводя дыхание.

Никола сидел в инвалидной коляске напротив окна, спиной к входу. Весь скрюченный, с сальными волосами, взъерошенными в разные стороны, он смотрел точно в сторону окна, или, может быть, на подоконник, или еще ниже. Мальчик никак не отреагировал, не обернулся посмотреть на того, кто вошел, как будто даже не услышал людей.

Даника проследовала за мужчиной и встала около двери, закрыв ее, ни на шаг больше не приближаясь к мальчику. Человек где-то с минуту сам еще стоял, не двигаясь и не отрывая взгляда от опущенных плеч ребенка. Затем он медленно и спокойно начал приближаться, в комнате вновь застучали каблуки его сапогов.

Между мальчиком и окном было много места, и Никола действительно не смотрел на улицу, он наблюдал что-то под самим подоконником, хотя смотреть там было совершенно не на что. Мужчина встал прямо перед ним, спиной к окну, но стараясь полностью не загораживать свет.

– Здравствуй, Никола – поздоровался человек, убрав руки за спину.

Мальчик же по-прежнему, не сказав ни слова, не посмотрев на гостя, глядел куда-то вниз. Мужчина тоже взглянул на окно и решил открыть ставни. С грохотом стекла и треском рамок они отворились, в комнату потек свежий воздух.

Человек присел точь-в-точь перед лицом мальчика, чтобы попасть под его взгляд и, взяв ребенка за руку, продолжил:

– Мое имя Сергей Скрепп…

Он прервался, поняв, что мальчик все еще не слушает.

Его глаза представляли ужасное зрелище. Безжизненные, тусклые и серые-серые, как и бледное лицо. В них не было ни капельки блеска, ни намека на жизнь. Они наполовину закрывались тяжелыми веками и опущенными бровями. Мальчик не высыпался, у него были синяки под глазами.

Сергей Сергеевич пощелкал пальцами перед его лицом. Но Никола ни как не реагировал на щелчки, хотя, кажется, уже воспринимал мужчину перед собой.

– Боюсь, я даже представить не могу, что сейчас с твоей второй составляющей, друг мой – сказал Скрепп, выпрямившись – как на счет выйти во двор, прогуляться?

Никола молчал, но Сергей Сергеевич, не дожидаясь ответа, взял коляску за ручки, развернул от окна и повез прочь из комнаты. Даника открыла дверь и пропустила их вперед, выйдя следом. Мальчик сидел, не обращая внимания на происходящее.

Коляска со скрипом выкатилась на землю с порога дома Ташиных. На улице было намного светлее, чем в комнате, здесь гулял прохладный ветерок. Эта свежесть сразу начала пробуждать мальчика, кружить ему голову. Отдельные лучики солнца, сквозь листву попадали на лицо. Мальчик начал осматривать двор.

Слава сидела справа от входа на каких-то полусгнивших досках под окном кухни. Шечер покорно лежал на ее руках и сосал молоко из маленькой бутылочки, которым девочка кормила щенка. Она не сразу заметила как ее мама, незнакомый мужчина с Николой в коляске вышли на улицу.

Скрепп начал осматриваться, подбирая место, где присесть.

– Давайте около воды – сказал он, взглянув на маленький пруд, что был в саду рядом с домом.

Он располагался под большим деревом, листва от которого уже начала осыпаться, украшая зеленую траву на лужайке и поверхность воды редкими красными и желтыми листьями. Берега прудика были засыпаны мелкой галькой, а дно было из крупных камней, поэтому вода в нем казалась кристально чистой, хотя на поверхности и плавали несколько водяных лилий с цветками.

– Тебе нравится? Тут и тенек есть, да? – спросил Сергей Сергеевич

Он поставил коляску мальчика напротив скамейки, что стояла рядом, и, отряхнув грязное место, присел. Даника тоже устроилась на краю, не отрывая взгляда от Николы.

– Итак, друг мой, ты знаешь, кто я? – голос Скреппа был мягок, мужчина старался улыбаться мальчику.

Никола в ответ еле-еле отрицательно покачал головой. Он не смотрел ни на человека, ни на тетю Данику. С прежним выражением лица что-то «искал» под скамейкой. Даника с волнением взглянула на Скреппа.

– Твой отец разве не рассказывал тебе? – он почесал висок, сделав паузу – а ведь он такой же, как я

Мальчик медленно повернул на него голову, осматривая то, во что Скрепп был одет. Хриплым и подавленным голосом он, наконец, произнес:

– Вы из той же страны, куда уехал мой папа?

– Да, да – тихо обрадовался Сергей Сергеевич – я из Веридаса, большая страна на востоке – он очертил двумя руками в воздухе что-то вроде границы, показывая размеры территории – в несколько раз больше чем Себор…

Но Николу явно не интересовал размер границ.

– Где мой отец? – шепотом спросил он, все еще как-то безучастно

Скрепп кашлянул, поправляя голос. Тетя Даника тоже посмотрела на мужчину, интересуясь этим вопросом.

– Не беспокойся, с ним все в порядке. Драган продолжает работу в стране.

Он поставил локти на колени и облокотил голову на кулак, собранный из ладоней. Приблизившись к мальчику, он быстро продолжил говорить, чтобы Никола не спросил еще чего-нибудь.

– Никола, выслушай меня. Я расскажу, зачем приехал к тебе. Мы с твоим отцом состоим в одном очень большом обществе…

– Золотом?

– Да – покивал Скрепп – Императорское Золотое Общество, папа говорил о нем, да?

– Не очень много – в голосе мальчика послышался легкий интерес, он стал прислушиваться к Скреппу

– Я могу тебе про него рассказать. Это очень древнее общество, которое было основано еще в самом начале Второй Эры, знаешь, что такое Вторая Эра?

Никола кивнул головой

– Мы изучаем одну сложную и опасную науку Компонологию… занимаемся расшифровкой и толкованием записей, оставленных нам от древней цивилизации в семи свитках. И в них записана информация о том, как достигнуть состояния совершенного человека, который сможет осмыслить саму Истину… ты понимаешь, о чем я говорю?

Скрепп сел ровно, собрав руки на груди. Даже ему самому показалось, что он рассказал про Золотое Общество слишком сложно для семилетнего мальчика. Он ждал, что ответит Никола.

Мальчик посмотрел на небо. Там сквозь солнечный свет виднелись два силуэта каких-то хищных птиц, возможно соколов. Он внимательно, несколько минут наблюдал за тем, как птицы кружат в небе прямо над домом, что-то высматривая.

– Значит, мой отец жив и занимается наукой

Он продолжал смотреть на небо, но потом закрыл глаза, оставив голову поднятой.

– Да, друг мой, твой отец жив, – продолжал Скрепп – но я прибыл к тебе с другой новостью. Я предлагаю тебе вступить в наше Золотое Общество, встать рядом с отцом и пойти вместе с нами…

– Ну хватит!

В разговор вступила тетя Даника. Она с возмущением перебила Сергея Сергеевича. Мужчина бросил на нее косой взгляд. Поднявшись со скамейки, Даника встала между Николой и Скреппом.

– Драган жив… и это очень хорошо – ее голос дрожал, но она старалась не кричать – Что же он сам не приехал в Себор? Он не знает о том, что случилось с его семьей? Так или иначе, я Николу в Веридас не пущу!

Сергей Сергеевич тоже поднялся со скамейки, стараясь не беспокоить мальчика. Он тихонько, за плечи усадил ее обратно.

– Прошу вас, успокойтесь… отправляться со мной в Веридас или нет, зависит только от его решения…

Но Даника не собиралась сдаваться, она вновь перебила Скреппа.

– Я в курсе того, что у вас в вашей империи там творится – в разных городах кто-то кого-то взрывает. Вы и сами не знаете, что происходит, только люди гибнут – она снова подошла к Николе – и вы хотите, чтобы я отдала маленького мальчика туда?

– Я вас уверяю – продолжал Скрепп – эти взрывы, организованные Чадаевым, вскоре прекратятся, народ империи целиком и полностью поддерживает императора и нас. Поимка террористов, дело времени…

Никола неожиданно для всех вскочил с коляски, она чуть не опрокинулась в пруд.

– Я еду в Веридас! – выкрикнул он.

Кулаки мальчика были сжаты, он глубоко и даже как-то злобно дышал. Скулы напряглись, но самое главное – его глаза. Они просто сверкали огнем. Огнем решимости.

– Никола… – безнадежно произнесла тетя Даника.

Скрепп серьезно посмотрел на мальчика, он не понимал, из-за чего ребенок так встрепенулся.

– У тебя еще есть время подумать, такие решения спешно не принимаются – он накинул свой длинный бордовый плащ и направился к выходу – всю эту неделю я проведу в Ужице, найди меня там.

***

Самой обсуждаемой новостью последних дней стал приезд загадочного иностранца сюда в Ужиц. Люди говорили о его странной одежде, гадая, то ли он военный, то ли аристократ, говорили о цели поездки. Вскоре зашелестел не только пригород, но и сам Ужиц, каждый хоть краешком глаза хотел посмотреть на этого человека. Правда, когда он прогуливался по улицам, некоторые от него почему-то сторонились, но были и те, кто не боялся подойти и спросить что-нибудь.

Начали ходить разные слухи – то ли этот человек был какой-то хороший врач, приехал лечить мальчика, то ли детектив. В большинстве своем они не были правдивыми.

И совсем шокировал местных случай, когда один из фермеров-виноделов, в знак гостеприимства, пригласил Скреппа на дегустацию яблочного вина, а Сергей Сергеевич вежливо отказался, добавив что-то про вред третьей составляющей.

С того дня, как он посетил Николу, мальчик сильно изменился. Он больше не просиживал на коляске у окна в своей комнате дни и ночи. Он, наконец-то, начал говорить со Славой и ее мамой. Но друзья по-прежнему еще боялись навещать его. Милош только один раз забегал и через тетю Данику отдал ему сладостей с запиской от всех ребят пригорода. Мальчик, правда, не стал ее читать, да и к конфетам не притрагивался. Он часто сидел у пруда на скамейке и читал книги, которые ему принесла Даника из кабинета Драгана Владыча. Мальчик не отрывался от них ни на секунду, даже странно было видеть, с каким взрослым подходом он это делает.

Неделя, отведенная Скреппом, подходила к концу. Близились выходные. Тетя Даника дала поручение Славе сходить в Ужиц за кое-какими продуктами. Никола как обычно сидел во дворе и случайно услышал ее. Закрыв «Введение в Рациологию» он подошел к девочке и предложил пойти вместе.

Это был первый за долгое время случай, когда Никола вышел за пределы двора Ташиных. Был день, в пригороде как всегда кипела работа. Дети шли по грунтовой дороге в город, им часто попадались прохожие. Завидев Николу, они сначала, не отрывали от него глаз, а потом отворачивались, проходя мимо. Ни один не находил смелости поздороваться с ребенком.

Однако Николе было безразлично, обращают на него внимание или нет, он молча плелся рядом со Славой, опустив глаза вниз. Девочка тоже не пыталась начинать разговор.

К вечеру дети закончили все дела в городе. Они выдвигались с шумного базара возле площади. Деревянные стенды, на которых когда-то вывешивали списки, сейчас были пусты, рядом с ними около десятка человек продавали арбузы. Было полно народу, и практически везде в толпе слышалось: «Видишь его, этот тот самый мальчик», «Вон он, вон, смотри». Люди косились в его сторону, не переставая шептать.

Мальчик вдруг заметил высокого человека в бордовом плаще, который словно айсберг возвышался в море других людей.

«Это, наверное, он» подумал Никола и решил подойти поближе, Слава двинулась за ним.

Сергея Сергеевича тоже не обделяли вниманием. Дети тыкали в его сторону пальцами, спрашивая у мам и пап что это за гигант с бородой. Ребятам казалось, что это волшебник из детских сказок.

Скрепп улыбался всем. Он стоял возле лавки со специями, пересчитывая мелочь в крупной ладони, затем обратил внимание на подбежавшего Николу.

– О, друг мой, ты уже поправился, приветствую

Мальчик не знал что сказать. Он посмотрел на Славу, которая поздоровалась со Скреппом. По девочке было видно, что она не рада встрече, то ли обиженными, то ли напуганными глазами смотря на него. Никола решил спросить первое, что пришло в голову.

– Что вы тут делаете, милорд?

Скрепп посмотрел на него удивленным взглядом, немного приподняв брови.

– Тебе не стоит называть меня по вашему «милорд», обращайся ко мне Сергей Сергеевич. – Мальчик немного испугался, как будто сделал непростительный поступок и опустил глаза. – Я был в твоей школе, узнавал, как ты учишься. – Скрепп обошел детей и направился дальше по улице, добавляя – Очень похвально… ты уже подумал над моим предложением? Завтра я зайду узнать ответ.

Он ушел, Никола не стал его догонять. Слава стояла с поникшей головой, смотря мужчине вслед. Она видела, как мальчик всю эту неделю со сверкающими глазами жаждал наступления выходных.

***

Глубокая августовская ночь. Теплый воздух и кромешная тьма. Никакого света, кроме далеких фонарей Ужица, что находились за множеством холмов. Тем не менее, они были так далеко, что свет ни как не мог скрыть звездного купола над пригородом. Конец лета – пора падающих звезд.

Никола не спал, даже не пытался. Он сидел на одной из ступенек порога входа во дворе дома Ташиных. Ночная темень нравилась ребенку, особенно после того, как у него началась бессонница.

Теплый ветерок ласкал голые ноги. Мальчик был в одной пижаме и коротких штанах. Он то и дело прислушивался к сверчку в траве с соседнего поля, а может и с дерева – их было много повсюду. Кругом ни души. Никола смотрел на звезды, он даже попытался их посчитать.

Все окружение создавало какую-то теплоту в груди у ребенка, но чем больше он сидел так, тем сильнее она его мучила. Он с ненасытностью взирал то на небо, то на холмы и леса, то на соседние дома. Что-то подсказывало, эта ночь будет последней ночью дома. Но еще внутри было нечто такое, из-за чего Никола ни как не мог поверить в то, что эта ночь действительно последняя.