Текст книги "Как далеко до завтрашнего дня"

Автор книги: Никита Моисеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 30 страниц)

Поиски альтернативы

Во второй половине прошлого века Соединенные Штаты Северной Америки были похожи на грохочущий вулкан. Энергия людей рвалась наружу. Стремительно развивалась промышленность, строились новые города, возникали финансовые империи, между двумя океанами пролегла первая железная дорога. Появились фантастически богатые люди. Но рядом росла нищета и обездоленность, непрекрытая и безжалостная эксплоатация одних людей другими, ужесточалась борьба между ними за свои права, за место под солнцем, прошли первые маевки. Одним словом, в те годы в Америке царил дикий молодой капитализм в своем самом непрекрытом обличии, тот самый капитализм, который видел и изучал Маркс и, в котором сумел рассмотреть ростки будущих тенденций лишь один из самых талантливых последователей Маркса, Эдуард Бернштейн.

Всему этому был свидетелем и Беллами, автор книги «через сто лет», коренной американец, житель Бостона, тогдашней интеллектуальной столицы Соединенных Штатов. Ему, как и многим его современникам, этот утверждающийся порядок жизни казался бесчеловечным и лишенным элементарной логики. Надо было искать новую структуру общественной организации. Этим и занялся Беллами. Он, подобно любым утопистам попытался представить себе тот идеальный жизненный уклад, который он однажды хотел бы увидеть в своей стране. И то, что нарисованная им картина оказалась привлекательной, не только его согражданам, показывает успех книги в Америке и в Европе, где она тоже сделалась бестселлером. Можно думать, что Беллами правильно уловил общее настроение и та «идеальная общественная конструкция», которая подробнейшим образом описываетсёя в его книге, действительно отвечала чаяниям широкой массе читающей публики. Люди искали альтернативу и Беллами предложил её, в той форме, которая отвечала их внутренним чаяниям (Не тоже ли самое случилось у нас в 17 году?).

Каким же было это идеальное общество, этот грядущий рай, который автор назвал «золотым веком»?

Вряд ли стоит пересказывать весьма объемистую книгу Беллами? Достаточно выделить лишь несколько узловых идей, составляющей основу предлагаемой автором общественной организации.

Вот её главные особенности. Во-первых, во всём царствует абсолютная «уравнительность». Денег нет (зарплаты тоже). Вместо них каждый человек имеет равный кредит, зафиксированный в соответствующей книге, куда заносятся все его траты, все то, что общество /точнее, государство/ ему предоставляет. Свой кредит он имеет право расходовать по собственному усмотрению. Торговли, а следовательно и магазинов нет. Вместо них существуют распределительные склады, где каждый гражданин волен себе заказать то, что ему угодно, но в рамках своего кредита. Эти заказы, сделанные по образцам, составляют основу производственной программы, которая формируется высокопоставленными представителями государства. Золотой век – это уже не Фаланстер Фурье, но, тем не менее, нечто очень на него похожее.

Во-вторых, государство является собственником всего – земли, зданий, заводов, дорог...Любой человек, будь он крестьянином, врачём, инженером – всего лишь рабочий на едином предприятии, которое именуется государством. Собственности, как таковой у граждан не существует, кроме вещей используемых для личных нужд.

Автор описывает процесс становления общества золотого века. В его основе монополизация. Он много говорит о благах, которые она несёт. Вспомним, что монополизация интенсивно развивалась в те годы, когда писалась книга. Все люди, постепенно, по мнению Беллами , начинают понимать те выгоды, которые несет концентрация промышленности и утверждение монополизма. И этот процесс благополучно развивается, опираясь на поддержку всего общества. В результате процесса монополизации, все предприятия однажды сольются в единое предприятие, хозяином которого станет нация, как пишет автор. Но реальным субъектом собственности становиться, конечно, государство. Исчезнет все лишнее, не имющее непосредственного отношения к производственной деятельности, реклама, в частности. Исчезнет, разумеется, и конкуренция. Рыночные отношения заменятся распределительными с четко функционирующей службой учета. /Социализм, это учет – вспомним Ленина! А также и то, что в начале 20-х годов слово магазин исчезло из нашего словаря: вместо него стали говорить – распределитель – это помнят люди моего возраста!)

Автор много раз говорит о том насколько упростилась система управления всем народным хозяйством от перехода к «единому предприятию – государству». И управленческий, т.е. расапределительный процесс оказывается столь логичным и простым, что его, как говорит автор, может не принять лишь глупец. И это процесс сделался настолько хорошо отлаженным, что работает практически сам по себе и не требует высокой управленческой квалификации. Поэтому в Вашингтоне к руководству могут допускаться вполне посредственные люди: государством может управлять кухарка! Места управленцев почетные, но не обременительные.

Беллами полагает, что тюрем к концу ХХ века в стране уже не будет т.к. не будет и преступности, ибо её социальные корни будут ликвидированы полностью: денег нет, собственности нет, купить ничего нельзя, продавать – тоже. Бессмысленными становятся кражи, грабежи, любые имущественные преступления. Остануться лишь случайные преступления, скорее несправедливости по отношению к личности. Но для борьбы с ними будет достаточно гражданского суда «по справедливости». Понятие права станет архаикой.

В этих условиях, система законов, на самом деле оказывается ненужной, также как и адвокат и прокурор. Преступления, которые иногда и будут случатся в обществе «золотого века» представляют собой всего лишь проявление атавизма. И они лечатся в специальных госпиталях. Таким образом, вместо тюрем – госпитали!

Но, все таки самой существеной особенностью того общественного уклада, который описывается Беллами является, по моему мнению, идея трудовой армии. Еще раз повторю – работа в «Золотом веке» становится обязанностью, такой же какой в ХIХ столетии была военная служба. И иерархия в этой трудовой армии тоже армейская – новобранец, рядовой, офицеры разных ступеней и т. д.

Жизнь человека делиться на три периода. До 21 года он учиться, причем все люди получают единообразное высшее образование и не просто бесплатное, а обязательное. Затем в течении 24 лет человек подобно солдату отбывает трудовую повинность. Государством будет разработана жесткая схема, отбирающая людей по их способностям /правда в сочетании с пожеланиями и потребностями общества/, направляющая их на работу, обеспечивающая автоматически их продвижение по лестнице общественной иерархии от новобранца до генерала. Но какое бы место не занимали тот или иной служащий трудовой армии в этой иерархии, все они получают равное содержание и генерал и солдат.

Наконец, по достижению 45 летнего возраста, человек покидает трудовую армию, т.е. оставляет всякую трудовую деятельность и проводит оставшуюся часть жизни в «приятном отдыхе». Его содержание, т. е. размер его кредита, остается, при этом, неизменным. Однако, любой человек может по собственному желанию принять на себя те или иные общественные обязанности, главным образом в сфере управления или судебной деятельности где может быть использован его опыт 24-летнего пребывания в трудовой армии.

Общество, точнее государство, оценивает деятельность своих членов, но не материальным вознаграждением, а изменением их общественного статуса и различными знаками общественного внимания. Определяющим положение человека в обществе, является не конечные результаты его труда, а степень реализации его потенциальных возможностей, способностей человека. Лучшим считается не тот работник, который больше и лучше работает, а тот, который в большей степени приближается к реализации своих предельных возможностей. Одним словом – от каждого по способностям. А ведь автор утопии вряд ли был знаком с коммунистическим манифестом!

Итак, в обществе Беллами нет материальных стимулов. Только нравственные или связанные с личными амбициями, престижем. Один из возможных «движетелей» развития общества и общественного производства – соревнование и стремление занять более высокую ступень в общественной иерархии. И всё это сочетается с жёсткой армейской дисциплиной, которая исключает нерадивость и лень.

Автор «социологического романа» (таков его подзаголовок) Белами полагает, что именно ясное понимание собственных выгод и послужит основной пружиной, которая станет раскручивать механизм перехода от старого «первобытного капитализма» к тому казарменному коммунизму, который описывается в книге «золотой век». Никаких революций и социальных потрясений такой переход, по его мнению не вызовет, произойдёт постепенное проникновение в сознание и сердца людей радости от обретения нового общественного порядка. Разумность ожидаемого – этого одного уже достаточно, чтобы его утвердить.

Идеология большевизма, идеалы среднего американца и «Общее дело» Федорова

Сказанного, наверное, достаточно, чтобы увидеть умонастроение автора. Но нам важно не оно, это его умонастроение, само по себе. Сегодня для нас значительно важнее знание того, что роман Беллами имел глубокий общественный резонанс, что он отвечал умонастроению широких слоев образованной публики того времени, как за рубежом, так и в нашей стране. Реакция общественности на роман Беллами показывает, что многие, может быть, даже очень многие, как раз и искали альтернативу царствующему стяжательству, мучительной тревоги за завтрашний день и находили ее в спокойной сытой и размеренной жизни, орентированной на «приятный отдых». Именно в этом и состоял их идеал.

Сопоставляя идеи, изложенные в книге Беллами и принципы утвержденные Октябрем, мы лучше начинаем понимать ту атмосферу, в которой формировалась идеология большевизма и ее истоки. Россия не Америка, но люди – они остаются одними и теми же независимо от того на каком континенте они живут. И далеко не только Маркс был главным наставником идеологов большевизма, чтобы они сами не утверждали.

Также как и у Беллами, идеология большевизма декларировала ликвидацию частной собственности и замену рынка системой распределения. А идея трудовых армий, как мы теперь видим, – она родилась задолго до Октября. Но в отличие от общества «золотого века», от системы утопической, попытка её реализации привела не просто к казарме и подчинению личности государству, но к крови и геноциду.

Книга, выдержавшая пять изданий в дореволюционной России не могла оставить равнодушной критическую мысль. Отклики на нее, в целом, были более чем доброжелательными. Среди критических работ мы встречаем и статью Н.Ф.Фёдорова. Любопытно то, что он без какой либо критики и даже коментариев принял многое: и идею трудовой армии, и уравниловку, и бесконфликтность общества будущего – видимо, всё это как казалось Фёдорову, было вполне естественно ожидать в будущем обществе. Он восстал лишь против отсутствия общего дела, против идеала мещанского благополучия, которое проповедует автор: «Когда дамы поднялись из за стола / в общей бесплатной столовой Н.М./, то они (мужчины Н.М.) еще долго сидели, попивая вино и куря сигары (тоже бесплатные Н.М.)» – Ради этих ли бесплатных сигар, стоило перестраивать в течение целого столетия общество? Вот, что волновало Фёдорова.

Основной труд этого философа, который к этому времени уже был опубликован, так и назывался «Общее дело». Как и все русские космисты, Фёдоров рассматривал человечество, как естественную часть Вселенной, но часть наделенную Рзумом и волей. И, благодаря этому, огромными возможностями воздействия на окужающий мир. Всей своей силой человечество обязано воспользоваться для того, чтобы обеспечить гармоничное развитие человека и природы, перевести конфронтацию человека и Природы в доброе содружество. И установление такой гармонии, Фёдоров и считал общим делом всего человечества. Правда, этот процесс он называл покорением природы, но вкладывал в него тот же смысл, который мы сегодня придаем термину «коэволюция человека и природы»: направленное развитие природы и общества, обеспечивающее их общий прогресс.

Следует, однако, заметить, что достижение гармонии человека и природы он еще не считал самоцелью. Оно необходимо не только для выживания рода человеческого на грешной Земле. Оно призвано для того, чтобы обеспечить воскрешение умерших людей. И в учении Фёдорова речь идет не о христианском «воскрешении души», а о физическом воскрешении! И к этому, по мнению Фёдорова люди должны готовиться загодя. Вряд ли стоит обсуждать подобный тезис. Он лежит за пределами не только науки, но и религии.

Но, все-таки с современной позиции, главное в учении Фёдорова – его рациональное содержание. А это его утверждение о необходимости достижения гармонии во взимоотношениях Природы и Человека при сответствующим его поведении. И в понимании смысла этого утверждения, Фёдоров гораздо ближе к Вернадскому чем к Тейяр де Шардену. Последний полагал, что слияние Человека и Природы произойдет неизбежно: оно не зависит от воли и действия людей. Фёдоров же говорил о том, что установление «нормальных» отношений Человека и Природы потребует гиганских усилий всего человечества. Без подобного общего дела – гармония, а следовательно, и будущность рода человеческого невозможны.

Так вот, Фёдоров в своей статье обрушивается на то бездумное и безыдейное существование, на жизнь во имя приятного отдыха ещё в цветущем сорокалетнем возрасте, которое Беллами выдает в качестве идеала, к которому и должно стремиться человечество. В отличие от Белами, Фёдоров считает, что главной особенностью общества будущего и будет его стремление справиться с «общим делом», силы общества будут направлены на постепенное преодоление кризиса во взаимоотношениях между Человеком и Природой. Не мещанское благополучие, когда человек, окончив обязательное служение в трудовой армии, получает право предаваться «приятному отдыху» в своё удовольствие, как об этом пишет Беллами. Нет, по мысли Фёдорова, жизнь человека и впредь, в течение всей его жизни будет наполнена трудом и борьбой за успех «ОБЩЕГО ДЕЛА».

* * *

Итак, книга Беллами нам показывает тот идеал общественного устройства, который видимо был не очень далек от распространенного тогда идеала общества будущего. Может быть это был даже некоторый «предел стремлений» либерально мыслящей интеллигенции. Потому то он и привлек внимание читающей публики и заслужил её расположение. И не только в Америке, где уровень интеллигенции никогда не был особенно высоким, но даже и у нас в России. Вероятно, без больших натяжек, мы имеем право назвать этот идеал коммунизмом или вариантом коммунистического общества. Не социалистического, а именно коммунистического. В самом деле, также, каки при коммунизме, в обществе золотого века нет классов, нет противоречий между людьми – свобода каждого обеспечивает свободу всех, нет собственности, торжествует планомерность производства, обеспечивающая всех «по потребностям». И, наконец, от каждого требуется работа «по способностям». Не такие ли идеалы принесли нам первые годы революции, годы, которые определяли нашу жизнь на протяжении трех поколений? Разве не таким же представлялся правоверным большевикам золотой век человечества, правда, только после того, как «мы мировой пожар раздуем» и уничтожим всё до основания (и лишь затем?), в отличие от Беллами, который полагал, что переход к новому обществу совершиться бесболезненно, ибо"...только глупец не способен понять всех благ, которые несёт каждому...?" это новое общество, где нет конкуренции, рекламы и царствуют повсеместное равенство и планомерность!

Разве и нашим официальным идеалом не было полное подчинение личности государству. Не обществу, а именно государству, точнее группе людей, которая присвоила себе право говорить от имени народа и знать, что каждому человеку надо, причём знать лучше, чем знает это сам человек.

Теперь мы уже видим к каким трагедиям приводит следование подобным идеалам. Трагедии порождаются не нациями, не народами, а самой структурой системы воплотившей подобные идеалы. И где бы они не утверждались, лилась кровь, угнеталось человеческое достоинство, народы начинали отставать в своем развитии и материальном и духовном.

Сегодня мы знаем, сколь утопичны структуры золотого века, описанные в романе Беллами, что их нельзя реализовать, в принципе, ибо человек остается человеком со всеми своими страстями и помыслами. Но мы знаем и больше – структуры подобного рода неизбежно вырождются в тоталитаризм, диктатуру, влекут за собой кровь и угнетение личности. Такова наша практива – главный критерий истины, как это утверждает философия марксизма, перенявшая его от классического рационализма эпохи Просвещения.

На Западе, да и у нас сейчас поносят и Маркса, и Ленина, и других отцов коммунистической идеологии. И подвергаются критике её исторические истоки. Но все авторы коммунистической идеологии были детьми своего времени. И никаких иных идеалов они предложить и не могли. Тогда в век «Клондайка» и молодого капитализма, у всех образованных людей, видевших все несправедливости и мерзости «дикого капитализма» возникало представление о его антиподе. А им мог быть только образ некоторого общества абсолютного равенства, отношения в котором были упорядочены неким казарменным укладом (другим образом сделать такое и невозможно). И в нем, конечно, не могло быть места рыночной стихии, частной собственности и какой либо конкурентной борьбе. А, тем более, какой либо самостоятельности мысли.

Из среды последователей Маркса, может быть лишь один Эдуард Бернштейн, еще в конце прошлого века сумел разглядеть в туманной дали общественного развития, те новые горизонты, к которым шло общество развитых капиталистических стран. В нём принципы социальной защищености, приоритета личности, права человека должны были постепенно пробить себе дорогу сквозь инстинкты стяжательства, невежество и неандертализм, увы, свойственные человеку. И произойти это должно было, не в силу сознательности и благородства людей, способных усваивать логику рассуждений. Всё подобное должно было произойти в обществе реальных людей, которые генетически ничем не отличаются от охотников на мамонтов и саблезубых тигров. Здесь снова действовала логика истории, логика «железной необходимости», логика выживаемости тех же самых людей наделенных букетом свойств, породивших, не только охотников за мамонтами, но и «дикий капитализм» и «эру Клондайка». И изменение общественного уклада произойдет не в силу социальной инженерии, реализованной небольшой группой избранных мудрецов, или членов" ордена меченосцев", но в силу тех же рыночных механизмов, той же проклятой конкуренции и всего того, что естественно назвать творчеством миллионов.

И отдельные люди и целые страны и народы выбирают свои пути в будущее, порой случайно, а порой в результате борьбы и целенаправленных попыток формирования новых социальных структур. А жизнь делает свой собственный выбор, безжалостно отбраковывая те, которые не соответствуют «стратегии Природы». Это и есть процесс самоорганизации, в котором те кто сошел с естественного пути развития, кто не сумел уловить тенденций мирового развития, уходят от рампы исторической сцены в её глубину. Мы видим, что наибольшего успеха в ХХ веке добились те страны, те экономические системы, которые отошли от традиций «дикого рынка» и пошли по пути поиска разумного симбиоза различных форм собственности (т.е. либерализации) с принципами равенства стартовых возможностей, попыток утверждения равенства перспектив, которые открываются для каждого человека. На этом пути сделаны лишь первые шаги. Все остальное впереди. Но мы уже можем разглядеть начало той дороги, на которую постепенно выходят цивилизованные государства. И знаем, так же, что следование ей не будет ни грядущим раем ни золотым веком, каким он мерещился утопистам.

В этом мировом процессе самоорганизации нельзя недооценивать роли разума и воли человека. Она состоит в том, чтобы опираясь на анализ прошедшего и знание особенностей развития производительных сил и характера окружающей среды, понимая ограниченность наших предвидений, не строить утопических схем и волшебных замков, а сосредоточить наши усилия на том чтобы уберечь человечество от возможных кризисов. А, самое главное, запрещать ту социальную инженерию, которая диктуется утопическими построениями и любого сорта и фанатизмом, претендующими на то, что зная абсолютную истину, они способны заглянуть за горизонт истории и привести народ в «Золотой век». Наша русская история дала человечеству тяжелый, но наглядный урок. Правда и в том, что переоценивать этот урок не следует: Гегель сказал однажды, что смысл истории в том, что она никого не сумела ничему научить. Но по-видимому степень справедливости такого урока ещё зависит от степени наглядности и тяжести урока.

А «Золотой век»? Настанет ли он однажды?

Он был, есть и будет. Золотой век – это непрерывная борьба, преодоление все новых, непрерывно возникающих трудностей на пути развития рода человеческого, постепенное утверждение коллективного разума, формирование новой нравственности. Он сегодня в нашей повседневности, в преодолении разного рода тягот и последствий реализации всевозможных утопий, в поисках «естественного пути развития» и убежденности в том, что «стратегия Разума» постепенно приближается к «стратегии Природы».

* * *

Боязнь конкуренции, где выигрывавших бывает гораздо меньше чем проигравших, может быть и есть одна из тех посылок, которые делают привлекательными идеи общего равенства и коммунизма. И люди стремятся к равенству, не осознавая того, что соревнование, конкуренция всегда были, есть и будут. В той или иной форме. Мы не уничтожим конкуренцию, заменив рынок государственной распределиловкой. И мало кто понимает, что утверждение принципа «всем сестрам по серьгам», оборачивается зелеными заборами, ГУЛАГАМИ и новым типом неравества. И новым типом конкуренции.

Коммунизм никуда не исчез, ибо он никогда не появлялся. Он всегда был, есть и будет, ибо заложен в спектр тех биосоциальных законов, против которых во все времена была направлена развивающаяся нравственность. Исчезают лишь его крайние проявления. И всегда отсанется опасность их возврата в той или иной форме – опасность смертельная для цивилизации для будущего развития Человека.

Вот это и есть главное, что я понял из утопического повествования «среднего американца», написавшего свою книгу ровно 100 лет тому назад.