Текст книги "Мышеловка капитана Виноградова"

Автор книги: Никита Филатов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

3

– Значит, вы не можете объяснить, откуда у вас чеки Внешторгбанка?

– Почему не могу? Могу… Я ж говорил, – закончил высшую мореходку, сам за границу ходил, хотя и немного. Друзей – полпароходства, вето на курс младше выпускался, кто – раньше…

– А конкретно кто сколько дал – говорить не хотите?

– Отчего ж это не хочу? Хочу… Но как-то вот не вспоминается! Время прошло, голова другим занята; если б знал, что вам понадобится, обязательно все документировал.

– Но хоть кого-то должны вы вспомнить!

– А кричать зачем?

– Простите…

– Бывает!

– Хорошо, но ведь это же уйма денег – полтора миллиона нашими. Где все-таки они? Может быть, вы что-то купили – дачу, машину… я не знаю – акции, что ли?

– Ива-ан Павлович! Ну стоит ли по новой, а? Вопрос, куда я их истратил, – дело мое, личное… Даже налоговой инспекции тут ловить нечего, при таком раскладе этот доход не облагается… – Виноградов почувствовал, что он почти на пределе. Господи, третий день подряд – всю душу вымотали, это они умеют! Таких бы мастеров, да в райотделы, на борьбу с бандитами и жуликами, а они, суки, в инспекциях по личному составу штаны просиживают.

Опрятный, довольно молодой мужчина с бережно зачесанными на явственную лысину каштановыми волосами и плоским невыразительным лицом канцелярской крысы – Иван Павлович Николаев, инспектор по особым поручениям аж из самой столицы, – обернулся на скрип открывшейся двери:

– A-а! Вот и товарищ Храмов.

– Не помешаю? – начальник морского отдела робко топтался у порога собственного кабинета. Виноградов не в первый раз за эти дни пожалел этого высокого, сильного и умного человека, своего первого учителя и бессменного шефа на протяжении девяти лет. Все управление знало, что до окончания проверки подполковнику Храмову задержали документы на присвоение очередного звания – представление, говорят, вынули прямо из машинки. И в стремлении вернуть ускользающую из рук папаху, он стремительно терял лицо. Судя по тем объяснительным, которые Виноградов читал, учитель отдал его даже без особого трепыхания.

– Нет-нет, заходите! Виталий Степанович, с вашими подчиненными совершенно невозможно разговаривать!

– Владимир Александрович, – пройдя и после некоторого замешательства решившись все-таки присесть на один из стульев, счел необходимым реагировать подполковник. – Ведите себя разумно.

Виноградов с трудом сдержал нервную усмешку. Сколько раз они с начальником теми же словами уговаривали, убеждали, обволакивали обнадеживающей паутиной кажущихся компромиссов, чтобы очутившиеся в кабинете подозреваемые по мере возможности собственными руками сокращали себе путь на скамью подсудимых. Что ж, умный учится на чужих ошибках.

– А я и пытаюсь вести себя разумно… непонятно, почему товарищ инспектор по особым поручениям обижается!

– Ладно… – Николаев положил перед собой массивный, матово отсвечивающий «паркер». – Ладно. Попробуем обобщить… а вы слушайте, подполковник, вас это тоже касается!

Начальник морского отдела поежился. Виноградов сел поудобнее.

– Почти десять лет назад Владимир Александрович Виноградов закончил высшее мореходное училище. На загранпрактике получил некоторое количество чеков Внешторгбанка или, как их еще называют, «бонов»…

– В восемьдесят втором году была их замена, так что эту сумму можно не учитывать – старый образец никто сейчас не принимает, – хотя его никто не спрашивал, вставил Храмов. – Так, Владимир Александрович?

– А я и не спорю, – пожал плечами Виноградов, – там чеков-то было – кот наплакал, сорок копеек в день курсантских суточных!

– Хорошо, – ровным, без интонаций голосом продолжал Николаев, – эту валюту мы не считаем…

– Э, стоп! Определимся сразу, я ведь уже десять раз объяснял. Чеки выдавались работникам плавсостава загранплавания взамен валюты, без права их обращения в таковую. До девяносто первого года статус их был совсем не тот, что сейчас.

– А что же с ними можно было делать?

– Или купить что-нибудь в «Альбатросе» – это такой специализированный магазин был, наподобие московских «Березок», или сдать в кассу – один к одному на рубли.

– Какие-то другие варианты?

– Можно было свернуть их в трубочку и засунуть…

– Владимир Александрович! – зашелся Храмов.

– Извините. Сотый раз – одно и то же… Объясняю: восемьдесят восьмая статья УК РСФСР на них не распространялась – ни в части скупки, ни при обмене, ни при дарении. Административный кодекс наказывал только за сбыт, ну и пару раз удалось дела по спекуляции возбуждать, пока прокуратура не решила, что предметом спекуляции они также не являются.

– Интересно…

– Да уж точно. Это наше хитроумное государство придумало: вроде как и начисляется моряку валюта, но вместо нее – шиш, бумажки не понять какие!

– Вижу, вопросом Владимир Александрович владеет! – кивнул хозяину кабинета Николаев.

– Еще бы, – справедливости ради согласился Храмов. – Он пять лет «Альбатрос» обслуживал, лучшие показатели в управлении!

– Оттуда наверное, и чеки? Прикупали, а? Скажите честно?

– Ну, что вы… как можно! Использование служебного положения – нехорошо. К тому же в этом случае имели бы место сомнительные сделки, а значит, и дальнейшее не совсем законно… Нет, я же сказал: когда «Альбатрос» закрыли, мои многочисленные друзья и знакомые из числа, естественно, моряков пароходства, не знали, что с ними делать. Вот так – честно заработали и, как считали, остались с носом… Ходили слухи всякие, точно никто ж ничего не знал? Я, кстати, тогда уже на Морском терминале работал, к использованию чеков по должности никакого отношения не имел, от меня ничего не зависело.

– Так уж прямо!

– Воля ваша – можете не верить. Ну вот тогда и появились у меня эти злополучные три тысячи пятьсот чеков…

– Три с половиной тысячи?!

– А что вы удивляетесь? Даже по тем временам сумма не смертельная, если считать один к одному.

– Но ведь на черном рынке чеки шли к десяти, было время – и один к двадцати пяти! Вы это лучше меня знаете.

– Серьезно? Ну надо же… – покачал головой Виноградов.

– Ведите себя прилично! – не преминул вставить Храмов.

– А я что – я ничего…

– Каким образом они у вас появились? Подробнее. И зачем? – инспектор держался на уровне возложенной на него миссии.

– Кто-то долги ими отдавал, знаете, нам, молодым морякам, постоянно советских денег не хватало… На дни рождения и праздничные даты, опять же, дарили… Да и так просто оставляли – сами же в море, а я авось сумею распорядиться. Вот и скопилось – без особой конкретной цели, на всякий случай.

– Конкретно: кто?

– Господи, прости меня, грешного! Тут – помню, тут – нет, в который раз повторять… Но точно знаю, – голос Виноградова отвердел: – Все эти чеки были заработаны и получены моряками загранплавания пароходства – именно нашего пароходства, подчеркиваю! – и относятся к категории, подлежащей обмену согласно положению от прошлого года. Точка.

– Это невозможно проверить!

– Наверное… Но это не моя проблема.

– Давайте дальше.

– Больше года они у меня без толку валялись, а тут как раз пароходство на аренду ушло, начальник объявил об обмене чеков на СКВ по тому курсу, которым когда-то государство своих граждан обманывало – около шестидесяти копеек за доллар.

– Но это же не реально!

– Интересно… Двадцать лет вы этот курс во всех газетах видели, он вас не смущал, а теперь… Впрочем, это не ко мне вопросы, верно?

– Да. Разумеется. Но ведь обмен длится уже больше года, почему же вы их только сейчас использовали?

– Это я уже объяснял. Право на обмен чеков имеют только лица, работающие или работавшие в плавсоставе пароходства, обычно – через судовую кассу того теплохода, в команду которого они входят.

– Так строго?

– Достаточно строго. Можно было, конечно, как кое-кто не совсем порядочный, сунуть свои или скупленные чеки кому-нибудь из находящихся в зависимости моряков, чтобы без шума обменяли…

– Вы кого-то конкретно имеете в виду? – тревожно нахмурился начальник морского отдела.

– Упаси Господи! А вы считаете, это возможно?

– Что я считаю – к делу не относится. Сейчас о вас речь! – Храмов встал и отошел к окну.

– Сейчас – да-а… – грустно согласился Виноградов. – Так вот. Как всем известно, с этого лета пассажирские суда пароходства сопровождаются сотрудниками милиции – после того, как с них убрали штатных чекистов. Работали мои милиционеры, офицеры – из отдела, оперативники, санкционировало все это управление… Поэтому вполне естественно, что в конце концов наш генерал, товарищ Храмов и я решили посмотреть, как все это в натуре выглядит.

– Благое желание… – понимающе улыбнулся Николаев.

– Вы же читали документы, – засуетился подполковник. – Необходимо было решить вопросы с размещением, уточнить порядок начисления им суточных, потом – должностные инструкции, ряд других нормативных документов.

– Я понимаю… Понимаю.

– Позволите продолжить? Мы все трое были внесены в судовые роли – ну, то есть, в экипаж «Наташи Ростовой» в качестве офицеров безопасности. Паспорта моряков получили. И только потом, фактически попав в категорию лиц, имеющих это право, я в установленном порядке написал заявление… Оно у вас есть.

– Да, есть. Вы, как офицер безопасности такого-то судна, просите в установленном порядке обменять заработанные вами чеки…

– Не надо! Не «заработанные», а «имеющиеся у меня», сверь с текстом!

– Допустим. И вам, как работнику контролирующей организации, главбух, конечно, отказать не смог…

– Пожалуйста, отметьте: уважаемый главный бухгалтер пароходства не находился и не находится в какой-либо должностной зависимости от меня, скромного маленького начальника милиции на одном из маленьких структурных подразделений в сфере пассажирских перевозок.

– Ну, о взятке или злоупотреблении служебным положением никто не говорит. Тут, скорее, речь идет о нарушении этических норм. Итак, документы на обмен вам подписали. Чеки сдали, и в ходе рейса в судовой кассе капитан Виноградов получает валюту. Сколько всего?

– У вас проблемы с памятью? Посчитайте. Примерно шесть тысяч долларов или около того.

– Своим спутникам вы об этом говорили? – не стесняясь Храмова, спросил инспектор.

– Нет. Это вопрос не служебный, сугубо личный… Не только не говорил, но и, еще раз повторю, ничего из этой суммы я ни начальнику морского отдела, ни генералу не передал!

– Я об этом не спрашивал! – повысил голос Николаев.

– Как же? Вчера этот вопрос вас очень интересовал, помните, что вы мне предложили?

– Прекратите!

– Действительно, Владимир Александрович… – не зная, как себя вести, вмешался подполковник.

– Где сейчас находится полученная вами валюта? На что вы ее потратили?

– Если вам больше нечего спрашивать – может, закончим на сегодня? Отвечал ведь уже…

– Да ладно, Владимир Александрович… – инспектор по особым поручениям вдруг превратился в обычного не очень здорового человека.

– Собственно, проверка уже закончена, завтра уезжаю в Москву и через недельку получите заключение. Ограничимся, видимо, мерами дисциплинарными…

– Тем более что уголовное дело возбудить не получилось, – не удержавшись, перебил Виноградов. – Вас ведь в трех прокуратурах послали, так?

– Действительно, признаков состава преступления в действиях не усмотрено, хотя… Нарушение служебной этики, использование служебного положения – нет, не злоупотребление, а использование, я в этих нюансах разбираюсь… Может быть, вы уволитесь?

– Ничего себе!

В этот момент в дверь постучали.

– Товарищ подполковник! На минуточку, пожалуйста…

– Не возражаете? – И, дождавшись небрежного кивка инспектора, Храмов вышел вслед за секретаршей.

– Знаете, Виноградов, – доверительно придвинулся в Владимиру Александровичу москвич, – по-человечески я вас понимаю. Сейчас все поднимаются на чем могут, в основном – криминалом, а кто поумнее – используя ситуацию.

Он мечтательно и завистливо прищурился:

– Повезло тебе… Много всяких условий совпало: и происхождение чеков худо-бедно объяснить можешь, и в рейс тебя законно включили, и при всех нюансах нигде букву закона не нарушил, это же надо всю пароходскую систему насквозь знать… Но тут большая игра, надо тебя сожрать, вот и жрем! Я ж понимаю, чеки тебе начальник с генералом дали, подставили, а на троих – сумма не такая уж страшная получилась. Вот молчишь про них, а за тебя слова никто не скажет, не надейся…

– А я и не надеюсь.

Кофе был крепкий, но, на вкус Виноградова, Михаил Анатольевич положил слишком много сахара.

– Значит, можно поздравить… Я, в общем, рассчитывал на худшее.

– Я, признаться, тоже.

– Неполное служебное… Бред, конечно! – Кабинеты во временном помещении, которое занимали сотрудники Управления налоговых расследований, были такими крохотными и холодными, что напоминали карцеры заштатной гарнизонной гауптвахты. Михаил Анатольевич постоянно ходил простуженным, ломило поясницу – очевидно, и возраст сказывался.

– Предложили по-тихому уволиться – я уперся. Тогда на шефа надавили… Ну и генералу, конечно, эта головная боль ни к чему, он при моей фамилии вздрагивает, хотя мужик и неплохой, много чего в жизни повидал.

– Его понять можно.

– Конечно… В общем, предложено искать место. Обидно до слез – я ж вокзал из дерьма вытащил, сейчас такие перспективы!

– Знал, на что шел.

– Да, это так. Еще счастливо отделался… Теперь вот хожу по кабинетам, себя предлагаю. – Виноградов вопросительно посмотрел на Михаила Анатольевича.

– Я уж понял! Тебе майора когда?

– Через год.

– Хм-м… А в личном деле что?

– Там – чисто. Но ведь земля слухом полнится, кадровики же обычно перезваниваются.

– Ладно, посмотрим. – Михаил Анатольевич встал, давая понять, что пора расходиться. – Позвони в понедельник.

– Только если нет – значит, нет, хорошо? Главное, знать определенно.

Эту уже ставшую за последние две недели привычной фразу Владимир Александрович произнес уже с порога…

Этюд со смертельным исходом

Я не представитель закона, но насколько позволяют мне мои ничтожные способности, я представляю справедливость.

Сэр Артур Конан Дойл «Три фронтона»

1

Симпатичная девушка-почтальон привычным движением пристроила на плече впечатляющих размеров кожаную сумку с заказной корреспонденцией.

– До свидания, мальчики! Не скучайте, – улыбнулась она.

– Не скучайте… – запирая за гостьей входную дверь, проворчал Олег Шахтин. С методичностью кадрового службиста он дважды щелкнул никелированным импортным замком, подергал для верности ручку и, вернувшись в холл, опустился в потертый велюр уютного кресла.

Случалось, Виноградова раздражало хроническое недовольство окружающим миром, постоянно сквозившее в словах и поступках напарника. Однако на сей раз он счел уместным поддержать:

– Лучшая смена – скучная смена!

Оба – и в свои тридцать с небольшим уже изрядно отходивший капитаном Владимир Александрович Виноградов, и считающий месяцы до пенсии лейтенант Шахтин – безоговорочно верили в справедливость этой старинной милицейской присказки.

– Ладно… Немного осталось.

– Сколько там?

– Начало восьмого. – Виноградов посмотрел на часы. – Если точно, то шесть минут.

– Годится…

Владимир Александрович подошел к огромному, в полстены, окну, отодвинул краешек шторы. На улице мело: озверевший западный ветер то начисто вылизывал черный асфальт старинной улочки, ровесницы города, то вновь засыпал его слоистыми барханами колючего снега. В белых клубах метели расплывчато желтели измученные фонари. Прохожих можно было пересчитать по пальцам.

– Холодно… Как домой-то потащимся?

– Доберемся! – рассеянно бросил Шахтин.

Виноградов представил себе предстоящий путь до метро, поежился и оглядел ставший за последние месяцы привычным интерьер. Помещение, в котором они находились, представляло собой, собственно, парадный вестибюль старинной постройки доходного дома. С прошлой осени, расселив жильцов, в здании оборудовала свой офис крупная коммерческая фирма, в названии которой длинно чередовались малопонятные иностранные слова с совсем уж непонятными отечественными сокращениями. Бывшие коммуналки на глазах преобразились сообразно вкусам и кошелькам новых владельцев, обросли факсами и компьютерами. Холл отделали светлым деревом, уютно обставили, подключили телевизор… И для сбережения всего этого богатства – а больше, по совести, для купеческого престижа – заключили договор с милицейским подразделением.

У входа теперь за вполне приличную денежку круглосуточно протирали форменные штаны по два офицера: береты, оружие, рация – все честь по чести. Проведя в свое нерабочее время пару суток и несколько ночей вне дома, сотрудник милиции зарабатывал сумму, вполне сопоставимую с месячным должностным окладом и всеми надбавками в придачу.

Сегодняшнее дежурство выпало Виноградову и Шахтину. Скоротать оставалось чуть меньше часа…

– Дочитать успеешь?

– Да вроде… – лейтенант с сомнением прикрыл том Агаты Кристи. – Страниц сорок…

– Не торопись. Завтра на работе отдашь… Как тебе?

– Нормально! Поначалу-то тягомотно, а в конце… – Шахтин, сунув между листов обломок карандаша, отложил книгу и с хрустом потянулся:

– Вот тебе бы так же научиться, Саныч! Описал бы всю нашу жизнь хреновую… Да я и сам, будь время, такие бы детективы загнул! Не то что…

Виноградов поскучнел: подобные рассуждения ему приходилось выслушивать не впервые, от людей, разных по уровню образования, возрасту, служебному положению. Создавалось впечатление, что все поголовно умеют делать две вещи: лечить насморк и писать детективы. Не чуждый литературного зуда, он и сам не раз мечтал сочинить что-нибудь этакое – такой, знаете ли, классический детектив в чистом виде, камерный, неторопливый, где все было бы построено на психологических нюансах, прихотливой интриге и безупречно вежливом интеллектуальном поединке с преступником. Окружающая же реальность, к сожалению, давала пищу в лучшем случае для закрученных боевиков в стиле Хэммета или Незнанского.

– Надо, наверное, почту отдать? – Владимир Александрович, прекращая разговор, кивнул на несколько конвертов и бандероль, только что полученные Шахтиным.

– Я отнесу… Все равно отлить собирался, – лейтенант придвинул к себе корреспонденцию.

– А там есть кто? – Виноградов имел в виду расположенный на втором этаже главный офис фирмы. – Вроде уходили?

– Да нет… «Барин» здесь, на трудовом посту – очередной миллион кует. Жена его с обеда ошивается…

– Это такая – в очках и шубе?

– Ну!

– Классная баба! Но по мне так Машка лучше, – капитан имел в виду секретаршу президента, бойкую маленькую брюнетку с огромными глазами и миниатюрным поджарым задиком.

– А еще лучше – и то, и это! – понимающе хохотнул Шахтин, направляясь в сторону выхода на лестницу. Он протянул руку к защелке, но за мгновение до этого массивная дубовая дверь распахнулась, задев отпрянувшего лейтенанта.

– Товарищи офицеры! Внимание!

В открывшемся проеме стоял внушительных габаритов мужчина. Серый костюм, темно-синий галстук – неистребимый стиль одежды недавнего государственного служащего. Жесткие складки у рта, белая змейка шрама, уходящего под седоватый ежик волос…

– Никого не выпускать из здания. Задерживать всех, сразу сообщать по интеркому… – он ткнул пальцем в стоявший на столе аппарат, – в приемную президента. Задача ясна?

– Ясна, товарищ подполковник, – потирая ушибленную руку, кивнул Шахтин. – А что случилось?

Мужчина хмыкнул. Строго говоря, вот уже почти полтора года прошло с того дня, когда, сняв милицейские погоны, он сменил звание и должность начальника РУВД на кресло руководителя отдела безопасности фирмы. Это было не менее престижно, оплачивалось не в пример лучше – но обращение по званию по-прежнему грело сердце.

– Что случилось? Хреново случилось! – доверительно, как с бывшими коллегами, поделился он. – У жены шефа пропала валюта. Вот только что была – и нету! Чужих – никого, только свои… Так! Один останется здесь, второй – за мной. Поприсутствуешь на всякий пожарный.

– Не-е! Я лучше у входа посторожу, вон капитан пусть идет, – годы службы выработали у Шахтина стойкое нежелание впутываться в какие-либо истории. Он мужественно отодвинул на второй план даже насущные физиологические потребности.

– Как хотите, лейтенант… Идем?

– Нет проблем, Валентин Сергеевич!

Через секунду Виноградов уже поднимался вслед за спутником по темной узкой лестнице.

…Атмосфера в шикарном офисе была душной как в прямом, так и в переносном смысле. Не спасал даже мирно гудящий кондиционер, и напряжение ощущалось почти физически.

В глубоком кресле у окна курил «сам» – президент фирмы Цадкин Андрей Леонидович, усатый крепыш с намечающимся брюшком. Через подлокотник был перекинут плащ, рядом на полу пристроился кейс с наборным замком. Напротив него, пользуясь той же пепельницей, нервно дымила «Салемом» супруга. Если бы Виноградова попросили охарактеризовать ее одним словом, он, не задумываясь, ответил бы – «дама». Уже не «товарищ» и не «гражданка», она еще все-таки не дотягивала до «госпожи»: то ли золота чуть больше, чем надо, то ли юбка слишком коротка… «Породы» в ней не чувствовалось.

На звук открываемой двери из-за белого кубика компьютера высунулась испуганная физиономия секретарши – Владимир Александрович приветливо кивнул ей, после чего дитя юркнуло обратно в свою огороженную дисплеями и стеллажами норку.

На стуле под вешалкой примостился четвертый член семейно-трудового коллектива – плохо выбритый парень в свитере, под которым угадывалась впечатляющая мускулатура. Называли его все без исключения – Бублик. Бублик был племянником Цадкина и выполнял при нем обязанности телохранителя и шофера.

– О-о! Моя милиция…

– Помолчи! – осадил родственника президент.

– Валентин Сергеевич, а без посторонних обойтись никак?

Мадам Цадкина брезгливо поморщилась.

– Ну капитан нам не посторонний, он здесь на входе дежурит… Мы ему деньги платим!

Виноградов не сразу понял, что бывший подполковник сказал это не из желания унизить – он таким образом обрисовал присутствующим и самому милицейскому офицеру его статус в данный конкретный момент. Чувство тем не менее было препротивное.

– А вам мы что не платим? – Характер у «первой леди» был не сахар.

– Ли-ида! – попытался успокоить супругу Андрей Леонидович. Та в ответ фыркнула и демонстративно отодвинулась.

– Делайте что хотите.

Виноградов с удивлением заметил, что недавний подполковник переживает барские капризы взбалмошной бабы значительно болезненнее, чем можно было ожидать. Однако он быстро справился с собой:

– Как вас зовут?

– Владимир Александрович.

– Так вот, Володя… – в таком обращении Виноградов почувствовал не фамильярность, а доверительность. Валентин Сергеевич добился того, на что, очевидно, рассчитывал: среди нанимателей и слуг капитан осознал себя коллегой и единомышленником видавшего виды сыщика. Каково ж ему в этом гадюшнике!

– Так вот… Официальных заявлений никто подавать не собирается, но случай крайне неприятный. Я полагаюсь на вашу, Володя, деликатность. Хорошо?

– Хорошо.

– Сегодня к Андрею Леонидовичу приехала супруга. Привезла… некоторую сумму в валюте – весьма значительную сумму.

Мадам Цадкина презрительно хмыкнула:

– Значительную!

– Может быть, для кого-то тысяча баксов – так себе, но тем не менее! Я их, между прочим, на дороге не нашел! – судя по всему, супруга вывела из себя даже уравновешенного президента. – Сиди молчи!

– Деньги лежали в сумочке, сумочка – в приемной, – продолжал Валентин Сергеевич. – В семь часов конверт еще был на месте – Лидия Феликсовна видела его, доставая сигареты. А в восемь, когда все собрались уходить, валюта пропала.

– С полседьмого в здании никого посторонних не было, это точно, – уверенно сказал Виноградов. – Только – вот… четверо.

– Пятеро. – С улыбкой поправил его Валентин Сергеевич, показав на себя. – Поэтому я вас и позвал – сам в числе подозреваемых…

– Да бросьте… кокетничать! – отмахнулся Цадкин.

– Ладно, продолжаю. Теоретически украсть мог каждый из нас, мы постоянно ходили из приемной к президенту, в мой кабинет… – начальник отдела безопасности показал на две противоположные двери, покрытые белым пластиком. – Никто ж друг за другом специально не следил!

– Зато потом не расставались… – как бы про себя буркнул Бублик.

– Естественно! – с неприязнью посмотрел на водителя Валентин Сергеевич.

– В сортир, пардон, не выйти! – встряла мадам.

– Да, туалетом, как выяснилось, никто не пользовался, – опережая вопрос коллеги, пояснил Владимиру Александровичу бывший подполковник. – Вообще, за эту дверь никто не выходил. Окна на зиму заклеены, даже форточки…

– Значит, как я понял, валюта не могла покинуть пределы этого блока? – Виноградов имел в виду приемную и оба замкнутых на нее кабинета.

– Да, – хмуро придавил в пепельнице окурок Цадкин.

– Мы уже осмотрели помещения. Все вместе, и достаточно тщательно…

Капитан понимающе кивнул. Он не сомневался: если шмоном руководил профессионал уровня и опыта Валентина Сергеевича, перепроверять не имело смысла. Прощупана каждая щель, пролистаны папки, вытряхнуты урны – словом, как положено.

– …Результат, как вы догадываетесь, отрицательный. Остались только – досмотр личных вещей и… личный.

– И для этого вам понадобился милиционер? – Виноградов обвел взглядом присутствующих.

Цадкин изо всех сил старался выглядеть независимо и отстраненно, но это у него получалось плохо. Его супруга с нескрываемой ненавистью разглядывала Валентина Сергеевича, секретарша совсем затихла в своем углу, а Бублик вдруг расплылся в похабной улыбке:

– А можно я Машку обыскивать буду? Гы-ы… А потом она меня?

– Идиот! – еле сдерживаясь, процедил подполковник.

– А чего-о? Сам-то…

– Заткнитесь все! – неожиданно властно рявкнул президент.

– Прошу прощения… Володя, нам не милиционер нужен. Нам нужен человек – объективный, незаинтересованный… Сформулирую так: представляющий закон, но не его букву, а – дух!

– Короче! Нужно, чтобы ты все сделал как положено, но без оформления и нигде об этом не трепал. Понял? – Цадкин прошелся по кабинету, и Виноградов почувствовал в нем жесткого руководителя одной из крупнейших коммерческих структур региона.

– Допустим.

– Эта ситуация договором не предусмотрена. Поэтому она будет оплачена дополнительно, – вставил Валентин Сергеевич. – Годится?

– Да, в общем… возражений нет.

Недавний коллега вынул из кармана пиджака две лиловые купюры, приготовленные, очевидно, заранее:

– Вот… десять.

Владимир Александрович нарочито небрежным жестом сунул деньги в карман – он все никак не мог приучить себя продаваться с независимым видом:

– С кого начнем?

– Командуйте! – отстраняющимся жестом переложил с себя ответственность Валентин Сергеевич.

– Та-ак… – Виноградов уже просчитывал тактику и стратегию предстоящего мероприятия. – Та-ак… Прошу всех взять свои личные, не досматривавшиеся, вещи. Включая одежду. Валентин Сергеевич! Проконтролируйте..

– Понял! – Начальник отдела безопасности улыбнулся уголками губ и щелкнул каблуками. – Мой «дипломат» и пальто – вот.

– А мое все – в матине. Так что… – Бублик несколько раз хлопнул себя руками по груди и животу, показывая, что досматривать нужно только его самого.

– Вам легче. Андрей Леонидович?

Цадкин молча кивнул на перекинутый через подлокотник плащ и приткнутый рядом кейс.

– Дамы?

Лидия Феликсовна, не вставая, распахнула шикарную шубу и вульгарным движением вытолкнула на всеобщее обозрение полуобнажившийся бюст:

– На! Ищи!

– Сумочка? – подобным образом вывести Виноградова из себя было непросто, выручал богатый опыт общения с проститутками.

– Да здесь, начальник, здесь! – У мадам Цадкиной, судя по всему, в прошлом тоже были встречи с милицией.

Капитан перевел взгляд на чернявенькую Машу, уже доставшую из недр секретарского стола модный дамский саквояжик. Ее замшевое пальто висело на вешалке в углу приемной.

– Хорошо… Работать будем в кабинете Валентина Сергеевича. Сначала попрошу его самого… вас, – Виноградов показал на Бублика.

Цадкин недоуменно вскинул брови, но промолчал. Казалось, он был несколько обижен тем, что процедуре досмотра подвергнется не первым. Владимир Александрович усмехнулся: неисповедимы пути амбиций человеческих!

– Прошу, – указал начальник отдела безопасности на удобное кресло черной кожи, когда за ними закрылась дверь кабинета. – С кого начнем?

– С меня! – неожиданно твердо произнес водитель. – Он повернулся спиной, широко расставил ноги и вытянутыми руками уперся в стену, слегка задев симпатичную акварель в застекленной раме: – Давай!

Виноградов быстро и тщательно обыскал его: ключи, зажигалка, бумажник с документами на машину и водительским удостоверением, тысяч пять денег…

– Прошу прощения.

– Пошел ты…

– Бу-ублик! – укоризненно произнес Валентин Сергеевич. – Ведешь себя, как урка… Нехорошо!

– А что – не судимый? – с сомнением спросил капитан. Глядя на поведение водителя, он был убежден в обратном.

– Слышь, мент! Я два года во внутренних войсках, в зоне чрезвычайного положения… Понял?

– Это точно, – подтвердил начальник отдела безопасности. – Теперь я?

– Обязательно! – рассовывая по карманам имущество, подтвердил Бублик.

Виноградов уже ощупывал карманы и складки принадлежащего Валентину Сергеевичу пальто. Ничего. Вообще ничего – как из химчистки. В «дипломате» – последний номер «Невы», набор ручек, калькулятор, фирменный кожаный блокнот.

– А где?.. – любопытство на физиономии водителя сменилось удивлением. Он оторвался от изучения внутренностей раскрытого перед Виноградовым «дипломата» и повернулся к хозяину кабинета. – Всегда ж были?

– Израсходовал! – нервно осадил Бублика Валентин Сергеевич.

– О чем речь? – поинтересовался капитан.

– Так… личное, – свирепо глядя на водителя, процедил начальник отдела безопасности. Виноградову показалось, что он не на шутку смущен и даже слегка покраснел.

– Интимное! – наслаждаясь замешательством Валентина Сергеевича, подтвердил Бублик.

Виноградов пожал плечами:

– И все-таки?

– Капитан! Это не имеет к пропавшей валюте никакого отношения, – голос бывшего подполковника вновь звучал уверенно.

– Это точно, – с сожалением подтвердил водитель. Видно было, что он не лжет.

– Продолжайте! – скомандовал Валентин Сергеевич, откидывая полы пиджака.

Личный досмотр – пожалуй, даже обыск – начальника отдела безопасности Виноградов провел очень тщательно, демонстрируя Валентину Сергеевичу, Бублику и самому себе безупречную объективность. Результат был, конечно же, нулевой.

– Спасибо. Извините… можно одеваться.

– Кого позвать? Шефа? – потянулся к двери водитель.

– Сядьте на место! Валентин Сергеевич…

– Да?

– Будьте добры… пришлите сюда Цадкина. А сами побудьте с дамами, присмотрите – ну, не мне вам объяснять… Хорошо?

– Хорошо, Володя… Только вы с Андреем Леонидовичем… поделикатнее, а? Это я, профессионал, понимаю, что к чему…