Текст книги "Я сама призову себе принца! (СИ)"
Автор книги: Ника Фрост
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 30 страниц)
Глава 22. Прощание со старым другом, зажигательные танцы и то, чем они для меня закончились
Услышав это, я отшатнулась, потому что поняла, не зря этот старый дасарт упомянул солнце. Как и Аэратар, что назвал меня Солнечной посланницей, этот мужчина что-то знает. Обо мне.
Переведя взгляд на Дарахара, который говорил с Таршаром на его родном языке, прикусила губу. И этот ушастый тоже не зря меня постоянно «Солнышком» величает. Ой, не зря! Но что же всё это значит?! Хотя… может, я зря волнуюсь? И они все называют меня так, потому что у меня необычный цвет волос? До сих пор, уже много где побывав, я не встречала ни одного человека или существа другой расы с подобным!
Возможно, дело именно в этом. И я бы даже поверила сейчас в эту догадку, если бы не то, что только Дарахар и его знакомые меня так называют. Пусть с другими в этом мире я и мало общалась, но, видя мои волосы, они только удивлялись и восторгались их цветом. Никто никогда не произносил слово «солнце» и его производных по отношению ко мне.
Видимо, ощутив мой взгляд, Дар на секунду обернулся и одарил меня улыбкой:
– Прости, что мы ведем беседу на марийском, однако Таршар… не так хорош в общем…
Я с трудом выдавила из себя понимающую улыбку, кивнула и опустила взор. Каким-то шестым чувством я ощутила, что Дарахар сейчас был впервые со мной не совсем честен. Да, конечно, уверена, старику проще общаться на родном. Но Дар не по этой причине заговорил на том, который я не понимаю!
Как бы спросить у кого-нибудь, не выдавая то, что я не какая-то «солнечная посланница», а засланка из другого мира?! Как узнать-то?
Пальцы сжались в кулаки, а я вздохнула. Я и слово-то лишнее боюсь обронить, чтобы не сесть в лужу. Именно поэтому у Дарахара я мало о чем спрашиваю – мужчина слишком умен, хитер. Кто знает, что со мной будет, если он узнает правду? Сейчас он, думая, что я обычная человечка, добр ко мне и ласков… А потом…
– Саэр! – громко и на редкость бодро воскликнул Таршар, и я отвлеклась от своих мыслей.
И сразу опять загрустила, потому как теперь уже трое разговаривали на странном языке. Правда правнук Таршара постоянно на меня поглядывал. И одаривал слишком откровенными взглядами, я бы сказала, крайне плотоядными. Однако не в смысле, что он мною закусить хотел, а в том, что я мужчине сильно приглянулась. От седовласого старика с полупрозрачными глазами эта заинтересованность тоже не ускользнула, но он лишь усмехнулся. А Дарахар, поглощенный разговором и мечом, который ему вручил Саэр, в этот момент ничего не замечал.
Минут через пять, как правнук отдал меч Дару, от которого тот всячески пытался откреститься и вернуть, но в итоге после увещеваний сдался и положил себе на колени, Саэр вышел из шатра. А к правителю подошли слуги, и Дарахар перешел на общий язык:
– Я был бесконечно рад вновь увидеть тебя, – поднявшись, он повесил меч в ножнах за спину. Подав руку Таршару, придерживая под другую, с почтением помог ему подняться. – И рад, что ты снова стоишь рядом… Мне жаль, что пустыня зовет тебя, однако я… я уже бессилен.
– Не кори себя, Дар, – старик обнял друга за плечи. – Благодаря тебе я и так прожил куда больше, чем мне было отпущено. Ты спас меня и поделился своей кровью, продлив мне жизнь… Я даже пережил своего сына. И… было невыносимо прощаться с ребенком. Совсем скоро пустыня позовет и моего внука. И я более не хочу быть свидетелем… Кому, как не тебе, знать, что это такое…
– Я понимаю. Просто я тоскую по тем временам, когда я ощущал себя… живым.
– Всё ещё может измениться. Отпусти ту боль. Ты спас нас, и без тебя… без тебя было бы всё по-другому. Оглянись по сторонам: как свободны дасарты, как могут радоваться каждому дню и не переживать о будущем. Ты был прав, и мы все всегда тебе будем благодарны. И из поколения в поколение мы будем почтительно передавать сказания о тебе, о том, что ты для нас всех сделал… А ты… попрощайся наконец с прошлым. Ты тоже достоин радоваться со всеми… А сейчас… – старик пошатнулся, и Дарахар его поддержал, не давая упасть. – Сейчас мне нужно отдохнуть. А ты выйди на улицу, возрадуйся со всеми нами, что очередную пару объединила пустыня. Увидь, что будущее куда светлее, чем наше прошлое. И… я верю, с восходом ты узришь свой путь…
Повернув голову в мою сторону, старик мне ласково улыбнулся:
– Иногда мы теряемся во мраке былого. Иногда считаем, что не достойны света. Но всегда мы, пусть даже и тайно… надеемся на то, что завтрашний день будет лучше, – он глубоко вздохнул, прикрывая глаза, а я затаила дыхание, чтобы не упустить ни слова. – Надеюсь, ты сможешь…
– Ты уже очень устал, – перебил его мягко Дарахар, и я его едва не придушила! Жестко! Старик ведь что-то про меня хотел сказать, а ушастый специально не дал ему договорить. – Нам более не суждено увидеться, поэтому я пожелаю тебе легкой дороги…
– Спасибо, – Таршар ему едва заметно улыбнулся. – А тебе я хочу пожелать не бежать от судьбы… – старик посмотрел на меня. – Приятно было познакомиться с тобой, Надежда. Жаль, не пришла ты раньше, когда я был куда… моложе и привлекательнее. Я бы обязательно попытался завоевать твое сердце.
Озорно подмигнув, он вновь вздрогнул, зазвенели серьги в его седых ушах, и слуги тут же подхватили Таршара под руки и медленно повели его к кровати, скрытой за плотным балдахином. – Прощайте… И пусть солнце всегда освещает ваш путь…
– Прощай, – выдохнул Дарахар, с трудом скрывая боль, и буквально вылетел за порог шатра.
– Легкого пути, – прошептала я вместо обычного прощания и поспешила за мужчиной.
Дар застыл около входа. Его голова была поднята вверх, зубы сжаты так, что проступили желваки. Мужчине было сейчас невыносимо больно: он прекрасно понимал, что только что навсегда попрощался с хорошим другом…
И я, несмотря на легкую злость на него за то, что не дал договорить Таршару, подошла и взяла его за руку, обхватив двумя ладонями.
– Мне очень жаль…
– Мне… тоже. Невыносимо прощаться. И уже навсегда. До этого я редко посещал его по его же просьбе. Ему, великому воину, было невыносимо понимать, что он уже не тот, что нет тех сил… Таршар не хотел показывать мне свою слабость… Не понимая, что прихожу я не к воину, а просто к другу…
И столько печали было в его голосе, что я прочувствовала её каждой клеточкой. Такую же сильную, как я испытываю всегда, «прощаясь» с детьми. Я каждый день с ними «общаюсь», рассказываю, как у меня прошел день… и постоянно с ними прощаюсь. Но отпустить не могу. И вряд ли когда-нибудь смогу…
С огромным трудом сдержав слёзы, я прошептала с такой уверенностью, на какую была способна:
– Он навсегда останется с тобой. В твоем сердце. И пока хоть кто-то о нем помнит, он будет жить…
– Значит, он будет жить вечно, – слабая улыбка коснулась кончиков губ Дарахара, и, когда он посмотрел на меня, более я не увидела на его лице печали и скорби. – Спасибо тебе, Надежда. Ты нашла нужные слова, чтобы унять мою боль… И я ощущаю, что тебе знакома моя боль.
Отвернувшись, чтобы не расплакаться, я утвердительно кивнула:
– Да. И она не хочет отступать.
– А я всё никак не могу к ней привыкнуть. Уже не первого друга я провожаю за грань, а каждый раз как первый… – он вытащил свою ладонь из моих и положил руку мне на плечо. И это прикосновение немного согрело меня. – Однако давай не будем портить дасартам этот замечательный праздник, свадьбу. И последуем совету Таршара…
– Какому?
– Повеселимся! – уже задорным голосом, будто не он только что грустил с болью о прошлом, сказал мужчина, кивнув на танцующих и веселящихся у озера дасартов.
А я увидела сейчас там лишь детей… И, вспомнив опять о Тане с Колей, отрицательно покачала головой:
– Может, попозже… – ответила, хотя даже не намеревалась пускаться в пляс.
Чувство одиночества захлестнуло меня с головой, а тоска по детям усилила это ощущение. Окончательно портило настроение то, что я влюблена в мужчину, который стоит рядом. А также понимание того, что нам не суждено быть вместе. И причин тому слишком много… Но главная – именно он может догадаться, что я не та, за кого себя выдаю, этот мир не мой родной. А Дарахар может этого не принять…
– Сама ведь хотела станцевать! Ну, давай! – склонив голову, мужчина заглянул мне в глаза. – Что-то совсем моё солнышко потухло.
– Пойду выпью. Подбавлю жара. И огонька, – поведя плечом, я скинула его ладонь и, не оборачиваясь, пошла к столам. С нестерпимым желанием сильно напиться и забыть обо всем хотя бы на этот вечер. Отогнать грусть, забыть о ней, о прошлом и прогнать мысли о будущем.
– Буду ждать… когда ты меня опалишь своим жаром! – вдогонку крикнул Дарахар, а я даже не обернулась.
Сев за практически пустой стол, я дождалась, когда мне нальют из кувшина прохладного вина, и залпом осушила большой бокал. Потом выпила ещё, когда мимо пробежала стайка хохочущих детей. И ещё, заметив весело отплясывающего Дарахара в компании молодых красавиц. Упрекнув себя в том, что сама отказала ему, выпила ещё бокал.
Напиток был легким, освежающим, и алкоголь в нем практически не ощущался, лишь в голове появилась едва заметная пустота, благодаря чему мыслей в ней, на моё счастье, стало значительно меньше.
Допивая очередной бокал, смотря на спокойную прозрачную воду и раздумывая, а не прогуляться ли мне, я не увидела, как ко мне подошел Саэр.
– Я заметил, что наша очаровательная гостья скучает, – «пропев» это, он встал рядом и, звеня украшениями, протянул ко мне ладони. – Надежда, позвольте мне пригласить вас присоединиться к нам.
– Я не умею танцевать… ваши танцы… – я попыталась, как говорит молодежь, отвертеться, но мужчина не убрал свои руки. А улыбка на его красивом лице стала только шире.
– Не переживайте. В них нет ничего сложного – надо лишь отдаться ритму, услышать его сердцем, и тогда ваше тело уже не сможет устоять…
Снова посмотрев на Дарахара, который вовсю веселился, я вздохнула. Подумала немного, затем уже решительно кивнула и попыталась подняться. Но, вероятно, алкоголь хоть и ощущался слабым, подействовал на меня сильнее, чем я думала. И, немного привстав, я села обратно. И в следующий раз я, воспользовавшись предложенной помощью, вложила свои ладошки в руки Саэра.
– Вы сильно грустите после посещения моего прадеда. Не стоит. Он уже давно готов к уходу за горизонт и даже рад этому. Поэтому давайте радоваться сегодня тому, что моя сестра нашла достойного себя…
Переубеждать мужчину, что не скорая смерть его родственника меня так расстроила, я позволила ему взять себя под локоть и прошла до импровизированной танцплощадки под открытым небом, где танцевали сотни дасартов.
– Закройте глаза.
Развернув к себе лицом, мужчина наклонился и прошептал, очаровывая взглядом. И я сделала, как он сказал – мне не сложно, тем более голова так меньше кружилась.
Я ощутила, как его пальцы легли мне на бедро. Мужчина, встав рядом, прижал меня к себе. И мне сразу захотелось уйти… Однако музыканты заиграли очередную веселую мелодию. И я отдалась во власть ритма, движений мужчины, который вел меня… И уже через пару тактов мои глаза распахнулись, я сама положила ладони мужчине на плечи, и мы пустились в пляс вместе с другими дасартами.
Саэр незаметно подводил меня все ближе и ближе к центру, туда, где веселился Дарахар. Но я это заметила, только когда мы пересеклись взглядом с ним. На миг мне показалось, что я разглядела мелькнувший гнев в темно-вишневых глазах, когда он нас с Саэром увидел. Однако я тут же решила, что мне это почудилось. Потому что в следующее мгновение я уже кружилась вокруг в крепких руках наследника и вряд ли могла трезво оценивать ситуацию, ведь в моей крови плескался примерно литр вина.
Когда озорная песня закончилась, Саэр не отпустил меня, а просто взял за руку, встав рядом. И все дасарты, как по команде, тоже начали выстраиваться в две линии напротив друга… Кто бы сомневался, что, как назло, прямо передо мной встала одна из тех девушек, с которой до этого все развлекался Дарахар. И он тоже держал её за руку. Отчего я непроизвольно сильнее сжала ладонь Саэра.
Ревность!
Впервые я ощутила такую всепоглощающую и дикую ревность! Мне хотелось сотворить несусветную глупость и сделать ей гадость. И отчего-то сердце так сильно и болезненно сжималось.
Но почему?! Почему? Почему я влюбилась в него?! До этого я гнала мысли, что когда Дарахар телепортируется куда-то по делам, он попутно утоляет и плотские желания. А сейчас под градусом, осознавая, что я влюблена, они нахлынули бурным потоком. Я ощутила всю гамму эмоций, что испытывает каждая женщина любого возраста, видя любимого с другой… И мне это сильно не понравилось!
Наконец заиграла очередная мелодия, и, смотря на других, но только не на девушку и Дарахара, я повторяла их движения. Мы сделали поворот с Саэром, отступили друг от друга на шаг, не расцепляя рук, вновь сблизились. Затем я оказалась лицом к другому дасарту, что стоял слева, и мы сделали с ним ещё один поворот. Снова мы расходимся, сходимся. И я опять возвращаюсь к своему партнеру.
Внезапно такая постоянная смена партнеров начинает веселить, и я забываю обо всем, кружась со всеми и радуясь этому танцу…
В какой-то момент я окончательно отрешилась от всего вокруг, вспомнив, каково это быть молодой. И я стала просто той, ещё наполненной верой в мир и людей вокруг Надеждой. Искренней, доброй и радующейся любой мелочи, ведь приятного вокруг было всегда так мало… А я тогда так хотела покорить тот мир, сделать его лучше…
И мне неожиданно стало так хорошо, что, когда начался следующий танец, я отправилась танцевать уже одна.
Услышав своё сердце, почувствовав ритм, как и говорил Саэр, моё тело само начало двигаться… Все расступились, давая мне больше места. Начали ободряюще хлопать. И мои движения становились всё более раскованными, свободными… Полы белого плаща взмывали вверх, открывая вид на полупрозрачное «платье», отчего глаза мужчин загорались всё сильнее… Вскоре ко мне присоединился Саэр, и мой танец стал ещё жарче. Кровь бурлила. Музыка так походила на наши латиноамериканские зажигательные танцы, что удержаться было попросту невозможно, и бедра крутились сами собой. Руки взмывали вверх. И мужчина, как настоящий, горячий «мачо» из какой-нибудь Аргентины, прижимался, обнимал за бедра, оглаживал плечи, но я каждый раз ловко ускользала от него, продолжая отдаваться только ритму и танцу…
…И именно в этот момент я оказалась перед Дарахаром…
Мужчина буквально вырвал меня из объятий Саэра. Крепко прижав к себе, опалил взглядом тёмно-вишневых глаз, в которых беспрестанно кружились золотые искры, как и тогда, когда он изображал «феникса» и полыхал не только от гнева. И я сразу вернулась с небес на землю. Желание поцеловать его и ощутить сладость его губ смешались со злостью, что он прервал меня, грубо вырвав из состояния эйфории.
– Пошли, – прорычал он недовольно.
– Зачем? – я дернулась, пытаясь вырваться.
– Поговорить надо, – не желая меня и слушать, мужчина обхватил меня за талию и буквально понес, потому что мои ноги едва касались земли, к шатрам.
– Ты что творишь?!
– Поговорить нужно. Наедине.
Остановился он и опустил меня на землю, когда мы зашли за тёмно-синий шатер, откуда нас не было видно с площадки.
– Ты что творишь? – повторил он мне мой вопрос, и вновь в его голосе я услышала злые, рычащие нотки.
– А что я творю-то? – я уперла руки в боки и с вызовом посмотрела на мужчину.
– Если бы ты пришла не со мной, а с кем-то другим, ты была бы уже наложницей Саэра!
– Да что ты говоришь? – спросила с легкой издевкой. – А рассказать мне об этом раньше ты не мог, да? Когда я спрашивала тебя, помнишь? И ты мне тогда сказал, что «они все дружелюбные, не переживай»! Так?
Дарахар промолчал, он вообще застыл как статуя, лишь золотые искры продолжали кружиться на тёмно-вишневом полотне бархатных глаз.
– После ты сказал: «Нужно развлечься». Говорил? Говорил. Ты сам того пожелал! Поэтому, когда меня пригласили, я не стала отказываться. И, вообще, может, я хотела бы стать его наложницей! – я встала к нему вплотную. – А что? Передумаю жить у эльраинов да приеду к нему! Или… к Аэратару вернусь. Он такие удивительные истории про разные страны рассказывал, посмотрю хоть мир…
Во мне говорил гнев на него, на себя, на судьбу, и подогревала этот костер испепеляющая ревность. И из-за этого сейчас слетали с моих губ абсолютные нелепости и глупости. Достойные юной и вспыльчивой Надин, но никак не взрослой, умной женщины Надежды, коей я себя считала. Однако, даже предельно ясно осознавая это, я не могла остановиться, распаляясь всё сильнее, хотя также и понимала, что мужчина, в общем, ни в чем особо и не виноват. Да, не учел, что меня позовет правнук друга, но сколько всего Дарахар уже для меня сделал – не счесть…
– Но спасибо за заботу! – добавила, смерив его недовольным взглядом. – Однако я справлюсь сама! Я это с самой нашей первой встречи тебе повторяю!
– Шаррах на ла!
– Да! Именно! Шороху-то я навела!
Прикинувшись полной дурочкой, я хмыкнула и, задрав гордо голову, умудрившись посмотреть на него сверху вниз, резко развернулась.
И пошла в сторону королевского шатра, желая найти Раха, чтобы снять притороченную к седлу сумку. Танцевать уже не было никакого желания. Хотелось лечь. Закрыть глаза, дабы не видеть больше Дарахара. И уснуть. Чтобы забыть о нем хотя бы на пару часов. А, может, он сейчас справедливо на меня обидится. И исчезнет. Навсегда…
«Так будет лучше! – повторяла я, как мантру, чеканя шаг. – Он сведет меня с ума. Нужно быстрее расстаться, так будет легче перенести это… А если бы я переспала с ним… Черт знает, что со мной было бы из-за этой идиотской влюблённости, когда он бы просто исчез! Ну и зачем я хотела узнать, что такое любовь? Почему… почему мне так больно?»
Даже зная, что Дарахар сейчас рядом, смотрит мне вслед, почему-то я была в этом абсолютно уверена, я испытывала такую тоску, словно покидала его навсегда. И более нам не суждено никогда встретиться… А, возможно, так оно и было. И мужчина сейчас уйдет. Может, оставит Раха, и тот сам меня довезет… Или сегодня же Рах сам вернется домой…
Испугавшись на миг, что я останусь одна в пустыне, тут же одернула себя. Пусть и не знала я так уж хорошо Дарахара, но он явно не из тех, кто бросил бы дело на полпути. Он меня не оставит…
Поняв это, я остановилась, не дойдя до Раха всего пару метров.
Потеряв весь свой запал, я поникла, а из груди донесся протяжный стон. «Я должна извиниться…» – подумала я, но прежде, чем я хоть что-то сделала, мои плечи обвили горячими ладонями.
– Прости… – выдохнул Дарахар, уткнувшись мне в волосы.
– Это… – я едва не задохнулась от эмоций, что подарили мне его объятия. – Это я должна извиниться. За то, что сказала утром. За слова, что произнесла сейчас… Ты столько для меня, незнакомки, сделал, что не хватит слов благодарности. Ты…
– Нельзя возлагать вину на тебя, отвергая мою… Я виноват. Во многом. Что пригласил тебя сегодня к Таршару, однако сам же заговорил на языке, который тебе незнаком, заставляя чувствовать лишней. Я не позволил сказать другу то, что он хотел. Я обвинил тебя в том, в чем ты не виновата. И даже в том, что ты сказала утром – тоже доля моей вины. Я должен… – замолчав ненадолго, он произнес: – Мы должны поговорить… Но не сейчас.
– Почему?! – едва не взмолилась я. Мне было так хорошо сейчас рядом с ним, в его руках, что я не могла и представить, как жила всё это время без него. И хотелось, чтобы это никогда не заканчивалось.
– Мне нужно… подумать. Прости, моя солнечная принцесса. И дай мне ещё совсем немного времени.
Как же мне было тепло, хорошо и спокойно, точно за каменной стеной и под непробиваемым куполом!
– А потом, после, мы поговорим?
– Да.
– Я… я расскажу тебе всё, – прошептала, понимая, что готова пойти на что угодно, чтобы хотя бы попытаться сохранить то, что сейчас между нами. Пускай он не примет мои слова, пусть даже отправит к жениху или просто исчезнет… Но я обязана всё ему рассказать. Иначе не прощу себя. Ведь я никогда не отступала перед трудностями, всегда шла только вперед. И сейчас я тоже не позволю себе проявить слабость. И добавила уже твердым голосом, более не колеблясь: – Всё о себе. Кто я. Откуда. Однако я буду рассчитывать и на ответную откровенность… Зачем ты отправился со мной, почему…
– Я расскажу. Обещаю. В любом случае…
Дарахар опустил руки, и я невольно подалась назад, чтобы он снова обнял меня и вернуть себе ощущение безопасности, нежности и уюта. Но не позволила себе обернуться, обнять его и даже смогла отойти на шаг. Когда мужчина будет готов, он всё расскажет. Тогда и я поведаю ему свою историю. А потом будь что будет. Если что, мне не впервой одной идти по жизни.
Пройдя пару шагов, мужчина подошел к шатру, около которого мы стояли, и приподнял полог.
– Входи, моё солнышко, – подняв взгляд на него, я удивленно изогнула брови. – Сегодня ты переночуешь тут, его подготовили специально для нас… – мои брови уже сложились домиком. И мужчина хмыкнул: – Не переживай, я не буду докучать тебе.
Я вспомнила ту девицу, которую он держал за руку, и внутри всё вновь болезненно сжалось, однако я смогла произнести максимально отстраненным тоном:
– Оставайся, – и вошла внутрь шатра, где царил полумрак.
Небольшой, раза в три меньше шатра Таршара, но тут было главное, что мне было нужно: кровать, столик, на котором стоял кувшин с водой, пара бокалов, блюдо с фруктами и небольшой рукомойник. Можно умыться и перекусить. И нормально поспать. А ещё, пока я оглядывалась, заметила, что у столика, прислоненный к стулу, поставлен тот меч, который Саэр вручил Дарахару.
Понятно, мужчина когда-то уже успел тут побывать. И, вполне возможно, по его просьбе мне подготовили место для ночлега.
Поддавшись назойливому желанию, я подошла к мечу и аккуратно провела по белым атласным лентам, которыми он был весь перевязан, будто укутан в саван.
Войдя следом за мной, Дарахар встал рядом.
– Когда-то это был мой меч. Я называл его… – он саркастично усмехнулся. – Судьба. А себя я считал вершителем судеб. Только потом я осознал, что я так же глуп. И ослеплен… Осознание этого привело меня к тому, что я захотел уничтожить его, однако он сослужил мне хорошую дружбу, и я не посмел избавиться от того, кто был продолжением меня, моим верным товарищем… Поэтому отдал его Таршару, чтобы он сохранил клинок.
– Поэтому ты и не хотел его сейчас брать, считая себя не готовым?
Мужчина отрицательно качнул головой:
– Я давно принял правду. И понял, что тогда я не мог поступить иначе. А клинок в моих руках исполнял лишь мою волю, и он должен быть мне напоминанием. А причина, почему я отказывался… Думал, будет ещё одной причиной увидеть Таршара – забрать мой меч. Проститься по-настоящему с другом. Но он прекрасно это понимает. И он не хочет, чтобы я увидел его с потухшим взором, устремленным в небо, в котором более не горит пламя жизни.
Взяв клинок, Дарахар дернул за ленту, и она под тяжестью начала сама разматываться, опадая на пол. И передо мной предстали изумительной работы ножны из черного отполированного до блеска дерева и искусно сделанная рукоять.
Большим пальцем сдвинув немного ножны, мужчина продемонстрировал острейшее лезвие из голубоватого металла, внутри которого, словно заточенные в сосуд, клубились яркие языки алого пламени.
– Мой верный товарищ. Сэмэйхар, – Дарахар резко вогнал обратно клинок и поставил на место.
Посмотрев на меня, мужчина мягко улыбнулся:
– Отдыхай. Пусть никто и не посмел бы к тебе зайти, но, чтобы тебе было спокойнее, Рах будет у входа…
– Ты не останешься? – я не желала сейчас близости, просто хотела, чтобы мужчина спокойно отдохнул. И чтобы не оставлял меня.
– Нет. Я вернусь завтра в шесть, – и, уже исчезая, Дарахар прошептал: – Спокойной ночи, моя принцесса…
