Текст книги "Мир для тусклой ведьмы"

Автор книги: Ника Ракитина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Глава 7.
Сашка. Верхние Ежики; начало сентября

Оно было похоже на крыло летучей мыши, небрежно оторванное и посаженное на сучья, и на первый взгляд показалось Сашке невероятно огромным; пульсирующее, фиолетовое, разорванное в нескольких местах. Почти черная кровь где запеклась, а где продолжала сочиться до сих пор.

Дознаватель задержал дыхание, невольно отступая, задирая голову, разглядывал невероятное создание над собой.

– Почему… вы его не сняли?

– Мы пробовали. Оно Олежку ранило. Тварь…

– А усыпить?

Валерка скрипнул зубами.

– Крыло что-то очень сильно напугало, напугало так, что уговоры и ментальные воздействия делают только хуже. А в мозги крылу не заглянешь, нет у него мозгов, только набор базовых инстинктов и так по мелочи, – он тяжело, по-стариковски вздохнул. – Не знаю, что там случилось. Могло быть что угодно. Могло закрутить вихрем, на туманца нарваться могли. Но, скорее, владарь Дмитрий просто опьянел. Тут же так магией шибает в голову – всесильным себе кажешься. Дай рычаг – вселенную перевернешь. Ну и…

Инквизитор до крови прикусил губы.

– Оно не тут его сбросило. Мы следы искали – никаких. Думаю, крыло ветром вынесло, а он там остался, – он неопределенно махнул рукой.

– Что ж вы не съездили… по ветру?

– В той стороне гиблая топь, болото. Где могли – прошли, обыскали. Ни ментального следа, ни запаха крови, ничего.

Валерка сел под куст, обхватил колени руками и пялился на существо на осине так, будто наслаждался жгучей ненавистью и видом его страданий. Сашка скривился.

– Пристрелили бы его тогда… чтоб не мучилось. И почему его ночью не сожрали?

– Потому что караулим, – Валерка дернул ноздрями. – Снимем, когда успокоится.

– А какие еще странности были? Ты говорил…

– Такие, что через два дня после пропажи владаря Дмитрия Олег всадил нож Ольге в спину. У нас изгоняют за такое. Могут оружие дать, а могут и нет – как на какой заставе заведено. И уходи за Молочайку навсегда.

Сашка опустил глаза.

– А почему… он так сделал?

Валерка вздохнул устало:

– Я же сказал, ранило его. Отрава в кровь попала. Мы прижгли, но… Олег себя вел адекватно, а потом накинулся на командира с обвинениями какими-то нелепыми. Ну и…

Он потянул с ивы над собой надорванный ремешок коры. Резко запахло яблоками.

– Это внутренние дела заставы.

– Да. Но ты же новый владарь, ты можешь приказать, чтобы его не изгоняли. Потому что Олька… она же сумасшедшая, она сперва прикажет изгнать, а потом сама за ним уйдет.

– Хорошо, – сказал Сашка. – Я разберусь. Но не раньше понедельника.

* * *

Дознаватель переночевал в Орлятках. А утром, вернувшись в Ежики, сразу с поезда отправился на Артиллерийскую. Ясли-сад «Теплый дом» прятался в густом, пышном саду, с которым ни жара, ни наступающая осень ничего не смогли поделать. Вся разница с весной, что среди жесткой темной листвы пламенели груши и яблоки, светились праздничными фонариками, да время от времени шлепались в газонную травку.

Цветов на куртинах вдоль вытянутого здания было море. Яркие, пронзительные, чистые тона – как на цифровых фотографиях. И среди цветов и травы зверушки. Казалось бы статуи, деревянные и из поделочного камня, но боковым зрением можно было уловить движение. Прямо к ногам Сашки вылетел на песчаную дорожку серый котенок, стормозил на задних лапах и хвосте, зевнул во всю пасть, обнюхал сандалию и опять скрылся в кущах. Из-за похожего на терем в выкружках и столбах дома доносились крики и детский смех. Сашка обогнул угол и окунулся в них, как в радужную воду. Дети бегали, прыгали, шумели, скакали на траве и в выложенном смальтой бассейне. Те, что взрослее, громко поздоровались и вернулись к своим делам. Илария Карловна, воспитательница и глава ковена Ежиков, легко подняла массивное тело с бортика бассейна и шагнула навстречу:

– Утро доброе, Александр Андреевич.

Помахала молодым воспитательницам, чтобы приняли вахту, и повела гостя через веранду с аккуратными кроватками и игрушечной почти мебелью в свой кабинет. Тесный, раскрашенный гигантскими ромашками по салатовому, с большим, с кружевными занавесками, арочным окном.

– Я не смогу уделить вам много времени, владарь, – с легкой усмешкой сказала она, садясь в начальственное кресло к окну спиной. – Но на вопросы готова ответить.

Она указала Сашке на второе кресло у стола, наполовину занятого монитором и клавиатурой, наполовину вышитыми салфеточками и детскими поделками из соломки и пластилина, примитивными, но нарядными и яркими, радующими глаз.

Сашка глянул на свои мятые пропыленные шорты, на руки и ноги с прыщами укусов. Сердито взлохматил волосы, лезущие на глаза.

– Вопросов всего четыре.

Илария Карловна подалась навстречу:

– Излагайте, молодой человек.

– Излагаю.

Сашка глубоко вздохнул, точно готовясь нырнуть:

– Может ли кто-то попасть в наш мир, минуя границу? Какое пророчество погнало на Ольгину заставу великого инквизитора края? Когда и кем была построена Белая вежа? И на закуску – что такое происходит по ночам в данном городе?

Брови главной ведьмы взлетели на лоб:

– Ого! Вот это вопрос ребром. Не понимаю, правда, какое отношение имеет к делу самый первый. Но постараюсь ответить. Да, может. Уже около полугода в вашей квартире в столице проживает явный тому пример. Правда, затрат сил оно требует неимоверных.

И на невысказанный вопрос Сашки тряхнула рыжими кудрями:

– А вот знаю. Как глава ковена этого отнюдь не маленького города. И искала кого-нибудь, кто мог бы о Насте рассказать. Не лично искала, но в курсе была.

У Сашки пересохло в горле. Без разрешения он налил минералки из сифона на тумбочке, жадно выпил.

– А если… она просто из какого-либо отдаленного места по эту сторону рубежа? Из глухомани?

Илария покивала пальцем:

– Глухомань у нас только в приграничье. И то… лишь легендарные поселения тусклых могли бы выпасть за сферу нашего знания. Признавая такое, ты подписываешь девушке приговор.

Серые глаза ведьмы встретились с Сашкиными. Он постарался выдержать взгляд.

– Теперь третий твой вопрос, – Илария улыбнулась ярко накрашенными губами. – Даже знай я о содержании пророчества, я бы его тебе не сказала. У пророчиц имеется определенная этика, и если дело не касается жизни и безопасности многих, изреченное остается между предсказателем и реципиентом. Причем, первый порой даже не сознает, что именно сообщил или показал. Думаю… если бы там было что-то действительно важное для страны, края или города, нам то было бы известно.

Она пощелкала кнопками «мыши».

– Но ведь великий инквизитор края вдруг обратился с запросом в столицу, чтобы с ночными кошмарами Ежиков разобрались наконец. Не кажется ли вам это странным: столько лет терпеть и молчать, и вдруг, внезапно…

Ведьма сощурилась.

– Не стоит злоупотреблять тавтологией, Александр Андреевич. Я поняла. Почитай записи владаря Дмитрия, личные и служебные. Возможно, в них он обмолвился о том, что тебя интересует.

Сашка глубоко вдохнул пыльный воздух.

– Ясно.

– Только не надо обижаться на меня…

– Я не обиделся.

– Врешь.

Ведьма посидела минуту с закрытыми глазами.

– Теперь четвертый вопрос. Мне проще начать с него. Потому что кое-чему я сама была свидетелем, и по долгу службы мне приходится сталкиваться с этим ежедневно, если не ежечасно. Как ты уже понял, у нас, в Верхних Ежиках, школа предсказателей очень сильна. Едва ли не сильнее, чем даже в столице. Потому двадцать четыре года назад практически обошлось без жертв. Да и сейчас от ночных проблем больше страдают невнимательные приезжие. Хотя предупреждения висят и транслируются где только можно.

Ведьма вздохнула и потянулась, заставив цветастое платье натянуться на груди. Ладонью пригладила кружевной воротничок.

– Нам приходится применять определенные меры. Отменить ночные дирижабли и поезда. Заранее госпитализировать рожениц и рискующих заболеть внезапно и тяжело. Опять же, никаких ночных мероприятий, праздников… В чем-то, – Илария растянула в улыбке губы, – это облегчило жизнь каждого из нас. Хотя, возможно, и сделало скучнее.

Она посмотрела на ногти, выкрашенные ярким лаком.

– Не могу сказать, что мы ничего не предпринимаем для решения проблемы. Вы ведь перед приездом сюда ознакомились с документами, Александр Андреевич?

Сашка устало кивнул.

– Я напомню еще раз. Возможно, в моем рассказе найдется для вас что-то свежее. Итак.

Ведьма провела над столом ладонью, и вместо детских поделок возник на нем объемный макет города с удивительно четко прописанными деталями. Сашка узнал вокзал, мэрию, магазинчики вокруг фонтана, мост над железнодорожными путями… водокачку… А потом город затянуло тревожное марево. Пряди комковатой мглы путались, перекрещивались, сбивались в единой целое, распадались или густели хаотично, без малейшей системы. Сашка почувствовал, что мерзнет в легкой майке, шортах и сандалиях.

– Примерно… – Илария сунула палец в клубящееся варево и перевела стрелку на башенных часах. – Они похожи на туманцев, хищные испарения приграничных болот. Но туманцы не сбиваются в стаи, их легко уничтожить с помощью огня. Они способны переварить человека целиком, но никогда не лишают его магии.

– Что-о?..

Ведьма торжествующе взглянула на Сашку.

– Я могу перегнать статистику, флешку давайте. А к некоторым фактам вернусь чуть позднее. Оговорюсь, никакой системы в выборе жертв мы не выявили.

Она нажала несколько кнопок и продолжила:

– Туманцы перемещаются вместе с ветром, но за топи выходят редко и недалеко, и стремятся вернуться поскорее. Им без разницы, когда охотиться. И соприкоснуться разумами с ними невозможно, за отсутствием такового. А наш враг обладает если не сознанием, то волей. Прямых доказательств тому нет, но косвенных достаточно.

Сашка припомнил служебную гостиницу; липкое ощущение проплывающей за стеклом мглы, и еще раз сильно порадовался, что не попытался ее прощупывать.

– Мы рассматривали варианты, что это чье-то проклятие либо побочный продукт мощных выбросов волшебства. Имеются доказательства pro и contra, и к конечному выводу исследователи не пришли. Единственное: феномен жестко локализован в границах Ежиков и уникален, такого не было больше нигде и никогда. Или… сведения не сохранились. Ни в архивах, ни в родовой памяти.

На этот раз из сифона себе налила Илария, маленькими глотками опорожнила стакан, откашлялась.

– Есть еще предположение, что это чей-то эксперимент. Но, судя по степени насыщенности каузала, экспериментатор может позволить себе не торопиться. У него в запасе вечность или более.

Посмотрела на лупающего глазами дознавателя, улыбнулась:

– Какие-то события внутри мглы происходят нечасто. Одна-две жертвы в год, слишком мало информации для выводов.

– Ну-у… – Сашка резко выдохнул.

Илария качнула курчавой головой. Вручила флешку гостю.

– И пара любопытных фактов под конец. Случившихся на моей памяти. Пару лет назад, – она кивнула пальчиком, – у вас там записаны даты, двое пацанов решили пофорсить перед девчонками и остались ночевать в палатке в саду. Ума им хватило молнии закрыть и тент зашнуровать. Ничего, нормально переночевали. А вот одна из девчонок, ради коих это все затевалось, оказалась совестливой и среди ночи кинулась их спасать.

Илария указала на схеме место, где все это происходило – почти рядом с домом ведьмы-утешительницы Марины, у которой Сашка поселился.

– Вылезла через окно, пока родители не видели. Окно закрыть ума хватило. Так что семья не пострадала. Хотя и могла: раскрытую дверь, окно, ворота гаража наши заклятые друзья считают приглашением. Мы думали установить шлюзовые камеры на некоторых объектах, но потом отказались.

Палец Иларии Карловны двинулся вдоль петляющих улочек на макете в сторону реки:

– Девушку нашли на рассвете, вот здесь, целую, но утратившую способности к волшебству. Вони было на весь город. И дуракам мальчишкам досталось.

Она дернула полными плечами:

– Не буду сейчас все это вспоминать. Но мне удалось уговорить родителей девушки согласиться на эксперимент. Если этот недоделанный туман отбирает магию, то, возможно, может ее передать тому, кто этой магии лишен.

У Сашки перехватило горло. А ведьма продолжала сухо:

– Ничего подобного. Девушка погуляла вторую ночь и вернулась такая же тусклая, как была. Заклятый друг не пожелал с ней контактировать. Ему пустые не интересны: тусклый мозг не способен ни к обмену мыслями, ни к созиданию. Позже мы еще раз повторили эксперимент. Мне удалось изъять из реабилитационного центра подростка, тусклого от рождения. Для него ночной кошмар Ежиков тоже оказался безопасен и бесполезен.

– То есть… тусклые готовят себе сферу обитания?

Илария хмыкнула. Щелчком уничтожила макет.

– Абсолютно бессмысленно. Как акт защиты? Но ведь мы продолжаем тут жить. И способности сохранили. Нет, не думаю. Впрочем, можете обмозговать на досуге и передать в столичный аналитический отдел то, что кажется вам в моей трепотне новым и интересным. Забавно, к каким выводам придут тамошние умники.

Она вылезла из-за стола, кивнула на свое кресло:

– Вынуждена вас покинуть, простите. Садитесь сюда и идите в сеть. Информацию по Белой веже никто никогда не закрывал. «Лембой» в помощь.

Глава 8.
Сашка. Эстарда; начало сентября

Поезд в столицу прибывал в пять утра, и Сашку слегка мутило с недосыпа. Но на троллейбус он не пошел. Редки утренние троллейбусы. Да и зачем, если до дома двадцать минут скорым шагом? А там ждут крепкий чай, возможность выспаться, баба Степа, кот Тимофей и Настя. Мысль о Насте теплым, нежным шариком каталась за грудиной, выжимала влагу на глаза. Сашка так глубоко задумался, что едва не споткнулся о человека, сидящего на лестнице перед квартирой. Ухватился за стену:

– Нас-тя? Что ты здесь делаешь?

– Жду.

– Простудишься! Вставай немедленно! Что-то случилось?

Девушка вцепилась в дознавателя, как котенок, прижалась хрупким телом:

– Баба Степа… умерла.

Впервые Настя назвала ведьму так, не «госпожа Стефания», не по имени-отчеству, и потому Сашка сразу поверил и застыл оглушенный.

– Пойдем… домой.

– Нет! – Настя дернулась в его руках, точно собираясь вырваться и спасаться бегством. Парень притянул девушку к себе.

– К Ирочке пойдешь?

– А… ага…

Дознаватель, прижимая к боку, повел Настю по стертым ступенькам, только сейчас разглядев, что она в легком, в горошек платье, и босиком.

– Почему к соседям не позвонила? Простудишься…

– Боюсь, – неуверенно переставляя ноги, пробормотала Настя. Всхлипнула. – Я проснулась, когда она закричала. Темно было еще. Выскочила в коридор. А она на полу, и за ногу меня схватила, – девушка наклонилась и потерла лодыжку. – Я вырвалась и выскочила, а дверь захлопнулась. А я подумала, что ей плохо, и полезла в окно. А она не дышит уже…

Сашка, продолжая прижимать Настю правой рукой, левой толкнулся в филенку. За дверью завозились, но открывать не спешили. Дознаватель постучал кулаком: решительно и зло. И едва успел отскочить. Створка распахнулась, сосед Мишка проскочил мимо в собственные двери. Ирочка в прихожей запахивала халатик. Дознаватель заметил, что она еще бледней Насти, почти зеленая, с синяками под глазами и опухшими веками. Коричневатые губы Ирочки тряслись.

– Ой… я… пожалуйста, пожалуйста, я не нарочно! Я случайно забыла… Не выселяйте меня! Не сообщайте… Я все сделаю!..

– Я не собираюсь никуда сообщать, – Сашка внес Настю в прихожую и захлопнул дверь ногой. – Что забыла?

– Н-настю забрать… с л-лестницы… в начале пятого. И вот, – она взяла с полки под старинным, в коричневой лакированной раме, прямоугольным зеркалом простой ненадписанный конверт с рисунком рыжего кота. – Госпожа Стефания передала вам.

Сашка кое-как сложил конверт вдвое и сунул в нагрудный карман рубашки, ему казалось, тот через ткань обжигает кожу.

– Спасибо.

Он кивнул подбородком в Настину сторону.

Ирочка засуетилась. Распахнула двери в спальню. Сорвала с широкой деревянной кровати пахнущие спермой простыни. Кинула в угол. Полезла в шкаф за свежим бельем.

– Все будет в порядке.

– Ей горячего надо. И успокоительного.

Ирочка указала на широкое белое поле со взбитыми подушками.

– Можно ложиться. Я чай поставлю. Я быстро.

Она и вправду быстро управилась, принесла расписной поднос с чашками, ложками, сахарницей и медом в розетках. Сбросив стопку любовных романов, поставила на круглый, красновато-коричневый, в тон деревянной кровати, стол. Пахнуло таволгой, липовым цветом и ноготками. Сашка поднес чашку Насте. Несмотря на духоту в комнате, девушка дрожала, зубы стучали о тонкий фарфор. Ирочка заботливо накинула ей на плечи одеяло. Достала из шкафа хромированную коробку, жгут и полотенце. Неуверенно взглянула на Сашку.

– Ее надо уложить. Я вколю снотворное.

Дознаватель кивнул. Стал спиной к окну, загородив резкий солнечный свет, проникающий между тяжелыми портьерами. Придержал Настю за острое плечо.

– Расслабься, и больно не будет.

– Ага, как комарик укусит, – подпела Ирочка. Сашка вспомнил комаров на границе, бабы Степин реппелент, и подавил в себе тошнотное желание сдавить медлительной Ирочке горло. Встретился взглядом с карими глазами Насти, криво улыбнулся. Дождался, пока заснет. Морщась от резкого запаха спирта, пошел в прихожую. Отчего-то подумалось, платила ли старая ведьма Ирочке или использовала просто так? Дать денег? А если медсестра обидится? И сколько еще обрушится на него теперь вот таких мелочей, досад и обязанностей? Сашка оставил мятую купюру на полочке под зеркалом и побежал вниз, размышляя, что следует делать и кому звонить. Но все случилось само собой; квартира полнилась людьми важными и нужными, и тело бабы Степы в пластиковом мешке выносили на носилках наружу, чтобы уложить в бусик Дома. Перед подъездом стояло еще несколько служебных машин инквизиции и ковена и скорая помощь. В спальне главной ведьмы работали сосредоточенные люди, разбирая и складывая по папкам документы, и перекачивая с ноута информацию. Кто-то бережно листал семейный альбом в кожаной тисненой обложке. Сашка вспомнил, что в детстве любил разглядывать фотографии из него, на тисненом, плотном картоне с узорными прорезями по краям. Уголки фотографий отгибались, и баба Степа слюнила их, чтобы прилепить на место. Сашка со всхлипом втянул воздух.

Дознавателя подхватил под локоть непосредственный начальник:

– Александр Андреевич, простите, что вот так, без разрешения. Но Степанида Борисовна знала, когда умрет, и ее распоряжения однозначны. Прошу, – он потянул Сашку в гостиную и усадил на диван. Положил на колени тонкую стопку документов в яркой пластиковой папке.

– Ознакомьтесь. Приказ о внеочередном отпуске по семейным обстоятельствам на сорок дней. Можете провести его по своему усмотрению после похорон, – шеф извлек верхний лист. – Но учтите, Степанида Борисовна настаивала на немедленной свадьбе. Разрешение на брак и рождение детей… все подписи и печати на месте. Баба Степа оговорила только, чтобы первенца назвали Андреем, в честь вашего отца, – инквизитор отчеркнул примечание. – Признание гражданства вашей избранницы. Запечатанная копия завещания, – на свет показался хрусткий, белоснежный конверт.

Шеф потрепал Сашку по плечу:

– Всю организацию похорон мы берем на себя, будет организован специальный комитет. Документы госпожи Стефании будут скопированы и возвращены до последней бумажки, не беспокойся об этом. Фотографии для некролога и статей в прессе отсканируем и тоже вернем. После полудня замороженное тело будет выставлено для прощания на Большой площади. Если у тебя есть какие-то пожелания?..

Сашка помотал гудящей головой.

– Тебя обеспечат транспортом. Сможешь появиться на церемонии в любой момент. У подъезда будет дежурить охрана, чтобы не тревожили посторонние. Соседей мы предупредили. Если еще что-нибудь будет нужно – не стесняйся, звони. Список контактов я положил на полку под телефон в прихожей и занес в компьютер. Да, кстати, где эта девочка, Настя? – вкрадчиво спросил шеф.

– У соседки.

– Тут ожидает группа врачей. Ее надо осмотреть и, если что, поместить в стационар для обследования и психологической помощи. Она перенесла стресс, и…

– Нет! – отозвался резко Сашка. Словно стряхнул наваждение. Шеф улыбнулся, серые цепкие глаза на миг сделались теплыми:

– Если ты думаешь, что она повинна в смерти бабы Степы – нет. Та болела в последнее время и знала день и час своей смерти заранее. Эксперты подтвердили заключение: смерть наступила от остановки сердца в четыре часа три минуты утра. Когда Насти не было в доме.

Шеф улыбнулся:

– Мало того, стресс должен был возвратить девушке магические способности. Даже свою смерть госпожа Стефания обратила людям во благо. Настя наверху, у Ирочки?

– Она спит.

– Не волнуйся. Если ты не хочешь – ее не заберут. И не разбудят. Осмотрят аккуратно. Направить сюда сиделку?

– Нет, я справлюсь.

– Хорошо. Нелепо в такой ситуации желать счастья, но я все равно желаю. Будь, – шеф в последний раз коснулся Сашкиного плеча и вышел. В квартире затихали шаги. Осторожно притворили двери. Сашка сидел, кусая губы, и лишь через какое-то время вспомнил про конверт. Вытянул из кармана, надорвал край, ногтями уцепил непослушный листок. Не принтерную распечатку, к которым привык за последнее время – написанный от руки, зелеными чернилами, твердым, отнюдь не старческим почерком.

«Саша, я умерла сегодня ночью. Не плачь обо мне. Я очень люблю тебя и Настю, женитесь и будьте счастливы. Твоя жена еще заявит о себе, как самая сильная ведьма этого мира. Прощай. Твоя бабушка Степа». И тут все воспоминания, что копились в подсознании, каждая секунда, каждая вещь, каждая мелочь, что проскакивали мимо, даже не затрагивая памяти, вдруг всплыли, собираясь в комок, ударили под горло. И Сашка зарыдал, захлебываясь слезами.

На колени вскочил Тимофей, стал тереться башкой о подбородок, слизывая слезы шершавым, мокрым языком. Сашка всхлипнул и замолчал. Стал чесать кота за ухом, вслушиваясь в глуховатое урчание. А потом бережно ссадил Тимофея с колен. Ему еще очень многое было нужно сделать.

Дежурство у тела Стефании с полудня до двух часов дня прошло в полусне.

Мимо шли люди, плакали, кивали, выражали соболезнования. Сашка что-то отвечал. Смотрел, как растет груда цветов, заливая катафалк. Тяжелые запахи увядающих астр, хризантем, гладиолусов мешались с тоской, отчаяньем, горечью, что источала толпа, и площадь накрыло тяжелым одеялом тумана. А еще Сашку грызли вина и невозможность что-то исправить. Внук посчитал бабу Степу лицемеркой и вруньей, готовился объявить ей войну, а она любила и заботилась о нем и о Насте до последней минуты и даже после. И он корчился от стыда. И очнулся от резкой нашатырной вони в бусике скорой помощи. Молодая, серьезная женщина-врач провела ладонями у него за ушами и от переносицы через темя и вдоль шеи, надавив на выступающий позвонок.

– Резко упало давление. Александр, вы слышите меня? Вам надо поесть и выспаться.

Он кивнул, голова не кружилась.

Сашке в руки сунули шоколад и стакан горячего кофе. А когда выпил – проводили до машины и отправили домой.

Он сперва не узнал собственный двор. Тот и так был чистый и зеленый, но сейчас весь полыхал цветами. Цвели бордюры дикой розы и боярышника вокруг газонов. На газонах пестрели бархатцы, переливался душистых табак, разливали густой сладкий аромат маттиолы. Клинками поднимались из земли разноцветные гладиолусы. Флоксы, астры, дубки… Плети дикого винограда с красноватыми листьями обвивали ворота на спортивной площадке и столбы для сушки белья. Плющ тянулся по стене, обрамляя окна квартиры, среди плюща на колючих плетях горели розы, как фонари. И казалось, цветов все прибывало. Некоторым Сашка даже не знал названия. Глициния? Бугенвиллия?

Два инквизитора вежливо кивнули Сашке, привстав с лавочки у подъезда.

Внутри было влажно и прохладно, и тяжкий цветочный дух перестал докучать. Дознаватель поднялся на третий этаж и поскребся в Ирочкины двери. Медсестра немедленно открыла – точно под ними караулила.

– Настя?

– Она еще спит, – отвечала Ирочка шепотом, поманив Сашку за собой на кухню. Поставила на плиту голубой чайник с желтыми розами. Присела за стол, подперев ладонью острый подбородок. – Врачи ее осмотрели, они были очень аккуратны.

– Спасибо.

– Да мне-то за что?

– Она долго будет спать?

Сашка почувствовал, что в горле пересохло, и откашлялся в кулак.

– Я за ней присмотрю, Александр Андреевич, не беспокойтесь. Идите, куда вам нужно.

– Ответь мне… пожалуйста. Что ты колола Насте? Ну, когда она простудилась? На прошлой неделе?

– Витамины, – не задумываясь, выпалила Ирочка. – Но в среду вечером она от уколов отказалась категорически. Мы с госпожой Стефанией ее уговаривали, уговаривали, – девушка сморгнула рыжими ресничками.

– Точно витамины?

– Ну, да. Г-госпожа Стефания мне давала, правда, ампулы без маркировок. Но она же… не могла сделать Насте плохо, правда?

У Сашки щеки побагровели. Так велика была в этой посторонней, по сути, девушке, вера в его бабу Степу, а он сам…

Сашка сглотнул горячий комок. Налил себе воды из-под крана. Под удивленным взглядом Ирочки выпил.

– Скажи, пожалуйста, как ты относишься к Насте?

– Я? – переспросила девушка растерянно. – Хорошо. Она хорошая. Послушная. От нее никогда не бывает проблем.

– Как ты смотришь на то, чтобы стать нашей семейной медсестрой?

Девушка отпрянула и удивленно заморгала:

– Я же еще училище не закончила!

– Ну, как-нибудь. Параллельно.

– Вы серьезно, Са… Саша?

– Более чем.

– Я и мечтать о таком не смела. Спасибо!

Она кинулась снимать чайник, обожглась и стала дуть на ладонь. Сашка взял Ирочку за руку и пальцем загладил ожог:

– Аккуратнее. Чаю не нужно. Я вернусь, как только смогу.

И, оставив девушку в полном ошеломлении, ушел.