Текст книги "Завтрашний ветер. Незнакомка"

Автор книги: Ника Ракитина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

Дышал в лицо перегаром и луком, и левое веко дергалось – казалось, он непрестанно подмигивает.

– Ты подслушивал?

– Да я подслушивал, – не стал каяться он. – Я иду с тобой. Как думаешь, сойдем вдвоем за Неревара, а?

– Ты не можешь со мной пойти. Ты на службе.

– А я в отставку попрошусь – мне положено. Не прожил бы всю жизнь бобылем – у меня бы дочка была, как ты.

Наемница вздрогнула. Резко присев, выскользнула из объятия и скорым шагом двинулась прочь. Корнелий едва нагнал ее в одной из башен, на винтовой лестнице в окружении холодного камня.

– Ты прости, если обидел, – начал он. – Но все шестеро… хорошие парни… а Логвин, ну, тот, заболевший – он особенный, – Корнелий стал тереть кулаком глаз, словно тот зачесался, или попала соринка. – Слышь… У него веснушки… и глаза рыжие… и так… с ним… Ты думаешь, одна Льдышка горюет?!

– Кто?

– Ну, Раису мы так зовем. А…

Он яростно дернул свисающий ус.

– Корнелий, послушай, – Аррайда, сдвинув "Погибель магов", присела на высокую ступеньку, обхватила ладонями выпирающие из стены камни. – Если бы я хотела – со мной бы полтора десятка людей пошло.

– Ну… зачем так-то много… У них личной причины Гареса ненавидеть нет. А у меня есть! – рыкнул он. – Я уже думал идти. Но вместе – проще. С тобой, тем более. Я не погибнуть туда рвусь, ты не думай.

– Я тоже.

– Вставай тогда. С чего начнем?

– Я голодная.

Девушка нисколько не соврала: она действительно проголодалась и устала, и усталость была не телесная.

– Так что ж ты молчишь!.. – смущенный Корнелий – если можно представить смущенного медведя – повел ее в трапезную форта – сводчатую сумрачную залу с массивными столами – досками на козлах, и длинными скамьями вдоль них. Там было пусто. Только слышалось, как повар гремит за стенкой котлами.

Не прошло пяти минут, как Корнелий принес из кухни миски с луковой похлебкой и блюдо с бастионом риса, увенчанным, словно зубцами, кусками мяса и хлеба. Хорошо еще, что при своем умении уговаривать весь котел не притащил.

– Ешь. А я просветлю Раису, что с тобой иду. Потом у Красиуса, – легионер кивнул в сторону кухни, – мешки с едой заберем. И подберем тебе в оружейной что-нить попроще: в эбоните простые наемники не ходят.

За сборами прошла вторая половина дня, и только наутро они выехали из Альдруна в Хуул, чтобы там сесть на попутный баркас.

Море штормило, волны норовили прижать судно к берегу и насадить на рифы, капитану приходилось держаться мористее, и плавание изрядно затянулось. Когда спутники ступили со сходен на хлипкие мостки гнаар-мокской набережной, им казалось, что те продолжают раскачиваться под ногами.

Воняло болотом и пепелом. Даже резкий соленый воздух моря не мог перебить этот запах. В ночи мерцали синие странные огни – то ли светились сыроежки, то ли колонии ракушек, облепившие валуны; то ли цвела в мусковых прудах кода.

Аррайда бросила невольный взгляд налево, туда, где был дом хаджитки Анисси. В резком свете качающегося над причалом фонаря открылось пепелище среди хибар: обугленный до черноты угол и наваленные в беспорядке мокрые доски – там, где Аррайда сидела, вспоминая Хаммерфелл.

Красноглазая старуха-данмерка, показавшаяся из ближайшей хижины с корзиной воняющих рыбьих потрохов, проследила взглядом:

– Спалили приблуд.

Она в сердцах выпростала корзину под нос привязанной на веревку у двери никс-гончей.

– Жаль, сами ушли, блохастые. У!..

Корнелий глубоко вдохнул и набычился. Данмерка попятилась и хлопнула дверью так, что ветхое строение содрогнулось. Гончая зарычала. Аррайда потянула легионера за руку.

Таверна «Грязнохвостик» в полной мере оправдывала свое название. Воняла потом, пригорелой рыбой и прокисшим пивом… И масло в светильники явно заправили то же, на котором несчастная рыбка превратилась в золу. Чтобы даром не пропало. Хозяин, повязанный поверх пуза грязным полотенцем, сонно таскался между столами. На лице его читалась покорность судьбе. Поди угоди на всех, когда вокруг такая прорва народу.

А вот насчет эбонита Корнелий беспокоился зря. У стойки, заставленной разномастными кружками, торчал низкорослый, точно сковородкой приложенный, данмер в почти такой же, как у наемницы, лилово-черной броне с золотыми разводами… Кинув взгляд на доспех Аррайды, он ревниво скривился. Поманил пальцем, и два здоровяка в одинаковых костяных кирасах (похоже, телохранители) услужливо наклонились к нему. Выслушали приказ; раздвигая толпу, бесцеремонно наступая на ноги и пихаясь локтями, направили стопы к вошедшим.

Оценили клеймору Аррайды и могучую стать Корнелия, почти учтиво кивнули.

– Наш господин Фарвин Орейн спрашивает…

– Не для того ли вы явились сюда…

– Чтобы убить пару нетчей, опустошающих округу?

– Ужас что такое творится, – влез в разговор трактирщик, видя в нем возможность увильнуть от забот. – В трубы щупальца суют, не дают за порог выйти. Только и облегчение, когда улетят пожрать. Если б ночью не спали – вообще бы житья от них не было.

Таверна загомонила. Но всех переорал толстый имперец, поминающий некоего Фаррела, загнанного нетчами в болото и то ли отравленного, то ли задушенного, то ли так утопшего по пьяни.

Нетчей давно разводили на Горьком берегу и Аскадианских островах. «Коровы» давали похожее на клей молоко, а толстая кожа «быков» шла на сапоги и доспехи. Щупальца этих травоядных были ядовиты, характер не слишком дружелюбный… не всякий пастух мог справиться с их стадом. Но представить, что ярко-синие и коричневатые медузы, красиво плывущие по ветру, способны убивать?..

А толстяк упивался. Изображая атаки нетчей, крутил на столе перед собой посуду – то ли напугать желал, то ли впечатление на девушку произвести. Аррайда громко фыркнула.

Силачи переглянулись.

– Наш хозяин – потомок великого героя, Орейна Медвежьего Когтя…

– И сам великий герой…

– И не хочет других помощников…

– Кроме нас.

– Да мы уже поняли, – во взгляде Корнелия ясно читалось: "Назовете нас приблудами – я вам ноги переломаю".

– Мы приятеля зашли навестить, – сказала Аррайда мирно. – С бесхвостым гуаром на колчане.

– Он вон там сидит, – трактирщик радостно указал в подернутое паром месиво фигур и лиц.

Телохранители Орейна вернулись к хозяину и, похоже, его успокоили: Фарвин равнодушно отвернулся. Аррайда с Корнелием ввинтились в толпу, переступая ноги, вытянутые в проход, и огибая мебель, точно в безумном танце Шигората. Разведчик Легиона сидел в самом дальнем углу, завернувшись в плащ. Из-под капюшона виднелись худые щеки и круглый подбородок. Посланцы Раисы Пулии подсели к столу, спинами отгородив его от зала. Аррайда передала письмо. Следопыт прочел, спрятал, навалился на столешницу, обдав воспаленным дыханием:

– Эту таверну давно бы… следовало переназвать… "Дурным знамением". Лова нет – непогодь, а домой идти спать страшно: вдруг кто начнет повелевать сквозь сны… Друг другу в лицо заглядывают: ищут признаки болезни. Нетчей ловить сошлись… герои… Так чего вам нужно?

– Про нетчей правда?

– Ну… – Нарм откусил заусеницу на большом пальце. – Тут и так исчезали… нвах. Все больше хаджиты и аргониане, которых угораздило забрести в Гнаар-Мок. А что?

– Ты проведешь нас к Иллуниби.

– Нет! – судорожно ответил он и прибавил, с трудом подбирая слова: – Если… Пулия послала вас… на смерть, то пусть она… будет не на моей совести.

– Парень, – прорычал шепотом Корнелий, – у нас приказ, и неча огород городить.

– У вас приказ? – зашипел, придвигая к ним голову, разведчик. – А я этого единственного… Логвина… оттуда нес. Я видел, во что его превратили!..

Ладони Нарма дрожали. Был он пьяный в хлам. И безмерно напуганный. И ведь хватило отваги тащить на себе корпрусного больного.

– Если за три дня болезнь не проявилась, то ты здоров, – сказала Аррайда.

– А тебе откуда знать? – скривив рот и презрительно щурясь, Нарм оглядел ее узорчатую аристократическую броню.

– Она со мной Андасрэт зачищала… – старый легионер наклонил голову. Мужчины пободались взглядами, и бретон опустил глаза.

– Ближе к утру… пойдем.

– Как думаешь, – спросила Аррайда тихо, – стоит местных еще об этих пещерах расспрашивать?

– Не расскажут, – отрубил разведчик. – Даже за золото.

И заказал еще выпивки.

Ближе к утру они лежали на животе на обрыве над морем. Вокруг были безмятежный простор и покой. Серый неторопливый рассвет карабкался по небу. Трава повлажнела от росы. Совсем не так, как в степи, почему-то подумалось Аррайде. Она вздохнула.

– …Вот здесь – корешки обломаны, и вмятина в глине – ногу ставили. Или сам шел, но, скорее, несли.

Корнелий с наемницей, перегнувшись через обрыв, взглянули на то место, куда указал следопыт. Речь шла о Логвине, том единственном, что спасся из Иллуниби. Или вынесли – в назидание.

– И положили так, чтоб заметили, – Вайрас скосил взгляд к желтой проплешине справа от себя. У этой гадины…внутри… много слуг.

Старый легионер чмыхнул, будто простуженный еж:

– Понятно. Где вход?

Разведчик развернулся к Аррайде:

– Послушай… Прежде, чем вы полезете туда… могу я увидеть не вот это, – Нарм прикоснулся пальцами к личине, – а тебя?

– Если ты о том, страшно ли мне…

– Пожалуйста!

Девушка стянула шлем.

Время, показавшееся бесконечным, он смотрел, кусая губы. Потом решительно перекинул себя за обрыв. Дождавшись, пока наемница наденет шлем, подал руку. Корнелий приземлился самостоятельно.

Нарм ткнул пальцем в узкую щель между глиняными откосами.

– Доспехи обдерем… – пробурчал легионер. Поймал узкую, как лезвие, усмешку бретона, и скользнул вдоль обрыва, ко входу в проклятую пещеру. Помедлил, прислушиваясь – грохот прибоя глушил любые звуки, даже если бы они были.

Легким движением Корнелий вбросил с щель камешек. Не дождался ответа. И, колданув кошачий глаз, скрылся в дыре. Нарм, опередив Аррайду, нырнул за ним. Пролезая в отверстие, наемница заметила, как Корнелий одобрительно хлопает разведчика по предплечью. Получалось, Нарм идет с ними.

В узком коридоре было пусто и воняло гнилью. К счастью, отнорок быстро закончился, перейдя в обширную известковую залу. Вдоль залы тянулись лужи, как в усыпальнице Уршилаку, с пупырчатого потолка накрапывала вода. Тут не было никаких чудовищ, но это вовсе не означало, что они не встретятся потом, и было вовсе неясно, как далеко им придется зайти, чтобы уничтожить Гареса. Муторная, бесконечная, для кого-то последняя дорога. Они совсем немного прошли за день. Невидимость невидимостью, и кошачий глаз кошачьим глазом, но ловушки и рабов Шестого Дома никто не отменял, а те вовсе не всегда ориентируются на зрение. Нюх и слух куда полезнее в пещерной темноте, когда в сводах громом отдаются шаги, биение сердца и усталое дыхание, и как назло, в присутствии врага кашель настойчиво скребет горло. Сторожей пока удалось обходить. Лишь двух пепельных трупаков, уж очень настойчиво загородивших дорогу, подстрелил разведчик. А Аррайда заклинанием убрала тела.

На ночь устроились в глубокой нише под сводом – достаточно широкой и длинной, чтобы уместиться троим. Аррайда проверила, исправно ли волшебная карта Тесси Хараскель из Балморской гильдии бойцов запомнила дорогу. Стянула шлем, повозилась на камнях, устраиваясь, положив голову на телваннийскую сумку. Справа от наемницы улегся Корнелий, Нарм – слева, с краю. Время его дежурства было первым.

Какое-то время наемница вслушивалась в его неровное дыхание, потом тихонько окликнула.

– Почему ты… передумал?

Звон капели вдали, тишина.

Аррайда уже думала, что он не ответит. Но Вайрас поднял голову.

– Я не смогу жить, шарахаясь от каждой тени и боясь все время. Я должен посмотреть в глаза своему страху, чтобы освободиться от него. Спи…

Он натянул на наемницу плащ, укрывая.

– "В ночь под одним плащом, в смерть под одним плащом"…

– Что? – прошептал с другой стороны Корнелий.

– Тьермэй… один мой друг любит стихи.

– А-а… – он глубоко и мерно задышал. Аррайда тоже заснула. А разведчик лежал и смотрел перед собой, пока не пришло время сменить его.

Утро не наступило. Просто девушка-редгард проснулась и поняла, что пора. Она растолкала разведчика; Корнелий не спал и так. Подал знак: все спокойно. Они позавтракали сушеной скрибятиной и запили флином. Двинулись.

Два часа дороги.

Короткая сшибка, если не удалось избежать.

Очистить мечи. Убрать трупы. Тихо?

Подобрать стрелы.

Зарубкой в мягкой породе отметить тупик или поворот.

Обновить заклинания.

Проверить карту.

Дорога.

Привал.

Монотонная капель со свода.

И снова – шлепанье воды или скрип песчаника под сапогами. И все нарастающее ощущение чужого присутствия. До тошноты.

В какой-то момент легионер поймал Аррайду за локоть, заглянул в глаза:

– Что?

– Оно… он знает, что мы здесь.

– Знает.

Плечи Корнелия на секунду опустились и тут же расправились:

– Держись, девочка.

– Я держусь.

Сзади тяжело дышал разведчик.

Воздух раскалился, как в наполненных огненными атронахами коридорах Андасрэта, даже сквозь эбонит пробивался запах железа и огня. Непроизвольно Аррайда запустила развеяние магии. Словно метлой, заклинание вымело прямой коридор перед ними. Отряд ускорил шаги.

Святилище. Каменные узкие мосты. Огненные озера, смердящие серой. Замороженные ряды пепельных упырей. И вкрадчивый шепот:

– Добро пожаловать, господин…

Звяк черных колоколов. Гобелены, похожие на дымно-алый огонь, колыхнувшийся над горящими лесами. И трехглазый рогатый идол на многогранном возвышении. Бурый, точно запекшаяся кровь. А по сторонам – чаши с горящим маслом и неизменные каменные корыта для корпрусного мяса. А может, гробы.

– Опусти оружие, я не причиню тебе вреда.

Взгляд метнулся на голос.

– Ты лжешь!

– Нет, Неревар Индорил аль Ресдайния.

– Тогда сними маску.

– И ты.

Почему Аррайда нисколько не удивилась имени, которым жрец ее назвал?

А вот спутники… Они словно обратились в стеклянные статуи… удивительно живые, с выражением мучительной боли и желания освободиться на искаженных лицах… Застыли в рывке, в позе, в которой человек может продержаться доли секунды.

"Погибель магов" выхлестнула вперед:

– Тварь носатая! Отпусти их!

– Позже.

Усталый голос. Без капли угрозы или вызова.

– Я не хочу, чтобы нам мешали.

Жрец снисходил к Аррайде: метался вокруг ног стянутый поясом серый балахон, качала отростком уродливая серая маска на лице, метались украшенные блеклой тесьмой широкие рукава. Он был похож на ветку, которую зачем-то одели и научили ходить. И она сразу забыла – как это делается. Но было в слуге Шестого Дома некое странное величие. А потом он потянул маску с себя, и Аррайда увидела его лицо.

– Ты можешь убить меня, когда захочешь. Или оставить в живых. У меня есть приказ не трогать тебя.

– Чей?

Жрец мимолетно улыбнулся рубиновым глазам идола.

– Зачем ты кралась, как вор? Ты здесь желанная гостья.

– Как те патрульные… которых ты убил?.. Угостишь? – короткий кивок в сторону горки перламутрово-сизого корпрусного мяса в корыте.

Дагот Гарес засмеялся.

– Что ты! Ты достойна большего.

Мир словно застыл: стал тягучим и стеклянистым, заботы отодвинулись, шум исчез. И в этом странном мире, где просто поднять руку уже подвиг, сухие пальцы Гареса прикоснулись к пряжке ее шлема.

Клацнул о пол эбонитовый горшок, откатился и остался лежать, уронив ремешки. Рука Гареса невесомо скользнула по Аррайдиной щеке.

– Ты красивая.

Волшебник вытянул из-за пояса измятый коричневый кусок пергамента:

– Бери.

Щелчок пальцев, и шар золотого огня повис над ней, чтобы было удобно разглядеть неровные строчки. Прижав клеймору локтем, наемница развернула письмо:

"Лорд Неревар Индорил, Ресдайния

Мой господин, друг и спутник

Когда-то мы были друзьями и братьями, Лорд Неревар, в войне и мире. Никто не служил вам лучше, никто не был так предан. Все, что я делал, я делал по вашей воле, в ущерб мне и моей чести.

И все же в шахтах Красной Горы, вы сразили меня, когда я охранял сокровища, хотя именно вы заставили меня дать клятву защищать их. Жестокий удар, горькое предательство с вашей стороны.

Но помня о нашей старой дружбе, я мог бы простить вас, и снова вознести вас. Шестой Дом не умер, он просто спал. Теперь пора очнуться от долгого сна и освободить Морроувинд от чужеземных правителей и лицемерных духовников. Когда страна будет очищена от лживых друзей и жадных воров, дети Велота разобьют новый сад изобилия в этой пустыне.

Вернитесь к Красной Горе, мой старый друг. Ради братства и чести, что объединяла нас когда-то, я дам вам былую власть, если только вы поклянетесь быть мне верным другом. Путь к Красной Горе неблизок и опасен, но если вы достойны, вы обретете мудрость, верного друга и власть, достаточную для того, чтобы править миром.

Как всегда, ваш смиренный слуга и верный друг,

Лорд Ворин Дагот, Дагот Ур"

– Ты придешь? – с тревогой в голосе.

– Нет.

– Своим отказом ты причинишь боль моему господину. Тебе придется прийти.

– Нет.

Дагот Гарес вдруг резко притянул ее к себе и впился в губы губами.

Письмо полетело под ноги.

Жрец согнулся, получив коленом в пах. Девушка отскочила, выставив клеймору между ним и собой.

– Н-не трудись… – прошипел он. – Я проклинаю тебя на корпрус. Ты придешь к Дагот Уру – или умрешь.

В ушах звон. Будто маленькие стеклянные шарики падают на серебряной блюдо. Или дождь молотит в Балморе по водостокам. Хлещет вода.

"Лландрас…" Плоть сползает с костей, идя пузырями.

– Он не придет. Я прочел залинание изгнания нежити.

Легкий стеклянный клинок тяжелей железа. Он оттягивает руки к земле. И боль очередного вещего сна готова склеить веки. "Погибель магов" кромсает плоть Гареса сама по себе, без веления рук и воли. Пепельные упыри по сторонам начинают оживать, рваться из корки пепла. А Аррайда то ли бредет, то ли летит, спотыкаясь, вверх – к пепельному идолу, вовсе не такому живучему, как заколдованное тело жреца, насаженное на клеймору. Удар наруча. И во все стороны летят кровавые осколки. И упыри Иллуниби не оживут никогда.

Вернуться.

Выдернуть меч.

Взмахнуть.

И голова Дагота Гареса катится по полу, а из тела хлещет красно-серая кровь.

Наемница едва успела выдернуть письмо Ворина из-под струи.

Обтерла клинок, навалившись, боясь, что меч хрупнет под ее тяжестью. «Погибель» выдержала. Опираясь на нее, подхромала Аррайда к товарищам. Кажется, они уже начали отмякать, но потрогать наемница не решилась.

Ощущение чудовищного предательства… несправедливости обрушилось на нее, придавив к земле. Осознав себя Нереварином, Аррайда чувствовала себя неуязвимой. Герои не умирают, пока не совершат положенных им подвигов. Верно? Тем более, вот так: постыдно и покорно. От болезни, которую не умеют лечить. Которая раздувает плоть и заражает безумием.

Хотелось биться головой о стену. Редгардка саданула в нее мечом. Брызнула горсть отбитой породы. А потом стена резко прянула вверх.

В беспамятстве высокая фигура в золотой маске кивнула наемнице, как доброй знакомой. Голос прошелестел: "В доме Мастера обителей много. Не волнуйся, ибо из рук врагов твоих освободил я тебя". Аррайде казалось, что она умерла, и видит себя лежащей на столе, освещенном свечами. Но стоило ей прикоснуться к себе мертвой, как та сделала вдох, открыла глаза и встала со стола. Затем комната исчезла, и яркий свет залил мир…

На стене горел факел, лопотал красно-золотым венцом огня. Аррайда зажмурилась, привыкая.

Она лежала на полу, головой у Нарма на коленях. Наверху был свод пещеры. А Корнелий сидел на корточках, прижимая кинжал плоской стороной ко лбу девушки. Через какое-то время кинжал стал горячим, а лоб – восхитительно холодным. Корнелий убрал клинок в ножны и неловко спросил:

– Как ты?

– Выброси…

– Что?

– Нож… выброси.

– Зачем? Хороший клинок.

– Сделай мне приятное… – голос сел, какое-то время Аррайда откашливалась, чтобы вернуть себе способность говорить. Легионер повиновался, нож в ножнах со стуком ударился в стену.

– Она заболела…

– Нет! – нос и горло царапало и жгло, и в глаза словно набросали песку. Но наемница нашла силы встать на колени. Небрежно вытряхнула на пол содержимое сумки. Среди всякой всячины лежала свернутая волшебная карта – подарок Тесси Хараскель из Балморской гильдии бойцов. Не глядя, знала Аррайда, что на пергаменте с потертыми сгибами с невероятной точностью повторились все ответвления и повороты пройденных маленьким отрядом пещер, разве вот названия не были прописаны…

– Забери для Раисы, – она указала подбородком, как можно аккуратнее, чтобы движение огнем не полыхнуло в висках. Дождалась, пока Корнелий выудит свиток, остальное запихала в сумку, повесила ее на плечо. Встала, затолкала в петлю меч, надела шлем. Повернулась к отрубленной голове Дагота Гареса:

– Заберите ее аккуратно… в плащ… покажете – и сожгите.

– А ты?

– У меня еще… дела…

Невозможное. Балмора. Тель-Фир

Переход был, как всегда, почти мгновенным. Вот только Аррайда видела шершавую стену пещеры и взмах своих ладоней – и наступившая темнота взорвалась светом, вызвавшим головокружение. А потом за серым полукругом храмовой ограды в арке появилась знакомая лестница, и полуразмытые дома вдалеке. Балмора – на языке степняков Каменный Лес. Ставший до боли родным город. Двухэтажные дома, арки, лестницы, переходы… Впервые Аррайда попала сюда ночью, в проливной дождь – Балмора показалась огромной – да еще умудрилась оступиться. И под хохот стражников и немногих прохожих барахталась в мутной вспененной воде реки Одай, пробуя выползти на крутой каменистый берег…

Пошатнувшись, девушка оперлась на парапет. Голова продолжала кружиться. Аррайда стиснула зубы. Только бы никто не заговорил с ней. Но стражник с факелом, скользнув небрежным взглядом, прошел мимо. Аррайда постояла лицом к воде, пережидая боль, и почти побежала через мост на левобережье, в путаницу крутых переулков с наспех слепленными хибарами бедноты. Северная сторожевая башня, лестница в три уступа, повернутый к ней торцом домишко Кая. Как ни глубоко запустила в тело когти болезнь, Аррайда еще успеет посчитаться с предателем. Мастер-шпион, ловкач, умудряющийся расплатиться со своими агентами услугами наивных героев… заботливый, добрый… седовласый поедатель лунного сахара. Еще в самом начале кто-то сболтнул в воровской гильдии, что Кай лишь прикидывается таким. Что больше никто никогда не видел поверивших в его доброту. А она, Аррайда, тоже поверила. Как бежала тогда, возвращаясь через Пелагиад, без сожалений бросив у форта безумно дорогой и безумно тяжеленный даэдрический меч. Как заплакала, увидев в утреннем тумане изогнутые, будто радуга, балморские ворота… Дом. Смешно… Девушка дернула плечами, над которыми торчала рукоять стеклянной клейморы. Одолела три ступеньки и без стука вошла в незапертую дверь.

Старый мастер-шпион встал навстречу, загорелый и небрежный. Хоть бы рубашку озаботился надеть, что ли, для желанной гостьи.

– Здравствуй…

Глаза то ли желтые, как у совы, то ли синие, и в них застыло ожидание. Аррайда слегка кивнула – мастер-шпион расслабился и улыбнулся. Из-за пазухи вытянула девушка измятый, в пятнах кусок пергамента. Положила на край стола:

– Это письмо… мне… но ты читай.

Косадес жадно впился глазами в бумагу.

– Этого ты… искал?..

Теперь "клинок императора" смотрел на Аррайду, и ей казалось, что она видит в его глазах отвращение. А потом ей стало все равно, и наступила темнота.

«Просыпайся… Ну, просыпайся… Почему ты дрожишь?» Капли падают, оставляя вмятины и круги на воде…

Вода на губах кажется горькой. Это не вода – зелье, такой знакомый вкус – странно, что Аррайда его не узнала. Жесткая ладонь под затылок поддержала голову.

– Не… трогай.

Ей больше не хотелось Кая убивать. Темно. Еще день или два, и она, Аррайда, полный жизни человек, обратится в кусок воющей безумной плоти. И что тогда? Броситься грудью на меч? Или пойти на поклон к Дагот Уру, шармату, чудовищу, Врагу? "Во имя прежней дружбы", как он пишет в своем письме. Дружбы, которой тысяча лет. Аррайда не жила столько, она не помнит…

– Проклятье плоти можно вылечить.

Щекой Аррайда толкнула чашку, зелье пролилось за ворот и на грудь.

– Ты меня слышишь?

Она хрипло рассмеялась. Уже сейчас Кай боится ее. А когда она уйдет – сожжет вещи, к которым Аррайда прикасалась. Впрочем, целительница Игфа из Пелагиада уверяла, что… Аррайда помнит почти дословно: "Корпрусом очень трудно заразиться, но исцелиться еще труднее, кажется, лекарства вовсе нет".

– Послушай меня.

Девушка потрясла головой. Темнота неохотно отступала. Аррайда поняла, что лежит на кровати, а Кай поддерживает ее за плечи и поит из чашки мерзкой на вкус целебной жидкостью.

– Ты меня можешь выслушать?

Девушка кивнула.

– Лекарство есть. Только надо поторопиться. Ты отправишься на Тель-Фир, вот сюда, – Косадес отставил чашку и отдал карту с кретиком, перечеркнувшим маленгький островок. – Сначала полетишь на волшебнике до Садрит-Моры…

Аррайда издала смешок – как всхлипнула.

Способ перемещения из гильдии волшебников в гильдию между городами – был самым быстрым. Его обеспечивали проводники, на которых вообще-то никто верхом не садился. Но само выражение "полететь на маге" с легкой руки Аррайды прижилось среди друзей. И всегда ужасно всех смешило.

– А оттуда на лодке, или побежишь по воде. За ночь успеешь. Дивайт Фир давно занимается корпрусом.

– А я думала, что двухтысячелетних телванийских колдунов интересуют только ведовство и власть.

Кай, начавший рыться на полках, сбросил очередную порцию загрохотавшей утвари и громко фыркнул:

– Возможно. Но Дивайту понравится и это, – он стоял в обнимку с тяжелым, пузатым двемерским когерером. Двемеры сгинули с лица земли несколько тысячелетий назад, после битвы у Красной горы, но сохранились развалины их укреплений, и прочные красивые вещи до сих пор ценились в Морроувинде. – И ты уговоришь его дать тебе лекарство. Так. Вот чек на представительские расходы… – Аррайда мельком взглянула на цифру – до сих пор мастер-шпион был рачительнее. Цену крови платит, что ли? – И зелье полета, – он помог девушке справиться с пряжкой на сумке. – В телванийских башнях без него не обойтись. Готова? Я провожу.

Они оказались на пустынной ночной улице. Пахло дождем и мокрой травой. Аррайда вспомнила, как тосковала в пыльной северной степи по этим запахам. К горлу подступили слезы.

Так они шли по улице – седеющий бедно одетый мужчина и крепкая девушка-воин в закрытом шлеме и бахтере, с мечом на спине и сумкой, небрежно заброшенной на плечо. Впрочем, сумку никто не видел.

Стражники-хлаалу провожали их равнодушными взглядами.

Путь был короток – через мост, по лестнице и налево – под арку, где свет факела облизывал прямоугольные, окованные железом двери.

– …И сразу же возвращайся.

Аррайда вынырнула из накатившей – одновременно ледяной и жаркой – волны. Проглотила прошлую обиду. Потянулась к дверному кольцу.

– Кай…

Интересно, он догадывался, что Аррайда хотела его убить?

Она стянула с головы тесный эбонитовый горшок шлема.

– Я страшная уже?..

Мастер-шпион сощурился:

– Не сдавайся, Луна-и-Звезда.

Больно сжал девичьи запястья. И прикоснулся к щеке Аррайды губами.

И спускаясь по беломраморным ступеням Волверин-Холла – имперской крепости в Садрит-Море, где располагалось местное отделение магической гильдии, – и бегом пересекая Восточное море, которое под действием заклинания хождения по воде стелилось под лунами и ложилось под ноги волнами, похожими на звездноцветную скомканную скатерть, Аррайда помнила об этом. Воспоминание давало силы держаться. С кружимой жаром головой, злая и веселая, наемница постучала ранним утром в круглые массивные двери Тель-Фира. Башни Фира, похожей на охапку растущих из общего корня, причудливо изогнутых огромных опят, чьи массивные ножки образовывали круги и дуги, а округлые шляпки возносились в розовеющее небо так высоко, что при взгляде на них затылок стукался о шею. Узорчатое, золотое, коричневое и синее – живой прихотливый замок, от красоты которого сияли глаза и душа.

Аррайду впустили и без лишних слов провели в покои древнего волшебника, указали трубу в живых стенах:

– Лети.

В общем, телванни оказались не такими страшными, как их малюют. Только ехидными не в меру. Колдуны, что с них взять…

Дивайт Фир был похож на тощего дремору – духа в кроваво-черных доспехах, бродящего в развалинах даэдрических храмов или старинных склепах. Вот только голова из ожерелья кирасы торчала самая обыкновенная, данмерская: слегка изрезанная морщинами, с крючковатым носом, собраными в хвост седыми волосами и седой остроконечной бородкой. Зрачки раскосых алых глаз были живые и острые.

– Добрый день, девушка.

– Аррайда, сударь, – она извлекла из сумки и выставила когерер на крякнувший под тяжестью резной столик.

Волшебник стремительно облизнулся. Глаза из острых сделались ласковыми. Пальцем он прошелся по изогнутому, как женское бедро, янтарному боку древнего инструмента.

– Ты умеешь угодить.

– Я по делу. Эдди Теман сказал, что ты… ты лечишь корпрус.

– Быстрый Эдди не умеет держать язык за зубами. Погоди… Шлем сними!

Аррайда стянула с головы эбонитовое ведерко и поставила рядом с когерером.

Без капли брезгливости волшебник покрутил за подбородок лицо наемницы, левой рукой подтянув и встряхивая стеклянный шар со светящимися мотыльками.

– М-м… самое начало. Когда это с тобой?

– Вчера. К вечеру.

Аррайда глубоко вздохнула, стараясь не заплакать.

– Ясно. Голова кружится? Обмороки были? Сколько зелий пила и какие?

Выслушал, поглаживая бородку. Согласно покивал.

– А это лучше снять сразу, – Дивайт Фир коснулся бахтера наемницы, – пока можно сделать без излишних потерь. Да и жаль хорошую вещь. Когда плоть бурно растет – раздеться становится трудно. Калеки корпруса еще и забывают, как снять доспех, и не склонны принять чью-либо помощь. Они ранятся, пробуя их сдирать, а часто гибнут от удушья.

– Спасибо, я подумаю.

– Думай… Эдди Теман должен был сказать. Я держу Корпрусариум – лечебницу для таких, как ты. Вернее, приют. За ними присматривают… кормят… залечивают раны, которые они в припадках бешенства наносят себе и друг другу. Мирная ровная жизнь, длящаяся столетиями… – сахарно жмурясь, говорил волшебник. – Недаром корпрус зовется "божественной болезнью". Кто болен им, становится невоспримчив к прочим заразам, моровым и обыкновенным. Что там… он, если не навредит себе или если его не убьют, практически бессмертен.

– "Ни мор, ни возраст не смогут повредить ему…"

Фир дернул остроконечную бородку. Поморщился.

– Странно, что ты… знаешь древнее пророчество.

– Договаривай: нвах.

Дивайт нащупал жилку у нее на запястье, считая биения.

– Из тебя получится отличный ловчий корпруса, злобный, ловкий, стремительный. Давай-ка, выпей вот это…

Старец отмерил из пузатой бутылки с узким горлышком несколько капель на донышко кубка, залил водой. Жидкость помутнела, становясь похожей на молоко. Поддержал руку Аррайды, чтобы не пролила. Подождал, пока та, обжигаясь, выхлебает до капли полынную горечь.