Текст книги "Завтрашний ветер. Незнакомка"

Автор книги: Ника Ракитина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

– Ты посторожи. Я сменю. В вещах поройся пока. Тво-ой кубик…

И заснул на полуслове. Было тихо. Отдаленный лязг прекратился. Только шипел пар, вырываясь через трещины в трубах, да где-то далеко капала вода.

Не забывая прислушиваться, Аррайда полезла в разбойничьи вещи, сложенные в углу у печки.

Проснувшийся Черрим облизнулся от восторга, увидев аккуратные горки с едой и питьем, набором целебных зелий, оружием…

– М-да, сестр-ренка, – промурлакал он. – Нашла свою головоломку?

Аррайда протянула хаджиту маленький, но очень тяжелый резной кубик. Кот подкинул его на ладони. Возвратил. Извлек из груды оружия собственный меч, довольно пристегнул к поясу. Сунулся в доспехи и завыл от восторга, приподнимая на распяленных лапах кирасу из золотистого металла:

– Могу я ее надеть?!!..

Аррайда задумчиво лизнула горсть желтоватого сахара из кучки съестного.

– Да, пожалуйста. А это вот что?

Глаза Черрима сузились, он резко ударил девушку по руке:

– Не смей! Это дурь. Лунный сахар и скуума, – он выдернул из ряда узкогорлый запечатанный кувшин. – Впрочем, взять за них можно дорого. Только обычным торговцам не предлагай – тут же сдадут легиону.

– Выкинь… – Аррайда задумчиво потерла ушибленное запястье, пытаясь вспомнить, кто при ней говорил о лунном сахаре и в какой связи. Не вспоминалось.

Черрим убрал лунный сахар в мешок и полез в кирасу. Затянул ремешки, постучал кулаком себя в грудь:

– Слышь, сестренка? Отдай ее мне! Сразу денег не найду, так отработаю.

– Так бери.

– Так?! – Черрим изумленно заморгал. – Это же работа двемер! Это… Не могу я «так».

Аррайда вздохнула:

– А почему?

– Потому что это твоя добыча. Я за свою драную шкуру тебе еще обязан. Больно? – Черрим быстро облизал ей запястье. – Прости, я от одного вида сдурел. Лунный сахар для хаджита…

– Бери кирасу. Я все равно все не донесу.

Черрим ухмыльнулся, показывая острые зубы:

– Вот, держи, – сунул наемнице свиток, – "божественное вмешательство". Выкинет к часовне Девяти имперских богов в лучшем виде. В форт Лунной бабочки, он самый близкий. Знаешь, как пользоваться?

Аррайда кивнула.

Черрим взглянул на мирно сопящую в одеялах Эдвину, причесал когтями пушистые баки, посопел:

– Ты… тебя тут ничто не держит… Но не могла бы ты с Эдвиной посидеть, пока я вниз за ее железякой пойду? То есть, ты сперва поспишь, конечно…

– Я с тобой.

– Ты что, боишься? – удивился он. – А как же одна сюда лезла?

Хаджит почесал голову. Рыжая шерсть смешно вздыбилась. Аррайда, чтобы не захихикать, прикрыла рот рукой.

– Нет, ну, ужасов о двемерских руинах много рассказывают. Сам слышал. И о бородатых призраках, и о ходячих доспехах. Жутко, когда вдруг исчезает целый народ, – Черрим подтянул к себе миску с остывшей кашей, жмурясь от наслаждения, стал глотать. – Только вот воевали с Нереваром… и сгинули. Все бросили…

– Неревар? – Аррайда покатала на языке незнакомое имя.

– Нер-ревар-р… Мурлыкать имя удобно – как твое. Ты права, пожалуй, – протянул Черрим, выскребая дно. – Лучше вместе пойдем. Спи пока, а я вещи соберу.

Аррайда улеглась, закутавшись в одеяло, рядом с Эдвиной, но вновь проснувшийся в глубинах Арктанда грохот не давал заснуть. Пол мелко вздрагивал, шипел пар, влажное горячее дуновение вылизывало зал, и казалось, что призрачные обитатели крепости незримо и настойчиво дышат в затылок.

Лариус Варро. Форт Лунной Бабочки

Лязгнувшее под ногами проклепанное полотнище древнего двемерского моста вновь соединило времена. Позади истаяли в дымке над высокой горой наклонные, толстеющие кверху стрельницы крепости двемер с куполами и железными шпилями; скаты, карнизы, круглые бастионы – их сменили изысканно строгие, прямые линии форта, построенного людьми. Голубоватый в лунном свете камень зубчатых стен над сухим глубоким рвом, яркий огонь факелов, зажженных между зубцами; массивные квадраты башен, протянувшиеся от них и от стен густые тени… Громко хлопающие под ветром знамена… Храп торговцев, разбивших лагерь во внутреннем дворе, треск костра, искры в небо; рев гуаров, звонкие шаги часовых… Звуки и запахи живые, ничуть не похожие на слепой взгляд чужих руин.

Факел горел оранжевым коптящим пламенем, черный дым тянулся от него, затмевая звезды, ярким горохом просыпанные по небу. Из-за зубцов форта пялились любопытные луны – алая и ярко-белая, – заливая смутным светом башенный щит. Крышка люка неудачно вырвалась и грохнула о каменную площадку. Скорченный мужчина в доспехах вскинул голову и невнятным, мятым голосом спросил:

– Кто здесь?

– Я, – левой рукой уцепив за кольцо, Аррайда вернула крышку в пазы. Вожделенное место оказалось занято. Приспичило же ему сидеть тут в три часа ночи на самом ветру. Но возвращаться по темной винтовой лестице девушке хотелось еще меньше. Прихрамывая, криво выставив левое плечо вперед, она пересекла щит, вынула клеймору из заплечной петли и без приглашения уселась на брошенную на плиты лысую шкуру, обладателя которой не взялся бы определить и лучший охотник Морроувинда. А меч положила рядом. – Добрый в-вечер. То есть, н-ночь… То есть…

Мужчина уставился на Аррайду стеклянными глазами:

– Иди отсюда.

– Ни за что. Форт, называется: негде выспаться.

– Чего-о? – протянул он, ошеломленно моргая. И факел, и луны ярко освещали бледное, в короткой щетине, лицо и глаза на нем, опушенные пушистыми, совершенно девичьими ресницами. В глазах плавало изумление пополам с яростью.

– Форт! – выплюнул имперец. – Никакого порядка! Приходи, кто хочешь, шляйся, где хочешь!

От мужчины несло вином, но для пьяного складывал он слова удивительно гладко.

– Вот и я говорю, – слегка заикаясь, поддакнула Аррайда.

– А ты кто такая? – незнакомец приподнял стоящий перед ним серебристый кувшинчик для флина, перевернул, потряс и сокрушенно поставил на место:

– Кончился! Шармат…

– Кто?

Имперец с изумлением уставился на незваную гостью. Аррайда же разглядывала его. Кираса с гербом легиона – на фиолетовом поле гнедая и белая вздыбленные лошади; круглые наручи с выпуклым рисунком, юбка из стальных полос, поножи и калиги. Все ладно пригнанное, досмотренное, даже щегольское. Слишком хорошее для простого легионера. А что меч сунут в кожаные ножны без украшений – так надо судить не по ножнам, а по клинку.

Так и не добившись внятного ответа, девушка запустила руку в сумочку-невидимку и вытащила за горло пузатый кувшин суджаммы:

– Бери!

– А флина нет?

– Ну, я же не винная лавка. Что нашлось – то и прихватила.

– Шармат, – имперец схватился руками за голову. – Сидишь на задворках Империи, в самой глубокой заднице. Пополнение год не присылали, жалованье тоже. Снится… дура какая-то… и даже флина у нее нет.

– Сам дурак! – огрызнулась Аррайда. Имперец побледнел – хотя, казалось, куда уж больше, и стал приподниматься, потянув из ножен палаш:

– Я – Лариус Варро, рыцарь-протектор Имперского Легиона! Так что лучше… придержи язык!

Девушка обрадованно вытянулась на освобожденной шкуре:

– Я – Аррайда. И меч у меня подлиннее. Так пить будешь?

Лариус заржал. Сел на плиты рядом с девушкой, сбил горлышко; закинув голову, дергая кадыком, сделал пару глотков прямо из кувшина.

– Вот и познакомились. Тебе налить?

Не вставая, девушка поковырялась в сумке. Извлекла на свет темный кубок с ободком из яшмы:

– Лей.

Рыцарь-протектор недоверчиво покрутил кубок перед глазами, постучал по нему ногтем, взвесил на руке.

– Та-ак… А ты знаешь, что диковины двемеров являются достоянием Империи и немедленно должны быть сданы в Легион или ближайшему агенту Восточно-имперской торговой компании?

– Ну, бери, – пробормотала Аррайда. – В Арктанде этих чашек…

– Ты была в Арктанде?

– А что, нельзя?

– Именно, – Варро тяжело вздохнул. – Я обязан вменить тебе незаконное проникновение в руины двемер. Потом, возможно, контрабанду… или запрещенную сделку… – он поочередно загнул три пальца на левой руке, пристукивая указательным правым. – Два месяца на рудниках с конфискацией. Беда в том, что древних руин много, а нас мало – чтобы ставить часовых возле каждой. В этом форте обязан стоять легион! А у меня когорта… неполная. Так что… живи, – буркнул Лариус, наливая суджамму в кубок. – Ничего я тебе не сделаю.

Он прикрыл ладонью глаза.

– А даже если сделаю… Балморский суд выпустит через два дня. И будешь ходить, и, как те, скалиться мне в лицо. Пей, давай.

Аррайда приподнялась на локте:

– Не буду я скалиться. А что такое?

– А то, – рыцарь-протектор тяжело взглянул исподлобья, – что Империи только кажется, будто мы осуществляем тут закон. А правда такова, – он пьяно взмахнула рукой перед глазами, – что есть данмеры – и все остальные. Нет, я непра-ав… Тебя охотно осудят. Потому что ты – нвах. Не кривись. Это значит всего лишь: «чужак», "чужеземец". Азура… проклиная данмеров, чванства им полной мерой отмерила. Глядят на тебя презрительно… пепельные хари, будто перерезать глотку готовятся. Вот так забудешь, как выглядит обычное человеческое лицо. Дрянь!

– Что-о?

– Дрень… Дрен… – забормотал Лариус. – Точно, Дрен.

– Это кто?

– Я же сказал, – скривился имперец, – дрянь. Редкостная дрянь.

И растолковал, пожалев девушку:

– Вельможа, на Аскадианских островах, родной младший братец правящего герцога Ведама Дрена. И, п-пожалуй, самый страшный человек на Вварденфелле. У него на дороге не становись. А то мигом окажешься в этой вот норе… дыре Лунной Бабочки. Или убийц подошлет… Только не думай, что меч защитит от удара в спину.

Аррайда именно так и думала, но из сочувствия промолчала.

– Заговор… – бормотал рыцарь-протектор. – Свидетели пропадают… или мигом теряют память… В собственный дом зайдут, убьют – и ничего им не сделаешь…

– Кому?

– Камонна Тонг. В Балморе… только шепотом о них… боятся. Я уже попробовал. Досыта дерьма нахлебался. Слышишь меня? Не лезь!

Он схватил Аррайду за плечо. Девушка вскрикнула.

– Ты что? – охнул Варро, мгновенно трезвея. – Ранена? Показывай!

– Высплюсь – пройдет, – просипела Аррайда сквозь зубы. Рыцарь-протектор настаивать не стал. Шатаясь, побрел к дальнему зубцу, повозился там и вернулся с коричневым пузырьком. Зубами выдернул пробку. Присел на корточки возле Аррайды:

– Это зелье исцеления. Глотай давай.

– Не надо.

– Надо. Все равно ведь не заснешь, – вздохнул он.

– Почему?

– У тебя глаза сверкают… как у любопытного щенка. Только я вот… великих истин тебе не открою.

Отобрал пустой пузырек. Укрыл Аррайду тяжелым алым плащом с золотой пряжкой. Затоптал догорающий факел.

– Лежи. Смотри на звезды.

– Зачем?

– Потому что убьют – и вспомнить будет нечего. А мне будет… п-присягу у им-мператора… и этот… как его… – Лариус постучал по ножнам. – У меча есть рукоять, крестовина и этот… И я п-повязан… п-по рукам и ногам.

Он задрал голову, глядя, как две луны катятся по небосводу. Заходить им было еще долго.

– Вот скажи мне, – все так же заикаясь, продолжал рыцарь-протектор. – Ведь над Киродиилом те же луны. Я помню, как они в Нибене отражаются. Но почему-то там они не такие красивые, как здесь.

– Ты говорил, что повязан.

– По рукам и ногам, – хмуро повторил Варро, глядя в землю. – Когда дом горит, без толку траву вокруг прибивать. Нас-то и хватает еле-еле… дороги стеречь да контрабандистов… Ловить контрабандистов. Это вранье, что суда не ходят. Да останови вывоз эбонита, стекла-сырца хоть на день… вопли поднялись бы – до неба…

Он сердито фыркнул.

– Зато нам… Задень мы что: тут же данмеры кричат, что им права защемили. Что закон о Перемирии не… бля… блю… блюдем. И письмо за письмом из столицы. Вместо подкрепления.

Размахнувшись, он кинул через парапет опустевший горшок. Послушал, как далеко внизу глина смачно хряпнулась о плиты.

– Им невдомек, что тут варится…

Аррайда слушала, забыв, как дышать. И Лариус о ней забыл, похоже. Казалось, разговаривал сам с собой.

– …Что надо причину давить. Это только тому, кто не воевал никогда, кажется, что все само по себе и отдельно: контрабандисты, шармат их за… ногу… И пепельные бури, и мор. И статуэтки эти долбаные. И что у Призрачных Врат тихо-тихо, а у Альдруна и Маар-Гана твари так и лезут. Мне бы хотя бы восемь когорт! – простонал рыцарь-протектор. – Мы бы вошли в фояду за Вратами… и положили всех. Все их зло… на хрен. Десяток боевых магов Легиона… Двери в крепостях вышибить. Прожарить коридоры перед собой огнем. А лучше… воду пустить. Там лавовые выходы, там бы все рвануло, – он прижал кулак к лицу. – Откуда маги… ни одного… нет.

– А в гильдии?

Рыцарь-протектор вскинул покрасневшее лицо:

– Девочка, ты что! У каждой гильдии свой приказ. И мотивы, и тайные помыслы. Маги, скажем, ловят некромантов. Бойцы… гоняют браконьеров. Ординаторы – храмовая стража Вивека – сильные воины. Часть их стережет Призрачные Врата. Меньшая. Остальные – увязли в охоте на язычников и жрецов-отступников. Не хотят с ними власть делить. Великий Дом Редоран… тоже хорошие бойцы. Очень. Одни из лучших на Вварденфелле. Но у них своих проблем по горло: моровые твари… и телванни, плесень на редоранской земле.

Варро сощурился, словно ветер порошил песком в глаза.

– И у меня… приказ. Не дал Акатош рогов бодливой корове. И против присяги я не пойду.

Аррайда высунулась из-под плаща:

– Но это же неправильно!..

Имперец буркнул:

– Лежи. Это в юности кажется, что все заживает, как на никс-гончей. А потом, храни Кинарет, станешь на полусогнутых ходить. Да… я хотел спросить вот что, – прищурился он, – ты что, в Арктанд в одной стеганке лазила?

Девушка захихикала:

– Не-а. Я бахтер и шлем кузнецу отдала. Обещал до утра починить.

Лариус удивленно хмыкнул. Протянул:

– Ну, с этим котищем в двемерской кирасе… до утра управятся, пожалуй. Хаджит здоровый. И от магички будет прок. Ты чего сама с ними не осталась?

– Не хотела, – Аррайда снова нырнула под плащ.

– Слабость показывать?

– Ага.

Варро отодвинул с лица Аррайды алое полотнище:

– Прости за любопытство. А они тебе кто?

– Друзья.

– Друзья?.. И давно?

– Два дня.

– Давно-о, – протянул Варро то ли с издевкой, то ли завидуя серьезности срока. – У меня вот нет друзей. Только подчиненные.

– Хочешь, я буду твоим другом?

Он посмотрел… странно… нехорошо посмотрел. Стиснул ладони в кулаки:

– Ты меня жалеть… не смей… Ты… думаешь… вот так запросто предложила – и друг?!.. Или это из-за моей откровенности? – он скривил лицо. – Не обольщайся. Просто я знаю, кто ты.

– А кто я?! – с внезапной надеждой потянулась к нему Аррайда.

Лариус выразительно постучал по клинку.

Девушка сникла, отвернулась, уткнувшись в шкуру. Рыцарь-протектор тронул дрогнувшее плечо:

– Ты что? Обиделась? Обиделась… – помолчал. Добавил тихо: – Люди – вовсе не те, кем могут тебе казаться. Но… ты запомни: нельзя плакать. Всегда нужно держать лицо.

Звезды бледнели. Луны, катящиеся к окоему, резко покраснели, даже белая Йоуд. Можно было бы решить, что надвигается пепельная буря – если бы в воздухе не ощущался влажный морской запах. Аррайда пошевелилась, умащиваясь под плащом, сонно пробормотала:

– Завтра будет ветер.

Лариус поднял голову к небу:

– Завтра. Значит, нам есть на что надеяться.

Оборванная нить. Балмора

– Ненавижу, когда мне заглядывают через плечо. Садись и подожди, я скоро закончу.

Аррайда неловко повернулась в тесном пространстве, с высокой полки полетел горшок и разбился, чмякнув о каменный пол.

– Боги мои! Пожалей посуду, сядь, – буркнул Косадес. – Потом сам уберу.

Девушка уселась на кровать, зажмурившись, спрятав руки за спину, силясь унять дрожь в коленях. Почему она так боится? Вроде Кай ни разу не сказал ей дурного слова…

Какое-то время протекло в молчании.

– Устала? – раздался над ней его голос. – Спи. Утром расскажешь.

Аррайда вздрогнула и распахнула глаза.

– Нет.

– Хорошо, – мастер-шпион развернул стул спинкой к столу и откинулся, удобно вытянув ноги. – Как поживает Арктанд?

И улыбнулся, видя ее изумление:

– Ты справилась за два дня – значит, только Арктанд. Насколько я знаю Хасафата, ты еще легко отделалась. Он вполне мог загнать тебя за какими-нибудь черепками на другую сторону Вварденфелла. Так что рассказал тебе Антаболис?

Стараясь не слишком оттопыривать локти, наемница вытянула из сумки две потрепанные книги и пачку мелко исписанных бумаг. Кай быстро проглядел названия, отложил бумаги за спину:

– Изложи в двух словах. А то у меня уже глаза болят от писанины.

Аррайда сцепила пальцы и, глядя себе в колени, начала:

– На сегодня известны пять Великих Домов народа данмер: Хлаалу, Редоран и Телванни на Вварденфелле и Индорил и Дрес – за его пределами. Но некогда, до битвы у Красной Горы, существовали шестой и, возможно, седьмой Великие Дома – Дагот и Двемер. Насчет последнего мнения расходятся. Стоит ли его относить…

– А ты как думаешь?

Наемница осеклась, поморгала.

– Я?..

Косадес ждал, похлопывал пальцами по колену.

– Ну, я видела призрак двемера. Очень похож. На данмера… Только одежда другая и глаза не красные.

– Поражаюсь твоей наблюдательности, – улыбнулся Кай, – так много заметить в бою. Или это хаджит рубил, пока ты пялилась?

Щеки и уши Аррайды залил густой румянец.

– А откуда ты…

– Так вся Балмора судачит о ваших подвигах, – мастер-шпион, пряча искорки в глазах, покаянно развел руками. Поскреб затылок. – Я и представить не мог, что одна… хм, девчонка может дать столько пищи для слухов и сплетен. У Тьермэйлина не стоило их селить.

– Я хотела у магов, но Эдвина…

– Эдвина? – Кай подался вперед, сцепив руки на колене. – Из Альдруна?

– …она не захотела. Из Альдруна, да. По крайней мере, к Черриму пришла в Альдруне. Можно память потерять, если стукнут по голове?

– Можно, – рассеянно отозвался Кай. – С Эдвиной мы что-нибудь придумаем. Вернись к Шестому Дому.

Девушка кивнула.

– Непонятно, из-за чего произошла склока между Домами: из-за спорных земель, или Дома Двемер и Дагот действительно использовали какое-то ужасное колдовство, но началась война. На стороне Дагот и Двемер выступили северяне, и бои длились с переменным успехом, пока Неревар Индорил, возглавивший объединенную армию их противников, не привлек на свою сторону степняков с пепельных земель. Войска ворвались в крепость под Красной горой, и мятежные Дома были разбиты.

Аррайда облизнула губы. Мастер-шпион подал ей кружку с травяным настоем. Девушка благодарно кивнула, отхлебнув.

– Некоторые, правда, считают, что сперва Дом Дагот служил Неревару, но потом переметнулся на сторону двемеров. За это его и назвали Домом предателей, племенем неоплаканным, и по окончании войны даже память о нем постарались стереть. Но у данмеров есть легенда, что вожди Дома Дагот не погибли, а уснули, запертые под Красной Горой. И когда воспрянут – освободят от владычества Империи Морроувинд. Кто-то даже уверен, что время это пришло.

– Очень интересно, – пробормотал Кай. – Что еще?

– Ждущие пробуждения Дома Дагот собираются в уединенных местах, чаще всего, в пещерах. Полуголые, садятся вокруг костра. Причащаются корпрусным мясом. Возможно, срезая его с себя, – девушка передернулась, – при болезни плоть растет быстро, а боли заразившийся не чувствует… И грезят о былой славе данмеров. Зовут себя «спящими» или «видящими». Антаболис сказал, правду от вымысла отделить крайне трудно. Вот все, что он знает.

Аррайда наконец-то подняла глаза и прямо осмелилась взглянуть на Кая.

– Да, еще он обозвал их сумасшедшими с дубинами, считает, что таких вряд ли много, и угрозы для Империи от них не больше, чем от запавших на лунный сахар.

Лицо Косадеса передернулось. Скрипнув зубами, он справился с собой. Мягко коснулся руки девушки:

– Не обижайся. Я сердит не на тебя…

Он зачем-то посмотрел на растянутую в углу под потолком паутину.

– Я уважаю Антаболиса… И мне весьма любопытно его мнение. Но выводы я предпочту делать сам. Кстати, в отличие от него, ты знакома со «спящими» не понаслышке. Как думаешь, к ним стоит относиться серьезно?

Аррайда задумалась.

– П-помоему, "безумцы с дубинами" – это очень точно. Они… они вели себя как шершни, на чье гнездо я случайно наступила!

– Вот и ладушки. Не кричи.

Кай поднялся, раздул угли в жаровне, поставил на них котелок. Пробормотал, словно беседуя сам с собой:

– Одно гнездо можно выжечь, и второе, в самом деле, чего нам бояться? Прислал легион… Только кто же его даст… – он потянулся на полку за коробкой. – Только если для шершней сыщется умная голова… а она сыщется, если уже нет… и объединит, и использует… тогда все очень плохо.

– Почему?

Мастер-шпион резко повернулся: словно не ожидал, что кто-то сидит у него за спиной, да еще задает вопросы. Сдирая с коробки тесную крышку, все же ответил:

– А вот смотри. «Спящие» не знают страха. Не боятся боли. И закон для них один – убей чужого, – он вытянул щепотку травы, лизнул, кинул в кипяток. – Таких очень просто использовать, верно?

Помешал ложкой в котелке.

– Убить герцога Дрена – и провинция превратится в безголовую курицу. А еще можно устроить поджоги… отравить корпрусным мясом колодцы и источники… Многое можно. Уже сейчас из-за мора сообщение с материком почти оборвано. Что такое?

Аррайда стиснула потные ладони в кулаки и, стараясь не отводить глаза, спросила:

– Кай, а что бы ты сделал, если бы я отказалась стать «клинком»? Или вообще… не появилась в Балморе?

Коробка накренилась, часть содержимого просыпалась на угли, запахло горящим сеном. Косадес громко чихнул. Нахлобучил на емкость крышку.

– А ничего бы не сделал. Думаешь, у меня время есть – гоняться за глупой девицей по Вварденфеллу? А почему ты спрашиваешь?

– А потому что для меня сменили одну тюрьму на другую, а тебя сделали надсмотрщиком.

Кай ошеломленно уставился на нее. Сел рядом. Повертел в руках коробку, отложил.

– Ты… сама додумалась, или подсказал кто?

– А разве не так?

– Не так. Никто тебя к Вварденфеллу не привязывал. Договорись с контрабандистами – и прощай. Что еще?

Рот Аррайды приоткрылся.

– Я смотрю, у тебя много вопросов… – краешком рта улыбнулся Косадес, снял с огня котелок, разлил по кружкам дегтярный отвар.

– Но это неправильно! Вот, смотри… Меня забирают из столичной тюрьмы и везут сюда, специально гонят неф. Эргала из Имперской канцелярии так сказал, у меня нет поводов ему не доверять. И он тут же вручает запечатанный пакет к тебе и горсть золота, не считая. Такое доверие к недавней преступнице, с чего бы? Приказ об освобождении подписал лично император…

– Держи, – мастер-шпион подал Аррайде кружку, обернутую полотенцем. – Ты еще забыла добавить, что «клинки» – почетный орден, и кого попало в него не берут. И после этого все еще считаешь себя несчастной пленницей?

Он достал из буфета сухари и тарелку с початым желе. Пододвинул гостье.

– Я хочу знать, почему оказалась в тюрьме.

Косадес кивнул:

– Я пошлю запрос с очередным курьером. А пока запомни: у императора свои резоны. Выполняй приказы, и однажды, возможно, ты все узнаешь. Еще что-нибудь важное Антаболис сообщил? – свосем другим тоном поинтересновался он.

Аррайда отставила кружку, сильно провела ладонями по лицу. Помедлила, припоминая.

– Хасафат… обратил внимание на еще одно суеверие. Оно совсем не затронуло данмеров из Великих Домов, зато степняки из пепельных земель верят и верят сильно – в то, что Неревар однажды вернется, чтобы окончательно уничтожить спящих под Красной Горой. Что он, умирая, обещал, – девушка задумалась, припоминая, – "прийти по долгой дороге из-за луны и звезд". Сам Антаболис об этом знает не много, но посоветовал обратиться к ирчене из гильдии магов – Шарн Гра-Музгоб. Я сходила к ней. Она пообещала рассказать – если я ей помогу.

– Ничего противозаконного? – мастер-шпион улыбнулся. – Ты все правильно сделала. Завтра отправишься выполнять для нее работу. А сейчас, – он взглянул на синеющее к ночи окно, – самое время нанести визит Лландрасу Белаалу.

– Зачем?

Косадес, фыркнув, поперхнулся чаем:

– Чем ты думаешь? Твой Лландрас единственный из адептов Шестого Дома, кого мы знаем. Ну, или мог им быть. Так что расспроси его… хорошенько. Узнай толком, что с ним было перед тем, как он «уснул». Что он ел, пил? Не казался ли вкус еды странным? Попадал ли он в пепельную бурю? Говорят, от пепла случаются видения.

Мастер-шпион вздохнул, потер левую бровь:

– Разузнай о его приятелях. Есть ли среди них колдуны? Бывал ли он в святилище Спящих или просто грезил наяву?

– Но…

– Ни с кем другим он не станет говорить!

– Под Красной Горой вправду скрывается зло?

– Да. Но едва ли это древние вожди дома Дагот. Я скорее поверю Тьермэйлину. Чаю подлить?

Гостья покачала головой.

– Твой ушастый приятель считает, – продолжал Кай ворчливо, – что оползень или землетрясение открыли хранилища с продуктами нечестивого двемерского колдовства. Пепельные бури… – он подлил в свою кружку остывший отвар из котелка, отпил, недовольно сморщился. – Собственно, по цвету пепла гору и назвали Красной… проще сосчитать дни в году, когда их нет. Так вот, бури разносят безумие и мор. Сперва страдают звери, затем люди – те, что живут около горы. И охотники. До сих пор как-то спасал Призрачный Предел, но… Самое удобное время нанести удар, дергая из темноты за веревочки несчастных безумцев.

…Ветка растущего за домом тополя заскребла по крыше, оборвав затянувшееся молчание. Аррайда шевельнулась, и Кай отвел глаза.

– Лландрас служит у Раллена Хлаало, двухэтажный особняк за юго-западной караульной башней. И живет там же. А в общем, иди к Тьермэйлину, пусть проводит.

У вешалки девушка затянула под подбородком ремешки венделя:

– Прости меня, пожалуйста… Тот, кто дергает Спящих за веревочки – Камонна Тонг?

– Девчонка! – Косадес сунул ей в руки меч. – Ты уйдешь, наконец? Лучше мешки грузить, чем с тобой разговаривать. А об Эдвине я узнаю. Иди.

Какое-то время он постоял на пороге, и лишь когда наемница, миновав один дом, свернула под арку второго к двери аптекаря, захлопнул дверь.

* * *

Тьермэйлин поднял руку:

– Привет, не мешай…

Он и Эдвина сидели по разные стороны стола, разделенного надвое полоской из муки, и сверлили глазами парящее в воздухе огромное яйцо. Похоже, силы соперников были равны: яйцо лишь крутилось и дергалось, ни на дюйм не двигаясь с места. Заметив Аррайду, бретонка вскочила. Освобожденное яйцо пронеслось мимо и было поймано хохочущим Черримом. Большеглазая ведьма обняла подружку.

– Я победил, – объявил Тьермэйлин. Эдвина показала альдмеру язык.

– Что-нибудь узнала? – спросил хаджит.

– Нет, но мне пообещали узнать. Лин, проводи меня.

Аптекарь встал.

Черрим высвободил Аррайду из объятий Эдвины. Ухмыльнулся наглой рыжей мордой:

– Пусть себе гуляют. А мы займемся превращением… вот этого яйца – в яичницу.

Ему ответили дружным смехом.

Тьермэйлин с Аррайдой вышли на улицу. Балмора не спала. Несмотря на сильный ветер, гонящий по небу хвостатые облака, на улицах было людно. То и дело мимо парочки шмыгали прохожие, над плоскими крышами горели огоньки.

– Сегодня праздник?

Аптекарь хохотнул:

– Неймется им. Кошмары, тревожные сны, предзнаменования… Данмеры – вообще народ суеверный. А я… не будь такой лентяй – на успокоительных сборах озолотился бы. Вон Налькария – тоже альдмер и тоже зельями торгует. Так у нее на правом берегу особняк, брильянтов, как сору. И нос задрала – не допрыгнешь, – Тьермэйлин захохотал. Искоса взглянул на подругу: – Или податься в проповедники?.. А куда мы идем?

– К Лландрасу Белаалу.

– А, знаю! – он подхватил девушку под руку и потащил за собой.

Окна особняка Раллена Хлаало были освещены. Свет пробивался сквозь набранные из дощечек ставни и полосками ложился на мостовую.

– Дома. Стучим.

– Но…

– Не хозяин открывать прибежит, – Лин схватился за колотушку в виде звериной головы и несколько минут с перерывами стучал по двери. Потом повернулся и сладострастно пнул запертую дверь ногой.

Оставив Аррайду под аркой, подошел к обходящим площадь стражникам:

– Я травник. Хлаало меня позвал – и не открывает.

– Травник… – фыркнул первый.

– А чего… – добродушно отозвался второй. – Раллен – хромой. Взяло ногу к дождю, – он задрал голову в закрытом шлеме к небу. – У Налькарии дорого.

Первый стражник попытался почесать рукой в костяной перчатке затылок:

– Как в караул заступали – видел. Шел домой, морда кривая, и слуга сзади. Может, в "Восемь тарелок" подался? Сам пьет, а Лландрас ждет: Раллен один ночью ходить трусит. А Увита… ну, ее и грозой не подымешь…

Стражники охотно приняли по паре серебряных дракошек и пошли своей дорогой, а «клинки» подались в трактир. Но в "Восьми тарелках" хозяина со слугой этим вечером не видели. Лин с Аррайдой вернулись к запертому дому. Его окна продолжали светиться, но разглядеть что-либо через ставни не получилось.

– Хорошо же… – с угрозой произнес Тьермэйлин и указал на наружную лестницу вдоль стены караульной башни. На уровне второго яруса лестница почти смыкалась с балкончиком особняка Хлаало.

– Перепрыгнешь?

Наемница кивнула. Они оглянулись в поисках возможных свидетелей – таковых не нашлось, – взбежали по лестнице и друг за другом перескочили на балкончик. Присели за парапетом, подождали: кругом было тихо. Аптекарь полез в кошель у пояса, вытащил изогнутую проволоку и на глазах изумленной Аррайды стал ковырять ею в замке. Язычок тихо щелкнул, и дверь открылась.

– Я еще и не то могу… – шепнул Тьермэйлин.

Друг за другом «клинки» проскользнули в щель и мягко прикрыли дверь за собой. Внутри с улицы показалось темно, как в погребе. Но через какое-то время глаза приспособились, и в льющемся снизу рассеянном свете проступили ступеньки и темные гобелены на стенах. Ковер под ногами глушил шаги.

Аптекарь приблизил губы к уху Аррайды:

– Вниз.

Они спустились на пролет, поражаясь вязкой тишине, царящей в доме; стараясь ступать как можно тише. Резкий скрип наверху заставил дернуться и присесть – хотя, скорее всего, это качнулась от сквозняка неплотно прикрытая дверь.

Через перила заглянули незваные гости в просторный зал. Открытый очаг и болтающиеся на изогнутых подвесках у стен бумажные фонари ярко освещали сдвинутую мебель, упавшие ширмы, сорванные драпировки… а среди разгрома лицом вниз лежал в луже крови человек.

Аз воздам. Балмора

– Уходим, – одними губами шепнул Тьермэйлин. Аррайда помотала головой. Альдмер заглянул ей в лицо и поразился, не узнавая. Обычные для этого лица выражения: робкой радости, вины, яркого смущения – пропали. Лицо стало жестким и собранным, глаза сузились, губы сжались. Аптекарь подумал, что позорно сбежал бы – встреть такую в темном переулке. И тут же усмехнулся: что разглядишь в темноте? «Лицом к лицу лица не увидать» – пробормотал он…

– Что?

Смутившись, Лин вывернул руки в поисковом заклинании. Сощурился:

– В доме один… человек… Внизу, вон там, – он указал на пол перед лестницей. – Похоже, в подвале. Больше никого.