Текст книги "Хозяин, наследник и я (СИ)"

Автор книги: Ника Амур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

Ася

Зверь! Дикий бешеный зверь! Вот кто такой Раиль Алаев. Как я могла подумать, что с ним реально договориться? Как могла забыть, каков он на самом деле?

Я задыхаюсь от рыданий, пока охранники тащат меня по лестнице вниз. Сначала на первый этаж, а потом еще ниже – в подвал.

Я сопротивляюсь, борюсь за каждый шаг. Пинаюсь, кусаюсь, брыкаюсь. Но охранники даже не обращают внимания. Дотаскивают меня до железной двери и заталкивают в помещение за ней.

Падаю на пол от толчка, но тут же вскакиваю и кидаюсь обратно к двери. Вот только она успевает захлопнуться. Буквально перед моим носом.

Стучу в нее кулаками с такой силой, что сбиваю их в кровь. Гул от моих ударов разносится по помещению, сливаясь со всхлипами.

В конце концов, силы оставляют меня, и я опускаюсь на колени прямо возле двери. Плачу уже тихо, прижавшись лбом к холодному бездушному железу.

Меня беспокоит даже не собственная судьба. Плевать на себя! Но что будет с Левой?

Последний разговор с «Олегом» состоялся накануне моего выступления в кабаке и встречи с Раилем.

– Передашь мне содержимое папки и сразу получишь сына, – сказал он тогда.

– Сразу? – удивилась я. – Вы его уже нашли?

– Не только нашел, но и забрал. Твой сын у меня. Пусть это будет для тебя дополнительным стимулом. Не вздумай меня кинуть, иначе никогда не увидишь ребенка.

Все это время Лева был у «Олега». Что он сделает с ребенком, когда узнает, что я не достала документы?

Стоит об этом подумать, и меня снова бьет нервная дрожь. Мне надо поговорить с Раилем, объяснить ему все! До этого я молчала только из страха за сына.

Я снова вскакиваю на ноги и кричу:

– Раиль! Раиль!

Я зову его по имени. Еще и еще. До тех пор, пока не срываю голос. Только тогда понимаю, что он не придет, все бесполезно.

Наконец, я оглядываю свое новое жилище. Комната примерно пять на пять метров. Просторная и почти пустая. В углу прямо на полу лежит матрас, на стене висит ручной рукомойник, а покосившаяся дверь ведет в туалет. Хоть в ведро ходить не придется.

Обхватываю себя руками за плечи в попытке согреться. В подвале не холодно, просто меня морозит.

А еще здесь не темно. С потолка свисает одинокая лампочка без абажура, но есть и окно, забранное решеткой. Тоже под самым потолком. Выглянуть в него я не могу, не дотянусь, но солнечный свет приникает. Падает квадратом на пол.

Я встаю в этот островок света, чтобы хоть немного согреться в его лучах.

Условия в подвале меня не пугают. Жила и в худших, когда только сбежала от Раиля.

То, насколько подвал обжитой, – вот что внушает страх. Явно я здесь не первая. Кто здесь жил до меня и что с ним или с ней стало? Нет, я не хочу этого знать.

Дни тянутся. Меня кормят, снабжают всем необходимым, даже выдают чистое постельное белье и одежду на смену. Вроде как заботятся. Но это все не то, что мне нужно.

Каждый раз, когда «надзирательница» приносит еду, я умоляю ее позвать Раиля. Объясняю, что мне жизненно необходимо с ним поговорить. Но он так и не спускается в подвал. Подозреваю, она не передает Хозяину просьбы. Вместо этого упивается моей беспомощностью.

Так проходит три дня. Три безумных дня, когда я схожу с ума от беспокойства за сына. «Олег» уже знает о моем провале? Что он сделал с Левой? Вернул его в ту семью или?...

О втором варианте предпочитаю не думать. Если с сыном что-то случится, я не переживу. И Раиля никогда не прощу. Никогда!

А потом на исходе третьего дня за железной дверью раздаются шаги. Кто-то спускается по лестнице и это не «надзирательница». Ее походку за эти дни я выучила на зубок.

Шаги уверенные, твердые. Узнав их, я вскакиваю с матраса, на котором сидела. Замираю напротив двери. Сердце выбивает чечетку, мысли скачут. Никогда и ни с кем так не ждала встречи, как сейчас.

Ключ проворачивается в замке, и дверь со скрипом открывается. На пороге стоит он . Слух меня не подвел, это, в самом деле, Раиль. Смотрит на меня хмуро и отстраненно.

Я столько всего хотела ему сказать. Приготовила целую речь! Но слова вылетают из памяти, стоит его увидеть. Я сразу сникаю и вся как будто сжимаюсь. Становлюсь маленькой и незначительной перед исполином.

Раиль не подходит ко мне, так и стоит на пороге. Тяжелый взгляд прижимает меня к полу гранитной плитой.

Его губы кривятся в ухмылке, когда он говорит:

– Как тебе новое жилье? Ты должна быть довольна. Не хотела ничего у меня брать, вот я и не даю.

Я трясу головой. Бытовые удобства – сущий пустяк. Мне надо поговорить о другом. Открываю рот, чтобы сказать, но Раиль перебивает:

– Сегодня я окончательно разберусь с твоим любовником. Не хочешь посмотреть, как это будет?

Своими словами он ставит меня в тупик. Какой еще любовник? Нет у меня никого.

– О ком ты? – переспрашиваю, чувствуя, что теряю нить разговора. Что вообще происходит?

– О Протасове.

И снова не понимаю. Кто это?

– Я такого не знаю.

– Не ври мне! – Раиль мгновенно вспыхивает.

Помня, что в злости он похож на дьявола, пячусь от него. Я уже почти возле самой стены, как вдруг до меня доходит: Протасов – это и есть «Олег»! Ну а кто еще это может быть?

– Ничего у меня с ним нет, – тут же оправдываюсь. – Чисто деловые отношения.

– А сначала говорила, что не знаешь его, – кривится Раиль. – Сплошная ложь.

Но я уже не слушаю его колкости, мои мысли несутся дальше. Что он там говорил до этого? «Сегодня я окончательно разберусь с твоим любовником». Это как?

– Что ты задумал? – спрашиваю шепотом.

– Сотру его с лица земли, – отвечает Раиль. – Хотел тебя взять с собой, но лучше посиди здесь, я покажу потом видео.

Он разворачивается на пятках, чтобы уйти. Все, что ему нужно – захлопнуть дверь, и я снова останусь одна.

Не помня себя от ужаса, кричу:

– Нет! Его нельзя убивать! Нельзя, слышишь?!

Раиль тут же резко оборачивается снова ко мне. Его лицо искажено от гнева. Несколько широких шагов – и он рядом. Хватает меня за волосы, тянет назад, причиняя боль и заставляя запрокинуть голову.

– Любишь его? Отвечай! – встряхивает он меня.

– Да!

Все мои мысли занимает сын, я вообще ни о чем другом не могу думать, кроме него. Конечно, я его люблю! Словами не выразить, как сильно.

Но мы с Раилем явно имеем в виду разные вещи. Он отталкивает меня, да так сильно, что я едва не теряю равновесие.

– Тогда отправишься вслед за ним, – зло цедит Раиль.

Он снова хочет уйти, но я говорю ему в спину:

– Он мой сын. Как мне его не любить?

Раиль спотыкается на ровном месте. Замирает спиной ко мне. Я жду его реакции. Он ведь понял?..

Ася

Я не дышу в ожидании реакции Раиля. Как он воспримет новость о сыне? Обрадуется или ему будет все равно? Я понятия не имею, как он относится к детям. Хочет ли их вообще, может, считает обузой.

Мы никогда не говорили о таком. Если честно, мы вообще мало разговаривали. Теперь я понимаю, что зря.

Раиль долго стоит без движения, спиной ко мне. Но вот он медленно оборачивается, наши взгляды встречаются, и я тихо выдыхаю.

От его взора веет холодом. Аж мороз пробирает, и зубы стучат. Он совсем не похож на счастливого молодого отца. Вот и ответ на мои вопросы – ребенок ему не нужен. Но ведь это его плоть и кровь! Нельзя просто бросить его и забыть.

– Где сейчас твой сын? – спрашивает Раиль.

Голос звучит спокойно, но так намного хуже. Последняя степень ярости Раиля – ледяное спокойствие. Я лично с подобным еще не сталкивалась, но наблюдала однажды, как он отчитывал охранника.

Парень выпустил собак в неурочный час – трех свирепых питбулей. Они живут в специальном вольере, но несколько раз в день им разрешено гулять по территории. Это происходит в определенные часы. И все точно знают, когда нельзя выходить во двор – собаки гуляют.

Но тут охранник перепутал время, с кем не бывает. А я как раз вышла на прогулку, будучи уверенной, что мне ничего не угрожает. И мы с собаками встретились. К счастью, обошлось без жертв.

Раиль заметил из гостиной, что я в опасности, выпрыгнул прямо в окно первого этажа и отдал команду псам «сидеть». Они всегда слушаются его беспрекословно.

Я, конечно, натерпелась тогда страху. Но куда больше меня потом напугал сам Раиль во время разговора с невнимательным охранником. Я того парня больше не видела. Надеюсь, Раиль его просто уволил.

И вот сейчас он так же говорит со мной. Дурной знак. Но я и так в подвале, а мой сын черт знает у кого в заложниках. Куда уж хуже?

– Лева – мой сын, он у Протасова, – объясняю я, хотя говорить трудно.

Тяжелый взгляд Раиля весом в сотню тонн буквально придавливает меня к бетонному полу подвала. Молчание затягивается, и я нервничаю все сильнее. Чувствую, что должна что-то сказать, иначе просто не выдержу.

В итоге срываюсь. Говорю, всхлипывая и балансируя на грани истерики:

– Да, я родила. Без твоего ведома! Уж прости, что не поставила тебя в известность.

Стресс, как обычно, придает мне смелости. Или понимание, что мне нечего терять. Кроме Левы. Вот его я обязана отстоять, а это можно сделать, только достучавшись до Раиля.

В каком-то безумном порыве я подлетаю к Раилю, обвиняю и одновременно молочу кулаками его по груди, словно вбиваю в него слова, чтобы он, наконец, понял.

– Это ты! Ты во всем виноват. Я не хотела, но так вышло…

Моя речь по большей части бессвязна, но в тот момент я этого не осознаю. Слишком много во мне скопилось напряжения и страха. Я должна дать им выйти, иначе меня разорвет.

Но вот я теряю запал. Вместе со слезами меня покидают силы. В какой-то момент я прижимаюсь лбом к груди Раиля и уже просто тихо всхлипываю.

Вдруг чувствую его сильные руки на своих плечах. Вопреки ожиданиям он не обнимает, а наоборот, отдаляет меня от себя и встряхивает.

– Думаешь, мне есть дело до твоего выродка? – цедит он зло. – Жалуйся его отцу. Хотя нет, ты больше не сможешь. Ведь я его уничтожу.

– Какому отцу? – бормочу.

Все, я окончательно запуталась. Я же только что призналась Раилю, что родила от него сына! Или нет?

Мысленно перебираю собственные слова. Для меня все очевидно, но, похоже, не для него. Он так и не понял самое важное!

– Он не Протасова, – шепчу.

– Да мне плевать от кого ты родила, – отмахивается Раиль.

– От тебя! – выкрикиваю прямо ему в лицо. – Я родила от тебя, чертов идиот! От кого же еще? Ты – единственный, с кем я когда-либо была.

Невозможно сказать более понятно. Если до него и сейчас не дойдет, если он не поверит… то пошел он к черту! Я сама выберусь отсюда и верну сына. Не знаю, как, но я это сделаю. Потому что между матерью и ребенком лучше не вставать. Даже Хозяину, вообще никому.

У Раиля дергается щека. Он смотрит с недоверием. Сомневается.

– Не веришь? – спрашиваю. – Сделаешь потом тест ДНК. Хоть сто таких тестов. Но сначала верни нашего сына в целости и сохранности.

Раиль вздрагивает и переспрашивает тихо:

– Нашего?

– Да! Твоего! Сына!

Несколько секунд я наблюдаю за резкой сменой эмоций на его лице. Недоверие, понимание, радость, а под конец страх. Нет, даже ужас. До Раиля доходит, что он рискует потерять сына, даже ни разу его не увидев.

Он снова отталкивает меня, но в этот раз не сильно и лишь затем, чтобы развернуться к выходу. Уже в следующий миг он выбегает из моей «тюремной камеры», оставляя дверь открытой нараспашку.

– Стой! Куда ты? – кричу ему вслед, но Раиль уже далеко.

Его шаги затихают наверху лестницы. Я остаюсь одна в подвале, но уже незапертая. Прямо сейчас могу сбежать. Но куда мне бежать? Мое место здесь. Я буду ждать сына с его отцом дома.

Раиль

Сын? Мой? Ася правда это сказала? Поначалу решаю, что у меня слуховые галлюцинации. Или она соврала. Она это умеет.

Но Ася так смотрит… С раскаянием, с надеждой, с мольбой. Ее взгляд буквально переворачивает мне нутро. Вытряхивает наружу все мои мечты и чаянья.

Я ведь представлял, как это может быть – наша с ней семья. Я, Ася, дети. Представлял и не надеялся, что когда-нибудь получу. Но оказывается, у меня все уже есть.

После ее признания ощущение, будто я на бешеной скорости врезался в бетонную стену. Сначала полет в невесомость, а потом яростный удар, вышибающий дух. На миг аж теряю связь с реальностью.

Потом прихожу в себя и холодею. Мой сын у Протасова. Это худший из возможных вариантов. Что будет с ребенком, если Протасов сегодня умрет? Где его после этого искать?

Я бросаюсь прочь из подвала, взлетаю вверх по лестнице, почти не касаясь ступеней. Мне нужно позвонить. Срочно! В чертовом подвале не ловит сеть.

На бегу ощупываю карманы в поисках сотового. Вот же он. Дрожащими пальцами не с первого раза попадаю в кнопки. Наконец, набираю номер. Прикладываю телефон к уху и слушаю гудки.

Они все идут и идут, а затем равнодушный женский голос сообщает, что номер не отвечает, перезвоните позднее. Какое к черту позднее?! У меня жизнь ребенка на кону.

Я звонил исполнителю, чтобы отменить заказ. Нельзя сейчас избавляться от Протасова. Он – единственный, кто знает, где мой сын. Если с ним что-то случится, я потеряю ребенка навсегда.

Но к исполнителю не дозвониться. Похоже, он отключил телефон перед делом. Смотрю на часы. До встречи на привокзальной площади полчаса.

Я планировал выехать заранее, но заговорился с Асей. А сейчас мне во чтобы то ни стало надо попасть туда раньше того, как заказ будет выполнен.

Звучит, как бред, но я должен спасти Протасову жизнь!

Я снова бегу. На этот раз к главным воротам.

– Открывай! – кричу охраннику на ходу.

– Вам нужна машина? – уточняет он.

Оглядываюсь на гараж. Нет времени выводить машину. Но тачка, в самом деле, нужна.

– Дай мне ключи от своей, – приказываю охраннику.

Я знаю, что его машина припаркована за воротами. Синее «Вольво» не первой свежести. Но ездит и ладно, мне сгодится.

Охранник не перечит и ничего не переспрашивает. Видит, в каком я состоянии. К тому же он знает, даже если я разобью его машину в хлам, ущерб будет возмещен с лихвой.

Он протягивает мне ключи. Ворота к этому времени уже распахнуты, и я устремляюсь к «Вольво». Давно я сам не сидел за рулем, но рефлексы еще остались.

А дальше устраиваю гонку со временем. Мне надо успеть на площадь.

Еду и думаю о сыне, и внутри теплеет. Наследник. Для мужчины это важно. Я испытываю трепет при мысли о нем. До одури хочется на него взглянуть. Уверен, он похож на меня в детстве.

Визжат тормоза, я резко увиливаю в сторону, избегая столкновения. Мне вслед несется отборная ругань, но я даже не притормаживаю. Лечу дальше по проспекту, прямо на красный. Пусть только попробуют меня остановить!

Впереди поворот на привокзальную площадь. Вхожу в него на скорости. Несчастное «Вольво» стонет так, будто вот-вот развалится. Ничего, мы уже практически на месте.

Останавливаюсь прямо посреди дороги. Мне не до поиска парковки. Выхожу и бросаю машину с распахнутой дверцей и ключами в замке. Кому надо, переставят. А если угонят, невелика потеря. Куплю охраннику новую, он заслужил.

Обо всем этом думаю краем сознания, а сам ищу среди людей на площади Протасова. У него какая-то встреча здесь. Исполнитель нарочно выбрал публичное место, чтобы я смог посмотреть.

Мы договорились, что я буду в кафе напротив. Там большие окна, выходящие как раз на площадь.

Прикидываю, где примерно должен быть Протасов, чтобы я видел его из кафе. Похоже, под часами. Смотрю туда и точно – замечаю знакомую фигуру.

Спешу к нему, расталкивая толпу локтями. Понятия не имею, где сидит исполнитель. Такими вещами он не делится. Он может быть на любой высокой точке. Моя задача добраться до Протасова быстрее, чем пуля.

Смотрю на часы, под которыми он стоит. Без двух минут двенадцать. У меня в запасе всего сто двадцать секунд. Ускоряюсь. Какого черта здесь так многолюдно?

Мое продвижение через толпу не остается незамеченным. Люди вскрикивают и ругаются, когда я их толкаю. В итоге Протасов оборачивается на шум.

Он напрягается при виде меня. С его стороны я выгляжу максимально враждебно. Но плевать, что он там думает. У меня времени меньше минуты.

Последний рывок. Драгоценные секунды почти заканчиваются, и я бросаюсь вперед прямо на Протасова. Сбиваю его в прыжке на землю. Он не успевает увернуться, только руки вскидывает в защитном жесте.

Мы падаем вдвоем на землю. И в ту же секунду пуля почти бесшумно вспарывает асфальт меньше чем в метре от нас.

Протасов это замечает. Переводит на меня ошалевший взгляд и выдыхает:

– Не жди, что я стану благодарить.

Я и не жду. Но нам точно есть, что обсудить.

Раиль

– С вами все в порядке? – раздается вопрос над головой.

Наше с Протасовым падение не остается незамеченным. Люди склоняются над нами, пытаются помочь.

Протасов приходит в себя. Спихивает меня, встает и отряхивается.

– Поскользнулся, бывает, – отвечает он на вопросы прохожих.

Люди смотрят с недоумением. На улице не зима, чтобы скользить на асфальте. К счастью, никто не заметил пулю. Она абсолютно бесшумно вонзилась в асфальт, никого не зацепив по пути.

Встаю вслед за Протасовым. Оглядываюсь. Исполнителя не видно, но в этом нет ничего удивительного. Незаметность – часть его профессионализма.

Я медленно поворачиваюсь вокруг своей оси, чтобы исполнитель, где бы он ни был, рассмотрел меня. Мой поступок должен дать ему понять, что я в его услугах больше не нуждаюсь.

Протасов тем временем поворачивается ко мне спиной и шагает в направлении того самого кафе, откуда я собирался наблюдать за его гибелью. Иду за ним. Нам необходимо поговорить, и мы оба это понимаем.

В кафе садимся за столик друг напротив друга. Повисает тягостное молчание. К нам подходит официант, но мы даже не смотрим в его сторону. Вместо этого сверлим взглядами один другого. Инстинкт самосохранения официанта срабатывает на «ура», и он убирается восвояси, оставив нас наедине.

Первым тишину нарушает Протасов:

– Ты меня заказал, – констатирует он.

– Считай, мы квиты, – отвечаю. – Ты взорвал мой автомобиль с водителем.

Он не отрицает, вместо этого спрашивает:

– Почему передумал?

– У тебя есть то, что мне нужно, – признаюсь. Сейчас не время юлить. Если хочу вернуть сына, надо поговорить откровенно.

Протасов откидывается на спинку стула. Он чувствует себя хозяином положения. Оно и понятно – такой козырь в рукаве!

– Твой сын, – кивает он. – Милый мальчишка.

– Где он? – чуть ли не рычу. – Отдай его немедленно!

– Ты же понимаешь, что это не бесплатная услуга? – Протасов упивается своей властью надо мной.

Как же сложно удержаться и не свернуть ему шею! Приходится ежесекундно напоминать себе, ради кого я все это терплю. Ради Аси и нашего ребенка. Если бы не они, давно бы прикончил эту сволочь.

– А знаешь, я даже рад, что ты в курсе всего, – заявляет Протасов. – Надо было сразу с этого начинать. А я придумал какой-то план, нашел эту девчонку… Только время зря потратил. Но теперь все будет иначе. Ребенок у меня, хочешь его вернуть, делай, что я скажу.

– И что же ты хочешь за моего сына? – уточняю.

– Всё, – выдыхает Протасов. Его глаза горят алчным блеском.

– Не слишком ли жирно?

– За единственного сына? За первенца от любимой женщины? Нет, не думаю. Как по мне, в самый раз. Но я не буду давить. Дам тебе время подумать.

Он встает из-за стола, давая понять, что разговор окончен. Прежде чем уйти, бросает последнюю фразу:

– Не вздумай снова меня заказать. Если со мной что-то случится, ты никогда не увидишь сына.

Высказавшись, Протасов уходит, а у меня звонит мобильник. Достаю его из кармана, смотрю на экран, там одноразовый номер исполнителя. Отвечаю и объясняю ситуацию – заказ отменяется. Оплата, само собой, будет полной. За беспокойство.

Вот и все, за жизнь Протасова можно не волноваться. Пора побеспокоиться о сыне.

Закончив разговор с исполнителем, набираю другой номер и отдаю приказ своим людям следить за Протасовым. Он ведь не думает, что я так просто сдамся? Я буду искать сына. И если найду… вот тогда Протасову точно конец. Будет другим урок, чтобы не трогали мое.

Выхожу на площадь. Как ни странно, брошенная мной машина так и стоит на месте. Никто не покусился на старый «Вольво».

Сажусь в тачку и поворачиваю домой. К Асе. По дороге вспоминаю, что не запер подвал. Эта мысль простреливает меня спазмом во всем теле. Вдруг она снова сбежала?

До холодного пота вдоль позвоночника страшно опять ее потерять, но осуждать Асю за побег не могу. Я вообще не могу на нее больше злиться. Она спасала нашего сына теми способами, которые были ей доступны. Конечно, ей следовало прийти ко мне. Но я сам оттолкнул ее своими поступками. Так что это только моя вина.

Возвращаюсь в особняк в отвратительном настроении. Паркую машину возле ворот, и хотя охранник тут же их открывает, я еще несколько минут сижу в машине. Мне нужно морально подготовиться, чтобы войти в дом и не увидеть там Аси.

Наконец, делаю над собой усилие. Плетусь по дорожке к главному входу. Дохожу до ступеней крыльца, и тут дверь сама открывается. Из дома мне навстречу выходит Ася. Бледная, взволнованная, но живая, настоящая… любимая!

На миг перехватывает дыхание. Дождалась! Не верится, хочу убедиться. Поднимаюсь к ней по ступеням и осторожно касаюсь руки. Теплая. Ася мне не пригрезилась.

Она судорожно вздыхает, а потом утыкается лбом мне в плечо. Обхватываю рукой ее талию и привлекаю Асю к себе. И мы долго стоим вот так, обнявшись.