Текст книги "Хозяин, наследник и я (СИ)"

Автор книги: Ника Амур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

Ася

Оставшись в столовой одна, я сажусь за стол и ем. Оказывается, я дико проголодалась. Мне нужны силы.

Жуя, думаю, как быть дальше. Раиль четко дал понять, что отпускать меня не намерен. Я же твердо убеждена, что не хочу здесь задерживаться. Дилемма.

Он думает, что меня удержит золотая клетка, но недаром в интернате меня прозвали Соловей. Конечно, в первую очередь за голос. Но, как известно, соловей не поет в неволе. Это свободолюбивая птица.

У меня всего один вариант – сбежать из этого дома. Подальше от Раиля, от директрисы и ото всех, кто думает, что может управлять моей жизнью.

После стычки с мужчиной в моей крови все еще бушует адреналин. Так что наскоро перекусив, я отправляюсь в разведку. Пора проверить границы своей свободы. Как далеко я могу зайти? Сколько места мне выделил Хозяин?

Я исследую свою клетку в поисках слабых мест. Первым делом направляюсь к двери на улицу. Берусь за дверную ручку, сердце дико колотится. Кажется, вот-вот выпрыгнет через горло.

Все кажется – вот сейчас меня остановят. Охранник, та противная надзирательница или сам Хозяин, но кто-то непременно не позволит мне выйти.

Но нет, ручка опускается вниз, дверь открывается, и мне в глаза бьет солнце. Неужели свобода?

С надеждой я перешагиваю порог, озираюсь и сдуваюсь, как воздушный шарик. Что-то я размечталась, забыла, с кем имею дело.

Я стою на крыльце особняка. Вокруг простирается ухоженная территория – клумбы, лужайки, деревья, чуть поодаль гараж, а вдалеке, кажется, баня с гостевым домом. И все это великолепие окружает высокий забор, через который мне ни за что не перебраться.

Выход всего один – ворота с пунктом охраны. Чутье подсказывает – если попрошу, их для меня не откроют. Круг моей свободы очерчен этим самым забором.

И все же я предпринимаю попытку. Надо же проверить. А вдруг? Естественно, терплю фиаско. Охранник у ворот говорит, что меня запрещено выпускать. Вот так, даже прислуга в курсе, что я здесь пленница.

– Но меня держат против воли. Это похищение! – пытаюсь объяснить. – Вы обязаны мне помочь.

– Я обязан кормить свою семью, – отвечает охранник равнодушно. – Так, как мне платит Раиль Баширович, никто не заплатит. И что-то я не вижу на тебе синяков и наручников.

Интересно получается, если тебя не избили, то ты и не жертва. А моральное насилие не считается, его, как побои, не снять.

Спорить с охранником бесполезно. Его волнуют только деньги. Ему плевать на незнакомую девушку в тяжелом положении.

В итоге обхожу всю территорию по периметру. Приличное расстояние! Но так и не нахожу ни единой лазейки. Мне не выбраться самостоятельно за забор. Только если Раиль выпустит.

Опустошенная возвращаюсь в дом. И тут взгляд падает на телефонный аппарат. Как я раньше его не заметила! Он стоит на столике в холле. Красивый, под старину.

Сотового у меня нет. В интернате не выдают, а у самой денег не было купить. Но некоторые девочки умудрялись подзаработать и приобрести себе хоть старенький телефон. У Аньки – соседки по койке – например, есть.

Воровато оглядываясь, крадусь к телефону. По пути судорожно вспоминая номер Аньки. Записать мне его негде, так что храню в памяти. И вот пригодилось.

Набираю номер и молюсь про себя, чтобы она взяла трубку. В интернате у всех сотовые стоят на беззвучном режиме, чтобы никто не услышал и не отнял.

На восьмом гудке слышу щелчок и Анькин голос:

– Кто это?

– Анюты, это я, Ася, – шепчу в трубку.

– О, привет, пропажа. Ты, смотрю, загуляла, – хихикает она.

– Он меня не отпускает! – выдыхаю, пытаясь голосом передать всю степень своего отчаяния. – Хочет, чтобы я жила с ним. Представляешь?

– О да, это кошмар, – веселится Анька. – Жить в роскошном доме, носить брендовые вещи… врагу не пожелаешь такой участи.

– Ты не понимаешь, – всхлипываю. – Он… меня…

Сил не хватает договорить. Всхлипы переходят в плач.

– Что ты как маленькая? – неожиданно зло говорит Аня. – Он… ее… Да любая была бы рада оказаться на твоем месте. Тут все завидуют тебе по-черному. Повезло, урвала себе крутого покровителя.

– Но мне это не нужно.

– А почему-то все лучшее всегда достается тем, кому не нужно. Вот такая несправедливость.

Лучшее? Я не верю своим ушам. Это Раиль Алаев – лучшее?

Звоня Аньке, я рассчитывала на помощь. Что она расскажет о моем положении, что уговорит директрису забрать меня. Не знаю, сделает хоть что-нибудь!

Но теперь отчетливо понимаю – я сама по себе. Подруга и та по другую сторону баррикад.

– Все, Ась, мне пора бежать, – быстро говорит Аня. – А ты… ну не знаю… расслабиться и постарайся получить удовольствие, что ли.

Хихикнув напоследок, она отключается. Я тупо смотрю на трубку в своей руке, прикидывая – звонить в полицию или нет?

А потом представляю этот звонок. Ничего, кроме очередной порции унижений он не принесет. У Хозяина все схвачено в этом городе. Никто не станет меня слушать.

Я кладу трубку на место. Наваливается апатия. Все, что хочется сейчас, остаться одной, отгородиться ото всех.

Утром я была не в том состояние, чтобы запомнить дорогу к комнате, где меня держали. Знаю только, что она на втором этаже. Так что какое-то время бесцельно брожу по этажу, пока не попадается прислуга – девушка в черном платье. Она проводит меня в комнату.

Там меня ждет очередное неприятно открытие, которое я вчера не заметила. Дверь не запирается изнутри! Только снаружи. То есть меня закрыть можно, а сама я отгородиться ото всех не в состоянии.

Дверь даже не подпереть. Она открывается не внутрь, а наружу. Все продумано. И это конкретно пугает. Невольно прикидываешь, а сколько девушек было до меня и что с ними стало? Может, та красивая лужайка за окном скрывает страшные тайны…

Я передергиваю плечами. Если буду думать о таком, точно сойду с ума.

Раиль

Мне понравилась наша перебранка за завтраком. У девчонки есть коготки, и она не стесняется их выпускать! Правильно я все-таки сделал, подложив в машину, которая ее сюда везла, воду с успокоительным. Оно было и в шампанском, но я не был уверен, что она станет его пить. Благодаря этой небольшой хитрости наша первая встреча прошла почти идеально.

Но вечно держать ее на таблетках не выход. Я не любитель безвольных кукол. А коготки и острые зубки… обломаю, если понадобится. Не таких дрессировал.

Все еще не покидает ощущение, что ее поведение напускное, игра на публику. Передо мной такие девицы ноги сами раздвигали, еще и благодарили, что обратил на них внимание. А если я приводил их домой, вовсе пищали от восторга. Не каждой так везло.

Зато какая-то пигалица недовольна. Женщины – загадки. Слишком много эмоций и мало разума.

Новая игрушка будит во мне азарт. Аж кончики пальцев покалывает, а в штанах все время тесто, словно я – подросток с бушующими гормонами. И это я еще уехал из дома по делам. А что будет, когда снова ее увижу? Сдержусь ли?

Не хочется, но надо бы. Вчера был ее первый раз, ей надо немного времени, зажить. А потом уже можно оторваться по полной. Хотя есть способы наслаждаться игрушкой, не портя ее. Почему бы сегодня не испробовать один из них? Тем более, ее розовый ротик так и манит.

Только думаю об этом, и снова все колом. Если так пойдет дальше, придется уходить с совещания последним. Оно, кстати, выдалось дико скучным. Мог не приезжать.

Еле досиживаю до конца. Помощник подсовывает какие-то бумаги, подписываю не глядя. Вообще ничего не соображаю. Похоже, вся кровь окончательно отлила от мозга.

Спешу закончить дела и вернуться домой. Давно я не приезжал засветло. На лице охранника на воротах читается удивление.

– Ваша… кхм… гостья, Раиль Баширович, – сообщает он, – сегодня пыталась уйти.

– И что ты? – уточняю через открытое окно машины.

– Не выпустил.

– Молодец, выпишу тебе премию в этом месяце.

Я не отдаю прямой приказ «не выпускать», но у меня идиоты не работают. Охранник и так все понимает. Кивает и благодарит.

Водитель проезжает во двор, останавливает машину у крыльца. Я выхожу и спешу в дом. На пороге посещает странное желание – хочется, чтобы я открыл дверь, а за ней она, ждет меня и рада встречи.

Но вместо девушки вижу в холле Раису – свою экономку.

– Где она? – спрашиваю.

– В комнате сидит целый день, – кивает Раиса на лестницу на второй этаж. – Такая колючка, настоящий кактус.

Усмехаюсь. Нет, не кактус, ежик. Девочка «не трогай, убьет». Спешу к ней, а внутри все сжимается от предвкушения. Взбегаю по лестнице, дальше быстро по коридору и вот я у цели.

Берусь за ручку, дергаю дверь на себя и вдруг понимаю – не поддается. Как такое возможно? Дверь без замка внутри, открывается наружу, все же продумано.

Я должен прийти в ярость, но вместо этого запрокидываю голову и смеюсь. Вот ведь маленькая колючка! Придумала, как запереться.

Минное поле, а не девушка. Я с ней, как сапер. Один неверный шаг – и разнесет в клочья.

Снова дергаю дверь на себя, уже сильнее. Та неохотно поддается, совсем лишь немного, открываясь на небольшую щель. Только пальцы и пролезут.

– Поиграли и хватит, Анастасия. Открывай, не зли меня, – говорю в эту щель.

В комнате тишина. На секунду сердце пронзает холод – сбежала?! Но потом слышу ее дыхание. Нет, она там. Затаилась.

Все, с меня довольно. Просовываю пальцы в щель и в очередной рывок вкладываю максимум силы. Слышится треск, что-то рвется, и дверь резко открывается.

С другой стороны двери на ручке болтается ремень. Похоже, она взяла его из шкафа, привязала к ручке, а потом к двери того же шкафа. Получился этакий рычаг. Надо же, затейница какая.

Сама Настя вжимается в стену напротив. Не ожидала, что я так быстро уничтожу ее запор. Она делает попытку добраться до ванной, чтобы запереться там, но я перехватываю.

– Раз ты такая изобретательница, – шепчу ей в волосы, – может, придумаешь, чем нам заняться этим вечером?

Она вздрагивает всем телом. Напряженная, как тетива. Но я уже не могу остановиться. Заполучив ее в объятия, теряю контроль. Черт, как же хочется снова ощутить ее вкус!

Удерживая ее за подбородок, целую. Всего одно прикосновение, и рвет крышу. А ведь я не любитель целоваться. Для ртов своих любовниц всегда находил более подходящее занятие, а тут наслаждаюсь каждой секундой.

У ее губ вкус карамели. Сладкий, но не приторный. Они упругие и гладкие, сводят с ума. Я будто Кощей, а она – мое злато, над которым я чахну.

Но вот она приходит в себя, упирается ладонями мне в грудь и пытается оттолкнуть. Силенок, конечно, не хватает. Но этого ее очередное «нет» вдруг дико злит.

Чего ей надо? Могла бы уже веревки из меня вить, если бы была поумнее. Но нет, упирается, как ослица.

Обрывая поцелуй, толкую ее на кровать. Она падает навзничь. Тут же порывисто встает и оказывается на коленях на кровати. Отличная поза, мне нравится.

Хватаю ее за подбородок, заставляю запрокинуть голову и нависаю сверху. Какие же у нее глаза… большие, влажные. Второй рукой берусь за ремень своих брюк. Ее глаза расширяются, в них плещется ужас. Доходит, что я задумал.

– Я еще никогда… – выдыхает.

– Все когда-то случается впервые, – пожимаю плечами, расстегивая ремень.

Меня колотит, так сильно я хочу испробовать ее рот. Вот только… слеза на ее щеке. Она не рыдает, не всхлипывает. Всего одна слезинка скатывается по коже. Я слежу за ней взглядом, и пальцы на ремне замирают.

Так вообще бывает – чтобы одна слеза потушила целый пожар? Огонь страсти превращается в угли. Я хочу ее, но боюсь сломать. И что мне с этим, черт побери, делать?

Отпускаю подбородок Насти, отступаю на шаг к двери. Проиграл… какой-то девчонке… С каких пор я пугаюсь женских слез? Да она даже не плакала толком!

– Завтра вечером придут мои друзья, – говорю глухо. – Споешь для них.

– Соловьи в неволе не поют, – бормочет она.

– А ты споешь, – повторяю с нажимом.

– И ты отпустишь? – спрашивает с надеждой.

– Возможно, – конечно, я вру. Черта с два я позволю ей уйти.

Кажется, она это понимает, ее плечи опускаются.

Уходя, я запираю дверь снаружи. Соловей, значит. Что ж, моя пташка, я прослежу, чтобы ты не упорхнула из клетки.

Ася

Баррикадировать дверь, когда это, казалось бы, невозможно, меня научили в интернате. Я воспользовалась подручными средствами и соорудила что-то вроде рычага, удерживающего дверь от открывания.

Обидно, но все мои усилия были напрасны. Раиль все равно ворвался в спальню, а потом… Об этом я предпочитаю не думать. Он ушел и можно выдохнуть. По крайней мере, пока.

Я нервно чешусь. Это все интернатовский сарафан. Синтетическая ткань не дышит и царапает кожу. К тому же я не меняла его уже несколько дней, как и белье, кстати. В комоде лежит новое, моего размера, но я не хочу ничего брать от него .

Иду в ванную, стираю белье в раковине, а потом сушу феном. Жаль, с сарафаном так не получится. Его я тоже стираю руками, но сохнуть ему долго.

Когда заканчиваю, за окном уже темно. Бегом добираюсь до кровати и прячусь под одеялом. Дрожу. Но не от холода, а от осознания, что Раиль в любой момент может вернуться.

Он хочет, чтобы я пела его друзьям. Размечтался! Отлично он придумал: ночью он развлекается со мной, а днем я развлекаю его гостей. Прямо безотходное производство какое-то. Да я рта не раскрою!

На этой мысли засыпаю. Измученное сознание просто отключается от жуткой действительности.

Просыпаюсь, как от толчка. Сразу резко сажусь, оглядываюсь. Никого. Если так дальше пойдет, стану параноиком.

За окном светло. Я проспала всю ночь, никто не приходил, аж не верится. Но на этом хорошие новости заканчиваются.

Пока я спала, сохнувший в ванной сарафан исчез. Подозреваю, его забрала надзирательница и выкинула, чтобы у меня не было другого варианта, как надеть выбранное ею платье.

Я смотрю на него с ненавистью. Наряд, конечно, ни в чем не виноват, но сам факт очередного давления на меня дико бесит. Можно плюнуть и остаться в нижнем белье, но вдруг придет Раиль? Это как перед голодным зверем трясти мясной вырезкой. Не сложно угадать последствия.

Нет уж, лучше платье. Будем считать у нас с надзирательницей один:один.

Молочного цвета ткань приятно льнет к телу, охлаждая кожу. Я никогда не носила таких дорогих вещей. Не буду отрицать, мне нравится, как платье сидит, подчеркивая фигуру. Когда-нибудь у меня обязательно будет много дорогих нарядов. Но я их куплю себе сама!

До обеда меня никто не трогает. Еду приносит надзирательница и хмыкает при виде меня в платье, но ничего не говорит. Уходя, сообщает:

– В три часа придут гости, будь готова.

Я только плечом дергаю. Не хватает еще с ней спорить. Нет, на нее я свои силы тратить не буду, приберегу их для Раиля. Наверняка он сам придет за мной.

Я как в воду глядела. Действительно приходит, за полчаса до назначенного часа. Видит меня в платье и застывает. У меня мороз по коже от его взгляда. В нем нет нежности или восхищения, в его глазах только власть и похоть.

Сам Раиль тоже одет с иголочки. Невольно отмечаю, как ему идет черный костюм и даже галстук, который он поправляет так, словно тот его душит. Похоже, ему физически больно смотреть на меня. Так пусть отвернется!

Раиль делает шаг ко мне, и я пугаюсь, что он передумал. Забыл о гостях и решил остаться со мной. Сейчас опять повалит на кровать… о возможном продолжении даже думать не буду.

Я вижу, что он всерьез рассматривает такой вариант. У меня несколько секунд, чтобы исправить ситуацию, придумать, как спастись. Кажется, он хотел, чтобы я спела? Похвастать новой игрушкой перед друзьями, потешить мужское самолюбие – если я это обеспечу, может, выторгую небольшую отсрочку. Надеюсь, он еще не передумал.

– Я буду петь, – говорю. – Я постараюсь, чтобы ваши гости никогда не забыли этот вечер…

– Но? – он четко угадывает мой посыл.

Я медлю с ответом. Сейчас важно не переборщить. Попрошу слишком много и не получу ничего.

– Пообещайте, что три дня не прикоснетесь ко мне, – выдыхаю резко.

– Целых три дня? – усмехается он.

– Всего-навсего три дня, – поправляю.

Мне в самом деле этот срок кажется ничтожным. Но Раиль, похоже, думает иначе. Для него три дня без моего тела, это как наркоману три дня без дозы. Ломка же начнется.

Но в то же время в глубине его глаз загорается огонек азарта. Кажется, я нащупала слабое место Раиля Алаева – он игрок. Но не в карты, а в жизнь. И обожает необычные комбинации.

– Споешь то, что я выберу, – выдвигает он условие.

Я пожимаю плечами:

– Без проблем.

– Тогда заключим сделку, Анастасия, – он протягивает мне руку, которую я должна пожать.

На миг кажется, что сейчас все сорвется. Ведь мне надо вложить свою ладонь в его. Дотронуться! Все во мне противится этому прикосновению. Я не могу, не хочу его касаться…

Совершаю колоссальное усилие над собой, буквально переступаю через себя, чтобы пожать ему руку. Он отпускает не сразу, сжимает пальцы вокруг моей ладони, гладит кожу, а меня аж трясет.

Вдруг он наклоняется ко мне и шепчет на ухо:

– Три дня, Анастасия, а потом ты будешь моей.

В его голосе столько предвкушения, что меня мутит. Три дня. У меня есть немного времени, чтобы выбраться из этого дома. Если не успею, мне конец.

Но сначала я спою.

Ася

Вслед за Раилем спускаюсь на первый этаж и дальше иду в большую гостиную. Переступаю порог и на секунду теряюсь в шуме голосов. Когда он говорил о «друзьях», я представляла человек пять-шесть, в крайнем случае, десять, а здесь собралось не меньше сорока.

Мужчины – в костюмах, дамы – в вечерних платьях. Официанты, похожие на пингвинов, разносят еду и напитки на подносах. Да это настоящий светский раут!

Я немного теряюсь, и Раиль берет меня за локоть. Он ведет меня вглубь зала к невысокому постаменту, на котором стоит шикарный белый рояль. Я на миг лишаюсь дара речи до того он прекрасен. Я не умею играть, но музыку ценю в любом ее проявлении. Уверена, этот инструмент звучит божественно.

За роялем сидит парень лет двадцати пяти в смокинге – явно приглашенный профессионал. Именно он будет сегодня мне аккомпанировать.

Он улыбается мне уголками губ, и я чувствую, как Раиль сильнее сжимает мой локоть. Точно останется синяк. А он, похоже, ревнивый, как и все восточные мужчины.

Злить зверя не входит в мои планы, поэтому я лишь сухо киваю пианисту и отворачиваюсь.

– Чего-нибудь хочешь? – спрашивает Раиль. – Шампанского? Закусок?

– Хочу убраться отсюда, – передергиваю плечами. – Давайте скорее с этим покончим.

– Будь по-твоему, – кивает Раиль и добавляет с усмешкой: – Видишь, каким милым я могу быть, когда ты хорошо себя ведешь.

Да уж, милым… Держит меня взаперти, заставляет петь и спать с ним. Просто душка!

Раиль оставляет меня возле рояля, а сам берет бокал с подноса и стучит по нему камертоном. Звук получается громким и одновременно мелодичным.

Гости смолкают и поворачиваются к нам. Заполучив всеобщее внимание, Раиль произносит короткую речь:

– Вы знаете мою страсть к меценатству. В этот раз я не смог пройти мимо настоящего алмаза – талантливой девушки Анастасии. При должной огранке из нее получится великолепный бриллиант.

Огранку он мне собрался делать... Я пыхчу от возмущения. Тоже мне ювелир. И чем он планирует меня огранить? Тем, что у него в штанах? Какой же он лицемер!

Я слушаю Раиля и еле сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза. Он сам не верит в ту чушь, которую несет! Это игра на публику, в его речи ни слова правды. Но гости делают вид, что все так и есть. То ли из вежливости, то ли совсем не знают Раиля Алаева.

Злясь, пропускаю часть речи и слышу только конец:

– А пока я предлагаю насладиться ее чудесным голосом.

Раиль отходит в сторону, демонстрируя меня. По залу прокатывается волна аплодисментов. Пока гости приветствуют меня, Раиль наклоняется ко мне и говорит:

– Споешь «I Will Always Love You» (пер. «Я всегда буду любить тебя»), пианист в курсе. Уверен, ты знаешь слова. Если нет, я буду крайне разочарован.

Я смотрю на него, не веря своим ушам. Он не просто так выбрал эту песню. Хочет, чтобы я спела ее именно ему .

С языка уже почти сорвалось «да ни за что!», но Раиль добавляет:

– Или ты передумала и хочешь разорвать наше соглашение?

Он издевается. Раиль не даром выбрал именно эту песню. Знал, как я отреагирую. И сейчас с усмешкой наблюдает, что я выберу.

Так, Ася, возьми себя в руки. Это просто песня. Просто открывай рот и повторяй слова, в этом нет ничего сложного.

– Хорошо, – киваю. – Но следующую песню выберу я. Можно?

– Почему нет? – пожимает он плечами.

Раиль спускается с постамента к зрителям, делает взмах рукой, давая пианисту «добро». Звучат первые тягучие ноты мелодии. Я люблю эту песню, она прекрасна. Оттого еще противнее петь ее для него.

На миг охватывает желание крикнуть в микрофон – «Он украл меня и держит против воли! Помогите»! Но потом я ловлю на себе взгляд Раиля. Крайне опасный взгляд, должна заметить. Со всей очевидностью понимаю: если открою рот, ничем хорошим это для меня не кончится, а он все равно выкрутится.

В итоге я пою вечный хит Уитни Хьюстон и делаю это чертовски хорошо. Настолько, что гости слушают меня, открыв рты. Последние ноты получаются особенно пронзительными. Когда мелодия и мой голос стихают, люди еще несколько секунд стоят молча.

А потом зал взрывается аплодисментами. На этот раз не просто вежливыми, а искренними, полными восхищения.

Я купаюсь в овациях, на миг забывая, как здесь оказалась. Кажется, вот оно – сбылась мечта. Я на сцене, мне аплодируют. Но потом я вижу среди толпы лицо Раиля, и настроение резко падает. Вовсе я не на сцене, я – в клетке. Какой бы прекрасной она не была, это все равно капкан.

Меня просят спеть еще, и я соглашаюсь. Теперь моя очередь выбирать песню. Наклоняюсь к пианисту и говорю:

– Давай на этот раз веселое. Взбодрим гостей.

– У тебя есть что-то на примете?

– Как насчет «Toy» Неты Барзилай?

Пианист кивает и начинает играть. Я выбрала эту песню специально для Раиля. Уверена, он поймет.

Гостям нравится зажигательная мелодия, они подтанцовывают. Не двигается под музыку лишь Раиль.

На словах «Я не твоя игрушка, ты глупый мальчик» смотрю ему в глаза и вижу в них бурю. Он меня без всяких сомнений накажет. Но прямо сейчас я чувствую дикий драйв оттого, что пусть хоть песней, но дала ему отпор. Адреналин в крови аж зашкаливает.

Музыка заканчивается, и Раиль широкими шагами направляется ко мне. Сейчас схватит. Но в последний момент он сдерживается. Говорит гостям, что я устала, на сегодня достаточно, и уводит меня с постамента-сцены.

Все вежливо прощаются со мной, благодарят за выступление и делают комплименты моему голосу. Но сказка заканчивается, едва Раиль выводит меня из гостиной. В коридоре он резко разворачивает меня к себе лицом и прижимает к стене.

– Играть со мной вздумала? – рычит.

– Я выполнила свою часть сделки, – шепчу. – Ты обещал мне три дня…

– Ты их получишь, – выдыхает хрипло. – Я всегда держу слово. У тебя будут эти три дня, если ты сама не передумаешь. Через три дня я уже не буду нежным и терпеливым. Я буду брать тебя до изнеможения, до потери сознания. Снова и снова, пока не утолю свой голод. И чем дольше я жду, тем голод сильнее. Имей это в виду.

Он отпускает меня и уходит, а у меня подкашиваются колени, и я сползаю по стене на пол. Это самая жуткая угроза, которую я только слышала в своей жизни. Скажи он, что убьет меня, я бы и то меньше испугалась.