Текст книги "Хозяин, наследник и я (СИ)"

Автор книги: Ника Амур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

Ася

Последнее дело – злить такого мужчину неповиновением. Я понимаю это на инстинктивном уровне и выполняю приказ. Где-то внутри меня все еще жива наивная девочка Ася, она надеется – «Мы просто посидим, поговорим, и он отправит меня обратно». Моя вторая часть – циничная Анастасия – только хмыкает в ответ. Ага, как же.

Я уже почти возле кресла, как вдруг слышу:

– Не туда, – Раиль хлопает по столу напротив себя и приказывает: – Сюда.

Он хочет, чтобы я села на стол?

Делаю неловкий шаг, меня пошатывает, в голове каша. Комната плывет вокруг, предметы теряют четкость. Я никак не могу сосредоточиться. Что я должна делать?

– Не заставляй меня ждать, – предупреждает Раиль.

Его голос действует на меня, как на лошадь – пришпоривание. Я просто беру и делаю, не думая, потому что мысли становятся совсем вязкими.

Подхожу ближе, но тут Раиль теряет терпение. Приподнимается с кресла, подхватывает меня под бедра и усаживает на стол. Я невольно вцепляюсь ему в плечи, чтобы удержать равновесие, отмечая про себя до чего же он сильный. Я не смогу ему сопротивляться, силенок не хватит.

Раиль упирает ладонями в столешницу и наклоняется к моему лицу. От него пахнет мужским одеколоном и сигаретами. Мне кажется, я запомню этот сандаловый запах навсегда. Отныне он будет ассоциироваться у меня с принуждением.

Его темные, почти черные глаза с расширенными зрачками так близко. Мне не хватает смелости в них смотреть, и я зажмуриваюсь. Это как в детстве – спрячешься под одеяло, и монстр тебя не достанет.

Но это, конечно, ерунда. От монстра не скрыться. Я все еще чувствую его рядом – его запах, его дыхание, скользящее по моей щеке, жар его тела. Все внутри меня замирает от его близости.

Раиль не трогает меня, и это, если честно, пугает еще сильнее. Он как будто примеряется, изучает, смотрит с какой стороны меня лучше надкусить. Он спокоен и сосредоточен. Мое состояние совершенно его не волнует. Он уверен, что имеет право делать со мной все, что хочет. Он искренне считает, что я не буду возражать. Ведь таким, как он, не перечат.

А я буду возражать? Эта мысль заставляет меня замереть. Я даже о Раиле на секунду забываю. Да что со мной, откуда это сомнение? Он ведь даже не спросил! Меня просто выбрали и купили, а я должна быть счастлива и благодарна.

Нервничая, я много говорю. За это ни раз получала в интернате, но молчать так и не научилась. Себя не переделаешь.

Вот и сейчас распахиваю веки, и слова сами срываются с языка:

– Дорого за меня заплатили? – спрашиваю, заплетающимся языком. – Кто я для вас – вещь, игрушка? Будете кормить меня с руки?

– Если тебе нравятся такие игры, – отвечает он с насмешкой. Кажется, я его забавляю.

– Нет, – морщусь.

– Это хорошо, что у тебя есть характер, – кивает он. – Но, будь добра, запомни – я твой хозяин. Ты должна быть послушной.

– Рабство отменили, если вы не в курсе.

– Не переживай, тебе понравится. Нас ждет много увлекательных приключений.

Я холодею от ужаса. То есть это не разовая акция? Меня приобрели в долгосрочную аренду?

– Что за приключения? – спрашиваю зачем-то.

– Например, такое, – хрипло отвечает Раиль и кладет руку на мой затылок. – Не переживай, я позаботился о том, чтобы ты расслабилась.

Я знаю, что за этим последует, и вся сжимаюсь, будто в ожидании удара. Жду грубости, боли, чего-то ужасно, но прикосновение губ Раиля к моим оказывается неожиданно мягким. Он пробует меня на вкус, а еще явно не хочет спугнуть.

До меня не сразу доходит смысл его последних слов. Но какая-то часть моего разума еще функционирует. Ей-то и соображаю – он что-то подмешал в воду! Не обязательно открывать крышку, можно шприцом.

Вряд ли сделал это лично, но мне от этого нелегче. Теперь понятно, почему я будто пьяная. А еще откуда взялась эта волна возбуждения в моем теле.

Язык Раиля проникает в мой рот. Сначала осторожно, потом все более жадно. Поцелуй из нежного становится страстным, таким горячим, что обжигает мне губы.

Раиль задыхается, становится требовательным, даже жестким. Притягивает меня к себе ближе, вжимается в меня, и я ощущаю, насколько он возбужден.

Одной рукой он по-прежнему держит мою голову, вторая скользит вверх по моим ногам, задирая юбку сарафана. Большой палец гладит внутреннюю сторону бедра. Легкое ненавязчивое движение, но у меня от него бегут мурашки.

Он заставляет меня откликаться, а может, это вещество в моей крови. И от этого еще хуже. В его руках я словно заводная кукла. Он знает, на какие кнопочки жать, чтобы я делала то, что он хочет. Надавит здесь, и я станцую. Нажмет туда, и я заведусь.

Раилю удается подчинить если не меня, то мое тело. Он вызывает в нем томление, сладкую дрожь предвкушения чего-то доселе незнакомого. Наверное, эта часть досталась мне от первобытной самки. Я ненавижу себя за то, что поддаюсь ему. Но на этом поле боя – он опытный боец, а я – новобранец.

В конце концов, его пальцы добираются до самого чувствительного места на моем теле. Они давят, скользят и растирают, а я хватаю воздух раскрытым ртом, едва сдерживая стоны. Внизу живота разливается сладкая боль. И вот уже я содрогаюсь от волн наслаждения, что прокатываются по моему телу.

В этой агонии наслаждения я ненадолго теряю связь с миром, и Раэль этим пользуется. Не дав мне опомниться и прийти в себя, он делает меня своей. Прямо на столе. Берет меня без тени сомнения.

Удовольствие сменяется резкой болью, когда я становлюсь женщиной. Я дергаюсь и всхлипываю.

– Расслабься, – шепчет он мне на ухо. – Впусти меня…

Как будто у меня есть выбор. Как будто я здесь что-то решаю. Как будто он не сделает со мной все, что пожелает даже без моего согласия.

Раиль

Все вышло не так, как планировал. Я не хотел торопиться, собирался быть терпеливым, но едва вижу ее в этом сером интернатовском сарафане, как самоконтроль летит к чертям.

Я прислал платье, чтобы она переоделась и выглядела, как мне нравится. Не надела, ослушалась. Но, черт, так даже лучше. Есть что-то пикантное в этой игре в недотрогу. Она сама это придумала? Затейница.

Радует, что помимо голоса и внешности, у девушки есть характер. Безвольные послушные куклы давно меня не заводят. Хищник быстро теряет интерес к легкой добыче. А с этой явно придется повозиться.

Я хотел подождать, растянуть вступление. Не брать ее сразу, уж точно не в гостиной и не на столе. В прелюдии тоже есть особое удовольствие, когда ты только предвкушаешь грядущее наслаждение. Но с недотрогой невозможно было удержаться.

Эти ее дрожащие ресницы, приоткрытые полные губы. То, как она дышит, и ткань сарафана натягивается, плотнее обтягивая грудь. Я завожусь с полоборота. Пару минут с ней наедине в комнате, и я на пределе. Еще немного – и как прыщавый подросток, спущу от одного прикосновения к девушке. Как тут быть терпеливым и осторожным?

Интернат давно прославился поставщиком доступных и на все согласных девушек. Поэтому я не верю ее страху. Все это игра. Попытка сильнее заинтересовать меня. Наверняка ее директриса натаскала. Она в курсе, что я не люблю доступных.

И то, как она неумело целуется, конечно, тоже притворство. Я быстро убеждаюсь в своей правоте. Едва моя рука скользит вверх по ее бедру, как с ее губ срывается стон. И после этого она будет уверять, что против? Да кто ж в это поверит.

Окончательно убеждаясь, что девушка только притворяется недотрогой, я смелею. Уже не сдерживаю себя, отпускаю внутреннего зверя на волю. Мои прикосновения становятся более жадными, а из движений уходит нежность. Я уже не прошу, я беру свое.

Все происходит быстро и не по моему сценарию. Меня просто накрывает лавина желания, с которой я не могу бороться. В итоге беру девушку прямо там, на столе. Резко врываюсь в нее, сразу заполняя до отказа.

Ее вскрик оглушает на миг. Вдруг понимаю, что это не игра, не притворство. То, какая она тугая, как неохотно пускает меня в себя – физиологию не сымитировать. Запоздало осознаю, что мне, в самом деле, досталась невинная. Но остановиться уже не могу. Тем более, после такого открытия.

Мысль, что я у нее первый, делает удовольствия в сотни раз слаще. Буквально выводит его на новую запредельную высоту. И я взрываюсь, рыча и окончательно теряя над собой контроль.

В итоге девушка не выдерживает мой напор. Она отключается прямо на столе. Такого со мной еще не было – чтобы партнерша потеряла сознание во время близости.

Привожу себя в порядок, беру ее осторожно на руки и выношу из гостиной. Я велел приготовить ей гостевую комнату. Думал, она поспит эту ночь там, а утром отправлю ее обратно.

Но теперь понимаю – нет, я ее не отдам. Будет жить здесь, со мной. Хочу всегда иметь доступ к ее телу. А еще быть уверенным, что никто другой, ни один придурок не коснется ее. Эта малышка только моя. Я стал ее первым мужчиной и буду единственным до тех пор, пока сам этого хочу. Надоест – отпущу. Но, чую, случится это ох как не скоро.

Захожу в спальню и опускаю ее на кровать. Девушка все еще без сознания. Осторожно убираю прядь с ее лица. Ее ресницы дрожат. Кажется, вот-вот очнется.

Я ведь так и не спросил ее имя. Завтра первым же делом исправлю свой промах.

В заднем кармане брюк вибрирует сотовый. В столь позднее время звонят исключительно по делу. Черт, как не хочется ее оставлять. Но приходится.

Уходя, плотно закрываю дверь. На секунду останавливаюсь, раздумывая, а затем поворачиваю замок, запирая девушку в спальне. Хочу быть точно уверен, что она никуда не денется.

Спускаясь в кабинет, чувствую себя драконом, чахнущим над сокровищем.

– Моя прелесть, – смеюсь над собственной повернутостью.

Дожил, Алаев. Осталось только свихнуться на какой-то девчонке. Ничего, я знаю, как лечить подобные симптомы. Рано или поздно наиграюсь, как и всеми, кто был до нее. Ни на секунду не позволяю себе думать, что эта девушка может стать для меня важной. Это первая и главная ошибка, которую я допускаю с ней.

Ася

Прихожу в себя у мужчины на руках. Он куда-то несет меня. В голове вата, мысли путаются. Мне нужно время, чтобы осмыслить произошедшее. Поэтому когда он кладет меня на кровать, я притворяюсь, будто все еще без сознания. Вдруг повезет, и от меня отстанут?

Меня спасает звонок мобильного. Обожаю современные технологии! Они достанут нас, где угодно.

Раиль медлит. Он не хочет уходить, я это чувствую. Дотрагивается до моего лица, убирая локон. Такое нежное прикосновение. Даже не верится, что это он. Несколько минут назад в гостиной он был совсем другим – жестким и требовательным.

В конце концов, он уходит. Едва за ним закрывается дверь, как на меня накатывает волна облегчения. Правда, длится она недолго, всего несколько секунд. До тех пор, пока я не слышу, как проворачивается ключ в замке.

Меня заперли! Я здесь пленница!

Игнорируя боль внизу живота, я вскакиваю к окну, распахиваю его настежь и наталкиваюсь на решетки. Крепкие! С губ срывается стон разочарования. Решетки с виду ажурные, а так – кремень. А еще частые, даже такая худышка, как я, не пролезет.

От резко подъема кружится голова, и я вынуждена сесть. Я что, в тюрьме?

Слезы подступают к глазам и клокочут в горле. Горячими каплями они катятся по щекам, а еще что-то горячее течет по внутренней стороне бедер. Касаюсь себя там, смотрю на пальцы – они в крови. Тихий плач грозит перейти в истерику.

Чтобы окончательно не разрыдаться, я сосредотачиваюсь на насущном. Надо помыться. Когда что-то делаешь, становится чуточку легче.

Нахожу дверь в ванную комнату. Раздеваюсь и встаю под душ. Долго тру себя мочалкой, чтобы смыть с себя запах и отпечатки Раиля Алаева. Кожа уже красная и горит. Делаю воду горячее. Еще и еще. Пока могу выдержать. Вода смывает не только кровь, но и слезы.

Я словно наказываю себя. Я должна была сопротивляться сильнее. Должна была дать отпор! Вроде понимаю, что это бы ничего не изменило, и все равно ненавижу себя за слабость. Но особенно сильно за то удовольствие, что я испытала. Стоит вспомнить, и колени дрожат.

Выхожу из душа, закутываюсь в полотенце. Зеркало над раковиной запотело, и я провожу по нему рукой. Смотрю на себя и будто вижу кого-то другого. Лицо, опухшее от слез, а губы – от поцелуев. Сегодня я стала женщиной. Говорят, это меняет девушку навсегда. Я раньше не верила, а теперь вижу, что это правда.

За окном уже поздняя ночь. Я устала так, что не стою на ногах, но боюсь уснуть.

Надеваюсь снова свой сарафан, хотя в шкафу полно другой женской одежды. Кое-что даже подойдет мне по размеру. Похоже, это комната для любовниц. Раиль селит здесь своих женщин.

Меня воротит от мысли, чтобы взять чью-то чужую одежду. Пусть от сарафана пахнет Раилем, но уж лучше свое.

На кровать ложусь прямо так, в сарафане. Кутаюсь в покрывало, лежу лицом к двери, изо всех сил борюсь со сном. Кажется, стоит уснуть и случится что-то плохое. Вернется он .

И все же сон берет свое. Через час, сама не замечая как, я отключаюсь.

Просыпаюсь резко. Не от шума, а наоборот – от тишины. В интернате в общей комнате для старших по утрам такой шум стоит, что уши закладывает. А здесь тихо-тихо, аж не по себе.

На спинке кресла висит платье. В отличие от вещей в шкафу – новое. Даже бирка имеется.

Раиль заходил, пока я спала? От этой мысли кровь стынет в венах. Он же в любой момент может войти и сделать со мной все, что захочет. И никто, ни одна живая душа не вступится за меня. Такой беспомощной и одинокой я еще никогда себя не ощущала.

Платье красивое, снова белое. Какой-то бзик у него что ли, на этом цвете? Впрочем, мне плевать. Я к наряду не притрагиваюсь. Мне подачки не нужны. Отпустил бы меня уже. Вон солнце встало, мне пора.

Я хватаюсь за мысль об отъезде, как утопающий за соломинку. Надо просто еще немного потерпеть, и скоро я буду в интернате. А там соберу свои вещи и пошлю всех к черту. Хватит с меня. Раз детство закончилось, то я имею полное право сама собой распоряжаться.

С этой мыслью я встречаю открывающуюся дверь. Почти не дрожа, ведь я верю, что меня отпустят.

И все же дыхание сбивается и восстанавливается, лишь когда я вижу – за дверью не он. Там стоит женщина лет пятидесяти в черном костюме. Она недовольно морщится, видя, что я не переоделась. Прямо как наша директриса. Они бы нашли общий язык.

– Идем, – машет женщина рукой. – Пока завтракать.

– Я не голодная, – качаю головой.

– Я тебя не спрашивала. Ну же, – понукает она. – Раиль Баширович не любит ждать.

То, как она говорит о нем, наводит меня на мысль, что для нее он тоже хозяин.

Внутри меня все сжимается, едва я понимаю, что снова увижу его. Уже при свете дня. Не могу! Не хочу!

Я трясу головой и намертво вцепляюсь в матрас, давая понять – не пойду. Женщина смотрит на меня с таким выражением лица… Кажется, она считает меня ненормальной. Дурочкой, которая не понимает своего счастья. Может, она сама не против занять место в постели хозяина? Так пусть, я буду только рада, если он забудет обо мне.

– Хватит капризничать, – она хватает меня за плечо и тянет. Вот это хватка! – Сейчас охрану позову, они живо тебя приволокут.

– Верните меня обратно в интернат, – требую, крепче впиваясь пальцами в матрас.

– Насчет этого может распорядиться только Раиль Баширович. Придется тебе все-таки с ним повидаться, а не то застрянешь здесь надолго, – хмыкает она.

Я опускаю голову. Боевой настрой покидает меня. Ох, именно этого я и опасалась.

– Ладно, – вздыхаю, – веди.

Если хочу, как можно скорее покинуть этот дом, придется увидеться с Раилем. Еще раз. Последний.

Ася

Выхожу из спальни, где меня заперли, одновременно с надеждой и страхом. Я все еще такая наивная, верю, будто могу что-то изменить, на что-то повлиять.

Вслед за своей надзирательницей спускаюсь вниз по лестнице, на первый этаж. Иду и невольно кручу головой. Когда вечером Раиль меня нес, мои глаза были закрыты. Я не видела, в какой роскоши оказалась.

Потолки высоченные, пол выложен мрамором, лестница, как в Большом театре, не меньше. Окна тоже высокие, свет из них заливает холл.

Чувствую себя Золушкой, попавшей во дворец принца. Вот только мой принц вовсе не милый и добрый, мой принц – чудовищный и злой. И меня трясет от одной мысли, что сейчас я снова его увижу.

Никакая я не Золушка, я – испуганный мышонок, а Раиль – хитрый лис. Так и хочется воскликнуть: «Не ешь меня, пожалуйста! Я не вкусная».

Надзирательница сворачивает к двери, и я невольно задерживаю дыхание, словно на глубине, под толщей воды. В каком-то смысле это и правда так. Я на глубине – на глубине отчаяния.

Дверь открывается, и я вижу просторную столовую со столом минимум на десять персон. За ним сидит всего один человек – Раиль Алаев. Зачем так много места, если все равно ешь один? Мне кажется, это только подчеркивает одиночество.

При виде меня он поднимает, промокает губы салфеткой и жестом приглашает присесть. Весь такой элегантный, в дорогом костюме, гладко выбритый. Внешне цивилизованный человек.

Где же тот зверь, что терзал меня вчера? Да вот же он – притаился во взгляде черных глаз и по-прежнему жадно смотрит на меня.

Надзирательница уходит, оставляя нас наедине, и я замираю на пороге столовой. Надо взять себя в руки, надо быть сильной – повторяю мысленно, как мантру.

– Сядь, – приглашает Раиль. – Тебе надо поесть.

– Не хочу, – качаю головой и тут же прошу, пока голос еще слушается: – Мне пора вернуться в интернат. Прикажите, чтобы меня отвезли обратно.

Он хмуро молчит какое-то время, а потом отвечает коротко и предельно ясно:

– Нет.

Вот так, всего три буквы рушат остатки моей надежды. Просто «нет» и все. Нет свободе, нет мечтам, нет нормальной жизни. Как это вообще со мной произошло? В голове не укладывается…

– Вы не имеете права держать меня против воли! – восклицаю. – Это противозаконно.

– Пожалуешься на меня? – хмыкает он.

Я растерянно оглядываюсь. Кому здесь жаловаться? Вдруг ощущаю себя жертвой маньяка. Меня похитили и держат против воли – как еще это назвать?

Вот только я почему-то не пугаюсь, а дико злюсь. Наваливается все разом и то, как директриса меня продала, и то, что Раиль сделал со мной вчера. В меня будто демон вселяется – подскакиваю к столу, хватаю первое, что попадается под руку, кажется, тарелку и ка-а-ак шарахну ее об пол.

Звон, осколки в стороны, тарелка вдребезги. Мне становится немного легче, но все еще недостаточно. Тянусь за следующей тарелкой, но взять не успеваю. Раиль перехватывает мою руку за запястье.

– Это антикварный набор. Одна тарелка стоит, как ты вся, – поясняет он спокойно.

Вот же сравнение – я и тарелка. Еще бы отработать предложил.

– Не надо капризничать, – вроде как просит Раиль, но в голосе уже звучат нотки раздражения. Ага, мне все-таки удается пробить его броню! – Чего ты хочешь? Петь? Не вопрос, я сделаю тебя звездой.

А вот теперь он с размаху таранит мою защиту. Просто разносит в щепку. Петь… как он вообще узнал? И ведь ударил по самому сокровенному – по мечте.

Наверное, так люди и продаются. Говорят же, что дорога в шоу-бизнес через постель. И вот он – мой спонсор и благодетель. Сколько девушек на моем месте согласятся? Наверняка немало. Не могу их осуждать, но сама так не хочу. Уважать себя перестану.

– И за это мне всего лишь надо ублажать вас в постели? – спрашиваю с горькой усмешкой.

Раиль кривится, будто я сказала что-то неуместное. Но я всего лишь уточнила круг своих обязанностей. Когда заключается сделка, обе стороны должны их знать.

Мой прагматичный подход отчего-то злит Раиля. А чего он ожидал? Что я буду счастлива стать его… а кем, собственно? На ум приходятся исключительно нецензурные слова.

– Дерзишь? – он дергает меня за руку, я невольно делаю шаг вперед, чтобы не упасть, и оказываюсь буквально распластанной по его груди. – Что ж, я буду только рад, если найдется повод наказать тебя. Есть два пути, Анастасия, хороший и плохой. Тебе выбирать по которому мы пойдем.

Он и имя мое выяснил. Готова поспорить, еще вчера он его не знал.

Я молчу, и он теряет терпение. Все еще сжимая запястье, опускает мою руку себе на ширинку, чтобы я почувствовала, как действую на него. Я нервно сглатываю. Неужели опять? А что, стол рядом, а ему, кажется, так нравится.

– Не надо упрямиться, – просит Раиль. – Мы можем заняться чем-то более приятным, чем ссора.

– Нет! – я в ужасе выдергиваю руку из его захвата. Откуда только силы взялись?

Отскакиваю подальше. Второй раз я эту ошибку не совершу, не подпушу к себе зверя.

Глаза Раиля опасно сужаются. Просто два лазера, прожигающие меня насквозь. Но, странное дело, он не торопится снова нападать.

– Я понимаю, тебе нужно время на восстановление после того, что было вчера, – кивает он. – Я дам его тебе. Но теперь ты моя, Анастасия. Привыкай.

Заявив права собственности на меня, он уходит, а я без сил опускаюсь на ближайший стул. Сегодня я отвоевала свое тело, а что будет завтра? Долго ли я выдержу эту битву?